МУРАВЬЕВ А. Н.

ГРУЗИЯ И АРМЕНИЯ

ЧАСТЬ I

ЛЕТОПИСЬ ГРУЗИИ.

Когда видишь столько великолепных памятников, теперь уже обрушенных или забытых в пустыне, невольным образом приходит на мысль, вникнуть в летопись той поэтической земли, которая доселе их носит, на гребне своих скал, или во мраке своих дубрав и на берегу горных потоков. Но к несчастию одне только сии каменные скрижали сохранились вместо летописи, ибо царство возникло, процвело и увяло, без истории, хотя еще доселе много нераскрытых грамот и отрывков летописей хранится в храмах [297] Мцхета и Гелата, и по другим монастырям. Правда Царь Карталинский Вахтанг VI, окончивший дни свои в России, старался, в начале минувшего столетия, составить нечто целое из сих отрывков; но слишком поздно царственная рука коснулась преданий отечественных, когда до него не были они своевременно записаны, как у нас сказания Нестора и его продолжателей. Сын Вахтанга, Царевич Вахуштий, сократил уже в России, начало летописи родителя и дополнил ее подробным описанием четырех последних столетий, но и его труд неудовлетворителен, по не указанию на источники; он основывается на слове царском Вахтанга, а Вахтанг смешивает баснословные предания с истинными, глухо ссылаясь на монастырские грамоты, да и трудно писать историю давно минувшего, чрез столько веков.

Летопись Грузии, как и всех древних племен Азии, начинается почти от потопа, ибо Таргамос, чрез сыновей своих Гайка и Картлоса, общий родоначальник Армян и Грузин, был правнуком Ноя. [298] Страшно вдаваться в такую туманную даль, или сходить по всем патриархальным и царственным ступеням, Картлоса, Мцхетоса, Уплоса, которые дали имена свои целому народу, и столице Карталинской и пещерному городу Уплисцихе, до времен более нам знакомых завоевателя Македонского, Персов и Римлян. Замечательно, что самое название Грузия или Георгии неизвестно ее народу, который зовет себя Картлами, и усвоено ему только в средние века, от Арабов и Турков, быть может по глубокому уважению всего народа Грузинского к памяти великомученика Георгия, или от Арабского названия реки Куры, Джур, отчего происходит слово Джуржистан. Нашествие Скифов из-за Кавказского хребта, 600 лет до Р. X., поселение имя Мидийских колоний, Яссов или Осетин, в горах Кавказа; иное переселение Евреев в пределы Грузии, после разорения их царства Навуходоносором; походы Кира и, в следствие их, пришествие нескольких семейств Китайских или Туранских, под [299] предводительством Орбелианов; иго Персов и завоевание царства потомков Ноевых Александром великим: — все это, огромными тенями, падает на древнюю землю Иверскую и, в хаосе исполинских событий, мелькают только несколько великих имен.

После витязя Македонского, восстает опять прежняя династия потомков Картлоса, и лице Фарнаваза, который освобождает страну свою от чуждых властителей и утверждает в ней огнепоклонство; но уже сын его должен уступить более сильной династии Арсакидов или Парфян, которые в одно время заняли престолы Персии, Армении и Грузии, и вот являются новые завоеватели: Помпей с Римскими легионами, которых навлекла на дальнюю Иверию война ее союзника Митридата, со всемирными владыками. Мирван и Аршак, последние из племени Картлосова, воссели опять на трон предков; с началом Христианской эпохи Арсакиды водворились в Грузии и от Адеркия, или Фаразмана, воцарившегося в год Рождества [300] Христова, до Асфагура сына Мирдатова, в течение двух с половиною столетий, они удержали за собою царство. Перемена династии в Персии изменила ее и в Грузии; Сассаниды заступили место Арсакидов, которые держались еще некоторое время только в Армении. Сапор I-й овладел Мцхетом и поставил там сына своего Мирияна, женив его на дочери последнего Царя.

ДИНАСТИЯ САССАНИДОВ. МИРИЯН.

318. Сему Мирияну суждено было содействовать равноапостольной Нине, и память его доныне осыпается благословениями. Он вступил в родственную связь с великим Тиридатом, Царем Армянским, который в то же время просветился Христианством: но в Армении начало его ознаменовалось кровию невинных дев и мучениями Святителя Григория; в более же кроткой Иверии одно евангельское слово пленницы Нины, подвигло Царя и весь народ на путь спасения. Сын Мирияна Бакур, рассказавший в Иерусалиме летописцу

[301] Руфину о просвещении родной земли, наследовал престол родителя и утвердил начатое им дело спасения, сооружением многих храмов. От него и до Вахтанга Гургаслана или волко-льва, так прозванного по своим воинским доблестям и по украшению шелома, слабое царство Иверское боролось со всею силою Персов, которые угнетали в нем Христианство, равно как и в Армении, для того чтобы опять водворить языческое поклонение огню. Но Вахтанг, прославившийся своими походами в Индию и Иерусалим, свергнул на время иго Персидское, укрепил веру Христову на прочных основаниях, умножил до 12 число эпархий и испросил себе независимого Католикоса, от Патриарха Цареградского. Брак его с Еленою, дочерью Греческого Императора Льва, не мало послужил к успеху его церковных действий; это было в исходе V (499) столетия. Великолепный собор Мцхета и Метехский в Тифлисе суть памятники славы Вахтанга; он основал и новую сию столицу, которая похитила древнюю славу [302] Мцхета. Сын его Арчил перенес туда престол и с тех пор начинается упадок царства, обуреваемого Персами, слабо защищаемого Императорами.

При его правнуке Фаразмане VI, тринадцать Сирских отцов пришли в Грузию и были вторыми ее просветителями после святой Нины, ибо они основали уединенные обители и заняли кафедры епископские, в местах наиболее подверженных влиянию язычников, и сильно противодействовали Магам Персидским. Летосчисление Грузинское не сходно с Греческим, о времени их пришествия, относя оное почти на целое столетие вперед, как и все события сей эпохи, по сбивчивости принятой эры: она считает годы с восшествия Багратидов на престол Грузии, т. е. с 780 года, так называемыми хрониконами, которые состоят каждый из 532 лет: это есть число большого пасхального круга, или индикта; на такие хрониконы разбито все летосчисление Грузинское, а Вахуштий считает таким образом даже от сотворения мира. От того [303] происходят частые ошибки, ибо в грамотах и надписях не бывает указано, какой именно круговращается хроникон? И не редко надобно отгадывать эпоху, по современным событиям.

Шестое столетие и начало седьмого тягостны были Грузии, кровопролитными войнами могущественных Хозроев Персидских с полководцами Императора Иустиниана и потом с самим Ираклием; поприщем их были Имеретия, Иверия и Армения. В это время пресеклась царственная династия Сассанидов, в лице Бакурия сына Фаразманова, и новая Багратидов, ведущая род свой от Царей Иудейских, вступила на престол Картлоса и Мириана. При Бакурие были и последние гонения от огнепоклонников Персов, и царственная Сусанна пострадала от мужа своего Князя Васкена, за твердое исповедание веры Христовой. С тех пор другие гонения, уже не от язычников, а от Магометан, как бы в огненном горниле, испытывали чистоту веры обуреваемого народа [304] Грузинского, сохранившего веру отцов и сохраненного ею.

Трудно разобрать родословие знаменитой фамилии Багратидов, которая старается доказать непрерывное свое происхождение от Царя Пророка, и уже славилась сим священным родством, в первые времена Христианства. Император Константин Багрянородный свидетельствует о том в X столетии; а предшествовавшие ему историки Армянские и всех древнейший Моисей Хорренский говорят: что один из знаменитых пленников Иудейских, освобожденный Навуходоносором по ходатайству Царя Армянского, поселился при дворе своего благодетеля, еще за полтораста лет до Р. X. Вагаршак, первый из рода Арсакидов, предоставил Баграту и его потомству исключительное право венчать на царство властителей Армении. Весьма вероятно, что для получения такого преимущества должно было иметь что-либо священное в своих семейных преданиях, ибо на Востоке свыше всего уважается древность рода. С тех пор [305] усилились Багратиды и приобрели нынешние области Карса и Эрзерума; там пользовались они почетными титлами Эмиров, Куропалатов и Патрициев, от Царей Персидских, Халифов и Императоров, доколе наконец, в лице великого Ашота, не воцарились на престоле Армянском, в IX столетии. Здесь есть несогласие между летописью Армянскою и Грузинскою: Армяне производят властителей Иверских, от одного корня с своими Царями, так что по их летосчислению Ашот и Баграт, воцарившиеся в одно время, были между собою братья в четвертом колене, происходя от Сембата и Васака, сыновей общего их родоначальника Ашота. Но царственный летописец Вахтанг, вероятно по взаимной нелюбви обоих народов, не указывает на такое начало, а темно выводит род свой от семи братьев Еврейских, будто бы происходивших, в 58 колене, от Царя Пророка, и в V веке пришедших из Палестины в южную часть Иверии, к некоей Царице Рахили, где приняли святое крещение; третий из [306] них Гурам женился на внуке Вахтанга Гург-Аслана и поселился в пределах Карса.

Внук его, также Гурам, первый поставлен был на царство Иверское, в исходе VI века, Императором Маврикием, по малолетству детей Бакаровых; он был основателем в Тифлисе собора Сионского, который таким образом носит на себе печать рода Багратидов. Но по смерти великого отца, Стефан не смел восприять титла царского, ибо не кому было утвердить его, по возникшей войне между Ираклием и Хозроем; услышав о первых успехах Хозроя, овладевшего святым градом, он поспешил ему покориться. Ираклий, освободив Иерусалим, хотел наказать властителя Иверского, за его непостоянство, и овладел Тифлисом, после долгой осады горного замка. Тогда же возвратил он сыну Бакурову Адарнасу, или Афанасию, царственное наследие его предков и, по согласию Патриарха Антиохийского, предоставил Католикосам Иверским [307] самостоятельное их избрание, без дальнейшего утверждения; но, с этого времени теряется их летописный порядок и вероятно прекратилось самое преемство, по смутным обстоятельствам, ибо наступила самая горькая эпоха для Грузии. Посреди ее разгрома явились новые завоеватели Арабские, которые с огнем и мечем проповедали Коран, там где еще дымились следы губительного огнепоклонства.

Стефан, сын Адарнасиев, принужден был удалиться в Мингрелию; сыновья его, Мир и Арчил, остались охранителями царства и горько запечатлели именами своими бедственную сию годину на будущие времена. Родственный Магомету, Халиф Мурван, прозванный глухим от того, что не внимал никакому прекословию, одним опустошительным нашествием разорил всю Иверию, Имеретию и Черное поморие. Напрасно воспротивились ему князья витязи Аргветские, Давид и Константин: мучениками пали они в Кутаисе. Напрасно державный Мир хотел с ним бороться слабыми своими силами; он [308] получил в битве смертельную рану и поручил царство свое брату Арчилу, под покровительством Императора Константина, который прислал ему за подвиги венец царский. Но Арчила ожидал, после многих испытаний, иной более светлый венец мученический. Несколько лет спустя (718), наместник Халифа, взяв его в плен, отсек голову за мужественное исповедание имени Христова; церковь Грузинская совершает память мученика царя, 21 июня. Дети его Иоанн и Джуаншир, остались слабыми правителями слабой державы, отовсюду обуреваемой врагами внешними и внутри еще разделившейся на уделы. Различные отрасли Багратидов властвовали в южных пределах Таосских, около Ахалциха и Карса; Абхазия повиновалась наследственным воеводам Греческим, утверждаемым от Императоров, с титлами Патрициев и Куропалатов; в Кахетии были свои особые властители из племени Сассанидов, между коими более всех прославился Кирион, основатель Алавердского собора. [309] Тифлис сделался на четыреста лет местом пребывания наместников Арабских, которые иногда отлагались от верховной власти Халифов и тем навлекали новые опустошительные нашествия, на страждущую от них страну; совершенное ее безначалие отзывалось всеми ужасами междоусобий.

ДИНАСТИЯ БАГРАТИДОВ. АШОТ.

/786/ Тогда опять возникает могущественный род Багратидов. В исходе VIII века Ашот Куропалат, владетель Кларджетский, правнук Царя Гурама Багратиона и сам женатый на дочери слабого Джуаншира, с помощию зятя своего Феодосия, властителя Абхазского, изгнал Эмира Сарацинского из Тифлиса и победил союзного ему владетеля Кахетии. Поддерживаемый Греками, он до тридцати лет властвовал в пределах Иверии, счастливо сражаясь с Сарацинами: но под конец ему изменило счастие, и преследуемый врагами, умерщвлен был в [310] стенах своей крепости Артануждской. Малолетние сыновья его держались некоторое время в ущелиях Ахалцихских; однако род Ашота утвердился на престоле, хотя и продолжались междоусобия. Халиф Махмет, сын Валида, вступив в Грузию для покорения возмутившегося эмира Тифлисского /841/, признал Царем Баграта 1, сынаАшотова, и во все время жестоких разорений Эмира Буги, слабый владетель держался в своей наследственной области, которую передал по себе сыну Давиду. Давид сей памятен только основанием храма, в честь иконы Хахульской Божией Матери в Кларджете: война с владетелем Абхазии Георгием и единокровными ему князьями почти заняла все его царствование; он был наконец убит одним из них Нерзесом /881/, и титул царский перешел сыну его Адарнасию. Но сей новый властитель укрепился на царстве, одолел всех своих соперников и вступил в тесный союз с Царем Армянским Сумбатом: оба они взаимно венчали друг друга, по праву, [311] предоставленному с давних лет роду Багратидов.

Опустошительное нашествие эмира Абулкасима, посланного Халифом против Буги, разорило еще однажды бедствующую Грузию, и пало много жертв его ярости. В числе подвижников, увенчавшихся венцом мучений, Церковь Грузинская празднует память святого Або, который пострадал в Тифлисе за свое обращение, из мрака Магометанского к свету Христову, и князя Михаила Габрона. Мужественно защищая в Кахетии свой родовой замок, он был обезглавлен эмиром, ибо не хотел отречься от Господа Иисуса. По удалении жестокого Абулкасима, Царь Адарнасий заключил союз с владетелями Кахетии Кирионом и Абхазии Константином, чтобы впредь противостоять подобным нашествиям, но все три скончались вскоре после союза. Слабый Сумбат заступил место Адарнасия, без титла царского; владетель Абхазский Георгий, овладел пред его глазами Карталиниею и провозгласил там сына своего [312] Константина; но местом пребывания сих непрочных властителей был пещерный город Уплисцихе, а не Тифлис, постоянно занятый эмирами. /938/ Столь же слабый сын Сумбатов, Давид, прослывший юродивым и названный Багратом, в отличие от своего знаменитого дяди Куропалата Давида, получил царственное наследие тревожимое сильными удельными князьями; но помощником его был сей великий Давид, истинный Мономах Багратидов, миривший между собою князей и силою одолевавший непокорных. Не имея детей, он усыновил внука царского Баграта, которому суждено было соединить на главе своей венцы Карталинии и Абхазии, ибо Куропалат объявил его, при жизни деда, Царем Карталинским и уступил ему свою наследственную область Таосскую; а когда умер последний владетель Абхазии, слепой Феодосий, Давид поставил там Царем того же Баграта, так как по матери он был его племянником. Отец юного Царя, Гурген, не любимый своим юродивым [313] родителем, назначен был в соправители сыну и на краткое время наследовал престол отца. Памятью второго Баграта остался доныне величественный собор Сионский, в Атенской долине, ибо около сих мест была родовая его область. По смерти же Гургена и великого Давида все уделы, бывшие во власти Багратидов и Князей Абхазских, достались в 1008 году одному Баграту, третьему по списку Царей сего имени. От сего времени начинается собственно история Грузии и период ее славы, продолжавшийся до трех столетий, хотя и со многими переменами счастия, и сему периоду принадлежат все лучшие памятники ее зодчества.

ПЕРИОД СЛАВЫ. БАГРАТ III.

Царствование Баграта III протекло в усмирении соседних владетелей Кахетии и Ганжи, или области Ранской, горских князей, и единокровных ему Багратидов, еще не привыкших к единовластию; опасные соперники восставали для его [314] потомков и в Орбельянах, властителях Триалетских. Мощная рука Баграта все держала под своим скиптром и памятником его светлого царствования остался великолепный собор, основанный им в Кутаисе, куда перенес он свою столицу. И в дальнем Иерусалиме отозвалась его слава, ибо там соорудил он обширную обитель честного креста /1014/, для многочисленных богомольцев Грузинских. Сын его Георгий имел опасного неприятеля, в Императоре Греческом Василии Вулгароктоне, который хотел покорить власти своей Царей Абхазских и принудил его дать себе в заложники юного сына, Баграта. Но время его пребывания в Царьграде послужило в пользу будущему его царству, ибо юноша приобрел там образование Византийское и в последствии вступил в родственную связь с Императорами. Роман выдал за неге дочь свою Елену и почтил титлом Куропалата. Много древней святыни, как во дни Мириана и Вахтанга Гургаслана, принесено было опять в Грузию, благочестивою [315] царевною, и с нею вместе пришли художники Греческие довершить собор Кутаисский.

/1027/ Полувековое царствование четвертого Баграта почитается самым цветущим для словесности Грузинской, которая развилась под благодатным дыханием Византии. Еще во дни второго Баграта, именитый воевода области Таосской, Иоанн Торникий, который оказал много услуг Греческой империи, удалился во святую гору Афонскую и основал там обитель Иверскую, вместе с сыном своим Евфимием; за ними последовали и другие почетные мужи Грузии. Они исключительно посвятили себя преложению святого писания на родственный язык и образовали его по примеру Греческого, переводами духовных песней и творений великих Отцов Церкви Восточной. Пятьдесят лет спустя, в полном блеске уже была обитель Иверская на Афоне, славившаяся своим ученым братством и обширною библиотекою; выходцы Афонские приходили просвещать свою родину, и в числе их наиболее прославились Иоанн Хахульский, [316] прозванный Златоустом своего времени, Иоанн Патрикий, неподражаемый по красоте слога, и Георгий Святогорец, окончательно исправивший перевод святого писания. Можно бы назвать еще до двенадцати иноков современных, ознаменовавших себя в разных отраслях наук, богословии, философии и словесности. Это золотой век просвещения Иверского, которого последние поэтические отблески достигают царствования Тамари, правнуки Багратовой, и потом гаснут посреди бедственных переворотов родной страны. Церковь причла древнейшего из всех Илариона, Евфимия и Георгия Афонских, к лику святых.

Не мирно протекло однако долгое царствование великого Баграта: Кахетия и Ганжа часто нарушали спокойствие; самый Тифлис продолжал быть столицею Эмиров, хотя дважды подвергался осаде Царя; но он оставлял его в руках Турков, обращаясь для усмирения близких к нему Орбельянов. Собственный брат его Димитрий, поддерживаемый Греками и Липаридом Орбельяном, подымал [317] против него знамя бунта, и однажды Баграт, разбитый ими, принужден был удалиться в Абхазию, а потом в Царьград; там снискал себе доверенность Императора Константина Мономаха и с помощию его покорил возмутившихся. Димитрий умер в Анакопи, а малолетний сын его скрылся в горах Осетии, отколе потомки его взошли опять на престол Грузии. Тогда новая ужасная гроза нахлынула на царство Баграта: сильные Султаны Сельджукидов, Тогрул-бек и брат его Альп-арслан, один за другим вторглись в Армению и южные пределы Грузии, с огнем и мечем, все разоряя пред лицем своим, и принудили Баграта сделаться на время их данником; соседние ему владетели не имели силы воспротивиться губительному нашествию, а роскошные долины Армении и Грузии манили к себе диких завоевателей; последний же Царь Армянский Гагик находился пленником в Царьграде; его бедствующая столица Ани подверглась всем ужасам разорения и отдана была Султанами во владение Магометанскому Эмиру. [318]

/1072/ В таких печальных обстоятельствах окончил дни свои Баграт, оставив сыну своему и преемнику, Георгию II, опустошенное царство, в ожидании новых губительных нашествий и не менее гибельных междоусобий, ибо сын Липарида, Иоанн, и Кахетинский владетель доходили даже до Кутаиса. Явился новый завоеватель из того же сильного племени Сельджукидов, Мелек-Шах, и дважды наступал на области Грузии; дважды отразил его Георгий; пользуясь кратким отдыхом, приобрел он от Греков оставленные ими области Армянские, с столичным городом Ани; но третие нашествие Мелек-Шаха было бедственно для Георгия. Обращенный в бегство, он принужден был спасаться в Абхазии и потом идти в дальнюю Испагань искать милости у Шаха; а между тем все его царство было разоряемо ордами Турецкими; города и обители преданы запустению, жители бежали в горы и пеплом развалин покрылась страждущая земля Иверская; Георгий преждевременно скончался. [319]

ДАВИД ВОЗОБНОВИТЕЛЬ.

/1089/ Тогда, посреди избытка зол, воссиял луч спасения, и пятнадцатилетний юноша Давид, воцарившись на место отца, сделался возобновителем своего царства, которое совершенно поднял из развалин и поставил на высокую степень благоденствия. Стодвадцатилетний период, от начала Давидова до кончины правнуки его Тамари, есть время могущества Грузии, и это может объясниться тем, что в сие самое время крестовые походы отвлекли от нее полчища Турецкие к югу и дали развернуться собственным силам отдохнувшей страны.

Не вдруг однако же и не так легко отвыкали Сельджукиды от частых своих нападений на беззащитную дотоле Грузию, и ее освобождение стоило много крови им и Давиду. Он должен был еще сразиться со всеми полчищами Мелек-Султана, шедшего по следам отцов, и потом опять с более сильною ратию, собранною против него по воле Халифа; [320] ибо ему жаловались магометанские властители на возрастающее могущество Христиан Иверских. Не менее заботы было великому возобновителю, избавить страну свою от постоянного в ней жительства орд Турецких, которые, со времени Тогрул-Бека, приходили селиться в южных плодоносных долинах Армении, или кочевать в них со стадами, как бы в собственных пределах. Давид, всюду присутствуя своим неутомимым гением, внезапно являлся там, где наименее его ожидали и малым числом поражал тысячи: то воевал он в горах с непокорными племенами, то, испросив помощь у тестя своего Князя Кипчакского, поселял горных Осетин в опустошаемых Турками равнинах и тем обращал их к Христианству. Все пути Кавказа были ему отверсты, со стороны Абхазии и Дарьяла; но и в Дербенте сломил он железные врата, устроенные там со времен халифата; так от моря Черного до моря Каспийского, все покорилось его владычеству.

К нему обратилась и бедствующая [321] Армения, умоляя освободить столицу Ани от владычества Сарацин; смелый витязь устремился на зов угнетенных Христиан и власть его распространилась к югу до Арарата. Но, освобождая чуждые столицы, не потерпел он, чтобы древнее местопребывание Царей Грузии, четыреста лет уже бывшее под игом неверных, оставалось долее в руках их. Он осадил и взял Тифлис, который с его времени получил опять царственные права свои, хотя Кутаис и Абхазия были любимыми местами жительства Багратидов. Так протекло в битвах сорокалетнее царствование, на каждом шагу ознаменованное победами и сооружением храмов и обителей. Но славно владея мечем, не чужд был Царь обновитель и просвещения духовного, которое процвело под его сению, как во дни великого Баграта, ибо отшельники Иверские продолжали приходить с Афона, участвовать на его соборах, и собственный духовник его Арсений был покровителем наук. При начал своего царствования созвал благочестивый Давид [322] собор всех Епископов Иверских и Абхазских, для восстановления порядка в делах церковных, и при исходе соединил опять многочисленное их собрание, чтобы примирить новых своих подданных Армян с Церковию Православною, хотя и не имел в том успеха. От его времени начинается опять ряд Католикосов Иверских, знаменитым Иоанном III, которого лик встречается на стенах многих древних обителей Грузии, им обновленных с помощию Царя.

/1150/ Рано скончался Давид к несчастию своего государства; преждевременная смерть застигла его во всей силе мужеского возраста; но он оставил умиренную державу сыну Димитрию, более благочестивому нежели доблестному, хотя столь же удачно отражавшему врагов. Наскучив двадцатилетним своим властвованием, Димитрий изменил мантию царскую на рясу иноческую, и, еще при жизни, имел огорчение видеть раннюю кончину воцаренного нм сына Давида IV, за которым сам вскоре последовал в могилу. Другой его сын [323] Георгий III, мужеством напоминавший великого деда, сделался правителем царства, во время малолетства племянника своего Димитрия и, вопреки всех прав, объявил себя Царем. Все его правление протекло также в битвах с Сарацинами, ибо Султаны Сельджукидов и Хорасана, соединясь с полчищами Халифа, хотели одним ударом сокрушить Христиан Иверских, которые препятствовали им успешно действовать против Крестоносцев. Георгий, овладел сперва древнею столицею Армянскою Двином, где уже давно жили Эмиры Сарацинские, но принужден был в свою очередь выдержать долгую осаду в Ани; однако неимоверною храбростию, с малым числом воинов, одолел несметные полки врагов и поддержал славу Грузии. Горькое междоусобие возникло внутри государства, когда юноша Димитрий, чувствуя свое право, помыслил отнять престол у могущественного дяди. Князья Орбельяны покровительствовали законному наследнику, памятуя клятву верности данную его отцу, и [324] вместе с Димитрием заключились в крепких стенах Лори. Но побежденные Георгием, который сокрушил их твердыни, принуждены были бежать от гнева его в Персию, и тяжкое изгнание пало на весь их род, до царствования Тамари. Несчастный юноша заплатил жизнию за свое честолюбие; но сам Георгий не оставлял по себе мужеского наследника. Ближние вельможи, зная царственные доблести его единственной дочери, убедили Георгия провозгласить ее царем, и Царь Тамарь, так прозванная в летописях Грузинских, озарила вечною славою престол Вахтангов, Багратов и Давидов.

ЦАРЬ ТАМАРЬ.

/1174/ Есть светлые минуты в истории каждого народа, которые остаются навсегда памятными у дальних потомков, и к ним любят они возвращаться мысленно в печальные дни свои, чтобы утешаться минувшею славою: таково царствование Тамари, высшая точка славы Иверии, после [325] которой начала она постепенно упадать, и что достойно внимания: женщина олицетворила собою ее лучшую эпоху. Двадцати четырех лет наследовала Тамарь престол родительский и обнаружила доблести истинно царские, при всех добродетелях женских. В самом начале смирила она превозношение вельмож, надеявшихся управлять под ее именем, и с твердостию мужескою взяла бразды правления. Избранным воеводам распределила Царица обширные свои области и главным из них, иди Атабегом, поставила в Ани Армянского князя Саркиса Аргутинского, которого дети, Иван и Захария, сделались лучшими ее вождями, в битвах против Сарацин. Католикос, со всеми Епископами и сановниками, умоляли Царицу избрать себе супруга, чтобы не прекратилась с нею царственная династия Багратидов: долго отрекалась Тамарь, чуждавшаяся уз брачных, отвергла Царевича Греческого, из рода Комнинов, и наконец согласилась дать руку Князю Русскому Георгию, сыну Боголюбского, [326] который лишен был удела, дядею Всеволодом, и скитался по востоку; но к сожалению Георгий не оправдал громкого имени и доверенности Грузии, хотя и отличался храбростию в битвах. Развратное его поведение принудило Тамарь удалить его от себя и Католикос, расторгнув брак объявил Царицу свободною вступить во второе супружество. Опять отрекалась Тамарь, уже испытавшая однажды тяжесть супружества; но ее убедили настоятельные мольбы всего духовенства, бояр и народа, которые страшились падения царства, при ее бездетной кончине.

Один за другим начали являться, ко двору Абхазскому, новые искатели руки Царицы, и если бы сама Тамарь не сделалась предметом двух знаменитых поэм: это одно обстоятельство могло бы служить обильным источником вдохновения, для современных ей поэтов. В числе женихов были: сын Императора Греческого Мануила и Князь Боэмунд Антиохийский, и два Осетинские Князя, из коих один скончался от печали, когда [327] был отвергнут. И Магометанские владетели не уступали Христианским в искательстве ее руки. Сын Султана Испаганского отрекся, по любви к Тамари, от веры предков и был за то заключен в темницу отцом; владетель Ширванский предлагал также сына своего, но ни на кого из них не пал выбор Царицы; всех отпустила она с честию и богатыми дарами, чтобы не раздражить сильных соседей. Наконец единокровный ей Князь Осетинский, правнук Димитрия, который восставал некогда против великого Баграта, Давид Сослан, воспитанный в горах, удостоился чести быть супругом Тамари, и на сей раз вполне оправдал ее выбор. Не остался однако спокойным первый муж, которого с честию отпустила в Царьград; он возвратился с помощию Греков, возмутил против нее южные области, и доходил даже до Кутаиса. Сама Царица принуждена была выйти в поле против Князя Русского и победив на сражении, привлекла к себе милостями всех его приверженцев. [328] Вторично удаленный из пределов Грузии, с тем же великодушием, он уже более не возвращался: рождение сына Георгия Ласы, или прекрасного, и дочери Русудани, успокоило подданных великой Царицы.

Между тем Давид Сослан с успехом воевал против Сарацин, сокрушая племена их в окрестностях Эрзрумских, а братья Аргутинские покоряли остальную часть Армении около Арарата. Сын Султана Хорасанского Эмир Мир, с владетелем Ширванским, искали покровительства Тамари, против могущественного Бубакара, который овладел наследием братьев, в пределах Персии, и наступил на них с союзными полчищами Халифа. Он уже доходил до Шамхора: Тамарь послала против него супруга, с знамением честного креста и, в виду минарета Шамхорского, бежали полчища врагов, как в наши дни, на том же поле, рассеялись Персы; знамя Халифа и ожерелье Султана посвящены были Царицею иконе Хахульской Богоматери, в обитель Гелатскую. [329]

Могущественный враг крестоносцев Нуреддин, Султан Алепа, двинулся также против славной Царицы Иверской, с многочисленным войском, и был разбит в кровопролитной битве, Давидом Сосланом: пока ратовал ее супруг, Тамарь молилась и видимо содействовал им Архангел Михаил, по словам летописи Грузинской; ибо его светлый лик узнали пленники Сарацинские, на иконе поверх престола Тамари, когда предстали своей победительнице. Так велика была к ней доверенность Магометан, что когда был захвачен Турками город Карс и, после жестокой осады, должен был опять сдаться Христианам, жители его одной только Царице соглашались вручить ключи ворот, и она пришла исполнить их желание. Влияние ее распространялось далеко в Осетии и за хребет Кавказский; непокорные горцы смирялись пред ее великим именем и толпами принимали Св.крещение; церкви и кресты на неприступных скалах, внутри самых диких долин, на помории Черном и Каспийском и [330] даже по ту сторону хребта, доселе свидетельствуют о Христианской ревности Тамари, которой громкое имя не напрасно огласило всю страну, ибо и теперь охраняет великолепные развалины, в местах давно забытых. Кончина нежно любимого супруга огорчила последние годы великой Тамари; она возвела с собою на трон юного сына Георгия, и не умолкала слава ее оружия, ибо, под предводительством Атабегов, войска Грузинские заняли Таврис и доходили до внутренних пределов Хорасана, а Крестоносцы ожидали от нее сильной помощи против Султана Саладина. Но уже наступило для Тамари заветное время ее отшествия в другое более светлое царство, после долгого славного на земле владычества /1211/. Церковь Грузинская, не причитая ее гласно к лику святых своих заступников, как предка ее Давида возобновителя, ублажает однако ее память, в неделю Мироносиц. [331]

ИГО МОНГОЛЬСКОЕ. РУСУДАНЬ.

Все изменилось с кончиною Тамари, как будто она унесла с собою благословение родной земли. Юный Царь Георгий Ласа, предавшись разврату, удалил от себя благоразумных советников матери и разделил власть недостойным юношам. Никакие убеждения не могли принудить его вступить в супружество и, продолжением рода Багратидов, остался у него один только отрок Давид, плод незаконной любви. Но наследственная отвага не изменяла и Георгию; он удачно бился с ближайшими врагами, доколе внезапно не омрачила весь горизонт Грузии невиданная дотоле туча Монголов. Это был только передовой отряд страшного полчища Чингис-Ханова, который обходил кругом Каспийского моря, чтобы изведать силы обреченных ему народов; но опустошение царства и бедственное поражение Грузинских войск, в неровной борьбе с ордою языческою, до такой степени сокрушили Георгия, что он [332] скоропостижно умер от печали, оставив царство и малолетнего сына любимой сестре своей Русудани.

/1211/ Славная красотою не менее матери, она не умела подражать ей в добродетели, испорченная примерами брата, и предавшись страстям уронила славу своего царства. Сперва, по просьбе вельмож, согласилась вступить в брак с одним из потомков Сельджукидов, который принял Христианство: но родивши от него сына Давида и дочь Тамарь, пренебрегла своим мужем и заключила его в горном замке, где и скончался; тогда уже ничто не останавливало влечения ее пылкого сердца. Явился новый могущественный искатель ее руки, домогавшийся разделить с нею престол Грузии, Султан Хорасанский Джелал-Эддин; но Русудань отвергла его предложение и навлекла мщение его на свое царство. Завоевателем вступил бывший жених в пределы Грузии, прошел их с огнем и мечем, и после жестокой осады взял приступом столицу Тифлис; там излил [333] на несчастных жителей всю свою ярость против их Царицы. Сняв купол с Сионского собора, он воздвиг его себе вместо трона, у Метехского моста, как гласит местное предание, и с вершины сей кафедры принуждал жителей, невольно переходивших чрез мост, ругаться над иконою Сионской Богоматери; большая часть предпочла смерть святотатству, и до ста тысяч погибли в волнах мимотекущей Куры: Церковь совершает их мученическую память 29 Сентября. Русудань бежала в Имеретию и утвердилась в Кутаисе, предоставя всю Грузию и Кахетию во власть Джелал-Эддина. Она искала помощи у Сельджукидов и предложила дочь свою в супружество Киаздину-Султану, отпустив с нею и ненавистного ей племянника Давида, с тою целию, чтобы уже не возвратился в отечество. Но рука Провидения спасла Царевича, не смотря на злобу тетки и на коварные против него замыслы Султана, хотя многие годы провел он в заточении и подвергался частой опасности. [334]

Между тем, та же гроза собиралась с Востока и опять хлынула на Грузию, во всей своей силе. Чингис-Хана не стадо, но преемник его Гаюк-Хан, разделив несметные полчища на четыре орды, наводнил ими Азию: Индия, Персия, Хорасан, все покорилось страшному завоевателю. Джелад-Эддин выступил против них и, оставленный своими дружинами, был убит в бегстве; Сельджукиды, союзники Русудани, испытали на себе тяжкий гнев победителей. Она сама, видя опустошения своего царства, разделенного между четырьмя Ноинами, или правителями Монгольскими, укрылась в горах Имеретии и послала просить мира, обещая и дань, с тем только, чтобы признали Царем сына ее Давида-Нарина (пришельца) вместо племянника Давида Сослана.

Ноины, приняв милостиво Царевича, отправили его сперва в Золотую орду Кипчакскую, к Хану Батыю, а Батый еще далее, в сердце Азии, Харахорум, к главному Хану Мангу. Но бояре [335] Грузинские, участвовавшие в походах с Монголами и храбростию приобретшие себе их уважение, представили Ноинам права другого Царевича Давида, сына Георгиева, и испросили его из заточения у Султана Сельджукидов. Чармаган, старший между Ноинами, радуясь разделению, принял с одинаковою милостию и сего Давида, но также отправил его в Золотую и потом большую орду. Русудань, скорбя о удалении сына и возращении племянника, скончалась от печали, или от яда, как полагают некоторые, после двадцати пяти летнего правления, ознаменованного ужасами двух нашествий; царство было управляемо старшими вельможами, до решения Ханского.

Мангу послал обоих соперников к сильному Гулагу-Хану, шедшему на Багдад, который проходя мимо Грузии, благосклонно принял Католикоса Николая и дал ему охранительную грамоту, со многими дарами. Хан наименовал обоих Царями и оба, радостно встреченные вельможами, короновались в Тифлисе и [336] дружно вступили в управление царством, но Сослав более занимался Грузиею, а Нарин Имеретиею. И так, после славного царствовании Давида и Тамари, возвеличенная ими держава не только лишилась своей независимости, под игом Монголов, но даже разделилась, ибо вскоре Давид Нарин отложился от двоюродного брата и венчался опять Царем в Кутаисе; это первое разделение продолжалось около ста лет, до Георгия Светлого, временно соединившего оба царства, но оно далеко пустило свои корни, ибо в последствии потомки Нарина окончательно отделили для себя царство Имеретинское.

Иго Монгольское не тяготело на Грузии, опустошениями, как владычество Персов и Турков, ибо Монголы, будучи язычниками, не питали фанатизма магометанского против Христиан, но они истощали их данью и беспрестанными походами, в которых принуждены были участвовать Цари, с цветом своего юношества. Давид Сослав считался лучшим воеводою ГулагуХана, бился с [337] ним против Султанов Египетских и Ханов, отложившихся от его власти, и — странная участь! был не только свидетелем, но и действователем при падении халифата, который некогда нанес столько зол собственному его царству, во времена своей славы. Кровь мученическая Царя Арчила и князей Давида и Константина, пролитая Халифом Мирваном, и кровь мучеников Або и Михаила Габрона, умерщвленных наместником Халифов, со столькими тысячами Христиан, ими побитых, пала на главу последнего Халифа, обезглавленного за вратами разоренной его столицы, пред лицем Давида, который первый вторгся в Багдад с своими войсками, и казнь сия была как бы удовлетворением Грузии, за все ужасы халифата.

Но и Давиду предстояли многие испытания, от беспрестанных притязаний Ноинов Монгольских, внутри собственных его владений, и он принужден был опять ходить в золотую орду Батыеву, где встречался с нашими Великими Князьями, [338] которые подверглись той же жалкой участи. Там не один только союз веры, но и единство плена, сближали между собою царственных данников могущества Монгольского: но Цари Грузии принуждены были еще относиться и к южной великой орде, которая кочевала в пределах Персии. Супруга Гулагу-Хана, дочь Императора Трапезондского, покровительствовала единоверным Царям при дворе ханском, и часто обращала в их пользу дела, возникавшие против них от крамолы Ноинов, а между тем отвага Грузинская в битвах располагала к ним Монголов. Давид не подражал благочестию предков, ибо кровь Георгия Ласы не напрасно текла в его жилах: он оставил первую неплодную свою супругу, для Осетинской княжны, чтобы иметь от нее сына, который однако не достиг совершеннолетия; потом Царь еще женился на вдове Атабега Авака; от нее родился ему наконец желанный наследник Димитрий, и он вступил на престол родительский, с согласия Хана Абаги, после смерти отца своего /1269/. [339]

Нарин Давид продолжал еще многие годы держаться в Имеретии, не смотря на все покушения Ноинов, уловить его чрез посредство подвластных ему князей и представить узником Хану.— Димитрий, покорный Монголам, подобно отцу, участвовал в их походах и вместе с ними претерпел сильное поражение от Султана Египетского; сам он едва спасся от плена, и посетив дорогою Иерусалим, с честию и дарами отпущен был от Хана на родину. По мере ослабления Монголов начинала отдыхать Грузия и возникало мало по малу прежнее ее благоденствие; но вместе с тем пострадала ее нравственность, от беспрестанного обращения с язычниками, ибо нравы их отчасти проникли в общество христианское, и многоженство стало делом обычным. Сам Царь подавал гибельный пример разврата: кроме законной жены своей, Царевны Трапезундской, от которой родились ему Давид и Вахтанг, он взял за себя еще двух жен, из коих одна была дочерью языческого Ноина. Напрасно [340] благочестивый Католикос Николай убеждал Царя, не нарушать правил церковных, угрожая ему за то небесным мщением: Святитель принужден был удалиться в пустыню, где и скончался, а слова его сбылись над непокорным. Страшные землетрясения были первым знаком гнева Божия: поколебался собор Мцхетский и купол Ацкурского храма, обрушившись в час богослужения, накрыл собою чудотворную икону Богоматери, не повредив ее. Перемена Ханов Монгольских имела влияние на судьбу Димитрия.

Аргун, сын Абаги-Хана, поставлен был на место жестокого Ахмата, и казалось благоприятствовал Царю; но его оклеветали недоброжелательные Ноины и советовали Хану, передать престол Вахтангу сыну Наринову, чтобы в нем опять соединить оба царства. Аргун вызвал к себе Димитрия и, хотя предчувствовал он ожидавшую его участь, однако, проникнутый чувством раскаяния о своих грехах, решился идти на смерть, чтобы непокорностию не навлечь бедствия своему народу. [341] Со всем семейством явился Димитрий пред лице грозного Аргуна, подвергся позорному биению и несколько дней спустя был обезглавлен. Народ, забыв его прежнюю нечистую жизнь, хотя и не смел провозгласить мучеником, назвал его однако Самопожертвователем, Тавтадебули; ибо он действительно принес себя в жертву за людей своих, и памятным осталось благоденствие его пятнадцатилетнего правления. Католикос Авраам спас его детей в орде, но Вахтанг, сын Наринов, поставлен был Царем в Тифлис /1289/. Младшему же его сыну Георгию Светлому, рожденному от третьего незаконного брака с дочерью Атабега, суждено было опять прославить царство Иверское.

Не более трех лет царствовал Вахтанг и вслед за ним сошел в могилу Давид Нарин, удрученный годами и горем о смерти сына /1293/. Междоусобия двух его других сыновей, Константина и Михаила, наполнили Имеретию, но не более отрадное зрелище представляли дела Грузии. Давид VII, сын Димитрия, [342] поставлен был на царство за воинские услуги, оказанные им Монголам, которых держава уже начинала распадаться от междоусобия Ханов. Брат Аргуна был умерщвлен сыном Ахмата, Тукалом, и Тукал в свою чреду, преследуемый более сильным Ханом Казаном, сыном Аргуна, искал себе спасения в Грузии. Цари ее уже сделались покровителями Ханов, по превратности дел человеческих. Давид долго не соглашался выдать гостя своего новому Хану, и сам не хотел идти на зов его, памятуя участь родителя , ибо имел сильных врагов между Ноинами, хотя и был женат на сестре Казана. Разгневанный Хан объявил Царем Вахтанга III, брата Давидова, которого держал у себя в заключении /1301/, а бывший Царь бежал в горы и, с помощию Осетин, стал разорять родную страну, более думая о утраченном престоле, нежели о своих подданных; голод и болезни опустошили бедствующее царство. Пользуясь сими обстоятельствами, усилился владетель Самцхетский [343] Бека, дед и воспитатель Георгия, малолетнего сына Димитриева.

Благочестивый Вахтанг был только свидетелем зол своего отечества, но не мог отклонить их. Подвигами воинскими он старался также заслужить милость ханскую, но уже магометанские проповедники успели овладеть умами Монголов, сокрушителей халифата, и внушили Хану Карбаге, сыну Казана, уничтожить Христианство в Грузии, ибо оно одно составляло всю силу ее воинственного народа. Убедился Хан и послал одного из своих Ноинов исполнить гибельное предприятие. Тогда Вахтанг, вспомнив мужественный пример отца своего Димитрия, смело явился к Хану и, сосланный им сперва в заточение, вскоре был умерщвлен со всем семейством. К счастию Грузии, гонитель Хан умер в одно время с пострадавшим от него Царем Вахтангом, и новый Хан Олджат милостивее был расположен к Христианам. По ходатайству Атабегов благосклонно принял он воспитанного ими Царевича Георгия, и хотя признал [344] Царем другого Георгия, малолетнего сына изгнанного Давида /1308/, однако назначил дядю правителем царства; но во славе его светлого правления исчез незаметно племянник, скончавшийся в отроческих летах.

СВЕРЖЕНИЕ ИГА. ГЕОРГИЙ СВЕТЛЫЙ.

Георгий VI остался единственным Царем и был прозван Светлым, ибо воссиял как некое светило на омраченном горизонте Грузии; он напомнил собою лице возобновителя Давида, хотя и не мог сравниться с ним в святости; но подобно Давиду совершенно освободил царство свое от врагов внешних и покорил внутри всех отдельных властителей, так что от моря и до моря опять восстановилось единодержавие. Обстоятельства внешние благоприятствовали ему как и Возобновителю: тогда крестовые походы отвлекли Сельджукидов от разоряемой ими Грузии; при нем же прекратилось владычество Монголов, ибо десятый и последний Хан их, Мусаид, убит был в малолетстве своими [345] Ноинами, которые разделили между собою распавшиеся области и чрез то ослабили могущество бывшей исполинской державы.

Георгий воспользовался падением Орды, чтобы совершенно свергнуть ненавистное иго: замечательно, что это случилось почти в то время, когда наш Донской витязь рассеял полчища Мамаевы. Некоторые из Ноинов и сильнейший из всех Адербиджанский, думали смирить непокорного силою оружия, но были отражены с уроном; не более имели успеха против него Султаны Отоманские, утвердившиеся в Малой Азии. Но победив с честию врагов внешних, не так совестливо поступил Георгий с внутренними. Он собрал в Кахетии на пиршество всех удельных властителей и умертвил тех, которые были ему враждебны; прочие же, движимые страхом или уважением, покорились безусловно. Потом, с оружием в руках, прошел он всю область Ширванскую и Дагестан до врат Дербентских, сокрушая всюду скопища [346] Лезгин; горные Осетины в ущельях Дарьяла, испытали над собою его силу, и ключи Кавказа достались опять в руки Царей Иверских. Еще непокорна была Имеретия, где заключился в Кутаисе юный Баграт, внук Давида Нарина; Георгий осадил вышгород и принудил его сдаться, но принял с честию родственника и сделал его Эриставом Шаропанским. Тогда и все западные владетели помория Черного: Ширвашидзе Абхазский, Мамия Дадиан и Гурьель, с Князьями Сванетов, поспешили признать над собою власть Георгия; он возвеличил над всеми сан Атабегов, правителей Самцхетских, у которых провел годы своего детства, и дал уделы внукам воспитателя своего Беки; с тех пор усилился род Атабега Кварквара, имевший столь сильное влияние на дела Имеретии, после разделения царства.

Подражая предку своему Давиду, Георгий повсюду создавал храмы и обители, и восстановлял разрушенные во время долгого ига; он заботился о гражданском [347] устройстве покорных ему племен, вызвал из гор старшин Осетинских и написал для них законы, которые вошли потом в состав общего уложения Царя Вахтанга VI. Георгий старался предпочтительно избирать старшин для Горцев из числа Христиан, чтобы утвердить между ними веру православную, вместе с просвещением, и с помощию Католикоса Василия занялся устройством быта церковного, пострадавшего в период Монголов. Созванный им собор уничтожил многие беспорядки и запретил нарушение канонов. В таких славных деяниях протекло его сорокалетнее царствование; он оставил совершенно умиренную державу сыну своему Давиду VIII /1346/, которому столь же безусловно покорились все удельные властители, Атабеги, Дадианы, Гуриели и Ширвашидзе, ради памяти великого отца, потому что все желали спокойствия и, после четырнадцатилетнего мирного правления, прочный престол Давида перешел его сыну Баграту IV. [348]

НАШЕСТВИЕ ТАМЕРЛАНА. БАГРАТ VI.

/1360/ Казалось многострадальной Грузии дано было отдохнуть от ее зол, не более как на два человеческих возраста, только для того чтобы собраться с силами, для перенесения новых испытаний, ибо ей готовилось нашествие страшнее Монгольского: Тамерлан явился на горизонте испуганной Азии. Протекло более двадцати лет царствования Баграта, который твердо сидел на престоле отеческом, назначая по произволу покорных ему удельных властителей; он старался изгладить следы морового поветрия, опустошившего его державу, и вот внезапно настигло его иное бедствие. Издали приближалась гроза, сокрушавшая дальние и ближние царства, Индию, Персию, Оттоманов; уже Султан их Баязид сидел в клетке Тимура; наконец он наступил и на Грузию /1387/. Баграт приготовился к сильному отпору и, отпустив сына Георгия в Имеретию, сам заключился в Тифлис. Кровопролитна была полугодовая осада, но сила наконец одолела мужество; Царь, с [349] своим семейством, пленником был приведен в стан Тимура; милостиво принял его победитель; но, не смотря на все убеждения и угрозы, не хотел отречься Баграт от Господа своего и Спаса, и узником последовал за станом ратных, разорявших его достояние. Пройдя с огнем и мечем весь Дагестан, Тимур покорил Лезгин и поселил у подножия Кавказа магометанские племена, чтобы их влиянием удержать в зависимости обширный край; с тех пор стало угасать там Христианство, с таким успехом проповеданное при Давиде и Тамари.

Георгий основался в Имеретии, всегдашнем убежище Царей при нашествии завоевателей, и покорил там возмутившегося Эристава, от племени Давида Нарина. Наконец Баграт, наскучив долгим пленом, притворно принял Магометанство и испросил себе дружину у Тамерлана, будто бы для того, чтобы проповедовать Исламизм в своем царстве; на встречу ему вышел сын Георгий и общими силами, истребили они Татарских [350] пришельцев. Раздраженный Тимур вторично наступил на Грузию, со всеми своими полчищами; в окрестностях Тифлиса закипела опять жестокая битва, которая стоила много крови обеим сторонам, ибо отчаяние заменяло силу. Уже Баграт не хотел более заключаться в стенах разоренной столицы, но при каждой неудаче удалялся в горы, откуда опять нападал на врагов; туда укрылось все народонаселение. Татары рассеялись по опустевшим пределам, сокрушая повсюду оставленные города и храмы: собор Мцхетский разорен был почти до основания и многие церкви с тех пор не восставали из развалин: так памятно еще доселе дикое нашествие Тимура; насильственная проповедь его обратила многие тысячи к Магометанству, особенно в Дагестане.

Но Баграт спасся от всех поисков и царствовал еще два года, посреди дымящихся развалин. Долгое, тридцатипятилетнее его правление, и краткие двух его сыновей, Георгия VII и Константина, хотя и ознаменованные многими бедствиями, не [351] без славы однако протекли для Грузии; ибо под их руководством воинственный народ отважился отразить шесть нападений грозного завоевателя, которому безусловно покорилась вся Азия и страшные для всей Европы Султаны Оттоманов.

/1395/ Не успокоился Тамерлан смертию Баграта, разгневанный тем, что Георгий воцарился без его воли, и требовал его к себе; «Я наследственный Царь, а Тимур пришлец,» гордо отвечал Георгий, и приготовился к битвам; собрав всех своих подвластных князей и Осетинских воинов, он мужественно отразил Тимура под Тифлисом, и хотя одолели опять несметные полчища Востока, дорого обошлась им победа, а Грузии твердость ее Царя: опустошения распространились по всей стране; между тем Эристав Имеретинский Константин объявил себя Царем. Уже Георгий хотел просить мира, но освобожденный им Султан Джелатский убедил не покоряться неумолимому врагу, и в четвертый раз наступил на Грузию Тамерлан, со стороны запада от [352] Ахалцыха, потому что все прочее было разорено. В Манглисе остановился он на время, ожидая покорности, и не дождался; он послал схватить в горах Георгия, но Царь заключился в неприступную дотоле крепость Эриджанскую, и хотя взята была твердыня, опять избежал плена. Видя однако бедственное положение своей земли, он послал наконец брата Константина с богатыми дарами к завоевателю; благосклонно принял его Тимур, но сам пошел еще однажды разорять Грузию и Дагестан, чтобы отмстить Горцам за помощь оказываемую ими Георгию; всеми силами старался он водворить там веру магометанскую, которая с тех пор превозмогла Христианство в тех пределах. Возмущение Курдов отвлекло на время завоевателя от Грузии; но он опять возвратился, не смотря на милостивое обещание мира Георгию, потому что целию его было конечное обращение всей земли в Магометанство. Тамерлан послал объявить о том Царю, угрожая поставить на его место Греческого Царевича [353] из Трапезунда; но Георгий отверг недостойное предложение и велел народу своему укрываться в горах, чтобы избежать позорного ига. Шестое и последнее опустошение постигло Грузию; но уже близкая кончина ожидала в Самарканде сурового завоевателя, и после него распалась его исполинская держава, как обыкновенно все подобные колоссы, столь непрочные в Азии.

Георгий вздохнул свободно и воспользовался кратким отдыхом, чтобы укрепить за собою царство, поколебавшееся от непрестанных нашествий: все удельные князья, уважая его мужество, охотно ему покорились. Тифлис был им очищен от неприятеля; но повсюду рассеянные толпы Татар, остатки полчищ Тамерлановых, собрались еще однажды против Георгия, и хотя он одержал над ними решительную победу, однако сам заплатил жизнию за свой последний подвиг. /1407/ Брат его Константин продолжал начатое им освобождение царства от неверных. Гонимые отовсюду [354] Татары обратились к покровительству Султанов Оттоманских, и Беглербег Анатолийский, получил повеление от Султана Мусы защитить своих единоверцев. Это было первое большое сражение Грузин с Оттоманами, которые должны были в последствии покорить их: кровопролитная битва, в пределах Кларджетских, кончилась падением мужественного Царя, но и Турки принуждены были отступить /1417/. Тело Константина погребено с честию в пещерной церкви Вардзийской , где были некогда палаты Тамари, и потому некоторые принимают его могилу, за гроб великой Царицы.

ЦАРЬ АЛЕКСАНДР I. ВЕЛИКИЙ.

Александр, сын Георгия, вступил на престол, и его двадцатипятилетнее царствование было последнею эпохою славы Грузинской, ибо после него распалась обширная держава, и уже никогда не восстановлялось прежнее единство. Имя возобновителя дано было потомством сему [355] Александру, как некогда святому предку его Давиду, потому что и он, странствуя из конца в конец по всем своим пределам, старался обновить падшее и стереть следы опустошений Тамерлановых. Восстановление собора Мцхетского наиболее возвеличило память его, ибо всегда близки сердцу народа благотворители святилищ, к которым искони устремлено его благоговение. Куда ни являлся Александр, везде водворялся мир его присутствием. Владетели Мингрелии и Абхазии враждовали между собою, и первый пал жертвою своего честолюбия; Царь поставил сына Мамии, Липарида, Дадианом, но смирил и Ширвашидзе, который принял его с честию и дарами; Гуриель и Сванеты признали над собою его владычество. Один только Атабег Ахалцихский, превозносясь могуществом своего рода, колебался идти на встречу Царю. Между тем Александр, вступив в Имеретию, к общему утешению жителей, поставил в Кутаисе Эриставом Димитрия, племянника того Константина, который [356] провозгласил себя Царем при его отце, но не был ему страшен, так как сам Александр был женат на сестре его и пользовался любовию народною; Имеретии же приятно было видеть у себя потомка славного сына Русудани, Давида Нарина, долго правившего их отдельным царством. Однако же, такое назначение сделалось в последствии гибельным для единства Грузии, при слабых преемниках Александра, ибо Имеретия, вспомнив прежнюю независимость, совершенно отложилась.

Дошла очередь до Атабега, который отважился состязаться с Царем своим, и побежденный в битве, пленником последовал за Государем, но умолил его возвратить ему наследственную область. Таким образом, все владетели, утверждаемые в своем престолонаследии Царями, искали однако избежать сей зависимости и воспользовались ею, при первом удобном случае, ибо они уже достаточно укрепились потомственным владением, каждый в своей области. Устроив [357] дела гражданские, великий Александр озаботился и благочинием церковным; он созвал Католикоса со всеми Епископами на собор, для учреждения порядка и для обновления разоренных святилищ, как бы предчувствуя, что уже после него некому будет заняться их созиданием. Турки с одной стороны, потомки Тамерлана с другой, хотели также испытать силы свои над отдохнувшею Грузиею, и отражены были одни оружием, другие же мирными условиями, но без дани, а возмутившиеся соседи усмирены.

На конце дней своих утомился однако великий деятель, царственными заботами, и пожелал мира душевного: он поставил вместо себя Царем сына своего Вахтанга IV /1442/, а сам уединился в обитель, приняв сан иноческий, и молитвенно отошел к сонму благочестивых предков. Неизвестно какая обитель приняла его под мирную сень свою: в пустыне Гареджийской показывают могилу Царя-инока Александра, неведомо какого, и очень может быть сего великого, хотя и [358] в грамотах Мцхетского собора записано, что Царь Александр, по смирению устроил для себя особый погребальный придел, не смея возлечь в обновленном им соборе; но тогда еще, быть может, он не думал окончить дни иноком. Через три года последовал за ним и сын его Вахтанг, который успел однако, в краткое свое царствование, отразить нашествия сильного властителя Персии Джаган-Шаха /1445/. Георгий VIII, второй сын Александра вступил на престол отца и был свидетелем горького распадения своего царства, в течение двадцати шестилетнего правления, менее слабого нежели несчастного, ибо он не лишен был царственных и воинских доблестей, но только ни в чем ему не было успеха.

РАЗДЕЛЕНИЕ ЦАРСТВА. ГЕОРГИЙ VIII.

Первый пример отпадения подали всем другим Атабеги, слишком возвеличенные светлым Георгием, который возрос под их покровительством: Кварквар, завистливый дядя кроткого [359] Атабега Акбуги, старался происками исхитить у него родовую область и, по просьбе своего племянника, смирен был оружием Царя, у которого долго потом находился пленником. Георгий еще имел довольно силы и власти, чтобы отразить нападения Турков от Черного помория, и заставить, на берегах Каспийских, Хана Ширванского платить ему дань, потому что в первые пятнадцать лет его правления, все удельные владетели безусловно ему покорялись; но он неблагоразумно утвердил Кварквара Атабегом, по смерти его бездетного племянника, и это было виною распадения царства.

Как только скончался Димитрий, Эристав Имеретинский, и на его место поставлен был от Царя сын его Баграт, коварный Атабег вступил в заговор с Дадианом, Гуриелем, Князьями Абхазии и Сванетов, и начал возбуждать юношу, чтобы он объявил себя независимым Царем и дал им чрез то полную свободу. Блеск венца обольстил предприимчивого Баграта: без всякой помощи от [360] своих новых союзников, один он выступил в поле против Георгия и разбив его, короновался в Кутаисе: от него начался непрерывный ряд Царей Имеретинских до последнего Соломона. Георгий устремился в Ахалцих, чтобы наказать виновного Атабега и, по старой приверженности жителей к власти царской, легко овладел его землями, но принужден был удалиться, услышав о нечаянном нападении, на собственные пределы, Шаха Персидского; этим воспользовался Кварквар, ибо не было не сей раз успеха Георгию против Персов. Атабег, с помощию Баграта, изгнал наместников царских и укрепил союз с прочими удельными Князьями, отложившимися по его примеру. Георгий, после поражения Персидского, собрал остаток сил и еще однажды выступил против Атабега; но едва сам не сделался жертвою измены, ибо враги ночью хотели умертвить его в стане. Верный ему боярин Зегденидзе, проведав о заговоре, лег вместо Царя на его ложе и, вольною смертию, избавил Георгия от [361] (так в печатном тексте) пожалован княжеским достоинством, с званием Эмир-Ахора или конюшего, отчего произошла фамилия князей Амилахваровых. Кварквар воспользовался смятением, чтобы напасть на стан царский и захватить в плен самого Царя. Недолго пользовался своею изменою Атабег, ибо скончался в том же году; Георгин оставался пленником у сына его Баадура, а между тем Баграт вторгся в Карталинию и овладел ею.

Тогда племянник Царя, Давид, сын убитого на ловле брата его Димитрия, живший в Кахетии, был провозглашен Царем у Кахетинцев, которые боялись подпасть игу Багратову, и таким образом нечаянно возникло третие независимое царство, коего три последние Царя владели даже престолом Карталинским. Атабег Баадур, в свою очередь испуганный успехами Баграта, решился освободить царственного узника своего, чтобы самому не сделаться данником Имеретии; он принудил Георгия признать его независимость и дал ему помощь, для освобождения [362] своего царства и покорения Кахетии. Давид бежал в горы к Дидойцам, но как только скончался Георгий, удрученный годами и печалию о распадении царства, он возвратился в Кахетию и не хотел признать над собою власти сына Георгиева, Константина III, равно как и все прочие удельные владетели, сделавшиеся независимыми.

/1469/ Одни только Епископы собрались в Тифлис, со всех эпархий бывшего обширного царства, для коронования Царя, уже лишенного достояния предков; таким образом разделилась держава Давида и Тамари на три отдельные царства, Карталинии, Имеретии и Кахетии, и на пять особых княжеств, коих владетели, кроме Князей Сванетов и Абхазии, из рода Ширвашидзе, носили наследственное титло Атабегов, Дадианов, и Гуриелей, обратившееся им в фамилию. Отселе история края теряет свое достоинство, от непрестанных междоусобий, хотя и бывали иногда проблески минувшей славы.

Долгое царствование Константина III [363] было зародышем многих зол, в его время возникших внутри и снаружи государства. Хотя и отразил он сперва полчища властителей Персии Узун-хана и Якуба, но не мог однако спасти своей столицы от меча сего последнего, и при нем многочисленное народонаселение магометанское водворилось, в южных пределах Борчалинских. При нем также возникла, в лице Шаха Измаила /1496/, новая сильная династия Софиев Персидских, из Ардебиля, который дан был Тамерланом в удел ученому их родоначальнику Софию, по глубокому уважению к его мудрости. Шах Измаил держался раскола Шиитов, которые отделились от главного исповедания Суннитов, последователей того же Корана, и распространил мнение свое по всей Персии, вместе с жестокою враждою против Турков, ревнителей учения ему противного. Война между обоими народами часто отзывалась горькими последствиями для Грузии, которая невольно признала над собою покровительство сильного Шаха Измаила, и [364] много пострадала в последствии от него и его преемников. Бессилие разделившейся державы было виною позорного ига, ибо не было согласия между ее властителями и не восставало более такого, который опять, мощною рукою, мог бы соединить все части в одно целое. Имеретия с Черным поморием составляла особую систему, на которую имела влияние Турция; Кахетия большею частию подвергалась одной участи с Карталиниею, под страхом Персов.

ИГО ПЕРСИДСКОЕ. ДАВИД IX.

/1505/ Двадцатилетнее царствование Давида IX, сына Константинова, ознаменовалось для Грузии бедствиями, которые напомнили ей времена Тамерлана. В первые годы однако ему удалось соединить оба царства, когда Александр Кахетинский, наследовавший первому Царю Давиду, был умерщвлен нечестивым сыном своим Ав-Георгием, или Злым; недолговечный убийца оставил по себе малолетнего сироту, ибо на главу его пала кровь родителя. Но Давид, [365] понадеявшись на свои силы, хотел отложиться от Персии, и разгневанный Шах, двинувшись против него, признал юного Льва Царем Кахетинским. Шах Измаил овладел Тифлисом, в 1518 году, разорил церкви, бросил в реку священную икону Божией Матери Сионской, сохранившуюся от ярости Тамерлана, и построив в городе первую мечеть, оставил в горном его замке сторожевое войско. Услышав о смерти завоевателя, Давид возвратился в разоренную столицу и, выгнав стражу Персидскую, старался восстановить город из развалин; но истомленный столькими бедствиями, постригся в обители Тифлисской, оставив престол брату своему Георгию.

/1524/ Сей Георгий был сподвижником Царя Кахетинского Льва, который заслужил титло великого и прославился походом своим в Иерусалим, когда, по зову Султана Солимана, ходил освободить Св. град, от временного нашествия неверных. По летописи Грузинской, Льву содействовали в крестовом походе: Атабег Кварквар, [366] Баграт Царь Имеретинский и Георгий IX Карталинский. Крестовый поход сей, несомненный потому, что имя великого Леона записано было па мраморе Голгофы, сомнителен однако по его изложению в летописи Вахуштия. Султан предложил трем Царям освободить святой град от неверных; но в то время сами Турки обладали Иерусалимом после Мамелуков; имя же неверных могли они относить только к Франкам или Персам: быть может Султан подразумевал Сирийского владетеля Джанберди, поднявшего против него знамя бунта? Цари дружно совершили поход, разбили неприятелей, которые на них вышли из стен города, и, осыпав своими благодеяниями святые места, со славою возвратились в отечество.

/1534/ Десять лет царствовал Георгий, и удалившись также в обитель, оставил престол племяннику Луарсабу, сыну Давидову, прозванному великим между Царями Карталинскими. Несколько раз мужественно отражал он Турков и [367] Персов и, в продолжение двадцати четырех лет, был щитом своей земли. Временно покорилась ему и Кахетия, после смерти великого Льва, который в преклонных летах облекся в иноческий образ, утомленный долголетним царствованием. Но при Луарсабе опять бедственное разорение постигло Тифлис: Шах-Тамаз, преемник Измаила, наступил с своими полчищами и предал город огню и мечу. Пользуясь удалением врага, Луарсаб овладел на краткое время столицею, и еще раз вторгся в Грузию завоеватель Персидский; Тифлис оставался во власти Шаха. Луарсаб принужден был удалиться в горы, отколе не преставал воевать с Персиянами, доколе смерть не постигла его в битве.

/1538/ Симон наследовал отцу и перенес тяжкие испытания, вместе с своим царством, в те сорок лет, в которые носил горький венец Грузии; но сила его духа, посреди бедствий, заслужила и ему имя великого у потомства. Брат его Давид, принявший Магометанство, был ему [368] соперником и, под сению Персов, властвовал в Тифлисе. Симон, изгнавши отступника из наследия православных предков, по чрезвычайной своей отваге, сам достался в плен Шаху Персидскому Худабенде, и многие годы провел в Ширазе. Когда же Турки воспользовались сиротством его державы, чтобы овладеть ею, и знаменитый Лала-Паша, покорив Тифлис и Эривань, принудил Шаха уступить Турции все завоеванные города, Шах выпустил из плена Царя Грузинского, и Симон быстро освободил все свое царство от ига Турецкого. Это было время первых сношений наших с Царем Кахетинским Александром, который признал над собою покровительство России, для защиты от Шамхала и Персов. С неудовольствием смотрел Шах Аббас, сын Худабенды, на такое сближение единоверцев, однако до времени терпел, по причине войны своей с Турками; когда же одолел их у себя в Адербиджане, он укрепил Ганджу, чтобы оттоле быть всегда готовым к нападению па Грузию. [369] Царь Симон, не предвидя коварных его замыслов, содействовал Персам против более страшных тогда Турков; он двинулся на сильного вождя их Джафар-Пашу, но был разбит и пленником уведен в Царьград, где и скончался. Сын его Георгий X искал родственной связи 1600 с Россиею и послал племянника Хозроя, просить руки Царевны Ксении, дочери Годунова; но внезапная кончина Бориса расстроила предполагаемый брак. При Георгие X одна из лучших областей бывшей державы Иверской, принадлежавшая Атабегам, завоевана была Турками: Ахалцих сделался местопребыванием Пашей, которые имели с тех пор сильное влияние на Имеретию и часто вторгались в Грузию.

/1603/ Луарсаб святой или мученик наследовал отцу, но прежде подвигов мученичества прославился доблестями воинскими; он отразил Хана Крымского Гирея, опустошавшего Грузию по воле Султана, и соединившись с Теймуразом Кахетинским, зятем своим, не устрашился [370] выступить в поле против великого Шаха Аббаса /1605/. Оставленные подданными, которые не дерзали сражаться против завоевателя, оба удалились к Имеретинскому Царю Георгию; но Луарсаб поверил льстивому предложению Шаха и, явившись в Тифлис, был изменнически увезен в Персию; там скончался мучеником за исповедание имени Христова, в одно время с другою великою исповедницею Царицею Кетеванию, матерью Теймураза, и их обоих причла Церковь Иверская к лику своих святых /1615/. С Луарсабом прекратилась прямая линия Царей Карталинии и владетели ее даже перестали быть Христианами. Баграт Мирза, из дома Кахетинского, Магометанин, поставленный Шах Аббасом /1619/, и Симон II, двоюродный брат Луарсаба, избранный Грузинами и потом умерщвленный Эриставом Арагвским, Зурабом /1623/, не долго держались на престоле. Пользуясь междоусобиями и влиянием Зураба, на краткое время, овладел Карталиниею великий Теймураз; но изгнанный опять Персиянами, бежал в родовую свою область Кахетию. [371]

Это была самая несчастная эпоха для Грузии: Двукратное нашествие Шаха не уступало ни в чем ужасам Тамерлановым. Завоеватель Персидский имел ту же цель — искоренить Христианство, чтобы на всегда овладеть землею, которую охраняла вера ее народа; но вместо того чтобы поселять Магометан, у подножия Кавказа и в Дагестане, как действовал Тамерлан, Шах Аббас напротив того разорял города и обители, и силою переселял Христиан во внутренность Персии; до сих пор, около Испаганя, есть много деревень Грузинских и Армянских, жители которых, утратив веру, соблюли язык своих предков. С другой стороны, Турки совратили в Магометанство почти всю область Атабегов и часть Гурии, а в горах и Дагестане само собою укреплялось учение Корана; таким образом отовсюду теснимое Христианство, держалось только в трех умаленных царствах, беспрестанно обуреваемое врагами. Чтобы еще более его поколебать, Шах Сефи, сын Шах-Аббаса, поставил в Тифлисе Царем [372] Ростома /1634/, хотя от племени Багратидов, ибо он был внук великого Луарсаба по сыну его Давиду, но Магометанина, рожденного в Персии от незаконного брака.

ЦАРИ МАГОМЕТАНЕ ДИНАСТИИ КАРТАЛИНСКОЙ, РОСТОМ.

Ростом не притеснял Христиан, в продолжение двадцатичетырехлетнего своего правления. При нем Армяне получили несколько опустевших церквей в Тифлисе и, в числе их, прекрасный собор Вифлеемский на горе, так что числом храмов они не только сравнялись, но даже превзошли Грузин в собственной их столице; однако Мариамь, супруга Царя из дома Дадианов, старалась поддержать своих единоверцев. Ростом, преданный Персам, страшен был для Турков; они не смели при нем тревожить его государства. — Кахетия, осиротевшая без Теймураза, который разбит был в [373] кровопролитной битве и лишился последнего сына Давида, повиновалась также Ростому; а между тем Теймураз искал себе помощи в России и Турции, послал внука своего ко двору Московскому и сам посетил дальнюю нашу столицу; но нельзя было подать ему помощи в трудную для нас эпоху; взятый наконец в плен Вахтангом, оп окончил дни свои в Персии; только внук его Ираклий получил опять достояние отеческое. Царь Ростом укрепил древний вышгород Тифлиса и обновил столицу после стольких опустошений; он выстроил в ней великолепный дворец, на берегу Куры, и обширный караван-сарай, который доселе носит его имя; соорудил также и знаменитый Красный мост, на реке Храме, по дороге в Персию, который хотя и лишен своих роскошных караван-сараев, однако доселе свидетельствует о величии Царя.

Чувствуя приближение кончины /1658/, Ростом назначил по себе преемником Вахтанга, Князя Мухранского, из младшей линии [374] Царей Карталинских, которая происходила от Баграта, сына Константина III. Но, но жалкому обычаю того времени, Вахтанг прежде нежели сделаться Царем, должен был принять магометанство, и под именем Шах-Наваза вступил на престол, взяв за себя и вдову Ростомову Мариамь. К соблазну Христиан, на дворе царском, мечеть стояла недалеко от придворной церкви, и хотя Вахтанг, как и некоторые из его преемников, были только по имени Магометанами, однако они должны были исполнять наружно все обрядовые обязанности корана. Осьмнадцатидетнее правление Вахтанга было столь же счастливо как и Ростомово для Грузии, отдохнувшей на полвека. Турки трепетали его оружия; временно соединил он под своим скипетром все три царства, поставив сына Арчила сперва Царем Имеретинским, на место изгнанного Баграта, а потом Кахетинским, когда Баграт опять возвратился в Кутаис; Арчил, три раза возводимый отцом своим, столько же раз был низлагаем приверженцами Баграта, но [375] Кахетия оставалась ему верною при жизни отца.

/1676/ С кончиною Вахтанга V опять нахлынули на его царство все ужасы междоусобий и внешних войн. Сын его Арчил не удержавшийся при жизни отца на престоле Имеретинском, не мог после него утвердиться и на Карталинском, и удалился с семейством в Россию, искать себе мирной кончины, после бурной жизни и трех венцов, ему изменивших. Магометанский брат его, Георгий XI, вступил на шаткий престол по воле Шаха Сулеймана, который не хотел видеть Христианина Арчила на престоле; но и он возмечтал освободиться от ига Персидского, и был вызван в Персию Шахом Гуссейном. Внука великого Теймураза, поставил он Царем /1688/, под магометанским именем Назар-Али-Хана; Георгий же принужден был жить в Персии и там сражался за неверных, с возмутившимся против Шаха Султаном Авганским, который в последствии умертвил Царя за мирною трапезою. Но внук [376] Теймураза не хотел управлять чуждым ему наследием и Шах поставил наместником Вахтанга, племянника Георгиева /1703/. По смерти Георгия, брат его Лев, был провозглашен Царем, но Вахтанг продолжал управлять. Когда же, с кончиною родителя, ему достался престол, Шах-Гуссейн требовал от него отречения от Христианства и Вахтанг предпочел плен вероотступничеству. Брат его Иессей, более равнодушный, изменил вере отцов и воцарился на краткое время /1718/; наконец поколебался и Вахтанг и получил престол предков /1719/. Таково было бедственное положение Грузин в ее последние годы. Сен Вахтанг VI, по порядку Царей сего вмени, оставил однако по себе громкую память, хотя и мало царствовал, долго отсутствуя в Персии. Он составил полное уложение законов Греческих, Грузинских и Армянских, издавна бывших в употреблении, которое доселе носит его имя и уважается не только Христианами, но и Магометанами; он же, последний Царь династии [377] Карталинской, как бы предчувствуя скорый исход своего царства, сам потрудился собрать его многовековую летопись.

Между тем Ираклию, уступившему престол законным властителям дома Карталинского, наследовал в Кахетии сын его Константин также Магометанин, и воевал с Вахтангом. Он призвал себе на помощь дикие шайки Лезгин, которые с тех пор начали наводнять Кахетию и Карталинию, ибо им сделались известны все пути и бессилие обоих царств. Константин (иначе Магомет-Али-Хан) овладел Тифлисом и предал его хищности Лезгин. Вахтанг бежал в Гори и призвал к себе на помощь Турков из Ахалциха, которые быстро заняв все его области, заставили удалиться Али-Хана. В тоже время сильный Султан Авганский Махмут овладел Персиею и умертвил Шаха Гуссейна, со всем его родом, угрожая распространить далее свои завоевания. Смятенный Вахтанг, видя себя между оружием [378] Турков и Авганцев, решился удалиться в Россию; Императрица Екатерина милостиво приняла Царя, со всем его семейством, как и дядя его Арчил нашел себе пристанище, при дворе великого Петра.

/1724/ Опять Иессей был поставлен Царем, но уже от Турков, с новым изменением веры, ибо из Шиита сделался Суннитом; в Кахетии же провозгласили они Теймураза II, брата умерщвленного ими Алихана; но не долгое время владычество их тяготело над Грузиею.

До какой степени вера, и одна только вера поддерживала бедствующую страну, посреди ее междоусобий внутренних и нападений внешних, и как она была сильна в пастырях Церкви Грузинской, — тому свидетельством может служить следующее событие, достойное первых времен Христианства. Юноша Грузин, защищаясь против Турка, который хотел его ограбить, умертвил врага и скрылся; подозрение пало на другого и он приговорен был к смерти. [379] Настоящий убийца, видя что за него погибает невинный и сам имея семейство, исповедал духовному отцу грех свой и что удерживает его открыть вину. Как же поступил духовник? Памятуя слово евангельское, что пастырь добрый полагает душу свою за овцы своя, он явился на судилище Турецкое и просил пощадить осужденного невинно. — Кто же виновен? спросили его судьи. Не он и не я, отвечал мужественный пастырь, но только клянусь именем Божиим, что осужденный на смерть не есть убийца. Напрасно судии угрозами хотели принудить его открыть виновного; они наконец исполнили над ним приговор казни, освободив невинного.

НАДИР-ШАХ. ДИНАСТИЯ КАХЕТИНСКАЯ, ТЕЙМУРАЗ II.

Славный Шах-Надир, сокрушив Авганов в Персии, овладел престолом Софиев и двинулся против Турков; он [380] разбил их под Эриванью, выгнал из всех пределов Грузии и поставил своих наместников в Тифлисе и Гори. Спустя несколько времени, в знак благодарности Теймуразу, за то что схватил одного из самозванцев, которые выдавали себя за детей Шаха Гуссейна, и представил к нему чрез сына своего Ираклия, завоеватель провозгласил его Царем Карталинским /1744/. Не забыл он и заслуг юного Ираклия, верно ему служившего в блистательном поход против Индии, и провозгласил его Царем Кахетинским. Поход Надир-Шаха в Грузию не оставил по себе столь страшного воспоминания, как нашествие Шах-Аббаса, потому что он был направлен против Турков; однако пострадала опять страна, от опустошительного пребывания Персов. Но если бы продлилось владычество Надира, возобновились бы прежние бедствия, ибо завоеватель начал требовать с обоих Царей сильной дани и войска, для усмирения собственных подданных.

Теймураз, не будучи в состоянии [381] уплатить такой дани, укрылся с семейством в крепкий замок Ананур, а народ бежал в горы. Общее запустение страны принудило однако Царя идти просить милости у Шаха, но дорогою он услышал о его убиении, Магомет-Ханом Каджарским. Родственник Надира стал властвовать над Персиею, под именем Адиль-Шаха, и женился на дочери Теймураза, но скоро новый Шах ослеплен был братом своим Ибрагимом. Внутренние смятения Персии дали отдохнуть Грузии и, во время отсутствия родителя, Ираклий сильною рукою управлял его царством. Бывший правитель Тифлиса Али-Хан утвердился в Гандже и провозгласил там самозванца сыном Шаха Гуссейна; он хотел принудить Ираклия к союзу с ним, но был отражен от Тифлиса. Ираклии победил и другого соперника, магометанского сына последнего Царя Иессея, который надеялся овладеть отцовским наследием. Давно уже Грузия не видала витязя подобного Ираклию на своем престоле. Полчища Лезгин, не [382] подозревая его ратной отваги, приблизились к столице, но были им истреблены на полях Марткопских. Между тем Царь Теймураз возвратился из Персии и столь же мужественно сражался с общими врагами. Жители Эривани просили у него помощи против Авганцев, осадивших их крепость, и, по воле отца, Ираклий ходил освободить Эривань.

Соседняя Ганджа не хотела платить условленной дани Грузии; Хан Шекинский, с войсками Дагестана и Ширвана, двинулся к Тифлису и требовал дани от самого Теймураза; но как молния налетел Ираклий и рассеялось все вражеское скопище. Наступил с севера Хан Аварский, с своими Лезгинами, и испытал такое же поражение. В это время Ираклий принудил Татарские орды, перекочевавшие из южных пределов Грузии в область Эриванскую, возвратиться на прежнее жительство, чтобы не опустела страна. Опять собрались шайки Лезгинские и с двух сторон напали на Грузию: Ираклий испросил себе помощь, у великого Соломона Царя [3803 Имеретинского, и разбил на голову хищников. Междоусобие на время утихло в Персии: Керим-Хан одолел всех своих соперников и был милостив к Царям Грузии; но несогласие возникло между Ираклием и отцом его; Теймураз принужден был удалиться в Россию и скончался в Астрахани, а сын его сделался единственным обладателем царства /1762/. Тогда явился ему новый соперник из России, Бакар, сын удалившегося туда Царя Вахтанга, и нашел себе приверженцев в Тифлисе, ибо там еще свежа была память старшей династии Карталинской; но искатель престола принужден был бежать в Россию; жестокая казнь ожидала всех его единомышленников; до сих пор показывают в предместии Авлабарском песчаный берег, где пылали их костры.

ЦАРСТВОВАНИЕ ВЕЛИКОГО ИРАКЛИЯ.

Ираклий приобрел себе благоволение Керим-Шаха, выдав ему его соперника [384] Авганского, бежавшего в Грузию. Имя Царя было уже столь славно повсюду, что к его покровительству прибегали соседние властители; а между тем, сильною рукою, непрестанно отражал Ираклий нападения Курдов и Лезгин. Возмущение Эристава Рачи против Царя Имеретинского и нашествие Турков, побудили Соломона просить покровительства России; Граф Тотлебен послан был, с малым отрядом, на помощь к Царю: но, еще прежде его прихода, Соломон одолел непокорных и, с дружиною Русских, выгнал Турков из своих пределов. Военачальник Русский, соединившись с Ираклием, двинулся к Ахалциху, но возникшее между ними несогласие остановило на пути Графа. Не смутился Ираклий; с горстию храбрых напал, в ущелии Боржумском, на полчища Турков и Лезгин, разделенных Курою, и истребив мосты, одержал над ними блистательную победу. Ираклий же продолжал поход и разорял пределы Ахалциха и Карса, доколе, с разрешения Шаха, не заключил славного мира с Султаном Турецким. [385]

Так протекало, в непрестанных битвах, воинственное царствование последнего витязя Грузии: когда мирно было со стороны Персии и Турции, Лезгины не давали ему покоя и сделались еще предприимчивее, под предводительством Омар-Хана Аварского, которого имя записано кровавыми чертами в летописи сей эпохи. С юга беспрестанно тревожила мятежная Ганджа, так что Ираклий овладел наконец городом и временно поставил там своих наместников; он принудил и Гуссейн-Хана Эриванского платить ему обычную дань. Так действует гений одного великого мужа, ибо не было у Ираклия ни сильных войск, ни денежных средств, для поддержания стольких войн; но никогда не изменяло ему мужество и всегда бежали пред ним враги.

По смерти Керим-Шаха, родственник его Али-Мурат требовал покорности от Царя, но он не хотел более подчиняться непрочным властителям Персии и предпочел подданство России /1784/. Ираклий, [386] послал в Георгиевск, князей Мухранского и Чавчавадзе, заключить условия подданства с полномочными Великой Екатерины, и Генерал Потемкин, с малым отрядом, перешел горы для охранения Грузии. Омар-Хан бежал от союзников; смятенная Ганджа умолила Царя восстановить у нее прежний род ханский; но Турки, раздраженные покровительством России, вооружились против Ираклия и были опять им разбиты, с помощию Русских. Соломон великий умер и воцарился в Имеретии двоюродный брат его Давид; но племянник, того же имени, внук Царя Ираклия по матери, убедил деда доставить ему престол, на который имел более прав. Он достиг цели и, оружием Грузин, взошел на царство с именем Соломона II; но это произвело междоусобие, в которое вмешались Турки и Лезгины; Изгнанный Давид бежал в Ахалцих и не без кровопролития принудили его отказаться от престола.

Но великому Царю, уже достигшему [387] маститой староста, еще предстояли на конце дней тяжкие испытания, от внутренних раздоров многочисленного семейства. Вахтанг, сын его от первого брака, скончался; Георгию, рожденному от второго, следовал престол; но Ираклий женился в третий раз на дочери Дадиана, Дареджани, и шесть сыновей от сего супружества завистливо смотрели на многочисленное семейство Георгия, состоявшее из девяти сыновей, которые отстраняли их от престола. Имя Дареджани или Дарии ознаменовано было многими бедствиями, в летописях Имеретии и Абхазии; не более счастия принесло оно и Грузия. Честолюбивая супруга Ираклия, имевшая на него сильное влияние, старалась доставить престол старшему сыну своему Иулону, после Георгия, который не обещал быть долговечным; она убедила Царя, заблаговременно раздать уделы детям, потому что не ожидала милости от его наследников: это было виною несогласий и разорения столицы, свирепым Ага-Магомет-Ханом Персидским. [388]

Оскопленный Надир-Шахом, который умертвил его деда, Хана Гилянского, Ага-Магомет возвысился после кончины Керим-Шаха и, с помощию храброго своего племянника, будущего Фет-Али-Шаха, получил перевес над прочими удельными властителями Персии. Желая соединить все царство под свою державу, он пошел с войсками на Карабах и послал племянника осадить Эривань; но Царь Ираклий спас сию крепость, скорым приходом, и тем навлек на себя оружие Персов. Предвидя опасность, он стал на реке Храме, у Красного моста, и просил себе помощи от Царя Соломона, разослав повеления к детям, спешить с войсками к Тифлису, из своих уделов; но к нему явились только пять тысяч Имеретин с Царем своим, а сыновья медлили; Ираклий, услышав о приближении сорокатысячной армии Персов, принужден был отступить к столице.

При страшной вести о нашествии врагов, смятенный народ собрался пред дворцом и умолял Царя, не оставлять города на истребление Персам, обещая биться до последней капли крови; Царь дал также обет умереть с своим народом, и поставлены были стражи у всех ворот, чтобы никого не выпускать. Но малодушествовала Царица и, по совету присных, испросила позволение себе и десяти почетным семействам выехать из Тифлиса. Как только узнали о том жители, они подумали, что Царь, спасая семейство, не надеется защитить столицу, по недостатку войска, и толпами бежали во все стороны, оставляя дома свои и святыню на произвол врагам. Ираклий, не зная о бегстве народа, мужественно встретил Персов на Эриванской Дороге и отразил первое нападение; на другой день возобновилась битва пред самыми вратами города, и опять Персы принуждены были уступить неодолимому мужеству обоих Царей, и малой дружине Имеретинской, хотя изнуренной болезнями. Уже Шах хотел отойти, полагая, что к [390] Ираклию собрались все силы Грузии, когда внезапно рассеялся густой туман, укрывавший от него малочисленность неприятеля. Тогда, с новою яростию, устремились Персы на приступ, и уже некому было отразить их в тесных улицах Тифлиса, потому что все было пусто.

Едва мог уйти сам Ираклий, через мост Авлабарский в Кахетию; Соломон с Имеретинами бежал через город ко Мцхету, где был тогда Католикос Антоний. Митрополит Тифлисский Досифей, напрасно ожидавший лошадей от Царицы, для спасения святыни, заключился с духовенством в соборе Сионском. Но Персы выломили двери, сожгли иконостас, расхитили святыню, избили священников и самого старца Митрополита сбросили в быструю Куру, с виноградной террасы его собственного дома; спасся один только ключарь, заблаговременно бежавший с иконою Иверской Божией Матери. Великолепный дворец Царя Ростома предан был пламени, как и весь город, так [391] что одно только печальное пепелище осталось от бывшей столицы. Ага-Магомет-Хан предложил мир Ираклию на ее развалинах; но Царь, горящий мщением, уже шел на него из Кахетии со всеми войсками. В свою очередь бежал Хан и сломал за собою одну арку Красного моста, чтобы спастись от погони. На обратном пути в Персию, он был умерщвлен за жестокость, одним из рабов своих, и на место его воцарился племянник Фет-Али-Шах.

Осмидесятилетний воитель Ираклий еще однажды явился, с Русскими войсками, под стенами Ганджи и покорил ее; но уже удрученный годами и скорбию о раздорах семейных и утраты столицы, он видимо клонился ко гробу. Последние два года провел в Кахетии, сражаясь против Лезгин и, после шестидесятилетнего царствования, скончался в Телаве, который сделался местопребыванием царским с разорения Тифлиса. Тело Царя оставалось там шесть недель, по причине [392] морового поветрия и внутренних смятений, до погребения в Мцхете. Там воцарился и последний Царь Георгий XII, (или XIII по иному счислению) который провел трехлетнее царствование в смутах воинских, раздорах семейных и болезнях. Царица Дария, поселясь в предместии Авлабара, сильно противодействовала Царю в Тифлисе, и воинственные сыновья ее, рассеявшиеся по уделам, не признавали над собою никакой власти. Старший сын Царя, Давид, признанный наследником престола, не мог надеяться получить его, ибо Царевичи домогались провозгласить старшого брата своего Иулона и искали себе покровительства в Персии. Тогда Георгий, чтобы умирить тревожное царство, вступил окончательно в подданство России, по примеру отца своего Ираклия, и испросил себе Русские войска, для отражения страшного Омар-Хана Лезгинского; потом же, чувствуя приближение кончины, совершенно уступил царство свое единоверному Императору, который один только мог спасти Грузию, [393] от всех крамол внутренних и внешних. Со смертию Георгия заключилась тысячелетняя летопись Багратидов и их многострадальной державы, которая является, как Иов, между всеми царствами.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Текст воспроизведен по изданию: Грузия и Армения. Часть I. СПб. 1848