О БУДУЩЕЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ НАШЕЙ НА КАВКАЗЕ.

Многолетние подвиги и неутомимые труды храбрых войск наших увенчаны успехом; могущество Шамиля сокрушено и большая часть Кавказа покорена; остальным, немногия, еще не признающие нашей власти племена недолго могут противостоять соединенным усилиям нашим.

Пройдет год, много два, и гул выстрелов совершенно умолкнет на всем протяжении от Черного до Каспийского морей. Войну можно считать оконченною. Но этими блистательными результатами наших усилий еще далеко не разрешена задача, выпавшая на долю Росси в этом удаленном уголке Европы. Для деятельности нашей открывается новое поле; нас ожидают иного рода труды, не столь блестящие, но не менее тяжелые. Нам предстоит забота об упрочении нашего завоевания. Время военных подвигов миновалось; наступил период гражданской деятельности, которая должна стремиться к тому, чтобы, идя сначала рука об руку с необходимою еще военною деятельности, мало но малу уменьшить необходимость этой последней и наконец совершенно вытеснить ее.

Цели этой мы можем достигнуть не иначе, как убедив вновь покоренные народы в том, что мы воевали с ними столько же для своей, сколько и для собственной их пользы, и [130] что имению наше, а не иное другое правление необходимо для благоденствия края.

Сознавая цель, к которой должны стремиться дальнейшие действия наши, необходимо постоянно иметь в виду, что малейшее уклонение от начертанного пути может лишить нас плодов, добытых кровавыми трудами храбрых сынов России. Горько можно ошибиться, предполагая, что одним основательным и рациональным расположением наших войск в крае можно отвратить такого рода бедствия. Нет, тогда только Россия будет спокойною обладательницею Кавказа, когда власть ее будет основана не на одной грозной силе штыков и пушек. В этом достаточно убеждают нас как история народов, так и собственный опыт. Кавказ уже был покорен нами почти в той же степени, как и теперь; но мы потеряли его. Потерю эту смело можно приписать столько же ошибкам военным, сколько административными

Не вдаваясь в подробное рассмотрение погрешностей прежней системы нашего управления, которое могло бы завлечь нас слишком далеко, сознаемся чистосердечно, что нами было сделано очень мало для того, чтобы притязать к себе покорные нам кавказские племена. Главнейшею виновницею этого зла можно считать несчастную рутину, под влиянием которой, в отечестве нашем, многое делалось лишь для наружного блеска, для отчетности. Если при этом мы вспомним еще корыстолюбие и несправедливые от него своевольные и несправедливые действия некоторых лиц, управлявших горскими народами, то получим печальную и мрачную, но довольно верную картину прежней администрации нашей на Кавказе. Мудрено ли после этого, что, вместо должного к нам уважения, мы внушили в покорных нам народах недоверие к нам, недоверие к системе нашего управления. Положение покоренных если и улучшалось несколько под нашим владычеством, то улучшение материального быта было недостаточно еще для того, чтобы заглушить ненависть, порождаемую религиозным фанатизмом; народ охотнее переносил тяжелый гнет одноверных и одноплеменных правителей своих, нежели более гуманное, быть может, но не менее придирчивое и часто своевольное правление приставов-христиан. О введении мер, клонящихся к прямой пользе народа, не было и речи; немногия улучшения, вводимые в управлении, не соображались ни со свойствами [131] народного характера, ни с его понятиями, и все почти имели главною целью основание более точного полицейского порядка. Не отрицаем пользу таких мер, как для правительства, так и для самого народа; но польза эта недостаточно очевидна для того, чтобы народ мог с разу узнать ее: для него всякое такое предначертание кажется прежде всего стеснением драгоценной для него свободы, отменою стародавних, любимых им обычаев. Во всех преобразованиях он видит одно лишь стеснение, клонящееся к единственной пользе властелина и к порабощению покорного. И вот почему, как ни полезны все подобные меры, масса народа никогда не поймет, наглядно, что меры эти предпринимаются в видах заботливости о его благосостоянии и счастии. Для этого нужно гораздо более: нужны жертвы, уменье, полное усердие и совершенное бескорыстие в исполнителях предначертаний правительства. Самое управление покоренным краем должно быть основано на верном изучении народного характера. Тогда только, когда мы решимся воздвигать на таком прочном основами громадное здание постепенного образования и сближения с нами подвластных нам полудиких народов и когда будем соразмерять средства с этою великою целью, нам можно надеяться не только на блистательный, но и на быстрый успех. Народы Кавказа до сих пор жили под таким страшным гнетом, что всякое правительственное распоряжение, очевидно, клонящееся к улучшению их быта, неминуемо должно внушить им доверие и уважение к нашим намерениям, но, повторяем, не полицейскими мерами достигнем мы такого благого результата; нет, административной деятельности нашей должен быть начертан более обширный, более возвышенный круг действий.

В настоящее время, со введением нового порядка управления, уже сделан первый шаг по этому спасительному пути (Считаем не лишним познакомить читателей с главными основаниями этого управления и изложить вкратце порядок оного. Весь покорный нам край разделен, соображаясь с племенными различиями обитателей и с топографическим очертанием местностей, на округа, которые, в свою очередь, подразделяются на участки или приставства; в состав же каждого участка входит большее или меньшее число деревень (аулов). Начальники округов, за немногими исключениями, назначаются из русских штаб-офицеров или генералов; в их руках сосредоточивается административная власть. Участками и аулами заведуют преимущественно туземцы, избранные высшим начальством из числа наиболее значительных по своему влиянию и положению местных жителей. Лица эти пользуются одною лишь исполнительною полицейскою властию, при чем приняты меры для ограждения народа от их своеволия. Судебная же власть в каждом округе сосредоточена в народном суде, который, смотря по числу отдельных обществ, входящих в состав округа, состоит из большого или меньшего числа депутатов, избираемых народом (по одному от каждого общества), и из главного кадия, назначаемого начальством. Первые, т. е. депутаты, решают споры и тяжбы, подлежащие суду по народным обычаям (адат); кадий же решает дела, подлежащие духовному суду (шариат). Делопроизводство в суде — словесное и публичное; в заседаниях суда председательствует начальник округа, имея, впрочем, только совещательный голос и исполняя более обязанность прокурора. Народный суд составляет высшую инстанцию судебной власти; аппеляции против его решений не принимаются. Нижнюю инстанцию составляют суды участковые, состоящие также из депутатов и кадия, избираемых обществом; впрочем, каждому тяжущемуся предоставлено право вносить дело свое, помимо участкового, прямо в народный суд. Участковые суды учреждены единственно для удобства жителей, чтобы не заставлять их, при каждом маловажном споре, обращаться в народный суд, иногда весьма удаленный от места жительства тяжущихся.

Наконец, в каждой деревне избирается жителями несколько почетных стариков, которые разбирают мелкие споры, между ними случающиеся, и сверх того, совместно со старшиною аула, заведуют общественными делами деревни. Добавим к этому, что, во многих случаях, предполагаемые новые административные меры, до введения их, отдаются начальством на обсуждение собираемых для этой цели почетных лиц от всех обществ, что жители не платят никаких податей, свободны от всяких денежных сборов и не несут никаких повинностей, кроме подводной и кордонной, — и всякий убедится, что уже сделано много для обеспечения благосостоянии туземцев и для убеждения их в благих намерениях наших.). [132] Обстоятельства, от нас не зависявщие, военное положение края и заботы об окончательном покорении нравственно могучего врага не дозволяли до сих пор развить в большей степени благие намерения правительства; но теперь, когда военные дела не будут более поглощать всего нашего внимания, следует, не теряя времени, решительно и твердо приступить к выполнению второй половины той великой задачи, которую наложило на нас Провидение.

Пространство между Черным и Каспийским морями — Кавказ — населено, как известно, многочисленными и весьма разнородными по обычаям и языку племенами; но если внимательно рассматривать отличительный характеристические черты этих племен, то окажется: что все они могут быть соединены в две главные группы, из которых одну составят [133] народы, обитающие на плоскости Кавказа, а другую — племена, населяющие собственно горы. Племена первой группы, обладая огромными равнинами, орошаемыми и оплодотворяемыми множеством рек и речек, составляют население по преимуществу земледельческое. Промышленные занятия у них весьма малоразвиты; но они способны и склонны к торговым оборотам. Вторая же группа, или жители собственно горские, вынуждена искать средства к пропитанию вне земледельческих занятий. Поэтому у народов этих мы находим признаки промышленной деятельности: у них приготовляются сукна, весьма ценимые туземным населением и расходящиеся между ним в значительному количестве, они выделывают оружие, медную посуду, преимущественно употребляемую в домашнем быту туземцев; наконец многие сотни из этих горских жителей, не будучи в состоянии пропитываться дома у себя, отправляются для заработков в соседние общества.

Эти-то различные наклонности разных племен Кавказа сами укажут путь, по которому, в различных местностях, должны быть направлены действия наши, имеющие целью улучшение быта покорных нам народов.

Прежде, нежели приступим к рассмотрению наиболее удобных для этого средства и мер, необходимо сказать здесь несколько слов в опровержение общепринятого у нас мнения, по которому в кавказском жителе предполагалось существование той природной лени и апатии, которые составляют отличительную черту многих азиатских и особенно мусульманских народов.

Действительно, убеждение это на первый взгляд покажется справедливым каждому, кому стучится взглянуть на образ жизни туземцев; но оно будет опровергнуто тем, кто имел случай ближе вникнуть в этот быт и проследить затем неутомимым рвением, с которым туземец трудится для приобретения того, что необходимо для скудного пропитания своего и семейства. Правда, заботы его не простираются далее: обеспечив насущный хлеб свой, он остальное время проводит в совершенном бездействии, мало заботясь о приобретении какого-нибудь, хотя бы малого, излишка; но справедливо ли будет приписать эту кажущуюся беспечность врожденной лени и апатии? Не отыщется ли в обстоятельствах, обусловливающих жизнь горца, каких-нибудь посторонних, не зависящих от [134] него причин, побуждающих его к такому бездействию? Если внимательно вникнуть в положение, в котором столько десятков лет находился весь здешний край, то не окажется ли, что самое это положение не дозволяло развиваться труду, что, напротив, оно много способствовало к порождению того бездействия, которое поверхностные судьи приняли за врожденную лень? Действительно, такое исследование покажет нам, что постоянно тревожное состояние как покорных, так и непокорных нам племен заставляло каждого заботиться лишь обеспечением для себя самого скудного дневного пропитания; о приобретении излишка, а тем более о какой либо роскоши, никто почти не смел и подумать, опасаясь, чтобы плодами трудов его не воспользовался неприятель. Итак, вот почему народ привык, в большей или меньшей степени, к бездействию или к приобретению средств к жизни на счет ближнего; вот почему не врожденная, а привитая лень и страсть к воровству и грабежу развились в нем до неимоверной степени. Наша теперь обязанность приложить все возможные усилия к искоренению этих двух пороков и к возрождению трудолюбия. Задача нелегкая, но значительно облегченная тем, что, в настоящее время, благодаря пролитой нами крови, собственность каждого обеспечена, и потому остается внушить народу охоту к труду, доставляя ему не только возможность, но и облегчая всеми силами сбыть плодов его труда; надобно дать каждому средства и уверенность, что он может, во всякое время, без особых затруднений и по выгодной цепе, сбыть каждую оказавшуюся в хозяйстве его лишнюю сабу (Саба — местная мера, равняющаяся 1/5 нашей четверти) хлеба. Страсть всех, без исключения, здешних народов к деньгам заставляет предполагать, что, видя возможность приобрести их не слишком усиленным трудом, он понемногу станет отвыкать от обуявшей его лени; вместе с приобретением первого рубля, возродится охота к скорейшему увеличению своего капитала, и потому к будущему году он уже постарается зоготовить больший запас для продажи, следовательно деятельность его возрастет появится соревнование, с неизбежным своим последствием — улучшением способов обработки земли, а всем этим не может, наконец, не улучшиться частное материальное, а вслед за ним и общее благосостояние народа. [135]

Достижение этого результата, быть может, не так трудно, как с первого раза может показаться. Оно, конечно, невозможно без некоторых пожертвований со стороны правительства; но пожертвования эти окажутся совершенно ничтожными, в сравнении с тою нравственною пользою, к которой они поведут. Мы сказали, что следует доставить народу все возможные средства и облегчение к сбыту произведений его труда. Источником для этого, или, лучше, потребителем этих произведений, могут служить войска. До сих пор продовольствие армии, с неимоверными трудами и издержками, доставляется почти исключительно из России; оно иначе и быть не могло, вследствие военных обстоятельств края. Теперь же, когда большая часть богатого Кавказа покорена, когда все плодороднейшие долины его в наших руках, мы обязаны понемногу довести дело до того, чтобы край сам кормил охраняющее его войско. Земли и рук для этого достаточно; следует только приохотить эти руки к работе и дать надлежащее направление труду. Сначала, в первые 5, 10 лет, расходы на содержание войска от этого, вероятно, несколько увеличатся; но издержки эти неминуемо вполне вознаградятся впоследствии, как значительным удешевлением того же содержания, так и возможностию уменьшить количество войска, необходимое теперь для охранения края. К тому же, тут имеется в виду не экономическая, а гораздо высшая цель, и вопрос заключается в том, что выгоднее для правительства: ежегодное ли сбережение нескольких сотен тысяч рублей, в ущерб нравственному влиянию на вновь покорившиеся народы, или же временное увеличение расходов, от которого зависит почти исключительно материальное благосостояние этих народов, служащее единственным прочным основанием их покорности и преданности?

Ответ на подобного рода вопрос не может быть сомнителен; а потому мы находим, что могло бы оказаться полезным: предоставить начальникам отдельных частей войск право покупать у жителей, для довольствия нижних чинов, разного рода хлеб, как-то: пшеницу, кукурузу, просо и т. п., по установленной заранее высшею властно достаточной цене, с тем, чтобы остающийся от этого в экономии казенный провиант показывался ежетретно к зачету; чтобы покупка провианта производилась, по возможности, из первых [136] рук, чтобы нужные деньги отпускались примерно и ежетретно вперед, прямо войскам, которые, конечно, обязаны строгою отчетностию в расходовании отпущенных сумм. Если бы мера эта была признана удобоприменимою, то следовало бы прежде всего определить добросовестными опытами, в каком размере производимые здешним населением хлеба заменяют провиант, отпускаемый казною, и затем постепенно распространить предлагаемый способ довольствия, по возможности, на все войска кавказской армии и, во всяком случае, на все те, которые расположены на плоскостях. Начальник части, по получении разрешения и денег, объявлял бы во всеобщее сведение жителей: что каждый желающий может в таком-то месте и по такой-то цене продать имеющиеся у него, в каком бы то количестве ни было, излишний хлеб. Доставляемый на этом основании провиант должен быть непременно и немедленно принимаем, и следующие за него, в каком бы ни было количестве, деньги тотчас же выдаваемы самому продавцу. Для производства всей этой операции, в каждой отдельной части, не меньше баталиона, должен быть назначен особый офицер; а для отдельно стоящей роты обязанность эту может исполнять сам ротный командир. Офицеры эти, в действиях своих, дают отчет старшему начальнику части, который, в свою очередь, оставшиеся у него экономический провиант показывает ежетретно к зачету довольствующему его магазину. В конце же года, вся показанная от разных частей экономия принимается в рассчет, при составлении в комиссиях и интендантстве проекта о заготовлении продовольствия для будущего года. Возложить весь оборот этот прямо на войска мы считаем полезнее, по многим причинам, не исчисляя которых, достаточно упомянуть о том только, что этим самым жители будут избавлены от многих промедлений и затруднений, зависящих от одного уже центрального расположения магазинов, тогда как сами войска, будучи раздроблены, всегда находятся ближе к месту жительства производителей. Отчетность и действия провиантского ведомства от этого, быть может, несколько усложнятся; но едва ли это затруднение достаточно важно для того, чтобы заставить отказаться от меры, от которой, по всей справедливости, можно ожидать важной пользы для туземного населении. Если в первые два, три года количество хлеба сбываемого им, и будет, в общей сложности, незначительно, [137] то нет сомнения, что оно год от году будет возрастать в большей прогрессии, лишь бы мы, по возможности, облегчали и упрощали для жителей эту операцию и лишь бы цены, особенно первое время, назначались достаточные, и даже такие, которые могли бы показаться для туземцев заманчивыми.

Тогда жители неминуемо воспользуются предлагаемым им средством для разживы; сельское производство год от году будет развиваться и наконец дойдет до того, что плоская часть края не только будет удовлетворять всем потребностям войска, но даже будет в состоянии снабжать хлебом близълежащие горные страны. А в таком случае жители этих последних будут иметь возможность посвятить себя более исключительно промышленным занятиям, к которым, как мы выше упомянули, они имеют большую наклонность и для которых они, в обитаемом ими крае, найдут богатые материалы, как то видно из произведенных, в последнее время, изысканий.

Все сказанное нами о провианте; могло бы, с одинаковою пользою, быть применено и к зерновому фуражу, отпускаемому в войска натурою. Довольствие войск сеном представляет еще новое средство к поощрению сельского труда и к увеличению получаемых ныне землевладельцами доходов, т. е. к улучшению их благосостояния. Но для этого необходимо отменить существующий ныне порядок, по которому войска заготовляют сено сами. Не говоря о том, что хозяйственное заготовление сена войсками отвлекает их, по крайней мере, на один месяц в году, от прямого назначения, что работа на покосе, в жаркое летнее время, значительно увеличивает и без того тяжкие труды кавказского солдата, нельзя не упомянуть о том, что, в настоящем способе заготовления сена, кроется некоторая доля неправильности. При нынешнем, спокойном состоянии края, жители, в большей части случаев, будут в состоянии доставлять войскам все нужное количество сена, лишь бы они получали достаточную цену, вознаграждающую их за труд. Доказательством справедливости этого предположения служит то, что, при зимних сборах отрядов, войска не терпят недостатка в сене, которое сполна доставляется окрестными жителями. Можно с некоторою достоверностию предположить, что, средним числом, в покупке сено обойдется не дороже 15 коп. за пуд, с доставкою его на [138] место. Если, при рассчете расходов, несомых ныне казною по этому предмету, принять в соображение труд солдата, порчу и утомление полковых обозов, то едва ли такая и даже высшая цена не окажется для казны сравнительно выгоднее. Между тем, какую возбудить деятельность в крае предлагаемый нами способ заготовления! Землевладелец, предвидя верный и выгодный сбыт, приложит все старание о заготовлении возможно большого количества сена, будет нанимать рабочих и тем доставит беднейшей части населения средства к заработку; для подвозки сена к складочным местам понадобятся большие перевозочные средства, что составит новый источник дохода для всякого, у кого найдется арба и пара, другая скотины. Значит, усилится деятельность, увеличится обращение денег в крае; а это самое не доставит ли со временем правительству даже экономическую выгоду, которая вполне вознаградит его за принесенные, в первое время, жертвы?

Хотя все эти меры и поведут к довольно быстрому развитию, а потому и к некоторому улучшению местного сельского хозяйства, но, по свойству народного характера, должно ожидать, что это усовершенствование распространится исключительно только на обработку тех продуктов, которые земледельцы будут сбывать войскам; остальные отрасли хозяйства останутся в том же первобытном состоянии, в каком находятся теперь. Поэтому, для поощрения всяких вообще улучшений в этом деле и для возбуждения в жителях охоты к воспроизведению разных полезных произрастений, им неизвестных или у них не у потребительных, было бы полезно установить выдачу наград и премий тем, кто первые подадут пример таких нововведений.

Поэтому предмету 12 том Свода Законов Гражданских содержит постановления, которые с пользою могли бы быть применены и в здешнем крае; но одни они не могут повести к полному успеху, вследствие особого, исключительного положения здешних землевладельцев. Всякое нововведение или усовершенствование в сельском хозяйстве, как и в других промыслах, требует затраты более или менее значительного капитала и некоторого духа предприимчивости: здешние сельские хозяева лишены как того, так и другого.

Свободных капиталов нет, да, при существующих обстоятельствах, и быть не может; а те, у которых таковые и [139] могли бы найдтись, слишком дорожат ими для того, чтобы употребить их на предприятие, выгоды которого заранее не вполне обеспечены. Они всегда предпочтут отдать их в займы местным торговцам за большие проценты и под верные залоги. Винить их, в этом случае, нельзя, потому что для не занимающихся торговлею приобретать деньги весьма трудно; но нам следует возбудить в них дух предприимчивости, доставляя им на первое время средства испытывать разные усовершенствования и улучшения, не рискуя собственными капиталами. Для этого было бы полезно отпускать начальникам округов секретные фонды, из которых они имели бы право негласно выдавать более способным из числа землевладельцев денежные пособия, с тем, чтобы вспомоществования эти были сохранение в строгой тайне и употреблялись единственно на производство в больших размерах опытов над различными усовершенствованиями и нововведениями по всем вообще отраслям сельского хозяйства, как-то: разведения картофеля, улучшения способов обработки марены, заведения улучшенных сельских орудий, разведения виноградных и других садов, с прививкою деревьев, испытания различных способов удобрения земли и т. п.

Такие же меры должны быть приняты и относительно скота, овце и коневодства. Установляемые ныне скачки на Императорские призы принесут, в этом деле, несомненную пользу; но было бы, кажется, не менее полезно, сверх предположенных конских состязаний, учредить еще местные скачки в каждом из округов на призы менее значительные, например, первый во 100, а второй в 50 руб., и установить эти скачки с таким рассчетом времени, чтобы лошади, выигравшие на них приз, могли вслед затем принять участие в скачке на Императорский приз. Если к подобного рода поощрениям присоединить еще секретные денежные вспомоществования, для предприимчивых и толковых хозяев, то нет сомнения, что это еще более возбудит их деятельность и что от их усилий можно ожидать самых благих результатов. Пример и успехи одного увлекут десятки из его соседей, которые, будучи, в некоторой степени, уверены в предстоящих выгодах и барышах, не станут более опасаться пускать свои капиталы в такого рода обороты. Правительству нет никакой надобности жертвовать для этой цели большими суммами: для первых [140] опытов было бы достаточно отпускать начальникам округов хотя незначительный годовой фонд в 2,000 руб. каждому. При разумном и осторожном употреблении, весьма скоро окажется действительная польза, приносимая предлагаемою мерой, и тогда, смотря по обстоятельствам, отпуск секретного фонда может быть прекращен или, напротив, увеличен. Во всяком случае, мера эта должна считаться временною; впоследствии, когда толчек будет дан и когда туземцы убедятся в пользе различных усовершенствований, дальнейшее развитие их смело можно будет предоставить их собственным средствам. Само собою разумеется, что, для ближайшего достижения предполагаемой цели, необходимо предоставить начальникам округов совершенную независимость в расходовании отпускаемой суммы; они обязаны давать в ней отчет, но не должны подлежать никакой ответственности за более или менее успешное употребление оной, лишь бы расходовали ее совестливо и рационально.

Приучая таким образом туземное население извлекать возможно большую и разнообразную пользу из принадлежащей им земли, доставляя сим средства улучшать качества производимых ими сельских продуктов, мы тогда только положим вполне прочное основание предпринятому нами делу, если, в то же время, не упустим из вида озаботиться о создании и возможном оживлении всесторонней торговой деятельности в крае. Для достижения же этого необходимо приступить к улучшению местных путей сообщения. Всякому известно, в какой степени они необходимы для благоденствия края: где нет дорог, там невозможны ни промышленность, ни торговля, там народное богатство всегда будет увеличиваться весьма медленно и никогда не будет соответствовать действительным средствам края.

В отечестве нашем, этот предмет народного блогоустройства долго был оставлен без должного внимания, и не раз нам приходилось вкушать горькие плоды этого пренебрежения. Не обязаны ли мы, наученные тяжелым опытом, стараться избежать здесь той же ошибки? Не должны ли мы проникнуться той истиной, что, во всяком деле, успех возможен лишь тогда, когда одновременно и равномерно развиваются все условия, ему содействующие? [141]

Не говорим, чтобы для Кавказа наступила уже ощутительная и безотлагательная потребность больших шоссейных, а тем более железных дорог, хотя первые могли бы оказаться не так еще несвоевременными и затруднительными в осуществлении; но мы должны, но крайней мере, озаботиться обеспечением непрерывного, во всякое время года, и хотя сколько-нибудь удобного сообщении между главнейшими пунктами края. Устроим, на первое время, постоянные мосты на всех реках, пересекающих эту главную артерию нашего будущего торгового движения, насыплем прочные дамбы и гати в низменных местах, представляющих весною, осенью и зимою (т. е. в продолжение 7 месяцев в году) почти неодолимые преграды для проезда, разработаем, где нужно, слишком крутые спуски и подъемы, употребим для этого остающуюся, от предстоящих чисто военных работ, часть войска и пополним могущий оказаться затем недостаток рабочих наемными людьми, и мы, хотя понемногу, будем в состоянии привести дороги в надлежащий вид, доставив, притом, бедной части населения новой источник заработка. Нет сомнения, все это сопряжено с большими издержками; но мосты, устроенные уже на некоторых из больших местных рек, доказывают, что капиталы наши не будут затрачены безвозвратно. Некоторые из них, построенные лет 10 назад, не только вполне окупились с тех пор, но даже уже два или три года дают казне ежегодного чистого дохода от 7 до 8,000 руб. каждый. Взимая незначительную плату с каждого проезжающего чрез мосты ни дамбы, чрез 10, 15 лет возвратятся капиталы с лихвою; для населения же, пользующегося этими сооружениями, плата не будет тягостна, потому что, взамен ее, сберегутся перевозочные средства его. Аробщик, пускаясь в путь, не будет более опасаться, вместо заработка, потерпеть один убыток, столько же от неизбежной проволочки времени, сколько ни от изнурения и даже совершенной потери скотины, которая, во многих случаях, составляет единственное его достояние. При надежных путях сообщения, всякий охотно воспользуется новою отраслью заработка, потому что будет иметь хотя сколько-нибудь положительные данные для рассчета ожидающих его барыней; теперь же многих удерживает риск, которому более или менее подвергается всякий взявший на себя [142] какую-нибудь перевозку, особенно дальнюю. И в этом деле появится соревнование, перевозка удешевится, и вследствие этого торговое движение усилится, товары в цене понизятся, число потребителей оттого увеличится: все это поведет к улучшение общего благосостояния. Появится не только возможность, но даже потребность в учреждении, в разных местах, годовых ярмарок; а нечего и распространятся в доказательствах о том, сколько они содействуют к оживлению и обогащению края, сколько оживленные торговые сношения способствуют к сближению самых разноплеменных народов.

К мерам, которые, по нашему мнению, могут принести самые благие результаты для земледельческого населения края, но окажутся неудобоприменимыми в тех местностях, где причины физические препятствуют развитию земледелия, — к этим мерам необходимо присоединить некоторые другие, которые могли бы послужить paциональным средством для возбуждения трудолюбия и к улучшению быта населения того края. Как ни мало еще исследована нами эта часть края, по произведению в ней, в последнее время, изыскания повели к открытию в недрах гор, ее составляющих, богатых запасов многоразличных произведений природы.

Так, например, во многих местах обнаружены месторождении каменного угля, с неизбежным спутником его железом; далее открыты жилы с богатым содержащем свинцовых и медных руд и, наконец, подробно расследовано месторождение серы, из которого Шамиль извлекал необходимое для пороховых заводов его количество этого ископаемого (Сера добывалась в горах жителями близлежащего аула Чиркат, которые разработывали ее в виде общественной повинности. Каждый двор обязан был ежегодно доставлять своему имаму один куль серы).

Разработка этих подземных сокровищниц может, без сомнения, послужить основанием и линей системы возрождения и поощрения местной производительности.

Конечно, в этом случае, более, чем во всяком другом, понадобится содействие правительства, и, в этом деле, туземцам надолго предстоит принять лишь второстепенное участие; но, тем не менее, не следует упускать его из вида. При [143] рассмотрении его, прежде всего рождается вопрос о том: в каком размере и какого рода участие выпадает, в этом деле, на долю правительства?

Опыт многих стран достаточно доказал, что промышленные предприятия правительств редко бывают увенчаны успехом и что даже и в тех случаях, когда они имеют целью одно только возбуждение и развитие частной предприимчивости, они редко достигают этой цели. Поэтому и здесь, на Кавказе, не следует завлекать казну в такого рода начинания. Дело правительства — отыскать и расследовать подземные богатства края, потому что оно одно имеет для этого достаточные средства; но затем пользование открытыми сокровищами, или, лучше, разработка их, для общей пользы, должна быть предоставлена частной деятельности. По всей вероятности, такое мнение покажется странным, когда дело и дет о крае, приобретение которого за Россиею многими считается еще не обеспеченным. Сами мы выше заметили, что туземцы в такого рода предприятиях еще долго могут принять только второстепенное участие; поэтому не от них ожидаем мы инициативы в этом деле, а следовательно она выпадает на долю посторонней, так сказать, чужой предприимчивости. Но захочет ли эта посторонняя предприимчивость рисковать своими капиталами там, где к обыкновенному риску всякого промышленного начинания присоединяется еще неуверенность в прочности спокойствия края, недавно еще столь враждебного нам? Действительно, нет сомнения, прежде, нежели решится на такой риск, всякий капиталист призадумается; но тут опять является для правительства возможность оказать свое содействие общественному делу. Подобно тому, как оно обеспечивает компаниям железных дорог известный процент с затрачиваемого капитала, казна может принять здесь обязательство, в случае какого либо политическая переворота, в течение определенного промежутка времени, возвратить весь затраченный на общеполезное дело частный капитал. Такого рода обязательство кажется нам тем более возможным, что, для рассматриваемых нами предприятий на первое время не потребуется слишком значительных капиталов; поэтому обязательства, принимаемые на себя казною, хотя бы даже они возрасли до нескольких сотен тысяч рублей, не будут слишком тягостны, если принять в [144] соображение, что дело идет о пользе целого края. Польза же эта будет заключаться в том, что прежде всего для огромной части населения, совершенно обнищавшего от многолетней войны и, к тому же, лишенного почти всяких средств к существованию, откроется источник труда и заработка. Далее, по всей справедливости, можно рассчитывать, что чрез несколько лет, когда, благодаря этому новому источнику заработка и своему трудолюбию и бережливости, население это оправится от бедственного положения своего, из числа его найдутся личности, которые захотят последовать данному им примеру и употребить заработанный и сбереженные ими деньги на предприятия, приносящие очевидные выгоды. Весьма склонные к товариществу, туземцы, не обладая достаточными отдельными капиталами, не преминут вступать в компанию или с посторонними капиталистами, или между собою. Быв сначала одними простыми орудиями промышленная движения, они, таким образом, понемногу вступят в число главных двигателей его. Благосостояние края увеличится, родится даже богатство, и население, в настоящее время бедное, необузданное и дикое, обратится в народ трудолюбивый, богатый и смирный. Что же касается до выгод, которые можно ожидать от предлагаемых промышленных предприятий, то они нам кажутся несомненны.

Возьмем, для примера, хотя бы каменный уголь: в последние 15 лет, вследствие постоянных войн, истреблены миллионы десятин леса; во многих местностях Кавказа, лес стал такою же редкостию, как в самых безлесных степных губерниях России. Вспомним, что на Каспийском море создастся сильный паровой торговый флот, что, вероятно, недалеко и то время, когда учредятся пароходные сообщения на некоторых из рек Кавказа; добавим, наконец, к этому что месторождения каменного угля расположены именно в тех местах, где население более всего нуждается в средствах к пропитанию, что поэтому заработная плата, вероятно, установится весьма умеренная, и спросим затем: какова, при таких условиях, будущность здешнего каменноугольного промысла? А сера? Нужно ли доказывать всю важность приобретенного нами единственного в России месторождения этого минерала?

Разработка его будет тем выгоднее, что, по произведенным расследованиям, месторождение серы оказалось чрезвычайно [145] пространным, что сера, его составляющая, отличных качеств, не уступает сицилийской и легка для добычи. Хотя главным потребителем серы, вероятно, будет само правительство, снабжая ею свои пороховые заводы, но мы полагаем полезным отдать добычу этого ископаемая также в частные руки. Вообще, мы полагаем, что, при решении этих вопросов, частная промышленность должна быть предпочтена казенной. Не говоря уже о том, что подобного рода предприятия, вовлекая казну в огромные расходы, принесут ей мало выгоды, они, сверх того, и не достигнут той нравственной цели, которую мы желали бы придать им. Постараемся доказать это в немногих словах: во первых, народ не так охотно будет наниматься на работу казенную, потому что, в его глазах, работа эта тотчас получить вид повинности, а повинностей туземцы боятся и всячески будут стараться избавиться от нее.

Приобретение достаточная числа рабочих будет возможно разве только при несоразмерном возвышении заработной платы; а так как это было бы слишком невыгодно, то казна неминуемо будет увлечена к производству работ казенными людьми, то есть солдатами, чем самым устраняется одна сторона той пользы, которую предприятие могло бы принести туземному населенно. Подобный же результат получится и относительно другая, упомянутая выше полезная последствия — развития в народе промышленная духа. На предприятие казенное туземец всегда будет смотреть, как на дело, для него совершенно постороннее и даже ему недоступное. Он никогда не поймет, что и он, решаясь на предприятие подобного рода, мог бы извлечь низ него пользу и выгоду. Не таковы будут последствия частной деятельности. В работу к частному лицу каждый горец наймется охотно, потому что он, в этом случае, не будет опасаться за свою свободу, не будет бояться, так сказать, закабалить себя; далее — частные предприятия, приносимые выгоду, неминуемо возбудят в нем мысль о возможности тем же путем приобрести такие же выгоды лично для себя. Наконец, такое, так сказать, частное сближение туземцев с русским элементом принесет, кажется, более пользы, скорее проникнет в массу населения, нежели сближение официальное, как можно назвать столкновения туземцев с нами, военным и чиновным людом, на который народ, как бы чрезвычайно [146] ни было, а все смотрит, как на частицу той казны (хазна), к которой он не слишком-то расположен.

Вот краткое изложение взгляда нашего на систему и на правление, подобающее предстоящей нам на Кавказе деятельности. Быть может, в числе мыслей наших, основанных на некотором знакомстве с народным характером и потребностями края, найдутся и полезный указания, развитие которых принесет хотя малую долю пользы общему делу; поэтому мы решились отдать их на суд публики.

Ограничиваемся предложением этих немногих мер, полагая, что, на первое время, они будут достаточны для того, чтобы приучить туземное население к труду и, так сказать, принудить его к улучшению своего материального быта. Как ни дик, как ни необразован вновь покорившийся нам народ, поверьте, он скоро поймет и оцепит наши намерения. Правда, на первое время, мы только, в немногих случаях, можем рассчитывать на содействие с его стороны; но в сочувствии его мы можем быть уверены, а со временем оно же породит и содействие.

По мере развития в народе привычки к деятельности, по улучшении материального благосостояния его, появится в нем самом потребность в большем умственном и нравственном развитии, и тогда наступит время, когда нам должно будет серьезно озаботиться о надлежащем направлении этой потребности; тогда только меры для образовали, для цивилизации народа принесут истинную пользу. До тех пор, что бы мы ни предприняли по этому предмету, поведет разве к тому наружному блеску, о котором мы уже имели случай упомянуть. Доказательством отчасти послужит та ничтожная польза, которую извлекли мы, открыв наши учебные заведения для малолетних туземцев (Молодые люди, пробыв с малолетства лет десять в кадетском корпусе и прослужив затем несколько лет во внутренних губерниях России, возвратившись на родину, не только не служат средством к привычке усвоенных ими понятий и привычек между туземным населением, но, напротив, сами, по истечении мною двух, трех лет, забывают все вывезенное ими оттуда и до того отатариваются во всех отношениях, что, еслиб не знание русского языка; никто бы не поверил, что они когда-нибудь видели что-нибудь, кроме своей родины). Образование есть на столько же следствие общего материального благосостояния, на сколько и учения; об [147] улучшении нравственного состояния человека можно с пользою думать лишь тогда, когда физическое благосостояние его обеспечено: человеку, терпящему голод и стужу, прежде всего нужны пища и одежда или средства к приобретению того и другого.

Основываясь на этих именно понятиях, мы полагаем, что административная деятельность наша на Кавказе должна разделиться на несколько периодов и что, в настоящее время, следует прежде всего позаботиться об улучшении материального благосостояния народа. Будем надеяться, что правительство не пожалеет продлить еще несколько времени громадные издержки, которые поглощал Кавказ. Мы не жалели денег и людей для покорения его, не пожалеем же одних только денег там, где дело идет об упрочении нашего завоевания. От нас зависит ускорить время, когда Кавказ может сделаться важною статьею государственных доходов, которые вознаградят правительство за все уже сделанные и еще требуемые от него пожертвования. Но, чтобы скорее и вернее достигнуть этого, упаси нас Боже от полумер и нерешительных действий.

Поэтому, в заключение, не можем не сказать, что на сколько от совокупности предложенных мер можно, по нашему мнению, ожидать пользы, на столько же каждая из них, отдельно взятая, окажется мало действительною. Остается пожелать, чтобы, с наступлением нового периода деятельности, недостаток денег не останавливал бы наших усилий на общее блого.

Смело удостоверяем, что, при благоразумном, энергическом и добросовестном употреблении их, израсходованные правительством суммы не будут потеряны и принесут богатые плоды. Они помогут России утвердить власть в покоренном крае и, вместе с тем, исполнить священную обязанность, принятую ею на себя самым завоеванием. Они поведут к тому, что скоро настанет возможность уменьшать мало по малу громадную армию, которую мы вынуждены содержать здесь, к великому ущербу дорогого отечества нашего; они будут способствовать тому, что враждебные нам доселе, но облагодетельствованные нами народы сделаются нашими братьями по чувству и будут благословлять грозный меч, [148] заставивший их покориться нашему владычеству. Тогда, несмотря на религиозный фанатизм, никакой уже Шамиль не будет в силах отторгнуть от нас народа, живущего счастливо и в достатке и фактически убежденного в том, что довольство его есть прямое следствие благонамеренности нашего правления, что, для полного благосостояния его, присутствие наше в крае необходимо.

В. К.

Текст воспроизведен по изданию: Несколько слов о будущей деятельности нашей на Кавказе // Военный сборник, № 7. 1860