«Необходимо приступить к упрочению устройства быта туземцев Северного Кавказа»

Временно командующий Кавказской армией

Г. Д. Орбелиани — военному министру Д. А. Милютину.

1861 г.

Сословные отношения, сложившиеся среди мусульманского населения Российской империи, тщательно учитывались самодержавием. При этом власти исходили из того, что ислам — не только религия, но также культура, цивилизация, образ жизни. При всех имевшихся порой существенных минусах национальной политики на Кавказе, русская колонизация стабилизировала обстановку в регионе и положительно влияла на происходившие там социально-экономические и культурные процессы. В результате на Северном Кавказе сложилась своеобразная микроцивилизация, где каждый мусульманский народ нашел свое место. Население подразделялось на три привилегированных сословия (владетельные князья, духовенство и дворянство) и два эксплуатируемых (крестьяне и не имевшие никаких прав пленники или рабы).

Каждый мусульманский народ Кавказа имел свою специфику и особенности в сословно-поземельных отношениях. Так, население Кабарды находилось на феодальной стадии развития княжеских уделов. У адыгов существовала четко выраженная сословная иерархия; при этом основу адыгского общества составляли свободные крестьяне. Каждое селение подчинялось одному или двум старейшинам, которые именовались «эльдарами». У ингушей главы родов не обладали реальной властью, жизнь общества подчинялась древним обычаям. Многоплеменное население Чечни подразделялось на отдельные общества-тухтумы и отдельные роды-тейпы, носившие названия тех аулов, из которых были их родоначальники; каждый тейп управлялся отдельно и не вмешивался в дела соседа; старший в роде был посредником и даже судьей в ссорах и тяжбах, которые разбирались, как правило, по адату ¹.

Весьма развитыми феодальными отношениями характеризовались социально-сословные и поземельные отношения различных регионов многонационального Дагестана, особенно на территории бывших феодальных владений, где четко обозначалась классовая дифференциация мусульман. Традиционной социальной организацией являлась территориальная община, сочетавшаяся с родственными экзогамными группами (тухумами). Общинные вопросы решались демократическим путем на общем сходе (джамаат) старейшинами тухумов и выборными глашатаями. У даргинцев сохранялись большие (тухум) и малые (жине) родственные группы, управлявшиеся старейшинами. В общинной собственности находились леса, вода [184] и часть пастбищ. Даже печь для сушки зерна и водяная мельница являлись общинными. Значительная часть общины (джамаат) лишь формально зависела от уцмия, считавшегося военным предводителем даргинцев. В некоторых селениях уцмию запрещалось появляться иначе как в сопровождении авторитетного кунака из местных жителей. У даргинцев сохранялись реликты материнского права: существовали собрания женщин и девушек, куда мужчинам вход запрещался. У кумыков к моменту вхождения в состав Российской империи также вполне определились феодальные отношения.

Самодержавие своей политикой укрепляло экономическое положение дагестанской феодальной верхушки и, в то же время, постепенно оттесняло ее от политической власти, подчиняло контролю местной военной администрации, опираясь при этом на основы военно-народного управления. Такая политика самодержавия не могла удовлетворить ханско-бекское сословие. Следствием этого стала двойственность политики горских феодалов: с одной стороны, они опирались на военную мощь Российской империи в борьбе с народными выступлениями; с другой — стремились удержать политическое господство, сохранить независимость или полузависимость от российских властей. Это нередко вело к поддержке ими стихийно возникавших освободительных движений горского населения. Такую же позицию занимала зажиточная верхушка горцев. Опорой и союзником самодержавия выступала часть мусульманского духовенства, быстро убедившаяся в незыблемости своего положения, хотя его большая часть выступала против политики ущемления шариата, которую проводили российские власти. Эксплуатируемые же местными феодалами, духовенством и аульной верхушкой рядовые горцы остро ощущали усиление гнета с момента утверждения колониального господства Российской империи.

Политика самодержавия в отношении мусульманского населения на Кавказе была направлена, прежде всего, на ликвидацию политической нестабильности, прекращение сопротивления горцев, укрепление позиций господствующего класса, вовлечение Северного Кавказа в общероссийскую экономическую систему. Для достижения этих целей использовались такие методы, как жестокое подавление любого неповиновения, карательные экспедиции, различного рода переселения, подкупы феодальной верхушки и пр. Наряду с этими правительство всячески способствовало развитию торговли и вовлечению в нее горских народов. Христианизация населения сочеталась с сохранением мусульманского вероисповедания. Внедрение российского судопроизводства носило также постепенный, осторожный характер. Сохранялась старая административная и податная система.

Следует отметить, что в период борьбы кавказских народов против царизма основная масса феодальных верхов оказалась на стороне России. Правительство не скупилось на чины, ордена и медали, которыми щедро отмечались наиболее преданные горские князья и дворяне. Наличие свободных земель служило для самодержавия фондом для их раздачи местному дворянству с целью привлечения его на сторону России. Высоко ценилась и преданность мелких землевладельцев, в том числе свободных крестьян. Именно на решение вопросов сословно-поземельных отношений было направлено публикуемое ниже представление временно командующего Кавказской армией генерал-адъютанта Г. Д. Орбелиани военному министру Д. А. Милютину о распределении земель между горскими народами.

Документ отложился в фонде Кавказского комитета (ф. 1268) Российского государственного исторического архива (РГИА). Текст передан по современным правилам правописания, с сохранением стилистики оригинала.

Публикацию подготовила кандидат исторических наук Т. В. КАРПЕНКОВА. [185]

Не подлежит сомнению, что в жизни народа первостепенное значение имеет вопрос о поземельных правах. Удовлетворительное разрешение этого вопроса, вполне примененное к нуждам и быту общества, служит вернейшим залогом как материального благосостояния народа, так и вероятности скорого развития его в моральном отношении. Точное определение границ и пространства поземельных участков и уверенность в ненарушимости прав отдельных лиц или целых обществ на отведенную им поземельную собственность составляют условие, существенно необходимое для того, чтобы в массе народа явилось желание затрачивать на землю труд и капитал, а следовательно, чтобы народ сделался вполне оседлым, чтобы он прикрепился к земле материальным интересом, который могущественнее всякого другого, и наконец, чтобы проявилась в нем потребность вещественного улучшения своего быта и нравственного развития.

Война, продолжавшаяся на Северном Кавказе в течение десятков лет, не позволяла нам серьезно заняться устройством материального быта туземцев; мы разрушили старый порядок владения землями, но не могли еще создать никакого нового порядка. Общества, отдельные аулы и даже отдельные семейства, приносившие покорность, или оставляемы были на старых местах их жительства, или, что бывало чаще, переселялись на новые указанные им места, но как в том, так и в другом случае им указывали земли только примерно и временно. Затем, по требованию военных обстоятельств, из земель, указанных туземцам, мы нередко отнимали часть под казачьи поселения или укрепления, и раз поселенных на новых местах, по требованию этих же обстоятельств, снова переселяли, и иногда по несколько раз, с места на место; но и при этом новом поселении земли указывались туземцам только в примерном количестве и для временного пользования.

Этот порядок дел, по необходимости продолжавшийся многие годы, никак не мог развить в туземцах оседлости, а напротив, он поселял к правительству недоверие, заставлял каждого быть в постоянном опасении за будущее и явно вел к тому, что никто не хотел развивать своего хозяйства и употреблять на возделывание земли особенный труд, а тем более расходовать на этот предмет капитал, ежели таковой у кого водился. Этим недостатком обеспеченности прав на землю следует объяснять ту быстроту и легкость, с которой целые аулы, а иногда и целые общества бросали указанные им земли и убегали в горы, чтобы усилить собою число враждовавших с нами, а в последнее время стали выселяться в Турцию. Легковерие, фанатизм и ненависть к победителям играли роль не второстепенную в этих явлениях. [186]

В настоящее время, когда Восточный Кавказ умиротворен, а на Западном можно предвидеть скорое окончание продолжительной и кровавой борьбы, необходимо приступить к упрочению устройства быта туземцев Северного Кавказа; первым шагом к этому должно быть наделение горцев постоянными землями. Это будет, конечно, самою действительною мерою для предупреждения в стране новых восстаний.

При исполнении этой меры рождается вопрос — какую систему принять в наделе землями: общинную, устраняющую возможность пролетариата, или частную, ведущую к более совершенному развитию сельского хозяйства? Первая более в духе народном, потому что по общим понятиям туземцев Северного Кавказа земля есть принадлежность общая, а не личная; но в тех обществах, где существует аристократическое начало, высшие сословия претендуют на принадлежность им земель. Хотя доказательств на это привилегированные сословия предоставить не могут, но не менее того, фактически, они действительно были владетелями земель, и все жившие на их землях обязаны были им за это как личною, так и денежною повинностью. Оставить эти феодальные права за высшими сословиями в прежней силе невозможно потому, что такая мера была бы не согласна с понятием об их подданстве России; потому что право это приобретено насилием и только насилием может быть поддержано; и наконец, потому, что это на долгое еще время удержало бы массу народа в нищете и невежестве. Отнять же у аристократического сословия все прежние права, хотя и силою приобретенные, но освященные и узаконенные давностью времени, было бы также несправедливо. Необходимо, следовательно, вознаградить их чем-нибудь. Это вознаграждение и может состоять в даровании им участков земли известной величины, на полном помещичьем праве; но уже с тем условием, чтобы они не имели никаких притязаний на земли, которые считали прежде своим достоянием; а тем более на те личности, которых они считали своими вассалами.

Класс помещиков-землевладельцев полезно образовать и в обществах, имеющих устройство демократическое, для того чтобы выдвинуть из среды народа, в пример прочим, и дать вес в обществе тем личностям, которые своею полезною службою и преданностью заслужили особенное внимание правительства. Эти лица, значительно обеспеченные против других в материальном отношении, конечно, будут получать в народе постепенно большее и большее значение, и в случае какого-либо брожения умов в народе будут первыми деятелями в нашу пользу. Наконец, и в обществах аристократических есть лица, которые, несмотря на происхождение не из высших слоев общества, своим усердием и преданностью принесли нам огромную пользу и в службе достигли тех чинов и наград, которые по законам империи дают права дворянства; эти лица полезно было бы также отличить назначением им в собственность поземельных участков с целью поселить в народе убеждение, что верная и полезная служба в глазах правительства стоит не ниже прав рождения. Таким образом, само положение дела указывает на необходимость при наделе горцев землею придерживаться обеих систем [187] поземельного довольствия, давая перевес той или другой из них, смотря по местным условиям каждого общества.

В Терской области, где местами ощущается недостаток в земле, а в аристократических обществах является чрезвычайная запутанность в личных и поземельных правах, в разное время учреждены уже особые Комитеты с целью решить, с возможно большею справедливостью, вопрос о взаимных отношениях различных сословий между собою и о правах их на землю. В Кубанской области, напротив, обилие земель и малочисленность покорного туземного населения, большая часть которого переселилась в Турцию, допускается возможность к решению поземельного вопроса приступить безотлагательно и начать с того населения, в котором сохранилось аристократическое начало, а именно: с за-кубанских ногайцев, живущих уже на левом берегу Кубани (полоса земли вдоль левого берега Кубани от Усть-Джигугы до впадения р. Тарса (Мокрый Зеленчук), пространством до 4000000 дес., по Высочайшему повелению, определена туземцам для поселения туземцев Кубанской области (Примеч. автора док.)), тахтамышевцев и абазинцев, переселенных туда же нынешнею весною.

Граф Евдокимов ⁴ предлагает нижеследующий проект надела землею вышепоименованных туземных обществ. Принимая во внимание степень значения в народе различных сословий и самые заслуги некоторых, он полагает разделить все население упомянутых обществ на три категории. К первой отнести владельческие фамилии, которые на основании исторического предания имеют как бы законное право быть собственниками в крае.

Имея в виду особенные условия туземцев Северного Кавказа, находящихся под военным управлением и не знакомых со сложными формами гражданского делопроизводства, разрешить на право владения поземельными участками выдавать акты и межевые планы за подписью и печатью главнокомандующего Кавказской армией с тем, чтобы документы эти имели неоспоримую силу законности и были бы признаваемы таковыми всеми правительственными местами и лицами. Впоследствии, когда туземные общества Северного Кавказа поступят в гражданское управление, документы эти должны быть только заменены другими, установленными общими законами империи.

На производство межевания и составление планов употребить имеющиеся средства межевых комиссий Кубанского и Терского казачьих войск и военно-топографического отдела, при Кавказской армии состоящего.

В заключение имею честь присовокупить, что ежели на настоящее представление последует Высочайшее разрешение, то я новую милость царскую объявлю народам Северного Кавказа для их успокоения и нынешнею же осенью употреблю все средства, чтобы наделить постоянными землями чеченские аулы; в этом настоит крайняя необходимость, ибо недоброжелатели наши толкуют в дурную сторону нашу [188] медленность в наделе землями и уверяют народ, что их не межуют потому, что имеют в виду переселить в Россию.

За отсутствием главнокомандующего

генерал-адъютант князь Орбелиани

РГИА. Ф. 1268. Оп. 12. 1867 г. Д. 105. Л. 74-76. Подлинник. Рукопись. Подпись-автограф.

Комментарии

1. Адат, в отличие от шариата, неписанное право у мусульманских народов, основанное на традиции.

2. Орбелиани Григорий Дмитриевич (1800-1883) — князь, генерал-адъютант, член Государственного совета, генерал-губернатор Тифлиса (1861), временно исполняющий обязанности наместника России на Кавказе в связи с ухудшением здоровья А. И. Барятинского (наместник в 1856-1862 гг.).

3. Милютин Дмитрий Алексеевич (1816-1912) — граф (1878), государственный и военный деятель, в 1861-1881 гг. военный министр, провел военные реформы 1860-1870 гг.

4. Евдокимов Николай Иванович (1804-1873) — граф (1859), генерал от инфантерии (1864). С 1860 г. начальник всех войск, действовавших на Восточном Кавказе, активно проводил колонизацию края.

Текст воспроизведен по изданию: «Необходимо приступить к упрочению устройства быта туземцев Северного Кавказа» Временно командующий Кавказской армией Г. Д. Орбелиани — военному министру Д. А. Милютину. 1861 г. // Исторический архив, № 2. 2004