от 7-го ноября 1846 года.

В дополнения к первому известию о вторжении Шамиля чрез землю Акушинцев в Северный Дагестан, и о совершенном его поражении отрядом Генерал-Лейтенанта Князя Бебутова (См. Книжку 230.), получены следующие подробные сведения:

12 октября, Князь Бебутов по прибытии из Темир-Хан-Шуры в селение Кулецму, принял начальство над собранным там отрядом, в составе пяти батальонов пехоты, двух дивизионов драгун и сборной сотни Донского № 29-го Полка, с двумя легкими и четырьмя горными орудиями, командою с ракетами и крепостными ружьями, и до 300 человек пешей и конной милиции. Вечером получено было известие, что жители селения Аймяки частью передались Шамилю, и что аул их уже занят партиею из трех тысяч пеших и конных Лезгин, под командою Наиба Муссы Белоканского. Шамиль поручил ему, с движением Русских войск далее к Лаваше, занять верхние [337] деревни Мехтулинского ханства, и воспользоваться отсутствием отряда для возмущения жителей Шамхальского владения и нападения на селения Кулецму и Оглы, где находились наши склады продовольственных и военных запасов.

Чтобы расстроить эти замыслы и примером строгости над селением Аймяки остановить разлив возмущения князь Бебутов двинулся к этой деревне, 13-го числа на рассвете, со всем отрядом, за исключением двух рот 3-го батальона Апшеронского Полка, дивизиона драгун и двух горных орудий, оставленных в селении Кулецме.

Селение Аймяки лежит в котле образуемом высокими отраслями Койсубулинского хребта; спуск с оного чрезвычайно крут и каменист; от подошвы до самого селения, на протяжении трех четвертей версты, дорога пролегает по каменистым оврагам, в которых неприятель ожидал нас, оградив себя наскоро, в продолжение ночи, набросанными завалами.

Две роты 3-го батальона Апшеронского Полка, имея впереди охотников, а за ними Шамхальскую и Мехтулинскую конные и пешие милиции, быстро спустились с хребта. Не отвечая на выстрелы Мюридов, они очистили завалы одними штыками, и заняли передовые сакли селения. Между тем подоспели к ним на подкрепление 1-й и 2-й батальоны Апшеронского Полка, и [338] поставлена батарея из двух горных орудий, на уступе, по которому спускались войска наши. Главная колонна, арьергард и кавалерия оставались в боевом порядке, на возвышенности, за исключением эскадрона драгун и Дагестанских всадников, которые отделены были в обход на дорогу, ведущую из селения Аймяки к Кудуху.

Начальник авангарда, Генерал-Майор Князь Кудашев, направил вышеупомянутые передовые две роты 3-го батальона Апшеронского полка и охотников против отдельного возвышения, находившегося среди аула, где заперлись в мечети вытесненные из завалов Мюриды, а 2-й батальон, разделенный на два полубатальона, двинут был по дорогам справа и слева, имея в резерве 1-й батальон того же полка.

Апшеронцы под командою майоров Бергмана и Раутенберга поддерживаемые метким огнем батарей, смело пошли на штурм аула, очищая одну саклю за другой, и овладели мечетью; наконец обходное движение 1-го батальона решило бегство Мюридов опасавшихся быть отрезанными; большая часть их бросилась по дороге к Кудуху, куда заблаговременно были высланы наперерез эскадрон драгун и Дагестанские всадники.

Чтобы сберечь войска для предстоящего еще подвига изгнания скопищ Шамиля из Акуши, [339] Князь Бебутов приказал прекратить преследование, тем более, что по местности оно не обещало важных результатов; ибо горцы находили возможность, взбираясь на утесистые скалы, и укрываясь в едва проходимых ущельях, избегнуть атаки кавалерии нашей.

Потеря неприятеля простирается: кроме сорока тел, оставленных на месте, до ста человек убитыми и ранеными. Отбит один значок и взято в плен три Мюрида. С нашей стороны убито нижних чинов 1, милиционер 1, ранено нижних чинов 6, милиционеров 2.

Жителям селения Аймяки, кои не последовали за Мюридами, дозволено было переселиться в селения Кулецму и Оглы: имущество и домы изменников преданы огню.

Изгнав таким образом неприятеля из селения Аймяки, и наказав оное в пример другим Князь Бебутов возвратился того же числа на ночлег в селения Кулецму и Оглы, для дальнейших наступательных действий на Акушу.

По всем известиям обнаруживалось, что вторжение в настоящем году скопищ Шамиля в Даргинский Округ (Даргинский Округ составлен из покорных обществ Акушинского и Цудахаринского в Среднем Дагестане. Разоренное же в минувшем году селение Дарго, бывшее убежище Шамиля, находится в Ичкерии, на северной покатости Кавказских гор.), основано на тайных [340] сношениях с некоторыми Акушинцами, обещавшими, от имени своего и других, отторгнуться от владычества Русских, и содействовать Шамилю в наказании жителей селений Цудахара и Хаджал-Махи, за действия их в 1844 и 1845 годах. К этому заговору пристали некоторые жители Мехтулинского Ханства, и даже Шамхальского Владения.

Это заставило Князя Бебутова ускорить движением. 14-го числа, с рассветом, выступил он со всеми войсками, собранных в селениях Кулецме и Оглы, к селению Лаваши.

По прибытии туда отряда, кроме управлявшего Акушинским отрядом Кадия Зухама и нескольких человек, ему преданных, никто не явился к нам в лагерь и нельзя было за дорогую плату отыскать человека для пересылки бумаги Князю Аргутинскому-Долгорукову, по кратчайшему пути через селение Акушу в селение Кумух: прямое сообщение Дагестанского с Самурским отрядом таким образом было прервано. Утушить волнение при самом его начале, не дать Шамилю утвердиться в Даргинском округе, — можно было достигнуть одним боем: Князь Бебутов решился, не ожидая содействия Самурского отряда, атаковать скопище Шамиля немедленно.

В ночь на 15 число Октября, жена Прапорщика Муртазали, племянника Зухума, по [341] преданности своей к нашему Правительству, дала ему знать, что Шамиль тотчас по получении известия о приходе Русских в Лавашу, выехал из Уллу-Ая, поручив оборону этого пункта лежащего по дороге к Акуше, известному Наибу Гаджи-Мурату.

В Уллу-Ая заблаговременно собраны были изменившие Акушинцы, поделаны завалы, не только в этом селении, но и в селении Кака-Махи.

Главное же скопище горцев, в числе 20 т., при одном орудии, занимало селение Куташи, куда прибыл и сам Шамиль.

План его был весьма искусно обдуман. Заняв фланговую позицию в селении Куташи, ауле многолюдном и весьма крепком по своему местоположению, он имел свободный путь отступления на селения Ходжал-Махи и Куппу, к Гергебилю и Курадинскому мосту; вместе с тем, при движении отряда к укрепленному аулу Уллу-Ая, он мог действовать главными силами своими во фланг и в тыл войскам нашим. Гаджи-Мурату дано было наставление, в случае движения Русских на селение Куташи, ударить нам в тыл из селения Уллу-Ая; жителям же селений Мяки-Ая и Лаваши приказано занять узкое и длинное Лавашинское ущелье, лежащее на сообщении нашем.

Движение отряда к селению Уллу-Ая при [342] самом успехе не обещало важных результатов; один удачный бой с самим Шамилем мог дать новый оборот делам нашим и совершенно успокоить край. Поэтому Князь Бебутов предпочел вести войска на штурм Куташинской позиции.

При несоразмерности сил наших с числительностью неприятеля, успех зависел от быстрого и неожиданного натиска. В этом убеждении, Князь Бебутов распустил слух, что он выступает из селения Лаваши к Акуше, на соединение с князем Аргутинским, который должен следовать туда же из селения Кумуха чрез селение Вихли.

По прибытии, к ночи на 15-е число, из Чир-Юрта в селение Лаваши 4-го батальона Дагестанского полка, собранный на этом пункте отряд состоял из трех батальонов Апшеронского и трех батальонов Дагестанского полков, двух дивизионов драгун, сборной сотни Донского № 29 полка, 3-х сотней милиции, 2-х легких и 6-ти горных орудий, ракетной команды и команды с крепостными ружьями; всего в строю считалось 2820 штыков и 646 шашек.

По мере приближения отряда к дороге, отделяющейся к селению Куташи, прояснялся густой туман, скрывавший первоначальное движение наше из селения Лаваши; неприятельские пикеты [343] не могли заблаговременно открыть войск наших и определить настоящего их направления; обстоятельство это значительно содействовало успеху.

Начальник кавалерии, управляющий Мехтулинским Ханством, Полковник Князь Орбелиан, с Дагестанскими всадниками и конною милициею, опрокинув неприятельские пикеты, быстро занял отдельные возвышения, окружающие селение Куташи, и дал знать, что внутри аула заметно большое замешательство, ясно обнаружившее, что появление войск наших было для неприятеля совершенно неожиданно.

Чтобы воспользоваться удобным моментом, Князь Бебутов приказал начальнику авангарда Генерал-Майору Князю Кудашеву, ускорить по возможности движение свое, и не теряя ни минуты, атаковать аул.

Князь Кудашев самым блистательным образом исполнил поручение сие. Опрокинув вышедшую навстречу из аула конницу, драгуны наши вслед за неприятелем первые бросились в аул с двух сторон, под начальством Полковника Князя Орбелиана, Подполковника Обухова и Капитанов Мачабелова и Джомарджидзе.

В одно мгновение драгуны, вторгнувшись по дороге с левой стороны в аул, спешились, и стали штыками колоть Мюридов, изумленных [344] при виде внезапного превращения конницы нашей в пехоту.

Штурмовая колонна пехоты более версты шла беглым шагом за драгунами и почти в одно мгновение с ними ворвалась в аул по дороге с правой стороны. Впереди находились третьи батальоны Дагестанского и Апшеронского полков, под начальством Майоров Сойманова и Берхмана; охотники же Апшеронского полка, с крепостными ружьями, под командою Майора Раутенберга, шли на приступ с песнями, между двумя означенными батальонами.

Такие две быстрые и совокупные атаки, с двух сторон, привели неприятеля в изумление до того, что он, не выстрелив ни одного разу из орудия, начал собираться в толпы посредине аула.

Подоспевшие, под начальством Артиллерии Капитана Лагоды, четыре горных единорога, два полевых орудия и ракетная команда, на рысях, по скалистому пути, открыли смертоносный огонь и видимо расстроивали столпившихся Мюридов; между тем прибыл и 1-й батальон Апшеронского полка, направленный по нижней дороге в средину аула.

В продолжение двух часов происходил самый упорный бой; драгуны и пехота постепенно брали дом за домом, квартал за кварталом, [345] под огнем неприятеля, из сакель, построенных в несколько ярусов по отвесной скале.

Между тем, с другой стороны, в тылу нашем, показались огромные массы неприятеля, дожидавшего нас в селениях Уллу-Ая и Кака-Махи. Не подозревая скорого и блистательного успеха Русских в селе Куташи, Гаджи-Мурат смело и быстро атаковал арьергард и спешил окружить многочисленными толпами отряд со всех сторон, постепенно занимая ближе и ближе скалистые гребни волнистого местоположения.

В арьергарде, под командою Генерального Штаба подполковника Капгера, оставались 2-й батальон Апшеронского и 4-й батальон Дагестанского полков, с двумя горными единорогами; они были в скором времени подкреплены одним полевым орудием, двумя ротами 1-го батальона Дагестанского полка и сборною сотнею казаков. Кавалерия Гаджи-Мурата несколько раз, без всякого успеха пыталась атаковать пехоту нашу; толпы пеших, с гиком стали обходить левый фланг, занимаемой арьергардом позиции; но встречаемые штыками 2-й гренадерской и 4-й мушкетерской рот, под начальством Штабс-Капитана Дьяконова, отступили назад.

Арьергард выдержал стойко и мужественно все покушения Гаджи-Мурата; с прибытием же 1-го батальона Апшеронского полка и 2-х [346] эскадронов драгун с двумя горными орудиями, немедленно приступлено было к атаке неприятеля, старавшегося левым флангом войти в связь с толпами, отступавшими от селения Куташи. Общее наступательное движение всей пехоты, поддерживаемое действием батареи из четырех орудий, опрокинуло неприятельские толпы на всех пунктах, и бегство Мюридов сделалось общим. Атаку эту, окончательно решившую бой Куташинский, поручено было вести Генерал-Майору Князю Кудашеву и Командиру Апшеронского пехотного полка Полковнику Князю Орбелиану.

Драгуны начали и довершили блистательное поражение неприятеля при Куташи, преследуя опрокинутых штыками пехоты Мюридов; они рубили шашками отступавших, и покрыли трупами дорогу к Ходжал-Махинскому ущелью, в котором неприятель искал последнего спасения.

На самом поле битвы Куташинском, явились депутаты от всех деревень Даргинского Округа с изъявлением покорности.

К ночи 15-го Октября, Шамиль не останавливаясь нигде, прибыл в селение Гоцатль; в Даргинском Округе не оставалось ни одного Мюрида, и взволнованный край был совершенно успокоен.

Трофеями победы нашей были: одно горное орудие, 21 зарядных ящиков, с боевыми [347] зарядами, большое число значков, секира Шамиля, печать Кибит-Магомы, 300 пленных и множество оружия (из коего до 400 винтовок досталось драгунам (Даже собственная шуба Шамиля оставлена им в наших руках, при быстром его бегстве.).

Потеря неприятеля одними убитыми, коих тела оставлены на месте, простирается до 800 человек. По собранным сведениям, весь урон неприятеля состоит из 1200 человек убитыми и ранеными. С нашей стороны убито нижних чинов 22, милиционеров 6; ранено, штаб и обер-офицеров 7, нижних чинов 43, милиционеров 22.

Князь Бебутов, свидетельствуя о мужестве и подвигах всех и каждого из чинов отряда, в особенности выставляет заслуги: Начальника авангарда, Генерал-Майора Князя Кудашева; Начальника кавалерии, Полковника Князя Орбелиана 1-го; Командира Апшеронского Пехотного Полка, Полковника Князя Орбелиана; Генерального Штаба Подполковника Капгера; 19-й Артиллерийской Бригады Капитана Лагоды, Драгунского Его Высочества Наследного Принца Виртембергского Полка Подполковника Обухова и Штабс-Капитанов: Джомарджидзе и Мачабелло; Апшеронского Полка Майоров Берхмана и [348] Раутенберга: Дагестанского Полка Майора Сойманова.

Все войска вели себя молодцами; но преимущественно обратили на себя внимание Драгуны. Горцы называют их теперь Шайтан-солдат (Шайтан — значит «чорт».): неприятеля удивили и устрашили сомкнутые атаки кавалерийского фронта, к которому они не привыкли, и быстрота, с которою спешивались драгуны. Куташинское дело доказало всю пользу принятой в нынешнем году меры, т. е. перевода Драгунского Полка, по Высочайшему соизволению, из Кара-Агача в Чир-Юрт. Нигде регулярной кавалерии нельзя с таким успехом действовать в здешнем крае, как на обширных Шамхальской и Кумыкской равнинах; нет сомнения, что это расположение доставит нам самый лучший резерв, для предупреждения всяких замыслов неприятеля на оконечность левого фланга линии, или на северный Дагестан.

Сими подвигами решительности и благоразумной распорядительности Князя Бебутова, заключаются, по своей вероятности, военные действия нынешнего года, в продолжение коего все предположенные предприятия были исполнены, и покушения неприятеля повсюду отражены успешно.

Спокойствие совершенно восстановлено во всем Дагестане; жители бежавшие по приближении Шамиля, возвратились в свои аулы. [349]

Если некоторые из туземцев изменили своему долгу при появлении сборища возмутителей, то с другой стороны особенно похвально было поведение Ханши Мехтулинской Нох-Бике и жены Подполковника али-Султана-Мехтулинского, Похай-Бике: одна в Дженгутае, другая в Кака-Шуре, исполнили в точности все распоряжения Князя Бебутова, и не смотря на возникавшее между жителями волнение, примером личной твердости удержали их в повиновении законной власти.

Текст воспроизведен по изданию: Известия с Кавказа. От  от 7-го ноября 1846 года // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 63. № 251. 1846