НИКОЛАИ А. П.

ДАРГИНСКИЙ ПОХОД

1845

...9-го июля шел целый день дождь; он имел весьма прискорбные последствия для двух последующих дней.

10-го июля, в час пополудни, послышался сигнальный пушечный выстрел с перевала, по дороге в Анди. Это был условленный знак для извещения, что прибыл туда транспорт с провиантом для нашего отряда; нужно было отправить туда колонну для принятия оного. Опыт 6-го июля указывал на необходимость назначить колонну в сильном составе; вошла в оный чуть ли не половина наличного отряда. Главное начальство над колонною было возложено на генерала Клуге-фон-Клутенау, авангардом командовал генерал Пассек, арьергардом — генерал Викторов; сей последний, очень почтенная личность, был начальником жандармского управления в Тифлисе и участвовал в походе из одной любви к искусству. Адъютант главнокомандующего, граф Галатери, отправлялся курьером к Государю Императору с донесением о занятии Дарго. По распоряжению генерала Лидерса (который и в бытность главнокомандующего при отряде сохранял главное над ним начальствование), с этой колонною, кроме всех наличных вьючных лошадей и катеров, долженствовавших поднять провиант и снаряды, следовал на двух катерах гроб покойного генерала Фока для дальнейшего затем его отправления в Россию. Думаю, что граф Воронцов не возразил против такого распоряжения начальника отряда из одного лишь уважения к родственному чувству, его вызвавшему; но уверен, что он впоследствии очень сожалел, что не воспротивился отправлению гроба с покойником: независимо неблагоприятного впечатления, которое присутствие гроба могло производить на солдат, цель генерала Лидерса не была достигнута, и у гроба этого легло еще несколько жертв. Гроб был прикреплен к двум катерам, одному спереди, другому сзади; когда в лесу эти два катера были отбиты неприятелем, они, упавши, составили искусственный завал, у которого было убито несколько человек, а тело генерала Фока пришлось бросить на поругание.

С напряженным вниманием и, должно сознаться, с трепетным сердцем следили мы за слышавшимися из знакомого [37] леса учащенными выстрелами; испытав все трудности этой местности, очевидно увеличившиеся от грязной дороги, мы все были не без серьезных опасений за участь колонны. Опасения эти на следующее утро, к сожалению, оправдались. Явился к главнокомандующему молодец унтер-офицер Кабардинского полка в сопровождении одного товарища и принес записку от генерала Клугенау. Храбрецы эти вызвались добровольно на такой подвиг, вооруженные одними штыками, пробрались они ночью через занятый неприятелем лес, и с Божьей помощью благополучно дошли до лагеря. Очень сожалею, что не сохранились у меня имена этих молодцов; ³² главнокомандующий хотел унтер-офицера тут же произвести в прапорщики, но Кабардинец предпочел Георгиевский крест. Из очень краткой записки генерала Клугенау и из рассказа его посланца выяснилось, что колонна с чрезвычайным трудом дошла к 10 часам вечера до перевала, выдержав в лесу сильный бой, причем убит генерал Викторов, и пришлось бросить два горных орудия, которые завязли в грязи, а лошади были убиты. В 12 часов дня генерал Клугенау предполагал выступить обратно с транспортом. На обратном этом пути ожидали его еще большие трудности; неприятель, для которого важнее было, чтобы колонна не возвратилась в лагерь, нежели препятствовать ей дойти до перевала, сосредоточил все свои усилия, чтобы достигнуть этой цели. Положение же самой колонны было в этот день гораздо труднее, нежели накануне: ослабленная в численности от потерь, понесенных убитыми и ранеными, она, независимо от навьюченных провиантом и снарядами лошадей и катеров, должна была гнать целое стадо рогатого скота, предназначенное на мясную порцию для отряда; приходилось так растягиваться на узкой, размытой дождем дороге, что недоставало войск для прикрытия обоза на всем его протяжении; присоединились к этому встречавшиеся на каждом шагу возобновленные завалы, из-за которых скрытый лесною чащею неприятель наупор мог выбирать свои жертвы.

11-го июля авангардом опять командовал генерал Пассек. Вел он свои войска с особенною, едва ли оправдываемою, стремительностью; идя впереди и воодушевляя солдат своим примером, он при взятии одного из завалов пал геройской смертью. Рядом с ним был убит состоявший при нем молодой поручик Кирасирского полка, Ольшевский, ³³ пресимпатичный юноша, который прибыл на Кавказ для участвования в Даргинской [38] экспедиции. За авангардом следовала колонна, положение которой с каждым шагом делалось труднее. Неприятель сначала направлял свои выстрелы преимущественно против вьючных лошадей и катеров, падали они десятками, а навьюченный на них провиант оставался в грязи; запружала вместе с тем дорогу павшая скотина. Убиты были также артиллерийские лошади от двух оставшихся горных орудий. При невозможности тащить их на руках приходилось их бросить; но не допустил того шедший в арьергарде Кабардинский батальон под начальством полковника Ранжевского: одно из этих орудий солдаты вынесли на руках, а другое заклепали. Во время этого побоища людей и животных оказал особенное отличие один батальон Литовского полка, благодаря хладнокровию и мужеству командовавшего им временно, во время экспедиции, полковника Беклемишева. Из лагеря нашего навстречу возвращавшейся колонны было выслано подкрепление; один батальон Кабардинского полка присоединился к товарищам своим, бывшим в арьергарде, и встретил их на поляне, на которой ночевала 6-го числа главная колонна. В то самое время, когда оба батальона соединились, пал от неприятельской пули храбрый полковник Ранжевский, и командование обоими батальонами перешло к командиру вновь прибывшего, майору Тиммерману. Авангард и колонна уже спустились в долину Аксая и приближались к лагерю, когда Кабардинцы выдерживали еще последний усиленный натиск неприятеля, который неоднократно вступал в рукопашный бой; но старые Кавказские войска и в этот раз не помрачили своей славы: они не только успешно отражали нападения неприятельские, но даже отвоевали у него часть забранного им рогатого скота и отбитых вьюков; вынесли они не только всех своих раненых, но немалое число таких, которые предшествовавшие им войска не подобрали. Возвратились они перед вечером в лагерь, гоня перед собой отбитый скот и с песенниками во главе.

Так кончилась эта двухдневная экспедиция, получившая печально-памятное название "Сухарной".

Комментарии

33. Ольшевский, поручик (по данным Гизетти А. Сборник сведений о потерях Кавказских войск, он служил в Одесском, а не в Кирасирском егерском полку). Убит 11 июля.

34. Пассьет (Поссьет или Посьет), капитан, командир 1-го батальона Куринского егерского полка. Умер от ран, полученных в сражении 11 июля.