№ 326

Владикавказский осетинский полк призван был на службу от Терского казачьего войска и состоял из двух частей: собственно владикавказцев (4 сотни), находившихся еще до войны на действительной службе и потому отличившихся точным знанием этой службы, полнейшею привычкою к ней, молодечеством и самым несокрушимым единодушием в дивизиях и из двух осетинских сотен, набранных из охотников горского осетинского племени.

Осетины все стали в ряды добровольно, по собственной охоте, горячо откликнувшись на призыв к войне. Их кровные кони, щегольские седла, нарядная сбруя, изящная отделка шашек и кинжалов свидетельствовали об их вражденной страсти к боевой жизни. Это были лихие наездники, как и кубанцы, воспитанных в преданиях старых казаков, джигитовавших всю свою жизнь по ущельям, горам и долинам Кавказа против диких и неустрашимых черкесов. Стройные, высокие, с черными, как смола, волосами, с выразительными глазами осетины были страстные любители лихих набегов и потому-то они сами просились на войну. Между ними было немало стариков, убеленных сединами, отцов многочисленных семейств.

Вообще, несмотря на то, что между кавказцами находилось немало мусульман, это было войско, на которое можно было положиться, зажмурив глаза в самые критические минуты.

Рослые, широкоплечие здоровые кавказцы лихо бывало вскочат на свои высокие седла и, красиво подбоченясь, все 12 сотен сразу готовы кинуться в атаку по первой команде. Закинув на затылок свои меховые шайки, они гарцуют бывало на конях, высоко подтянув круглые стремена и коротко подобрав уздечку, украшенную жестяными пуговками Их загорелые лица, обросшие широкими и длинными клинообразными бородами, носили отпечаток удали, силы воли, жажды простора, силы в хладнокровия. [567]

Туго подтянув у талии кинжал и шашку по завету своих отцов и дедов, закинув на плечи винтовки в мохнатых чехлах, кавказцы двигались в авангарде, будучи всегда начеку.

Так же точно подвигались кавказцы и в настоящем случае по направлению от Царевицы к Дели — Сулу. Впереди следовал разъезд прапорщика Цомая, за ним шла осетинская сотня и затем главные силы бригады. Вдруг впереди раздались выстрелы. Впереди лежала деревушка Болгарска-Слива, за которой по полученным донесениям: от разведок засели черкесы и башибузуки, загородив дорогу при выходе ее из узкой и глубокой лощины.

Тотчас же посланы были вперед две сотни осетин, а всей бригадой приказано было стянуться. Бригада донеслась за осетинами через деревни. Миновав деревни, наши увидели черкесов. Увидев их, осетины развернулись конною цепью в трехстах шагах от противника на противоположном краю лощины ш не уступали в ловкости противнику. Обычно спокойный взор осетин заискрился под свистом пуль и гул знакомых звуков кабардинцев. Развернулась картина взаимной удали и боевой отваги. Это был поединок двух соплеменных противников. В этой битве черкесы хотели приманить к себе осетин, но получили на это ответы, пришедшие им не по вкусу. Один из черкесов, перестрелив с прапорщиком Абисаловым, громко спросил его: “Магометанин или христианин?” Тот Абисалов был мусульманином, но в ответ он крикнул: “Я христианин”. На это послышалась пронзительная брань и затрещали выстрелы. Абисалов отделался легкой контузией в ногу.

Между тем, две сотни владикавказцев, посланные в обход флангов неприятеля, успели уже обойти оба крыла противника, спешились и меткими выстрелами повалили несколько раненых черкесов. Черкесы дрогнули. В то же самое время осетины налетели на них с фронта. Неприятель скрылся. В итоге оказалось: трое убитых осетин, которые была похоронены тут же под одиноким деревом, покрыв их с головою черными мохнатыми бурками. Это были первые мертвецы за Дунаем. Боевые горько оплакивали убитых товарищей. Даже по смуглому лицу могильщика скатилась слеза.

Главнокомандующий послал в Сельви для очищения [568] окрестностей этого города от собравшихся там башибузуков 8 сотни Донского 30-го полка. В то же время командующий задергал прибывающих с Кавказа кавказской бригады на связь с передовым отрядом полусотню 3-й сотни Владикавказского полка под начальством сотника Верещагина и 2 июля направил его также в г. Сельва на подкрепление 3-й сотни Донского 30-го полка под начальством есаула Антонова. Антонов, заняв Сельви, был окружен башибузуками. Силы последних несколько раз превосходили силы Антонова.

Но скоро на выручку им подоспел сотник Верещагин с полсотнею (40 человек) з-й сотни Владикавказского осетинского полка и ударил башибузуков с фланга. Башибузуки вынуждены были покинуть город и во время второго их нападения.

4 июня к нам; были подброшены еще силы и с 1 дня до 7 вечера длилась перестрелка с башибузуками. В з часа русские части Афанасьева, Антонова и Верещагина перешли в наступление и нанесли удар башибузукам.

Верещагин, узнав, что черкесы (100 чел.) зашли в тыл вторым взводом донцов, оставивших в цепи, и хотят им нанести удар, поспешил со своей полусотней в атаку на черкесов и обратил их в бегство. Для развития дальнейшего успеха в этом направлении и для собравших более точных сведений о противнике, находится в стороне г. Ловчи, был послан из Тырнова 4 июля отряд кавалерии из одного эскадрона местного гвардейского казачьего полка.

5 июля отряд этот прибыл в Сельви, соединился с обеими сотнями есаулов Антонова и Афанасьева, направился в сторону Ловчи. В итоге, после трудных переходов и трудностей Ловчи тоже был взят.

Из владикавказского отряда полсотни взят был только художник Верещагин с 5-ю казаками, остальные владикавказцы оставлены в Сельви для защиты города.

Отогнав черкесов, кавказцы возвратились далеко за полдень в. Бресляницу.

Ежедневно происходили стычки с черкесами в различных селах указанного района.

Верещагин — командир осетинского дивизиона. [569]

2 июля войскам IX корпуса было предписано приготовиться к бою.

Что же касается Кавказской казачьей бригады, то ей предписывалось, в этом случае, охранять тыл атакующих войск со стороны Плевны и наблюдать за дорогами из Никополя в Плевну и Рахово. Тутолмин для лучшего исполнения порученного задания выбрал сел. Градешты, так как через него шли все пути на Никополь, Плевну, Дебо, и 5, 6 сотен казаков кавказцев 2-го июля были в Градеште. В селении оказались турки. Тутолмин, выполняя возложенные на него обязанности — препятствовать сообщению турок между Никополем, Плевной и Раховым, и сознавая всю выгоду своевременного занятия Градешты, решил его атаковать.

Вой начался в 11 часов. Как вихрь, понеслись с гор в селение отважные осетины, давно уже рвавшиеся в бой, и вскоре смешались с красными верхушками кубанских казаков. Но трудно было им добраться до хорошо укрытого противника. За неимением штыков, осетины лезли на валы с кинжалами в руках, но тут встречали штыки противника и пулю в лоб. Три казака, вскочив на валы, были убиты.

Турки засели за густыми колючими кустарниками сплошного ряда валов и потому не доступны с фронта. Поэтому отважные кавказцы ловким обходом по глубоким каналам врывались в пролеты дворов и начиналась рукопашная схватка. Передние ряды падали, а задние бежали. Селение с большим трудом было взято. Бригада была утомлена. Патронов не хватало. Поэтому было послано за помощью. Было приказано отступить. К 5-ти часам отступили, оставив селение, 13 убитых, 14 раненых. Отступили до с. Дебо. Турки, в свою очередь, с Градешты в Никополь потерпели большой урон.

В итоге, кавказцы хотя и отступили, но исполнили свое дело. Начальник дивизии генерал Шильдер-Шульднер лично пропустил мимо себя кавказцев и отдельно благодарил каждую сотню. Действительно тяжело было смотреть на этих закоптелых казаков, целый день дравшихся без пищи и воды под страшным зноем.

«Война 1877-1878 г.» том I. Издание I. Досуг и Дело. С.-Петербург, 1879 г., стр. 136-183.