МОРИЦ ВАГНЕР

КАВКАЗ И ЗЕМЛЯ КАЗАКОВ

В ГОДЫ C 1843 ДО 1846

DER KAUKASUS UND DAS LAND DER KOSAKEN IN DEN JAHREN 1843 BIS 1846

Дрезден и Лейпциг 1848, т. I-II.

(«Кавказ и земли казаков в годы с 1843 до 1846», т. 1-3, Дрезден и Лейпциг, 1848 — перевод с немецкого А. И. Петрова (публикуется впервые))

Торговля черкесскими девушками производится все еще в том же объеме, но требует теперь большей осторожности, чем раньше и ограничивается исключительно месяцами морских бурь, с октября по март, когда русские крейсера удаляются от берегов, лишенных гаваней. В Синопе и в Самсуне вид этих маленьких хрупких кораблей, на которых турецкие работорговцы отваживаются пускаться в опасный путь в самое худшее время года, приводит в изумление. Обычно эти корабли Для перевозки рабов запасаются патентом на Керчь от какого-нибудь русского консула, под предлогом погрузки там хлеба; этот документ охраняет их, если они на обратном пути попадают в руки военных крейсеров, или бывают выброшены на берег вблизи русских укреплений. Без таких, снабженных русской печатью патентов, русские крейсера обошлись бы с ними как с торговцами рабами и они были бы отправлены в Сибирь. Суда настолько малы, что при сколько-нибудь спокойном море они могут пристать к любому низкому месту берега.

Обычно считают, что эти турецкие корабли снабжают черкесов военным снаряжением. Но это заблуждение. Турецкие работорговцы очень редко привозят оружие на Кавказ, обычно это только оружие роскоши, предназначенное для начальников; порох они также привозят в незначительном количестве, точно также в качестве подарков для князей и дворян (ворков). На обмен черкесы идут не очень охотно; они согласны отпускать своих красавиц в турецкие гаремы только за чистое серебро. В огнестрельном оружии, так же как в кинжалах и шашках (саблях) кавказские жители не нуждаются и везде находят возможность купить порох за деньги, даже у казаков на Кубани. Обычно проходит несколько недель, пока торговцы девушками заканчивают с черкесами свои дела; кунак служит посредником. Большею частью туркам продаются дочери пшильтов (крепостных) и тхфокотлей (освобожденные крепостные); ворк (дворянин) реже решается отдать свою дочь или сестру за блестящие пиастры, но, однако, все-таки иногда это случается. Девушки, которым, чтобы смягчить бесчеловечность этой насильственной [630] разлуки с их родными, уже с самого детства рассказывают много о пышности и роскошной жизни в турецких гаремах, покидают обычно без большого горя свои суровые горы и бесчеловечных родителей. Каждый корабль набит 30-40 девушками, которые, как сельди в бочке, посажены друг на друга, с большой покорностью подчиняются мученьям этого морского путешествия, которое они надеются скоро переменить на медовую жизнь в хваленом городе султана. Шкиперы очень хорошо знают все особенности Черного моря. Раз или два в каждый зимний месяц дует свежий ветер с Кавказских гор, который, как правило, продолжается, не прекращаясь, много дней подряд. Этим ветром пользуются турецкие шкиперы, чтобы со своим прекрасным грузом как можно скорее выбраться. Они привозят своих девушек обычно в Ризе или же в Синоп или Самсун, но никогда не везут их прямо в Трапезунд, так как тамошний русский консул, господин фон Гире, довольно зорко следит за этими кораблями; он по крайней мере не хочет, чтобы эта торговля велась слишком дерзко на его глазах, хотя он, впрочем, часто смотрел на это сквозь пальцы, чтобы угодить своему другу Абдуллах Паше.

Черкесская знать, т. е. ворки-рыцари, составляют самое большее пятую часть, а по мнению некоторых знающих русских, может быть, только десятую часть многочисленного народа адигэ. Они одни имеют наследственную земельную собственность, рабов и голос в совещательных собраниях. Только эти ворки и еще более знатные представители княжеских домов (пши) могут претендовать с полным правом на далеко распространенную молву о черкесской красоте. Это аристократическое сословие пренебрегает всяким родством с плебеем, даже когда он свободный человек и сделался богатым благодаря торговле. Знатный черкес сватается только за дочь равной ему по происхождению семьи, и сохраняет этим чистоту расы, благородство крови и фигуры, красоту лица, рыцарскую гордость в осанке и особенную утонченность в движениях, манерах и разговоре.

В настоящее время существуют только три черкесских князя, так называемых пши: Пшимаф бей, князь Семеза Селим-бей, князь Зана Сефир-бей, который уже в течение многих лет живет в Турции. Предки этих пши имели значительную власть в стране, которая, однако, уже давно, согласно мнению Лонгворта, упала, благодаря распространению магометанства на Кавказе, и теперь сохраняется единственно в формальной почтительности, которую оказывают, например, этим князьям и их родственникам во время пиршеств. Только Сефир-бей имеет еще значительное влияние и его пример, если бы он подчинился русским, оказал бы сильное влияние на очень многих узденей.

Настоящая власть находится в руках ворков (турки и русские называют их узденями) или дворян, которых насчитывается много тысяч. Из них выходят самые храбрые и уважаемые предводители во время войн, как-то еще находящиеся в живых [631] Мансур, Шамус и Джимбулат, чьи геройские подвиги воспевают черкесские барды. Большинство из знаменитейших черкесских вождей, с которыми еще Белл имел сношения, умерли в последние годы, как, например, более чем столетний Индар Оглы, бывший кунаком (другом) консула Тэбу де Мариньи, Хусейн-бей, брат известного Хафиз Паши, и Гуц Бег, «Лев Кавказа». Третий класс черкесского общества составляют отпущенные на волю люди, называемые князьями и ворками тхфокотлями, которые в отношении военной службы остаются подчиненными своим прежним господам. Около каждой семьи ворков живет семья тхфокотлей, также подчиненная им. Четвертый и самый многочисленный класс составляют пшильты (или крепостные), которые благодаря русским перебежчикам и пленникам непрерывно увеличиваются в числе. Пшильты должны платить знати определенную дань или выполнять им работу и сражаться за них и с ними на поле битвы; в остальном они пользуются, впрочем, почти такой же свободой, как и другие классы.