Случаи из кавказской боевой жизни.

Для чего понадобилась перевязка. Во время сражения 24-го июля, рядовой 9-й фузелерной роты гренадерского полка Нахринов, раненный пулею в лоб, наклонив голову вниз, засунул руку в карман. «Что ты, брат, пули ищешь что ли?» спросил его рядовой Толстых: «ударили в лоб, а в кармане ее ищешь!» «Пулю-то я нашел», отвечал Нахринов, а в кармане ищу бант и тряпицы перевязать рану, а кровь льется по глазам и мешает врагов различить; как бы в торопях в иного Турка лишний раз не пырнуть штыком». «Правда», заметил рядовой Лудников: «давай завяжем; тут столько натолпилось врагов, что не надо одного колоть два раза, а наровить как бы зараз двух задеть. Только проклятые [XXX] разбрелись по всей степи, никак их в кучу не загонишь.» И перевязав на скоро рану, три гренадера побежали преследовать бегущего врага.

Последний выстрел. В том же сражении, рядовой 4 Фузелерной роты того же полка, Петр Прокофьев, в жару боя не слышал, как его ранили пулею в плечо; он стоял и торопливо заряжал ружье, когда командир той роты, увидев, что у него из плеча льется кровь, приказал ему идти на перевязочный пункт, «Слушаю, ваше благородие», отвечал Прокофьев: «только позвольте разрядить на Турке штуцер», и побежав вперед, выстрелил в неприятельского офицера, который пал мертвый на землю. «Ну, теперь можно идти и на перевязку», сказал спокойно Прокофьев.

Защитники знамени. Во время рукопашной битвы 2-го баталиона гренадер с неприятельскими баталионами, турецкий офицер бросился было верхом к баталионому знамени; но стоявшие в знаменных рядах фельдфебель гренадерской роты Антип Ефимов и унтер-офицер Федосей Чернецкий закричали ему: «ну любезный Турка, не дожить тебе до этого! не след тебе на святой крест тянуться». И гренадеры штыками сняли дерзкого с лошади.

Завтрак с врагом. В рукопашной битве 24-го июля, когда 1-й баталион гренадер, опрокинув штыками густые колонны неприятеля, [XXXI] погнал его и преследовал, рядовой 3-и Фузелерной роты Тимофей Велигуз, раненный в ногу, сидел, на земле; в двух шагах от него, лежал в изнеможении раненный Турок. Заметно было, что еще недавно между ними была жестокая борьба на смерть; теперь они, казалось, забыли о том. Велигуз, достав из сумки сухарь, усердно грыз его. Тогда раненный Турок весьма понятными жестами выразил, что чувствует голод. «А!» сказал Велигуз: «проголодался бедный; ладно, позавтракаем», и он дал ему сухарей.

Что рана, что контузия?. При начале сражения 24-го июля, когда фланговая неприятельская батарея открыла сильный огонь по баталионам гренадерского полка, рядовому 3-й Фузелерной роты, Потапу Пакуно, ядро перебило ногу; стоявший в то время около него рядовой Ларион Данилюк, желая его утешить, сказал: «ничего брат, это только контузия». «Да, контузия», отвечал раненный: «а какая же, по твоему, бывает рана? «Да вот, например, оторвут кому голову», отвечал последний, усмехнувшись. В это время ядро размозжило Данилюку голову. Пакун приподнялся, с состраданием посмотрел на убитого и проговорил: «правда, что у меня контузия; а вот его так уж точно ранили».

Последнее ура. В сражении 24-го июля, рядовой Его Высочества роты Николай Нищев был сильно [XXXII] ранен ядром в правую ногу, ниже колена; вся кость была раздроблена. Страдая от ужасной раны, Нищев лежал на земле. После рукопашного боя, Турки были опрокинуты. В это время мимо раненного проходили той же роты унтер-офицер Володин и рядовой Окулов. Нищев, привстав на колени, закричал им: «братцы! скажите пожалуста, чья берет? «Вставай брат», отвечал унтер-офицер Володин: «наши погнали Турок по затылку в Карс», «Эх, жаль братцы! что я без ноги», сказал грустно Нищев, «не могу гнать с товарищами Турок; спасибо вам, что порадовали меня хорошей вестью; за это я при конце жизни моей закричу, в последний раз для Батюшки-Царя, три раза ура! ура! ура»! Нищев действительно изо-всех сил три раза крикнул «ура», но ослабев от напряжения, без чувств упал на землю. Его перенесли на перевязочный пункт, где он чрез полчаса умер.

— Вскоре после сражения 24-го июля, командир гренадерского полка полковник князь Тархан-Моуравов поехал в вагенбург, чтобы посетить раненных своего полка. Подъезжая к госпиталю, князь заметил рядового 2-й гренадерской роты Верещагина; он бодро и весело расхаживал возле одной палатки, в шинели, надетой в накидку. Никак не полагая, что он ранен, и желая сделать ему выговор за беспорядок одежды, командир [XXXIII] полка спросил строго: «что он там делает и зачем не при своей роте». Верещагин распахнул шинель и доказал, что у него отрезана рука; грустно и больно было смотреть на молодого, цветущего здоровьем солдата с отрезанной рукой, но отрадно было видеть в нем столько бодрости после потери руки!...

Текст воспроизведен по изданию: Случаи из кавказской боевой жизни // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 111. № 441. 1854