ОКОЛЬНИЧИЙ Н.

ПЕРЕЧЕНЬ ПОСЛЕДНИХ ВОЕННЫХ СОБЫТИЙ В ДАГЕСТАНЕ

(1843 год)

ВВЕДЕНИЕ

Грузинское племя, обитающее по южному склону Кавказского хребта, в долинах Риона, средней Куры, Арагвы, Иоры и Алазани, занимает большую часть земель, которыми по справедливости гордится Закавказье. Но это завидное положение почти ни к чему не послужило для Грузии и свои богатые земли она не успела ни обработать, ни даже достаточно заселить.

А между тем, земли эти так плодоносны, что всякое брошенное зерно сторицею вознаграждает земледельца; сады грузинские и теперь славятся качеством и нежностью своих фруктов; горы вмещают превосходные пастбища, изобилующие сочными и душистыми травами; наконец, географическое положение Грузии могло обратить ее в обширный рынок для народов средней Азии.

Но тем не менее, Грузия, как мы сказали, не воспользовалась выгодами, которыми так щедро одарила ее природа, и если мы захотим отыскивать причины, служившие помехою ее преуспеянию, то ничего более не остается, как обратиться к самой, повидимому, наивыгоднейшей ее стороне, которая, [108] подобно чудовищу арабской сказки, имея всю возможность ее обогатить, чуть-чуть было не погубило.

И действительно, Грузия, находясь в узком пространстве между Каспийским и Черным морями, замыкала собою единственный путь из Азии в Европу (Есть еще другой путь по западному берегу Каспийского моря, запираемый Дербентом; но он пролегает по местам не столь привольным, как Грузия, и притом населен бедными и воинственными племенами.).

Многочисленные орды Средней Азии, следуя этим путем, почти беспрепятственно рассыпались по Грузии, истребляли плодоносные ее пажити и наполняли страну развалинами.

Но как ни гибельны были эти нашествия, самая кратковременность их еще могла спасти Грузию: завоеватели разоряли страну как будто мимоходом и спешили перешагнуть Кавказский хребет, заманиваемые привольем севера.

Но едва успел кончиться этот наплыв на Грузию как она увидела себя окруженною двумя сильными и враждебными ей нациями. Вражда их тем более казалась опасною, что нации эти сделались постоянными ее соседями.

Беспрестанные нашествия Персиян и Турок на Грузию стали до такой степени невыносимы, что понудили жителей ее покинуть равнины и искать убежища в твердынях кавказских предгорий. Здесь она выстроила себе крепкие замки и геройски отбивалась в течение трех последних веков. Но и это средство оказалось недействительным; многочисленные враги продолжали теснить ее с неслыханным упорством, и тогда Грузии, чтобы спасти свою человеческую и христианскую независимость, ничего не оставалось, как искать защиты и покровительства у соседней и единоверной ей России.

Мы не будем исчислять происшедших по этому поводу сношений, оказавшихся, по разным причинам, совершенно бесплодными в царствования Иоанна III, Феодора, Бориса Годунова, Михаила Феодоровича и Алексея Михайловича. Скажем только, что Грузия успела достичь своей цели и была принята под покровительство России при императрице Екатерине II, и наконец навсегда присоединена к Империи манифестом императора Павла I, 18-го января 1801 года.

Таким образом, Россия, приняв на себя двоякую обязанность: защитить и возродить Грузию, сама очутилась лицом к [109] лицу с давнишними ее врагами — Персиею и Турциею. Но победив их в нескольких славных кампаниях, она разом прекратила всякое с их стороны посягательство на этот край, а уступки, сделанные нам Турциею и в особенности Персиею, значительно удалили эти государства от пределов Грузии.

Но достигнув столь быстро и успешно благодетельных последствий для этого края, Россия, вдруг и совершенно неожиданно, встречает, среди новых своих владений, врага энергического, упрямого и который тем более был опасен, что, в случае нужды, легко мог уклониться от ее ударов.

Еще с давних времен теснины Кавказского хребта насильственно заселились разными племенами, происхождение которых теперь было бы почти бесполезно отыскивать. Эти племена, заимствовав от своих преследователей религию, укрылись в местах недоступных и таким образом отрешившись от образованного мира, находили единственное счастье в дикой свободе. Но как обиталища их, по своей суровости, представляли самые скудные средства к существованию, то они разбоями и хищничествами спешили дополнить недостающее. Сами обстоятельства, по-видимому, им благоприятствовали: у подножия обитаемых ими гор лежала плодоносная Грузия ; туда они обратили свои набеги, нередко вызываемые и поощряемые Персиею и Турциею, которые, основываясь на единстве веры, не стыдились сноситься с этими дикарями.

Когда Россия вступилась в дела Грузии и когда, вследствии этого, Персия и Турция присмирели, кавказские горцы, по давней привычке, продолжали буйствовать и нередко удалые их набеги оканчивались уводом стад и жителей в горы.

Итак, святая обязанность России в отношении к Грузии была бы только вполовину окончена, если б она не озаботилась спасти и прикрыть ее и от этого врага; с другой стороны, политические виды России требовали полного спокойствия вновь приобретенных азиатских областей, без чего не было бы возможности дать им необходимое преобразование, в котором они так долго нуждались.

Таким образом незаметно возгоралась упорная и продолжительная война, которая, беспрерывно требуя новых средств, и усилий, в настоящее время достигла колоссальных размеров, и если бы пришлось теперь исчислить всю нашу потерю [110] на Кавказ, то цифры эти испугали бы самое смелое воображение.

_____________

Уже более полувека Россия находится в борьбе с кавказскими горцами. От этого теперь каждое укрепление на Кавказе имеет свою историю, каждый батальон — свою кровавую легенду, в которой приходилось ему играть более или менее важную роль; от этого же, систематическое изложение действий наших войск на Кавказе, по мере ухода времени, становится трудом необъятным, для исполнения которого недостаточно человеческой жизни.

Но тем не менее, военная история Кавказа необходима более, нежели какая нибудь другая. Множество идей и действий, оправданных или осужденных опытом, скрываются в повсюду разбросанных делах и гниют в архивах. Эти идеи впоследствии являются как новые и подвергаются новым испытаниям, которые стоят новых издержек и новой крови. Очевидно, что восстановление их в строгом порядке, с подробным изложением последствий применения к делу, могло бы значительно облегчить наши будущие действия на Кавказе.

Весь Кавказ состоит из отдельных друг от друга театров военных действий. Каждый из них имеет свою особую цель и свой порядок действий, нередко совершенно разнящийся от соседнего. Часто самые действия на прилегающих друг к другу театрах не могут быть производимы одновременно, как, например, в Чечне и Дагестане, соседних между собою. В Чечне, где преобладают леса, действия начинаются преимущественно зимою, когда спадает с деревьев лист и леса уже перестают служить горцам прикрытием; в безлесном и скалистом Дагестане, напротив, действия начинаются с середины лета, когда с гор окончательно сходит снег и когда повсюду являющийся в изобилии подножный корм делает возможным пребывание войск на горах. Таким образом, в то время, когда действия в Чечне умолкают и все средства обращаются на прикрытие занятой страны, выходит на сцену Дагестан, и наоборот. Зимою, Дагестан, окруженный и пересеченный высокими хребтами, рано покрывающимися снегом, самой природой обеспечивается от нападений неприятеля, и тогда в Чечню собираются отряды, [111] начинаются рубки просек и неизбежные с ними схватки с отважным и предприимчивым неприятелем.

Следовательно если возможна история Кавказа, то она возможна не иначе, как по частям. Как каждый театр военных действий имеет свои особенности, то, без сомнения, каждый из них должен иметь и свою историю. Только в таком виде она будет удобоисполнима, потому что знание частностей и мелочей нигде не играет такой важной роли, как в кавказской войне.

Основываясь на этом, мы принимаем на себя смелость сделать первый опыт в этом роде, изложив перечень последних военных событий в Дагестане.

Мы говорим последних, потому что события в Дагестане только с известного времени принимают поучительный характер для будущих действий; все же предшествовавшее носит на себе печать произвола или случайности.

Эти произвол или случайность происходили не от недостатка талантов или средств, но единственно от того, что Дагестан только с недавнего времени быстро выдвинулся на политическое поприще и одним разом занял первое место, которое и до настоящего времени удерживает преимущественно перед прочими частями Кавказа.

Отыскивая предел, который бы резко разграничивал обе сказанные эпохи Дагестана, мы останавливаемся на 1843 году. В этот достопамятный год разыгрались события, выдвинувшие Дагестан на первое место; с этого же времени была принята новая система действий, хотя не столь быстрая, но зато более верная. С этого года, Дагестан начинает обращать на себя полное внимание правительства; войска и средства для покорения этого края умножаются; положение его более оценивается, и малоизвестный Дагестан обращается в классический театр войны. Все предшествовавшее тому, со стороны горцев — служило подготовлением к сентябрьской катастрофе 1843 года, со стороны нашей, как мы уже сказали, — было не более, как случайность.

Чтобы подтвердить наши слова, сделаем краткий очерк политического положения Дагестана и постепенного водворения в нем нашего владычества. Очерк этот лучше всего покажет, как мало значил Дагестан и какие ничтожные препятствия представлял он для действия нашего правительства на [112] Кавказе, пока особенные, никем не предвиденные обстоятельства не вызвали его из долгого усыпления.

Под именем Дагестана подразумевается часть края, лежащая в пространстве между Каспийским морем и хребтами Главным Кавказским и Андийским, так, что общая фигура Дагестана имеет вид прямоугольного треугольника, в котором Кавказский хребет образует гипотенузу, а море и Андийский хребет — катеты.

Самое слово Дагестан — «страна гор», уже достаточно показывает характер его местности и, по-истине, мы не знаем ни одной страны в свете, которая могла бы соперничать с Дагестаном по своей неприступности, по своему дикому, ужасающему беспорядку. В Европе один только кантон Граубин-ден (верховье Рейна), до некоторой степени, напоминает собою Дагестан.

Чем ближе к морю, тем Дагестан делается ровнее и доступнее; тут даже встречаются довольно обширные и цветущие плодородием долины, как, например, долина нижнего Самура, южная и большая часть северной Табасарани и некоторые другие. Чем глубже во внутрь, тем Дагестан становится гористее и пересеченнее; середина Дагестана, а равно и края его, примыкающее непосредственно к хребтам Андийскому и Кавказскому, суть голые, отвесные скалы, прорезанные узкими и глубокими ущельями, а в некоторых местах и просто трещинами.

От этого, все сколько нибудь богатое и цветущее удаляется к морю ; все варварское и дикое заключилось в скалистых трущобах.

Описанная нами постепенность в характере местности обнаруживает подобное же влияние и на степень гражданственности обитателей Дагестана. На морском прибрежьи даже возникло несколько пунктов, издавна славящихся своею торговлею, как, например, Дербент и Баку: страна, прилегающая к морю и известная под названием При-Каспийского края, более обработана, жители ее более способны к гражданственности и от этого более послушны. Напротив, в горах до сих пор господствует первобытная дикость, а если там и встречается кое-какая гражданственность, то ею мы обязаны магометанской религии, научившей горные общества жить и управляться хоть несколько по-человечески. [113]

Дагестан никогда не составлял целого, а дробился, как и теперь, на многие мелкие владения и общества. В некоторых из них, и преимущественно в ближайших к морю, утвердилась ханская власть; прочие, по прежнему, оставались вольными. В северо-восточной части Дагестана находятся : шамхальство Тарковское и ханство Мехтулинское; южнее их, ханства: Дербентское, Кюринское, Казикумухское, Кубинское и майсумство Карчагское (южная Табасарань); в центре гор лежало ханство Аварское. Всех вольных общсств в Дагестане насчитывалось до 43-х. Из них наиболее замечательны, в северном Дагестане: Койсубу, Гумбет, Андия и Технуцал; в среднем: Акуша, Цудахар и общество Вольной Табасарани; в южном Андалял. Из исчисленных владений, могущественнейшим почиталось шамхальство Тарковское, владетели которого до сих пор сохраняют в титуле своем звание валиев (владык) Дагестана ; но впоследствии шамхальство утратило первоначальное значение и должно было уступить первенство воинственной Аварии.

В таком виде был Дагестан, когда Русские, в первый раз с оружием в руках, проникают в его пределы. Царь Феодор Иоаннович, снисходя на неоднократные просьбы грузинского царя Александра, сильно теснимого Турками, решается послать войско в шамхальство, чтобы берегом Каспийского моря войти в связь с Грузиею. Таким образом, в 1596 году, русский отряд, под начальством воевод Хворостинина и Засекина, появился на Сулаке (северной границе шамхальства), разбил Шамхальцев и овладел главным пунктом страны, селением Тарки, лежащем на берегу Каспийского моря; после этого, воеводы , в ожидании приказаний государя, приступили к устройству укрепленных пунктов по Сулаку и возле Тарков.

Неизвестно, имело ли наше правительство намерение продолжать дальнейшее движение в этот край, но только войска в течение нескольких лет оставались на занятых ими местах. Между тем, пребывание наших войск в Дагестане сильно не нравилось шамхалу и он решился, во что бы то ни стало, избавиться от них. Призвав в 1604-м году на помощь Лезгин и Кумыков, он окружил Тарки и потребовал сдачи. Тогда наши воеводы, Бутурлин и Плещеев, не видя ни откуда помощи, заключили с шамхалом договор, по которому [114] обязывались очистить все занятые нами пункты и удалиться в Россию; договор с обеих сторон скрепили присягою. Но едва Русские успели сделать один переход от Сулака, как вероломные Татары, видя их малочисленность, потребовали, чтобы они положили оружие, и, встретив отказ, атаковали их со всех сторон. Завязалась кровопролитная сеча, в которой пали оба воеводы и до 7000 ратников. По известию об этом несчастии, другая горсть наших войск, бывшая на Сулаке, зажегши свои жилища, благополучно перебралась за Терек. Тем и кончилась наша первая попытка утвердиться в Дагестане.

Сто лет спустя, император Петр Великий обращает внимание на Каспийское море, как на путь, который, посредством Волги, легко и удобно мог бы связать Россию с Востоком, и вследствие этого, наказом 1700 года, повелевает астраханскому воеводе Мусину-Пушкину завести торговые сношения с шамхалом, как с ближайшим владетелем. Затем, государь, устроивши внутренние и внешние дела империи, решается лично обозреть торговый путь в Персию и Бухару, и в 1722 году, с 30-ю-тысячною армией, предпринимает морской поход на западный берег Каспийского моря. Поход этот увенчался полным успехом: прилегающая к морю шамхальство Тарковское и ханства Дербентское и Бакинское изъявили свою покорность, и государь, отплывая в том же году обратно в Астрахань, оставил генерала Матюшкина правителем вновь приобретенного края, а в наиболее важных пунктах на берегу моря, как, например, во вновь основанной у устья Сулака крепости Большого Креста, в Тарках и Дербенте, были оставлены гарнизоны; в этом же последнем пункте имел пребывание правитель При-Каспийской области.

Эти завоевания, а равно и весь западный берег Каспийского моря вплоть до Астрабада, по трактату 1723 года, были признаны Персиею за нами (При этом рассказывают анекдот, замечательно характеризующий невежество тогдашнего персидского правительства. Когда шаху доложили о мирных условиях, предлагаемых Русскими, он так был удивлен их скромностью, что даже улыбнулся: «Кой черт им в этой соленой воде? Пусть же проклятые гяуры в ней перетопятся...» И вместе с этим приказал уступить требуемое нами пространство по берегу Каспийского моря.) [115]

Вскоре по удалении Петра Великого, жители Баку, волнуемые правителем города, Даут-Беком, отложились, и генерал Матюшкин получил повеление наказать мятежный город. В 1723 году он появился перед городом с эскадрою, и 4-х дневное бомбардирование заставило Баку смириться. Даут-Бека отрешили от звания правителя и место его заступил Дергач-Кули-Хан; но как и он был уличен в недоброжелательстве к России, то место правителя совсем было упразднено, а город и крепость поступили в ведение русского коменданта.

В 1725 году шамхал тарковский Адиль-гирей, столь верно служивший Петру Великому во время его экспедиции, изменил нам; но, разбитый отрядом генерала Кропотова, он попался в плен и был сослан на заточение в город Колу, где и кончил дни свои.

Подобные восстания показывали, как ненадежно было удерживать в покорности край, столь отдаленный и притом с теми средствами, которые мы там имели; с другой стороны, зловредный климат прикаспийских крепостей производил в наших гарнизонах большую смертность. Принимая во внимание эти обстоятельства и чтобы не тратить напрасно людей, императрица Анна Иоанновна, по договору, заключенному в 1735 году с шахом Надиром, добровольно отказалась от При-Каспийской области и повелела снять гарнизоны из занимаемых нами пунктов на морском побережье. Мера эта тем более оправдывалась, что дальнейшее пребывание наше в этом краю легко могло вовлечь в войну с могущественным шахом Надиром, тоже стремившимся к утверждению своего владычества в Дагестане.

По прошествии с небольшим 30-ти лет, добровольно прерванная связь наша с Дагестаном сама собою возобновляется. В 1786 году шамхал тарковский Муртузали признает над собою владычество России, а несколько лет спустя, примеру его следует и соседнее с ним Мехтулинское ханство.

В 1796 году, императрица Екатерина II-я посылает против Персии армию, под начальством графа Зубова. Он, перейдя Терек в Кизляре, двинулся в Дагестан, преимущественно придерживаясь моря и почти беспрепятственно достигнул Баку. Во время этого движения, соседние морю ханства Дербентское, Кубинское, Кюринское, Бакинское, [116] Ширванское и Талышенское признали над собою владычество России. Неожиданная кончина императрицы приостановила дальнейшие действия, и войска возвратились на Терек; но тем не менее, поход графа Зубова успел поселить в Дагестане высокое мнение о могуществе России, и владетели, один за другим, спешили изъявлять покорность.

Однако, покорность эта, внушенная страхом оружия, вскоре по удалении войск поколебалась, и первым бунтовщиком оказался Шейх-Али-хан дербентский. Вследствие этого, в мае 1796 года, перед Дербентом появился русский флот, и город, осажденный с моря и суши, сдался после незначительного сопротивления. Шейх-Али-хан был низложен и император Павел поставил правителем города брата его Гассан-хана; но когда Шейх-Али изъявил чистосердечное раскаяние, император снова возвратил ему и город и ханство. Впоследствие, при императоре Александре 1-м, Шейх-Али-хан снова изменил. Для наказания бунтовщика, послан был в 1806 году отряд под начальством генерала Глазенапа. Жители Дербента, видя приближение Русских и недовольные своим ханом, сдались, и с этого времени Дербент окончательно вступает в состав Российской империи. Шейх-Али-хан бежал и до конца жизни оставался непримиримым врагом России. Впоследствии мы его увидим бунтующим и предводительствующим целым скопищем.

Восточнее Дербента, в плодоносных горах, покрытых роскошными пастбищами и вековыми лесами ореховых деревьев, сосредоточивается население Табасарани. Благодаря лесистым и неприступным ущельям, Табасарань не только успела сохранить независимость, но в разные времена служила надежным убежищем для лиц, преследуемых политическими переворотами. Табасарань добровольно покорилась Русским во время движения графа Зубова в 1796 году и оставалась покойною, пока прибывшие туда Шейх-Али-хан дербентский и зять его Абдулла не взволновали ее в 1819 году. Но искусные и энергические действия князя Мадатова скоро потушили волнение и зачинщики, разбитые на голову, принуждены были бежать; Табасарань присягнула.

Положение Табасарани, собственной Дербенту, очень важно, и спокойствие ее необходимо для обеспечения пути, пролегающего по берегу Каспийского моря. Народ табасаранский [117] дик и мало воинственен. Управление вверено старшинам и кадию, достоинство которого избирательное.

Еще в 1775 году начались сношения с Кайтагом, по поводу желания его вступить в подданство России; наконец, в 1804 году кайтагский уцмий (От арабского слова «исмий», владетель), Адиль-хан, присягнул со всем своим владением.

Но Адиль-хан, осыпанный милостями нашего Двора, не остался верным. В 1818 году он обратился к русскому правительству с просьбою об обуздании возмутившихся его родственников и когда в следующем году прибыли к нему на помощь войска, недоверчивый Адиль-хан удалился в горы. Когда же отряд наш подавил возмущение, то Адиль-хан, вместо благодарности за оказанную ему услугу, стал уже сам возмущать жителей Кайтага противу нас. Эти действия, а равно и другие его козни, заставили генерала Ермолова в том же году низложить Адиль-хана, а достоинство уцмия уничтожить навсегда. Народ кайтагский должен был управляться своими беками, старшинами и кевками (старосты), а в нижнем Кайтаге, называемом Терекеме, было учреждено приставство. Доходы уцмия, как-то пастбищные места, откуп марены, нефтяные колодцы, дамга (сбор за провоз товаров) и другие, за исключением сбора с деревень, поступили в казну. Сбор шелка предоставлен в пользу народа; селение Башлы (главное и много люднейшее в кайтагских владениях) было обложено ежегодною податью в 910 р. сер. В Терекеме, каждое семейство обязано было вносить в казну ежегодно по 8 сабов пшеницы и по три сабы ячменя. От этой дани изъемлются: беки, муллы, сеиды и деревни, принадлежащие Эмир-Гамза-беку и Ибах-беку, оклеветанным Адиль-ханом, но постоянно сохранявшим долг верности и присяги в отношении России.

В 1823 году умер Адиль-хан и старший сын его, Мамад-Бек, как ни в чем невиноватый, получил в управление селение Янгикент, с правом пользоваться его доходами. Таким образом, Кайтагское уцмийство, без шуму и потрясений, окончило свое самостоятельное существование, и народ кайтагский, по административной части, был причислен к Дербентской провинции. [118]

В 1806 году окончательно присоединены к России ханства: Кубинское и Бакинское, а в 1813 году, Гюллистанским договором, Персия торжественно подтвердила права наши на ханства Дербентское, Кюринское, Бакинское, Талышинское, Кубинское, Шекинское, Ширванское и Карабахское. В 1819 году вступили в подданство и некоторые вольные общества прикаспийского Дагестана, а именно, Акушинское, с платою по 2,000 баранов ежегодно, Сюргинское, Рутульское и Кубачинское, с весьма незначительною данью. Общества эти управлялись старшинами и имели кадия, который, только в случае разногласия старшин, мог решать дело в ту или другую пользу. Кадии всегда избирались из ученых, потому что должны были знать шариат (Часть Корана, заключающая в себе гражданские постановления), на основании которого, в некоторых случаях, решались споры.

Еще в 1803 году Авария, бывшая долгое время грозою Закавказья, присягнула на подданство России, с условием сохранить права своих ханов на прежнем основании; но в 1818 году, хан аварский, Султан-Ахмет, взбунтовал против нас Мехтулу и часть шамхальства. Очевидная важность этого волнения, которое легко могло охватить весь Дагестан, понудила генерала Ермолова, назначенного в 1816 году главным начальником Кавказского края, принять решительные миры. Собрав на линии, в октябре месяце этого же года, отряд из 4-х батальонов, при 15-ти орудиях и 4-х сотнях казаков, генерал Ермолов быстро двинулся к Таркам и оттуда к селению Параулу (в 25 верстах от Тарков), где тогда находился аварский хан, бежавший при появлении Русских. На следующий день, 14-го ноября, генерал Ермолов продолжал движение к Дженгутаю, главному пункту Мехтулинского ханства и средоточию мятежа. Дженгутаевцы, предводимые братом аварского хана Гассаном, вышли навстречу Русским и были разбиты наголову; селение было занято и, в наказание мятежников, разрушено. Спокойствие восстановилось и генерал Ермолов, по случаю позднего времени года, удалился с отрядом на линию.

В концв августа 1819 года, аварский хан, собрав до 6,000 Лезгин и Чеченцов, появился у Внезапной, призывая горцев на брань с неверными. Но вторично пораженный генералом [119] Ермоловым, у деревни Балтугая (против Чир-Юрта, на левом берегу реки Сулака), аварский хан принужден был бежать в горы, с страшною потерею. Следствием этой победы было окончательное водворение спокойствия в кумыкских владениях и низложение Ахмет-хана. Смирившаяся Авария отдана была в управление незаконному сыну Ахмет-хана, Сурхаю, который и правил ею до 1828 года, когда, по достижении совершеннолетия, на аварский престол вошел юный и злополучный Абу-Нуцал, законный сын Ахмет-хана.

В 1819 году взбунтовались Акушинцы, поджигаемые аварским и дербентским ханами, и в ноябре месяце сделали нападение на селение Тарки, с намерением овладеть семейством шамхала. Желая защитить шамхала, постоянно преданного России, и в тоже время подавить мятеж одного из многочисленного племени Дагестана, генерал Ермолов, собрав отряд, в начале декабря, двинулся к границам Акушинского общества и при селении Левашах разбил наголову мятежников, предводимых Шейх-Али-ханом дербентским. 21-го декабря, главное селение общества, Акуша, было занято войсками, и явилися депутаты и от имени всего народа торжественно присягнули на верноподданство России.

Смирив Акушу, генерал Ермолов удалился с отрядом обратно на линию, но чтобы предохранить на будущее время край от волнений, им было оставлено в Мехтулинском ханстве, в виде подвижного резерва, два пехотных полка, при 12-ти орудиях и сотне казаков. Удар, нанесенный Акушинцам, надолго усмирил эту страну. Во время беспокойств в Дагестане, в 1823 и 1825 годах, Акушинцы вели себя примерно, и за это генерал Ермолов освободил их от платежа дани во весь 1826 год.

Итак, из всей, массы земель Дагестана, оставалось нам непокорным одно только Казикумухское ханство, владетель котораго, Сурхай-хан, возмущал противу нас покорные нам Кубинское и Кюринское ханства. В 1820 году отряд генерал-майора князя Мадатова (3 1/2 батальона, при 14 орудиях и 13 сотнях конницы) разбил около Хозрека скопища Казикумухцев и овладел Кумухом, главным пунктом ханства. Изменник Сурхай бежал в Персию, а присягнувшее нам ханство было вверено правителю Кюринского ханства, впоследствии известному своими интригами, Аслан-хану. [120]

В 1821 году, была заложена генералом Ермоловым крепость Бурная (на берегу моря, вблизи селения Тарку), для наблюдения за владениями шамхала.

В 1823 году, Мехтулинцы снова взбунтовались и напали на транспорт, следовавший из крепости Бурной. Но храброе прикрытие транспорта отбилось от превосходного в числе неприятеля, а Мехтулинцы, встретив неудачу и опасаясь последствий дерзкой попытки, смирились.

В 1824 году Кубинское и Ширванское владения, обращенные в провинции, пользовались совершенным спокойствием и были посещены генералом Ермоловым. В том же году Койсубулинское общество, привлекаемое торговыми выгодами, выдало нам заложников. Для наблюдения за ним был поставлен отряд из 2,000 пехоты, при 8 орудиях и 30 человек казаков.

Таким образом, в течение двадцатых годов, весь Дагестан находился в нашей власти и начинал принимать вид, более согласный с политическими видами России. Легкость его завоевания только и может объясниться совершенною ничтожностью и самой низшей степенью состояния населяющих его племен. Достаточно было одного прибытия русских войск в 1796 году, чтобы большая часть его владетелей спешили изъявлять свою покорность. Многие из них впоследствии не оправдали доверенности к ним русского правительства и за это лишились своих владений; места их или совершенно упразднялись, как например в Кюринском, Кубинском, Бакинском и Дербентском ханствах и Кайтагских владениях, или замещались другими, более нам преданными, как, например, в Аварии и Казикумухе. Свержение ханов не производило никаких потрясений в народе; напротив, народ охотно отделывался от деспотов, его угнетающих, к которым не мог питать ни малейшего сочувствия. Если сверженным ханам удавалось иногда взволновать народ, то этим они были обязаны не сочувствию к себе, а единственно религии, догматы которой всегда оправдывали восстание противу неверных. Но и религия была довольно смутно понимаема Дагестанцами, так что, сама по себе, не могла долго поддерживать возбужденного ею фанатизма и все восстания мигом распадались после одного удачного удара. [121]

Лаская и привязывая к себе Аварского и Казикумухского ханов, тем самым мы удерживали в повиновении горские племена, куда не всегда могло досягать наше оружие; шамхал тарковский и хан мехтулинский, уже начинавшие сродняться с первыми началами цивилизации, были истинно нам преданы. Вольные общества удерживались в повиновении силою страха. Этот дикий народ дотоле не видывал регулярных войск и преклонялся перед превосходством, приобретаемым нами правильным строем и дисциплиною. Дагестанцам, привыкшим действовать в рассыпную, казалось непонятным, каким образом наши батальоны, составленные из нескольких сотен людей, являлись прочно связанными единицами, передвигаемыми и управляемыми, подобно пешкам, волею одного человека. Не умея этого объяснить, они приписывали явление это сверхъестественной силе и беспрекословно ему подчинялись, как чему-то высшему, неизбежному. Немаловажную роль при покорении играла артиллерия, с действием которой горцы были вовсе незнакомы, и бывали примеры, что от двух, трех картечных выстрелов, целые толпы обращались в бегство. Какая разница теперь? — горцы сами имеют артиллерию и управляют ею с большою ловкостью.

Мы почти не держали войск в Дагестане, между тем он был совершенно покорен. В случае каких нибудь волнений, часть войск с Кавказской линии переходила Сулак и быстро появлялась в центре восстания, посреди испуганного населения, которое тотчас же и надолго утихало. Тушить эти волнения не представляло особенного труда; тогда горцы не соединялись между собою для совокупного противодействия и почти всегда нам приходилось иметь дело или с одною деревнею, или много-много с одним обществом, между тем как соседи их оставались спокойными зрителями, и беспрепятственно пропускали наши войска через самые непроходимые трущобы. Не так было впоследствии , когда горцы образовали одно целое, под управлением одной воли, и когда дело одной деревни становилось общим делом всей массы населения.

С 1824-го года окончательно водворилось спокойствие в юго-восточном Дагестане; ханства Дербентское, Бакинское, Кюринское и Кубинское обращены в провинции и вошли в состав Дербентской области. Жители городов Дербента и Баку, исстари славящиеся своею промышленностью, вступили в [122] торговые операции с русскими и персидскими купцами; к ним присоединилась Куба, и Каспийское море, охраняемое от туркменских и персидских пиратов нашим флотом, послужило весьма удобным сообщеним для Дагестана с Россиею и Персиею. Нет сомнения, что Дагестан трудно было бы узнать по прошествии каких нибудь 20-ти лет, если бы только особенные обстоятельства не воспротивились этому.

Эти обстоятельства были религиозные проповеди горского фанатика Кази-муллы, впервые отозвавшиеся в Гимрах и охватившие впоследствии весь Дагестан и Чечню. Мелкие племена его, до сего времени ничтожные своей раздельностью, полудикие, неимевшие даже точных религиозных понятий, связались в одно целое, и возбуждаемые проповедями фанатика, при недоступной местности, ими обитаемой, сделались опасными врагами. До Кази-муллы мы имели дело с отдельными владетелями, которые, будучи привлекаемы на нашу сторону личными выгодами, давали нам средство господствовать над народом. Новое учение, известное под именем мюридизма, истребило ханскую власть именно там, где она наиболее была необходима — в Аварии, и заменив ее собою, стало угрожать прекрасным областям Закавказья. Первоначальные наши противодействия возникшему злу, не задушив его окончательно, только остановили на время, и действительно, оно явилось впоследствии с большею силою, и первое наше значительное столкновение с ним, повлекло за собою целый ряд неудач. Тогда мы заметили, что неприятель слишком силен, чтобы можно было ограничиваться прежними средствами и прежним образом действий, и вот вокруг Дагестана сосредоточиваются огромные силы, возникает целый ряд укрепленных пунктов, принимается совершенно новая система действий, и все это совершается после 1843 года, который, вследствие этого, и принят нами за черту деления.

Дальнейшее развитие этого переворота будет предметом последующих глав. [123]

___________________

I.

Топографический очерк Дагестана. — Политическое разделение. — Система управления. — Жители, их быт, характер и военные способности. — Стратегический очерк Дагестана. — Укрепленные пункты и их состояние. — Картина общего положения края, современная описываемой эпохе.

Уже было сказано, что под именем Дагестана подразумевается обширное горное пространство, заключающееся в прямоугольном треугольнике, стороны которого составляют: берег Каспийского моря и хребты Главный Кавказский и Андийский. Дагестан приблизительно лежит между 43° 40' и 40° 30' северной широты, 63° и 67° 17' восточной долготы.

Местность Дагестана столь пересечена и разнообразна, что для полного ее изучения нельзя ограничиться каким бы то ни было описанием, хотя и самым подробным; хорошие топографические карты и, главное, собственное наглядное ознакомление только и в состоянии дать об ней настоящее понятие. В предлежащем очерке мы постараемся уловить характерические ее особенности и затем опустим сухой перечень названий, который, утомляя читателя, не ведет ни к чему существенному и составляет чисто принадлежность карт.

Между Кахетиею и Джаро-Белоканским округом с одной стороны и независимыми лезгинскими племенами с другой, лежит Главный Кавказский хребет, отделяющий на этом пространстве бассейн Куры от рек Дагестана.

Как известно, Кавказский хребет разрывает в направлении от СЗ к ЮВ весь узкий перешеек между Черным и Каспийским морями. Начинаясь у полуострова Тамани, он быстро возвышается и сплошною стеною проходит по Закавказью, наполняя его своими разветвлениями. На берегу Каспийского моря (у Апшеронского мыса) хребет оканчивается, а отроги его, в виде отдельных холмиков, все еще продолжают подвигаться берегом моря на юг, исчезая только в окрестностях Сальяна. Главные вершины Кавказа: Эльбрус (18,524 ф.), Дых-тау или Безыменная (16,941 ф.) и Казбек (16,353 Ф.) — принадлежат к числу первоклассных высот земного шара. [124]

Подходя к Дагестану, Кавказский хребет достигает наибольшей высоты. На этом пространстве, т. е. от г. Барбало и до г. Бабадага, вершины его постоянно выше снеговой линии, которая здесь начинается с 11 т. ф. над уровнем моря; средняя же высота хребта свыше 8 т. ф. Но тем не менее, снег на хребте сохраняется только в котловинах и впадинах и редко круглый год на вершинах, которые, по причине; своей остроконечности и скалистых ребер, не удерживают его на себе. В начале сентября, весь хребет (в верхних частях) покрывается белою пеленою снега, и в то время, когда подножие его еще продолжает цвести роскошнейшею зеленью юга, на перевале свирепствуют вьюга и метели, а по ночам бывают довольно сильные морозы, доходящие иногда до 10 и более градусов; в середине июня хребет окончательно освобождается от снега.

В окрестностях Шемахи, Кавказский хребет как будто останавливается и разом значительно понизившись, убегает несколькими ветвями к морскому прибрежью. Приняв Апшеронский мыс за окончание хребта, длина его будет свыше 1,100 верст, — наибольшая ширина около 250 верст.

Оба ската Кавказского хребта резко различаются между собою. К стороне Кахетии и Джаро-Белоканского округа, он оканчивается крутыми и короткими контрфорсами, у подножия которых раскинуты виноградные, персиковые и грушевые сады; выше их начинаются великолепные пастбища, перемешанные с лесом; далее идут дремучие леса, оканчивающиеся полосою кривых и безобразных сосен; еще выше альпийские растения и наконец отлогий перевал с ледниками в углублениях. Вся длина этого ската, от перевала до подошвы, 25 — 30 верст.

К стороне же Дагестана, Кавказский хребет пускает скалистые хребты и отроги, перерезанные мрачными, глубокими и недоступными ущельями. На этом пространстве, Кавказский хребет преимущественно достигает наибольшего своего разветвления и нигде он не является так дик и ужасен, как здесь. (Вот возвышение главных вершин над уровнем моря:

— Барбало …………………… 10,830) [125]

У горы Барбало (в Тушетии) отделяется на СВ. Андийский хребет служащий водоразделом между бассейном Терека и Сулака. В Дагестане хребет этот более известен под частными названиями, а именно между Кистиею и Ункратлем его называют Снеговым, в Андии — Речельским, в Гумбете — Джалдари-меер и Салатау в Салатавии. Южный скат Андийского хребта только в некоторых местах покрыт пастбищами и скудным лесом, на которых, как на оазисах, лепится население обществ Технуцала, Андии и Гумбета. В верховьях Андийской Койсу он почти вовсе неизвестен; жители этих мест находятся на самой низшей степени образования, крайне бедны и поэтому хищны. Средняя и восточные части его, неоднократно посещаемые нашими войсками, более известны. В этих местах Андийский хребет суров, скалист и крайне затрудняет сообщение вдоль берега Андийской Койсу. Например, чтоб перейти из Андии в Гумбет, надо миновать отрог Буцрах, отходящий от хребта почти перпендикулярно течению Койсу и прерываемый в одном только месте узкою трещиною — Андийскими воротами, через которые и пролегает сообщение. Высшая точка хребта к северу от Андийских ворот лежит на 7,195 ф. над уровнем моря. За Гумбетом, хребет совершенно отвесно упирается в угол соединения Койсу с Сулаком; на этом пространстве измерены две вершины: Анчимеер — 7797 и Салатау — 7585 ф.

Северный скат Андийского хребта несравненно отложе, богаче и способнее к жизни; середина и подошвы его открыты густыми лесами, служащими надежным убежищем Чеченцам, Ичкеринцам, Ауховцам и отчасти Салатавцам. Андийский хребет оканчивается на левом берегу Сулака.

Почти параллельно Андийскому хребту, отделяется от г. Симура (в главном хребте) покрытый дремучими лесами хребет Мечитль, достигающей наибольшей высоты в центре обществ, приютившихся к верховьям рек Андийской и Аварской [126] Койсу: отроги Мечитля доходят до Аварии и связываются с хребтами, обрамляющими ее с юга и юго-запада. Впрочем, этот хребет известен нам только по имени.

Значительно южнее г. Симура, к северной покатости главного хребта, примыкает громадный горный узел, связанный из первостепенных вершин — Гудур-дага, Акимала, Сари-дага и Дюльты-дага; последняя лежит значительно вне главного хребта и возвышается на 12,126 ф. над уровнем моря. От этого узла расходятся во все стороны, на подобие веера, хребты гор из коих северные врываются в пространство между реками Аварской Койсу, Кара Койсу и Казикумухской Койсу. Мы тоже имеем мало сведений об них, как и обо всей непосредственно примыкающей к главному хребту части Дагестана. Вообще же можно сказать, что эти хребты, по мере ухода в глубь Дагестана, как будто приобретают большую суровость и, будучи при начале довольны отлоги и покрыты зеленью, оканчиваются голыми отвесными скалами, досягаемыми только по трудным тропинкам; от этого перевалы от одного ущелья в другое, повсюду затруднительны, а в некоторых местах и невозможны. При оконечности их, на правом берегу Аварской Койсу, возвышаются Тилитлинская гора (8200 ф.) и неприступный Гуниб-даг (7680 ф.), играющие столь важную роль в военной истории Дагестана; на левом берегу Казикумухской Койсу, как раз над Андаляльским селением Чохом, замечательна Турчидагская терраса, как превосходная летняя стоянка наших войск в Дагестане; высшая точка террасы лежит на 7,905 ф. над уровнем моря.

К югу от Дюльты-дага отделяются две горные системы. Одна из них, — впрочем весьма короткая, — падает в пространство между верховьями Самура несколькими хребтами, сходящимися у Лучека в один скалистый кряж — Кяшал-даг. Другая, приняв юго-восточное направление, покрывает собой значительное пространство влево от Самура и оканчивается у моря. Главный хребет этой системы громадною стеной следует по берегу Самура и по этому, для отличия его от прочих мы будем называть его Самурским. На нем замечательны вершины Уна-даг 13,177 ф., Алахун-даг 12,022 ф., Ериси-даг и два перевала Иуса-дагский и Чульты-дагский, их коих каждый свыше 10,000 ф. над уровнем моря. [127]

Самурский хребет, пуская к северу несколько возвышенных хребтов, о которых будет сказано в своем месте, южною стороною непосредственно примыкает к Самуру; здесь он повсюду скалист и крут и только в некоторых местах оставляет свободными небольшие площадки, годные для хлебопашества и разведения садов. От этого дорога, идущая берегом Самура, чрезвычайно живописна, представляя на каждом шагу самые резкие противоположности, и где дикая природа неожиданно сменяется уютными селеньицами, едва заметными посреди зелени тополей, чинар и кипарисов.

От подножия Алахун-дага, между верховьями Казикумухского Койсу и Чирах-чая, отделяется Кокмадагский хребет, высшая точка которого лежит на 8,700 ф. над уровнем моря. Отходящие от него отроги перерезывают во всех направлениях верхние части Казикумухского ханства, Сюргинское и Кубачинское общества. Одна из этих ветвей проникает в Табасарань и избороздив ее по всем направлениям отлогими и лесистыми возвышенностями, оканчивается у берега моря, образуя здесь узкий проход, замкнутый Дербентом. Знаменитые дербентские стены далеко подымаются на эти горы.

Посредством вершины Шуна (9526 ф.), Кокмадагский хребет связывается с хребтом Салухским (высшая точка слишком 5000 ф.) и вместе с ним служит водоразделом между притоками Казикумухской Койсу и реками, непосредственно вливающимися в Каспийское море.

Шуна-даг, в свою очередь, пускает два скалистых кряжа, которые, следуя в пространстве между рекою Казикумухской Койсу и Акушинкою, оканчиваются у Цудахара, образуя неприступные Цудахарские ворота. Салухский хребет, наполнив своими отрогами южную часть Акуши, верхний и нижний Кайтаги, исчезает на морском прибрежьи, в окрестностях Каякента.

От Гризал-дага (в Самурском хребте) отходит длинная ветвь, которая, отделив верховье Курах-чая от Чирахской речки, спускается на юго-восток в долины Кюринского ханства.

Итак, Самурский хребет, вместе с его отрогами, можно принять за особую горную систему, наполняющую весь средне-прибрежный Дагестан. Горы этой системы, по мере удаления в глубь страны, запечатлены суровостью и [128] неприступностью, столь общими дагестанской природе; по мере приближения к морю, они одеваются роскошными пастбищами и густыми лесами орехов и чинар. Множество деревенек, разбросанных по их покатостям, здоровый воздух, вкусная вода, беспрерывно изменяющиеся веселые и привлекательные виды, все это так заманчиво, что трудно расстаться с этими очаровательными местами.

Несколько севернее Салавата, от главного хребта отделяется, в пространство между Ахты-чаем и Самуром, скалистый и трудно проходимый хребет, на котором замечательны вершины: Маги-даг (12,460 ф.) и Цейлахан-даг; последняя еще не измерена. Хребет этот оканчивается под Ахтами остроконечным мысом.

Восточная часть Самурского округа и весь нынешний Кубинский уезд сплошь покрыты отрогами Кавказского хребта, их коих некоторые упираются в Самур, другие — в море, оставляя только узкую полосу земли, расширяющуюся по мере приближения к Кубе. Здесь замечательны: Шаг-даг (13,950 ф.), лежащий подобно Эльбрусу и Казбеку, вне главного хребта, и Шалбуз-даг (13,655 ф.). Горы Кубинского уезда изобилуют лесом и, за немногими исключениями, чрезвычайно плодородны, почему эта часть края почитается наилучшею в Дагестане.

Напротив Андийских гор, в самом средоточии Дагестана, возвышаются каменистые громады Аварии. Это замечательно, но, к сожалению, мало исследованное горное пространство, спускаясь к берегам обоих Койсу отвесными скалами, повсюду одинаково недоступно и как будто бы самой природой предназначено повелевать над лежащими у ее подножия обществами. Внешнее очертание его имеет вид сектора, который с двух сторон омывается реками Андийской Койсу и Аварской Койсу, а с третьей стороны замкнут хребтом Талакори; поверхность сектора, по всей вероятности, первоначально гладкая, в течении веков размылась стремительными потоками и образовала ряд параллельных хребтов, идущих в направлении от СЗ на ЮВ. Внутреннее пространство угла, образуемого влиянием рек Аварской и Андийской Койсу, от Игалей до Зырянов, занимается недоступным Бетлинским кряжем (высшая точка 6,243 ф.); параллельно ему поднимается хребет Арактау (высшая точка 7,743 ф.). В промежутке их [129] юго-восточнее сел. Моксоха, пролегает известное Балаканское ущелье, которое, при начале своем у Аварской Койсу, имеет в ширину не более 5 сажень; стены его изрыты, каменисты и кое-где покрыты мелкими отпрысками травянистых растений; севернее Моксоха лежить глубокое Цатанихское ущелье. Отсюда хребты Арактау и Бетлинский связавшись вместе, достигают Андийской Койсу, и оканчиваясь отвесно, образуют правый ее берег, у подножия которого, в глубокой расселине, раскинуто сел. Игали.

Параллельно Арактау, тянутся уступами еще два хребта — Танус-Бал и Тала-Кори; последний ограждает Аварию с Ю и ЮЗ. Пространство между ними составляет так называемую Аварскую долину, в которой и сосредоточивается почти все население этого, некогда могушественного ханства. Аварская долина с ЮВ ограничивается Гоцатлинскими высотами и посредством Кахского ущелья выходит на Аварскую Койсу; с СЗ замыкается отрогами Тала-Кори, который, убегая на север, Андийской Койсу, образует на берегах ее неприступное ущелье Тлоха.

Восточнее Аварии, по правому берегу Аварской Койсу, возвышается Койсубулинский хребет, замыкающей справа ущелье этого имени. Койсубулинский хребет имеет двоякий характер: на запад, т. е. к стороне Койсу, он падает отвесными скалами; к востоку же, напротив, спускается отлогими и зеленеющими контрфорсами, которые, пересекая шамхальство Тарковское и нижнюю часть Мехтулинского ханства, достигают моря. На высоте селения Араканы, Койсубулинский хребет, принявший здесь название Гаркаса, разветвляется: главный стержень хребта идет помимо сел. Кодуха (Кодухские горы) к Гергебилю и, повернув отсюда на ЮВ, достигает селения Кутиши, где и оканчивается, наполнив, своими отрогами север Даргинского округа; эта часть хребта, от Гергебиль и до Кутишей, носит название Кутишинских высот. Другие две отрасли отделяются в пространстве, между селениями Араканы и Кодух; северная и самая низшая ветвь, называемая Кизил-Яр, принимает направление на восток и, отделив нижнюю часть Мехтулы от верхней, оканчивается лесистыми горами, в окрестностях сел. Губдени; южная идет почти параллельно ей и, оградив с СВ [130] глубокое и неприступное Аймакинское ущелье, останавливается на левом берегу реки Лаваши-чай.

На Койсубулинском хребте примечательны следующие вершины:

Гаркас (высшая точка) . . . . . . . 7,445

Гимринская гора . . . . . . . . . . . 7,420

Арапанская гора . . . . . . . . . . . 7,248

Кутишинская главная высота . . 7,210

Эрпелинская гора . . . . . . . . . . . 6,520

К северу, Койсубулинский хребет значительно понижается и входит в связь с прилегающими к надбережью Сулака хребтами Ходумбашским и Гертель-мери, которые могут быть приняты за его продолжение. Эти второстепенные хребты, изрезав правый берег Сулака множеством балок и крутых оврагов, заросших колючкою, продолжаются в глубь шам-хальства узкими каменистыми косами, оканчивающимися в окрестностях селения Кумтеркале и Капчугая. Все это пространство в высшей степени пересечено, безводно, ближе к морю песчано и решительно необитаемо. От селения Кумтеркале, начинается небольшой хребет Таркинских гор, идущих параллельно берегу моря и связывающиеся с отрогами Койсу-булинского хребта, подходящими к селениям Карабудахкенту и Буйнакам.

Таким образом, Дагестан, от подножия Кавказского хребта и до моря, покрыт частою сетью хребтов, которые, то сплетаясь, то разбегаясь по разным направлениям, не оставляют вовсе пространств, которые можно было бы назвать плоскими, за исключением узкой полоски земли на морском прибрежьи. Эта полоса, по которой пролегает единственное сообщение в обход Кавказского хребта, тянется по всему берегу Дагестана; самая наибольшая широта ее в окрестностях Кубы (35 верст); самая наименьшая у Дербента (2 версты). В этом месте, город, с своими стенами, совершенно замыкает узкий проход к берегу моря. К северу от Дербента, плоское прибрежье имеет в ширину от 5 до 10 верст; минуя селение Тарки, оно значительно расширяется и, перейдя Сулак, связывается с степями, примыкающими к северо-западному берегу Каспийского моря. Кроме этого, к плоскому пространству может быть, до некоторой степени, отнесена середина шамхальства Тарковского, между Темир-Хан-Шурою, [131] Бугленью, Казанищами и отсюда до Дженгутая, слегка взволнованное отрогами Койсубулинского хребта.

Реки. Две большие речки, Сулак и Самур, омывают Дагестан и, собрав в себя почти все его воды, достигают несколькими рукавами Каспийского моря; только незначительная в глубину полоса земли, лежащая на восточных склонах Койсубулинского хребта и гор Самурской системы, несет непосредственно свои воды в море. Пределы ее на север и юг заключаются между устьями Сулака и Самура.

Бассейн Сулака наиболее обширен и покрывает около двух третей всей поверхности Дагестана. Воды Казикумухского ханства, западной покатости Акуши и непокорного Дагестана (Все земли на запад от Казикумухского ханства, Мехтулы и шамхальства Тарковского, ныне принадлежат непокорным обществам), по мере стока к северу, сливаются в одно узкое русло Сулака, который, пробив скалистые горы, с яростью выбегает на плоскость и в этом направлении следует еще около 30-ти верст, повинуясь закону инерции; но потом, и как будто нехотя, Сулак поворачивает на восток и медленно подходит к Каспийскому морю, образующему обширную впадину, уровень которой на 85 футов ниже уровня Черного моря.

Не столь обширен бассейн Самура , который, будучи удерживаем с севера и юга первостепенными хребтами, только по приближению к морю освобождается от теснивших его громад и на этом пространстве орошает южные части Кюринского ханства и север Кубинского уезда. Как Кюринское ханство, так и в особенности Кубинский уезд, ни по свойствам местности, ни по характеру жителей, не составляют ничего общего с Дагестаном, и только одна историческая судьба и удобство военного управления могли приковать их к этому краю.

Бассейн Сулака. Сулак составляется из Андийской и Аварской Койсу. Андийская Койсу берет начало на главном хребте (Одно из верховьев Андийской Койсу, берущее начало в Тушетии, лежит на 7612 фут. над уровнем моря) несколькими ручьями, которые, собираясь в два потока на дне тушинской и дидойской котловины (Эти котловины примыкают непосредственно к главному Кавказскому хребту; внутренние скаты их покрыты дремучими сосновыми лесами, а дно возвышается на 5000 фут. над поверхностью моря), выходят отсюда [132] в Ункратль и по слиянию у селения Сотль, принимают название Андийской Койсу. Верхние части этой реки вовсе нам неизвестны; средние весьма мало. До слияния Аварской Койсу, она не принимает в себя ни одной рвчки, название которой стоило бы упомянуть. Берега ее, в особенности по приближении к северным границам Аварии, утесисты и мало доступны. Переправа в брод возможна только в верхних частях; в средних и нижних не иначе, как по мостам, которых на ней пять: 1) на дороге из Технуцала в Карату, около селения Конхидатль, 2) у селения Моны, 3) в Тлохе, 4) на дороге из Игалей в Мехельту, называемый Сагрытлы и 5) Чиркатский. Длина течения реки от селения Сотля до Ашильтинского моста около 100 верст, а с верховьями около 150 верст. Устья Андийской Койсу, соображаясь с положением селения Гимры, лежат приблизительно на 650 ф. над уровнем моря. Аварская Койсу берет начало у подножия Акимала и Сари-дага тоже несколькими ручьями; главный из них называется Джурмут-чай. До Анцухского общества течение ее почти параллельно главному хребту и на этом пространстве она принимает в себя слева реки Бежиту-эхол-ор (Река Бежита-эхол-ор выходит из главного хребта у горы Паха-листави и омывает лесистое Капучинское общество; еще до впадения в Койсу она, соединяясь с несколькими речками, теряет свое название.). Минуя Анцух, Аварская Койсу входит в Ратлухские теснины; далее, встретив на пути своем скалы Талакорийского хребта, она поворачивает на восток и на этом пространстве отделяет Аварию от Гоэркеха, Куяды и Андаляла. По принятии у селения Могоха Казикумухской Койсу, она вступает в Койсубулинское общество, где течет в полном смысле между отвесными скалами, возвышающимися по сторонам ее на несколько тысяч фут. Верст десять ниже разрушенного замка Ахульго, Аварская Койсу соединяется с Андийской и принимает название Сулака.

Верховья Аварской Койсу, лежащие свыше 8 т. фут. над уровнем моря, покрыты лесом и значительно населены, в особенности по правому берегу, где встречается много удобных для возделывания земель; в средних и нижних частях берега ее скалисты и мало представляют удобств к жизни, поэтому селения там встречаются гораздо реже. Ниже [133] Гидатля она уже не везде проходима в брод и на этом пространстве имеются постоянные мосты: Гидатлинский, по дороге Карату; Карадахский, по дороге в Аварию; Ирганаевский, Шейтан-кёрпи или Чортов мост, и Гимринский в Койсубулинском обществе. Из них замечательнее других мост Карадахский, лежащий на большой торговой дороге из нагорного Дагестана в прикаспийский.

Из многочисленных притоков Аварской Койсу, кроме Казикумухской Койсу нет ни одного, заслуживающего внимания; все они мелководны и только во время прибыли воды в состоянии представить некоторые препятствия.

Казикумухская Койсу берет начало на северных склонах Дюльти-дага. В верхних частях, берега ее довольно отлоги и хотя лишены леса, но за то покрыты обильными пастбищами и способны к возделыванию. Ниже Кумуха, горы начинают спирать логовище Койсу и грунт берегов делается каменистым; под Цудахаром река пробивает в скалах узкий проход, имеющий в длину не более 50 сажень, а в ширину около 3-х. По выход из Цухадарских ворот, Койсу извилинами прокрадывается под нависшими скалами; между селением Таш-кепуром и Ходжал-махами, они так сближаются, что образуют естественный мост и река на несколько сажень исчезает под землею. Ниже селения Хаджал-махов, Койсу вдруг поворачивает к западу и раскрыв себе широкое ущелье, ограниченное с правой стороны возвышенным и скалистым Кутишинским хребтом, с левой — Кутишинскими высотами, доходит до гергебильских террас ; здесь, по принятии Кара-Койсу, она стремительно бросается в Кикунинское ущелье и у Могоха впадает в Аварскую Койсу.

В своих верховьях, Казикумухская Койсу повсюду проходима в брод, исключая полноводья; ниже Кумуха, только в летнее и, в особенности, осеннее время. Для переправы через нее, кроме Ташкепурского (естественного), имеются постоянные мосты у селения Шаукра, в Кумухе, в Цудахарских высотах и у Гергебиля.

С левой стороны в нее впадает Кара-Койсу, берущая начало в Тлессерухском обществе из Северного склона Самурского хребта. Кара-Койсу, оросив Карах и Андалял, бывшие некогда цветущими областями Дагестана, начинает спираться горами и уже бурным потоком достигает Гергебиля. На ней [134] замечательны мосты: Хиндабский и в особенности Салтинский, который, вместе с Карадахским, связывает прикаспийский Дагестан с Авариею.

Из рек, впадающих в Казикумухскую Койсу с правой стороны, заслуживают внимания Кюлюли-чай, вытекающей из подошвы Кокма-дага, и Акушинка, берущая начало в Салухских горах. Акушинка, при впадении в Койсу у Цудахара, омывает острый, каменистый мыс, прочное занятие которого совершенно прекращает доступ в Акушу.

По Казикумухской и Аварской Койсу (на последней у ее низовьев) определено возвышение некоторых пунктов над уровнем моря.

Истоки Казикумухской Койсу не определены; но надо полагать, что они лежат свыше 7 т. фут.

За среднее падение Казикумухской Койсу можно принять 1 Фут на 80; падение это обще всем значительным рекам Дагестана.

По соединении Андийской Койсу с Аварскою (у Ашильтинского моста), последняя принимает название Сулака. Между развалинами Ашильтов и Миатлами Сулак отрывает Койсубулинский хребет от Салатау и прокладывает себе глубокую впадину, один вид которой в состоянии привести в трепет (Ширина впадины в некоторых местах не превышает трех сажень). Ниже Миатлов, Сулак выходит на плоскость, расширяется и начинает образовывать островки. Минуя Чир-Юрт (уровень 340 ф.), река описывает отлогую дугу и, подобно Тереку, поворачивает на восток, притягиваемая впадиною Каспийского моря. В низовьях, Сулак теряет совершенно характер горной реки; течение его плавно, ширина и [135] глубина довольно значительны (Ширина Сулака от Чир-Юрта до устья 60, 80, 100 и нигде не менее 40 сажень), так что повсюду препятствует переправе в брод; при устье, берега его отчасти болотисты и заросли камышами.

Постоянных мостов на Сулаке два: Ашильтинский и Черкеевский (В настоящее время у Чир-Юрта наведен плашкотный мост); из переправ замечательны: Ахатлинская и у Миатлов; на последней, до событий 1843 года, был устроен паром.

Бассейн Самура. Самур составляется из двух рек, из которых, одна, называемая собственно Самур, вытекает из Гудур-дага и Акимала, на высоте слишком 9 т. ф. Приняв у Лучека один из своих притоков (Ихрек-чай или Кара-Самур), Самур идет между двумя первостепенными хребтами, внутренние покатости которых составляют нынешний Самурский округ. До селения Мискинджи берега Самура отвесны; отсюда ложе его начинает постепенно уширяться, так что под Хазрами он имеет уже в ширину до 250 сажень ; минуя Хазры, Самур начинает образовывать островки и, описав довольно правильную дугу, впадает четырьмя рукавами в море ; ширина главного рукава у Яломы (невдалеке от моря) 490 сажень. Все течение Самура около 290 верст.

Самур быстр, особенно в полую воду, и тогда его трудно переходить в брод даже в низовьях; между Лучеком и Мискинджами сообщение через Самур производится не иначе, как по мостам, которых два — у Лучека и Ахтов (где река имеет в ширину от 10-ти до 12-ти сажень); выше Лучека (в Горных Магалах), Самур повсюду переходим в брод.

Из притоков Самура с левой стороны, кроме Ихрек-чая, заслуживает внимание Шиназ-чай, вытекающий из подножья Алахундага; широкое Шиназское ущелье запирается маленькой деревушкой Кала, расположенной при выходе. С правой стороны, впадает в Самур Ахты-чай, берущий начало в Кавказском хребте; по ущелью Ахты-чая, ныне пролегает так называемая Военно-Ахтинская дорога, которая, перешагнув Салават-даг, выходит Шинским ущельем в Джаро-Белоканский округ. Остальные притоки Самура незамечательны. [136]

Между устьями Самура и Сулака, как было уже сказано, образуется третий бассейн речек, непосредственно впадающих в Каспийское море. Из них Чирах-чай, берет начало на южной покатости Какма-дага и около селения Рича, повернув на восток, входит в Магударское ущелье, разграничивая на этом пространстве южную Табасарань от Кюринского ханства. Ниже селения Кассим-кента, Чирах-чай выходит на плоскость и, приняв название Гюллар-чая, достигает моря, описывая дугу, параллельную дуге Самура. Из притоков его замечателен Курах-чай, выходящий из Чимис-дага.

Рубас-чай, главная река вольной Табасарани, принимает начало на хребте, отделяющем Табасарань от Аштикумского магала (Казикумухского ханства) и, описав продолговатую дугу, впадает в море несколькими верстами южнее Дербента.

Бугин-чай берет начало в горах Сюргинского общества и, отделив верхний Кайтаг от нижнего, выходит на плоскость, где вода его разбирается по канавам для орошения полей.

Севернее его замечательны реки: Гамри-озень и Лавашинка, берущая начало на восточной покатости Даргинского округа.

Поверхность Мехтулинского ханства и шамхальства Тарковского пересекается многими ручьями, вытекающими из отрогов Койсубулинского хребта; но все они, важные в хозяйстве, не заслуживают ни малейшего внимания в военном отношении, за исключением реки Шура-озень, берущей начало в Эрпелинских горах; 16-ти верст ниже укрепления Темир-Хан-Шуры, река Шура-озень входит в узкое Капчугаевское ущелье и минуя селения Кумтеркале, впадает в море невдалеке от Озенского поста.

Озера и болота. По большей части, озера в Дагестане встречаются в прибрежной части, но по малости своей не заслуживают внимания. Более других замечательны: озеро Аджи, южнее Каракайтагских минеральных вод, Гуралинское и Петровское в шамхальстве; озеро Ак-куль, лежащее подле Темир-Хан-Шуры и славящееся своим зловредным климатом, спущено в 1854 году. В горах нам известно только одно Технушальское (в обществе этого имени), лежащее на значительной высоте. В некоторых местах на морском берегу и преимущественно у устьев рек, встречаются болота, из которых заслуживает внимания по своей величине только одно, [137] лежащее между реками Кара-су и низовьями Сулака; поверхность его простирается до 500 кв. верст.

Леса. Лесом преимущественно изобилует Кубинский уезд, Табасарань и Кюринское ханство; но как строевой, он далеко уступает русскому. В северно-прибрежной части Дагестана лес встречается небольшими участками, а именно около Чир-Юрта (кара-агачинской), у Губдени, Дешлагара и других мест. Северо-восточные отроги Койсубулинского хребта, от Эрпелей и до урочища Гаркаса, почти сплошь покрыты лесом.

Собственно в горах Дагестана, лес есть уже редкость и крайне бережется жителями. Например, в Аварии войска наши терпели большой недостаток в дровах; для варки пищи им доставлялся хворост из ближайших обществ и преимущественно из Андалялского на эшаках (ослах), с платою от 10 до 20 копеек за вьюк, так что кубическая сажень хворосту в Хунзахе обходилась казне 25 руб. сер. Но за всем тем и эта цепа была далеко недостаточна и жители только потому ею довольствовались, что смотрели на поставку дров, как на особую повинность, отправление которой совершалось по раскладке. Строевой лес доставлялся в Аварию из с. Тампрана (на расстоянии одного дня езды от Хунзаха), сначала сплавом по Аварской Койсу до Голотля, а потом на вьюках. Как драгоценен этот род леса, можно судить из того, что одним из величайших наказаний, т. е. таким, которое приносит наибольший вред человеку, в Аварии почиталось разорение одной или двух комнат в доме у провинившегося человека. Хотя дома там, как и вообще в Дагестане, каменные, но все-таки для постройки их требуются балки и настилка для потолка, а равно доски для дверей, и пройдет год, два, а иногда и несколько лет, пока разоренный соберется с средствами отстроить свой дом. Вот почему в Дагестане уничтожение селений составляет весьма существенную меру наказания для жителей.

Скаты Кавказского хребта, как мы видели, изобилуют вековыми сосновыми лесами; но они растут в таких трущобах, что вряд ли когда нибудь сделается возможным их добывание. Вообще войска, во время нахождения в горах, терпят крайнюю нужду в топливе и нередко, при переходе из одного места в другое, носят дрова с собою; но солдаты отлично научились делать кизяки и свое искусство передали туземцам, так, что последний род топлива вошел в большое [138] употребление. В Аварии и это средство не годится, по незначительности скотоводства; у зажиточного Аварца бывает не более 5, 6 штук рогатого скота и помет их употребляется единственно для хлебопашества и на разведение табаку, фасоли, бобов и проч., засеиваемых в самом малом количестве, по недостаточности удобных к тому мест. Для согревания себя в зимнее время, жители возвышенных и безлесных мест употребляют саман (рубленную солому) вот каким образом: целыми семействами они садятся вокруг каминов, один из них держит корзину с саманом и одною рукою подбрасывает его в огонь, а другою поспешно подгребает и таким образом поддерживается теплота. Для печения чуриков и варки пищи, употребляются стебли фасоли и бобов, тщательно сохраняемые на зиму.

Климат. В Дагестане, как и вообще в гористых местах этих широт, можно найти образчики всех возможных климатов. На вершинах гор и в прилегающих к ним котловинах, он суров и напоминает север, в низменных местах, в особенности в ущельях, спираемых накаленными солнцем скалами, самый воздух делается удушливым. Весна в горах начинается в апреле, а в некоторых местах только с мая; на плоскости у моря в феврале уже расцветают деревья, но март бывает по большей части холоден и дождлив. Летние месяцы, в особенности июль, знойны и тогда единственное спасение — подняться на горы. В половине октября, горы начинают покрываться снегом, который иногда сходит по нескольку раз, иногда же лежит до конца марта; зимы бывают довольно суровы даже на плоскости; в горах же напоминают русские.

Климат северо-прибрежной части Дагестана (шамхальство, Мехтулинское ханство, Даргинский округ) и северной покатости Андийского хребта (Салатавия, Аух и проч.) в высшей степени переменчив: лето там сопровождается изобильными дождями, а иногда холодными туманами. Раскаленный воздух, гонимый с Кумухской плоскости, касаясь вершин хребта, охлаждается и падает в виде тумана или дождя; от этого высшие точки Андийского и Койсубулинского хребтов, при северном ветре, постоянно окружены облаками; но как только подует ветер с юго-востока, уже достаточно охладившийся на поверхности Каспийского моря, облака исчезают и хорошая погода восстановляется. [139]

В отношении гигиеническом, дагестанский климат весьма благоприятен; нездоровые места встречаются редко, преимущественно на низменностях, окруженных болотами, и в некоторых ущельях; где воздух в продолжении дня не имеет свободного движения. Но тем не менее, солдаты наши легко заболевают, и это надо отнести к резким изменениям температуры, которые ощущаются при переходах с одного места на другое, например, из ущелья на горы, и наоборот. Главнейшие болезни здесь: лихорадки и разложение крови (цынга); последняя в особенности легко прививается, особенно при малейшем дурном содержании войск.

Пути сообщения. Теперь нет надобности говорить, до какой степени местность Дагестана противится устройству дорог, а между тем здесь, можно сказать, они составляют первейшую необходимость, и продолжительный опыт доказал, что до тех пор будет длиться война, пока Дагестан не покроется сетью удобных путей.

Дороги в Дагестане преимущественно вьючные; повозочных, в полном значении этого слова, почти не имеется. Беспрестанные подъемы и спуски, по большой части продолжительные, потребовали бы значительных трудов и издержек для прокладки повозочных сообщений, и вот почему самая необходимость заставляет ограничиваться дорогами первого разряда, пока большее развитие края в промышленном отношении не потребует иных сообщений. Но при всем том, местность Дагестана такова, что и устройство вьючных дорог в степени, соответствующей военным требованиям, крайне затруднительно, в особенности по мере удаления в глубь гор, где встречаемые при этом препятствия превосходят всякое воображение.

По степени проходимости, дагестанские дороги могут быть разделены на два разряда. Из них, лежащие в восточной полосе края, где местность не так дика и скалиста, довольно удобны и при прокладке не представляют затруднений; по многим из них даже легко может производиться повозочное сообщение, по крайней мере на туземных арбах, и вообще, при некоторых улучшениях, они будут в состоянии удовлетворять не только военным, но даже и промышленным требованиям. Напротив, сообщения в горах до сего времени сохраняют первобытный характер, т. е. так, как их проложили первые потребности человека. Они по большой части [140] пролегают по ущельям, то следуя по дну бурного потока под нависшими скалами, то подымаясь по косогору на значительную высоту; нередко узенькая тропинка совершенно преграждается отвесною скалою и тогда путь приходится продолжать по кривым и неровной величины ступеням, нарочно высеченным в обход препятствия. Даже горцы, не смотря на их удивительную привычку карабкаться по скалам, находят подобные места дурными; как же нам они должны казаться? Таков, за весьма немногими исключениями, характер дорог в Аварии, Койсубулинском обществе и прилегающих к ним прибрежьях Андинской и Аварской Койсу.

За начало дорог в Дагестане может быть принято укрепление Темир-Хан-Шура, как средоточие военного и гражданского управления; отсюда они, по разным направлениям, расходятся во все сколько нибудь значительные пункты края.

Сообщение Темир-Хан-Шуры с Закавказьем пролегает берегом моря на Дербент, Кубу и Сумгаитский пост (в 30 верстах к северу от Баку); за Сумгаитом дорога, перешагнув едва заметные холмы Кавказского хребта, поворочивает на Шемаху и уже выходит из границ Дагестана. Эта дорога повсюду ровна, имеет грунт земли отчасти глинистый, отчасти черноземный, от этого в распутицу ехать по ней крайне затруднительно; она пересекается многими речками и ручьями, но которые, за исключением Самура, не представляют особых затруднений при переправе. У Казил-Бурунской станции (в 60 верстах южнее Кубы) от нее отделяется ветвь через Алты-агач и Козды-чай на Шемаху, сокращающая сообщение Темир-Хан-Шуры с Закавказьем почти на 80 верст; но путь этот горист и требует значительных улучшений. Есть еще ближайшая дорога на Шемаху, от Кубы через Кунахе-кент и Тенгинское ущелье; но она не более как вьючная. Расстояние Темир-Хан-Шуры до Тифлиса 836 верст (Ныне, от Тифлиса до Темир-Хан-Шуры, устроено почтовое экипажное сообшение; в 1813 году в экипажах ездили только до Дербента, а отсюда до Шуры было вьючно-конное сообщение).

Сообщение Темир-Хан-Шуры с Кавказскою линиею проходит на селения Капчугай, Кумтеркале, Озенской пост, укрепление Казиюрт (здесь устроена паромная переправа через Сулак) и г. Кизляр (Ныне дорога на Казиюрт и Кизляр брошена, а открыта более близкая, на Чир-Юрт и Шелкозаводскую станицу, где возведен великолепный мост через Терек). [141]

Главное военное сообщение от Темир-Хан-Шуры по восточной полосе Дагестана, пролегает на селение Дженгутай (расст. 18 верст, дорога повозочная), отсюда через Кизил-ярский перевал на селение Оглы (расстояние 22 версты), где и разветвляется. Побочная ветвь, по отлогим хребтам, достигает вершины Аймакинского спуска (в 4-х верстах от селения Аймаки) и потом почти отвесно сходит на дно глубокого ущелья; самый спуск около 2-х верст и состоит из коротких и весьма крутых зигзагов (Ныне спуск этот значительно разработан, но все-таки остается трудным); длина ветви 6 1/2 верст.

Главная ветвь от селения Оглов (ровными местами) проходит на селения Лаваши и Кутиши (расстояние 22 1/2 версты); отсюда по открытой и постепенно возвышающейся местности, через селение Кака-махи и Нас-кент, достигает Дюз-майдана (Майдан — плоскость, ровное место) (расстояние 16 верст). С Дюз-майдана дорога спускается в ущелье реки Акушинки к селению Акуши (расстояние 16 верст) и вниз по речке выходит к Цудахару (расстояние 21 1/2 версты); здесь только труден спуск к селению Акуши, в прочих местах дорога удобная. От селения Акуши отделяется ветвь на селение Улучур и через пограничный хребет Казикумухского ханства переваливает на Койсу к селению Кумуху (расстояние 32 1/2 версты).

От селения Оглов идет болеее прямая дорога к Кумуху через Кутишинские высоты (Можно обогнуть Кутишинские высоты, взяв от Оглов на селения Лаваши, Кутиши и отсюда на Ходжал-Махи; эта дорога повозочная); подъем, а в особенности спуск с хребта к селению Ходжал-махам продолжителен и труден (расстояние 31 верста). Селение Ходжал-махи соединяется с селением Кутиши очень удобною и ровною дорогою, положенною по Хутхулинскому ущелью (расстояние 12 верст). От Ходжал-махов дорога идет вверх по ущелью Койсу через селение Там-Кепур к Цудахару (расстояние 9 1/2 верст); на этом пространстве она проложена между отвесными скалами, возвышающимися по обеим сторонам на несколько сот фут. За Цудахаром дорога входит в теснину (Цудахарские ворота) и [142] минуя ее, довольно удобно достигает селения Кумуха (расстояние 21 3/4 верст).

Сообщения Темир-Хан-Шуры с Казикумухом совершенно зависят от спокойствия Акушинского общества. В ноября 1843 года, волнения Акуши и Цудахара не дозволили князю Аргутинскому избрать описанный нами путь для движения в северный Дагестан. В этом предположении, еще до 1843 года, была открыта обходная дорога в Казикумух от Дербента на селения Дербентские-кулары (25 3/4 верст), Касим-кент (29 верст), Кабир (20 верст), Курах (26 1/2 верст), Чирах (45 1/2 верст), Хозрек (22 3/4 версты) и Кумух (30 верст). Эта дорога довольно хорошо разработана, но в зимнее и ненастное время трудно проходима по причине встречающихся на ней трех болыших перевалов, а именно между селениями Курахом и Ричи-Чимисдагской, между селениями Чирахом и Хозреком-кокмадагской и между селениями Хозреком и Кумухом-Сумбатовскими (Прямое сообщение Дербента с Кумухом проходит через Табасарань; но как край этот не совсем покоен, поэтому и была избрана дорога более кружная, но за то безопасная).

От Кабира отделяется ветвь через Хазры на Кубу (153 1/4 верст); Самур переходим в брод, дорога довольно ровная и на правом берегу его, вплоть до Кубы, идет лесами.

От селения Хазры, вверх по правому берегу Самура, пролегает дорога на Тифлисский пост (25 1/4 верст), селение Ахты (21 версты), селение Ратул (27 верст) и селение Лучек (10 верст). Эта главная дорога Самурского округа; до Лучека она ровна и хорошо разработана; выше Лучека обращается в тропинку и входит в Горные-магалы. Прямые пути из Самурского округа в Казикумухское ханство проходят через Самурский хребет и по этому все без исключения затруднительны (Ныне хорошо разработаны дороги: от селения Хозрека через перевал Нуса-даг и Ихрекское ущелье к Лучеку и от Кураха через Гра к Ахтам. В 1845 году приступлено к разработке дороги от Ахтов на Сумугул, Борч, Салават-даг и в Шинское ущелье; дорога эта, известная под названием Военно-Ахтинской, сокращает сообщение Дагестана с Закавказьем почти на 300 верст, но до сего времени езда по ней подвержена многим случайностям, между тем как приведение ее в надлежащее состояние потребует колоссальных издержек).

Текст воспроизведен по изданию: Перечень последних военных событий в Дагестане. (1843 год) // Военный сборник, № 1. 1859