ГЕЙНС К. К.

ПШЕХСКИЙ ОТРЯД

III

Bыступлениe отряда для встречи Его Императорского Bысочестваa. Отыскивание бродов на Псекупсе. Движение 1-го, 2-го и 3-го марта. Атака полковника Крым-Гирея Гусарова с милиционерами. Овладение завалом у Пшиша 1-й ротой 19 стрелкового батальона. Молодец Алексеев. Два главных сбора войск. Работы в каждом из них по 27-е апреля. Рекогносцировка дороги от Апшеронской до Самурской станицы. Движение к Магомет-Аминовским аулам и ряд главных дел в течение этого дня. Отступление отряда. Результаты рекогносцировки. Приезд генерала Зотова. Приезд графа Евдокимова. Переговоры генерала Зотова с горцами. Рубка дороги от Апшеронской станицы на Хадыжи в Пшишскую станицу. Оставление укрепления 8-го июня. Молодецкое дело, апшеронцев. Работы отряда. Переход войск вверх но Пшишу к бывшему аулу Шауш-Хабль, для устройства дороги.

Ожидания сбылись. Его Высочество Наместник, прибыв в Ставрополь, немедленно направился в район действий адагумского отряда, а оттуда намеревался побывать во всех отрядах. Чтобы принять Его Высочество и проводить по своему району, войска пшехского отряда 26-го февраля оставили Пшехскую станицу и направились к реке Псекупс. 28-го числа отряд, переночевав на позиции при pеке Пчас, выступил на другой день, рано утром, без палаток и лишних тяжестей, оставленных на позиции, под прикрытием четырех батальонов и двух орудий. (Сводно-стрелковый № 1 -го, сводно-стрелковый резервный № 2-го батальоны, 3-й батальон кубанского пехотного полка, 5-й резервный батальон ширванского пехотного полка, взвод облегченной № 4-го батареи. Колонна же состояла: пехоты — 3 роты 19-го, ширванский, апшеронский, самурский, кавказский гренадерский, 3 роты сводно-резервного № 3-го-стрелковые батальоны; 4-я рота 2-го кавказского саперного батальона и команда пластунов; кавалерии — туземной милиции, части конно-лабинского иррегулярного эскадрона; конных №№ 7-го и 9-го полков кубанского казачьего войска, дивизион тверского, дивизион переяславского драгунских полков; 1-я и 2-я сотни кубанского казачьего полка; артилерии — 3 ракетных станка конно-ракетной батареи, взвод конно-казачьей № 13-го, взвод горной, взвод облегченной № 3-го) . [471]

Часу в десятом, войска прибыли к правому берегу Псекупса, против того места, где ожидали найти брод; но его там не было: сильные проливные дожди, шедшие перед тем в горах, подняли реки. Отыскать брод было необходимо; поэтому, отряд начал подниматься выше по течению реки, измеряя повроменам глубину ее. Отряд приближался к аулу Хасай-Хабль, где знавшие эти места хотели указать несколько бродов, почти никогда не уничтожающихся, как вдруг, неприятель, отгадавший нашу нужду, самым сильным огнем встретил войска с противуположного берега — чем и определил места бродов. Чтобы поверить эту находку, необходимо было выгнать горцев из кустов занимаемого ими берега; а для этого,в свою очередь, приходилось занять правый берег значительным числом наших войск в несколько раз сильнейшим огнем заставить их уступить нам и левый берег. Подполковник генерального штаба Скобельцын, желая скорее привести это решение в исполнение, приказал милиции, шедшей во главе авангарда, быстро подскакать к берегу и открыть по неприятелю живой огонь. С гиком понеслись наши горцы к берегу, но, встреченные залпами, повернули назад; еще несколько раз повторяли они свои атаки, но всякий раз не выдерживали сильного огня противника. Тогда подполковник Скобельцын, крикнув одной из подошедших сотен: "вперед!" сам поскакал к гребню берега и остановился в виду всеx, буквально осыпаемый пулями. Конечно, сотня, побуждаемая и собственным самолюбием, и боязнью бесчестия - оставить одного начальника в таком положении, быстро рассыпалась по берегу и открыла пальбу. Недолго после этого кусты оставались убежищем горцев. Вскоре казаки подкреплены были стрелками, которые, приняв , на себя завязавшуюся перестрелку, не удовольствовались тем, что горцы очистили берег, но продолжали поддерживать [472] ее с противником, подавшимся уже выше этого места, и, с своей стороны, не подпускали их на ружейный выстрел к бродам. Пока цепь вела перестрелку, отряд успел расположиться на правом берегу биваком.

Часа в два пополудни, за Псекупсом послышалась отдаленная горячая орудийная пальба, обяснившая нам, почему, вместо того, чтобы увидеть Его Императорское Высочество в десять часов утра, как ожидали все, пришлось встретить Его гораздо позже. Звуки выстрелов, между тем, становились все громче, наконе раздались за ближайшими высотами левого берега; в четыре часа показались войска адагумского отряда, которые расположились лагерем на противуположном берегу, окружив ставку наместника.

На нашей стороне обстояло не все благополучно: захотели построить мост и целый вечер, чуть не целую ночь, бились над этой выдумкой. И чего-чего только не происходило; в борьбе с необыкновенно быстрым течением: то срывало каюки при постановке, то лопался канат, то кто-нибудь обмакивался в студеной водице, в которой окунулся и сам саперный офицер, — и все это кончилось тем, что на другой день Его Высочество переехал на правый берег в брод, который стал доступнее, благодаря прояснившейся в горах погоде.

С зарею следующего дня, отряд был выстроен для встречи Великого Князя в следующем порядке: пехота в линиях ротных колонн; на левом фланге ее два взвода артилерии, левее ее — дивизион тверского драгунского полка, а под прямым углом к этой линии дивизион переяславского драгунского полка; затем, взвод конной арритилерии, три ракетных станка, наконец, все сотни казаков и милиция, — причем артилерия находилась во взводных колоннах из середины. По обезде Наместником всей [473] линии, войска тронулись обратно к Пшишу (Порядок следования был: авангард, под начальством командира тверского драгунского полка, полковника Барковского, состоял: из туземной милиции, части лабинского конно-иррегулярного эскадрона, двух сотен казаков, трех ракетных станков, дивизиона тверского драгунского полка, взвода конно-казачьей № 13-го батареи, трех рот 19-го стрелкового батальона, сапёрной роты и всех пластунов. Правая цепь (с более опасной стороны), под командою командира апшеронского стрелкового батальона, майора Скворцова, состояла: из апшеронского стрелкового, трех рот сводно-резервного № 3-го стрелкового батальонов и взвода горных орудий. Левая цепь под начальством командира самурского стрелковаго батальона, полковника Солтана, состояла из этого же батальога. Арриергард под командою командира переяславского драгунского полка, полковника Джемарджидзе, состоял: из дивизиона переяславского полка, кавказского гренадерского стрелкового батальона и взвода облегченной № 3-го батареи) .Местность от реки Псекупса к реке Пшиш идет почти совершенно ровная, покрытая во многих местах кустарником и небольшими лесами; с обширными промежуточными полянами, перерезанными неглубокими балками; в некоторых же местах она переходит в незначительные возвышенности, служащие водоразделами реки Псекупса от реки Пчас, этой последней от Марте, Марте от Цыце и Цыце от Пшиша.

При обратном движении, 2-го марта, приеутствие в отряде Наместника Кавказа производило впечатление и на горцев. Конные партии виднелись кругом: то мелькали они между окрестными кустарниками, то гарцуя, рисовались вдали на открытых равнинах; абадзехам хотелось показать, кроме удали, и свою численную массу, но им не удавалось проявить свою храбрость, так как местность не благоприятствовала их желанию. Не отошли еще наши и двух верст от Псекупса, как на совершенно открытом пространстве, которое тянется до первых высот, замечена была авангардом значительная конная партия, выжидавшая нашего приближения . Полковник Крым-Гирей Гусарове, начальник [474] бжедуховcкого округа, принял на себя обязанность прогнать горцев. Присоединив казаков, с шестилинейными винтовками к милиции, он начал подвигаться вперед, открыв перестрелку: дальность полета наших пуль заставила неприятеля подаваться назад. Заметив нестойкость горцев, Крым-Гирей Гусаров гикнул на них с милициею; но, следя за движениями неприятеля, он не заметил впереди себя небольшого ровика, в котором несколько человек выжидали приближения увлекшегося начальника, скакавшего далеко впереди своей команды: окруженный только восемью человеками, шагах в полутораста от него раздался залап — и Крым-Гирей Гусаров, близ него несшийся офицер и три человека упали с коней.

Этот неожиданный залп так подействовал на неохотно скакавших и отстававших от Крым-Гирея Гусарова милиционеров, что они повернули назад. Две сотни казаков, дивизион драгун, с двумя конными орудиями и тремя ракетными станками, а также Абдуррахман, с кабардинскою милициею, полетели к ним навыручку. Труп полковника, раздетый уже горцами, был отбит в одно мгновение, вместе с обнаженными трупами его сподвижников; неприятель, не выждав атаки, подался в лес, лежавший с правой стороны нашего пути. Затем, кавалерия опять заняла свое место в авангарде. Но недолго она шла спокойно: проходя около того места, где лес выдавался мысом, почти к самой дороге, снова послышался залп, данный но войскам авангарда; кавалерия пронеслась карьером через опасное пространство, предоставляя очищение его от неприятеля следовавшей за нею пехоте. Дойдя до обширной поляны, кавалерия совершенно неожиданно встретилась опять с конною партией. Передние части завязали с горцами перестрелку; казаки немедленно спешились, потому что густой кустарник мешал действиям в конном строю; [475] ракетные станки и конные opyдия открыли огонь. В это же время, к выше упомянутой выдающейся части леса подошла авангардная пехота: три роты 19-го стрелкового батальона, ширванский стрелковый батальон, к которым присоединился артилерийский горный взвод из правой цепи, и завязала перестрелку со скрывавшеюся пешею партией. В скором времени, как кавалерия, так и пехота, осадили своих противников в глубь леса и двинулись дальше.

Как часто бывает, что самые незначительные случаи в делах с неприятелем имеют сильное влияние на состояние духа войск! Кто из находившихся в бою начальников не радовался, заметив улыбку на лицах солдат, только-что за минуту перед тем мрачно посматривавших на кровь своих товарищей, и кто с искреннею веселостью не передавал подобных случаев в своих воспоминаниях?

Один такой случай встретился нам во время описанной перестрелки; конные партии, прогнанные, после смерти Крым-Гирей Гусарова, в лес, услышав перестрелку впереди, решились идти к своим на помощь. Лес был густой, непроходимый для кавалерии; но такие отчаянные головы, как горцы, решились проскакать по опушке, мимо огня нашей пехоты, и, действительно, один за другим, начали проноситься во весь дух в пятистах шагах перед нашею цепью. Артельные собаки, гонявшиеся до этого за пулями, не могли вынести такой дерзости горцев: подзадориваемые быстро несущимися всадниками, они начали кидаться на лошадей, хватая их за хвосты. В скором времени солдаты увидели перед собою уже не людей, грозящих смертью, а каких-то акробатов, за которыми на хвостах лошадей неслись по воздуху по одной и по две собаки. В цепи послышались смех и ускоренная пальба по наездникам, которым собаки не давали полного хода. Тяжелое [476] впечатление от только-что понесенных потерь как будто поизгладилось. Горцы, в этот день больше уже не делали попыток подстерегать нас, хотя встречалось много очень удобных к тому позиций, как например — берега речки Шатуко. Вагенбург, оставленный на реке Пчас, и прикрывавшие его войска присоединились к отряду (Таким образом, сводно-стрелковый линейный № 1-го батальон и взвод облегченной № 4-го батареи назначены были для усиления авангарда; правая цепь усилена была сводно-стрелковым резервным № 2-го батальоном ; арриергард увеличился присоединением 3-го батальона кубанского пехотного полка; 5-й же резервный батальон ширванского пехотного полка был назначен для следования при обозе и занятия караулов у ставки Командующего войсками кавказской армии и лиц сопровождавших Его Императорское Высочество) .

Затем, колонна совершенно благополучно дошла до реки Марте, на правом берегу которой разбила лагерь и ночевала.

Потеря 1-го марта у милиционеров состояла из убитых: одного штаб-офицера, одного обер-офицера, двух всадников и раненых четырех; в остальных войсках выбыло из строя ранеными: обер-офицер один (Апшеронского стрелкового батальона прапорщик Колендо) и казак один. Остальные не оставляли строя. Здесь надо заметить, что в милиции Абдуррахмана, кроме кабардинцев, были еще армяне, которые прежде жили в горах и по выходе оттуда поселились близь Прочного-Окопа, в сел. Армавир. Занимаясь заведением табунов лошадей и стычками с черкесскими партиями, покушавшимися повременам овладевать лошадьми их, армяне долго не теряли ни боевого духа, ни горского костюма. В настоящее же время, с новыми ycлoвиями их жизни, они ничем уже не отличаются от прочих армян: занимаются главным образом скупкою хлеба, а черкеску, бурку давно уже заменили костюмом самых галантерейных приказчиков.

Предстоявший 23-верстный переход от Марте до реки Пшиша совершался в таком же порядке; только части [477] войск были перемещены (Авангард составляли: та же милиция, те же две сотни казаков, три ракетных станка, дивизион переяславского драгунского полка, взвод конно-казачьей № 13-го батареи; стрелковые батальоны: кавказкий гренадерский, апшеронский, 3 роты сводно-резервного № 3-го батальона; взвод облегченной № 3-го батареи, рота сапер и команда пластувов, под начальством полковника Джемарджидзе. Правая цепь состояла: из трех рот 19-го, самурского, ширванского стрелковых батальонов , при двух горных орудиях, под начальством полковника Полторацкого. Левая цепь состояла: из одного только 5-го резервного батальона ширванского пехотного полка, под начальством командира того же батальона. Арриергард составляли: дивизион тверского драгунского полка, сводно-стрелковый резервный № 2-го батальон , сводно-стрелковый линейный № 1-го батальон, при двух орудиях облегченной № 4-го батареи) . Удобнейший путь для перехода колонны сначала имел направление почти перпендикулярное к реке Пшиш, по линии, упиравшейся верст на восемь ниже Бжедуховской станицы. Местность до поворота к этой станице была решительно повторением пройденного пространства от Псекупса, только местами перерезывалась топкими балками; но от поворота дорога ухудшалась на много: левый низменный берег весь состоит из топей, от частых разливов реки, и покрыт густейшим кустарником, едва доступным проходу пехоты врассыпную. Все это затрудняло движение особенно кавалерии, артилерии и обоза; между тем, такая дорога тянулась на расстоянии трех верст.

Во время движения отряда от реки Марте до поворота дороги к переправе через Пшиш, неприятель ограничивал свои действия только одними наблюдениями, держась далее действительного ружейного выстрела; с приближением же к переправе оказалось, что неприятель находился во всей опушке леса с правой стороны. В особенности сильно были им заняты кусты, тянувшиеся параллельно дамбе. Здесь, для усиления своей позиции, горцы устроили даже завал, упиравшийся в две соседние опушки [478] леса. Дорогой, в воспоминании бывшего 19-го cтрелкового батальона и всех участников описываемого похода, полковник Экельн так рассказывал о занятии этого завала:

Как только отряд стал подходить к перелескам, показались горские разъезды, и вслед за ними явилась конная napтия. Kaвалерия завязала перестрелку; взвод конных орудий выехал на позицию и открыл картечный огонь. Но горцы не смутились. Подошли два стрелковых батальона: гренадерский и самурского полка. Гренадеры выслали густую цепь и начали перестрелку. Самурский батальон послан был занять лес и завал, находившиеся над дорогой. Самурцы приняли несколько влево и заняли только часть леса, — завал и угол леса, примыкавшие к нему, остались незанятыми. В это время приближался 19-й стрелковый батальон . За завалом было большое движение ; много горцев выскакивали из-за него в незанятый угол леса. Командир 19-го батальона послал 1-ю роту занять завал без выстрела и без "ура". Хотя можно было послать и другие две роты, но это было маленькое щегольство, позволительное с людьми испытанными и, с частью надежною. 1-й роте, как самой заслуженой в батальоне, оказана была эта честь.

Рассыпав роту, ротный командир указал только людям место у завала, к которому следовало им сбегаться. Дружно и уверенно тронулись молодцы, дружно посыпались на них пули, но вреда в рассыпном строе сделали мало. Шагов за 70 до завала, стрелки бросились бегом. Подскакал офицер на лошади. Две пули свалили лошадь, другие две пробороздили сюртук. Стрелки навалили и дружно полезли. Завязалась короткая схватка... завал остался в руках наших. Тринадцать заколотых горцев, да человек четырнадцать убитых и раненых из роты заплатили собой за пять спорных минут. Когда стрелки [479] полезли на завал, подбежали к ним офицер и человек пятнадцать самурского батальона и приняли участие наряду с ними.

Один частный случай не лишен интереса.

В 1-й роте 19-го стрелкового батальона состоял рядовой Алексеев, из белорусов, солдат бедный, не мастеровой и немножко неряха, но сухой, крепкий, одаренный железным здоровьем. В глухих лесных перестрелках, где не раз доводилось участвовать роте, Алексеев обратил на себя внимате тем, что никогда не ухватывался выносить раненых, но лез при всяком случае вперед, и при отступлениях всегда из последних показывалась его сухая фигура и улыбающееся лицо. Его, что называется, безответная служба стала, наконец, известною батальоному командиру. Недели за две до вышеописанного движения, в батальон выслан был один георгиевский крест. Командир батальона затруднялся, какой роте его назначить, так как крест был доставлен за несколько дел. В это время мимо палатки проходил Алексеев — и случай решил затруднительный вопрос: крест дан был ему.

По кавказскому обычаю, раздачу крестов поручают преимущественно выбору рот. Роты хотя и выбирают всегда людей хороших, но держатся за непременное правило — выбирать одних старослуживых, которые обязаны, после оказанной им чести, угостить роту водкой. На такой расход избранный должен, конечно, обладать некоторыми средствами, и это побочное обстоятельство не может входить в расчеты выбора рот. Алексеев, солдат молодой и круглый бедняк, не соответствовал условиям выбора, и рота, оставшись недовольною наградой Алексеева, встретила нового кавалера недружелюбно. Алексеев терпел и ждал только случая показать несправедливость товарищей. Движение роты на завал представило ему этот случай. [480] Как только цепь тронулась, он опередил ее шагов на двадцать и, не смотря на останавливание товарищей, все шел впереди. Когда рота бросилась к завалу, Алексеев, сохранив тоже расстояние, подскочил к завалу один. Трое горцев перетаскивали в это время раненого товарища за завал. К счастью, у двух из них ружья были уже разряжены. Третий дал по смельчаку выстрел в упор, но пробил ему только шинель и ранец. Алексеев смело бросился на троих: одного застрелил, другого заколол, а третий поторопился сам убраться. Раненый, конечно, остался на месте. Подбежавшая рота застала Алексеева у своих трофеев, и он первым же полез на завал, где, вместе с другими, выдержал несколько горячих минут. Когда рота остановилась, и Алексева спросили, почему он не попользовался оружием своих жертв — им воспользовались другие — молодец отвечал: "ваше дело рвать, а мне стыдно — я кавалер". После этого случая положение Алексеева в роте становилось иначе: придя на позицию, рота, без его угощения, пила порционный спирт за здоровье кавалера.

По изгнании неприятеля из леса и занятии, сплошною цепью из нескольких батальонов, противуположной опушки леса, немедленно открылось движение остальных частей войск и обоза по двум дорогам к дамбе и мосту. Когда часть обоза переправилась через мост, Его Императорское Высочество, под прикрытием двух сотен казаков, двух рот сводно- стрелкового линейного № 1-го батальона, при двух горных орудиях, кратчайшею дорогой отправился через лес к дамбе и благополучно прибыл в станицу Бжедуховскую, около шести часов пополудни. Оставшиеся на позиции войска продолжали перестреливаться с горцами, которые все еще думали как нибудь прорваться и наделать кутерьму на переправе, но, видя [481] безполезность своих усилий, прекратили огонь. Войска наши вслед за обозом двинулись через мост. Последние батальоны прибыли на место расположения отряда часов в восемь. Потеря этого дня состояла из одного убитого и 24 раненых нижних чинов. Войска расположились, для ночлега внутри ограды Бжедуховской станицы, исключая казаков, дивизиона драгун, кавказского гренадерского стрелкового батальона, двух горных орудий и пластунов, которые остались на низменном правом берегу, чтобы удобнее можно было следить за горцами, еслибы они задумали сделать ночное нападение.

Ночь прошла спокойно.

Наступило 3-е марта. В такоме же порядке (Описанный порядок при движении 1-го и 2-го марта дает понятие о cтpoе, в котором находились войска 3-го марта, а так как числительность авангарда, арриергарда и боковых цепей не изменилась, то и характер размещения войск остался без изменения) войска, с рассветом, выступили из Бжедуховской станицы и направились к Пшехской. Пройдя овраг под самою станицею и небольшой лес, который тянулся потом только с правой стороны, отряд заметил партии горцев, довольно долго державшуюся далее ружейного выстрела; но когда правая цепь начала спускаться в балку, где протекала речонка Даргай, тогда около ста конных и пеших абадзехов открыли огонь по нашим стрелкам. Чтобы не изменить хорошей кавказской тактике — не оставлять опушку в распоряжении неприятеля, подполковник Евдокимов, командовавший правою цепью, кинулся с нею в лес, занял опушку и, отогнав противника далее, заставил его прекратить пальбу.

Около речки Хостаке, другая партия, по уверению начальника авангарда, в несколько сот человек, заняв балку, хотела задержать движение наших войске, но была [482] выбита одними драгунскими наездниками и казаками, которых, в случае нужды, могла поддержать вся кавалерия авангарда. Драгуны преследовали их довольно долго. Три изрубленных тела остались в наших руках. Затем, при дальнейшем движении, продолжалась легкая перестрелка с правой, лесистой стороны.

Часа в четыре пополудни, салютационные выстрелы из шести орудий Пшехской станицы приветствовали нового Наместника Кавказа. Войска же прибывшего отряда обошли станицу и расположились в версте выше ее, по дороге в Кубанскую, куда предполагалось дальнейшее движение .

Так прошел и этотдень, принеся свои жертвы: убитым одного драгуна и ранеными одного обер-офицера и пять нижних чинов.

Горцы, которым не удалось до сих пор нанести нам значительный вред, и которым приходилось только терпеть одни неудачи, узнав, что Его Высочество желает продолжать движение вверх по Пшехе, начали собираться по дороге в Кубанскую станицу. Лица, находившиеся на Тубинском посту, передавали, что за несколько дней до того они замечали в соседних лесах сбор огромных парий, и что 5-го числа горцы начали с утра появляться перед постом, а к полудню густые массы их были растянуты от Волгай-Обидова до балки Хошерукова; при этом, они так близко подошли к посту, что гарнизон его вынужден был сделать выстрела два картечью, чтобы осадить горцев в лес. Заведывающий войсками в Пшехской станице также доносил рапортом о значительных сборах неприятеля.

Вообще, по собранным тогда сведениям, можно было предсказать с некоторою достоверностью, что если бы мы пошли вверх по Пшехе, то недостало бы даже носилок для раненых, потому что сильно пересеченная местность [483] могла дать горцам отличное закрытие и препятствовать действию нашей кавалерии, а местами и сосредоточению артилерии; но Его Императорское Высочество изменил свой маршрут. Согласно этому изменению маршрута, сначала предполагалось подняться вверх по Пшехе, а потом перейти на Курджипс к даховскому отряду; однако, 4-го числа было обявлено, что Наместник переезжает в Майкоп, а оттуда уже отправляется по другим отрядам. Этим распоряжением было спасено много людей; горцы же, с стесненным сердцем, даром прождали опасного противника.

В семь часов утра, колонна, назначенная для сопровождения Его Высочества в Майкоп, была уже выстроена и вскоре потянулась по так называемой прямой дороге в Ханскую. Вечером Майкоп осветился иллюминащей, а на соседней горе заблестела гигантская буква М. сложенная по всему скату из огромных кострове. Проводив Наместника, отряд наше собрался в Пшехскую станицу, где был дан ему отдых до 9-го марта.

__________________________________

Военные операции зимней экспедиции были уже кончены; оставалось только сильнее закрепить за ними очищенные места постройками станиц, к чему и было приступлено 10-го марта. Уничтожив накануне пост Куаго, одна часть войск, более значительная, была послана на пшишскую линию для окончания Бжедуховской станицы; остальные же войска: восем с половиною батальонов пехоты, одна рота сапер, шесть орудий, две сотни Казаков, двинулись 11-го числа в Апшеронскую станицу. Вследотвие этого, образовалось два главных средоточия войск — пшишское и апшеронское ; остальные войска занимали станицы Кубанскую, Пшехскую и посты. В каждой из названных [484] частей закипели работы, перемежавшияся стычками с неприятелем.

Работы по пшишской кордонной линии. С прибытием, присланных войск, именно с 11 -го марта, в Бжедуховскую станицу, приступлено было к рубке леса по правому берегу Пшиша, чтобы отдалить от станицы то естественное прикрытие, которое давало возможность горцам близко подходить к работающим и потом делать нападения так быстро, что войска едва успевали разбирать ружья. Абадзехи решились было в первый же день помешать этой рубке, но тотчас же исчезли, выбив у нас из строя двух нижних чинов.

Рубка продолжалась пять дней; 16-го же числа войска занимались очисткою внутреннего пространства станицы. На слдующий день, сводно-линейный № 13-го, две роты сводно-линейного № 3-го стрелковых батальонов и три роты кабардинского резервного батальона, под начальством подполковника Ильинича, передвинулись к месту, назначенному для постройки станицы Габукаевской; в Бжедуховской же станице остались две роты самурского резервного батальона, одна рота кабардинского резервного и одна сводно-стрелкового линейного № 3-го батальонов . 18-го марта начали заготовлять колья и лес для ограды Габукаевской станицы. Работа шла успешно, и неприятель не делал нападений. Ко 2-му апреля Габукаевская станица была уже обнесена оградою.

Работы войск в Апшеронской станице. Войска, выступившие 11-го числа, в один день успели прибыть на позицию около предполагаемой Апшеронской станицы. На другой день, 12-го марта, отправлена была колонна для конвоирования обоза всего отряда в Пшехскую, чтобы дать возможность лошадям находиться ближе к запасам сена. Значительная неприятельская партии долго шла за [485] арриергардом, но, удерживаемая артилериискими выстрелами, продолжала следить на значительном отдалении. Пули ее едва долетали до цепи, почему и было у нас только два человека раненых.

В этот же день случилось несчастье и в лагере, на позиции близь Апшеронской. Несколько человек горцев залегли в промоину на значительной высоте правого берега реки Пшехи и открыли пальбу из нарезных ружей, подвезенных, вероятно, услужливыми иностранными эмисарами. Сначала они стреляли по солдатам-рыболовам, унизавшим весь берег; когда же, видя безпечность импровизованных рыболовов, офицеры разогнали их, тогда горцы направили выстрелы против линии палаток. Одна из первых пуль впилась в грудь офицера, безпечно пившего чай; затем, были ранены еще два солдата. Несколько, удачно посланных, картечных гранат нашли, кажется, виновного, потому что пальба прекратилась. К вечеру пластуны переправились на правый берег, поселились в одном из сожженных аулов, и затем, охотников стрелять по лагерю более уже не встречалось.

13-го марта началась постройка Апшеронской станицы, а вместе с тем и рубка леса по направлению к станице Кубанской. К 25-му числу вал был поднят до грудной высоты; к концу же месяца ограда была кончена.

Нельзя не заметить быстроту в действиях пшехского отряда. С июня 1862 и по апрель 1863 года, войска этого отряда успели выстроить: Пшехскую, Кубанскую, Кубанскую, Бжедуховскую, Габукаевскую и Апшеронскую станицы, и все это обширное пространство окружить постами и очистить от горского населения. Не смотря на значительное развитие работ, они были ведены без утомления солдат; вдобавок, работы были не только хороши, но даже щеголеваты, как, например, ограда Апшеронской станицы. [486]

К началу апреля, все вновь предполагаемые станицы были уже обнесены валом. Но работа не прекращалась: насыпались барбеты, апшеронский вал обкладывался дерном, строились платформы, ворота и мосты. В течение этого времени происходили иногда и стычки с неприятелем: горцы нападали то на небольшие команды, то на сплошных одиночных людей. Конечно, не обходилось без убитых и раненых; но все это проявлялось в виде военных мелочей. Работы подвигались уже к окончании, как в средних числах апреля, получено было приказание от командующего войсками Кубанской области: начать постройку дороги вверх по Пшехе на Аминовский аул, а оттуда открыть сообщение с даховским отрядом, который находился в это время вблизи Самурской станицы.

Чтобы привести в исполнение приказание графа Евдокимова, все работы были прекращены, и 27-го числа назначена рекогносцировка, долженствовавшая предшествовать дальнейшей разработке дороги.

В назначенный день, пять батальонов пехоты, дивизион драгун, две сотни казаков, команда пластунов и саперы, при двух конных, двух облегченных и двух горных орудиях, выступили, в шесть часов утра, из станицы Апшеронской (Кавказский гренадерский, 19-й и ширванский стрелковые батальоны; 3-й и 4-й батальоны кубанского пехотного полка, 2-й дивизион тверского драгунского полка, некрасовская и петропавловская казачьи сотни; артилерийские взводы: конно-казачьей № 13-го батареи, взвод горной и взвод облегченной № 4-го батарей) .

По прибытии на равнину Xиач, лежащую в десяти верстах от станицы, вся кавалерия, со взводом конных орудий, 19-й и ширванский стрелковые батальоны, под начальством подполковника Полторацкого, направлены были вверх по реке Дынь-Шекодз, для раззорения аулов, [487] которые виднелись среди лесов, на отлогих высотах, замыкающих эту равнину.

Дынь-Шекодз течет по узкой долине, между пологими покатостями, покрытыми кустарниками, которые далее переходили в густой лес. По левому берегу ее, на расстоянии двух верст от окраины равнины Хиач, расположены были четыре аула. Казаки, посланные по левой стороне этой речонки, скоро доскакали до крайнего аула, называвшегося Ночумко-Хабль, Пехота, между тем, продолжала двигаться вперед, имея по обыкновению в авангарде роты 19-го стрелкового батальона; две роты того же молодецкого батальона были отделены вправо, как для занятия густого леса на фланге движения , так и для розыска в нем скота и овец. Вторая задача удалась вполне.

Среди этой глухой лесной чащи, спасая, вероятно, от бедствий войны, горцы сгруппировали свои семьи, с имуществами, скотом в виде большего кочевья. Едва показалось в этом месте первое звено цепи, горцы, прикрывавшие табор, открыли пальбу; упавший раненый солдат вызвал озлобление товарищей, и передние звенья кинулись в штыки на стреляющих. Произошла неприятная сцена: в рукопашной схватке не щадились и женщины, прикрывавшие собою мужчин. Когда, минуту спустя, подбжавший офицер остановил резню — уже лежало между убитыми абадзехами три женских трупа. Захватив в плен всех и весь скот, роты направились к колонне. Эта стычка имела серьезный результат: смерть жены одного старшины и сына другого довели раздражение горцев до высшей степени которое не замедлило высказаться в течении того же дня.

Пока происходила описанная перестрелка в лесу, передние две роты стрелков 19-го батальона были двинуты на левый берег, куда звали выстрелы, раздавшиеся со стороны аулов, занимаемых кавалерией. Пальба усиливалась [488] быстро. Стрелки кинулись бегом. Горнистам приказывалось о твремени до времени сигналами давать знать кавалерии о подходящей помощи. Наконец, подбежав к оврагу, увидели, как горцы отстаивали свой аул против спешенных казаков и драгун; прибывшие стрелки, раскинув цель правее осаждающих, вместе, всей линией, кинулись в аул.

Брошенные богатые пожитки жителей вознаградили труды солдат. Погуляв вдосталь, нужно было наконец присоединиться к своим. Дав достаточное время отступить кавалерии, стрелки, в свою очередь, начали быстро отходить от зажженного аула. Ожидание, что горцы употребят все усилия отплатить за раззорение его, сбылось: не отошли и версты, как с тылу и флангов посыпались на стрелков пули. Разжигаемые горячей пальбой и гиканьем, горцы два раза кидались на испытанных в боях стрелков 19-го батальона и два раза отбрасывались назад. Упрямое наседание и многочисленность горцев, заставляя поминутно останавливаться, могло обойтись нашим очень дорого, но присланное подкрепление помогло стрелкам присоединиться к общей колонне, принеся на носилках до двадцати человеке, между которыми был один из лучших наездников есаул Лабада. Из этого молодецкого набега приведено было около двадцати трех человек пленных, шестьдесят восемь штук рогатого и сто шестьдесят мелкого скота.

Отянув все свои части, пришедшие с добычей, отряд, отдохнув немного на равнине Хиач, должен был продолжать свое движение . В томе же порядке, переправившись через Дынь-Шекодз, недалеко от его верховья, заканчивающегося лесистым хребтом и курганами, войска стали подвигаться к упомянутому лесистому кряжу (В заметках полковника Экельна, который он давал мне для прочтения, как командовавшего тогда авангардом, ход этого дела описан более основательно, чем в моей статье, отпечатанной в "Военном Сборнике", почему, дальнейший рассказ буду основывать на упомянутых заметках, приводя некоторые места их дословно) . [489] Тревога, поднятая нашими войсками, заставила озлобленных горцев, сбежаться в огромном количестве, и когда голова колонны приблизилась на ружейный выстрел к гористому берегу Дынь-Шекодз, то из -за курганов раздался залп. Подполковник Экельн крикнул "ура!" и его 19-й стрелковый батальон , составлявший с ширванцами авангард, дружно подхватил эту кавказскую песню. Подбежав к подошве крутого ската горного отрога, образовавшего мертвое пространство, солдаты немного перевели дух и с тем же криком начали карабкаться на высоту. Ширванцы же, находившиеся в правой цепи, поднявшись на гору гораздо правее головы колонны, ударили на неприятеля с фланга в то время, как он занимался перестрелкою с появлявшимися перед ним стрелками 19-го батальона. Боясь быть сброшенными в реку, горцы подались по гребню отрога на хребет. Кряж был занять, и авангард снова остановился, потому что на расстоянии двух верст грязной дороги повозки стали оттягивать, а одна даже завязла. Местность была покрыта поросшими лесом курганами. Горцы заняли их и начали осыпать пулями арриергард и обоз. Стрелковые части были впереди. Правая цепь, держась одной высоты с авангардом, выдвинулась также вперед, и в арриергарде остался один 4-й батальон кубанского полка, которому и пришлось драться в самом невыгодном положении. Нагруженные повозки, не смотря на усилия людей и лошадей, едва подвигались по вязкому грунту. Как только зогорелось дело, взвод облегченной № 4-го батареи принял самое живое участие в нем: но горцев не смущали ни гранаты, ни картечь, и взвод поплатился [490] порядочно за свою молодецкую службу. Наконец, видя оборонительное положение невозможным, две роты сомкнулись и дружно бросились на противника. Сбитые с бугров, горцы скрылись, и арриергард больше не тревожили.

Едва дело кончилось в арриергарде, и не прошло получаса, как новое закипело в правой цепи. У Магомет-Аминовских аулов долина Пшехи суживается, и с правой стороны окаймляют ее высоты, поросшие густым лесом. Колонна шла дорогой у подошвы, правая цепь высотой. Следуя на значительном расстоянии от колонны и стараясь не оттягивать от авангарда — в лесу, изрезанном оврагами — правая цепь не могла не растянуться. Гренадерский стрелковый батальон , шедшей впереди, успел подтянуться, и как только 3-я стрелковая рота кубанского полка вступила в самую изрезанную часть леса и стала переправляться чрез небольшой, но весьма обрывистый овражек, на нее напали горцы с величайшим азартом. Рота эта была последней в цепи, и потому ей пришлось отбиваться с двух сторон. Завязалась горячая схватка. Ротный командир стянул роту к обеим сторонам оврага и отал отбиваться наславу. Несколько раз кидались горцы, но встречали отпор. Оправившись от первой внезапности, солдаты дрались с неодолимым спокойствием. Раненых и убитых спускали по оврагу, дно которого было вне поражаемости неприятельских выстрелов. Несколько человек, гренадер, с офицером, прибежали поддержать кубанцев; но их было так мало, что помочь они не могли. Перестрелка шла местами на расстоянии двадцати шагов. Поручик граф Менгден был убит в упор, с солдатским ружьем в руках. Все дрались, от офицера до солдата.

3-я стрелковая рота кубанского полка, потеряв 29 человек — что составило половину всего наличного числа [491] людей — без всякой посторонней помощи выдержала этот молодецки бой, заставила горцев уйти и вынесла своих раненых и убитых (Кроме одного убитого. При обратном движении, проходя место боя этой роты, назначен был один полувзвод обшарить местность и вынести наши тела, которых предполагали несколько. Не допуская вероятия, чтобы рота могла вынести такую массу людей, думали, что о телах оставленных не хотели заявить; но нашли, как и показывал ротный командир, одно только тело убитого пулей около носа) .

Местность была до того закрыта и изрезана, что из колонны было трудно даже определить место боя роты кубанского полка. Многочисленность неприятельскихе выстрелов и громкий гик давали знать, что дело нешуточное, и потому, из авангарда поторопились послать роту на помощь; но рота сначала попала правее оврага, где происходило дело, а пройдя к месту, застала дело оконченным. Оно длилось всего четверть часа. Дежурный по отряду, собравши вечером сведения в частях о потере, отрапортовал о 14 убитых и 86 раненых (Из офицеров убит был гренадерского стрелкового батальона поручись граф Менгден; ранены: 6-й бригады кубанского казачьего войска есаул Лабада и 4-го батальона кубанского пехотного полка поручик Коробка) .

После этого отряд стянулся и тронулся дальше. Уже начало темнеть, когда стал он лагерем при реке Феэбчу, отстоящей от Апшеронской верст на восемнадцать.

На следующий день мы выступили очень рано, по направлении к Самурской станице, но, пройдя немного, были остановлены глубоким, узким и лесистым оврагом. Начальник отряда опасался идти далее, чтобы избегнуть повторения прошедшего. Тогда заведывавший штабом пшехского отряда, подполковник Скобельцын, имея в виду исполнить в точности предписание командующего войсками Кубанской области, которым приказывалось открыть сообщение с даховским отрядом, взял, с согласия начальника [492] отряда, всю кавалерию, перебрался кое-как через глубокий овраг, вышел на открытое место и, переправившись на правую сторону Пшехи, достигнул до места, где должна была быть возведена Самурская станица. Разузнав все, что было нужно, он послал к начальнику отряда казаков с известием, что броды через Пшеху очень глубоки, что на месте Самурской станицы стоит пока небольшой редут с соответствующим гарнизоном, а что остальная часть даховского отряда находится верстах в двенадцати выше, у Маратуковского поста, и занимается рубкою леса. Получив это известие, начальник отряда велел поспешно собираться в обратный путь, а к подполковнику Скобельцыну послал приказание присоединиться к отряду.

По возвращении к месту ночлега на реку Феэбчу, предстояло отступать через изрытый лес — место вчерашнего побоища. Все ожидали преследования горячего. Группы горцев, расположенных на высотах, как бы поджидали нашего вступления в лес. В левую цепь на высоты вперед посланы были два батальона, чтобы, под прикрытием их, свободно могла пройти колонна. Трудная роль эта досталась 19-му стрелковому и 4-му кабардинскому батальонам. Люди протерли ружья и улыбались самодовольно, сознавая, что на их плечах лежало отступление отряда. С песенниками тронулись стрелки в лес, весело и бодро заняли первую высоту и стали ждать движения колонны; но мелкий накрапывавший дождь перешел в крупный, холодный, который разрушил намерение горцев и остудил наше разгоряченное воображение. Промокшие до костей, собрались мы на равнине Хиач, где сделан был большой привал, и к вечеру дотянулись до станицы Апшеронской.

Кавалерия, вернувшись, уже не застала отряда на позиции. Спасаемая от бед одним Богом, она на рысях [493] миновала стоявшую в стороне значительную парию и затем, не встретив более препятствий, догнала колонну.

Уже второй день лил дождь, и отряд шел тихо по скользкой дороге. Горцы в этот день не сделали ни одного выстрела.

Не смотря на то, что пшехский отряд не испытывал еще такой потери, какую понес 27-го числа, большинство было уверено, что мы могли потерять несравненно больше, еслибы не явились к нам на помощь: дождь, который всегда служил большим препятствием для производства стрельбы из кремневых ружей горцев, и упадок духа нашего противника. Если мы, как победители, могли сказать: "хотя рожа в крови, да наша взяла", то какое же впечатление вынес неприятель после вчерашней закуски? Можно было думать, что не очень скоро явится у него желание взяться опять за оружие. Приходившие лазутчики сообщали нам, что в одном Аминовском ауле насчитывалось до сорока человек убитыми, между которыми были лица весьма почетные (Илиас-эфенди ( из аула Гиммоев), Нагай-Мукаев-эфенди (из аула Чингой-Хабль), Надок-эфенди ( из аула Бауш) и др.) . Всех же раззоренных аулов было более десяти.

Рекогносцировка эта показала, что лес начинается в полуверсте от станицы Апшеронской и тянется по ровной местности более чем на девять верст до равнины Хиач, перемежаясь небольшими полянами; далее от реки Дынь-Шекодз местность принимает уже гористый характер и от Могомет-Аминовского аула изрезана глубокими балками и покрыта густыми лесами на значительном пространстве, а потому могут представиться большие затруднения при разработке дороги по левому берегу реки Пшехи. После этого движения снова настал длинный период [494] мирных занятий: войска отряда, разбросанные по станицам, как ни в чем не бывало, продолжали прежние занятия.

В конце апреля весь отряд ждал приезда нового начальника отряда, о котором говорили уже более месяца. Генерал- майора Зотова давно знали многие. Те из офицеров, которые еще кадетами слушали у него тактику, с уважением вспоминали о нем, как об умном и добром учителе; бывавшие с ним в Чечне говорили, как о внимательном к своим подчиненным и даровитом начальнике. Одним словом, сложившееся в отрядн мнение об ожидаемом начальнике внушало полное доверие и уважение к нему. 2-го мая прибыл генерал Зотов, и в самое короткое время успел показать всем, что репутация знавших его прежде не была еще полною оценкою его прекрасных качеств.

По призде своем, генерал- майор Зотов застал дела в следующем виде: по занятии течения реки Пшехи до Самурской станицы, пшехский отряд окончил свои труды по этой линии: возведением Бжедуховской и Габукаевской станиц было упрочено за нами обладание низовьями реки Пшиша, и прямое сообщение с Кубанью сделалось безопасным. Ясно, что поприще действий нашего отряда должно было быть перенесено на реку Пшиш, которая с этих пор сделалась главною операционною линиею на восточной стороне театра военных действий и главною дорогою через горы к ущелью Туапсе и к морю.

Приняв дела и, как говорится, поосмотревшись, генерал Зотов собрал в станицу Пшехскую: восемь батальонов пехоты, два дивизиона драгун, четыре сотни казаков, два батарейных, четыре горных и два конных орудий (Кавказский гренадерский, 19-й, самурский, апшеронский, ширванский, сводный № 3-го — стрелковые батальоны; 3-й и 4-й батальоны кубанского пехотного полка; дивизионы тверского и переяславского драгунских полков; четыре сотни казаков, вновь пришедших из разных полков Терской области; взводы артилерии батарейной № 3-го батареи, конно-казачьей № 13-го батареи, горной батареи 19-й артилерийской бригады и горный взвод 20-й артилерийской бригады, пришедший, вместе с казаками, из Терской области) , и 9-го мая выступить с ними к анапской переправе. [495]

Знакомая уже просека была нашею дорогой, и отряд довольно скоро пришел к краю высокого берега Пшиша. Чтобы обезпечить позицию от нечаянных нападений, приказано было занять, как броды через реку, так и подходящее к скату леса; почему, тотчас же, по прибытии отряда на место, кавказский гренадерский стрелковый батальон, две сотни казаков и дивизион драгун были спущены вниз ; из них батальон и одна сотня были даже переведены на левую сторону реки. Все было исполнено при незначительной перестрелке, и отряд спокойно разбил свои палатки на месте теперешней Пшишской станицы.

Прочное занятие этого места открывало нам всю долину реки Пшиша, потому что, с окончанием Бжедуховской станицы, мы могли только сторожить долину этой реки, не выше поста Кошко-Дечук. Далее Пшиш удалялся от нас, маскируясь ущельем реки Урус-Нако, которое, как передовой пункт неприятеля, могло служить для него постоянным сборным местом, а при случае и хорошею позицией. С выбором нашей позиции под Пшишскую станицу, ущелье Урус-Нако должно было остаться в тылу нашего поселения.

На другой день по прибытии войск на позицию, сделана была начальником отряда рекогносцировка вниз по Пшишу до поста Кошко-Дечук и вверх верст на шесть.

11-го числа два стрелковых батальона, дивизион драгун, две сотни казаков и взвод конно-казачьей № 13-го батареи выдвинуты были опять к посту Кошко-Дечук, для встречи и препровождения в отряд графа Евдокимова. [496]

Осмотрев место, предполагаемое под станицу, граф одобрил выбор начальника отряда и в тот же день предпринял дальнейшую поездку в даховский отряд. Оставив необходимое число войск для постройки станицы, именно: четыре батальона пехоты, два дивизиона драгун, две сотни казаков, два батарейных и два конных орудия (Батальоны пехоты были следующие: кавказский гренадерский, самурский, 3-й сводно-стрелковый и 3-й батальон кубанского пехотного полка) , генерал- майор Зотов приказал остальным отправиться для конвоирования командующего войсками Кубанской области. 12-го числа прибыли они в Апшеронскую станицу, а 13-го, встретившись с даховским отрядом, в семи верстах выше станицы, вернулись назад.

Всем известно, что вторжение войск в горные страны возможно только по ущельям рек, как единственным удобным путям сообщения. Постепенное завладение этими ущельями может заставить жителей, обитающих между соседними реками, находящимися в руках наступающего неприятеля, оставить свои места; поэтому, стратегические дороги в диких горах суть долины рек. Но если между реками, занятыми неприятелем, будут xopoшиe источники, отличные леса и сильно пересеченная местность, способствующая держаться слабейшему, то в таких местах воинственные племена, как наши горцы, могли бы удерживаться довольно долго; почему, при этих условиях, подвигаясь по ущельям рек отдельными линиями, неимеющими между собою сообщения, покорение страны может производиться иногда медленнее желаемого; а отсюда, как следствие, выходит, что, при необходимости скорейшего достижения результатов, нужно было отклониться от общего способа и изыскать другой, удобнейший. Один из таковых был употреблен нашим начальником отряда.

Зная о тех интригах, посредством которых [497] действовала Турция против России, возбуждая горцев посредством эмисаров, и имея в виду, что берег еще далек, генерал- майор Зотов решился сразу шагнуть верст на сорок, перерезав поперек пространство между Пшехою и Пшишем. Воспользовавшись тем, что значительная часть отряда была в сборе у станицы Апшеронской, он присоединил к нему находившиеся там еще три батальона и выступил 15-го мая вверх по Тхухе, с смелым планом — прочною дорогою прорубиться на Пшиш и, став там твердою ногою, окружить горское население, жившее ниже проложенной дороги, между Пшехою и Пшишем, цепью постов и станиц.

Отряд из семи батальонов пехоты, команды сапер, двух сотен казаков и четырех горных орудий, расположившись лагерем в шести верстах от станицы, при аул Цей-Хабль, в тот же день начал рубку леса.

В день расположения на позиции, часов в пять после обеда, прибыли к генералу Зотову несколько старшин для совщаний; после ответа генерала, что он будет рубить просеки в направлении, необходимом по обстоятельствам, не изменяя ршения, будут ли они высказывать мирное настроение или пытаться препятствовать нашему предприятию, старшины просили прекратить рубку хоть на время их совщаний по этому делу. Не согласившись на прекращением работ, генерал согласился на перемирие — с условием, что горцы не будут препятствовать проложению просеки.

19-го мая, на высоте за Тхухой, с утра колыхалась масса в 4000 горцев. Почти весь день длилось у них совещание. К вечеру, приехавшие старшины объявили начальнику отряда, что с завтрашнего дня решили открыть военные действия, с целью не пускать русских дальше.

На 20-е мая было назначено две колонны: одна для рубки леса к стороне Апшеронской, другая, под [498] начальством подполковника Экельна, для того же — по направлению к Пшишу.

С раннего утра почти вся колонна из семи рот пехоты дружно застучала топорами, и беспрепятственно вырубив дальний участок, отодвинулась к следующему; для прикрытия же впереди вырубленного леса, рота апшеронцев и две роты 19-го стрелкового батальона, с двумя горными орудиями, назначались занять самую чащу леса, откуда скорее всего можно было ожидать нападения. Но до появления противника роты эти продолжали участвовать в общей работе. С раннегоутра уже замечали местами подползающих горцев. В восемь часов раздались три выстрела и, словно по сигналу, загичал весь лес. Назначенные в прикрытие бросились навстречу атакующим, но немедленно густые толпы обхватили крайний полувзвод четвертой роты 19-го стрелкового батальона, и подбежав к нему шагове на пятнадцать, дали залп: два ближайших звена были буквально расстреляны. За новым воплем горцев уже засверкали шашки, но подоспевший к этому же времени штабс-капитане Дурново, стоявший в резерве со взводом, кинулся на массу. Горцы, озадаченные появлениеме подкрепления, не разобрав за густотою леса его малочисленности, осадали назад; тем временем, подбежала остальная часть роты, артилеристы протиснули туда же орудие и общими усилиями окончательно отбросили отчаянный натиск горцев. В десять минут молодецкого дела не стало 20-ти человек и унесенного раненого штабс-капитана Дурново.

Размашисто, бойко поведен был генералом Зотовым дальнейший ход дела.

Как бы для убеждения горцев, что их нападение нам развязало только руки, 21-го сделан был набег: действуя все время среди стреляющих и повременам сильно наседавших горцев, особенно на роту апшеронцеве, [499] прикрывавшую отступление из оврага, наши почти без потерь вернулись назад.

Стоя на этой позиции до 28-го числа, войска прорубали просеку от Тхухи на Яш и от Яш на Дагуа (Даго). Ходить на рубку было уже порядочно далеко, и каждое движение на работу и с работы сопровождалось перестрелкой с горцами; на большее они не отваживались. Когда же генерал- майор Зотов, воспользовавшись праздником, 26-го числа, взамен работ, отправил колонны для сожжения аулов, лежавших по обоим берегам реки Тхухи, то широкий размах дествий наших колонн, смелое вторжение войск в аулы, распоряжения в окрестных трущобах, как у себя дома, и десятки пылавших аулов должны были озадачить горцев — чем только и можно было объяснить незначительную потерю из 15-ти человек раненых, при большой добыче, между тем, как горцы виднелись на всех возвышенностях.

27-го числа были сделаны приготовления к дальнейшему движению: раненые и больные, а равно весь колесный обоз, были отправлены в Апшеронскую, а оттуда прибыли в состав отряда сводно-стрелковый № 4-го полубатальон , самурский стрелковый батальон, дивизион переяславского драгунского полка, две сотни казаков и два горных орудия. На другой день отряд поднялся и в один день перешел на Пшиш (Отряд, с которым генерал-майор Зотов двинулся с Пшехи на Пшиш, состоял из 8,5 батальонов пехоты, а именно: 19-й, апшеронский, ширванский, 2-й сводный, самурский, сводный № 4-го полубатальон — стрелковые батальоны, 4-й батальон кубанского пехотного полка, ставропольский и куринский резервные батальоны; дивизион переяславского драгунского полка, две сотни казаков Терской области, взвод горных opyдий 19-й и два взвода 20-й артилерийских бригад). Высоты обоих берегов покрылись любопытными горцами, смотревшими на появление нашего лагеря при реке Хадыжи. [500]

30-го числа, мы показали здесь себя хозяевами. Рекогносцировочный отряд, из 4,5 батальонов пехоты, всей кавалерии и двух горных орудий (19-й стрелковый, ашперонский, ширванский, сводный № 2-го батальон , сводный № 4-го полубатальон и горные орудия 20-й бригады) , пошел осматривать новые наши владения по обоим берегам реки, вверх по течению верст на шесть, до того места, где ущелье суживается и принимает горный характер. Окрестные аулы на плоскости и по скатам, ожидавшиие подвергнуться горькой участи, может быть, еще месяца через два, запылали преждевременно. Раздраженные обитатели погибших жилищ не оставляли отряда в покое: во время рекогносцировки, два раза они кидались в атаку, оба раза поспешно отбегали назад, причем наша потеря состояла из двух убитых и 16-ти раненых нижних чинов. В этот же день было выбрано место около позиции под укрепление Хадыжи и произведена разбивка его.

Оставив, для устройства укрепления, 3,5 батальона пехоты, при четырех горных орудиях (4-й батальон кубанского, 5-й резервный батальон куринского полка, сводный № 2-го и сводный № 4-го полубатальон и четыре горных орудия) , генерал-майор Зотов предположил перейти с остальною частью отряда к анапской переправе. Часа за четыре до зари, назначенные к выступлению войска поднялись без шума и, прикрывшись темнотою, обманули бдительность противника. Выступить позже — значило дорого покупать каждый шаг. Хотя горцы и узнали о нашем отступлении, но было поздно: колонна уже скрылась. Пройдя верст шестнадцать, войска остановились для привала. Пока люди обедали и отдыхали — на что дано было пять часов, горцы понемногу начали собираться. Нас преследовали до привала крайне слабо; теперь же, нужно было ожидать чего-нибудь посерьезнее.

Отряд поднялся и тронулся далее, придерживаясь все [501] время к подошве высокого правого берега. Через четверть часа пути, с обоих берегов реки и сзади раздались выстрелы. Левая цепь, двигаясь по совершенно ровному и открытому месту, могла, пользуясь большею досягаемостью своих пуль, держать противника в отдалении по левую сторону реки; но гораздо труднее приходилось бороться с горцами правой цепи, состоявшей из ширванского и апшеронского стрелковых батальонов . Идя по полугоре, изрытой промоинами, балками и заросшей кустами, правая цепь едва удерживала напор противника, который, усиливаясь постоянно прибывающими толпами, приходил все более и более в воинственный азарт, наконец не выдержал и ринулся на арриергард; но ружейный огонь и картечь из орудий осязательно убедили горцев, что это самый слабый пункт. Противник еще раз попытал счастье: поднявшись на гору, он подкрепил нападавших на правую нашу цепь и повторил то же нападение; но и теперь горцы достигли одинакового результата, благодаря испытанной стойкости ширванского и апшеронского батальонов . Жители этих месть, вероятно, не любили далеко отходить от своих домов, потому что значительная часть их вернулась, после неудач, и преследование почти прекратилось.

Не доходя шести верст до станицы Пшишской, крутой правый берег реки Пшиша приближается почти к самой реке, оставляя промежуток не более десяти саженей. Здесь горцы, ожидая нас, перегородили дорогу завалом и встретили крайне неудачным залпом. Подполковник Экельн, шедший в авангарде с 19-м стрелковым батальоном, немедленно и почти бегом направил две роты на высоту и, обогнув таким образом завал с правой стороны, приказал кинуться на него одновременно с фронта и фланга. Горцы бежали. Мосле этой атаки, колонна без выстрела прошла оставшееся расстояние до Пшишской станицы. [502] Потеря этого дня была опять значительна: два раненых обер-офицера, один убитый и 29-ть раненых нижних чинов.

Вообще же, вся наша потеря, со дня движения от реки Тхухи, через Хадыжи, до анапской переправы, то есть с 20-го по 31-е мая, состояла: из трех раненых обер-офицеров, семи убитых и 87 раненых нижних чинов. Относительно наличного числа людей, эта цифра сама по себе значительна; но если взять в расчет важность движения и частые стычки, то выйдет, что убыль в течении десяти дней была крайне незначительная.

Движение из Апшеронской станицы на Хадыжи сильно озадачило горцев. Они не ожидали так скоро русских в своих пределах, и все виденное нами показывало, что горцы не были готовы для хорошей боевой встречи: пространство от Апшеронской до Хадыжей было вспахано; пересеченная местность не была укреплена засеками; жители окрестных аулов далеко не были вооружены все, а потому, во время каждой перестрелки можно было замечать на соседних высотах безоружных зрителей. Военные границы наши так быстро подвинулись вперед, что новые соседи не успели пропитаться таким воинственным духом, как прежние, у которых не было ни одного вооруженного человека.

Вера горцев в то, что где начали мы рубить просеку, там уже им нельзя жить, получила особенную силу между жителями, занимавшими земли от Апшеронской до Хадыжей, и они так скоро очистили эти места, что во время движения полковника Виберга, 5-го июня, не было видно по пути ни одного горца.

Но, может быть, некоторые заметят, что войска, долженствовавшие находиться в Хадыжах, по отдаленности своей от Пшишской станицы и по неудовлетворительности сообщения с Апшеронскою, могли быть отрезаны и [503] подавлены силой раньше, чем подоспеет помощь, а повременам могли сидеть без провианта. В ответ на это можно сказать, что снабжение провиантом оставленного в укрплении малочисленного гарнизона было бы незатруднительно даже на 15 дней, после которых свжей гарнизон, сменяя прежний, мог без затруднения привозить с собою всю полумесячную nponopцию. Частое движение наше между Пшехою и Пшишем вызвало бы необходимость улучшить эту дорогу, на что потребовалось бы мало времени, потому что расстояние от Апшеронской станицы до Хадыжей не превышаете 16 верст.

Опасность, угрожавшая войскам, была тоже мнимая: если партии, бродившие вокруг только-что начавшегося строиться укрепления, не осмелились кинуться на гарнизон, неприкрытый валом, то что они могли бы сделать с укреплением, обороняемым тремя с половиною батальонами пехоты и четырьмя орудиями, при известной неспособности горцев к операциям такого рода? Подкрепление же с нашей стороны могло явиться не позже четырех часов после первого орудийного выстрела.

Из всего приведенного видно, что сообщение с Апшеронскою станицею было обеспечено.

Мнение, что Хадыжи отстояли далеко от главного сбора войск, занимавшихся постройкою Пшишской станицы, тоже неосновательно.

В октябре месяце, когда войска, выступив из Хадыжей, заняли всю сорокаверстную длину ущелья реки Пшиша до Гойтх, было сделано следующее распоряжение:из опасения оставлять в тылу такое большое пространство незанятым, отряд был разделен на пять частей и растянут по всему ущелью. Такая же мера могла быть применена и к этому случаю, именно: разделить весь отряд на пять отдельных колонн, расположить их между [504] Пшишской станицей и Хадыжами на десятиверстных интервалах, назначить им участки для разработки той дороги, которую необходимо было проводить впослдствии, а вместе с тем поручить попечению их транспортирование обозов, которые могли бы двигаться во всякое время, исключая ночи.

Но важнее всего то, что, имея в виду дальнейшее движение , можно было с раннего лета начать подвозку провианта и всевозможных запасов в Хадыжи. Войска принялись бы охотно за дело, по случаю отличной, сухой дороги; по этой же причине, перевозочная цена провианта и всякая хлопотня с подрядчиками и фурщиками сильно уменьшилась, да и на Гойтхе были бы мы несравненно раньше.

Впрочем, высказывая здесь наше предноложение, мы основываемся на данных, так сказать, очевидных, не принимая в расчет неизвестных нам соображений. Быть не может, чтобы командующий войсками Кубанской области не имел постоянно в виду вышеприведенных обстоятельств; но, вероятно, планы, неизвестные нам, побудили графа Евдокимова приказать вывести войска из Хадыжинского укрепления.

Согласно этому приказанию, была наряжена колонна из четырех батальонов пехоты, двух сотен казакове (Кавказский гренадерский, сводно-резервный № 3-го, апшеронский и сводно-линейный № 1-го стрелковые батальоны и две сотни казаков Терской области) , под командою полковника Виберга, которая, сосредоточившись в Пшехской станице, выступила, и 4-го июня прибыла в станицу Апшеронскую. Усилившись там 13-м пешим казачьим батальоном, она прошла 5-го числа до Хадыжей без выстрела. Здесь застала она гарнизон, занятый толками об ожидаемом нападении, потому что [505] вокруг укрепления появлялись значительные партии горцев, а лазутчики сообщали о их непременном намерении сделать нападение. Конечно, это была одна угроза противника, неумевшего брать укрепления.

7-го ионя, полковник Виберг, взяв с собою весь гарнизон со всеми тяжестями, бросил . укрепление и направился вниз по Пшишу к анапской переправе, как было приказано генерал-майором Зотовым. Путь этот были збран с тою целью, чтобы, остановясь около аула Абидо-Хабль (места, избранного для устройства нынешней Тверской станицы), произвесть подробную съемку этой местности и исследовать, нет ли от этого аула удобного подъема на высоты правого берега Пшиша. Колонна, выступившая из Хадыжей, шла в таком порядке: авангард составляли казаки, два батальона пехоты, при двух горных орудиях облегченной № 7-го батареи; арриергард — два стрелковых батальона, при взводе горных орудий легкой № 8-го батареи; правая цепь (как самая важная) — два батальона; левая — один батальон пехоты; полубатальон был назначен для прикрытия обоза.

Часов до семи утра неприятель не беспокоил колонны; но с этого времени подошедшая партия завязала перестрелку одновременно с арриергардом и с правою цепью. Отступая залогами и перекатною цепью, мы удерживали противника все время на расстоянии 22-х верст. У Абидо-Хабль сделан был привал и велено готовить обед. Едва котлы начали закипать, как мы увидели огромные партии, тянувшияся вниз по левому берегу реки в обход нам. Догадываясь, что горцы намеревались занять все находившиеся на пути нашего следования балки, полковник Виберг приказал вывернуть котлы и поспешно двинулся вперед, чтобы не позволить неприятелю привести в исполнение свой план, который мог стоить [506] нам больших жсртв. Заметив наше движение, горцы кинулись на колонну и завязали жаркую перестрелку. Вдали и вблизи послышались воинственные их крики; видно было, что они решились предпринять серьезный бой. Все более и более сгущалось кольцо, охватывавшее нашу колонну; подбадривающие их крики, среди частой пальбы, распалили горцев до того, что, с шашками наголо, два раза кидались они на арриергард, но

подоспевавшие вовремя резервы откидывали их назад. Пройдя версту от места привала, апшеронцев, как выдерживавших на себе сильный напор горцев, велено было заменить другим. Потеря у этих прославленных молодцов Кавказа была настолько значительна, что, с целью не ослаблять силу действующих в арриергарде, потребовались от казаков рабочие для выноса раненых. Сдав раненых, апшеронцы снова были готовы к бою, и пройдя овраг, поросший сухим лесом, остановились, поджидая приближения appиepгарда; среди гремящей кругом пальбы, колонна продолжала свой путь. Временно пальба притихла, точно намекала на окончание перестрелки.

К оврагу, за которым остановились апшеронцы, подходил лесистый отрог. Когда арриергард стал спускаться в овраг — весь лес на упомянутой возвышенности опоясался белыми клубами дыма и огласился раскатом от сильной пальбы и пронзительного гика; туча пуль засыпала подходящих к отрогу, и арриергард от этой неожиданности бросился к реке; раненый ротный командир не мог остановить его, — произошло замешательство. В это время сзади раздался крик: "держись! апшеронцы идут!" и первая стрелковая рота, с неподражаемою уверенностью, дружно нырнула в овраг и, выскочив из него, кинулась на горцев, часть которых уже с радостным криком начала подвигаться за отступающими. Дружно встретил [507] неприятель бесстрашных апшеронцев, но не устоял: покушавшиеся атаковать наш овраг снова поднялись на горный выступ, но, не дав им сгруппироваться для отпора и в этом лесу, ашперонцы сбили их с высот. Загнав горцев за высоту, рота вернулась из лихого дела, и заплатив еще восемнадцатью молодцами, примкнула к ротам своего батальона, снова составившим арриергард, и своею грудью прикрывавшим движение отряда. Однако, горцы продолжали свое преследование; но когда толпы, увязавшиеся за отрядом, вышедшим на более ровное место, очутились на открытой площади, почтенный начальник отряда нашел необходимым — самому, во главе кавалерии, кинуться в атаку. Отчаянный, смелый удар опытного воина полковника Виберга не мог быть ослаблен тучами пуль. Опрокинутые и прогнанные, горцы, потеряв всякую надежду даже на возможность какого нибудь успеха, после этого отстали, должно быть, подбирать своих раненых, дав отряду спокойно донести свои 54 носилки. Так закончилось последнее славное молодецкое дело.

Занятие Хадыжей и отступление отсюда были последние боевые действия, после которых, за исключением дела 2-го ноября, не происходило ни одного серьезного столкновения с горцами до хакучинского похода. Впрочем, отряду предстояли теперь другие занятия: подвозка npoвиантa, покос, постройка Пшишской станицы и проложение дороги до поста Кошко-Дечук.

Предвидя дальнейшие движения, генерал-майор Зотов приказал, чтобы все части войск подготовили для себя npoвиант в Пшишской станице на месячную пропорцию, и тем приблизил к войскам часть провиантского склада.

В конце мая уже расцвел буркун — и "трава плакала по рабочим". Заведывающий делами штаба пшехского отряда, которому поручено было отвести покосные места, [508] решительно не находил места для такого огромного количества лошадей, которое считалось в отряде: наконец, после многих розысков, отведено было все пространство между линией, соединяющей Пшехскую и Пшишскую станицы, реками Пшехою, Пшишем и Белою. Зазвенели косы на всем этом пространстве, и вереницы повозок потянулись сначала в пшехский сенник, а потом в отрядный, на реке Белой, западнее устья Пшехи.

Жары становились сильные; они доходили до 30°. Лихорадка с большим ожесточением пошла выдергивать солдат из рядов и наполнять ими лазареты. У частных начальников не хватило хины для подавания первоначальной помощи.

В это время громадные вереницы воловьих повозок, с полотняными будками и без будок, подвозили переселенцев из России на вновь отгороженный места. В Кубанской, Апшеронской, Бжедуховской и Габукаевской станицах начали подыматься остовы домиков и временных землянок. Но надо сказать, что первое горе, которое встречало у нас переселенцев, была лихорадка. От непривычки, мнoгиe из них не выносили ее, и к новым местам их поселения тотчас же присоединялось кладбище. Заболевших было до того много, что иногда трудно бывало встретить лицо, неискаженное худобою и бледностью. Через год, новые жители освоились с климатом, а теперь они ничем не отличаются от жителей старой линии.

Войска же отряда, замещая выбывших косцов, в свою очередь, развозили лихорадочных по всем госпиталям. Горцы не тревожили нас. Они начали сеезжаться на сатовки, а начальников отряда осаждали разными переговорами.

К 22-му июня, окончена была станица Пшишская настолько, что в ней оставалось сделать лишь дополнения [509] и поправки, которые могли быть исполнены меньшим числом рабочих. Дорога от этой станицы до поста Кошко-Дечук была тоже к этому времени совершенно готова. Стало быть, держать здесь войска было уже бесполезно; почему, оставив в гарнизоне Пшишской станицы стрелковые батальоны — кавказский гренадерский, самурский, и дивизион тверского драгунского полка, с двумя конными орудиями, генерал-майор Зотов, с восемью батальонами пехоты, двумя сотнями казаков и двумя горными орудиями (19-й, апшеронский, ширванский, сводно-линейный № 1-го, сводно-резервные № 2-го и 3-го стрелковые батальоны; 3-й и 4-й батальоны кубанского пехотного полка; сотня лабинской бригады и сотня Терской области, взводы горных орудий 20-й артилерийской бригады) , 22-го июня, перешел на позицию к бывшему аулу Шауш-Хабль, с целью рубить просеки и разрабатывать дорогу вверх по правому берегу Пшиша, к будущей Тверской станице. Неприятель не препятствовал нашему движению. Лишь изредка, вдали, раздавались одиночные выстрелы.

К. Гейнс.

Текст воспроизведен по изданию Пшехский отряд // Кавказский сборник, Том 8. 1884