1856–1859.

В «Русской Старине» изд. 1880 г., том XXVII, стр. 289–318, напечатан отрывок из Записок генерала Ольшевского, под заглавием «Кавказ и покорение его восточной части». Статьи подобного рода, особенно написанные авторитетными лицами и так талантливо, должны составлять серьезный исторический материал и быть свободными от всяких ошибок, хотя бы по существу и не весьма значительных. Между тем, в статье М. Я. Ольшевского есть несколько ошибок и я уверен, что высокоуважаемый автор не будет в претензии за их исправление.

В характеристике генерала Евдокимова (стр. 302) сказано: «На этом месте (т. е. Койсубулинского пристава) умел он приобрести расположение и уважение дагестанцев за знание туземного языка и свою храбрость. Последняя свидетельствовалась двумя тяжелыми ранами: одна в живот кинжалом, полученная в Унцукуле в 1842 г., а другая пулей в лицо». Рана кинжалом была не в живот, а нанесена фанатиком сзади, в левую лопатку насквозь, и кинжал прошел на волос от сердца. Рана же пулею в лицо получена Евдокимовым еще в 1831 году, в чине прапорщика, при освобождении отрядом генерал-маиора Коханова кр. Бурной, осаждаемой полчищами Кази-Муллы.

На той же странице говорится: «в 1854 г., в чине генерал-маиора, Евдокимов назначается начальником правого фланга Кавказской линии, где и остается до конца 1856 г.». Евдокимов был произведен в генералы и назначен начальником правого фланга не в 1854, а в 1850 году, и оставался там не до конца 1856 г., а только до начала этого года; в первых числах февраля он уже приехал в Грозную и открыл действия за [877] Аргуном постройкой укр. Бердыкель. Осенью же 1856 г. генерал Евдокимов, как командующий войсками левого крыла Кавказской линии, встречал в Петровске нового главнокомандующего, князя Барятинского, и я был с ним там.

Упоминая о взятии резиденции Шамиля — Веденя (стр. 309), автор говорит: «1-го апреля решилась участь Ведено. Бомбардируемое с трех сторон на близком расстоянии, оно было оставлено своими защитниками, беспрепятственно из него вышедшими». Далее: «с падением Ведено окончательно пала власть Шамиля и даже ичкеринцы, в лесах коих совершались, не долее 15-ти лет, столь кровавые побоища, беспрекословно покорились».

Это не совсем так. Во первых, когда бомбардировка достаточно подготовила дело, 1-го апреля 1859 года, в 6 часов вечера, после ужасной канонады, на Ведень был поведен штурм колонною из 4-х рот Тенгинцев, 2-х рот Кабардинцев и 2-х рот 20-го стрелкового баталиона под начальством командира Тенгинского полка полковника Александра Алексеевича Баженова, отличного, распорядительного, храброго офицера ¹. С одной стороны полезли на главный андийский редут Тенгинцы, а с тыла ворвались кабардинские роты. Все они были встречены из-под развалин залпом из винтовок, а с северо-восточного угла аула тоже раздался беглый огонь; с неприятельского же редута № 2-й даже открыли картечный огонь. Первою ворвалась в редут 5-я стрелковая рота Тенгинского полка, где ее встретила кучка отчаянных защитников, павшая под штыками. — В то же время полковник Чертков (ныне киевский генерал-губернатор), с баталионом своего Куринского полка, сделал диверсию на пути отступления горцев, что и вынудило их спешить выходом из Веденя. — Только к 9-ти часам вечера все было окончено: запылали главные постройки Веденя, все редуты очутились в наших руках, оставшиеся в живых защитники скрылись. Наша потеря на штурме ограничилась 25-ю человеками. Во вторых, не взирая на взятие Веденя и вообще на огромные успехи наши в последнее время, уже ясно показывавшие, что дни владычества Шамиля были сочтены, ичкеринцы вовсе не беспрекословно покорились. Еще долго генерал Кемпферт с значительным отрядом должен был двигаться в разных направлениях по Ичкерии, прибегая к энергическим мерам, пока аулы окончательно покорились и прогнали сына Шамиля Кази-Магому, находившегося среди них с партиею. Но я после этого еще Беной и некоторые другие аулы в верховьях Аксая упорствовали в изъявлении покорности. Вообще благоразумной распорядительности генерала Бемпферта принадлежит заслуга окончательного усмирения Ичкерии, как и вообще вся его деятельность, в качестве одного из лучших помощников графа Евдокимова, всегда отличалась самыми лучшими результатами.

Что касается несколько раз упоминаемых автором статьи в «Русской Старине» недостатков Н. И. Евдокимова, то об них можно бы многое сказать, особенно в том смысле, что обвиняемый едва-ли составлял исключение, будучи одержим столь сильно свирепствующею болезнью, — но [878] лучше оставим сей предмет в стороне и не будем смущать ни сна покойников, ни совести живых...

В дополнение рассказа Г. К. Властова на счет письма князя Барятинского в Государю, от 26-го апреля 1858 г., из коего видно, что клав войны против горцев был сознаваем князем в мельчайших подробностях, могу прибавить от себя следующее: еще будучи начальником левого фланга Кавказской линии в 1851–1852 г., князь Барятинский составил почти полный план покорения восточного Кавказа, приказывая писать отрывками изложение его мыслей служившему в управлении фланга старшему адъютанту поручику Машкову (очень хороший штабный офицер из писарей, способный и честный, любимый князем), с условием держать в секрете. Впрочем, это было известно другому любимцу князя, ныне полковнику Петру Гавриловичу Белику. Все последующие планы и распоряжения князя Барятинского в звании главнокомандующего были уже только развитием этих, создавшихся у него несколькими годами ранее взглядов и убеждений. В этом я убедился лично во время похода 1859 года, когда князь, неоднократно поручая мне писать различные бумаги и особенно частные его письма к некоторым высокопоставленным лицам, упоминал, что соображения его, бывшие плодом расспросов, совещаний и знакомства с краем еще в сороковых годах, оказались верными и оправдываются с поразительною точностью.

Только неимевшие никакого понятия о деле или завистники князя Барятинского могли злорадно болтать, что он пожинал лавра зрелые, подготовленные предшественниками, и, главнейше, благодаря личному расположению Государя, давшего ему такие обильные средства, каких никто не имел до него. — Обильные средства были на Кавказе я в 1844–1845 гг., когда туда двинули генерала Лидерса с 5-м корпусом; но эти средства — странно вспомнить — повели только к вящшему торжеству дела горцев!... Не в одних средствах сила: нужно уменье ими распорядиться. Что предшествующие действия, особенно при князе Воронцове, подготовили покорение — это несомненно, да и хороши бы мы были, если бы в течение 80-ти лет войны даже не подготовили ничего к конечному успеху! — Но все-же покорение совершено князем Барятинским и никем другим. И заслуга, и слава остаются за ним неотъемлемо. Одно умение удачно выбрать людей уж чего стоит? Д. А. Милютин, как начальник штаба, и Н. И. Евдокимов, как исполнитель военных предположений, — сами по себе уже были больше чем половиной успеха.

А. Зиссерман.

Примечание. Заметка эта перепечатана нами из «Нового Времени» 1880 г., № 1447, так как в ней почтенный автор, весьма хорошо знакомый с историей Кавказа, подтверждает своим свидетельством главнейшее положение М. Я. Ольшевского, что Кавказ покорен, во исполнение воли Верховного Вождя России, кн. А. И. Барятинским и никем другим. Ред.

Комментарии

1. Умер 22-го ноября 1878 г., в Москве, в чине генерал-лейтенанта и кавалером св. Георгия 3-й степ., пожалованного ему в день празднования столетия ордена, по особому ходатайству покойного фельдмаршала князя Барятинского. А. З.