Генерал-лейтенант А. А. Иедлинский

(из далекого прошлого Кавказа).

I.

В 1909 году, в преклонном возрасте скончался Великий Князь, Михаил Николаевич, с именем которого связано продолжительное управление Кавказом, хотя уже умиротворенным, но его время соприкасалось с продолжительной эпохой непрерывной борьбы на нашей окраине. Непосредственные участники этой борьбы уже давно сошли со сцены, более молодые современники этих действий — тоже в могилах, а изустные рассказы их про давно минувшие события так же постепенно забываются, видоизменяются при передаче, уклоняясь под час от правды, и в скором времени рискуют окончательно кануть в лету.

Более крупные события и дела, касающиеся крупных исторических деятелей, были запечатлены на скрижалях истории, но и более мелкие события и черточки, характеризуются второстепенных, так сказать, героев той эпохи, заслуживаюсь не меньшего к себе внимания, и их, по справедливости, следует оградить от полного забвения.

Вот с этой-то целью я и хочу поделиться с читателями-любителями нашей старины имеющимися у меня сведениями про одного такого кавказского рубаку, генерала Иедлинского, который с 1845 по 1876 год непрерывно служил своему новому отечеству.

Перейдя на службу на Кавказ в половине 80-х годов прошлого столетия, я не застал уже в живых генерала Иедлинского, умершего в конце 1876 года, но многочисленные рассказы о нем продолжали усиленно ходить в кавказском обществе, среди которого были тогда в живых еще многие из его современников.

Оговариваюсь: я не собираюсь писать полной биографии покойного генерала, так как не располагаю для этого достаточным [204] материалом, но хочу поделиться с читателями лишь сведениями, основанными на записанных мною тогда же рассказах и беседах о покойном, и его формулярном списке.

II.

Во времена своего покорения и усмирения Кавказ привлекал к себе не только русских, жаждущих боевых приключений и славы, но и иностранцев, в числе которых оказался и Иедлинский.

Альберт Артурович родился 25-го мая 1813 года в Австрии. Сын небогатого галицийского помещика римско-католического вероисповедания, он воспитывался в Царской академии Марии-Терезии в Вене и поступил на военную службу, где и дослужился до чина обер-лейтенанта императорской австрийской армии лишь к 32 годам своей жизни. Очевидно, мирная обстановка казарменной жизни мало удовлетворяла его, и он, прослышав про беспрерывные военные действия на Кавказе и многочисленные подвиги русских войск, слава о которых прогремела тогда и за пределами России, решил перейти на русскую службу в кавказской армии, что ему и удалось: 7-го мая 1845 года он был зачислен поручиком по кавалерии отдельного кавказского корпуса, и не прошло 3-4 месяцев, как он успел отличиться и был награжден 21 августа того же года, орденом св. Станислава 3 степени, а через 5 месяцев и чином штабс-ротмистра (26 августа 1846 г.). Затем он быстро двигается вперед: 4 мая 1847 года производится в чин ротмистра, в 1848 году (15 сентября) награждается орденом св. Владимира 4 степени, 16 июля 1849 года — получат, чин майора, а через месяц орден Святой Аилы 2-й степени; 4 мая 1850 года назначается в том же чине майора командиром Лабинского казачьего полка. Таким образом, через пять лет по вступлении Иедлинского на русскую службу, он делается командиром полка, да еще удостаивается этой чести в чин майора, что свидетельствует даже и для того промели о дал око незаурядном явлении: выделиться среди такой храброй школы, каковой был тогда Кавказ, так скоро заслужить к себе доверие получением в командование целого полка, как хотите, а для итого нужно было проявить действительно боевые заслуги, в особенности для иностранца, приехавшего 5 лет тому назад в совершенно чуждый для пего край, без знания языка, и действовавшего в совершенно незнакомой для него обстановке.

В 1852 году (22-го февраля) он получает чин [205] подполковника, затем через 5 месяцев (19 июля того же) года назначается командиром Моздокского казачьего полка и одновременно командиром 8 бригады кавказского линейного казачьего войска, что несомненно является выдающимся назначением для вновь испеченного подполковника, к тому же иностранца, не имевшего никакой другой протекай у начальства, кроме личных неоспоримых заслуг.

В 1857 году получает на орден св. Анны 2 ст. Императорскую корону и 9-ю бригаду кавказского линейного войска, и 6-й Сунжинский казачий полк; в 1858 году (13 октября) награждается чином полковника, 28 апреля 1860 года — орденом св. Владимира 4 степени, а 28 Июля того же года назначается начальником военного Осетинского (ныне Владикавказского) округа. В том же 1860 году, 28 марта награждается бриллиантовым перстнем с вензелевым изображением имени Его Императорского Величества. Через год (13 ноября 1861 года) получает золотое оружие, а еще через год (27 августа 1862 года) производится в генерал-майоры; в следующем году назначается начальником Восточного отдела, по упразднении которого, состоит при кавказской армии, с зачислением по пехоте; 14 апреля 1865 года получает орден св. Станислава 1 степени. Неопределенное “состояние при", без особых обязанностей, не удовлетворяет Иедлинского, и он рвется к фактической деятельности, что ему и удается, при получении в 1865 году (6 августа) должности помощника начальника Кавказской кавалерийской дивизии. В 1867 году награждается единовременно 2.418 рублями, а в 1869 году (20 октября) орденом св. Анны 1 степени, и ему Высочайше пожаловано в вечное и потомственное владение (как говорится в формуляре) 1.000 десятин земли в Кубанской области. В 1871 году (18 сентября) получает Императорскую ворону на орден св. Анны 1 ст. В 1874 году получает персидский орден Льва и Солнца 1 степени. В том же году (28 сентября) орден св. Владимира 2 степени, а затем 24 ноября отчисляется от должности помощника начальника Кавказской дивизии, назначается сперва состоять при Кавказской армии по армейской кавалерии, а затем при генерал-фельдмаршале князе Барятинском. Умер Иедлинский в 1876 году (точной даты не знаю) 64-х лет от роду, из коих 31 год провел на Кавказе, которому и отдал все силы.

III.

Будучи уроженцем Галиции, совершенно чуждый Кавказу и России, перейдя на службу последней не юношей, а уже в зрелом возрасте (32 лет), Иедлинский тем не менее быстро выучивается [206] русскому языку, изучает топографии всех тех мест Кавказа, где ему приходилось действовать с отрядами войск, словом, быстро приноравливается к совершенно новым для него условиям быта, обстановки и военного духа. Чем чем, а уж личной отвагой, беззаветной храбростью в то время было трудно кого удивить на Кавказе, этой школе храбрецов и удальцов, и тем не менее Иедлинский ухитряется и в этой стране быстро выдвинуться вперед своими боевыми заслугами, так что менее чем через год службы награждается и знаками отличия и чинами. При этом нужно принять во внимание, что все отличия он получает, состоя не при штабах, а в действующих отрядах, как рядовой воин. Протекции у Иедлинского никакой не было: незнатный иностранец, не богатый, раз подав в совершенно новую и незнакомую ему среду, он тем не менее ставить себя с первых шагов так, что в армии о нем заговорили, как о выдающемся и среди храбрецов. Помимо личной храбрости в войсках не могли не оценить его ума, сообразительности в минуту опасности и находчивости, с которой он всякий раз выходил из самых непредвиденных затруднительных положений. Всегда правдивый, не заискивая ни перед кем, он не стеснялся резать правду в глаза даже выше стоящим его по службе, но, благодаря прирожденному юмору, облекал под час свои реплики в такую остроумную форму, что лица, к которым они относились, не сразу я догадывались о соли, заключавшейся в сказанной им фразе. Конечно, эти резная отповеди и остроты не всегда сходили ему с рук благополучно и создавали ему не мало врагов и недоброжелателей, тем не менее не могли значительно отразиться на его служебной карьере: слишком уж очевидны были его боевые заслуги, слишком било всем в глаза, что при всех столкновениях правда всегда была на стороне Иедлинского.

Замолчать этого факта было нельзя и рискованно было слишком резко действовать против такого популярлого в армии рубаки, а потому врагам Иедлинского большей частью приходилось отмалчиваться, или ограничиваться мелкими придирками; в те времена Кавказ был уделом храбрых, и в кавказской армии умели горой стоять за своих любимцев.

* * *

Вот один случай остроумной отповеди, данной Иедлинским одному довольно высокопоставленному лицу, в честь которого была устроена охота, и среди участников которой был и полковник Иедлинский. Во время охоты был устроен на поляне леса [207] привал для завтрака, накрытого прямо на земле на разостланных коврах, по-походному. Когда усталые и проголодавшиеся охотники собрались на поляну и только ожидали превосходительного приглашения виновника торжества приступить к еде, последний, взявши из рук казака чарку водки и какую-то рыбку, стал, прожовывая закуску, занимать гостей воспоминаниями какого-то охотничьего эпизода; собравшиеся почтительно внимали словам Его Превосходительства, но в душе стремились скорее к закускам. Прошло так минут 6 — 10, а генерал все продолжал говорить, успев опрокинуть уже 2-ю чарку и перейти от рыбки к другому бутерброду... Иедлинский сначала тоже слушал, но, увидевши, что генеральскому рассказу не предвидится скорого конца, повернулся, сел на ковер и с аппетитом приступил к завтраку. Его Превосходительство как-то обернулся, увидел Иедлинского и спохватился, что задерживает охотников. Тем не менее его покоробила бесцеремонность штаб-офицера, и он захотел сорвать на нем свою собственную неловкость. Пригласив всех к столу, генерал обратился к Иедлинскому на “ты” (в то время у многих начальствующих лиц была эта манера говорить своим подчиненным “ты”, что считалось не оскорбительным, а выражало как бы отечественную попечительность и расположение).

— Садитесь, господа, милости просим! а ты, Иедлинский, который слывешь таким остроумцем, скажи мне, пожалуйста, какая разница между свиньей и человеком?

— От-то простая разница, Ваше Превосходительство, ни минуты не задумываясь, ответил Иедлинский своим обычным акцентом: человек ест сидя, а свинья стоя.

Ответ был ясен: начальство ело стоя, а он сидя, но... нужно было сделать вид, что аллегории в ответе никакой не заключалось, а Иедлинский просто напросто указал на факт одной из разниц между человеком и представительницей животного царства.

* * *

Другой случай, граф Лотрек-де-Тулюз, начальник кавалерийской дивизии, в состав которой входил и полк, которым командовал Иедлинский, обозревал как-то полки своей дивизии. Недавно переведенный из Петербурга, он был совершенно чужд Кавказу и духу кавказской армии; воспитанный на парадах, оттягивании носков, маршировках и внешней муштре тогдашней гвардии, он был поражен, встретив на Кавказе совсем другое отношение к делу в боевой армии, которой и остался, понятно крайне недоволен, и стал пушить начальников частей во всю, [208] как говорится. Будучи, сверх того, человеком крайне недалеким, он не мог сообразить, что к кавказской армии, бывшей в непрерывных боях десятки лет под ряд, не подобает предъявлять плац-парадных требований. Приехав к Иедлинскому в полк, сотни которого были разбросаны по станицам, Лотрек, сам плохой кавалерист, но любивший хвастаться и своей ездой и тонким знанием лошади, стал верхом объезжать сотни в сопровождении свиты и, разумеется, полкового командира, которому в конце концов надоело выслушивать бестолковые и неразумный замечания и разносы начальника дивизии, и он стал понемногу отставать от него. Чуть Лотрек обернется, чтобы сделать какое-нибудь замечание по полку, как видит, что Иедлинский еле плетется далеко от него. Недовольный граф останавливаете свою лошадь и нетерпеливо дожидается, пока Иедлинский, делая вид, что усиленно работает нагайкой, не догонит его. Начальник дивизии разносит его, Иедлинский почтительно выслушивает слова грозного начальства, которое трогается дальше, а Иедлинский снова отстает, и так продолжается всю дорогу. Наконец объезд закончен, и взбешенный Лотрек набрасывается на Иедлинского.

— Так, полковник, нельзя у вас во всем беспорядки; это не полк с, это какая-то дикая орда у вас! Наконец, вы сами, какой вы кавалерийский полковник, когда вы даже верхом ездить не умеете? Во время объезда вас никогда не было при мне, когда я хотел обратить ваше внимание на замеченный мною упущения по полку!

Иедлинский почтительно и смиренно стал извиняться:

— Извините, Ваше Превосходительство — мне такая кляча попалась, что вот даже ишака (по-кавказски осел) догнать не может.

Вл. Марков.

(Продолжение следует).

Текст воспроизведен по изданию: Генерал-лейтенант А. А. Иедлинский (из далекого прошлого Кавказа) // Русская старина, № 1. 1911