ИЗВЕСТИЯ С КАВКАЗА

От 29-го Августа, из лагеря при ауле Салты, в Дагестане

После поражения, 7-го Августа, скопищ Кибит-Магомета и очищения, 9-го числа, местности на правом фланге нашего лагеря от неприятельских партий, траншейные работы против аула Салты, продолжались деятельно и с полным успехом. Бреш-батареи установлены.

22-го числа занят, единственный, оставшийся у неприятеля, путь сообщения к Салтинскому мосту, пролегающий чрез сады на западной стороне аула. Для сего отряжен был Генерал-Майор Бюрно с 2-мя батальонами и частью Самурской пешей милиции, а между тем, дабы отвлечь внимание неприятеля, приказано было в главном лагере позади траншей войскам собраться и показать вид приготовления на штурм.

Это распоряжение достигло предположенной цели.

Бросившиеся на встречу Генерал-Майора Бюрно горцы, заметив движение в лагере, поспешили возвратиться на передний фас аула для его [513] защиты. За сим сады были заняты нашими войсками без всякой потери, и к укреплению сей позиции тотчас приступлено.

Лезгины, чувствуя всю важность потерянной местности, атаковали ночью едва укрепившийся в садах отряд Генерал-Майора Бюрно; на возвышении, находящемся впереди позиции, рукопашный бой продолжался более двух часов. Лезгины 7-мь раз ходили в атаку; но всякий раз опрокидываемые, отступили наконец с огромною потерею.

Оставшиеся у гарнизона тропинки для сообщения через мост и даже вода находятся под огнем войск Генерала-Майора Бюрно.

Сие успешное, но весьма упорное дело, не могло быть и для нас без некоторого урона; в особенности чувствительна потеря Подполковника Бабанова, который ранен был еще под Гергебилем, и здесь пал смертью храбрых.

Между тем, 24-го числа, главная мина подведена Инженер-Подполковником Кесслером к центральной башне передового фронта укрепления. Взрывом оной не только центральная башня, но и прилегающие к ней сакли большею частью взлетели на воздух.

Здоровье войск в удовлетворительном состоянии не смотря на жаркие дни и усиленные занятия нижних чинов. Холеры нет.

На прочих пунктах не было никаких [514] неприязненных со стороны горцев предприятий, кроме покушения Даниель-Бека на две деревни Кази-Кумыкского ханства; нападение это отражено Гвардии Ротмистром Алагар-Беком с Кумухскою милициею.

От 15-го сентября.

Главнокомандующий Отдельным Кавказским Корпусом Генерал-Адъютант Князь Воронцов, доносит Его Императорскому Величеству, что, благодаря неустрашимости, твердости и терпению в трудах Высочайше вверенных ему войск, Салты заняты нами вечером 14-го сентября после сильного и упорного с рассвета боя.

Ход событий, предшествовавших взятию сего аула, с 8-го по 14-е Сентября, заслуживает особого внимания и подробного изложения:

В то время, когда выстрелы с бреш-батарей продолжали разрушение тех частей неприятельских укреплений, которые предназначено было занять, для заложения ложементов; минные галереи, направленные двумя рукавами, по обе стороны разрушенной уже в половину средней главной башни аула, для уничтожения остатков этой башни и огромных, примыкающих к ней пристроек, были подвинуты, к 7-му- числу Сентября, под самые стены аула; а [515] потому предположено было произвести взрывы 9-го Сентября на рассвете, и тотчас же занять воронки и наружную оборону фронта, против которого направлена главная атака. Но в это время послышались сверху неприятельские контр-минные работы; медлить уже было невозможно и потому Г. Главнокомандующий приказал, не теряя времени приступить к заложению камер и потом к заряжению и забивке мин. В правой камере положено было 65 пудов пороха, в левой 35 пудов. Благодаря деятельности минеров, мы успели предупредить неприятеля и мины были зажжены 8-го числа, в 11-ть часов дня. Взрывы удались сверх ожидания: полуразрушенная средняя башня, с примыкающими к ней строениями и стенами исчезли и на их месте образовались две воронки. Однако, не имея верных ручательств, чтобы войска, до наступления ночи, могли надежно укрепиться в воронках и на стенах аула, Г. Главнокомандующий приказал отложить занятие этих мест до следующего дня.

С этою целью, на рассвете 9-го сентября, с батарей был открыт усиленный огонь и в передовых траншеях собрались 152 охотника из разных частей отряда, 1-й батальон Дагестанского и 1-й Самурского пехотных полков. За ними построились в резерв 2-й батальон Дагестанского и 3-й Самурского пехотных полков. [516]

Две роты 1-го батальона Дагестанского Полка были назначены занять разрушенную артиллериею башню, на правой оконечности передовой стены аула и самую казематированную стену, равномерно разбитую, от этой башни до воронки, образовавшейся минами; остальные две роты составляли первый резерв; две роты 1-го батальона Самурского полка должны были занять воронку; остальные же две роты оставаться в траншеях до востребования. За передовыми ротами следовали инженерные офицеры с командами сапер. Всеми войсками, назначенными для действия, начальствовал Командир Дагестанского полка, Полковник Евдокимов.

Охотники, разделенные на две части, находились в голове обеих колонн. По данному сигналу, войска вышли из траншей и в величайшем порядке и тишине заняли всю предназначенную линию и воронку. Неприятель, устрашенный сильным пушечным огнем, продолжавшим поражать его с правого и левого флангов и после движения наших войск вперед, бросил свои казематы, не сделав почти никакого сопротивления, и потеря наша была самая ничтожная.

Роты Дагестанского полка немедленно приступили к работам, для прочного утверждения нашего на самых стенах неприятельского укрепления. Но в то же время рота 1-го батальона [517] Самурского полка, назначенная для работ в воронке, найдя ее занятою охотниками и передовою ротою, увлеклась необдуманною храбростью, приняла влево, и, пройдя снаружи под стеною, неустрашимо атаковала 3-ю обвалившуюся башню, и часть людей взошла на крышу оной; но не могла спуститься вниз потому, что с внутренней стороны стены башни еще были целы. Для поддержания этой роты поспешила другая из первого резерва. Генерал-Лейтенант Князь Аргутинский-Долгорукий, заметив эту ошибку, тотчас же приказал ротам взять вправо к воронке, что и было исполнено в совершенном порядке. Не менее того, атака эта не могла обойтись без потери. Командир роты Самурского пехотного полка, Капитан Барыкин, и до 50-ти нижних чинов были убиты, ранены: офицеров 5 и нижних чинов 95.

Между тем, неприятель, ожидавший штурма с нашей стороны и занимавший здания линии ретрашаментов, удостоверившись, что наступательные действия наши ограничиваются занятием передовых стен и воронки, начал осыпать нашу позицию градом пуль и в особенности камней. Войска отвечали тем же и продолжали утверждаться в занятой линии: выложили стену кругом воронки, разрушили наружную стену казематов, проделали бойницы во внутренней стене, засыпали в половину глубокий ров и [518] приступили к устройству батарей. — Вечером один горный единорог с правой башни открыл действие, против внутренних укрепленных неприятелем линий.

С первого шага, сделанного охотниками из траншей и во все продолжение дня, войска действовали с тем мужеством, которое они постоянно и всегда оказывают. Большая часть раненых, как офицеров, так и нижних чинов, после первой перевязки, возвращались к своим местам. Кавказского Саперного батальона Штабс-Капитан Понсет, раненый несколько раз камнями, и Инженер-Подпоручик Попов, пулею в руку и ногу, возвратились продолжать работы.

Командир 1-го батальона Самурского Пехотного Полка, Майор Пригара, того же полка Капитаны: Пинаев и Смирнов, Штабс-Капитан Шмидт, Поручик Неотаки, Подпоручик Слесаревский; Дагестанского Пехотного Полка: Штабс-Капитан Ревва, Поручик Астафьев, Прапорщик Исайский; Пехотного Генерал Фельдмаршала Князя Варшавского Полка Прапорщик Лейшко, — все они, будучи ранены, а некоторые из них по нескольку раз, камнями, спешили возвратиться во фронт и продолжали распоряжаться и действовать.

10-го Сентября, на батареях, устроенных у стены укрепления и воронке, были [519] поставлены 5 орудий для действия к разрушению блокгаузов, завалов и укрепленных сакель, составлявших вторую и третью линии неприятельской обороны, расположенной весьма искусно и систематически.

В ночь с 10 на 11-е Сентября, горцы, защищавшие аул, с самою отчаянною смелостью, решились сделать нападение на батарею, устроенную нами в воронке. С наступлением темноты они зажгли часть раскинутого кругом леса, с целью поджечь амбразуры, и потом с ожесточением бросились на оные. Но неприятель нашел тут храбрых и хладнокровных защитников и дорого поплатился за свое дерзкое покушение. Командир 1-го батальона Мингрельского Егерского Полка Подполковник Манюкин, с 1-ю карабинерною и 3-ю егерскою ротами, встретил горцев штыками и переколол тех из них, которые старались ворваться в амбразуры. При этом Подполковник Манюкин был весьма сильно ранен камнем в голову; убито нижн. чин. — 1 — и — ранено 8. Потеря неприятеля весьма значительна.

После этого неудачного покушения, горцы не делали решительных нападений; но продолжали укреплять внутреннюю часть аула, не смотря на то, что против нее кроме мортирной и других батарей, направлено было тогда 8 орудий, для коих амбразуры устроены в самой стене. [520]

Многочисленные партии показывались на окрестных высотах, но не предпринимали никаких решительных действий. — 12-го сентября Генерал-Лейтенант Князь Аргутинский-Долгорукий сделал с частью отряда фуражировку к с. Куппе; откуда не смотря на большое скопище, которое наблюдало за ним, возвратился не только без всякой потери, но даже не мог завязать бой с неприятелем потому, что горцы, при всяком наступательном с нашей стороны движении, отступали с поспешностью.

В то время, когда главные наступательные действия наши направлялись с восточной стороны аула, войска, расположенные с западной стороны, в садах, не переставали стеснять гарнизон, затруднять его сообщения и препятствовать подвозу продовольствия. Командир Пехотного Генерал-Фельдмаршала Князя Варшавского Полка, Полковник Плац-Бек-Кокум, начальствовавший войсками с этой стороны, и состоящий при Корпусе Майор Князь Орбелиан, занимавший передовой пост в садах, а так же секреты, выставляемые от Дагестанского Пехотного Полка, почти каждую ночь вступали в бой с горцами, которые старались пробраться в аул или вынести оттуда своих раненых. Перестрелка и стычки эти нанесли неприятелю чувствительный вред.

С 7-го по 13-е число мы имели следующую [521] потерю: убито: обер-офицеров 3, нижних чинов 117, ранено: штаб-офицеров 1, обер-офицеров 20 и нижних чинов 361.

Салты сами по себе не важная деревня; но, по обстоятельствам, сильному укреплению, и беспримерным усилиям со стороны Шамиля, для защиты оной, представлялась важнейшим и даже необходимым условием для успешного окончания сей трудной и многосложной кампании, для утверждения нашей линии и обеспечения на долгое время всей покорной части Южного Дагестана. Но препятствия и затруднения к тому были ужасны и превзошли всякое ожидание.

Со всего Дагестана собраны были самые верные и храбрые мюриды, для защиты сего пункта. Нет общества, нет почти деревни, во всей непокорной части гор, которые бы не имели представителей в Салтинском гарнизоне; как будто приговоренные к смерти, в случае неудачи, они дрались с ожесточением и защищались с отчаянною твердостью — почти беспримерною, кроме, быть может, дела при Агульго. Каждый шаг нам стоил крови: и Главнокомандующий, видя это, с самого начала не решился штурмовать весь аул, без крайней необходимости. И наконец 14-го Сентября, после неслыханного здесь действия нашей артиллерии и сильной бомбардировки, из неизвестных до сего времени внутри гор, двух-пудовых мортир, мы два [522] раза оружием брали только то, что было нам необходимо для занятия и укрепления той части правой или северной стороны аула, овладением которой могли прекратить, почти совершенно, подвоз провианта для гарнизона. Текущая вода к неприятелю была нами испорчена, и у них остался только один небольшой источник, из которого они не могли иначе брать воду, как под выстрелами части отряда, расположенного в садах, со стороны Кара-Койсу. — Успешное занятие новой позиции решило участь гарнизона: в начале вечера, когда заняты были укреплением сей новой позиции и мерами к не пропуску в аул большого числа вьюков с провиантом, уже несколько дней показывающихся, каждый вечер, на полугоре по тропинкам с северной стороны, передовые пикеты и секреты наши дали повсюду знать, что гарнизон толпами выходит по разным направлениям. Частные начальники, со всех пунктов, немедленно бросились на встречу для истребления бегущих неприятелей.

Несчастный гарнизон, истощенный голодом и устрашенный потерею утреннего дела, бросался по-одиночке во все стороны и падал под штыками наших войск. Майор Князь Орбелиан, с одною ротою полка Князя Паскевича и с частью Ахтинской Пешей Милиции, встретил главную толпу, следовавшую с пушкою и с [523] значком важнейшего в последнее время начальника в Салтах, Омара-Муллы. Большая часть толпы сей была в одно мгновение переколота; пушка и значок остались в наших руках, и смело можно сказать, что меньшая половина вышедших из аула могла спастись от штыков наших; милиция же преследовала и истребляла бегущих еще версты две по дороге к Салтинскому Мосту, на Кара-Койсу.

Сила средств, употребленных для истребления и занятия аула, и, неслыханное упорство защиты оного составят эпоху в войне Закавказской. Потерю, понесенную приверженцами Шамиля, как внутри Салтов, так и в делах снаружи, со времени прихода нашего к сему аулу с Турчи-Дага, никак нельзя полагать менее 3000 человек.

Генерал-Адъютант Князь Воронцов особенно упоминает о Начальнике Самурского отряда, Генерал-Лейтенанте Князе Аргутинском-Долгоруковом, которому более всего одолжен он за успешное окончание столь важного дела; ему войска одолжены полным во всем довольствием; по его благоразумным распоряжениям, провиант, снаряды и все необходимое были беспрестанно доставляемы, без малейшей неудачи, как будто в своем крае; во всех делах с [524] неприятелем вне аула, движение войск и атаки с нашей стороны были сделаны, по его совету и распоряжениям. Наконец, 14-го числа, при занятии последней нашей позиции в ауле, он, из усердия и заменяя Генерал-Адъютанта Князя Воронцова, задержанного в лагере сильным воспалением глаз, везде показывал пример неустрашимости и ранен пулею на вылет в щеку и верхнюю часть шеи. К счастью рана сия не будет иметь дурных последствий. Начальник Главного Штаба, Генерал-Лейтенант Коцебу, также во все время оказывал необычайную деятельность и самоотвержение; ему особенно поручены были все распоряжения и соглашения для взаимного действия, по части инженерной и артиллерийской.

Первым и важным результатом нового сего успеха будет спокойное и сильное водворение верной и необходимой для нашей линии деревни Цудахар. Моральное действие успеха в Салтах и находка достаточного топлива для зимних наших резервов в Кази-Кумухе утверждают на долгое время, ежели не навсегда, покой, верность и тишину во всех покорных нам племенах Южного Дагестана.

Всеподданнейшее донесение сие привез состоящий при Князе Воронцове Гвардии Капитан [525] Князь Козловский, который по случаю полученной Траншей-Майором, Майором Мищенко, тяжелой раны, занял его место и, по свидетельству Главнокомандующего, ежедневно оказывал опыты самоотвержения, деятельности и знания порученного ему дела.

Текст воспроизведен по изданию: Известия с Кавказа // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 68. № 272. 1847