ХЕВСУРИЯ И ХЕВСУРЫ

В сел. Бло нашли мы двухэтажный дом, на крыше которого находилась необитаемая, открытая на юг пристройка, около 1 сажени ширины и 4 сажен длины; здесь мы устроились для ночлега. Многие хевсурские дома имеют подобного рода третий ярус, предназначенный собственно для лета. Нижний этаж служит жилищем только зимою. Все постройки сложены из шиферных плит без цемента. Высокие оборонительные башни здесь вовсе не встречаются. Плоская крыша составляет самую лучшую часть хевсурских домов. Она устроена с большим старанием и защищает превосходно от дождя. Сбитая из жирной глины и крупного песку, она уподобляется лучшему шоссейному полотну. Для стока воды эти крыши имеют незначительный наклон и по бокам мелкие канавки. При толщине не более 2-3 вершков они необыкновенно прочны и способны устоять даже против продолжительного ливня. Мы сами убедились в этом. В тот же вечер с З.С.З. разразилась гроза. Вокруг Ча-ухи, близкого к нам, [201] но скрытого от наших взоров выдающимся на переднем плане горным кряжем, сверкала молния и беспрерывный гром нарушал тишину темной ночи.

27 июня (воскресенье). Воспользуемся утренним часом, чтобы ориентироваться среди окрестностей селения Бло. Но прежде должен я заметить, что крикливые, но при всем том благодушные хевсуры предложили нам для подстилки цельную длинную солому, что составляет редкость на Кавказе. Они еще не усвоили местного способа молотьбы: у них не принято выбивать зерно при содействии копыт животных и не вошли еще в употребление плоские, толстые деревянные сани, нижняя поверхность которых густо усажена остроугольными камнями. Хевсуры, без всяких затей, просто вытряхивают зерно из колосьев, если оно созрело, что, впрочем на этой высоте не всегда случается, или же выбивают его дубинами (без подвижного молотила).

Погода прояснилась вполне только к полудню. До тех пор мы могли обозреть только часть окрестностей,— к северу и западу. К югу и юго-востоку горизонт был закрыт грозовыми тучами, разражавшимися по временам ливнем. К северу возвышается пред нами гребень Большого Кавказа. Линия его высот не представляет ни грандиозных зубцов, ни провалов, ни пиков. Кряж везде покрыт темноцветным глинистым шифером. Местами из линии выдаются вершины (на местном наречии тави), а между ними лежат главные горные массивы, дугою отступающие к северу. От этих вершин отделяются к югу широкие поперечные отроги, заметно параллельные между собою, по крайней мере по главной оси. Таким образом, высшие нагорные долины имеют форму полу-цирка. Из селения Бло можно видеть западный, северный и восточный края одной из таких циркоподобных долин, [202] которая далеко выдвинута на север. В крайнем северном углу ее, у отвесных шиферных круч берет свое начало ручей Како-цхали, самый дальний исток ручья Бло, бурно пробивающегося у наших ног по крутому ущелью. Недалеко от нас к западу, лежит меридианный кряж, отделяющий восточный исток р. Терека (Джути-цхали) от истоков ручья Бло, а далее, перед ним, возвышается покрытый ледниками, мощный массив Ча-ухи. К востоку же, от одной из вершив главного хребта, имеющей до 10000' (Архотис-мта), отделяется отрог Хиталис; покрытый в более расширенной, нижней части своей, падающей крутыми обрывами, редким березовым лесом. Западная часть этого отрога носит название Лелле, между тем как западный край той части его, которая лежит далее к северу, называется “Лисьей норой” = мелис-хрели. Этот край принимает участие в образовании высот восточного (левого) берега ручья Како-цхали (также Калкос). Вступив на отроги его, отделяющиеся к С.З., к селению, можно обозреть глубокую долину Калкос, на которой, в высших частях виднеется несколько снеговых пятен. Влево, т. е. к северо-западу, выдаются крутые высоты Сагуптано (может быть тождественные с показанною на карте горою Гормуцис-тави), а вправо высится Архотис-тави. К югу, перед Сагуптано, мне указали еще высоты Газуи. С этой точки, с З.Ю.З., живописно вступает в поле зрения пик Ча-ухи, имеющий более 12.000' высоты. Что касается до тупоглавых вершин главного хребта на севере, то для значительнейших из них весьма употребительно название Архотис-мта. На карте, к востоку значатся соседние высоты Мунварис-тави и Какачос-тави. Несколько западнее Архотис-тави мне указали еще Бло-тави, называемую хевсурами также Багаватсо. Расспрашивая о названиях, я убедился, как трудно добиться от туземцев согласных [203] показаний относительно номенклатуры высот. Несмотря на все старания, только редко можно получить в этом отношении согласные показания. Вся южная сторона этой части Большого Кавказа свободна от снеговых залежей, даже на самых высших частях. На северной же стороне склоны покрыты мощными, отчасти обледеневшими, фирновыми полями. Об этом будет подробнее сказано далее, при описании дальнейшего нашего путешествия. Замечу еще, что к северу от Архотис-мта все воды сливаются в ущельи Архотис в один поток Архотис-цхали (также Аркутис-цхали) и что крайний исток этого стремительного горного потока называется Сасадила.

Взор, направленный на юг, обнимает прежде всего узкое ущелье ручья Бло, левый берег которого образуют обрывы упомянутых гор Хитали. В этом направлении горизонт замывается хребтом Чарглис-тави, отличающимся округлыми очертаниями. У южной подошвы его, как говорят, лежит знакомое нам сел. Чаргали; полагаю, что хребет этот тождествен с отмеченным на карте Кхомис-тави.

В ближайших окрестностях селения Бло мне бросились особенно в глаза две местности; это были две священные рощи. Одна из них находится непосредственно к югу и немного к западу от селения. Под вечер я направился туда для экскурсии. Вековые дубы с кривыми ветвями, имеющие до 2' в диаметре, преобладают в этой роще; к ним примешиваются менее старые березы и пара прекрасных кленов Acer platanoides. Из всех встречаемых на Кавказе девяти видов клена, этот водится на наибольшей высоте. Подлесок состоит из отдельных кустов лесного орешника, достигающего до 15' высоты.

На нетронутом лугу произрастают обычные: Geranium, Campanula, Astrantia (Geranium sylvaticum L. и G. ibericum Cv., Campanula collina MB. в glomerata L., Trifolium spadiceum L.), рядом с клевером и пр. При виде священной рощи, наблюдатель прежде всего задает себе вопрос: какие причины способствовали сохранению высокоствольного леса на этом месте? Удовлетворительный ответ на этот вопрос довольно затруднителен, ибо не только предельная черта распространения леса, но и граница кустарников находится ниже, хотя мы и знаем, что селение Бло расположено на высоте не более 6000' н. у. м. Так как хевсурам ничего не известно о том, чтобы священные рощи были когда-нибудь насаждены, то является предположение, что в былое время на этом месте предельная черта лесной растительности доходила до большей высоте и что рощи местами сохранились от этой эпохи, благодаря тому попечению, которое им оказывает население из религиозных побуждений. В ближайшей окрестности священной рощи нельзя было открыть ни следа уничтоженного леса, ни какого бы то ни было дерева, которое бы произрастало вне пределов священного места. Допустим, что в былое время произошло всеобщее изменение климата, отодвинувшее естественную предельную черту лесной растительности; но как же объяснить, что и священные деревья не подверглись участи своих соседей? Ведь весь уход за священными рощами заключается единственно в абсолютнейшем сбережении того, что создано природою. Если же искать объяснения этого вопроса в том, что лес, о сохранении которого жители пеклись с особенным старанием, был когда-то насажден, то это не подтверждается показаниями современных хевсуров. И так эти рощи, к которым туземцы питают беспредельное благоговение, составляют загадку для ботаника, по крайней мере там, где [205] они, как в селении Бло, встречаются выше нынешней предельной черты распространения леса. Возраст стоящего здесь дуба я определяю не более как в 120 лет, не имея иного подтверждения для этого предположения, кроме сравнения с молодым кустарником, поперечный разрез которого обнаруживает признаки медленного произрастания. Этот каменный дуб принадлежит в разновидности lanuginosa Dec.

У хевсуров священные рощи имеют два названия: хатис-ткэ, т. е. лес иконы, лес святого, или же джварис-ткэ, т. е. лес креста. Роща при селении Бло, о которой вдет речь, имеет покровителем Святого Георгия. В этнографической главе я описал подробнее священные рощицы и стоящие в них языческие капища; здесь же ограничусь сообщением того, что я видел на сегодняшней экскурсии. У нижней окраины рощи, близь засеянного ячменем поля, которое, вместе с прилежащими лугами, также считается неприкосновенною собственностью Св. Георгия, стоит грубо сооруженное здание, жертвенное место. Оно низко, темно, небрежно сложено из шиферных плит и в настоящую минуту никем не охраняется. Вся находящаяся в ней утварь, со включением высоких пивных чанов, ковшей и пивного котла, составляет собственность того ангела-хранителя, которому посвящена роща. В другой роще, лежащей к востоку от сел. Бло, в нашу бытность, варили пиво для приближающегося празднества, почему я и отправился туда, чтобы видеть весь этот процесс. Там, поодаль от пивоварни, стоит церковь, стены которой, также возведенные из массивных шиферных плит, сближаются между собою с половины высоты семью уступами и заканчиваются к верху широким каменным карнизом. Внутри церковь представляет пустое пространство, в которое ведет очень узкая дверь. Церковь, [206] пивоварня и окрестный лес посвящены Св. Михаилу. Как здесь, так и возле жертвенника Св. Георгия, на грубо сколоченных из брусьев подпорках, висят русские колокола. В них звонят и в дни языческих праздников. Из пивоварни Св. Михаила беспрерывно клубится дым. Там делают солод, и дым, исходящий из сырого хвороста, служащего топливом, вместе с паром окутывает низкую пивоварню. И эта последняя выстроена самым убогим образом; она низка и темна. Внутри ее, на крепкой цепи, висит огромный медный пивной котел. Форма его своеобразна и везде одинакова; при 1 1/2 до 2 аршин высоты, он имеет в месте наибольшей ширины, около 5/4 аршина в диаметре. Вогнутость свою он имеет выше половины высоты. Подобные котлы, стоимостью от 100-200 рублей, склепывают Телавские мастера. По бокам котел подперт шаткою стеною, сложенною из дикого камня; сзади и спереди его охватывает пламя, покрывающее его копотью. Затор клокочет в нем равномерно и время от времени перемешивается; по проведенному снаружи к котлу узкому желобу, доставляется свежая вода из близкого ручья. Крупно смолотый для затора солод подвергается беспрерывному, равномерному кипячению в продолжении нескольких дней. После этого варево процеживается сквозь шерстяные мешки, повешенные при помощи деревянной, петлеподобной дуги над корытом, в которое стекает мутная жидкость. Свежий завар имеет приторный, сладкий вкус. Его переливают в чаны от 3 до 4' высоты и 2 до 2 1/2 ширины, выдолбленные из цельного дерева, по большей части липы, прибавляют нужное количество дикого кахетинского хмеля и, прикрыв, оставляют на 5-6 дней. Большею оригинальностью, чем цилиндрические чаны, отличаются большие черпаки, служащие для переливания пива, которые также выдолблены из [207] цельного дерева. Материалом для изготовления их служит или часть дерева, стоящая непосредственно над корнем, или же ствол с толстым сучком; из этого последнего делается носок сосуда. Прилагаемые рисунки довольно наглядно и изображают форму черпака и меньшего сосуда.

Говорят, что подобные черпаки приобретаются по ту сторону хребта, на северном его склоне, в хевсурском селении Ахиели (также Хахиели). Купленные мною для музея экземпляры привезены оттуда. Интересно, что у них ручка приделана не с противоположной носку стороны, а непосредственно под ним Экземпляры, приобретенные мною, сделаны из соснового дерева.

В священных пивоварнях, как и вообще в жилищах и башнях хевсуров, все закурено дымом. Наличное движимое имущество жертвенников и пивоварен считается священным как личная собственность ангела-хранителя. О посуде, употребляемой на праздничных пирах, я уже говорил в этнографической части. Прежде чем распрощаться с священными рощами около сел. Бло, упомяну о столбах в 3-4' высоты, с квадратным основанием, одиночными экземплярами встречаемых как здесь, так и в других священных рощах. По объяснению туземцев, это не суть надгробные памятники, но сооружения, посвященные ангелу-хранителю благочестивыми людьми. Столбы аккуратно сложены из шиферных плит, нередко замазаны известью и выбелены. На них кладут рога убитых животных, как видно на прилагаемых рисунках. Еще остается сказать, что женщины не имеют [208] доступа ни к священным рощам, ни к капищам, ни к пивоварням. В дни празднеств они собираются под горою, у границы святилища, куда им и приносятся яства и напитки. О степени почета, оказываемого хевсурами священным рощам, можно судить по тому, что в былое время, виновные в повреждении деревьев наказывались смертью.

Последний взгляд на ближайшие окрестности Бло посвящаю исключительно обозрению животного и растительного миров. Под вечер в кустах священной рощи раздалось благозвучное пение карминового снегиря. Эта птичка весьма характеристична для лесной границы всего Кавказа (Большого и Малого). Она любит преимущественно редкий кустарный лес на высоте 4-7000' н. у. м. С вершин двух кустов обыкновенно перекликаются два самца, попеременно призывая друг друга; это продолжается в течение минут 20, если никто их не вспугнет. На дубах в священных рощах видел я зябликов, а в селение то влетали, то опять удалялись стая щеглов. Оба вида трясогузки, как alba typica, так и М. boarula, оживляют берега ручьев. Над роскошными лугами порхала шеврица, но вида ее я не мог распознать; горихвостка доверчиво гнездится в щелях шиферных стен жилищ, где я, однако, не видел ни одного воробья. Замечательно, что серая ворона весьма распространена здесь летом, [209] между тем как сорока отсутствует. Относительно пернатых хищников высокогорье решительно бедно, как здесь, так и везде на Большом Кавказе. Ягнятник, часто попадающийся в предгорьях на высоте от 2000' до 6000' в. у. м., особенно в некоторых местностях Малого Кавказа, хотя и не отсутствует здесь совершенно, но составляет вообще редкость в высших горных областях. Бурый коршун (Vultur fulvus) и Gyps cinereus, для вывода птенцов охотно удаляются в уединенные и самые высокие свалы. Гнезда их я находил на восточных обрывах лежащего к югу от Эрзерума вулкана Бингель-даг, достигающего более 12000' н. у. м. В центральной части альпийской полосы Большого Кавказа эти хищники мне как летние птицы никогда не попадались, но зато они (особенно V. fulvus) обыкновенные обитатели знойных долин, где охотно держатся около рек, так как течением иногда выбрасываются трупы животных. Стервятник (Neophron), характеристичный для жаркой полосы, отыскивает преимущественно пустынные местности. В селениях же он ревностно исполняет полицейскую обязанность блюстителя чистоты, убирая с улиц нечистоты (в Нахичевани на бойне). Среди лета одиночные лишь особи его, подобно черному коршуну, блуждают в области высоких гор (особенно на Малом Кавказе). То же должно сказать относительно орлов. И они предпочитают для охоты область менее высоких гор по той причине, что здесь большее обилие дичи. Нельзя не назвать величественною картину, когда орлы парят над альпами там, где живут только тур да горная индейка, т. е. на средней высоте 10-15000' н. у. м. Из мелких соколов в горах на наибольшей высоте встречается Falco subbuteo, которого я только однажды видел ниже сел. Бло. Стройный Falco cenchris и F. rufipes свойственны жаркой [210] полосе, где они предпочитают самые низменные черноземные степи даже широким долинам Закавказья. Falco tinnunculus точно также гнездится преимущественно в пределах низменности. Но осенью мы встречаем в горах блуждающие на перелете одиночные экземпляры его, часто на значительной высоте. В безлесных окраинах армянских гор живет он уединенно до конца октября. Из благородных соколов здесь водятся кречет и балобан (F. peregrinus и F. lanarius). Оба вида встречаются редко; последний употребляется для охоты. Обыкновенно же к охоте приучается ястреб-утятник (Astur palumbarius), представляющий редкую летнюю птицу, но за то в иные годы осенью, на перелете, попадающийся довольно часто. Ястреб-перепелятник (Astur nisus) слывет и здесь за самого наглого хищника, причиняющего громадный вред мелким птичкам. Он одинаково распространен в долинах и в горах. Луни (Circus), само собою разумеется, исключены из области высоких гор. Распространение их подчиняется орографическому характеру местностей: они следуют вверх по широким долинам до тех пор, пока имеются луга и пахотные поля. О сарычах я уже говорил, а что касается обоих видов коршунов, то красного коршуна (Milvus regalis) встречал я только у юго-западного угла Каспия; черный же (Milvus ater) является настоящим космополитом. Он смелый и обыкновенный обитатель городов, где целые полчища его роются в навозных кучах. Иногда попадается он как редкий гость и на высоких плоскогорьях. Так, в 1873 году я его несколько раз видел на гребне северного Тавра, где он выслеживал добычу на ковылистой степи.

Относительно травяной растительности окрестностей Бло следует вообще заметить, что она носят характер, свойственный нижней полосе нижне-альпийского пояса. [211] Начиная с селения, заросли сорных трав крапивы и белены, врезываются широкою полосою в эту флору, столь богатую разнообразием форм. Обширные пространства сплошь покрыты сумочником (Capsella). Прекрасная Gypsophyla elegans М. В. более других засоряет нивы. В состав нижне-альпийской флоры здесь преимущественно входят Geranium sylvaticum L., Geranium ibericum Cv., Arnebia echioides A. Dec, Betonica grandiflora, Campanula tridentata L., var. pubiflora Trt., C. petrophila Rupr., Veronica gentianoides Vhl., Trifolium spadiceum L., Carex nigra All., Valeriana alpestris Stev., Scabiosa, Columbaria L., Euphorbia iberica Boiss., E. aspera MB., Pedicularis atropurpurea Nord. и P. condensata MB. Вдоль речных берегов стоят высокие Caltha palustris с созревшими плодниками, и сплошные группы Heracleum покрывают собою значительные пространства. И здесь, на местностях расположенных на север, близь предельной черты лесов растут оба вида Vaccinium (U. vitis idaea и V. myrtillus), а также Empetrum nigrum, Linnea borealis и Pyrola minor L. Возвращаюсь к описанию путешествия.

28 июня, в 8 часов утра, отправились мы в путь; погода было неблагоприятна. На этот раз общество наше разделилось. Г. г. Ледер и Лихачев, взяв с собою вьючных лошадей, направились прямо на север чтобы переправиться через перевал Архотис-мта и, на северном склоне его, вступить в область р. Терека; я же, в сопровождении “папы" и Бидзины, двинулся на запад для сбора растений на высоком Ча-ухи. Отсюда уже я намеревался впоследствии присоединиться к своим спутникам, следуя в северо-восточном направлении. Местом встречи назначено было селение Квири-цминда.

Вся местность почти постоянно закрыта здесь туманом, так что о кругозоре не может быть и речи. [212] Прежде всего я должен был спуститься с крутого берега к ручью Бло. Снизу, из долины можно видеть все истоки этого ручья, а также и восточный край кольцеобразной, глубоко врезавшейся долины. Там тянется теперь караван моих спутников. Переправившись через ручей, следуем мы на запад круто, взбираясь на гору. Здесь луговая флора еще не тронута. На юг от нас находятся горы; мы видим их северные склоны; они густо покрыты на обширном пространстве кустами рододендрона (Rhododendron caucasicum), между которыми разбросаны редкие березовые лесочки. Самые крайние деревца находятся приблизительно на несколько сот футов выше, чем сел. Бло, почему я и отмечаю предельную черту лесной растительности, по крайней мере для этого места, на высоте 7000' н. у. м. В сравнении с Колхидскою областью, эта высота крайне незначительна; но, вообще, в центральной части Большого Кавказа границы вертикального распространения, как культурных так и дикорастущих растений отодвинуты значительно вниз, что можно было заметить уже в долине Иоры. Это явление я склонен объяснить положением долин которые представляют собою поперечные ущелья, легко доступные охлаждающим северным ветрам. К востоку от этой части центральной области Большого Кавказа, предельные линии распространения культурных растений снова повышаются. Мы видим в первый раз в этих местах луга поросшие чемерицей (Veratrum), на которой майский мороз также оставил следы своего действия. Все эти ядовитые растения уже поблекли. Перевалив чрез водораздел между ручьем Бло и системою р. Рошки-цхали, мы поворотили на некоторое время на юг и, следуя вдоль плоской, побочной долины, вступили выше сел. Рошки в просторную главную долину, постепенно повышающуюся к западу. Эта долина начинается непосредственно у [213] восточного обрыва Ча-ухи (также Чау-ухи или Чо-ухи); эта, верхняя часть ее называется Будела-ури. То же название имеет и вытекающий оттуда главный исток; он принимает с правой стороне ручей Кмости-цхали, текущий с юга и затем под названием Рошки-цхали, бежит на Ю. З. к Хевсурской Арагве. Это крайние истоки в северо-западном направления. Сверх того в р. Рошки-цхали впадает еще с севера значительный приток, долина которого, параллельная с долиною р. Бло, находится несколько западнее. Придерживаясь направления к западу, мы более и более приближаемся к Ча-ухи. К сожалению, он постоянно скрыт в тумане. Долина замечательна относительною своею шириною. Она усеяна огромными обломками талькового шифера. Вкрапления талька имеют величину грецкого ореха. Выветрившиеся грани этих обломков покрыты высокоальпийским видом рода Draba (rigida W.), которая на этой высоте (около 7300' н. у. м.) уже отцвела. Подобные обломки скал встречаются также далеко внизу долины Рошка, но шиферных пород на месте нигде не видно. Здесь нетронутая луговая флора красуется в полном летнем уборе. Множество темноцветных больших цветов Geranium ibericum стоит на подобие букетов между отцветшими уже кустиками Anemone narcissiflora. Cerastium grandiflorum растет отдельными группами. Pedicularis comosa L. уже отцвела, a Pedicularis Wilhelmsiana Fisch. только что начинает цвести. Среди луговой зелени нигде не пламенеют ярко-красные головки восточного мака. Betonica grandiflora и Alchemilla vulgaris представляют и здесь самые обыкновенные растения. На лугах растет невероятное количество щавеля. Доказательством тому, что здесь временно раскидываются юрты пастухов, служат обширные заросли широколистного Rumex, который является как бы непременным достоянием нижне-альпийских [214] пастбищ после пребывания на них кочевников. Туземцы сушат этот грубый вид щавеля, называющийся голо, и употребляют его зимою в пищу. Во многих местах нежная листва вида Alchemilla образует яркий, зеленый фон этих лугов из которого только изредка выглядывают лютики и лапчатки. Мы достигли заднего угла долины Будела-ури. Обломки скал образуют широкий вал у подошвы Ча-ухи. Тучи разрываются на несколько мгновений и перед нами восстает восточный фас величественной горы в виде неприступной стремнины. К югу и западу она прислоняется к широким удобоприступным горным кряжам. С северо-запада нисходит мощный глетчер, упирающийся нижним, грязным, истресканным концом своим в лежащий пред ним вал из обломков. Естественно, что в такой близости нельзя обозреть всю совокупность массива Ча-ухи. За то в ясную погоду контуры его почти всегда хорошо видны, если смотреть на него с главных перевалов хевсуро-тушинских альпов. Оттуда виднеются также, столь редкие в Кавказских альпах острые как иглы зубцы, отличающие северный отрог этого хребта. В противоположность выдвинутым далеко на север из цепи Большого Кавказа мощным вулканическим центрам, каковы Эльборус и Казбек — Ча-ухи принадлежит к главному хребту. Южною стороною своею, из которой вытекают некоторые главные истоки Черной Арагвы, он собственно составляет часть этого хребта. К северу и западу Ча-ухи питает р. Терек Джутскими истоками, а на восток бегут с него глетчерные потоки в помянутый ручей Рошки-цхали, который в свою очередь впадает в Хевсурскую Арагву. На возвратном пути из Хахмати, г. Лихачев обязательно набросал на бумагу общий вид Ча-ухи.

До часу по полудни я собирал растения на осыпях [215] у подошвы Ча-ухи. Высота этой местности не превышает 7500' н. у. м., но флора ее принимает по соседству глетчера высоко-альпийский характер. На прибрежных площадках вдоль течения ручьев все еще имеется дерн, образуемый обоими видами Alchemilla, ползучею Sibbaldia и Campanula tridentata. Между ними растет весьма распространенное. бесстебельное Chamaesciadium. Скрытые под защитою нависших скал стоят одиночные группы прелестного первоцвета (Primula nivalis Pall.), светло-желтые, крупные цветы которого только что распустились. Весь исподний, правильно зубчатый край листьев этого растения покрыт широкою, мучнистою каймою. Рядом с ним виднеются крупные, яично-желтые венчики Potentilla alpestris Hall., дальше густые группы Sedum tenellum М. В., а также Gentiana verna L. возле скоплений ползучих Alsine imbricata. Ha выветрившейся осыпи встречаем мы нежные формы Saxifraga hirculus в S. flagellaris, Veronica gentianoides, Saxifraga exarata Vill. и S. cartilaginea W. Там преклоняют пред ветром серовато-зеленые, блестящие, широкие колосья приземистой Colpodium Steveni Trin.; там же множество крупных молочно-синих плоско-раскрывшихся цветков вероники (Veronica telephiifolia Vahl.) покрывают крошечные скопления, образуемые иссиня-зеленою листвою этого прелестного вида вероники. Тут же видны плотно прижавшиеся к почве, полушаровидные формы крупки (Draba rigida W.), с их тоненькими, многочисленными, коротенькими цветоножками, на которых сидят относительно крупные, желтые венчики. Здесь собрал я еще Arabis Huetii, Saxifraga sibirica L. и приземистое видоизменение Cerastium multiflonim С. A. М.

Ha более плодородной почве, в защищенных от ветра местах появляются более крупные формы нижне-альпийских растений. Там особенно бросаются в глаза [216] пахучая Valeriana alpestris Stev., стройная Primula farinosa var. algida, Tragopogon pusillus MB., Aster alpinus L. Haконец, должно упомянуть o большом виде папоротника, найденного мною у подошвы Ча-ухи. Это редкий на Кавказе Aspidium Lonchitis Sw., растущий скрыто в глубоких расселинах исполинских скал в местах, весьма мало освещенных солнцем

Только карканье альпийских ворон нарушает тишину. Туманы сменялись дождем и даже к полудню погода к сожалению не прояснилась. Этот задний угол долины Будела-ури составляет собственность обитателей сел. Кмости, которые уступают часть находящихся здесь летних пастбищ пшавам. Воры-кистины, особенно отчаянные конокрады, проникают даже сюда. Еще в прошлом году один кистин-мусульманин, пойманный хевсурами около Ча-ухи с поличным, поплатился жизнью за конокрадство. Неприступные крутизны Ча-ухи, с которыми связано не мало рассказов о несчастном исходе опасной охоты, служат местообитанием для тура и горной индейки.

Подвигаясь вперед в направлении к югу, мы нашли среди скал маленькое озеро, в котором вода имела молочный цвет. В окрестностях его не было ни малейшего признака жизни. Повернув затем к востоку и не добравшись еще до места, где паслись наши лошади, подошли мы к роднику, вода которого имела хороший вкус, но такой же мутный, молочно-синий цвет. Родник этот изливается в протекающий по близости ручей.

В час по полудни мы опять сели на коней. Шел сильный дождь. Горы совершенно закрыты густым туманом. Мы подвигаемся вперед в северо-восточном направлении и вступаем на обнаженные, крутые высоты. Местами обрывы их густо покрыты ползучею Sibbaldia. Мы находимся в области источников северного притока [217] p. Рошки-цхали. Это место называется Рошки-хорхи. На пятиверстной карте показано название Пхис-гори, которого мы однако не слыхали. Но вот предстоит нам восхождение на водораздел между истоками р. Бло и помянутого притока р. Рошки-цхали; он отделяется от гребня Большого Кавказа. Западный фас его чрезвычайно крут, но местами покрыт хорошею травою. Дождь усиливается,— кругозор закрыт. С нас ручьями течет дождевая вода, и мы едем дальше наугад. Окруженные со всех сторон тучами, мы слишком уклоняемся на запад и сбиваемся с пути. Бурки начинают пропускать воду на наши плеча: нас пронизает чувствительный холод. Путь идет зигзагами все в гору. С юга дует сильный ветер Повернув к востоку, достигаем мы наконец крутого края того горного кряжа, на котором берет свое начало крайний исток Бло-цхали. Следуя по этому краю, мы надеемся достигнуть до гребня и вместе с тем перевала Архотис-мта. Недалеко от вершины этой крутизны, представляющей часть западной окраины полукруглой долины Бло, идет узкая, заброшенная тропа, сначала на север, а затем на восток. Во многих местах она опасна, так как покрывающие ее сыпучие шиферные осыпи ускользают из-под ног, угрожая увлечь за собою в пропасть и путника. Здесь растительность прелестна и все еще силится образовать дерн. В цвету красуются Myosotis sylvatica, Veronica gentianoides, достигающая 3-х дюймов высоты, Anthemis Marschalliana, Saxifraga hirculus в стройная Veronica telephiifolia. С северо-востока все еще продолжает хлестать дождь. В половине третьего часа достигли мы вершины гребня. К северу от узкого хребта тянется мощное снеговое поле (В этот день я к сожалению не мог произвести ни одного определения высот. Винт в нониусе перестал действовать, а исправить его не было возможности.). Мы переходим чрез него. [218]

Ha снеге видны годичные слои. У краев его нашел я нежный вид Nebria. Primula nivalis здесь очень обыкновенна. Из карликовых видов Capnitis цветут только желтый С. pauciflora Pers. и более редкая розово-фиолетовая разновидность его. Здесь же находим С. conorrhiza Led. Мы очутились в области ранней весны. Почва, еще мало покрытая растительностью, сильно пропитана дождевою и снеговою водою. Местами она даже болотиста. Путь наш идет всё на север, вниз по крутому склону. Мы достигаем ущелья Архотис в котором шумит буйный исток Ахиели-цхали, несущий свои волны на север. К сожалению, здесь о видах вдаль не может быть и речи. Окутанные тучами, мы продолжаем путешествие наше по большей части пешком. Здесь к помянутым видам Capnitis и первоцвета присоединяется еще Campanula tridentata L. var. rupestris Traut. Местами из почвы выбивается наружу Primula farinosa; в иных местах попадаются группы Androsace villosa L., видоизменение которой, отличающееся красною пастью, очень красиво. Снеговые залежи врезываются глубоко в рододендровые заросли. Мы находимся среди чрезвычайно угрюмого альпийского ландшафта. Над нами возвышаются черные массивы шифера; где только возможно, они покрыты снегом; дождь, тяжелые тучи, абсолютная тишина и значительный холод увеличивают суровость картины. Здесь, вверху, почва едва начинает обнаруживать первые признаки весны. Ниже из черного грунта выбиваются всходы видов Trollius и Anemone; a Saxifraga sibirica и Saxifraga flagellaris уже цветут. (В ботаническом приложении приведены, по порядку, списки собранных растений.) [219]

Миновав последнее снеговое поле, подходим мы к каменистому руслу р. Ахиели и следуем дальше вдоль правого его берега. Погода не проясняется. Гром перемежается с дождем, градом и туманом. Пластинчатые шиферы и здесь остры как ножи. По бокам возносятся к небу крутые окраины долины. Нередко острые шиферы поставлены отвесно. Местность безлюдна; обильный водою ручей Ахиели несется вниз каскадами и образует величественный водопад прежде, чем долина поворачивает к востоку, где она имеет название Архотис-хеви. Спустившись с крутых береговых скал этого ручья вниз мы вступаем на более удобную дорогу. Несколько пасущихся лошадей указывают на близость селения. Наконец, мы видим перед собою поле, покрытое ячменем, a немного погодя и высокую башню в сел. Квири-цминда. Туда мы прибыли в 5 часов вечера и застали там наших спутников и багаж. He смотря на то, что предложенный нам в Квири-цминда приют оказался крайне убогим и ночью мы порядком-таки помучились,— мы искренно благодарили Бога за то, что нашли себе кров и находились среди людей, хотя и грубых. Ибо не более как чрез два часа после прибытия нашего в селение, в горах разразилась такая страшная непогода, что пребывание под открытым небом было бы в высшей степени опасно. Все было окутано тяжелым густым туманом, дождевые тучи спустились к самой земле. На юго-западе гремит неумолкающий гром. По-видимому, сильнейшая гроза и продолжительный ливень разразились над вершиною Архотис-мта. Мутные, пенящиеся потоки шумно проносятся мимо Квири-цминдской башни. Сооруженные из брусьев мосты, ведущие через ручей, держатся еще против напора постоянно возрастающего наводнения, но уже содрогаются... Рев мутных волн усиливается всё более и более,— они [220] подымаются всё выше в выше; скалистое русло стало тесно для них — они выступают из берегов, врезываются глубоко в рыхлые бока долины, катят перед собою всё большие и большие валуны и преодолевают на своем пути всякое препятствие. Мосты разрушаются в несколько мгновений. Громадные бурые волны, в 10’ высоты, перекатываются теперь там, где полчаса тому назад в светлых струях ручья ловили под камнями форелей. Воображению рисуется светопреставление. Ужасающий шум сопровождает эту сцену, напоминающую всемирный потоп; близкие горы разносят перекаты его эхо. Люди умолкли. Вблизи Квири-цминда, с высоты правого берега, низвергается поток ила и грязи. В одно мгновение исчезла в нем лошадь, а всадник ее едва спасся. Словом, мы делаемся свидетелями самой страшной горной непогоды, какую только может нарисовать воображение. Температура 12° Cels. Какое счастье, при подобных условиях находиться в безопасности. К вечеру сделалось несколько тише; ручей продолжает бушевать, но дождь мало по малу прекратился.

Сел. Квири-цминда, т. е. святое воскресенье, на специальной карте названное также Шихиниюки, расположено на высоте 6330' н. у. м. В двух стоящих рядом домах живут здесь всего пять семейств. Недалеко находится башня в 60' высоты, тщательно сложенная из темноцветных шиферных плит. Форма башен у хевсуров несколько изящнее, чем у сванетов. Считаю не лишним исправить ошибку относительно положения этого селения. Оно расположено вплоть у самого правого берега Ахиели-цхали, в который с запада, т. е. с левой стороны, вливается ручей Чимчис-цхали. Последнее название дано на карте ручью, параллельному с Ахиели-цхали, соединяющемуся дальше к югу с своим главным потоком. Ночь [221] была необыкновенно темна. Мы устроились для ночлега в верхнем этаже одного из домов. Хлев и жилище соединены здесь в одной общей, темной комнате. Перегородки смазаны навозом. Зловоние, причиняемое копотью, навозом и диким луком убийственно. При этом ужасающее количество всякого рода насекомых. Даже клопы водятся у хевсуров. Необыкновенной величины блохи беспокоили нас до двух часов ночи. После этого водворяется некоторый покой и только неторопливо ползущие вши отбивают сон. Чрез маленькое, четыреугольное отверстие, устроенное в полу для сообщения верхнего этажа с нижним, приполз ночью наш хозяин чтобы лечь в свою “постель". Эта постель, во всяком случае, самая первобытная: кое-как сколоченный из теса ящик на четырех неуклюжих ножках, в нем пара истасканных овчин, турья кожа, немного соломы,— вот в все. Подушки и одеяла нет, хевсур спит не раздеваясь. Несколько кошек совершают свои ночные похождения; по временам через вас пробегают мыши.....Co двора доносится шум дождя.

29-го июня. Весь день мы вынуждены были пробыть в Квири-цминда. Погода не прояснялась, горные потоки неслись еще с такою стремительностью, что о безопасной переправе через них нельзя было и думать. Поэтому мы, осужденные на пребывание в смрадной трущобе, ограничились собиранием сведений и высушиванием собранных накануне растений. Бидзина был отправлен мною в соседнее хевсурское селение Ахиели для приобретения туземных костюмов, особенно же больших деревянных пивных кружек. Это селение, расположенное вниз по долине верстах в 4-х от Квири-цминда, самое большое в общине того же названия. В нем насчитывается 49 дымов Там-то производится выделка пивных кружек. Еще [222] в сел. Бло дошли до нас слухи о том, что в Ахиели свирепствует какая-то зараза, и к нам явились гонцы, предостерегавшие нас от приезда туда. Впоследствии, однако, объяснилось, что скоропостижно умерло всего 4 человека, заснувших после общественной попойки, на сыром лугу, где они конечно и простудили свои желудки. Но известия от 29-го числа гласили совершенно иное. Как бы то ни было, но около полудня пивные кружки были нам доставлены; они называются здесь чхути. Вместе с ними привезли и несколько хевсурских костюмов; все эти предметы я отправил с нарочным в Тионети.

Изучая здесь маленькую, конечно, общину, я удостоверился в том что у жителей как в сел. Бло, так и в сел. Квири-цминда, не существует общего типа ни в строении лица, ни в телосложении. По моим наблюдениям о характеристических физиономиях можно говорить только в отношении некоторых общин, при чем я всегда имею в виду население Гуро и Шатиля, о которых подробнее будет сказано дальше. Но, при всем желании, я не могу признать существования однообразных чисто хевсурских черт. Начиная с цвета волос и глаз между хевсурами в общей сложности найдется столько же белокурых и голубоглазых личностей, сколько черноволосых и чернооких и если лица некоторых выражают мужество, упрямство и лукавство, то на физиономиях других отпечатлены усталость и апатия,— непременные последствия постоянной, тяжелой борьбы за жалкое существование. Об этом я уже говорил подробнее в этнографической главе. Здесь скажу лишь, что в смешанном обществе не трудно распознать пшава, тушина и хевсура, не прибегая к отличию их по одежде; тем не менее [223] считаю невозможным составление подходящей диагностики для каждого из этих родственных грузинскому племени семейств. Легче всего поддаются точному определению тушины.

В Квири-цминда и в Бло заметно совершенное отсутствие кур. Хевсур питает отвращение к всякой домашней птиц,. он отплевывается завидев её, и яйцо составляет в хевсурской деревне величайшую редкость. Жизнь хевсуров, в материальном отношении, сложилась крайне скудно. Во многих местностях причиною тому, главным образом суровый характер их страны. Но немало способствует этому и упорная неподвижность населения. Рыцарственные хевсуры не подражают своим соседям тушинам и пшавам. Тушины с многочисленными стадами баранов удаляются не только на зиму в Ширакские и Закатальские степи, но и на летний сезон большое число их перекочевывает на альпийские луга краевых гор Армянского плоскогорья, в западных пределах которых они платят высокую цену за пастбищные места. Кочевой жизни тушины преимущественно обязаны значительным в сравнении с хевсурами смягчением нравов, большей сноровкой в приобретения средств к существованию и большим развитием. Из среды хевсуров спускаются в долины лишь отдельные личности, или для покупки соли в Владикавказе, или для сбора дикого хмеля в марены в низменных лесистых местностях южного склона. Преуспеянию скотоводства, главного источника благосостояния, препятствует у них то обстоятельство, что на Кавказских альпах невозможно прокормление больших стад в продолжение зимнего периода. Правда, летом альпийские пастбища покрываются питательною травою, но покосы не обильны, и вследствие этого стада хевсуров крайне малочисленны. Часто уже в конце [224] сентября, в октябре же всегда, высокие горы заносятся таким огромным количеством снега, что всякое сообщение с предгориями совершенно прерывается и возобновляется лишь к концу мая. Таким образом, высоколежащие селения в продолжение семимесячной зимы совершенно изолированы. На это время должны быть отложены даже вызовы в суд и не мудрено, если уже около нового года в большей части хевсурских хижин наступает голод. Ведь и урожаи-то здесь не обильны. Крутые, каменистые местности не представляют возможности засевать достаточное количество ржи или ячменя, и даже в Квири-цминда, расположенном на высоте 6.330' н. у. м. наибольший урожай ячменя бывает только сам 4-5.

У хевсуров хлеб заменяют черствые лепешки, испеченные из неквашенного теста, которое они приготовляют из крупно смолотой муки, неочищенной от отрубей и содержащей немалое количество песку. Этот хлеб бесспорно, самый дурной, какой только попадается на Кавказе. При таких обстоятельствах природа должна выручать бедняков каким-нибудь иным способом. He преувеличивая можно сказать, что хевсуры, а особенно их женщины и дети, “пасутся" наравне с своими стадами. Никогда и нигде не приходилось мне видеть, чтобы люди пожирали такие массы различных трав как именно в Квири-цминда. Девушки, женщины и дети по преимуществу поглощают невероятное количество щавеля. Тут не разбирают в не чистят. Квири-цминдские “дамы" в буквальном смысле слова пожирали стебли вида Chaerophyllum в 3-4' и запивали чашечкой кислого как уксус молока.

Особы, о которых идет речь, сидели поодаль от селения у низенькой лачуги, сооруженной из темноцветных шиферных плит. Они находились там безотлучно. [225] Девочки приносили им туда молоко и хлеб. Странное обособление этих женщин объяснилось тем, что они имели менструацию, окончания которой они, в силу строго выполняемого обряда, обязаны выждать вне селения. В это время ни один мужчина не имеет права к ним приблизиться. Занимались они пряжею шерсти, которая у хевсуров производится с помощью веретена, как и вообще на всем Кавказе. У хевсурок очищение продолжается редко более двух дней; в этом отношении они представляют собою здоровых детей природы, не имеющих понятия о недугах, которым подвержены женщины цивилизованного мира. Еще узнал я здесь, что хевсурские девушки называют девичьими сережками красивые цветы растения Rhynchocorys Elephas. Надо полагать, что к этому дал повод длинный, согнутый в дугу шлемик, отличающий цветы этого растения.

30 июня погода несколько прояснилась, и к юго-западу из-за завесы туч местами проглядывало голубое небо. К северу густые туманы все еще окружали горы, так что и сегодня мы были лишены возможности обозреть лежащие очень близко от нас правые береговые высоты ручья Ахиели-цхали. Необыкновенно высокий уровень воды в ручьях и отсутствие мостов через них служили нам преградой для следования вниз по долине, вследствие чего мы и не могли побывать в селении Ахиели (также Хахиели). В виду этого мы выехали в 8 часов утра с тем чтобы вторично подняться на перевал Архотис, затем пройти по южному краю его в восточном направлении и, обогнув крайние истоки Хевсурской Арагвы, достигнуть того перевала (Анаторис-мта), который отделяет крайний юго-западный исток Аргуни от системы Арагвы.

Теперь только могли мы вполне оценить следы разрушительного действия горной непогоды. Во многих местах [226] альпийские луга были совершенно засыпаны более или менее значительными земляными обвалами и шиферными осыпями. Хотя дождевые потоки и не могли увлечь с собою прочный дерн, но за то стебли более рослых растений были везде сломаны. Луга, на которых еще накануне цвели Anemone narcissiflora, Betonica grandiflora и прекрасная Scabiosa caucasica, были совершенно лишены этого украшения. Несколько раз мы вынуждены совершать, небезопасную при высоком уровне воды, переправу в брод через Архотис-цхали, чтобы миновать заграждавшие наш путь земляные обвалы. На месте слияния низвергающегося с перевала к северу ручья Цирцловани с Архотис-цхали мы повернули прямо на юг и вместе с тем оставили главную долину (Здесь мои сведения не согласуются с показаниями карты. На карте более к востоку значится ручей Цицалонис-цхали, выше его — Чимгис-цхали, и еще выше — третий безыменный ручеек, который и есть упомянутый мною поток.). Отсюда нам приходится круто подыматься в ropy. Попадающиеся еще у основания гор рододендровые заросли как-то странно прижаты в земле, образуют часто отдельные группы и цветут скудно. Между ними растут прелестные первоцветы (Primula nivalis Pall.), Capnitis, желтое видоизменение Anemone narcissiflora и несколько экземпляров маленького Ranunculus Villarsii Dec. Все это сильно пострадало от непогоды и было промочено дождем. В эту растительность врезываются снеговые залежи, через которые нам приходится карабкаться. Далее путь наш идет изворотами, то вправо, то влево по ненадежной шиферной осыпи. Мы приближаемся все более и более к гребню Большого Кавказа. И с этой стороны он не имеет ни значительных пиков, ни особенно выдающихся вершин На самом высоком месте лежит мощная снеговая стена. Следуя вдоль нижнего края ее, [227] мы в 10 часов достигли гребня на Архотис-тави, высота которой определена мною в 10247' н. у. м.

Погода окончательно прояснилась и к югу перед нами снова открылся живописный ландшафт; на западе виднеется и массив величественного Ча-ухи. На северном конце его высится отдельно, господствуя над другими, остроконечный пик, имеющий ту игольчатую форму, которая так редко встречается в этой части Кавказского хребта. Оттуда, из широкой расселины, спускается к востоку ледник, отклоняющийся в нижней своей части несколько к югу. Должно заметить, что и здесь, с переходом через хребет на южный склон его, рододендровые заросли вдруг исчезают. Это общее явление на всем Кавказе, и повторяется даже на самых незначительных поперечных отрогах хребта. Вообще, северные склоны Кавказского хребта гораздо богаче лесами, чем южные. В описываемой области лесная граница на северном склоне лежит выше, лес гуще и отдельные деревья развиты сильнее.

После непродолжительного отдыха двинулись мы дальше, следуя все еще по южному краю гребня Большого Кавказа. Ближайшая цель нашего путешествия селение Зеис-течо. Чтобы добраться туда, необходимо спуститься несколько вниз и перевалить чрез горное ребро, разделяющее воды Ухан-хадо и Бло-цхали.

В селении Зеис-течо, имеющем чрезвычайно живописное местоположение и окруженном несколькими березами, насчитывается 25 дымов. По пути в селение, внимание путника обращает на себя уцелевшее, старое ясеневое дерево. В его тени мы несколько отдохнули. Ствол этого дерева имеет у корня около 3’ в диаметре. Ясень этот представляет одно из тех старых стойких деревьев, какие иногда попадаются одиночно на гораздо [228] большей высоте, чем особи того же вида в высокоствольном сплошном лесу.

К востоку открывается перед нами вид на долину ручья Ухан-хадо и его истоки. Все они ведут прямо к мощному перевалу Анатори, у восточной стороны которого лежат крайние истоки Аргуни, первоначально образующие поток Гуро. От Анаторис-гели, представляющей собою выдвинутую к востоку кульминационную вершину главного хребта, линия гребня направляется первоначально к Ю.Ю.В., а затем в Ю.В. Северный и восточный склоны его питают истоки p.p. Гуро и Ардоти, а к западу и югу он дает начало притокам Хевсурской и Пшавской Арагвы.

Для того, чтобы достигнуть просторной альпийской страны, расположенной у западной подошвы Анаторис-гели, мы спустились в долину Ухан-хадо, к правому его берегу. Здесь скалистые высоты левого берега ручья еще покрыты хорошими березовыми лесами, а на безлесных местах находятся обширные заросли рододендрона. Более отлогие склоны правого берега представляют пышные альпийские луга, на которых трава, сберегаемая для сенокоса, до сих пор еще не тронута. В нижних частях этих лугов видны местами небольшие посевы ячменя. На усеянной валунами почве и здесь, в глубине долины Ухан-хадо, Sobolewskia litophila М. В. составляет весьма обыкновенное растение, вместе с Lotus corniculatus и Nasturtium. В области верхнего течения Ахиели-цхали Sobolewskia мне не попадалась, но она встречается еще у верховьев Аргуни (следовательно на северном склоне Большого Кавказа), о чем будет подробнее сказано ниже. Из глубины долины Ухан-хадо видно хорошо к северу все главные вершины гребня. По собранным мною сведениям, лежащая к востоку от Архотис-тави горная вершина называется Хартанис-гели или геле, а следующая за нею [229] Колутанис-гели. Говорят, что слово гели или геле означает склон, плоскость или вообще невысокое место. Прямо к северу от моего места наблюдения (близь селения Орбеулта), хребет достигает наибольшего своего развития в горе Гуроц-тави, господствующей над двумя только что поименованными вершинами. Нанесенные на карты названия: Мкунварис-тави и Какачос-тави мне здесь вовсе не приходилось слышать, но быть может, что они в употреблении у жителей северного склона Кавказского хребта.

Выше селения Ухан-хадо мы покинули главную долину. И там в это время производилась варка пива. Около нескольких маститых деревьев стоит священная пивоварня, вся объятая парами. Мы опять подымаемся в гору. Нас окружают прекраснейшие луга. Особенно ярко выдаются из сочной зелени многочисленные фиолетовые цветки Geranium ibericum и красные венчики Betonica grandifloга. Белые цветы пахучей Valeriana возвышаются над прочею, одинакового роста растительностью, в состав которой по преимуществу входят виды клевера (Trifolium canescens W. и Tr. alpestre). Ha местах, лежащих несколько пониже, плодится множество бесполезных зонтиков Heracleum, а на лучше расположенных склонах попадаются Orchis conopsea R. Br. и Orchis globosa Lindl. Среди этой прекрасной луговой растительности мы продолжаем подниматься все в гору. Часто извивающаяся зигзагами тропинка облегчает трудности утомительного восхождения на крайне крутые подъемы. Погода постоянно изменяется: то моросит мелкий дождь, то снова ясно. Вид на запад поразителен. Отсюда группа Ча-ухи видна еще лучше, чем прежде. Выдающийся северный конец ее, лежащий на границе Душетского уезда, имеет здесь название Хевис-тави.

Вплоть до гребня Анаторис-мта почву покрывает [230] сплошной дерн; альпийские же формы растительности представляются во всей своей красе лишь на зубчатых горных отрогах, выдвинутых с северной и южной сторон главного гребня. Здесь красуются в полном цветочном уборе столь характеристические виды Draba, Pedicularis и Cerastium. Cerastium multiflorum растет на сыпучих шиферных осыпях, которые он пытается укрепить сообща с Alsine imbricata С. A. М. Полушарообразные, а иногда и конусовидные Draba не встречаются на такой ненадежной почве,— их местообитание на твердых крутых скалах; теперь на этих карликовых растениях красуется множество яично-желтых цветков на подобие круглых пятен. Pedicularis Nordmanniana Bg. любит более влажные углубления с плодородною почвою; тут же эгоистически занимает большие пространства приземистая Alsine imbricata С. A. М., образующая первые зачатки дерна.

Высота перевала Анаторис-гели, определенная мною в 3 часа по полудни, оказалась в 10.089' н. у. м. Следовательно, он почти на 200' ниже Архотис-мта, высоту которой я определял утром.

Теперь мы прощаемся с системою Арагвы и восхитительными пейзажами у ее верховьев. Перейдя через перевал Анатори, имеющий лишь несколько футов ширины, мы вступаем в направляющееся к С. и ССВ. глубокое ущелье ручья Ахнехи-цхали, принадлежащего уже к системе Аргуни. Прежде всего спускаемся по крутому склону. Везде преобладает хороший дерн, около просачивающихся родников растет обильно осока. Здесь, между прочим собрал я редко попадающийся Ranunculus acutilobus Ledb. и прелестную Primula auriculata Lam. Местность безлюдна. Ущелье стеснено высокими и крутыми стенами. Вид становится все более угрюмым, неприветливым. Мы следуем течению ручья, о настоящих [231] тропинках нет и помину. Толстые массы снега, на которых видны годичные слои, покрывают большую часть узкой долины и образуют прочные своды через струящиеся здесь ручейки. Потоки, со всех сторон питаемые снеговою водою, увеличиваются все более и более и превращаются наконец в значительный поток, стремительно несущийся под темными снеговыми сводами. Эти снеговые залежи, по которым мы сходим вниз в ССВ. направлении, врезываются далеко в пределы лесной растительности. Против устья помянутого ущелья снова высятся горы. Они покрыты нижне-альпийскими лугами и свободны от снега. В области лесной растительности, мы удаляемся на некоторое время от правого берега ручья, так как далее здесь следовать невозможно. В редком березовом лесу, чрез который пролегает наш путь, большая часть опрокинутых ветром деревьев лежит в направлении в ССВ., т. е. в направлении главной долины. Здесь деревья не велики и имеют взъерошенный вид. У основания их расстилаются обширные и пышные группы рододендрона. В этом меланхолическом уединении еще раздается пение дрозда, но для карминового снегиря местность по-видимому не привлекательна,— вся она отличается необыкновенною мрачностью. Рябина, теперь уже отцветающая, растет как кажется успешнее, чем белая береза. Здесь поймана мною красивейшая жужелица Carabus Adamsii. После спуска вниз мы скоро достигли главной долины, по которой течет стремительно-бурный, многоводный ручей Гуро-цхали. Мы шли довольно долгое время к ССВ. вдоль крутых высот левого берега ручья, затем повернули более к востоку и попали на узкую, глубоко пробитую тропинку; наконец, миновав богатые посевы ячменя и ржи, вступили в большое хевсурское селение Гуро. Дома лепятся, подобно гнездам ласточек, один возле другого на [232] южном склоне гор на 600-700’ выше уровня шумного ручья. У восточного конца селения возвышается высокая четыреугольная башня; несколько западнее от нее стоит другая, такая же башня. Соседние высоты правого берега ручья (при расположении к северу) покрыты в средних полосах своих редким березовым лесом, который в некоторых местах сберегается. Вид на разрастающиеся к востоку и западу горные массы был сегодня закрыт для нас: густой туман окутывал высоты.

Начинало смеркаться, когда мы приблизились к селению Гуро. С недоверием и некоторым опасением вступили мы в него. Обитатели его пользуются недоброю славою. Еще в 1871 году они оказали неповиновение власти, отказавшись выдать привлеченного к суду преступника, а когда по этому поводу к ним прибыл уездный начальник, то они, устроив в своем ущелье засаду, встретили его ружейными выстрелами. Посредством переговоров дело впрочем уладилось; главный зачинщик, некто старец Абшина Батака-швили, пользовавшийся среди односельцев своих каким-то суеверным почетом и неограниченною властью, был доставлен в руки правосудия и предан суду. Он умер в Тифлисской тюрьме. Подробности этого происшествия интересны в том отношении, что свидетельствуют о высокой степени свободолюбия хевсуров. Сущность дела вкратце следующая: брат старика Абшины был убит в драке, но, как уверяют, неумышленно. Озлобленный Абшина изгнал из селения не только убийцу, но и родителей его и всех родственников. Суд приговорил виновного в убийстве к восьмимесячному тюремному заключению, допустив замену заточения телесным наказанием в размере 100 ударов розгами. Хевсур отдал предпочтение последнему наказанию. После наказания, гуринец со всею изгнанною роднею хотел возвратиться в свое [233] жилище, но этому воспротивились подстрекаемые Абшиною односельцы его. Тогда последовал вызов в суд самого Абшины, но он не явился. Уездного начальника, отправившегося для ареста его, гуринцы встретили пулями в ущелье, лежащем выше сел. Кистани.

(пер. Е. Г. Вейденбаума)
Текст воспроизведен по изданию: Радде, Г. И. Хевсурия и хевсуры // Записки Кавказского отдела Императорского русского исторического общества, Кн. XI, вып. 2. 1881