РИЧИНСКОЕ ДЕЛО

с 1-го Мая 1842 года.

Зимняя экспедиция Генерал-Лейтенанта Фези, в Феврале и Марте 1842 года, покорение Гергебиля и Унцукуля, обратили на себя внимание Шамиля, который, желая восстановить упадавшую свою власть, в половине Марта, явился в Андаляльское общество, с намерением возмутить Казыкумыкское Ханство, где уже происходило волнение в умах.

22-го Марта, Шамиль занял Кумук и затем все Ханство покорилось ему без сопротивления.

Ни одно из владений Южного Дагестана не принимало явного участия в измене [294] Казыкумыка; все ожидали, чем решится судьба его, и можно смело сказать, что все готовы были, при малейшем перевесе на сторону Шамиля, поднять противу нас оружие.

По распоряжению начальства, Полковник Заливкин, с пятью ротами вверенного ему Фельдмаршальского полка, одним легким и одним горным орудиями, переправился через р. Самур и занял с. Гилляр, а по присоединении одной роты Сапер и части Кубинской и Кюринской милиции, двинулся к Курагу.

Получаемые от лазутчиков сведения убеждали его, что Шамиль стремится к приобретению Кюринского ханства: вследствие этих известий, Полковник Заливкин послал Кавказского Саперного батальона Поручика Корганова, с 1-ю пионерною ротою того же батальона, 4-ю мушкетерскою ротою пехотного Князя Варшавского полка, одним горным единорогом и 30-ю человеками Донских казаков № 49 полка, из Курага, для занятия с. Рича, пограничного пункта между Ханствами Кюринским и Казыкумыкским.

27-го Апреля, авангард этот выступил из Курага, разрабатывая дорогу для прохода полевой артиллерии, а на другой день, пройдя ущелье Чимусал-дага, занял позиции впереди с. Рича, где присоединились к нему 200 человек Кюринской и 150 человек Кубинской милиций. [295] 29-го Апреля, лазутчики дали знать, что отстоящее на 8 верст с. Чирах занято 2,000 мюридов, под начальством Гаджи-Ягьи и что Шамиль и Кибит-Магома Тилитлинский в Кумухе; об этом в то же время был извещен Полковник Заливкин, который отправил на подкрепление в с. Рича Артиллерии Капитана Князя Орбелиана с 350 человеками Самурской милиции.

30-го числа, слухи действительно подтвердились, что Чирах занят Гаджи-Ягьею, Дибир-Абдурахман-Кадием Карахским, Башир-Беком Казыкумыкским, Магомет-Кадием Сугратльским и 4,000 мюридов и изменников Казыкумыкских. К вечеру того же числа, прибыл к с. Рича Капитан Князь Орбелиан с 50-ю конными Ахтинскими нукерами, и принял начальство над авангардом; 300 же пеших Самурцев не успели к нему присоединиться.

1-го Мая, в 3 часа утра, Ричинская позиция была окружена горцами; Кюринская, Кубинская милиции и 50 Ахтинцев, при первом появлении неприятеля, спаслись бегством; с. Рича, прикрывавшее тыл, изменнически передалось мюридам; следовательно, оборона позиции и сохранении чести оружия предоставлены были 300 штыкам: 1-й пионерной роты Кавказского Саперного батальона, 4-й мушкетерской Фельдмаршальского полка, и 30 человекам Донских казаков, при одном горном единороге. [296]

Об отступлении нечего было и помышлять; а потому все единогласно решились держаться до последнего человека на занимаемой позиции; тогда Князь Орбелиан приказал Подпоручику Башинджагову, во что бы то ни стало, пробиться через неприятеля, для извещения Полковника Заливкина о положении авангарда, и сделал следующие распоряжения: фронт позиции, то есть доступ со стороны большой Чирахской дороги, поручил Поручику Корганову с 60 человеками Сапер и горным единорогом; левый фланг, со стороны горы, Поручику Шагалову с 70 человеками Сапер; правый фланг, со стороны обрыва, Прапорщику Вонлярлярскому с 40 человеками Сапер; тыл со стороны с. Рича, прикрывал Князя Варшавского полка Подпоручик Михайлов с 50 человеками 4-й мушкетерской роты; 70 человек той же роты составляли общий резерв. Сотник Савельев с казаками защищал мост, ведущий из Ричи через овраг.

Неприятель выставил на всех своих позициях более 40 значков, под которыми собралось до 6,000 человек. Первую атаку горцы произвели в 4 часа утра, устремив главные силы на левый фланг; опытный в войне с горцами, Князь Орбелиан знал, что от первого удара зависит весь успех дела, и потому, усилив левую цепь, сам приготовился отразить мюридов, которые, после немногих [297] выстрелов, бросились в шашки: но неустрашимые Саперы, подпустив их на близкое расстояние, сделали залп и предводимые храбрыми Орбелианом и Магаловым, ударили в штыки и отбили три значка.

После первой неудачной попытки, горцы ограничивались одною только сильною перестрелкою: между тем, горный единорог своими меткими выстрелами рассеивал толпы мюридов. Около 7 часов неприятель стал увеличиваться на горной позиции, противу левого фланга; тогда Князь Орбелиан приказал перевезть туда орудие и подкрепил его резервом. В 9 часов заметно было решительное их намерение повести атаку с двух сторон: с горной позиции на левый фланг и ниже оной по ущелью на фронт, дабы, ворвавшись в лагерь, произвести смятение и всех истребить. Обстоятельство это заставило правою цепью усилить означенные пункты, которые, претерпев большой урон, должны были выдержать удар в 20 раз превосходившего их в силах неприятеля. Дружный гик огромной толпы мюридов и быстрый натиск на эти пункты, не устрашили горсти храбрых; а когда горцы кинулись чтоб отбить орудие, при котором оставался только один фейерверкер, то Поручик Магалов с 20 Саперами, с самоотвержением бросился на встречу неприятелю и спас орудие. В то же время Поручик Корганов, [298] видя, что часть отважных мюридов готовится атаковать фронт, с 40 оставшимся при нем Саперами ударил в штыки, отбил один значок и совместно с подкрепившим его Князем Орбелианом преследовал неприятеля.

Подпоручик Михайлов в тылу и Сотник Савельев с 30 казаками, защищая мост из Ричи, выдержав несколько натисков, отразили горцев с большим уроном. Результатом вторичного отпора был моральный перевес Русских над горцами, которые оставили на месте сражения до 40 тел и множество оружия.

Приведенные неудачею в смятение, изменники и мюриды долго собирались на всех позициях, ими занимаемых, показывая намерение произвесть последнюю, решительную атаку. Между тем, к 12 часам, выбыло у нас из строя более 80 человек убитыми и ранеными и положение со всех сторон окруженной горсти неустрашимых воинов, почти без надежды на помощь, было истинно критическое. Все офицеры, собравшись вместе, поклялись умереть с оружием в руках. Князь Орбелиан, объезжая оставшееся ряды, указывая на высоты Чираха, ознаменованный геройским подвигом известного Овечкина (В Январе 1820 года, когда Генерал Ермолов громил возмутившихся Акушинцев, одна рота Апшеронского пехотного полка, под начальством Штабс-Капитана Овечкина, занимала крепостцу над с. Чирах; Сурхай-Хан Казыкумыкский с 10 т. полчищем окружил его и 4 дня осаждал: ни мучительная смерть Поручика Щербины, сожженного в башне, ни раны Овечкина, находившегося при последнем издыхании, ни беспрерывные приступы горцев, не могли поколебать горсти храбрых в исполнении священного своего долга, и наконец они отбили горцев, стяжав себе бессмертие в истории Кавказских битв), ободрял всех [299] держаться на позиции, или умереть со славою. Готовность исполнить священный долг выражалась на лице каждого.

Видя столь значительное уменьшение числа защитников Ричинских и большой недостаток в патронах, Князь Орбелиан стеснил цепи и в наскоро устроенных шанцах (Ричинская позиция состояла из пахотного поля, и потому легко было выкапывать небольшие ровики в три фута глубиною, во время промежутков боя) ожидал решения судьбы.

Около 2 часов пополудни, скопища, бывшие в селении, начали оставлять тыл и присоединясь к двум многочисленным толпам конницы и пехоты, стоявшим по Чирахской дороге, уже готовы были в удобный момент ринуться с фронта на лагерь, в котором и для тяжело-раненых не было безопасного места (так что многие из них были вторично поранены), — как вдруг несколько удачно брошенных гранат привели обе неприятельские толпы в замешательство; они дрогнули, побежали; а воины, ободренные [300] невероятным успехом дела, воскликнув громкое ура! бросились преследовать бегущих.

Вскоре на Чимусал-даге показалась Кюринская конница, высланная Полковником Заливкиным, спешившим форсированно на помощь к нам из Курага.

Так кончилось Ричинское побоище! Не быв очевидцем оного, нельзя себе представить той гибели, которая грозила горсти Русских, и той доблестной стойкости, с которою 300 штыков отразили 6,000 горцев. Один только Бог и твердая решимость исполнить долг и пасть с честью, помогли отважным вырвать столь непостижимо победу из рук неприятеля.

Излишне было бы выхвалять подвиг каждого. Ричинское дело само за себя говорит, что все офицеры и нижние чины с первого до последнего показали пример незапамятного для горцев мужества и твердости, всегда отличающих Кавказских воинов.

Неприятель потерял более 400 человек убитыми и ранеными; из числа первых до 100 тел, переколотых штыками, остались на месте сражения. 5 мюридских значков, отбитых с боя, и 8 человек пленных были трофеями победителей. С нашей стороны, из 300 человек выбыло убитыми и ранеными 102.

Неприятельские скопища рассеялись по разным направлениям, оставляя по себе кровавые следы. [301] Чирах, считавшийся верным оплотом Казыкумыка, смирился, без выстрела. Удар, нанесенный 1-го Мая возмутителям Казыкумыкским на долгое время останется страшным воспоминанием для горцев и славным для его виновников. Ричинское дело можно считать предвестником последующих славных побед Самурского отряда в 1842 году.

(Из газеты: Кавказ).

Текст воспроизведен по изданию: Ричинское дело, с 1-го мая 1842 года // Журнал для чтения воспитанникам военно-учебных заведений, Том 61. № 244. 1846