РОМАНОВ М. Н.

Записка

«О мероприятиях к возвышению уровня гражданского благосостояния и ровного преуспения населения кавказского края»

Записка «О мероприятиях к возвышению уровня гражданского благосостояния и духовного преуспения населения кавказского края» была составлена в январе 1879 г. наместником Кавказа и командующим войсками Кавказского военного округа великим князем Михаилом Николаевичем ¹ и представлена на рассмотрение в Кавказский комитет ². Заседание Кавказского комитета состоялось 13 марта. Выписка из журнала Комитета была направлена военному министру Д. А. Милютину ³, который также принимал участие в работе заседания и выступил по вопросу об обезоружении кавказского населения. Наместник Кавказа Михаил Николаевич затронул в своей записке несколько важных проблем, таких как вооружение горцев Кавказа, для которых оружие являлось не только атрибутом одежды, но и главным предметом повседневной жизни, так и которые существенным образом влияли бы на доверительные отношения между представителями России и народонаселением Кавказа, способствовали сохранению мира, повышению благосостояния народа и духовному развитию края. Это — проложение железной дороги и улучшение сообщений между Россией и Кавказом, «расширение и упрочение способов народного образования», поземельное устройство населения и улучшение состава администрации в крае.

Благоприятное развитие экономики связано, в том числе, и с устройством дорог. Если в начале XIX в. строительству дорог на Кавказе придавалось больше стратегическое значение, то позднее это стало и экономической необходимостью. Например, в середине 50-х годов было установлено морское сообщение между Сухумом и другими российскими портами Черного моря, завершена прокладка сухопутного тракта по берегу Черного моря, построены укрепления, учреждены конные и пешие посты для связи между ними. На устройство дорог между Сухумом и ближайшими к нему населенными пунктами в смету расходов было заложено 18000 руб. на период с 1883 по188б г. Черноморская береговая дорога от Новороссийска до Сухума «в виду важности значения ее и по неимению достаточного населения на береговой полосе» сооружалось ведомством путей сообщения, как и другие объекты, на средства казны. Важное стратегическое и экономическое значение придавалось дороге, ведущей через Клухорский перевал Кавказского хребта в Кубанскую область к Баталпашинску, протяженностью [146] около 290 верст ⁴. Несмотря на активную работу по устройству сообщений между регионами Кавказа, Кавказа и России, реалии диктовали расширения сети и видов сообщений, в том числе и устройство железной дороги.

Говоря о развитии образования «между кавказскими туземными народностями», следует отметить, что еще в начале XIX в. были предприняты меры к организации школ на Кавказе, но свое развитие они получили с середины столетия. Стали открываться школы грамоты, одноклассные, двухклассные, церковно-приходские школы, в которых обучались аманаты (заложники) и дети «туземцев». Школы существовали за счет разных финансовых поступлений, которые были от государства, Общества восстановления христианства на Кавказе, созданное в 1860 г. в Тифлисе ⁵, от благотворительных организаций, тем не менее, средств на содержание учителей и зданий школ (часто это были ветхие и приспособленные (Так. OCR) помещения) не хватало.

В своей записке Наместник Кавказа отмечает малочисленность образовательных учреждений, хотя и говорит, что число учебных заведений в последние 15 лет значительно увеличилось, и предлагает варианты изменения ситуации.

Рассматривая вопрос о поземельном устройстве в крае, следует отметить, что в большинстве регионов Кавказа земельных наделов было недостаточно, особенно в горной части, слабо функционировали рынки, производство сельскохозяйственной продукции, в основном, было направлено на удовлетворение собственных потребностей. Переселенческий процесс, который продолжался активно, особенно во 2-й половине XIX века, требовал значительного количества площадей, не смотря на то, что они появлялись после выселения горского населения в другие регионы России и в Турцию. Остро стоял вопрос и о пастбищных угодьях. Все это, естественно, требовало законодательного регулирования, о чем отмечено Михаилом Николаевичем в соответствующем разделе записки.

И, наконец, кавказский наместник, говоря о деятельности администрации на Кавказе, подчеркнул, что «одна из главнейших забот высшей администрации должна состоять в том, чтобы агенты власти, соприкасающиеся с населением, были чище по нравственным побуждениям и удовлетворительные по своей деятельности». Несмотря на то, что кавказская администрация постоянно стремилась позитивно решать этот вопрос, имелись существенные проблемы — это незнание местного языка, обычаев, традиций. Кроме того, как отмечал Михаил Николаевич, здесь не совсем решен вопрос финансирования чиновников.

Все эти рассмотренные наместником Кавказа вопросы, были обсуждены и поддержаны министрами на заседание Кавказского комитета, о чем изложено в выписке из журнала Комитета от 13 марта 1879 г.

Публикуемые впервые документы хранятся в Российском государственном военно-историческом архиве (РГВИА) в фонде Главного штаба. Печатаются с сохранением особенностей языка. Орфография приведена к современной норме. [147]

[О МЕРОПРИЯТИЯХ К ВОЗВЫШЕНИЮ УРОВНЯ ГРАЖДАНСКОГО БЛАГОСОСТОЯНИЯ И ДУХОВНОГО ПРЕУСПЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ КАВКАЗСКОГО КРАЯ]

Секретно

Вооруженное состояние кавказских мусульман признавалось постоянно главнейшим препятствием к окончательному умиротворению Кавказа и успешному ходу гражданского его развития. Поэтому общее обезоружение народностей края должно было казаться мерою в высшей степени желательною. Тем не менее, осуществление этой меры, при ближайшем обсуждении, представлялось всегда до сих пор сопряженным с такими многоразличными и серьезными затруднениями, что политическая осторожность и благоразумие побуждали каждый раз кавказское начальство воздерживаться от всякого решительного шага в этом направлении.

В прежние времена, при продолжавшейся еще кавказской войне ⁶, обезоружение населений, покоренных нами, было невозможно, да притом и нецелесообразно, потому что, обезоруживая их, мы ослабляли бы собственные наши средства по охране признававших нашу власть территорий и лишили бы эти населения совершенно способов сачим защищать себя против хищнических вторжений к ним непокорных племен. К тому же, при том значении, которое большая часть кавказских туземцев придает праву ношения оружия, одно возбуждение в них серьезного опасения подвергнуться лишению этого права способно было не только восстановить против них покорные племена, но и в чрезвычайной степени затруднить и осложнить самую задачу покорения остальных населений, побуждая их к более упорному и отчаянному сопротивлению.

Точно также не было сочтено возможным возбуждать вопрос об обезоружении и при покорении Восточного Кавказа. Такое возбуждение вопроса, при не упрочившейся еще тогда власти нашей над новопокоренными горцами, способно было лишить нас результатов приобретенных успехов и повести к новой войне, быть может, более кровопролитной и упорной, нежели только что тогда оконченная.

Откладывая, таким образом, всякие меры относительно фактического, материального обезоружения покоренных племен, главное кавказское начальство признавало возможным достигнуть окончательного умиротворения края мерами, которые способны были бы провести, так сказать, к нравственному обезоружению враждебных нам кавказских народностей.

/л. 3об./ Приятная в этом отношении система состояла в том, чтобы постепенным распространением между горцами и другими кавказскими племенами гражданственности и цивилизации ослабить их фанатизм и воинственность, смягчить их нравы, приучить к мирным занятиям.

Безусловная верность этой системы не может быть оспариваема; ея недостаток заключается в медленности, происходящей от трудности самой задачи, требующей борьбы с тупым фанатизмом и упорным своеволием, от сравнительно слабых цивилизационных сил России для [148] действия на отдаленных окраинах и от влияния внешних событий мусульманского мира на внутреннее состояние Кавказа.

Во всяком случае, однако ж, в течение почти двадцатилетнего периода, прошедшего со времени покорения Восточного Кавказа, неудобство оставления оружия кавказским туземцам давало неоднократно чувствовать себя, проявившись несколькими случаями частных беспорядков и волнений, преимущественно в Терской и Дагестанской областях ⁷, и в последнюю войну — почти всеобщим вооруженным восстанием населения этих областей и части населения Кубинского и Нухинского уездов.

Само собою разумеется, все эти факты, в особенности крупный факт последнего восстания, отвлекшего относительно значительной силы от театра военных действий в Азиатской Турции и тем замедлившего наши успехи на этом театре, служили каждый раз как бы свидетельством и напоминанием о необходимости обезоружения кавказских мусульман.

В последнее время обстоятельства складывались, по-видимому, вполне благоприятно и дозволяли рассчитывать на возможность выполнения этой желанной меры без риска подвергнуть наше положение в крае особым, неодолимым наличными силами нашими, осложнениям.

Сосредоточение на театре войны значительных боевых сил указывало на возможность воспользоваться ими для этой цели прежде ухода с Кавказа войск, прибывших из внутренних губерний и приведения в состав мирного времени войск, постоянно расположенных на Кавказе. С другой стороны, блестящие успехи, нами одержанные, и печальный исход войны для Турции, обнаруживший полное ея внутреннее разложение и бессилие, давали возможность предполагать, что самое сопротивление со стороны кавказских мусульман, лишенных надежды на внешнюю /л. 4/ поддержку, не может быть так жизненно и энергично, как это было бы при других политических обстоятельствах.

Все эти предложения, к сожалению, не могли, однако же, осуществиться. Заключение Сан-Стефанского договора ⁸ не дало нам права признавать враждебные счеты наши с Турциею поконченными, а, напротив, привело к созданию порядка вещей, при котором стали угрожать нам новые, сильнейшие против прежнего, политические опасности. Обстоятельства эти обусловили, между прочим, внезапное отозвание с бывшего театра войны и с Кавказа двух прибывших из внутренних губерний дивизий.

Обнаружившееся, затем, политическое положение, принятое Англией в отношении как к Турции, так и к России, заставлявшее и заставляющее еще предполагать возможность, быть может, и скорой, непосредственной борьбы нашей с Англиею не только на малоазиатском театре, но и в Закавказье, причем в обоих случаях все старания противников наших, естественно, были бы направлены к тому, чтобы восстановить против нас здешние туземные народности, в особенности мусульманские, такое положение Англии должно существенно изменить взгляд на вопрос об обезоружении кавказских туземцев, побуждая нас воздержаться от такой резкой и решительной меры, которая, нет сомнения, в чрезвычайной степени встревожила бы и восстановила против нас все без исключения мусульманские народности и которая, если и может, при содействии значительной боевой силы, быть выполнена, то во всяком случае в течение более или менее продолжительного времени и, по всей вероятности, [149] не без чувствительного потрясения общественного спокойствия. Этим, естественно, обусловливается возможность рассчитывать, по крайней мере, на несколько лет совершенно мирных внешних отношений. При отсутствии же такого ручательства, благоразумие и политический такт требует решительно воздержаться от всякого подобного начинания.

Такое заключение подкрепляется также и соображениями, вытекающими из ближайшего, детального обсуждения, как самого способа выполнения меры, так и вероятных ея последствий. Обсуждение показывает, что при крайней трудности выполнения, не смотря на самые действительные и строгие меры, едва ли, особенно в короткое время, можно достигнуть действительного, полного, обезоружения, и таким образом поселить /л. 4 об./ в население крайнее против себя возбуждение и враждебное чувство, мы могли бы достигнуть желаемой цели только отчасти, а между тем, самая цель эта, при обсуждении ея по отношению к современным обстоятельствам и условиям, в сущности как бы утрачивает часть прежней своей важности и значения.

Наблюдения над фактами, сопровождавшими бывшие доселе, со времени покорения Восточного Кавказа, случай восстания в среде мусульман, преимущественно в среде горцев Дагестана и Терской области, наиболее воинственных из всех кавказских населений, приводят к заключению, что время, протекшее после окончания войны, не прошло бесследно в отношении смягчения воинственных наклонностей этих населений, и что большинство горского населения дорожит спокойствием и проникается сознанием пользы и необходимости законного порядка. Все бывшие до последнего, более общего, восстания случаи частных возмущений подавлялись быстро, без особых усилий и кровопролития и большею частию даже, как в Дагестане, без употребления регулярных войск, одними местными туземными милициями. Общность и значительное распространение последнего восстания объясняются тем, что горцы считали себя обязанными принять в нем участие как бы по чувству религиозного долга, видя в происходившей между нами и Турцией войне, по цели и характеру ея, борьбу христианства против исламизма. Тем не менее, и это восстание также прекращено весьма скоро, не смотря на сравнительную малочисленность наших сил. Там, где в прежние времена действовали, и часто безуспешно, значительные отряды, ныне было достаточно того, чтобы прекратить восстание и привесть к полному послушанию многочисленное горское население.

Такому успеху наших действий, кроме того обстоятельства, что большинство населения приняло участие в восстании без искреннего увлечения, как бы по обязанности, содействовало, несомненно, поразительное превосходство настоящего вооружения наших войск над вооружением горцев, — превосходство, явно смутившее горцев, сохранивших воспоминание о прежнем, в большинстве случаев полном, преимуществе своем в этом отношении над нашими войсками, не говоря уже о том, что прежнее оружие у горцев, с течением времени, стало хуже и заметно /л. 5/ уменьшилось в числе, да и сами горцы начали хуже владеть им.

Относительно громадных потерь, которым подвергались восставшие при каждом столкновении с нашими войсками, должны были убедит их в совершенном несоответствии средств их для борьбы с нами. Можно с большею вероятностью полагать, что данный им урок будет надолго памятен и что, следовательно, вооруженное состояние кавказских мусульман не будет уже так легко служить для них поводом к попыткам борьбы против русской власти. [150]

Все эти причины положительно побуждают оставить в стороне предположения об общем обезоружении кавказских мусульман, не говоря уже о кавказских христианских народностях, т. е. предположения собственно об отобрании оружия.

Но, отказываясь таким образом отбирать оружие, мы должны употребить все меры к тому, чтобы факт оставления этого оружия у кавказских туземцев сколь можно больше утрачивал свое невыгодное для нас значение. Первою и ближайшею из мер, ведущих к достижению этой цели, следует признавать если не полное, то возможно большее запрещение ношения и вообще употребления оружия. К сожалению, бытовая, территориальные и экономические условия жизни кавказских мусульман не дают возможности постановить полного, в этом отношении, запрещения и вынуждают допускать различные известия как постоянные, для лиц известных занятий или известного общественного положения, напр, для офицеров, для служащих чинов, для пастухов, или временные, для находящихся в пути, занимающих караулы и проч. Необходимо, вообще, обставить получение права ношения оружия известными условиями и формальностями, которые, не имея характера положительного запрещения, составляли бы, во всяком случае, затруднение, для избежания которого жители предпочитали бы обходиться вовсе без оружия.

Рядом с этим, весьма естественно, должно быть обращено строгое внимание на возможно большее воспрепятствование доставки в край оружия, в особенности усовершенствованных систем, а также на запрещение выделки пороха в крае. Нет сомнения, что все эти запретительные меры, строго обдуманные и соображенные с местными условиями и потребностями и также строго и неупустительно применяемые, должны, в весьма недалеком будущем, обнаружить заметные результаты в смысле отучения /л. 5об./ горцев от употребления оружия и, вообще, смягчения их воинственных наклонностей и число лиц, вовсе не имеющих оружия и не умеющих владеть им, сделавшееся и теперь уже весьма немалым, как это замечено при бывших восстаниях в самых воинственных племенах, будет становиться все более и более значительным.

Но, само собою разумеется, ограничиваться одними этими мерами невозможно, и ныне, в виду современных политических условий, государственный интерес по отношению к Кавказу более чем когда-либо настоятельно требует возможно более широкого развития и энергического применения к здешним народностям тех органических цивилизационных мер, которые признаются наиболее действительными для поднятия уровня гражданского преуспения Кавказского края в смысле возможно скорейшего нравственного слияния его с Россией.

Наиболее настоятельными из этих мер в настоящее время представляются:

1. Сближение Кавказа с Россиею устройством непрерывных железных путей и проложение таких же путей и вообще улучшение сообщений по самому краю, в видах развития и упрочения в нем русского национального влияния и удовлетворения потребностей собственного его экономического преуспеня.

2. Сколько возможно большее расширение и упрочение способов народного образования между кавказскими туземными народностями.

3. Расширение способов к скорейшему и удовлетворительнейшему устройству населения в поземельном отношении.

4. Улучшение личного состава и характера деятельности низшей администрации в крае. [151]

1. УСТРОЙСТВО ЖЕЛЕЗНЫХ ПУТЕЙ И, ВООБЩЕ, УЛУЧШЕНИЕ СООБЩЕНИЙ

Не подлежит сомнению, что установление способов удобного и скорого сообщения окраины с внутренними областями государства служить одним из необходимейших условий для возможности водворения в этой окраине влияния господствующего народного элемента и живого сращения окраины с государственным организмом. В этом отношении Кавказский край, в особенности Закавказье, находится в /л. 6/ положении неблагоприятном. Не смотря на существование двух морей, омывающих берега Кавказского перешейка, моря эти не повели досель к достаточному развитию сношений с ним внутренних русских областей. Это объясняется как совокупностью причин, которыми обусловливается, вообще, слабое развитие нашего судоходства на означенных морях, так и причинам, присущему собственно Кавказу, главным образом, отсутствием удобных портов на его берегах и удобных сообщений этих портов е внутренними частями края. Что же касается до сухопутных сообщений, то, в этом отношении, естественные условия местности ведут к положительному разъединению если не всего Кавказа, то главнейшей части его, Закавказья, с Россиею.

Недостаточное полное и удовлетворительное разрешение вопроса об облегчении природных препятствий и об устройстве способов сообщений как целого Закавказского края с Империей, так и частей Закавказья между собою послужило, несомненно, одною из причин слабости проявления русской экономической деятельности в крае и вообще водворения здесь русского элемента.

Признавая возможно широкое привлечение русских сил и русской народной деятельности в край, безусловно, необходимым для просвещения и развития его в смысле русских интересов и, находя проложение железных путей, соединяющих Закавказье с Россиею и различные местности Закавказья между собою самым действительным для того средством, государь великий князь наместник кавказский, предпринимая ходатайство по этому предмету (отзыв к председателю Кавказского Комитета от 8 октября 1878 г., №346), высказал в этом отзыве соображения о незначительности результатов, достигнутых относительно развития и упрочения экономического и духовного единения здешнего края с Россиею.

Упомянув о главнейших мероприятиях по устройству края, совершенных в период управления своего оным, его высочество изволил, затем, высказать следующее:

«Все эти и многие другие подобные меры, направленные к улучшению гражданского быта населения, не могли, конечно, не отразиться на нем благоприятно. И действительно, результатом этих мероприятий является во многих местностях края более или менее заметное увеличение материального благосостояния населения и поднятие нравственного его уровня».

/л. 6 об./ «Но собственно в политическом отношении, т. е. в смысле установления духовной и экономической связи Кавказа с Россиею, в смысле водворения здесь не одной только русской правительственной власти, но и русского национального влияния, достигнутые результаты, нельзя сознаться, представляются недостаточно удовлетворительными и, во всяком случае, несоответствующими ни продолжительности времени нашего обладания Кавказом, ни размеру принесенных Россиею на него жертв». [152]

«Эта неудовлетворительность результатов объясняется как трудностью самой задачи, выпавшей на долю России по отношению к Кавказу, так и характером всей предшествующей деятельности нашей в крае».

«На пути к достижению цели, Россия должна иметь дело с крайним своеобразием и разнородностью местных этнографических и территориальных условий, дикостью и недоступностью природы, воинственностью и дикостью нравов, религиозным фанатизмом и политическим предубеждением народных масс».

«Для успешной борьбы с такими затруднениями, для перемены того, что создано веками исторической жизни и природою, недостаточно тех или других приемов администрации, недостаточно наилучше написанных законов, тем более недостаточно материальной силы, употребление которой в наше время ограничивается известными нравственными пределами». «Для того чтобы слить чуждые народности в одну общую жизнь, в одно целое с господствующею народностью в государстве, нужно употребление цивилизационных сил, перерождающих народности посредством слияния их нравственных и материальных интересов».

«Между тем, наша деятельность на Кавказе была до сих пор чисто официальная, правительственная. Русский народный элемент в ней не участвует. Источник его силы слишком удален от Кавказа для того, чтобы он мог проникнуть сюда, несмотря на существующие препятствия».

«На Северном Кавказе мы прикасаемся к инородцам только казачьим населением, по складу своего быта непригодным к цивилизационной деятельности. За Кавказом, кроме нескольких тысяч раскольников, приносящих громадную пользу сравнительно с их малочисленностью, нет вовсе русских граждан. Точно так же нет и пришлых /л. 7/ русских промышленных предпринимателей и торговцев. Даже в Тифлисе, столь значительном торговом центре, нет ни одной сколько-нибудь заметной купеческой фирмы».

«При таком положении дела, кроме русских школ, к сожалению, пока еще слишком малочисленных для того, чтобы проявить заметные результаты в деле просвещения края и духовного слития его с Россиею, главнейшими и чуть не единственными проводниками и насадителями русского национального влияния в Закавказье являются русские чиновники и русские войска. И действительно, следы более или менее заметного русского влияния только и видны в более крупных административных центрах и местах постоянного расположения войск. В остальных местностях Закавказья, особенно в мусульманских частях его, признаков обрусения края почти не заметно».

«Население повинуется русской власти, иногда даже, как в большинстве шиитских обществ, не желая замены ея другою единовременно, властию, но Россия и все русские почти в той же степени чужды и далеки мусульманским народностям Закавказья, как это было десятки лет назад, при поступлении их под наше управление. Духовной связи с Россиею, тяготения к ней нравственных или материальных интересов этих народностей нет. Мало того, в суннитских населениях, и, прежде всего тяготевших к Турции, под влиянием событий последней войны ⁹, которой проповедники мусульманского фанатизма сумели придать характер священной борьбы за самое существование мусульманства, это сочувствие к Турции пробуждается с новою силою, [153] служа как бы результатом возрастающего сознания солидарности и необходимости объединения всего мусульманского мира. Даже в христианских Закавказских народностях, находящихся, в ходе гражданского их развития, вне заметного влияния объединяющего русского элемента, именно как первый результат возвышения собственных духовных и материальных сил населений и как знамение времени, начинают возникать, хотя неясные и непосредственные еще, стремления к политическому обособлению и народной самостоятельности».

«Таким образом, продолжительный опыт правительственной деятельности нашей в крае указывает, что вне связывающего цемента национального русского воздействия на местные кавказские населения, все наилучшие правительственные мероприятия, /л. 7об./ направленные ко благу этих населений и к слиянию их с Россией, хотя бы и вели действительно к возвышению уровня их благосостояния, не ведут, однако же, к желанному результату политического единения, но как бы, напротив, самым поднятием этого уровня, создают условия, способные породить для нас новые затруднения и опасности в сказанном отношении».

«Для того чтобы изменить такие неблагоприятные условия политического положения нашего на Кавказе, необходимо, возможно, скорее устранить причины, разъединяющие Кавказ с Россиею, и направить сюда, особенно в Закавказье, приток русских сил, русской народной деятельности. Для этого, прежде всего, необходимо создать удобные и быстрые средства сообщения этой окраины с внутренними областями империи. Необходима немедленная постройка железных дорог, связующих Закавказье с Россиею».

К приведенному извлечению из отзыва государя великого князья, необходимо присоединить еще следующие краткие соображения по этому важнейшему для гражданского развития Кавказского края вопросу. Связывая Кавказ с Россиею, линии железных путей естественно должны соединить и различные части края в условиях, наиболее способных содействовать развитию собственных его производительных сил, так как только при такой постановке дела может открыться действительная возможность широкого водворения русской народной деятельности в крае. В упомянутом отзыве Государя наместника приведены соображения о том, какие именно линии железных путей должны быть сооружены на Кавказе в видах как собственного преуспеяния этого края, так и удовлетворения всем политическим и стратегическим интересам и задачам России по отношению к Кавказу.

Устройство этих путей сблизит Закавказье с внутренними областями империи, привлечет сюда русских людей и русские капиталы, для помещения которых в различные сельскохозяйственные предприятия, проложение удобных и скорых сообщений создаст, ныне несуществующие, благоприятные условия. Развивая, вместе с тем, собственную производительность в стране и давая возможность удобного вывоза сырых произведений к центрам промышленного производства внутри Империи, проложение путей положит начало более прочным и оживленным торговым связям Закавказья с Россией. /л. 8/ Тогда только Закавказье может обратиться в действительный и широкий рынок для сбыта наших отечественных фабрикантов, а также для сближения, взамен того, фабрик наших необходимым сырьем отечественного же производства и тем обезопасит нашу мануфактурную промышленность от тяжелых случайностей и кризисов. постигавших и могущих постигать ее в случае внешних политических столкновений.[154]

Таким образом, установление удобных сообщений, прежде всего, устройство удобных портов, то же, как средство к развитию сообщений и, затем, облегчение всеми другими способами промышленных и торговых сношений Кавказа с внутренними областями Империи способны будут создать ту солидарность материальных интересов, которые более всего духовного единения здешней окраины с общим организмом государства.

II. РАСШИРЕНИЕ СПОСОБОВ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

Высокое значение развития народного образования, как наиболее действительного средства к поднятию нравственного уровня местного населения и сближения его с господствующею народностью, не было и до сих пор упускаемо из виду, и кавказское начальство, по мере имевшихся в распоряжении его средств, постоянно стремилось к усилению способов к народному просвещению. Статистические данные показывают, что количество учебных заведений в последние 15 лет значительно увеличилось, образовательные средства заметно улучшились и расширились, число учащихся много превосходит прежнее, но нельзя не сказать, что все сделанное доселе касалось по преимуществу христианского населения и притом почти исключительно высшего его класса и городских сословий.

Низший же класс сельского населения в христианских частях края и все мусульманское население Кавказа до сих пор, нужно сознаться, в весьма недостаточной степени были предметом правительственной заботы в этом отношении, и масса населения по прежнему остается невежественною.

Кавказское начальство вынуждено было духом времени и возникающим в общественной среде запросом сосредоточивать свои усилия и обращать имевшиеся в распоряжении его для учебного дела /л. 8об./ средства преимущественно на учреждение средних учебных заведений и содействовать вместе с тем оканчивающим в них курс молодым людям из туземцев к получению высшего образования.

Действуя так, правительство естественно исполняло долг свой, обязывающий удовлетворять потребности просвещения там, где она наиболее сказывается, но в политическом отношении гораздо более должно иметь значения и дать полезные результаты не просвещение отдельных лиц, а поднятие образовательного уровня целых масс населения и распространение в них более здравых и соответствующих государственным интересам понятий.

Стремиться к образованию народных масс в здешнем крае мы должны не только в силу общей обязанности каждого правительства содействовать просвещению своих подданных, но и по прямому политическому расчету, так как в этом заключается один из наиболее надежных залогов упрочения нашего положения в крае, помимо всякой поддержки материальной силы.

Для развития образования в населении необходимы правильно и соответственно этой задаче организованные школы. Между тем, школ этих до сих пор весьма мало, даже и в среде христианских народностей края; в мусульманском же населении, за исключением двух-трех сельских училищ на каждую губернию, основанных в последнее время правительством, правильных школ не существует вовсе, и население это получает образование в туземных [155] школах, учрежденных при мечетях, где невежественные проповедники фанатизма, муллы и эфенди, способны внушить только вражду к правительству, грубое суеверие и отвращение от всякого сближения с господствующею христианскою народностью. Поэтому, потребность учреждения рациональных начальных школ в мусульманских населениях особенно настоятельна. Но для возможности учреждения подобных школ необходимо прежде всего иметь для них соответственно подготовленных и надежных руководителей. Этим обусловливается необходимость учреждения в крае достаточного числа специальных рассадников для приготовления таких руководителей, именно учреждения учительских семинарий.

Между тем, различные обстоятельства и, главнее всего, недостаточность финансовых средств, препятствовали до сих пор дать делу этому надлежащее развитие, и в целом крае, собственно для сельских /л. 9/ населений, имеются ныне всего только два подобных заведения, одно — на северном Кавказе, в Кубанской области, а другое, весьма ограниченное по размерам, — в Закавказье, назначенное для подготовления учителей преимущественно для христианских населений.

Поэтому, в ряду мер по развитию народного образования, первая забота правительственная должна быть посвящена хотя и постепенному, но возможно скорейшему учреждению в крае учительских семинарий, не упуская из виду и до того, пока эти семинарии начнут поставлять достаточный контингент подготовленных ими учителей, содействовать всеми способами к открытию народных школ, если только случайно могут быть приискиваемы соответствующие для такой деятельности лица.

По общему закону, дело начального образования в сельском населении возложено на заботу и материальные средства самих обществ и сословий. Во внутренних губерниях империи, нет сомнения, применение этого закона встречает более благоприятные условия, так как там уже не только в среде высших классов сельского населения, но и в массе населения крестьянского развито сознание пользы учения. Тем не менее, правительство и во внутренних губерниях содействует делу учреждения народных школ не только приготовлением учителей, но и непосредственною материальной помощью, в виде назначения субсидий обществом, принимающим на себя часть издержек по содержанию школ известного типа. Здесь же, в крае, некоторые признаки сознания пользы учреждения правильных школ проявляются только в христианских населениях, что и выразилось фактически открытием на средства сельских обществ нескольких десятков школ в губерниях Тифлисской и Кутаисской. Но в среде мусульманского населения, наиболее многочисленного на Кавказе (более 37% всего числа душ), такого сознания нет и следа, и здесь нет возможности рассчитывать на самодеятельность и инициативу населения в этом отношении.

Поэтому, необходимо было бы, применяя к христианским частям края в возможно широких размерах принцип поощрения открытию школ, практикуемый во внутренних областях империи, в мусульманских частях в течение известного периода времени, при невозможности действовать в таком же смысле, принимать даже сполна все содержание открываемых школ на правительственные средства, /л. 9об./ Для того, чтобы учрежденные школы сколь возможно скорее и шире достигали цели своего учреждения, нужно, чтобы они ни в каком случае не [156] возбуждали недоверия в среде населения, а напротив возможно более располагали и приохочивали его к себе.

В виду этого, необходимо допустить, чтобы преподавание в означенных школах начиналось там, где это, по развитию письменности, возможно на местных туземных наречиях.

Такое требование подсказывается и соображениями педагогического характера, ибо сознательное усвоение детьми тех понятий, которые должна передать им начальная школа, естественно, успешнее всего и с меньшим над нравственною натурою ребенка насилием, достигается в том случае, когда обучение совершается на родном для него языке. Введение в этом случае орудием обучения с самого же начала языка русского, совершенно чуждого и непонятного для учащихся, способно повесть к результатам, совершенно противоположным нашим желаниям. Возникающая от этого для большинства непреодолимая трудность учения может только запугивать детей и вселять в них, а чрез них вообще в туземных населениях, нерасположение к самому обучению и к языку, на котором оно производится.

Таким образом, мы не только не достигнем того, чтобы само население учреждало у себя начальные школы, но и те школы, которые завело бы для него правительство, несомненно оставались бы праздными.

Между тем, и по педагогическим соображениям, следует желать, чтобы здесь, в крае, более чем где-либо, дело начального народного обучения было поставлено так, чтобы всякое, даже и малое, время посещения школы приносило соответствующую пользу, а это никак не может быть достигаемо при ведении обучения прямо на русском языке. Большинство мальчиков будет покидать школу, не вынеся из нея ничего, кроме враждебного чувства к ней и разве знания нескольких десятков русских слов. А такое знание, нет сомнения, не может послужить к сближению местных населений с господствующею народностью и польза его, во всех отношениях, в том числе и в политическом, ни в коем случае не может сравниться с тою, какую вынесут ученики при сознательном усвоении передаваемых им школою, хотя и не на русском языке, но русских по значению своему для учащихся понятий.

/л. 10/ Такое усвоение, кроме того, порождая в мальчиках чувство удовлетворенного самолюбия, заставить их полюбить школу и самое учение, и введение, затем, в школьное обучение русского языка для мальчиков, находящихся в таком периоде развития, т. е. пробывших уже в школе более или менее продолжительное время, может дать только самые благотворные результаты, не представляя никаких неудобств.

По всем изложенным соображениям, правительству надлежит проявить возможно более энергические усилия для развития способов просвещения между разноплеменным населением Кавказского края и в этих видах прежде всего не жалеет средств для скорейшего учреждения в крае достаточного числа учительских семинарий. По мере же подготовления в них учителей и вообще по мере приискания соответственно подготовленных лиц, и нравственно, и материально содействовать открытию в туземных населениях правильно организованных начальных школ, допуская в них без всякого стеснения обучение на местных наречиях и поощряя введение русского языка для тех из учащихся, кои получат в школах известное подготовительное развитие посредством обучения на туземных языках. [157]

III. УСТРОЙСТВО КРАЯ В ПОЗЕМЕЛЬНОМ ОТНОШЕНИИ

Экономическое развитие всякого края обусловливается, прежде всего, определенностью и прочностью существующих в нем поземельных прав, без чего немыслимо ни материальное, ни духовное преуспеяние народных масс. Между тем здесь, в крае, вследствие исторических и бытовых условий, землевладение именно страдает крайнею неопределенностью и запуганностью. Своеобразность обычных оснований, существовавших в различных частях края в поземельном отношении, равным образом несходство в многих отношениях сословного строя здешних племен с таким же строем империи, а между тем нередкое, особенно в первое время водворения нашей власти в различных частях края, применение начал русского поземельного права и сословного строя к решению поземельных дел; не систематическое, на случайных и не всегда законных соображениях основываемое распределение казенных /л. 10об./ земель между сельскими обществами, в особенности при переходе их от кочевого образа жизни к оседлому; совместное, на основании обычая, владение многих лиц одним и тем же имуществом, причем части этого имущества, неопределенные фактически в натуре, переходят по наследству и дробятся между разными лицами и даже фамилиями, и, наконец, отсутствие, по большей части совершенное, письменных доказательств на владение землею, все это не могло не породить той шаткости и запутанности поземельных отношений, о которых упомянуто выше. Такое состояние землевладения в крае обнаруживает самые вредные последствия в экономическом и политическом отношениях.

В экономическом отношений главный вред заключается в застое сельскохозяйственной промышленности, так как при неопределенности в натуре границ и пространства землевладений и при отсутствии прав укрепления на земли, невозможно ни применение рационального хозяйства, ни развитие кредита, ни, наконец, свободное передвижение поземельной собственности путем договорных сделок. В политическом отношении вред этот обнаруживается в следующих явлениях:

1. Отношения правительства к сельскому населению, при посредстве суда и администрации, не могут установиться на строгой с одной стороны и на прочном доверии с другой, ибо решения гражданских дел, вытекающих из поземельных споров и защита земледельцев при нарушениях обычного права, крайне затруднительны и, во всяком случае, исход подобных дел, в смысле удовлетворения народному чувству справедливости, всегда бывает сомнителен и

2. Привлечение в край русского землевладения становится невозможным, ибо нет той юридической почвы, на которой водворение его могло бы прочно укрепиться.

С проведением железных дорог в крае, экономическая его жизнь, без сомнения примет широкое и многостороннее развитие, которое неминуемо должно коснуться и сельскохозяйственной промышленности, а потому было бы крайне не целесообразно со стороны правительства не принимать с надлежащею энергиею мер к устранению означенных, парализующих развитие края, условий поземельного владения в оном.

Все вышеизложенное указывает на неотложность мер к скорейшему производству размежевания земель.

/л. 11/ На производство межевания было и доселе обращаемо не малое внимание со [158] стороны кавказской администрации, но средства, которые оказалось возможным удалять для исполнения этой задачи, были всегда слабы и недостаточны, отчего и все сделанное до сих пор по этой части не привело к заметным результатам.

В настоящее время составлен проект изменений в действующем положении о межевой части в Закавказском крае, имеющий целью облегчить технические условия межевания и улучшить юридические приемы при разрешении спорных вопросов по землевладению, возникающих при производстве межевания. Проект этот будет в непродолжительном времени представлен на законодательное утверждение, но затем все таки успех дела зависеть от финансовых средств, которыми кавказское начальство будет для этой цели располагать.

Дело это требует больших усилий и представляет много разнообразных затруднений, но последнее будет неизбежно увеличиваться с каждым пропущенным годом времени и потому возможная быстрота исполнения представляет единственное средство уменьшить количество труда и расход сумм, какие потребуются для его окончания.

IV. УЛУЧШЕНИЕ СОСТАВА И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ АДМИНИСТРАЦИИ

Инородческие населения судят как о самом правительстве, его целях и задачах, так и вообще о господствующей в государстве народности по тем представителям власти, которые поставлены для управления ими.

Поэтому, одна из главнейших забот высшей администрации должна состоять в том, чтобы агенты власти, соприкасающиеся с населением, были возможно чище по нравственным побуждениям и удовлетворительные по своей деятельности. Здесь, на Кавказе, задача эта, однако же, вообще весьма трудно исполнима, главным образом по тем условиям, в какие поставлены ближайшие к народу правительственные агенты. Жизнь в среде народа чуждого, своеобразными понятиями, обычаями и пердрассудками, в большинстве случаев при отсутствии всех удобств европейской обстановки, с одной стороны создает для служащих положение, полное исключительных /л. 11об./ лишений, а с другой, — требует от них особых усилий, чтобы изучить строй чуждой народной жизни, приспособиться к понятиям и предрассудкам массы и заслужить ея доверие правильным разрешением возникающих в среде ея потребностей, не упуская, притом, из виду ⁷ целей и задач правительственных.

Для удовлетворительного выполнения всех этих сложных условий и требований необходимы, само собою разумеется, люди развитые и нравственные. В силу этого, высшая кавказская администрация постоянно заботилась об улучшении личного административного состава и можно по справедливости сказать, что забота эта не осталась без полезных результатов. Не только высшая, но и большинство средних административных должностей замещены способными и нравственными чиновниками, судебная реформа привлекла в край контингент людей просвещенных, способных понимать серьезно свои высокие обязанности, наконец, общий уровень образования в служебной среде заметно повысился, сравнительно с прежним временем. Тем не менее, нужно сказать, что дело далеко не достигло вполне удовлетворительного положения и остается еще весьма многого желать, для того, чтобы деятельность администрации и суда, в достаточной [159] степени соответствовала и желаниям населения и видам правительства. Самое большое место в этом отношении — неудовлетворительность служебного персонала низших органов управления, т. е. таких, которые входят в прямые непосредственные сношения с населением. Значение деятельности этих лиц как для населения, так и для видов правительства чрезвычайно важно и серьезно. Но материальная обстановка этих должностей, по большей части, крайне скудна и непринаровлена к самым умеренным требованиям жизни, почему, естественно, соответственный выбор лиц на такие должности является делом весьма затруднительным. Так, например, весьма важный орган административной деятельности, полицейский пристав в уезде, обеспечен содержанием всего в 650 р. при 100 р., полагаемых на разъезды, без всяких других материальных и личных средств для исполнения своих обязанностей, кроме предоставляемых ему нескольких человек полицейской стражи. А между тем, полицейский пристав есть ближайший к населению агент исполнительной власти, чрез которого, почти исключительно, приводятся в исполнение все касающиеся населения правительственных /л. 12/ распоряжений и долженствующий по этому быть в постоянном общении с населением своего района, а следовательно находиться в постоянных разъездах. Очевидно поэтому, что положенное ему по должности вознаграждение ни в коем случае нельзя признать удовлетворительным, могущим способствовать привлечению достойных и способных людей на эти должности. Само собою разумеется, что главное кавказское начальство не могло не сознавать неудовлетворительности такой постановки дела, и допущение этого может быть объяснено только совершенною невозможностью, представлявшейся к доселе к более соответственному разрешению вопроса по финансовым причинам. Подобным же неудовлетворительным образом обставлены в материальном отношении и многие другие административные должности, не исключая и высших должностей в губернской администрации, именно губернаторских, который присвоен оклад всего в 5000 р., крайне недостаточный по местным экономическим условиям и условиям представительного положения губернаторов. Очевидно, что служебное положение органов администрации, в особенности низших, должно быть улучшено, дабы дать возможность привлечь на эти должности лиц, умственно и нравственно более соответствующих условиям отношения их к населению. Затем, недостаточная удовлетворительность деятельности администрации и несоответствие ея желаниям населения обусловливается во многом незнанием административными чинами туземных наречий и необходимость поэтому сноситься с населением чрез переводчиков. Роль переводчика, вследствие этого, приобретает весьма важное значение. Все, касающееся нужд, потребностей и положения населения доходит до административного начальника, главным образом через переводчика. Всякий передаваемый факт освещается его личным воззрением, и добросовестность и знание переводчика становятся весьма важным фактором справедливости и соответственности решений административных лиц. А между тем, в крае весьма мало людей, посвящающих себя обязанности переводчика, которые вполне удовлетворительно владели бы русским языком и были в состоянии сами понять и ясно передать народу, те, часто новые, понятия и взгляды, какие приходится сообщать туземцам, чтобы они охотно подчинялись требованиям администрации. Отсюда понятно на сколько важно, чтобы правительственный агент мог сам, /л. 12об./ непосредственно, объясняться с народом на родном его языке, так как это представляет самое верное средство точно узнать все нужды и [160] желания населения и предотвратить всевозможные недоразумения в отношениях населения к администрации.

Знание местных языков агентами правительства весьма много облегчает им отправление служебных обязанностей и возвышать нравственное влияние их на население. Поэтому, для того чтобы согласить эти требования с возможностью, с полною пользою, назначать на административные должности русских деятелей, необходимо сколь возможно более поощрять между последними знание туземных наречий, причем было бы, может быть, соответственно и полезно даже предоставлять тем, которые изучат местные языки, какие-либо особые преимущества, например, денежную прибавку к содержанию.

Но так как, во всяком случае, на скорый успех этого дела рассчитывать весьма трудно, то необходимо обратить самое заботливое внимание на улучшение персонала переводчиков.

Неудовлетворительность этого персонала обусловливается, кроме недостаточности во многих местностях края, особливо среди мусульманских населений, самого контингента лиц, владеющих русским языком, весьма скудным материальным вознаграждением и приниженностью служебного положения переводчика в иерархическом отношении, не дающими возможности привлекать на эти должности более способных и развитых людей из туземцев.

Такая же неудовлетворительность персонала переводчиков замечается и в судебных учреждениях края и в такой же, если еще не большей, степени влияет на качество деятельности этих учреждений и на степень внушаемого ими населению доверия, несмотря на чистоту нравственных побуждений и вполне достаточное умственное развитие персонала судебных деятелей.

Из всего изложенного следует вывести заключение о положительной необходимости принятия мер к улучшению личного состава ближайшего к народу управления, в том числе административных и судебных переводчиков, что может быть достигнуто, прежде всего, более соответственным материальным обеспечением и, в некоторых случаях, возвышением служебного положения административных деятелей.

Независимо от того, представляется в высшей степени настоятельным обратить самое серьезное /л. 13/ внимание на улучшение общественного сельского управления в крае, которое как в административном отношении, так и в отношении отправления правосудия, находится в положении весьма неудовлетворительном и ни мало не соответствующем ни желаниям населения, ни интересам правительства.

Таким образом, проложение железных путей и вообще улучшение способов сообщений, развитие народного образования, усовершенствование поземельного устройства края и улучшение деятельности местной администрации представляются теми цивилизующими мерами, которые, по мнению кавказского начальства, следует считать и вполне настоятельными и наиболее способными повести к возвышению уровня материального благосостояния и духовного преуепеиия туземных народностей края и установлению действительного материального и духовного общения их с господствующею народностью в государстве, т. е. повести к самому надежному обезоружению кавказских туземцев, обезоружению нравственному. Для прочности государственного единства и спокойствия одно физическое обезоружение не представляет вполне верной гарантии. Цель приведенных цивилизационных мер заключается в том, чтобы поставить туземные [161] народности края в такое положение, при котором они не посягали бы на государственное спокойствие не потому только, что не имеют в руках оружия, а вследствие того, что сознание преимуществ этого положения, обеспеченного существующим государственным строем, побуждало бы их самих стоять на страже интересов этого строя. При таком сознании, вооруженное состояние инородцев обращается в источник силы, вместо бессилия, для государства.

Во всяком случае, против необходимости предлагаемых мер, слишком очевидной, едва ли может встретится возражение. Возражение, и весьма веское, при нынешних финансовых затруднениях, может быть сделано только против значительности денежных жертв, которых меры эти потребуют. Это справедливо, но справедливо также и то, что не всякая задержка удовлетворения необходимых государственных потребностей может повести к возможности совершенного их устранения. Истинная мудрость финансовой политики государства состоит в том, чтобы в периоды финансовых затруднений /л. 13об./ допускать только такие ограничения расходов, которые не способны повести к болезненному стеснению государственного организма, и подвергая опасности важнейшие государственные интересы, обусловить неизбежность гораздо более значительных жертв в будущем.

Тифлис. Январь 1879 г. [РГВИА. Ф, 400. Оп. 1. Д. 616. Л. 3-13 об.]

/л. 14/ ВЫПИСКА ИЗ ЖУРНАЛА КАВКАЗСКОГО КОМИТЕТА ОТ 13 МАРТА 1879 Г.

(Помета на л. 14:) Его сиятельству военному министру.

Слушана внесенная, по высочайшему повелению, записка главного Кавказского начальства ¹⁰ о мероприятиях к возвышению уровня гражданского благосостояния и духовного преуспения населений Кавказского края.

Комитет рассматривал эту записку в присутствии генерал-лейтенанта Старосельского ¹¹ и приглашенных в заседание: председателя Департамента экономии ¹², Государственного совета ¹³, министров народного просвещения ¹⁴ и путей сообщения ¹⁵ и государственного контролера ¹⁶.

По выслушании записки, генерал-лейтенант Старосельский объяснил, что государь великий князь наместник, в представленной его императорскому величеству записке, желал указать общие причины неудовлетворительности достигнутых нами результатов в смысле цивилизационного действия на туземные населения и высказать соображения о тех мерах, при помощи которых можно скорее и действительнее достигнуть более широкого гражданского преуспения края и прочного слияния его с империею. В случае одобрения этих общих предположений, его высочество считает себя обязанным стараться сколь возможно достигать того, чтобы осуществление частных предположений, которые будут засим проектированы в развитие общих начал, могло быть совершаемо с помощью одних местных денежных средств края. Но так как средства сии не всегда могут оказываться достаточными для выполнения того или другого экстренно настоятельного предположения, то государь великий князь наместник желал бы получить право, в сих исключительных и, разумеется, редких случаях, рассчитывать на возможность помощи из общих средств государственного казначейства. [162]

Заявляя о необходимости такой помощи, его высочество имеет в виду не исключительно, и даже не преимущественно, пользу самого Кавказа, а общий государственный интерес по отношению к этому краю. Если Кавказу будет оказана эта поддержка, то край скорее будет поставлен в условия, благоприятные для развития его собственных производительных сил и тем скорее может наступить то время, когда Кавказский край будет в состоянии, прямыми /л. 14об./ выгодами, вознаградить государство за жертвы, которые оно для него до сих пор приносило.

Из числа указанных в записке и признаваемых необходимыми мер, первая — проведение железных дорог разрешена уже согласно высочайше утвержденному, 19 января текущего года, положению Комитета министров. Что же касается других мер, то его высочество изволит находить наиболее важнейшею и неотложною — развитие народного образования. В этом отношении признается необходимым прежде всего устройство сколь возможно большего числа учительских семинарий для подготовления учителей для местных населений из их же среды. Существующие в крае две семинарии не могут удовлетворить этой потребности. Внутри империи существует до 60 учительских семинарий и каждая из них приходится на 1 300 000 жителей. Между тем в Закавказском крае на 3 500 000 населений существует только одна семинария с комплектом в 25 учеников, снабжающая ежегодно лишь 6-7 учителями. Самое дело начального образования в Кавказском крае, в отношении поддержки со стороны правительства, поставлено в неблагоприятное положение по сравнению с внутренними губерниями. В губерниях России на начальные училища отпускается из казны ежегодно по 15500 р., собственно для воспособления сельским обществам по открытию и содержанию училищ, и на служебный персонал до 13000 р., всего до 28500 р. В Закавказском же крае, где среди населения почти не замечается стремления со стороны обществ к открытию на свои средства школ, на тот и другой предмет отпускается всего до 7000 р. на губернию, следовательно губернии этого края находятся в положении вчетверо худшем. Вследствие изложенных причин число народных школ на Кавказе доселе крайне незначительно. Так, в Дагестанской области и Бакинской губернии, на 1000000 жителей, имеется всего 13, хотя и не вполне правильно организованных, сельских школ, а на общее число 56000 учащихся в крае, количество учеников из мусульман, посещавших в 1877 г. правительственные народные училища, достигло только цифры 1342 (при численности мусульманского населения в 2000000). Правда, в означенную цифру 56000 входят мусульманские ученики, обучающиеся в своих собственных мечетских школах (таких школ на Кавказе до 1700 и в них учащихся более 19000), где ученикам внушается направление, противное целям и видам правительства.

/л. 15/ На основании вышеизложенного, его высочество считает учреждение для Кавказского края учительских семинарий делом первостепенной важности, причем признает неотложно — необходимым расширить теперь же Закавказскую учительскую семинарию, с учреждением при ней филиального отделения для учеников из туземцев-мусульман, с тем, чтобы общий комплекс учеников был увеличен до 100. На этот предмет потребуется от правительства ассигнование к ежегодному отпуску из государственного казначейства от 20000 до 25000 р.

Выслушав это заявление, Комитет обратился к обсуждению выраженных в записке предположений. [163]

По первому вопросу об обезоружении, военный министр заявил, что вопрос этот был возбужден еще в бытность наместниками князя Воронцова ¹⁷ и князя Барятинского ¹⁸ и затем возобновляем несколько раз. При этом были высказываемы мнения за и против обезоружения, но в существе дело оставалось в прежнем положении. Во время последней войны ¹⁹, когда вспыхнуло восстание в среде горского мусульманского населения, сим случаем, казалось, можно было бы воспользоваться для приведения этой меры в исполнение при помощи бывших на Кавказе войск. Момент этот был упущен не потому, чтобы не было обращено на это должного внимания, а потому, что обстоятельства сложились так, что нужно было вывесть войска с Кавказа и заботиться о других потребностях, так что оказалось неудобным приступить к этому делу. В настоящее время он, военный министр, вполне присоединяется к тем соображениям и неудобствах обезоружения, которые выражены в записке главного кавказского начальства. Засим остается одно, что может быть предпринято по этому вопросу, — это те меры, которые указаны в записке, в видах устранения по возможности вреда от оставления у туземцев оружия и которые заключаются в возможно большем ограничении ношения оружия и привоза в край оного, особенно усовершенствованных систем, и в запрещении выделки пороха в крае. Меры эти поведут к благоприятным результатам и если, как можно надеяться, пройдет несколько лет мира и спокойствия и, притом, будут приняты указанные в записке цивилизациионные меры, то, нет сомнения, само местное население постепенно отвыкнет и отучится от ношения и употребления оружия.

/л. 15об./ Комитет вполне согласился с приведенным мнением военного министра.

Обращаясь к изложенным в записке мерам, признаваемым необходимыми для развития и преуспения края, Комитет считал долгом прежде всего выразить, что он совершенно разделяет мнение кавказского начальства о несомненной пользе для края и туземного населения всех этих мер и признает, что приведение их в действие желательно в возможно скорейшем времени.

Останавливаясь на этих мерах в частности, Комитет усматривал:

А. По вопросу обустройстве железных путей и вообще улучшения сообщений, — что предложения о сети кавказских железных дорог уже были подробно рассмотрены в Комитете министров и состоявшееся по сему предмету положение удостоено высочайшего утверждения 19 января текущего года. Сверх того, в Кавказском комитете в ноябре 1878 г. рассмотрен вопрос о проложении и устройстве дорог по вновь приобретенной Батумской области, причем назначено к постепенному отпуску на сей предмет 682000 р. из государственного казначейства. Таким образом, вопрос этот уже не требует дальнейшего обсуждения. Что же касается заявлений о необходимости скорейшего устройства и улучшения сообщений внутри края, а также обеспечения всеми другими промышленных и торговых сношений Кавказа с внутренними губерниями, то ближайшие распоряжения по сему предмету зависят от самого Кавказского начальства, по соглашению о том, если окажется нужным, с подлежащим ведомствами.

Б. По вопросу о расширении способов народного образования министр народного просвещения заявил, что он, с учебной точки зрения, вполне разделяет соображения, изложенные в записке по этому предмету его высочества наместника. Самое действительное средство к образованию инородцев заключается в учреждении инородческих семинарий, с целью приготовления учителей из туземцев для начальных школ. С этого и следует начать дело образования туземного [164] населения на Кавказе. Опыт показал, что обучение инородцев шло неуспешно до тех пор, пока не было открыто инородческих учительских семинарий. Бывшее до того времени первоначальное обучение инородцев на русском языке, обременяя лишь память учащихся заучиванием чуждых, непонятных им слов, не привело /л. 16/ ни к каким успешным результатам. К сожалению, в этом вопросе мы не можем пользоваться опытом других стран Европы. Система обучения, которой следуют Англия в Индии и Франция в Алжире, не может служить для нас примером. Обе эти державы смотрят на свои колонии исключительно как на средства для извлечения возможно больших материальных выгод, нисколько не заботясь об образовании туземных племен. Так, в целом Алжире всего лишь 40 начальных школ, в которых обучение арабов ведется исключительно на французском языке. В Европейской России потребность образования инородческих племен вполне удовлетворяется инородческими учительскими семинариями. Обучение в них производится первое время на местных наречиях, но с употреблением русского алфавита, что облегчает в значительной степени учащимся и усвоение русского языка. Учреждение таких семинарий вполне применимо и к Кавказскому наместничеству, находящемуся, в отношении инородческого населения, в более благоприятных условиях. На Кавказе мусульманское население не чуждается, безусловно, русских народных школ, а потому и дело образования инородческих племен путем учреждения означенных семинарий не представило бы тех неудобств, какие встречаются в других местностях империи. Из инородцев всего легче поддаются влиянию русской цивилизации племена, не имеющие своей литературы, как, напр<имер>, зыряне, чуваши, киргизы, калмыки и проч<ие>; племена же, обладающие самостоятельною литературою, упорно держатся своей цивилизации. Для подобных племен приходится учреждать совершенно отдельные семинарии. Вследствие всего изложенного, министр народного просвещения приходит к заключению, что учреждение инородческих учительских семинарий представляет единственное и самое надежное средство для начального образования туземцев на Кавказе и открытие таких семинарий желательно как возможно скорее. Приготовление учителей из инородцев тем более полезно, что инородцы имеют доверие только к учителям из своей же среды.

В. Переходя к вопросу об устройстве края в поземельном отношении, Комитет, разделяя предположения о пользе и необходимости неотложных мер к облегчению и улучшению межевого дела, принял на вид заявления Кавказского начальства, что с этою целью составлен уже проект изменений в /л. 16об./ положении о межевой части в Закавказском крае. Так как из записки не видно, в чем именно заключается предположения по означенному проекту меры, то, в видах скорейшего обсуждения сих мер, следует предоставить главному Кавказскому начальству озаботиться сколь возможно неотлагательным представлением того проекта на рассмотрение и утверждение в установленном порядке.

Г. По последнему вопросу о необходимости улучшения состава и материального обеспечения ближайшей к местному населению администрации, Комитет, равным образом, разделял изложенные по сему предмету в записке соображения, но при этом считал долгом выразить, что предположенное улучшение личного состава зависит, главным образом, от ближайшего усмотрения Кавказского начальства, на прямой обязанности коего лежит наблюдение и за тем, чтобы должностные лица соответствовали своему назначению. [165]

Засим Комитет остановился на заявлении Кавказского начальства о необходимости воспособления оному из общих средств государственного казначейства, в тех случаях, когда собственные средства края будут оказываться недостаточными.

Председатель Департамента государственной экономии по сему предмету заявил, что, при разрешении вопроса о предоставлении в распоряжение наместника кавказского местных доходов, с высочайшего утверждения было постановлено условием, чтобы затем производство новых расходов по Закавказскому краю сообразовалось с действительным поступлением доходов этого края, и чтобы попечение об увеличении сих доходов было отнесено к обязанности кавказского начальства. Это была уступка, допущенная для Закавказского края по особому настоянию наместника. В виду такого условия, едва ли удобно даже возбуждать вопрос об отнесении каких-либо новых расходов в крае на общие государственные доходы. Подобный вопрос мог бы иметь место, если бы приведенное условие было отменено, и тогда для испрошения расходов из казны был бы установлен общий, существующий для всех ведомств, порядок. Притом нельзя не обратить внимания на то, что из всех предположенных мероприятий, самое существенное — это устройство железных путей сообщения. Вопрос этот, в недавнее время, подробно рассмотрен во всех отношениях в Комитете министров и, по Высочайше утвержденному положению онаго, необходимые для /л. 17/ сближения Кавказа с Россиею и развития сего края железные дороги поставлены на первую очередь. Так как потребные для того средства подлежат отпуску из государственного казначейства в весьма значительном размере, то посему требовать большего от общих средств государства невозможно. Вследствие изложенного, по мнению председателя Департамента экономии Государственного совета, следует предоставить главному кавказскому начальству все вышеизложенные меры приводить в действие, соразмеряясь с тою постепенностью, в какой развиваются доходы края. При соблюдении такого порядка, увеличение бюджета будет соответствовать правильному развитию средств, которые могут быть увеличиваемы и изыскиваемы вновь самим главным кавказским начальством по соглашению о том, если признается нужным, с подлежащими ведомствами.

Министр финансов, с свой стороны, отозвался, что хотя и весьма полезно указывать их, но следует иметь в виду, что этому краю, в отношении военного бюджета и некоторых других потребностей, оказываются уже значительные пособия из общих государственных доходов. Потребности государства так велики, что имеющиеся у казны средства оказываются недостаточными для их удовлетворения, и это вызвало и вызовет еще необходимость в установлении новых налогов, бремя коих ложится на все классы русского народа. Посему невозможно относить какие-либо сверхсметные расходы по Закавказскому краю на средства государственного казначейства. Местные доходы этого края постепенно увеличиваются и, надобно надеяться, с течением времени, при хозяйственных распоряжениях, будут возрастать. Кавказ, в отношении своего бюджета, поставлен в исключительно благоприятное положение. Край этот, имеющий в своем распоряжении местные доходы, до 7 900 000 р. в год, не участвует в общих государственных расходах: на дипломатическое представительство, на содержание войск и флота, по постройке крепостей и сооружении портов, по содержанию военно-учебных заведений, по платежу государственных долгов, по постройке железных дорог, по содержанию [166] университетов и других высших учебных заведений и по производству пенсий. При таких условиях кавказское начальство едва ли может обращаться с ходатайствами об ассигновании особых кредитов /л. 17об./ со стороны казны. По мнению генерал-адъютанта Грейга ²⁰, кавказское начальство, при приведении в действие предположенных им мероприятий, должно рассчитывать, как заявил и Председатель Департамента экономии, только на предоставленные в его распоряжение средства, т.е. местные доходы, и развитие тех мероприятий сообразовать с постепенным возрастанием означенных доходов. Высказав такой отзыв, министр финансов вместе с тем выразил, что, в случае крайней необходимости в производстве какого-либо неотложного расхода, не составляющего значительной суммы, как напр<имер> на учреждение признаваемой необходимою учительской семинарии, на что потребуется от 20000 до 25000 р., со стороны государственного казначейства могут быть отпущены потребные для того средства по определению о сем главного кавказского начальства.

Государственный контроль, с своей стороны, присоединяясь к мнению министра финансов и председателя Департамента государственной экономии, заметил, что попечения кавказского начальства о скорейшем устройстве сего края заслуживают полного сочувствия и поддержки, но развитие окраин государства вообще может быть успешно и прочно лишь, если будет идти в соответствии с общим развитием государства, а посему, при множестве неудовлетворенных потребностей внутри России, при значительных суммах, расходуемых государственною казною на Кавказе по содержанию военной части, кавказскому начальству необходимо всемерно заботится о том, чтобы текущие расходы местного гражданского управления покрывались местными средствами, ныне уже весьма достаточными и имеющими, несомненно, возрастать в будущем.

В виду таких отзывов по финансовой стороне дела и основываясь на всем вышеизложенном, Комитет полагал приведенные в сем положении соображения сообщить его императорскому высочеству наместнику кавказскому, предоставить его высочеству:

1. Принять зависящие меры к постепенному развитию и применению, на вышеизъясненных основаниях, предположенных мероприятий, которые, по убеждению Комитета, несомненно, будут способствовать мирному развитию края и преуспеянию туземного населения; и

2. Расходы по означенному предмету относить на /л. 18/ предоставленные в распоряжение его высочества местные средства, сообразуясь в сем отношении с тою постепенностью, в какой развиваются сии средство, с тем, чтобы требование особых для того кредитов из государственного казначейства было допускаемо лишь в случаях крайней и неотложной необходимости и, притом, когда кредиты эти не будут составлять значительных сумм.

Заключение свое Комитет имел счастие повергнуть на высочайшее благоусмотрение его императорского величества.

Кавказский Комитет. В С.-Петербурге. 20 марта 1879 года № 335.

(Резолюция:) Государь Император на журнале Комитета, в 19-й день текущего марта, высочайше соизволил собственноручно: «Исполнить».

Управляющий делами Комитета К<авказского> Островский ²¹

[РГВИА. Ф. 400. Оп. 1. Д. 616. Л. 14-18]

Комментарии

1. Михаил Николаевич (1832-1909) — вел. князь, сын Николая I, 1863-1881 — наместник Кавказа и командующий войсками Кавказского военного округа, 1881-1905 -председатель Государственного Совета.

2. Кавказский комитет — высшее государственное учреждение, созданное в 1845 г. при императоре с законосовещательными и административными функциями для управления Закавказским краем и Кавказской областью. Комитет был учрежден вместе с наместничеством кавказским и служил связующим звеном между местным правлением на Кавказе в лице наместника, высшими государственными структурами и лично императором. Его состав назначался императором. В него входили чиновники, занимавшие министерские и другие высокие должности. Был упразднен в 1882 г. вместе с кавказским наместничеством.

3. Милютин Дмитрий Александрович (1816-1912) — ген.-ад. (1859), ген.-фельдм. (1898), с 1839 на Кавказе, 1856 — и. д. нач. Гл. штаба Отдельного Кавказского корпуса, 1857-1861 — тов. военного министра, май 1861 — управляющий военным министерством, ноябрь 1861- май 1881 — военный министр.

4. Цвижба Л. И. Этно-демографические процессы в Абхазии в XIX веке. — Сухум, 2001. С. 36-37.

5. Дудко А. Л. Из истории дореволюционной школы в Абхазии (1851-1917 гг.). — Сухуми, 1956. С. 18.

6. Хронологические рамки Кавказской войны определены 1817 — 21 мая 1864 г.

7. В 1877 г. во время русско-турецкой войны (1877-1878 гг.) начались антирусские восстания горцев в Дагестане, Чечне. Ингушетии и Абхазии, в результате чего было произведено очередное массовое переселение народов Кавказа в Турцию.

8. По Сан-Стефанскому мирному договору 19.11.1878 г. (кот. была завершена русско-турецкая война 1877-78 гг.) к России отошли, отторгнутые от нее в 1856 г., часть Бессарабии, а также Ардаган, Карс, Батум, Баязет; Турция обязалась выплатить России 310 млн. руб. для возмещения военных издержек и убытков российских подданных.

9. Русско-турецкая война 1877-1878 гг.

10. Главное кавказское начальство — наместник Кавказа вел. кн. Михаил Николаевич.

11. Старосельский Дмитрий Семенович — ген.-лейт., нач. Гл. управл. кавк. наместника.

12. Абаза Александр Аггеевич (1821-1895) — действ. т. сов., 1874-1880 — председатель Департамента экономии и член Гос. совета и Комитета министров, 1880-1881 — министр финансов.

13. Константин Николаевич (1827-1892) — вел. кн., 1865-1881 — председ. Гос. совета.

14. Толстой Дмитрий Андреевич (1823-1889) — действ. т. сов., 1866-1880 — министр народного просвещения, член Гос. совета.

15. Посьет Константин Николаевич (1819-1899) — адмирал (1882), 1874-1888 — министр путей сообщения и член Гос. совета.

16. Сельский Дмитрий Мартынович (1833-1910) — действ. т. советник, 1878-1889 -государственный контролер, 1889-1893 — председатель Департамента законов.

17. Воронцов Михаил Семенович (1782-1856) — ген.-фельдмаршал, 1823-1844 — Новороссийский генерал-губернатор и наместник Бессарабской области, 1844-1854 — наместник Кавказа и главнокомандующий Отдельного Кавказского корпуса.

18. Барятинский Александр Иванович (1814-1879) — ген.-фельдмаршал, 1856-1862 — наместник Кавказа и главнокомандующий Кавказской армией.

19. Русско-турецкая война 1877-1878 гг.

20. Грейг Самуил Алексеевич (1827-1887) — ген.-адмирал, 1866 — товарищ министра финансов, 1878-1880 — министр финансов.

21. Островский Михаил Николаевич (1827-1901) — тайный сов., 1877 — командирован на Кавказ для обзора действий полевого контроля Кавказской армии, июль 1878 — член Гос. совета, октябрь 1878 — назначен присутствовать в Департаменте гос. экономии, 1881 — министр Гос. имущества.

Текст воспроизведен по изданию: Записка «О мероприятиях к возвышению уровня гражданского благосостояния и ровного преуспения населения кавказского края» // Кавказский сборник, Том 2 (34). М. Русская панорама. 2005