№ 329

(Часть документов о действиях на Балканах собрал Чибиров Л. А.)

В декабре 1876 г. прибыли в Кишинев три конных Кавказских полка в действующую армию и две роты пластунов. Полки эти были от кубанского войска: 2-ой конно-казачий Кубанский полк — из шести сотен под командованием Кухаренки.

От терского войска: Владикавказский конный казачий полк полковника Левиса из четырех сотен и Терско-Горский полк полковника Панкратова — из четырех сотен.

Все три полка существенно рознились друг от друга по своему составу. Горский полк весь был набран из охотников двух соседних горских племен: ингушей и осетин. В зависимости от племенного различия полк делился на два дивизиона; первый составили осетины, второй ингуши.

В противоположность казакам, каждый рядовой этого полка назывался всадником. Во всех оттенках этого полка проявлялось строго выдержанное военное щегольство; сухие, кровные кони, исправные седла, нарядная сбруя, изящная отделка шашек и кинжалов выказывает их любовь к боевой обстановке. Они от всей души откликнулись на призыв боя и жаждали войны; но войны не было и кишиневское выжидание обдало их скукой.

Наступил, наконец, утомительный однообразный поход на [572] Румынию. Туго свыкались горцы с непривычным, но необходимым, для их же блага строевым ходом. Отъехать в сторону, отстать, перескакать друг друга было потребностью веселой кучки молодцов. Никто из них не сознавал, что в этом удальстве заключалось семя сплетен и раздоров, кончившихся тем, что в Бухаресте их обвинили в буйстве и грабеже. Хотя произведенное по этому поводу следствие не обнаружило, ни буйства, ни грабежа, но уже было поздно. Полетели слухи, донесения в военное руководство о беспорядках в горском полку и т. д. Слухи выросли до того, будто полк поодиночке возвращается на Кавказ и не желает драться с турками. Во избежание дальнейших беспорядков решено было до поры до времени выдержать весь полк в Одессе. Затем это наказание было смягчено: осетины остались с нами, а ингуши гораздо позднее, но тоже приняли видное участие в военных действиях. Судьба не связала меня с ингушами, но осетины, во главе кавказской бригады, первыми вступили в бои за Дунаем, я если им: приходилось бывать последними, то только при отступлении.....

Приказом по войскам действующей армии от 7 января 1877 г. все три кавказские полка с Донскою казачьею № 1 батареей, переформированную в конно-горную, предписано было: оставив в ведении походного атамана и регулярных войск армия, временно соединить в особо дивизионную, которой присвоить название Кавказской казачьей дивизии.

После происшедшего в Бухаресте по приказу от 8 мая полк отправили в Одессу. Приказ об отчислении горцев опечалил правых и виновных, так как грустно было им уходить с берегов Дуная в Одессу. Поэтому каждый дивизион горского полка выбрал из себя представителей, поручив им выхлопотать прошение перед начальством. Горячо и убедительно просили почтенные заслуженные представители горцев и слезы катились по мужественным, загорелым их лицам. Ингуши объявили, что если были виновные, то они не скроют, а выдадут всех мало-мальски ненадежных лиц. Осетины, во все время не замечены в чем-либо виновном, просили справедливого заступничества. Но отменить распоряжение невозможно было.

Начальник дивизии обещал выхлопотать прошение через [573] несколько времени, но и это утешение не улыбалось огорченным горцам. Наконец, усиленные просьбы полковника Вульферта, отчасти, помогли этому делу и из главной квартири Главнокомандующего последовало разрешение: осетинам остаться в отряде; но ингушам приказано отправиться в Одессу, и прошение им было обещано в зависимости от их поведения.

Разрозненная в своем составе вторая бригада Кавказской дивизии с выбытием ингушей находилась в неопределенном положении; посему приказом по войскам, действующим от 23 мая, было предписано Владикавказскому полку и дивизиону осетин составить шестисотенный полк под начальством командующего Владикавказского полка полковника Левиса и присоединил его к 1 -й бригаде Кавказской дивизии. Таким образом, оба кавказские полка получали одинаковый шестисотенный состав, положивший основу будущей Кавказской бригаде..,

22 числа бригада выступила на Дели-Сулу через Болгарскую Оливу. Путь бригады шел берегом ручья, под высокими холмами, спускаясь в балки, взбираясь на подъемы, мы вступили в узкое ущелье Болгарской Сливы.

Владикавказский полк шел впереди, имея в авангарде сотню осетин. Миновав Болгарскую Сливу, узнали, что черкесы владеют войсками в ущелье. Были стянуты” все соединения. Видно было, как черкесы джигитовали. Осетины не уступали к ловкости черкесам, их обычно покойный взор заискрился под свистом пуль и гул знакомых звуков кабарды. Этот поединок соплеменных противников был первою задунайскою пробой осетинской верности русскому знамени. Горцы манили их на свою сторону и, после ответов, прошедших мы не но праву, пули летели в отместку осетинам.

В поддержку осетин оставлены были 3-4 сотни Владикавказского полка, 1-2 сотни посланы в обход обоих крыльев черкесов. После происшедшей стычки осетин с фронта поддержанные казаками с крыльев черкесы очистили горы и отдали нам Дели-Сулу...

В последние дни почти ежедневно происходили стычки с черкесами. Последние всегда отступали. Ко 2 июля полк был в Бреслянице...

С восточной стороны против левого фланга противника, вел бой Владикавказский полк. [574]

Одна из осетинских сотен находилась в резерве. В разгар боя стало известно о том, что четвертая сотня Владикавказского лодка исходе. Они были заменены свежей осетинской сотней. И вот, как лава с гор, спустились осетины, рвавшиеся в бой, и смешались с красными верхушками кубанских: казаков. Трудно было им одолевать турок; но не пули, роем летавшие в пространство, затрудняли казаков; им трудно было добраться до хорошо укрытого противника. За неимением штыков казаки лезли на валы с кинжалами в руках, но тут встречали не людей, а штык противника и пулю в лоб...

К тому времени в сторону Никополя собрались крупные турецкие силы. Путь на Плевку им нельзя было вести, минуя бригаду. В 12 часов ночи турки начали свое нападение, начался рукопашный бой. Были отбиты 2 приступа турок. К рассвету, в полночь бригаде стало еще благоприятнее, так как от ночных сильных ударов противник ослаб. К тому же, в бригаду прибывали 2 сотни Энгельгарта. Ввиду нехватки патронов отряд был разделен на 2 части, из которых одна должна была снабдить патронами, таким способом был выделен достаточно снабженный патронами отряд из обеих осетинских сотен и по 10 казаков от каждой сотни. Погнались за осетинами и сотни Энгельгарта, которые захватили большой обоз, в том числе и патроны, перебили много противников.

В это же утро всеми преследуемыми сотнями было взято и доставлено в бивуак три знамени (из них два взяты с боя в одиночных схватках осетинами Бекузаровым и Сокаевым, третье найдено в обозе). Все орудия и два знамени были едины коменданту Никополя. Как стало известно из уст турецких пленных, бригаде пришлось драться с превосходящими силами — -5 таборами с обозом, которые вышли из Никополя на Шевенскую дорогу с целью пройти на Плевно.

Этот бой имел большое значение и закончился блистательной победой бригады. Турки понесли много жертв...

Едва я делал шаг, как неотступно передо мною выходит Тего Едзаев и его пронзительное гиканье сливалось над моим ухом со словами: “Все будет хорошо, не бойся, все будет хорошо”. Я привожу этот случай в свидетельство глубокой теплоты чувства и великодушия, высказанных много раз в моих глазах [575] осетинами в прошедшую войну. Мои, хотя и недавние наблюдения над нами, дают право утверждать, что в минуту боя дни, и равно и казаки, следили за опасностью, угрожавшею их, начальнику.

За этот ночной бой Александр II сам лично выразил, свою благодарность бригаде. 4 июля бой продолжался, Никополь был захвачен.

И. Тутолмин, «Кав. Казачья бригада в Болгарии 1877-1878 гг.» С-Петербург, 1879 г., стр. 3-124.