Письма его к кн. В. О. Бебутову.

После генерал-лейтенанта князя В. О. Бебутова (ум. 1858), с биографиею которого мы познакомили читателей «Русской Старины» (изд. 1872 г., т. V, стр. 431-433), не осталось ни библиотеки, кроме разве нескольких книг, ни мемуаров, ни особого собрания документов, а если что и было, то большею частию уничтожено ближайшими его родственниками. Спустя слишком 12 лет, после смерти кн. Бебутова, сын его, кн. Николай Васильевич, передал в мое распоряжение все уцелевшие у него отцовские бумаги, заключающие в себе преимущественно письма ген. Ермолова, кн. Воронцова и ген. Муравьева. Первых, т. е. писем ген. Ермолова, оказалось 20, которые целиком напечатаны в V томе «Русской Старины» (стр. 433-456); писем кн. Воронцова сохранилось 76. Мы печатаем вслед за сим небольшое только извлечение из них, так как все остальное не представляет интереса.

Считаем нужным оговориться, что переписка кн. Воронцова с кн. Бебутовым имела крайними пределами 1846 и 1853 года; с этого времени отношения между ними изменились, а 4-го марта 1854 года кн. Михаил Семенович отправился в отпуск и на Кавказ более не возвращался.

А. П. Берже. [104]

1.

Владикавказ, 24-го октября 1846 г.

Любезный князь, Василий Осипович. Вы можете себе вообразить, с каким удовольствием я получил вчера рапорт ваш с Давыдовым. Я его самого отправил с донесением государю, и уверен об удовольствии, с которым его там примут. Нельзя довольно похвалить решительность и скорость вашей аттаки 16 числа ¹. Успех был полный и такой, как всегда ожидать должно, когда мы прямо и без остановки идем на неприятеля, на рукопашный бой. Радуюсь душевно, что славное это дело досталось на вашу участь. Пришлите поскорее представление об отличившихся, чтобы скорее можно было выпросить для них должное награждение. Весьма хорошо, что драгуны так блистательно и полезно начали свою службу в новом их распоряжении, это еще более ободрит прекрасный этот полк и достойного его начальника и будет иметь сильное действие в пользу регулярной кавалерии, на все племена, мирные и немирные в вашем соседстве. Я очень рад, что любезные наши Захарий и Григорий Орбелиани имели такое участие в таком деле. Надеюсь, что Цудахар занят вами или кн. Аргутинским ². Что же касается до тех из акушинцев которые вновь нам изменили, то весьма бы полезно было двух или трех из них повесить, и тоже самое сделать с теми из русских солдат, взятых в плен, которые точно без принуждения служили Шамилю.

Прощайте. Жена моя, которая в этом случае служит мне секретарем, сердечно вам кланяется и от всей души поздравляет.

2.

Владикавказ, 30-го октября 1846 г.

Вы так хорошо устроили наши дела славною вашею победою, что, взяв, впрочем, нужные предосторожности на всякий случай, я считаю возможным оставить эти места и поехать в Тифлис. Надеюсь вскоре получить от вас дальнейшие известия о приведении всего в порядок в Даргинском Обществе и узнать, сколько именно [105] пострадали несчастные цудахарцы, которые, по всем известиям, хорошо защищались и надеялись на секурс или от вас, или от кн. Аргутинского. Ваша блистательная победа все поправила и для дел Шамиля, можно полагать, что это гораздо хуже нежели, еслибы, увидя, что наши войска близки, он бы пошел домой, не атакуя Цудахар. Но все-таки цудахарцев жаль и при том надобно нам подумать и о будущем, и вот почему я вам адресую сегодня-же оффициальную бумагу с моими мыслями, представляя их, впрочем, на ваше разрешение, ибо вы лучше знаете то, что полезно и то, что возможно. Если самурские баталионы будут зимовать на месте будущего расположения полка, то мне кажется, что за Акушу и Цудахар, особливо когда от вас что-либо будет в Мехтулинском ханстве, нечего нам бояться. Впрочем, должно надеяться, что дело у Кутиши надолго отнимет у неприятеля всякое желание опять вторгнуться в наши границы, и в здешних местах дело это будет иметь благоприятные для нас последствия. Как ни старался Шамиль дать фальшивый оборот этому происшествию, известие о его разбитии везде распространилось, даже с увеличиваниями в нашу пользу. Между чеченцами прошли слухи, сперва, что Шамиль потерял три пушки, а потом говорили, что он потерял даже 11-ть. Все это для нас хорошо и более расположит здешние народы к покорности. Я ожидаю с нетерпением ваши представления об отличившихся и прошу вас, кроме оффициального, написать мне, сколько можно, более подробностей и все, что могли узнать о действительной потере неприятеля, кто именно из них убить и ранен, если есть люди известные, сколько пропало русских артиллеристов у Шамиля. Надобно немедленно судить по полевому уложению всех четырех, которые попались нам в руки. Также необходимо, мне кажется, поступить по всей строгости с одним или двумя из главных акушинцев, которые нам изменили, тем более, что это уже не в первый раз. О всем этом буду ждать от вас известия. Здесь все хорошо и было на днях преполезное дело в большой Кабарде, т. е. истребление партии абреков Мухаммеда Куденетова; он сам с двумя однофамильцами его убиты и сами кабардинцы помогали нам в этом происшествии. Мы после-завтра отправляемся в Тифлис.

3.

9-го ноября 1846 г., Тифлис.

С истинным удовольствием получил я, любезный кн. Василий Осипович, письмо ваше с подробностями о прекрасных ваших действиях против Шамиля, и о некоторых предположениях на [106] будущее время. До получения сего письма вашего я писал к вам из Владикавказа, представляя на ваше рассуждение мысли мои на счет ограждения в будущем году и далее Даргинского Общества и прочие покорные нам народонаселения. В результате общих наших дел решительное поражение, вами нанесенное самому Шамилю, так важно, что все, что случилось прежде, послужило в вашу пользу, ибо, если отряд кн. Аргутинского прежде был бы сосредоточен около Кумуха, Шамиль бы не смел и не мог аттаковать Цудахар и не был бы побит, что всего для нас важнее и будет иметь для нас самые благоприятные последствия. Со всем тем, нельзя не пожалеть о жителях Цудахара и Ходжал-Махи, которые столько раз усердно противились Шамилю и которым, в этом случае, помочь мы не могли, и если, я надеюсь, в Цудахаре и Ходжал-Махи опять заселятся, то надобно будет на будущее время так распорядиться, чтобы их защитить против всякого нападения. Поражение, сделанное вами Шамилю, так сильно и для него так вредно, что я никак не полагаю, чтобы он опять пустился на Даргинское Общество; но он может послать туда какого-либо наиба и опять их раззорить, как скоро нас не будет для их спасения. Но можно ли будет цудахарцам опять поселиться в раззоренном их селении? Камня для строения там всегда довольно, но для домов нужен и лес, а откуда они возьмут лес? Что можем сделать, чтобы им помочь? Мне кажется, что можно бы и полезно бы, наказывая акушинцев, которые нам изменили, между прочим, взять у них или деньгами, или скотом, или как угодно и тем помочь цудахарцам и ходжал-махинцам, которые пострадали. Сделайте милость, напишите мне об этом ваше мнение. Насчет пленных русских я жду с нетерпением от вас известия. Я уверен, что и в Петербурге захотят узнать, что вы сделали с взятыми русскими, которые действительно и без принуждения служили Шамилю. Вы пишете, что их числом 8; их надо судить по полевому уложению, т. е. кончить в 1 или 2 дня. Конечно, всех нельзя расстрелять, но 2 или 3 примера необходимы. Сделайте милость, пришлите это дело поскорее. По известиям из гор, кажется, что русских вообще пропало в эту экспедицию 150 человек и осталось всего у Шамиля 140; это одно из лучших последствий прекрасной вашей победы. Признаюсь, что не понимаю: зачем кн. Аргутинский не приехал к вам в Акушу, или даже прежде; может быть, он приедет к вам в Шуру. Во всяком случае, непременно нужно, чтобы вы, вместе с ним, сделали предположение, что должно, и что можно занять, для обеспечения Даргинского Общества. Насчет Гергебиля мне всегда казалось, что этот [107] пункт нам нужен и будет весьма полезен да вашего сообщения и соединения с самурским отрядом, но я бы хотел лучше знать все, что касается до местности, и не слишком ли это развлечет ваши силы? Во всяком случае, мы переговорим об этом, когда вы приедете в Тифлис, ибо я надеюсь, что вы к нам в течение зимы приедете, а занятие Гергебиля, если будет, не может сделаться иначе, как весною. Между тем, я жду с нетерпением ваши представления об отличившихся. Будьте уверены, что никто не может желать более моего, чтобы была отдана полная справедливость храброму и почтенному кн. Кудашеву, столько раз уже оказавшему полезнейшую службу в ваших местах; поклонитесь ему от меня и скажите ему, что я его от всей души поздравляю с новыми подвигами, и что никто более меня не желает ему всякого успеха и полной справедливости.

Вы верно огорчены были ужасным приключением с кн. Чавчавадзе ³; мы все поражены этим и весь город в печали. Бедная княгиня Дадиани в самом ужасном положении. Дай Бог, чтобы это не помешало ее родам....

По известиям одного верного лазутчика прямо из Веденя. Шамиль чрезвычайно печален и обескуражен, и говорил, что он оставил будто наиба в Цудахаре (видно Зухума), но что он цудахарцам не верит и непременно пойдет еще раз, чтобы их раззорить до тла, и что после того он пойдет на Кумыкскую плоскость: это все совершенный вздор. Он долго теперь никуда не пойдет, ибо он очень хорошо знает, что он ни в чем не может успеть ни против вас, ни против Кумыкской плоскости; он [108] должен, сколько можно, поддерживать дух своих, но он сам совершенно чувствует свою слабость. У него убит его главный секретарь, о котором он чрезвычайно жалеет; он также оплакивает потерю своих русских.

4.

18-го ноября 1846 г., Тифлис.

Спешу поздравить вас с царскою милостию: получением ордена св. Георгия 3-го класса, как вы то увидите из оффициального моего известия. Государь чрезвычайно доволен, как то не могло быть иначе, прекрасным и блистательным вашим делом и отдает полную справедливость решительным вашим мерам и движениям. Храбрые драгуны обратили на себя также особое внимание государя, который, впрочем, вообще восхищен поведением всех войск, столь много отличившихся под начальством вашим. Что приятно видеть также здесь, — это общее удовольствие не только ваших родных и знакомых, но всей публики, как насчет успехов, именно ваших, так и удовольствия, и благоволения к вам государя императора. Генерал Козлянинов ⁴, при первой встрече, после кутишинской победы, сказал мне: «Хорошее дело и, слава Богу, хорошему человеку досталось сделать»....

(Продолжение следует).

Комментарии

1. Речь идет о поражения кн. Бебутовым 20 т. сборища горцев, под предводительством Шамиля, при селении Кутиши, в северном Дагестане. А. Б.

2. Ген.-лейтенант кн. Моисей Захарьевич Аргутинский-Долгоруков, командовавший войсками в южном Дагестане; впоследствии генерал-адъютант. А. Б.

3. Речь идет о смерти кн. Чавчавадзе, приключившейся ему 6-го ноября 1846 года, вследствие сильного ушиба от падения с дрожек.

Кн. Александр Гарсеванович Чавчавадзе начал службу в первые годы русского владычества в Закавказье, состоял адъютантом при маркизе Паулуччи, а потом при Барклае-де-Толли. По завоевании в 1827 году Эривани, он был назначен начальником Армянской области; с 1843 года управлял почтовою частью Закавказья и скончался членом совета главного управления этого края, в чине генерал-лейтенанта и кавалером ордена Белого Орла. После кн. Чавчавадзе остались три дочери; Нина, вдова А. С. Грибоедова; Екатерина, супруга владетельного мингрельского князя Давида Дадиани, и София, супруга барона Александра Павловича Николаи, ныне статс-секретаря, сенатора, тайного советника и начальника главного управления наместника кавказского, и один сын, кн. Давид, ныне свиты его величества генерал-маиор. В заключение скажем, что кн. Александр Чавчавадзе оставил по себе память хорошего грузинского поэта. А. Б.

4. Ген.-лейт. Григорий Федорович Козлянинов, начальник артиллерии кавказского корпуса. А. Б.

Текст воспроизведен по изданию: Князь М. С. Воронцов. Письма его к кн. В. О. Бебутову // Русская старина, № 1. 1873