ГАКСТГАУЗЕН, АВГУСТ ФОН

ЗАКАВКАЗСКИЙ КРАЙ

TRANSKAUKASIA: ANDEUTUNGEN UEBER DAS FAMILIEN- UND GEMEINDELEBEN UND DIE SOCIALEN VERHAELTNISSE EINIGER VOELKER ZWISCHEN DEM SCHWARZEN UND KASPISCHEN MEERE; REISEERINNERUNGEN UND GESAMMELTE NOTIZEN

ЧАСТЬ II.

ШАМИЛЬ И КАВКАЗСКИЕ ГОРЫ. — НАЧАЛО И РАЗВИТИЕ МУРИДИЗМА.

Аллах велик! Магомет Его первый пророк, — Шамиль второй.

Народный клич на Кавказе.

Кавказ.— Его сказанья и мифы.— Исторические указания.— Кочующие жители и хлебопашцы. — Физическое и географическое положение: произведения природы. — Растительность. — Пространство, народонаселение. — Черкесы, Абхазы, Оссетины, Чеченцы, Лезгины, Татары, Грузины, Армяне. — История. — Второй Иран и его сказания; Индийцы, Индейский промышленный народ; торговля Колхиды; нынешнее время. — Турки и Персияне. — Россия.— Обоюдное положение и взгляд на историю.— Исторический очерк Персии. — Ормузд и Ариман.— Царство света и тьмы на земле.— Иран и Туран.— Монархия Ирана.— Дулькарнеин. (Искандер, Сезострис). Воздвигнутая ими Китайская стена до столбов Геркулеса.— Кавказская стена и одна ее часть. — Пути Кавказа. — Середина.— Кавказские храмы.— Пограничные Персидские князья. Кавказские народы, их политика. — Грузины и Армяне. — Война с Черкесами и с Шамилем. — Муридизм.— Мулла,— Магомет и его ученье. — Священная война. — Гадро-Измаэль. — Посвящение Кази-Мулы в военноначальники. Его война и смерть в Гломри. — Гамзад-Бег избран предводителем священной войны, его дела, убийство Аварийского Хана. — Он убит в мечети.— Избрание Шамиля, его характер, дела. — Русские военноначальники. Ермолов, Розен, Головин, Засс, Граббе, Нейдгард, Воронцов. — Новейшие гражданские и военные преобразования у Магометан. — Военное и гражданское устройство Шамиля.

Кавказ, величайшая цепь гор древнего, образованного мира, имеет любопытное значение, для внутренней и внешней истории человечества. Полный ожидания, древний мир [163] Западной Азии, постоянно смотрел на эти девственные вершины, никогда не попираемые человеческой стопой; в них видел он границы своих народов. За ними жили племена, не имевшие имени, ни истории, для тогдашнего образованного света — Скифы, Гипперборейцы. С этою цепью гор связаны предания и мифы всех народов. Когда, по сказанию древней легенды, Дивы или Чины, населявшие землю до сотворения человека, отвратились от Божества, то были изгнаны на Кавказ, где они живут и поныне в своих ледяных палатах, под управлением падишаха или царя, имеющего свое пребывание в хрустальном дворце Эльборуса, названного блестящей, счастливой горой.

Греческие мифы, напротив того, говорят нам, что когда Прометей похитил небесный огонь, Зевес приковал его к Кавказским скалам бриллиантовою цепью. Другое, поныне существующее предание говорит, что Кавказские горы, первые показались после сорока дней всемирного потопа, и за одну из них, именно за Эльборус зацепился Ноев ковчег и расколол вершину ее надвое, как это видно и теперь, и что потом, уже отплыв оттуда, остановился окончательно на Арарате.

Есть еще одно предание, важнее всех, которое, в настоящую минуту, своей чарующей силой, имеет важное влияние.

Мы сказали выше, что в древности смотрели на Кавказ, как на священную границу образованного мира. Несколько раз, и в исторические времена, дикие народы пробивались через горы и с победоносным оружием наводняли старый, просвещенный мир Азии. В защиту от этих нападений, древние образованные Государства, точно так, как было на краю Восточного мира, в Северном Китае, воздвигли необъятную стену с башнями и двумя огромными воротами. Этот известный всем факт, имея основанием одно пророчество [164] Магомета, воспламенившее религиозный фанатизм, сделался в настоящее время причиной восстания магометанских народов против Кавказских Северных племен. Магомет говорит в Коране: «За Кавказом живут Гог и Магог. По истечении времен, они перейдут через горы, убьют правоверных и благословенные их царства разрушатся.» ¹⁰

Бросим сперва общий взгляд на этот край и его жителей, прежде чем приступим к подробному описанию политической и религиозной его жизни, в настоящее время.

К Северу от Кавказских гор, между Азовским и Каспийским морями, лежит необъятная, безлесная равнина, которая, между этими двумя морями, есть настоящая соленая [165] степь. Если выкопать землю на два фута, то тотчас показывается солевая вода. По этому, можно предположить и указать границы, где, в самой глубокой древности, оба моря сливались в одно. По всей этой равнине кочуют целые народы с их стадами, и только по берегам рек селятся постоянные жители ¹¹.

От Карпатских и Силезских гор, или, если угодно, от древней Нормандии, вплоть до Китайского моря, все это пространство, до всемирного потопа, составляло, может быть, одно бесконечное море, разделявшее потомков Адама от Северных земель.

С самого же начала исторических времен, степи эти служили постоянным пристанищем кочующим народам.

Поверхность земли везде равно приспособлена к этим двух главным потребностям человеческой жизни; даже в самых отдаленнейших местах, возле пахотных земель, находятся целые степи для пастбищ; разделение это видно и в огромных размерах, так напр. целая часть Аравии, в несколько тысяч квадратных миль, представляет пустыню удобную для стад. Противоположность эта разительна, по крайней мере, в древнем мире. За Аравийской пустыней, простирающейся более чем на 400,000 кв. миль, идут на юг целые страны плодоносных земель.

У всех народов и во всех странах — одна часть людей посвящает себя земледелию, другая пастушеской жизни ¹². [166] Этот поучительный факт представляет нам целый мир кочующих племен, противоположный другому миру, населенному земледельцами. Мы можем утвердительно сказать, что пастушеская жизнь, во всей полноте своей, есть древнейшая, [167] что гражданская жизнь, необходимое следствие земледелия, произошла от нее же немного позже. Оба эти рода жизни ведут свое начало от глубокой древности и указаны самим Богом. В частности эти два состояния изменялись иногда одно в другое, некоторые кочующие жители делались оседлыми, так как и земледельцы пастухами, хотя эти последние гораздо реже. Но, в общности, кочующие народы никогда не изменяли своей жизни, не потому чтобы земля их была неудобна к возделыванию, (для человеческих рук нет неблагодарной почвы); но по особенным законам их природы, данным самим Богом. В продолжении целых тысячелетий Арабы и Монголы жили номадически и вероятно останутся такими на всегда. Даже Турки, по нынешнее время, не могли сделаться земледельцами и живут в Европе, как в стане.

Окончим здесь это небольшое отступление, которое найдет свое значение ниже, и обратимся к географическому положению Кавказа, с его Азиатскими народонаселениями. Мы [168] сказали, что на север идет от него пространнейшая равнина или степь, обитаемая одними кочующими народами. Параллельно этой северной соленой почве, является чудная, богатая растительность. Из средины Кавказских гор вытекают две большие реки, недалеко одна от другой, и потом идут по разным направлениям. Кубань (Гиспанис древних) берет свое начало у подошвы Эльборуса, течет на Запад, и впадает в Азовское море, и Терег, вытекает из Казбека, на Восток, и впадает в Каспийское. Обе эти реки принимают в себя множество небольших рек и образуют при начале огромные болота, покрытые густым, непроходимым камышом. Параллельно этим двум рекам, вытекает Рион из Кавказских гор, на Юг, и, с Кубанью впадает в Черное море. Река Кур берет свое начало не из Кавказского хребта, протекая вдоль его горной стороны, принимает в себя множество горных речек и источников в впадает как Терек, в Каспийское море. При начале гор, северная передовая земля Кавказа, простирающаяся от 20-25 миль, вообще плодоносна, но мало заселена.

Все пространство гор, от Черного моря, омывающего Крым до Баку, может заключать 160 или 170 миль. Горы, круто поднимающиеся на Восток, отлоги на Запад, и тянутся по направлению от Северо-запада к Юго-востоку.

Кавказский хребет образует параллельную цепь гор, из которых Южные или Черные горы, не имеют снеговых вершин, тогда как Северные или Белые, поднимаются везде на 10, 12 в даже до 14,000 футов над поверхностию моря. Некоторые вершины, как на прим. Эльборуса, возвышаются более чем на 18,000 ф. (иные считают 17,350 ф.) Миатчих-Пар имеет 16.200 или 15,870 ф. Казбек 16,000 иные говорят 15,500 ф. В Восточной цепи гор, Шахдаг считается за самую высокую и имеет, как уверяют, 14,000 ф. [169] С степной стороны высокие горы видны чрезвычайно далеко, даже из Сарепты, лежащей на Волге и отстоящий на 70 миль. Хребет по бокам воздымается остроконечными вершинами и имеет мало отлогостей, за то, средние горы, покрытые снегом, представляют с редкими остроконечностями сплошную, недосягаемую стену, которая спускается в долины, покрытые густыми лесами. Множество горных источников бегут по узким долинам, но широких рек, или озер здесь нет ¹³.

Кавказ составляет рубеж, отделяющий Азию от Европы. Разделение это видно, во всем, в растительности, даже в животных. Например шакал, добежав до Кавказских гор, своей последней границы, никогда не показывается в Крыму, никогда не переступает на Европейскую землю, хотя это под одним градусом.

Южная сторона Кавказа, где лежит Мингрелия, Грузия и Гурия, имеет благословенную, богатую природу. Там, на горах, находятся чудные пастбища, в долинах плодородные земли.

В густых лесах, где водятся фазаны и бесчисленное множество всякого рода зверей, растут лавр и дуб, повсюду перевитые диким виноградником. Леса эти [170] простираются по всему берегу Черного моря и по северным отлогостям. На скатах восточных и южных передовых гор, тянутся высокие, непроходимые леса, как в Америке, за которыми, как за неприступной стеной, укрываются дикие племена горцев.

Южные горы и долины еще величественнее. Кто не знает Ширвана, прославленного Персидскими поэтами, священной равнины Кура (Эйрос) и Аракса? Кому неизвестна земля Карабах, отечество славных Арабских коней? Оттуда снова возвышается грунт к Кавказским и Анатолийским Альпам, посреди которых стоит в 16,000 футов одинокий Арарат. Эта часть Армения чрезвычайно плодоносна, когда орошается каналами. Вершины гор здесь прохладны, мрачны и без всякой растительности.

Русское Закавказье и независимые горные плоские земли можно почти полагать, более Пруссии и менее Великобритании, другие же составляют меньшую часть грунта. Народонаселения считается едва до 4 миллионов. Если присоединить сюда же земли по сю сторону Кавказа, способные к обработке, равнины, вдоль всей северной стороны, до степи, т. е. всю полосу между Черным, Азовским и Каспийским морями, то все это составит от 7 до 8,000 кв. миль, с народонаселением в 4 1/2 миллиона ¹⁴. [171]

Что же касается до жителей и различных племен этой страны, то нигде, на таком же пространстве, нельзя встретить столько разнообразия в чертах лица, в характере, религии, нравах, обычаях, как в этих народах представляющих глазам путешественника такую чудную смесь. Если покажется преувеличенным сказание древних о ярмарках Диоскуров, на Черном море, где 300 разных народов стекались для размена своих товаров, то пусть вспомнят, что один Страбон насчитывал до 26 наречий на Восточном Кавказе, в Албании, где в настоящее время живут Лезгины.

Арабские историки Эб-Гаукаль и Масоуди упоминают о 72 языках, на которых, подобно как во время Вавилонского столпотворения, говорили на Востоке, начиная от Дербента. Абулфеда называет гору Албанского въезда Гэбал-иль-Алазан, т. е. гора словес. И в нынешнее время, народы, известные под общим именем Лезгинов и имеющие большое сходство между собою в нравах и обычаях, говорят на 30 разных наречиях. С прочими же Кавказскими народами считается до 70 языков, и каждый говорящий на одном языке не понимает другого, хотя эти наречия и не коренные. Часто селение, состоящее из 4 или 5 деревень, имеет свое [172] собственное наречие, совершенно непонятное для соседнего племени. Следующие коренные языки, с их различными наречиями, известны гораздо более.

1. Черкесский коренной язык разделяется на многие наречия, их считается до 32 и, каждый из них, принадлежит совершенно особому племени. По статистическим известиям, 16 Черкесских племен, составляют около 500,000 человек; четыре Кабардинских народонаселений от 36 до 40 тыс. и наконец, 12 Абадихских племен 110,000, всего около 700,000 жителей или голов.

2. Абхазский язык должен быть тоже коренной, потому, что в нем не видно сходства ни с каким наречием. Абхазы или Абасы разделяются на пять племен и считают у себя от 45 до 50 т. человек.

3. Оссетинское наречие происходит от Персидского. Об этом замечательном Ирано-германском народе, мы уже говорили выше. Оссетины разделяются на 16 племен и составляют, все вместе, до 400 т. Они находятся в самой середине Кавказских гор.

4. В восточной части Кавказа живет множество мешаных, небольших племен, которых не могли еще хорошо исследовать и которые все говорят на различных наречиях. Поэтому еще неизвестно какой у них язык коренной, или он есть только наречие, которое совершенно изменилось.

Главные народы, обитающие на Кавказе — Кистенцы, Чеченцы, (которых иногда считают за одно) и Лезгины. Полагают 53 разных племен; одних Чеченских 14, что составляет вместе до 200,000 человек; 36 племен, известных под общим именем Лезгинов, которые в нравах, характерах и обычаях чрезвычайно сходны между собою, хотя и говорят на разных наречиях. Они составляют около полумиллиона жителей. [173]

В Восточной части Кавказа полагается около 800 т. жителей, но все эти, приведенные здесь исчисления, весьма поверхностны и могут дать только одни неполные статистические сведения об этой обширной стране и ее взаимных политических отношениях.

Татарское племя обитает по всей юго-восточной полосе Кавказского хребта, вдоль Каспийского моря, до границы Персии, на пространстве 1,500 кв. м., в землях называемых Дагестаном, Ширваном и проч. Некоторые чуждые, небольшие племена, как Персияне, Китайцы, Индийцы находятся здесь все вместе. От древнего Медийско-Иранского народонаселения видны едва заметные следы. Все это преобразилось в Татар ¹⁵. По ту сторону они живут по всему Кавказу, даже до [174] Восточных Грузинских племен, в Кахетии и т. д. Русские статистические таблицы показывают 709 т. ж.

Если восточное Закавказье населено Татарскими племенами, то напротив того, по всему западному живут Грузинские народы. Место их пребывания — Грузия, Кахетия, Имеретия, Мингрелия, Сванеция и Гурия. По статистическим таблицам тут полагается 79,000 кв. верст, что составляет около 4000 кв. м. с числом жителей 677,000, из которых 600,000 принадлежат Грузинскому племени; остальные же Татары, Армяне, Турки, Курды, Русские, Немцы и Евреи.

Южная часть Закавказья, Русская Армения имеет 380 кв. м. и по Русским таблицам 164,500 жит. Тут же подразумеваются 110,000 Армян, остальные же состоять из Татар, Курдов и проч. Армяне же, кроме того, рассеяны по всей этой стране, и их считают вообще до 300,000 ¹⁶.

Вот главные народы, занимающие Кавказский край. Только два из них были в древности образованные, имеют историю и предания, ведущие свое начало непосредственно от священных сказаний и род свой от Ноя и патриархов. Эти два народа Армяне и Грузины, в IV веке, принадлежавшие уже христианству имеют собственные письмена и древнюю литературу; Армянская особенно значительна и богата.

Прочие народы не имеют письмен, предания и мифы о [175] первобытном их состоянии и происхождении весьма темны. В этих сказаниях вероятно находится неисчерпаемый, но мутный родник Истории. К сожалению эти сокровища, столь важные, для ученого мира, еще не разработаны; а как они богаты, доказательством может служить эта книга. Мы прожили несколько недель в этой стране, совершенно чуждые для всех, нисколько не понимая языка и, со всем тем, нашли многое, и найденное передаем ¹⁷.

Эта страна еще с древнейших времен выступает из туманной области сказаний. Уже в первых книгах Библии находятся указания на сии земли. Из древних Персидских саг и книг Царств, видно что эти земли не только были известны, но даже сделались театром важных событий. Отсюда выходили маги и герои Сал и Рустем. В Греческих мифах говорится, что западные земли Кавказа были целию и пределом знаменитого похода Аргонавтов. Геродот хорошо знал эту страну, но, в его описании, равно как и во всех других, видна какая-то неполность. Земля эта покрыта таинственным мраком!

Замечательно, что большая часть имен народов, о которых упоминали здесь древние, уже вовсе не существуют или изменились совершенно. Только Армяне были известны всегда. Грузины же, кажется, назывались в древности Иберийцами, Лезгины — Албанцами (Альпийцы, жители Кавказских Альпов ¹⁸ названы также и Оссетинами). Черкесы может быть [176] народ, называемый в древности Цихи. Они сами называют себя Адиги.

В глубокой древности, где предания и история часто сливаются в одно, восточные земли Каспийского моря имели важное значение. Здесь была коренная земля всемирной Персидской монархии, действительный Иран, в ограниченном смысле, имя, которое впоследствии было передано всей Персии. Здесь было отечество Персидских героев и совершались дела Сала и Рустема и, еще до времен Петра I, дожили в народных песнях славные подвиги Шах-Намеха ¹⁹. Может быть существуют они и по ныне, если тщательно доискиваться.

В средине этой земли героев, в действительном Иране, в Курдельте, находится священное место. Земля Магон, — земля Магов и Медейцов (одна часть теперешней пустыни [177] напоминает об этом имени) ²⁰. Земля эта чрезвычайно плодородна. Страбон рассказывает, что там употребляется деревянный, а не железный плуг и что посеянное раз, собирается трижды.

Эта благословенная земля Магов была первоначально отечеством богослужения Ормудзов — религия которых ближе всех стоит к священным преданиям человечества, в полной целости сохранившимся у Евреев, хотя и под покровом тайны, пока эти предания не выразились ясно в христианстве и не излились на целый мир. Здесь, в Баку ²¹ [178] вечный, священный огонь, исходящий из земли, без помощи человека, являлся противоположным Митре т. е. солнцу, символу Ормудза, и был также религиозным символом, пока не сделался предметом поклонения в идоле. Митра-Люцифер, в последствии Демиург, — Утренняя звезда, который в начале привел солнце и прогнал ночь, равным образом имел значение символическое, а потом вошел в народную мифологию и обезобразил веру Персов. Тогда в земле Аран, в древнем Шамакире, родился Зороастр (зердучь), который, ниспровергнув служение идольское, восстановил опять учение Ормудза.

Но когда, во времена Александра, Парфы основали новое царство Парфо-Персидское, померкла снова древняя религия и идолопоклонство сделалось общим; оно даже ниспало до обоготворения человека. Персидские цари, Арфасиды, вели свое начало от Ормудза и Митры (Митридат), называли себя patres solis et lune (т. e. отцами солнца и луны) и требовали божеского поклонения. С Помпеем перешло учение Митры в Рим и, по оставшимся следам, видно что оттуда оно распространилось чрез Альпы в Кернтене, в Зальцбурге и в Северной Европе. Но еще раз Персидский элемент восторжествовал над Парфским. Сассаниды, достигши власти, восстановили учение Ормудза, при великом Шахе Хозру-Ану-Ширване. Тогда явился Ислам и сжал еще более учение Ормудза. При победоносном Тимуре соединилась древняя родовая ненависть Туранцев к Ирану с магометанским фанатизмом. Он решился искоренить Гебернов-Иранцев, что ему почти удалось. Иранское народонаселение начало исчезать, [179] и, на место его, явилось Татарское, которое мы находим здесь и в настоящее время. По смерти Тимура возобновилось поклонение огню и тысячи пилигримов, с Персидских гор и из далекой Индии, куда были изгнаны Геберны, явились на поклонение священному огню в Баку.

Магометанские Персидские Шахи обращались с ними жестоко и, при Шахе Абасе, поклонники огня, должны были вытерпеть еще раз общее гонение, так что только малому числу пилигримов удавалось, и то под разными одеждами, достигнуть священного места и возносить украдкою свои молитвы.

Под Русским правительством перестало всякого рода гонение: напротив того, им оказывается всякая защита и богатые купцы, из рода Гебернов, построили в Астрахани, описанный выше храм и гостиницу Атеш-Джа, для отшельников и пилигримов. Но, с каждым годом, число их убавляется, и редко приходит новый пилигрим из дальней Индии — вероятно скоро они все вымрут ²².

Так на ряду с отважным народом Иранцев, с их мифическим поклонением, мы видим здесь Медийцев, потомков древних магов. Под покровительством этих двух народов развилась мирная торговля. Самое положение этого края уже способствует натуральному размену товаров между [180] Азией и Европой и это было бы всегда так, если бы набеги варваров не мешали этим мирным занятиям ²³.

Замечательно, что собственно не коренные обитатели этого края, Иранцы и Медийцы, были двигателями этой торговой жизни; самый характер их мало имел к тому склонности: но совсем посторонний народ, Китайское юго-западное племя (Индо-Серское), изгнанное из дальнего отечества, принятое и укоренившееся здесь. Еще Геродот говорит о существовании Индо-Серских колоний. Ксенофонт упоминает о Гимниасе и Араксе, как восточной колонии, существующей более чем за 400 лет, до P. X. Хроника Мар-Ибаса говорит, что Индейские Принцы, за 145 до P. X. искали и нашли покровительство у Армянских Арсассидов и потом основали город в Мошских равнинах: Виша Бакагхаг или город Дракона, которого изображение, как идола, находится везде ²⁴. Моисей Хоренский рассказывает подобное [181] же, что 240 л. до P. X. два брата, известные сатрапы в Зеностане (вероятно в Западном Тибете или Кашгаре) бежали — укрыться под покровительство Артаксэрса 1-го, которого сын Сапор послал их вместе с своею свитою в Армению. (Князья Орбеллияны, в Грузии, уверяют и теперь, что происходят от этого Китайского принца).

В эту страну явились в одно время караваны с далекого Востока. Первые и поздние переселения неизвестны; историки заметили только те походы, где сыновья царей предводительствовали народ свой. Вероятно причиною этих переселений [182] или походов, были вечные религиозные споры и отпадения друг от друга, как на прим. отпадение Вишнуитов от Сиваитов и проч.

Древние представляют Серов и Чинов (Китайцев) самым кротким, образованным народом, трудолюбивым и мирным, проводящим каналы, занимающимся хлебопашеством и торговлей ²⁵; и между самыми дикими народами торговля считалась чем-то священным, неприкосновенным и всегда была под покровительством. Купцы являлись ко всем народам и всегда были ими хорошо приняты. Таким образом, и торговый народ Китайцев распространился по Кавказским землям и был покровительствуем всеми племенами; даже дикие Албанские горцы служили в рядах Помпея, когда он в первый раз, ввел войну в эти мирные пределы.

Внутренняя организация народа вела свое начало от их восточного отечества. Страбон говорит, что народ был разделен на 4 класса в что между ними существовала община, под присмотром старших. Сохранение жизненных отношений было главной потребностию, являющейся во всем их составе. Мы говорили, как прежде жили; и, до сих пор, между Грузинами, видны еще эти следы, как и разделение их на классы.

Торговля состояла здесь в размене товаров. Римляне ясно говорят, что тут не было и не употреблялось никакой монеты и не существовало ни меры ни веса. Шамахи было сборным местом этой огромной ярмарки. Они торговали шелком и шелковыми материями всех родов. Знали приготовление шерсти и проч. Народ этот оставался в постоянных торговых сношениях с своим прежним отечеством и [183] привозил драгоценные Индийские, Китайские ткани и продукты на Кавказские ярмарки, для размена с Европейцами. Отсюда в средние века, получали славные Индийские ткани Венецианцы, а позднее, исключительно Генуэзцы, и когда в Немецких или Французских древних песнях говорится об Индии и ее драгоценных тканях и товарах, то под этим разумеется западный берег Каспийского моря ²⁶. В XVI веке уже Англичане имели свои фактории и королева Елисавета, в 1561 г., назначила Енкинсона посланником в Ширван. Гамбургские купцы заводили здесь дела свои; Олеарий описал путешествие их в 1636 г. Также и Русские вмели здесь свои торговые сношения. В 1712 г. они были в Шамахе и понесли огромный убыток, при разграблении этого города Лезгинами. В следствие чего Петр I предпринял поход против Лезгинов, разбил их и завладел всею страною, только город Шамахи был взят Турками в 1722 году. Он перешел опять к Надир-Шаху, который разрушил город и, за несколько миль оттуда, в 1734 г., выстроил новый базар и город. Этот древний, Индо-Китайский торговый народ, был большею частию уничтожен Тимуром из Магометанского Фанатизма, и место его постепенно заменили торговые Армяне, в руках которых, с распространением этого народа, повсеместно находится теперь главная, внутренняя торговля Азии. Армяне в этом отношении находятся в самых тесных торговых связях с так называемыми, старыми или черными Евреями, рассеянными по внутренней Азии, [184] от Китая до Каспийского моря, и которые, по своему огромному народонаселению, живут постоянно в Бухаре и имеют какой-то таинственный гражданский состав, под покровительством тамошних царей. Это потомки, исчезнувших десяти колен ²⁷.

Если Восточные Кавказские земли представляют (в особенности древний Шамахи) складочное место, для товаров идущих из Азии, тогда как главная торговля находится в руках этих трудолюбивых и мирных Серо-Индийских колонистов, то и в западной стороне Кавказа, в так называемых Колхидских землях, мы встречаем торговое развитие. Из восточных низменностей идут в Европу товары и продукты к западным торговым местам и пристаням, которых сборный пункт есть знаменитый Диоскурий (кажется небольшая гавань Исгаур или Сухум-Кале). Во времена Митридата, говорит Страбон, сходились тут, для размена и продажи, 70 народов, и торговля Индийскими и Бактрийскими товарами, драгоценными камнями и тканями доставляла великие сокровища в царство Пруссиаса, Атталы и Митридата. Но, во времена Плиния, она здесь еще не была в запустении и он однако упоминает, что в начале Римского владычества, для взаимных сношений народа на этом необъятном торжище — это древнее торговое направление Азиатских народов — отчасти перешло к Римлянам, и побудило их завести сношения с Индией, чрез Александрию и Чермное море. С разрушением Диоскура знаменитый базар стал Азиатской ярмаркой в Грузии, где, особенно в долине Кура, [185] в Дубиосе, между Тифлисом и Эриванью расцвела торговля, но в VII веке, опять погибла, за исключением восточной, в Шамахе и пр., где она еще держалась, покуда Сассаниды, как верные приверженцы Ормудза, покровительствовали Гебернам. Когда же магометанизм начал преследовать и здесь поклонников Ормудза, торговля двинулась к Северу на Волгу, в царство Хозарское, которое, в свою очередь, начало процветать.

Как мы видим, на востоке, в Индо-Арских колонистах главных двигателей всемирной торговли, таким образом и на западе, встречаем подобный же народ Колхидов. И эти также были пришлецами и не владели землею, на которой жили, но они утвердились тут с незапамятных времен и оставались всегда оседлыми. Были ли то Серо-Индийские колонисты или Ефиопо-Египетские, до сих пор еще не решено.

Геродот еще упоминает об обитавших в средине страны — Саспирах, служивших в войске Ксеркса, вероятно это народ известный, под именем Иберийцев, т. е. теперешних Грузин ²⁸.

О начале их нет достоверных сведений. Риттер думает, что они, может быть, Индо-Китайские выходцы, потому что слово Чин, весьма часто присоединяется к названиям мест и земель, как Чин-Картуэль, Чин-Ван и проч. Славнейшая фамилия Орбеллиан в Грузии, ведет свое начало от Китайского царского поколения. Страбон говорит: Иберийцы разделяются на 4 касты: в 1-й по старшинству находится царь, потом рыцарь и военноначальник, во 2-й священник, утверждающий мир с соседями, в 3-й воины, в 4-й [186] народ и невольники. Достояние их было общее и отдавалось на распоряжение старшему в роде. Все это показывает сродство с Индией. И, до сих пор, в Грузинском народе видно было 4 состава: цари, духовенство, дворянство и народ; и как царь есть старший из рода Багратидов, то старший после него, из рода князей Орбеллианов, имеет, от самого рождения, уже право на звание главнокомандующего в государстве.

Все приведенные замечания достаточно показывают какую важность имела эта страна в отношении религиозном, политическом и торговом, в продолжении стольких тысяч лет. Все это существовало и в средних веках, хотя не в таких обширных размерах. Только, с того времени, когда Турки овладели Византийской империей и утвердили два магометанских царства, Турцию и Персию, только тогда они начали думать о важности приобретения этих земель. Они ослабили сперва два христианские царства, постепенно образовавшиеся здесь в IV веке, Грузию и Армению, потом, когда в старину здесь ратовали Персы и Греки, так и когда действовали Персияне и Турки, очень хорошо понимая, что полный властитель этого края будет иметь в руках своих всю западную Азию. Оба эти царства, в продолжение многих веков, удерживали таким образом, равновесие, так что восточное Закавказье повиновалось Персиянам, а западное Туркам, но только земля и народ впали в глубокое варварство и запустение от подобного правительства, которое сначала было невыносимо жестоко, потом обратилось в жалкое безначалие.

Магометанизм, в продолжение веков, распадался все более и более; политическое назначение его кажется окончилось. Их царства и народы теряли постепенно всю нравственную силу, и они погрязали все глубже в безнравственность и [187] разврат. Даже наружное проявление силы гражданской жизни в этих народах — военная доблесть, и та начала меркнуть, пробуждаясь только на мгновение. Дисциплина исчезла. Умственной или ученой жизни, которая развилась у Арабов, здесь не было и следа, и христианские народы постепенно брали перевес над магометанами во всех отношениях.

И так, в то время когда на Кавказе Турки и Персияне дрались за власть, или, с взаимною недоверчивостию, держа друг друга в страхе, стояли подозрительно на страже; на севере быстро образовалась новая политическая власть, которая, более чем в продолжение целого века, бесстрашно становилась против этих двух магометанских царств.

Россия умела действовать тут с равным искусством на поле битвы, как и на поприще дипломатическом. И мы должны считать не иначе, как действием Всевышнего Промысла и счастием для образованности, и особенно, для самой земли, что место варварского и жалкого магометанского ига заступило христианское правление. Россия частию окружила, частию проникла внутрь Кавказа, и шаг за шагом, подвигаясь вперед, без всякой жестокости, постепенно приобрела все эти земли.

Кавказ постоянно заграждал древние Азиатские монархии от севера. К этому много способствовали дикие горные жители, но они никогда не подпадали под власть этих государств; никогда не сливались с ними гражданской жизнию и постоянно сохраняли свою независимость и свободу. В продолжение многих веков Персы, Византийцы, Арабы, Монголы и Турки старались подчинить их своему владычеству. Напрасно Магометанские, Персидские Шахи называли восточный Кавказ Алафош т. е. гора победы! потому, что они гордились покорением 170 народов! но где же их власть теперь? Старая Персидская пословица говорит : «Если Шаху [188] угодно пускай покорит Кавказ!» Действительно Персияне вселялись на северной стороне Кавказа, разводили колонии, строили города; даже власть их распространилась до Волги, но, со всем тем, положение их было до того шатко, что также быстро все потеряли как и приобрели!

Тамас-Кули-Хан (Надир Шах) построил в 1740 г. на север от Дербента, страшную крепость и назвал ее пророчески: Иран Гараб, (погибель Ирана)! И именно, с того времени, как последний воинственный монарх Персии воссел на трон Ирана (т. е. Персии), ниспадал все ниже и ниже. И если древние Азиатские царства простирали власть свою над Кавказом и пытались, за северной его стороной, делать завоевания, правда, тут же их и теряли, то теперь, в свою очередь, сильное государство двинуло свои победоносные полчища на важные варварские земли в стало грозою на высотах обоих Азиатских Царств. Пройдет ли эта туча как и прежние? Сомнительно! В прежние времена образованность была на Юге, а варварство на Севере. Теперь же напротив: на юге все обратилось в дикость и дошло до самого жалкого униженного состояния. Север же хорошо организован и силен. — Западные народы, до средины Кавказских земель, Грузины и Армяне — христианского исповедания, потому и связаны с Русскою церковию. С Восточными Кавказскими народами они никогда и прежде не имели никаких политических, гражданских или религиозных сношений, ни в древние Иранские времена, ни во времена Татар. К Персиянам и к Туркам они имеют глубокое отвращение и в этом всегда будут за одно с Русскими. Армяне также преданы России. Грузины никогда не забудут обстоятельств 1,400 г. с какою жестокостию Персияне и Турки тогда, как и всегда, обращались с ними; как требовали податей с мальчиков и девочек, как заставляли обращаться к Исламу! В [189] конце прошлого века в 1795 году, Шах-Ага-Магоммед-Хан завоевал и в конец разорил Тифлис; так что последнему Грузинскому царю остался только Каршаур. Лишенный всего, он поручил на смертном одре, свое царство Императору Павлу и умолял его, в своем завещании, владеть этой страной, охранять ее и христианство, которое держалось там XV веков, в беспрестанной борьбе и теперь должно погибнуть неминуемо! Это происходило, именно, при восшествии на престол Александра I-го. Тифлис был в развалинах, а теперь в нем от 40 до 50 тысяч жителей!

На Восточной стороне живут Татарские и Персидские народы магометанского исповедания. Русское правительство обращается с ними необыкновенно миролюбиво. Они нисколько не привержены к Персиянам, и, не имея самостоятельности, уже столько веков привыкли подчиняться чуждым народам.

В Кавказских горных землях находятся, может быть, более ста различных племен — остатки прежних разъединенных, независимых колен.

Один из моих приятелей, уроженец Германии, сообщил мне небольшую рукопись, из которой я привожу здесь некоторые заметки о муридизме. Он имел случай наблюдать за всеми происшествиями вблизи, и, с беспристрастием, воспользовался дошедшими до него сведениями о восточных горцах.

Муридизм есть неправильное название магометанской секты. Скорей можно назвать его политико-религиозным расколом. Он не заключает в себе Богословских догматов, отличающих его от общего магометанского учения, напротив, он открыто проповедует согласие и единство шиитов и суннитов ²⁹, требует. чтобы они забыли домашний спор о [190] религиозных догматах и еще раз водрузили бы знамя пророка за учение Магомета, для завоевания мира и искоренения неверных. Во внешнем Государственном устройстве своем, они следуют правилам Персидского суфизма, однакож Турецкого Падишаха признают законным Калифом. Учение их гласит так. «Калиф слаб, он давно уже уклонился от истинного учения Ислама, заключает мир с неверными, терпит их вокруг себя, дает им власть над собою, сделался их пленником, или даже апостатом. Следовательно, владычество его над верующими, фактически прекратилось и возвратилось к муллам. Магомет везде возбуждает новых пророков и руководителей среди народа, которые посланы для одержания победы над неверными. Им должны мы повиноваться». Мурадизм, впрочем, развился из незначительного семени.

В селении Ярег, в Дагестане, среди прочих незначительных лачужек, стоит бедное, двухэтажное строение. Узенькая лесенка, снаружи, ведет на деревянный балкон второго этажа, который навесом предохраняется от дождя и палящих лучей солнца. Это бедная, деревенская мечеть, обличающая назначение свое, высящимся над нею полулунием. Внутри все просто, голо, бедно. Вообще мечети устроены очень не затейливо, однако, часто встречаются в них прекрасные портики, красивые водохранительные сосуды, для омовения рук и проч. Но здесь ничего такого нет. Это продолговатый четыреугольник, в 30 шагов длины и 18 ширины, [191] едва освещенный тремя круглыми окнами, в роде амбразур; стены серо-коричневого цвета, пол покрыт старым войлочатым ковром. По середине стоит что-то в роде кафедры из орехового дерева, довольно грубой выделки, на стенах видны полуистертые изречения из корана. Эта маленькая мечеть, помещающая в себе не более 200 человек, сделалась колыбелью восстания, которое воспламенило Дагестан и вскоре распространилось по всему Кавказу.

Здесь, с восточным красноречием, проповедывал Мулла Магоммед, — отец и основатель Муридизма.

Мулла Магоммед был весьма замечательной наружности, высокого роста, худощав, имел выразительное лицо, умные глаза, хотя опухшие от частых ночных бдений, совершенно белые волосы и короткую седую бороду, окаймливавшую смуглое лицо его. Кротость и добродушие в чертах, хотя утомленных постоянными умственными занятиями, обозначали ученого, аскета муллу, что обозначалось также его зеленою чалмою, архалуком того же цвета, и синею мантиею.

Роскошная велень лесов Дагестана, вкруг балкона мечети, синие волны Каспийского моря вдали, вероятно составляли воспоминания его юношеских и возмужалых лет. С тех пор, как он лишился зрения, он весь погрузился во внутреннее созерцание своего бытия.

И этот, по-видимому, столь мирный старик, этот слабый голос, едва слышный среди глубокой тишины, проповедывал всеобщее восстание Мусульман на кровавую беззаконную брань, на жаркую, непримиримую ненависть. Дрожащие руки его благословляли то оружие, которое вскоре долженствовало проливать потоки крови.

Во время владычества Аслан-Хана мулла Магоммед был значительнейшим кадием (судья) Курильского Ханата. В 1825 г. он смиренно проживал в Яреге, занимаясь лишь [192] исследованиями религиозных книг и исполнением судебных обязанностей. В праздники же, толковал народу учение лжепророка, и вскоре отвсюду стали стекаться, чтоб слушать его.

Десятина ³⁰ поземельных произведений его прихода и добровольные приношения мусульман доставили ему значительное состояние. Сам он жил скромно, но щедро оделял неимущих. Все муллы этой страны признали его первым Имамом (книжником) Дагестана. Мало по малу, вкруг него собралось множество учеников, которые вместе с ним, читали коран и усердно внимали его толкованию.

Между этими учениками особенным прилежанием и усердием отличился Кази-Магоммет, родом Бухарец. Он жил у него семь лет сряду и сделался его искренним поверенным. Вдруг Кази-Магоммет оставил своего старого наставника и, под предлогом особенной надобности, возвратился на свою родину, но не прошел год, как опять вернулся в деревню Ярег и, по-прежнему, стал жить у старого муллы. Последний, любивший его как сына, вскоре заметил в нем странную перемену. Кази-Магоммет чуждался общества, не являлся более в мечеть, не присутствовал при толковании корана и почти не выходил из своей кельи.

Однажды, среди ночи, Мулла Магоммет застал его при одинокой свече, погруженного в исследования корана. Изумленный учитель стал расспрашивать его о причине перемены его жизни, нет ли тут какой тайны, не совершил ли он какого преступления, которое ни молитвами, ни постом, не может быть искуплено. Магоммет отвечал: «Точно, у меня [193] есть тайна и я возвратился для того, чтобы дать тебе исследовать ее, одним этим только, могу я доказать тебе мою признательность за твою семилетнюю любовь и попечение. С того времени, как я оставил тебя, новый свет озарил дух мой и раскрыл перед ним истинный и глубокий смысл наших книг. Напрасно полагаете вы в Дагестане, что поняли закон. Все вы, не исключая и тебя, поседевшие над кораном, видите только мертвую букву и не подозреваете его глубокого значения.

Тщетно Мулла-Магоммет требовал дальнейшего объяснения о новом открытии. «Мне ли учить знаменитого Имама, который был моим отеческим наставником. Но если желаешь, то пойдем вместе к знаменитому Эфенди Гадши-Исмаилу, который и меня посвятил в глубокие таинства новой науки.»

Мулла-Магоммет согласился и, в сопровождении других учеников, они отправились в Ширванскую деревню Курдамир, где жил тогда Гадши-Измаил. Они застали его в саду, обрывавшего молодые ветви с шелковичного дерева, листья которого собирались, для кормления шелковичных червей. Все удивились, увидев почтенного старца за таким делом, которое так строго запрещается кораном. Гадши оглянулся и, без приветствия, требуемого обычаем, сказал Мулле Магоммету: «кораном потому только запрещено обрезывание ветвей, чтоб сохранить необходимые в Аравии деревья. У нас же дело иное, здесь можно отрезывать маленькие ветви, без вреда для деревьев; ибо оне же служат кормом одному из благодетельнейших творений, которое множеству людей дает средство к жизни».

Это толкование исполнило слушателей удивлением и приготовило умы их к новым объяснениям и учениям Гадши-Измаила. Мулла-Магоммед, с учеником своим, несколько [194] времени оставался у Гадши-Измаила; они рассуждали об истинном смысле многих мест корана, об упадке их религии, о средствах к восстановлению ее, и о последней и главной цели вооружения против неверных. Гадши Измаил, сообщив Мулле Магоммету все свои познания, назначил его муршидом (духовным проповедником) и, еще раз, торжественно просил его посвятить жизнь на восстановление их религии в Дагестане.

Странно, что Гадши-Измаил, едва бросив первую искру муридизма, пропал без вести.

По возвращении в Ярег, Мулла Магоммет совершенно посвятил себя исследованию религиозных книг, и, по целым дням, сидел запершись в своей келье. Молва о наружной святости его распространилась повсюду. Co всех сторон стекались мусульмане, чтоб слышать его наставления. Он изображал упадок Магомметова ученья, необходимость внутреннего его оживления и победы над внешними врагами. Таким образом, он приготовлял слушателей к исполнению своих замыслов и, мало по малу, доверие к нему стало неограниченным и искренним.

Однажды, когда стечение народа было значительнее обыкновенного, он упрекал его в равнодушии к религии, порицал муллов в небрежении об их обязанностях и в том, что они исключительно заняты делами светскими. Он и себя выставлял примером, и себя обвинял, что не умел вникнуть к точный смысл закона и не действует сообразно ему. «Отберите от меня все мое имущество, снимите с меня это бремя, оно от ваших приношений, и я не достоин его; я сам нахожусь во мраке, мое толкование корана было непонятно, иногда даже ложно». Народ, тронутый ревностным старанием и кротостию муллы, просил не лишать его благодеяний и не отвергать впредь его ничтожных даров, но [195] старец был неумолим и тверд в своем намерении, он, в тот же день, разделил свое имущество между бедными и стал жить потом в крайней нищете, постоянно отдавая все, что получал.

Одна из его речей, записанная, восторженным слушателем, была распространена в значительном количестве экземпляров по всему Дагестану. По важному политическому значению ее, мы приводим ее здесь в подстрочном переводе:

«Во всех богатых приношениях ваших, на всех браках и на всех детях ваших, на всем, тяготеет проклятие. Небо наложило на вас печать отвержения, потому что вы пресмыкаетесь в грехе, не признаете, не исполняете закона Пророка! Первый долг ваш убеждением и мечом распространять в мире свет вашей веры, оставить свою родину и родных, если где-нибудь опасность будет угрожать Исламу, и всегда вооружаться против неверных! А вы, что вы сделали, что делаете? ... Вы жалкие трусы! без веры, не слушаясь заповедей и слов Пророка, вы жадно гоняетесь за земными благами и даете гибнуть вере! Народ! Напрасно исполняешь ты Намаз и Халлрукс, напрасно ходишь ты в мечеть, небо отвергает твои молитвы и поклонения! Присутствие неверных заграждает путь к трону Аллаха! Молитесь, кайтесь! Но прежде ополчитесь на священную войну (казамет). Приготовьте себя к ней постом, молитвой и покаянием! Час наступит, и тогда, я благословлю вас на брань!»

День, в который произнесена была эта сильная речь, стал началом Муридизма. Слушатели были поражены этими словами и фанатическое содержание их распространилось между всеми горными народами с быстротою молнии. Ученики Муллы-Магоммета рассеялись в горах и воспламеняли давно [196] тлевшие идеи в народе. Повсюду составлялись сходбища, имевшие свою наружную цель, свое наружное богослужение и, как уверяют, некоторые таинственные учения, что скоро получат они формы твердого устройства.

Учение Муллы Магоммета встречало иногда противоречие. Ученые муллы уверяли, что один Калиф (султан) имел право объявлять войну неверным, также, что коран запрещал войну, ежели мусульмане составляли слабейшую часть и не были в состоянии защищать своей веры. Но это были только школьные споры, и народ везде открыто оставался на стороне Муллы Магоммета. Между тем Мулла Магоммет жил в совершенном уединении в своей келии и оставлял ее, только для исполнения духовных служб в мечети. Его строгая жизнь и затворничество, глубоко действуя на легковерные умы, придавали особую силу его фанатическому учению и словам. Число посвященных возрастало с каждым днем; они прозвали его Муршидом, а сами назвались Муридами (т. е. учениками).

Сначала эти скитающиеся проповедники муриды, ограничивались призыванием всех к покаянию, по примеру их учителя Муллы Магоммета; скоро однакож начал проявляться все сильнее и сильнее, политический элемент восстания, всё воспламенилось войною. Фанатики-муриды отправлялись в каждый аул, собирали всех жителей, сами становились на возвышении и, обращаясь к Северу, т. е. к России, восклицали: Мусульмане! на войну! и каждого, кто противоречил, били своими самодельными шашками.

Кроме распространившихся в огромных размерах нападений и разбойничеств, необузданные горцы производили возмущения во всех местах занимаемых Русскими, что хотя и не имело еще единства, но показывало всеобщее брожение.

Когда также общее восстание вспыхнуло на Куре, [197] Генерал Ермолов потребовал от мирного Аслан-Хана Казикумика рассеяния и истребления этого пункта. Хан позвал к себе, для оправдания, Муллу Магоммета, с его учениками и приверженцами. Недалеко от Кирага, вблизи деревни Касин-Кейт, на средине дороги, встретил Аслан-Хан старого слепого Муршида, окруженного огромным числом Муридов и Муллов. Хан прямо кинулся на Муллу Магоммета и спросил его грозно, как он мог отважиться говорить такие возмутительные речи? «Разве ты не признаешь силу Русских и не думаешь сколько прольется крови, которой будешь виною?»

«Знаю, отвечал Мулла Магоммет, что Русские сильнее нас, но Бог сильнее их. Мы уже грешники и требуем покаяния. И я каюсь и молюсь, я удалился от света, чтобы получить милость Аллаха и никому не делаю зла!»

— «Но твои ученики ходят везде, поджигают к войне и бьют если кто им противоречит? Или вы не понимаете, какое несчастие готовите нам?»

— «Мои муриды узнали истину корана; они напоминают народу только заповеди нашего пророка и если от ревности и восторга иногда и выходят из границ, то этим только сильнее показывается, что мусульманам нужно делать. И тебе, Хан, советую сложить с себя светские заботы и подумать о том, что равно ожидает, как жалкого невольника, так и великого властелина. Нет нам спасения, если мы не признаем и не исполним воли Аллаха по Шариату».

— «Твое учение преувеличено. Я знаю мои обязанности и в точности исполняю заповеди, предписанные кораном и молитвы Шариата».

— «Ты лжешь! воскликнул муршид, ты раб неверных (русских) и потому твое исполнение священных обязанностей не имеет силы!» [198]

Едва произнес он эти слова, как от сильного удара Хана, старик упал и, оскорбленный Хан, приказал нукерам (слугам) своим, бить без различия муридов и муллов и взять, с каждого из них, денежную плату.

Однако Хан скоро заметил, по холодному приему, с которым его встречали везде, даже и свои, что он зашел слишком далеко.

Он призвал к себе Муллу Магоммета и просил его забыть оскорбление.

— «Но прошу тебя, не позволяй своим муридам никаких поступков против Русских законов. Русские заставят меня выдать тебя и я буду поставлен в необходимость или исполнить долг свой, в чем я клялся им, или бояться гнева Аллаха, предавая такого праведного Алима, как ты, Русским, которые, кроме того, лишат меня ханства и всего моего имущества».

— «Да простит тебе Аллах! твои оскорбления против меня, не советую тебе, Хан, слишком дружиться с Русскими, не гнети для них Дагестана! Если ты своих подвластных не можешь заставить исполнять Тарикат ³¹ то, по крайней мере, не мешай в этом другим жителям Дагестана. Такая мера и для тебя не будет бесполезна. Чем более Русские имеют врагов, тем нужнее им будет твоя дружба и они наградят тебя почестями и богатствами, тогда как покорив остальной Дагестан, они не будут иметь в тебе нужды и ты потеряешь свою власть, влияние я, может быть, и Ханство.» [199]

Аслан-Хан был убежден в душе, в истине слов муллы Магоммета и наградил его подарками, но взял все-таки денежную пеню с прочих муллов и донес Генералу Ермолову, что восстановил порядок. Но, с этих пор, ему уже не стали более доверять.

Мулла Магоммет, возвратившись в Ярег, нашел большое собрание народа, ожидающее его возвращения и известия, что о ним случилось. Он старался их успокоить, и запретил им поднимать оружие, пока он не подаст им знак.

Вскоре после этого, он собрал в Яреге начальников и избрал Шиль-Шабана, Аварийского, (известного впоследствии под именем знаменитого предводителя Кази-Муллы); возложил руки на его главу и провозгласил его Казием т. е. начальником священной войны (Казомет).

— «Курильское Ханство находится во власти Русских, но все прочие свободны и наша обязанность начать борьбу! Именем Пророка повелеваю тебе, Кази-Мулла, иди, собери народ, вооружи его и, с помощию Аллаха, начинай войну! Рай ожидает тех, кто падет или побьет Русских, и горе тем, которые убегут от гяуров!»

С этих пор, Мулла Магоммет не брал ни в чем видимого участия; перестал проповедывать и удалился в совершенное уединение. He смотря на то, в 1825 году, Ермолов приказал Аслан-Хану захватить муршидов и их привести в Тифлис. Исполнение это поручено было Гаран-Беку и он действительно захватил старика и представил его в Кураг, откуда, с помощию своих, сей последний бежал в Табессеран и там укрылся.

В это время, возгоревшаяся война между Персией и Турцией — отвратила внимание Русского правительства на Кавказе от Дагестана; этим воспользовался [200] Кази-Мулла, для распространения муридизма и для завлечения в свои сети всю восточную страну Кавказских гор. Персидские Агенты поддерживали его к восстанию и обещали свою помощь. Нe смотря на это, Кази-муллах, с большою осторожностию воздерживался от всякого явного предприятия до 1830 г., и только укреплялся во внутренности. Но он действовал не одною силою красноречия на горцев, и когда не следовали его призыву и убеждениям, он употреблял силу. Таким образом, мулла вынудил подчиниться своей власти деревни Козонай, Эрпели, Аракан, Дрезакауль и деревни Койсулана и также другие, которые вынуждены были дать ему заложников. Также наследных военноначальников не больших деревень, Ханов и Бегов, заставил он сделаться участниками Муридизма. В одном только Аварийском Ханстве предприятия его не удались.

Аварийского Хана не было уже на свете и мать управляла за 14 летнего сына. Толпа фанатиков-Муридов ворвалась в деревни Асбатли. Баку-Бог, мать молодого Хана-Нумзале, послала Кази-Муллаху сказать, чтоб он не приближался к Каназаку (их местопребыванию) и что она готова отдать ему заложником одного из своих других сыновей. He взирая на ее просьбы Кази-Муллах с 6,000 Муридами вторгнулся мгновенно в ее владения до столицы; часть его войска вошла даже в город. Жители начали колебаться; они не имели доверия к своему слишком юному Хаву. Тогда махая шапкой, выступила мать посреди смущенного народа. «Вижу, сказала она, что не ваше дело владеть мечем; отдайте его нам, женщинам, а вы окутайтесь гардою!» Тогда поколебался народ и, устыдившись своего страха, с ожесточением кинулся, с своим молодым ханом, на врагов и обратил их в бегство; сам Кази-Муллах был ранен в голову и едва спасся.

Но эта неудача, не смутила дух Кази-Муллаха, он [201] назначил Ченкесткантский лес сборным пунктом своих военных действий.

— «Не имеете ли вы ясное доказательство, что мы и наше дело находимся под покровом Аллаха? Для получения победы нам нужно только молиться, чтобы Он поразил врагов слепотою, дабы они нас не нашли! Разве вы не видите, как их отдаляет невидимая рука?

Тут Кази-Муллах начал действовать наступательно; разорил Азлеби, Парент и Тарги; обложил Бурузим и собирался взять его, но был оттеснен, приспевшим вовремя, Генералом Дистерло и, избитый, возвратился в свои леса; но спустя 10 дней покусился снова взять Вульцопувио и не взял его. При приближении Генерала Эммануэля, он опять отступил и тогда уже дал кровавое сражение у деревни Аук, где муриды остались победителями. В Августе 1831 года в лесах, при Ченкестканто, явилась к нему депутация из Табассерана, которая объявила, что народ принял его учение, что небо благословило их за то, что они на горе Карнаук одержали победу над гяурами и выгнали их из Табассерана.

В это время случилось обстоятельство, которое еще более возвысило его. В 1831 г. вдруг распространился слух, хотя впоследствии узнали, что он был ложный, будто бы Персияне сделали нападение на южные провинции. Тогда все Русские войска в Дагестане двинулись к Ширвану, только два баталиона остались гарнизоном в Дербенте; поэтому весь Дагестан перешел во власть Кази-Муллаха, южный же Табассеран остался верен Русским, за что и был совершенно разграблен. Кази-Муллах обратился к Дербенту, но после 8 дневной блокады, был вынужден отступить, при появлении Генерала Коханова. Муллах отступил к северному Табассерану, где соединился с семейством Муршида Муллаха-Магоммета, [202] и женился на его дочери. В последствии, он напал еще на Кизляр и возвратился с добычей.

С этой минуты, счастливая звезда Кази-Муллы начала меркнуть. Он отправился в Гхюмри и передал начальство над Муршидами, в лагере Агацех-Кале, Гамзад-Бегу. Полковник Миклашевский напал на этого последнего и разбил его окончательно. В начале 1832 года, Кази-Мулла сделал еще несколько удачных попыток на линии, между Влади-Кавказом и Кизляром, но генерал Барон Розен сам отправился в Чечню, взял Санлак и двинулся к Гхюмри, месту рождения Кази-Муллы. Co времени отступления к Дербенту, последний совершенно потерял доверие горцев и во всем Дагестане. Он звал Гамзад-Бега к себе на помощь, но этот отказался. Тогда Мулла собрал всех своих приверженцев и сказал: «я чувствую, что приближается конец, я умираю здесь, где родился; умираю за истину Тариката, за священный Шариат, кто хочет также умереть пусть остается со мною!» Битва при Гхюмри была кровавая и упорная, наконец деревня была взята. Кази-Мулла защищался еще в своем доме и пал наконец со всеми своими. Русские выставили его тело в том виде, как нашли, чтобы вселить полезный страх пленным женам и детям. Действие оказалось однакож совершенно противное. Смерть снова возвратила ему важность, которую он потерял в последнее время своей жизни. Мертвец держал одной рукой бороду, другой указывал на небо. Это положение, как изображение молитвы у мусульман, доказало всем, которые увидели Муллу, что он лишился жизни в минуту горячей молитвы. Кем же он мог воодушевляться, как не Аллахом? думал народ и доверие к его учению воспламенилось с новою силою. Муршид, старый Мулла-Магоммет, отправился в Иргамай к Гамзад-Бегу и благословил его [203] на предводительство священной войны, как преемник Кази-Муллы.

Выбор был неудачен, но из этого видно, как Муридизм глубоко вкоренился, так, что даже при худом предводительстве — он мог держаться. Этим, правда, он был обязан Кази-Мулле, положившему начало теоретическому, политическому и военному устройству, которое в последствии, при Шамиле, достигло полной организации.

Новопосвященный предводитель войска Имам-Эль-Ацем Гамзад-Бек, родом из Стуцала, был среднего роста, довольно плотен и одевался по-Черкесски, только всегда в белом. На шапке он носил чалму серую, белую или черную, смотря по обстоятельствам и требованиям. Во время его въезда в Хунзах, он был в черной чалме, потому что мусульманский пророк, в день своего входа в Мекку, тоже имел черную чалму. Каких-то пять дезертиров, в русских мундирах, сопровождали его повсюду, от чего разнесся ложный слух, будто бы у него были Русские телохранители. В 1833 г. он, по-видимому, оставался покойным, но искал утвердить и распространить свою власть внутри. В конце года, он напал на область Гергебиль, завладел ею и разбил, соединенных с Шамхалом из Тарку, Ханов Мехтангли и Акауча.

Сильный и богатый князь этой страны был хан Аварийский, бывший прежде в необыкновенном почете у Константинопольского Падишаха. Гамзад-Бег, чувствуя глубокую вражду и ненависть против этого Хана, который в общем мнении далеко превосходил его званием и почетом, решился свергнуть его власть, завладев бежавшими и всеми годными носить оружие людьми, которых он мог, добром или злом, завлечь под свои знамена; он с 33,000 в. быстро двинулся на Аварию и предложил условия молодому Хану о соединении, но в [204] таких уклончивых выражениях, что Хан без труда увидел в них скрытую хитрость и злые намерения. Молодой Хан, с гордостию отвергнул все предложения; но мать его Баку-Бог, та самая, которая, за 5 лет пред этим, своим мужеством и решимостию, отразила нападение Кази-Муллы, поняла что тут мужеством ничего нельзя было спасти и помощи нельзя ожидать ни откуда. — Она настоятельно требовала, чтоб сын ее немедленно отправился в лагерь к Гамзаду и заключил на каких бы то ни было условиях мир. Гордый, молодой Хан отказывался; и мать, напрасно истощив умоления и слезы, сказала: «сын мой! не знаю страх ли или гордость побуждают тебя так действовать, но как ты уже принял твердое намерение, то и я решилась и сама отправлюсь в лагерь к Гамзад-Бегу!» Тогда сын стал упрашивать мать не подвергаться такой опасности и положено было поручить юноше, 12 летнему Умар-Бегу, младшему брату Хана, доставить условия о перемирии. С нетерпением ожидали успеха этого посольства. Проходили часы. Тщетно, с возвышенной террасы, обращены были взоры на неприятельский стан, юноша не возвращался. Опасение матери возрастало, она убедительно стала просить Хана отправиться в стан, чтоб узнать о судьбе брата в предложить на каких бы то ни было условиях мир. Хан не мог более противиться слезам умолявшей матери.— «Если ты непременно желаешь моей смерти, сказал он, я отправлюсь», и, с этими словами, сел на лошадь и, окруженный своими нукерами, ускакал, полный грустных предчувствий, в неприятельский лагерь. Только достигнув половины дороги, вдруг поднялась страшная непогода — вмиг разлились все ручьи, молния страшно сверкала вокруг, неумолкаемый гром грохотал над ними. Лошадь Хана поднялась на дыбы и не трогалась с места. Суеверные спутники видели в этом [205] предзнаменование неба и, как бы, указание возвратиться. Но гнев матери не имел границ, она упрекнула сына своего в трусости. Со стыдом и раздраженный злобою, бросился он снова на коня и помчался в неприятельский стан, сопровожденный только осьмью нукерами. Гамзад встретил его с почтением и страхом, как обыкновенно принимают рабов, на востоке, ввел в свою палатку, где уже находился брат его. Во вскоре Гамзад стал искать случая к распре, утверждая, что один из нукеров Ханской свиты похитил у него лошадь и как он, Хан, оставил это преступление безнаказанным, не обратив даже никакого на то внимания, то он считает это, за явно нанесенное ему оскорбление и сам накажет нукера смертною казнею. Хан, вышел из себя, отвечал: что никому не позволят коснуться до своего подданного. Спор усилился. Вдруг Гамзад выбежал из палатки и дал знак, стоявшим вокруг нее муридам, и в то же мгновение раздалось несколько выстрелов, направленных в палатку, на стоявших вместе нукеров, которые пали, пораженные смертью. Чонан-Бег, племянник Гамзада, прицелил пистолет в мальчика, брата Хана, который заметив это, в то же мгновение также прицелился, оба выстрелили в одно время и оба пали, Умар-Бег мертвым, Чонан-Бег смертельно раненным ³². Хан с шашкой в руке, [206] стремглав бросился из палатки и подобно Геркулесу, поражал все, что встречалось ему; каждый удар его отделял голову или рассекал человека до пояса. Онемевшие от страха Муриды, едва дерзали защищаться. Хану нанесли рану в лицо. Прикрывая рану девой рукой, он неутомимо поражал правой все, что встречал. Очевидцы утверждают, что он более 20 человек положил на месте, между ними и зятя Гамзада. Страшная сила Хана и благоговение, питаемое к особе его, не дозволяли сопротивления. Все бежали от страшного мужа, но издали раздался сперва один, потом несколько выстрелов и пораженный Хан пал мертвым. Так окончилась жизнь Хана Абу-Румзала, на 22 году от рождения. Сильнейший, красивейший муж пал от коварства и вероломства своих подданных. Когда в стане разнесся слух о бое и убийстве, то панический страх овладел горцами, которые с детства привыкли почитать Хана Аварии, первейшим владыкой страны. В диком бегстве рассыпался весь народ. Муриду Шамилю удалось собрать обратившихся в бегство и принудить их к соединению. Гамзад-Бег [207] удалился к своему войску в Хунзах, главный город Аварии, взятый им без сопротивления. Он приказал умертвить мать и прочих членов семейства Хана и сделался независимым владетелем Аварии. Вскоре, после сего, он замыслил овладеть Дарго, но это не удалось ему, он был разбит и принужден возвратиться в Аварию ³³.

Гамзад-Бег приготовился ко второму походу на Дарго, но был убит, до предпринятия его, двумя братьями Осман и Гаджи-Мурадом. Оба они вскормлены были одною грудью и были братьями Хана Абу-Румзала Аварского ³⁴. Чонан-Бега и Умар-Бега, убитого Чонан-Бегом. Но отец упрекнул их в вероломстве к роду князей Аварии, от которых они происходили и вызвал их на кровомщение за убитого брата Умар-Бега, вскормленного тою же кормилицею, которою и они были выкормлены. Братья застрелили Гамзад-Бега в мечети Хунзаха ³⁵. Младший Гаджи-Мурад спасся и завладел пока престолом Аварии.

Так как старый Муршид Муллах-Магоммет, посвятивший и опоясавший мечом на предводительство к священной брани, Кази-Мухаммета и Гамзад-Бега умер, то, по смерти последнего из сих предводителей, главное [208] начальствование в войне, само собою, без дальнейших признаний, пало на дом Имама-Шамиля, который постоянно превосходил всех прочих Муридов своею хитростию и воинскою отвагою. Шамиль был любимец, вернейший спутник, храбрейший воин и лучший советник Кази-Муллаха. При взятии Гхюмри, он пал, пораженный двумя пулями, находясь при начальнике, и как спасся он от смерти, никому неизвестно. И при Гамзад-Беге Шамиль отличался от всех прочих воинов.

Имам Шамиль родился в местечке Гхюмри, в земле Кайссубиллов, в 1797 году, там же, где и Кази-Муллах. Он росту небольшого, но величественной осанки и красивой наружности. Он умел укрепить свое слабое телосложение всевозможными телесными упражнениями. Правильный склад головы, орлиный нос, небольшой рот, голубые проницательные глаза, белокурые волосы и борода весьма нежная, белый цвет кожи, заставили бы думать, что он скорей Черкесского происхождения нежели Восточного. У него необыкновенно красивы руки и ноги. Осанка и движения гордые. С детства обнаруживал он железную силу воли и гордое, во всех своих поступках, спокойствие, которого ничто не могло поколебать. Он любил уединение и был со всеми скрытен, с пламенным рвением предавался учению, под руководством любимого им наставника Муллаха-Джадай Эддина, к которому и поныне сохранил глубочайшее уважение и безусловную детскую покорность. Он провождал дни и ночи в ущелиях своей родины, углубляясь, как в изучение корона, Арабских мудрецов и учения софизма, так и древнеперсидских героических сказаний и песен. Он, по-видимому, убежден в ниспослании на него небом какого-то особенного призвания. Природа одарила его увлекательным и пламенным красноречием. В смелости, проницательности и других подобных качествах его, никто из Горцев не сомневается. [209]

Вскоре после смерти Гамзад-Бега, Муриды были большею частию разбиты в Аварии. Гаджи-Мурад, упорно защищая край и власть против Шамиля, пристал к Русским и Шамиль не мог утвердиться в Аварии. Первым его делом, против Русских, было нападение на генерала Ланского, который завладел Гхюмри, местом рождения Шамиля. Но и это не дало ему укрепиться в Аварии, потому что народ ненавидел Муридов за бесчестное убиение их военноначальников.

Мы пропускаем частные битвы Шамиля с Русскими. Оне достаточно известны из других писателей, о критической верности которых, мы однако не смеем решить. Вообще, он вел партизанскую войну, но с такою силою и ловкостию, каких мы редко видим примеры в истории.

Часто он бывал в отчаянном положении, но всегда смело и хитро умел выпутаться, часто прикидывался покорным Русскому правительству, но когда Русские отступали, он пользовался этим, и в ту же минуту, влияние его и сила утверждались еще более. Он уверял своих, будто бы Русские чрез Аллаха были поражены слепотою, что Бог мгновенно затемнял их разум, так, что они не умели пользоваться даже выгодным положением, когда окружали его со всех сторон, и, таким образом, оставляли ему полную свободу действий. Русские называли его обманщиком, но в глазах своего фанатического народа он ничего не терял, потому что, по понятиям Правоверных, нарушение клятвы, данной Неверным, считалось позволительною военною хитростию.

Таким образом, когда в 1837 году, Шамиль покорился по наружности Генералу Фези, и тем побудил его отступить с своим войском, уважение к Шамилю возвысилось до того, что его прежний соперник Паша Гадиди добровольно [210] ему подчинился, со многими враждовавшими до тих пор племенами.

С 1839 по 1843 г. Русские старались овладеть краем. Храбрый генерал Граббе выступил тогда с сильной энергией против Шамиля. Круг действий последнего сжимался все более и более, он с ожесточением защищал каждый шаг, и наконец, загнан был, с 2000 своих верных приверженцев, в неприступную, гранитную крепость Ахулко. Генерал Граббе вознамерился сперва покорить его голодом, но у Шамиля заготовлен был слишком значительный запас. Началась правильная осада и крепость, после неимоверных усилий, была наконец взята, но Шамиля в крепости не нашли! Несколько раз он, совершенно непостижимым образом, избегал смерти или, по крайней мере, верного плена. Во 1-х, когда, раненный двумя пулями, он упал замертво у ног Кази-Муллы; его считали убитым, как, через самое короткое время, он вдруг явился между Муридами и показал свою грудь с открытыми ранами, из которых не текла более кровь. Тогда горцы воскликнули: «Аллах спас Шамиля от смерти, чтобы он победил живых». Вторично же, когда Аварийцы окружили Муридов в замке Хунзах и подожгли его; тогда все там сгорели или погибли от меча, один Шамиль спасся непостижимым образом; как он это сделал, покрыто неизвесностию, и тут он спасение свое, как и всегда, приписывал, необычайным причинам.

Военные хитрости и удальство Шамиля более всего выигрывали от организации и того порядка, которые он умел завести в своем народе, ведя столько лет жестокую и искусную войну.

В магометанских государствах управление и войны вышли из религиозных начал и законов и изменялись, смотря по направлению и нравам Арабов, Персиян и Турков. Co [211] времени совершенного падения Магометанизма и его нравственной силы изменялись и искоренялись и эти государственные формы. Теперь эти государства поддерживает только национальный элемент, который, во время войны, проявляется еще с одинаковой силой. За неимением полных источников, мы укажем здесь на главные характеристические черты преобразований Шамиля.

Шамиль принялся за исполнение своего плана совершенно иначе чем Мегмед-Али. Он не подражал рабски Европейским формам гражданского и военного устройства, как первый, но поставил в основание своей реформы, религиозное и национальное направление, сколько было возможно, и принял только Европейские формы, которых пользу и необходимость он видел на практике.

Шамиль стал утверждать, по примеру своих предшественников, будто бы Аллах положил Кавказский хребет границей, охранительной стеной и вечным сборным местом народов и Государств правоверных, против Гога и Магога, т. е. неверных: горных же народов призвал он, как сторожей и защитников, чтобы они веля последнюю войну против неверных, которые, в нынешнее время, пред наступлением страшного суда, ожесточеннее чем когда-либо, нападают на правоверных. Но как Калиф (падишах) слаб и под наущением неверных, то Аллах, при этой опасности, избрал, из среды мусульманского народа, пророков и полководцев, для священной войны: так сначала призвали Кази-Муллу, происходившего от Муллы Магоммеда, устами которого говорил сам Аллах, потом Гамзад Бега и наконец Шамиля. И им-то должны слепо повиноваться и следовать всякий правоверный ³⁶. [212]

Древняя вражда между Суннитами и Шиитами была уничтожена Шамилем на Кавказе, и новое учение его, по-видимому, разрешило старые споры и разногласные мнения.

На Кавказе живут более 50 народов, все отличные между собою по началу, языку, нравам, характерам и свойствам. Но эти народы распадаются еще на бесчисленные колена. Все они были совершенно независимы, один от другого, состояли под управлением небольших, владетельных князей и никогда, с тех пор, как гласит история, не могли они составить здесь монархию. Если некоторые горные народы и находились иногда под властию соседних монархий, то это происходило только в частности.

Шамилю удалось, даже значительно, ослабить странный обычай кровавой мести, который, в продолжение стольких столетий, поддерживался у всех народов и племен Кавказа; он достиг до этого, предоставляя подобного рода дело духовному [213] суду Муллов и даже тут умел укротить страсти, свирепствовавшие прежде, и достиг послушания.

Шамиль написал книгу общих законов, разумеется составленную по корану. В ней находятся постановления о наказаниях, которых большая часть состоит в денежной пене, на пр. за воровство вносится двойная стоимость украденного, одну часть, в удовлетворение владельца, а другую в пользу военной казны. Виновные также наказываются тяжким, тюремным заключением и смертью, за смерть, предательство и нарушение верности; виновных предают смерти мечом, с сохранением или лишением чести. В первом случае, преступник становится на место казни, сам обнажает шею в грудь, произносит молитву и подставляет голову добровольно, под смертельный удар. Во втором же, палач раздевает подсудимого и насильно нагибает его голову на плаху. Мурид, обвиненный в предательстве, должен быть застрелен или заколот кинжалами.

По учению Суфизма, правоверный народ составляет четыре степени, ведущие к Аллаху в раю. На высшей стоит Муршид, наместник Аллаха и Магоммеда. На ней может находиться он только один, на третей стоят правители Муридов; на второй ученики Муридов, наконец на первой, т. е. на нижней, правоверный народ, который держится наружного исполнения закона, тогда как три высшие степени разумеют духовное учение и проникают, некоторым образом, в его тайны.

Шамиль разделил свое владение на провинции, а эти на наибства. Сколько их теперь — неизвестно. Пять участков составляют провинцию, которая имеет начальником наиба, соединяющего в себе духовную и гражданскую власть. Он произносит суд, мирит ссоры, наблюдает за исполнением [214] наружных обрядов закона, (шариат) собирает подати и войско.

Шамилем устроен правильный сбор податей, тогда как, по старинным обычаям, Кази-Муллы и Гамзад-Бега, сбор состоял из некоторой части военной добычи, и именно,— из пятой части.

Теперь же повинности собирается десятая часть доходов земли, что и составляет достояние муршидов.

Все прежние подати и приношения, для мечетей и других мест, собираемые муллами и дервишами, поступают ныне в общую казну, для священной войны. Муллы получают жалование, дервиши же должны, или вступать в ряды войска, или просить милостыню.

В некоторых богатых владениях наибов поголовная подать состоит из 1 руб. сереб., со всего семейства, в других же местах, эта же подать выплачивается равной ценности натурой. Имение убитых на войне, если они не оставили прямых наследников, обращается в общую военную кассу.

Военное устройство вообще следующее:

Каждое владение наибов содержит 300 всадников. Каждые 10 домов аула поставляют всадника. Семейство того дома, из которого его берут, освобождается от податей. На содержание и вооружение воина собирается с прочих 9 дворов. Все мужчины, от 15 до 50 лет, должны уметь владеть оружием и, в случае нужды, если отечество в опасности, явиться в ряды Шамилева войска. Тогда избранный прежде из 10 дворов воин, принимает начальство над этой милицией.

В войске наблюдается наистрожайшее послушание, в противном случае, наказывают смертью.

Телохранители Шамиля состоят из 1000 человек Муртозигаторов, которых он сам избирает из Муридов. [215] Храбрость, приверженность и ревность к муридизму должны составлять их качества, они принимают на себя тяжелые обязанности воздержания, умеренности и смирения; строгое исполнение шариата (молитв и духовного церемониала); ревность к распространению муридизма и безусловное послушание. За это они вознаграждаются щедро и пользуются уважением народа и почетом. По истечении известных лет, они вправе оставить свое звание, но этого не случается. Каждые десять имеют своего начальника, а десять десятков над собою голову. Храбрость и хладнокровие Муртозигаторов составляют достоинства. Ни один из них не дался еще живой в руки. Они составляют истинную опору Шамилевой власти, в бою его правую руку и щит, в мирное время фанатических посланников его учения и, везде, слепых исполнителей его приказаний.

Весьма замечателен орден, установленный Шамилем в 1840 году. Снаружи в нем видно подражание Европейскому и Русскому, может быть в нем заключается и некоторая таинственность, как часто это встречается на Востоке. Орден дается только за отличную храбрость и тяжелые раны и приносит с собою денежную награду. Он разделен на 3 степени; нижняя состоит из серебряной круглой медали, вторая из треугольной, третья из серебряных, кованных эполет.

Военным наградам и украшениям противостоят также и наказания. За трусость в сражении, в наказание привязывается кусок шерсти на руку и на затылок. Кого постигает эта участь, тот уже ищет смерти в бою.

КОНЕЦ ВТОРОЙ И ПОСЛЕДНЕЙ ЧАСТИ

Текст воспроизведен по изданию: Август фон Гакстгаузен. Закавказский край. Заметки о семейной и общественной жизни и отношениях народов, обитающих между Черным и Каспийским морями. Часть 2. СПб. 1857