ГАКСТГАУЗЕН, АВГУСТ ФОН

ЗАКАВКАЗСКИЙ КРАЙ

TRANSKAUKASIA: ANDEUTUNGEN UEBER DAS FAMILIEN- UND GEMEINDELEBEN UND DIE SOCIALEN VERHAELTNISSE EINIGER VOELKER ZWISCHEN DEM SCHWARZEN UND KASPISCHEN MEERE; REISEERINNERUNGEN UND GESAMMELTE NOTIZEN

ЧАСТЬ II.

ГЛАВА X.

Армения; древнее название ее Гайстан. — Положение народа в отношении к древнейшей истории человеческого рода. — Рассеяние. — Сравнение с Евреями. — Отношение к России. — Лазаревский институт Восточных языков в Москве. — Характер Армян. — Армянский язык, отрасль Индо-Германского — Армянское письмо, изобретенное Месропом в 486 г. — Введение христианства. — Иерархия. — Владычество монастырей. — Литература с VI по VIII столетие в рунах монахов. — Оцепенение всей образованности. — Новые движения в XVII столетии, учреждение университетов. — Армянская литература, переводы. — Религиозная поэзия.— Народная поэзия, эпические поэмы, древнейшие церковные песни, строгий стиль их, недостаток поэтического элемента, поклонение Божией Матери. — Странствующие слепые певцы: жизнь их, приключения, состязания их; песни их на Татарском, редко на Армянском языке. — Формы их стихов, рифма, аллитерация.

Армяне, Армения не туземные названия народа и страны; туземное название Гайк или Гайстан (редко слышно название Асканозян). Оба названия древнее истории и только предание гласит, что Гайк был правнук Яфета; что название Армяне, данное им соседями, происходит от знаменитого Царя и героя народа, Арама. (Греки полагают от Арменоса, одного из Аргонавтов, товарища Язона). Летописец Моисей Хоренский следующим образом рассказывает предание о Гайке. «Когда Вал-Нимрод учредил владычество свое в [33] Вавилоне, с сыновьями, дочерьми и внуками, людьми сильными числом до 300, а также со множеством других товарищей, отправился в страну Арарат и поселился у подошвы большой горы.» Нимрод пригласил его подчиниться владыке мира, и получив отказ, выступил с войском. Сражение началось на берегу соленого озера, между высокими горами. Гайк пробил стрелою панцирь Бал-Нимрода и таким образом убил его. Холм, на котором пал Нимрод, поныне называется Герецмаих, т. е. могилы. Останки Нимрода погребены в Гарке. Это первое баснословное население Армении; за ним последовали многие другие ¹.

Если рассмотрим Армению с географической точки, то найдем, что это самая интересная страна древнейшей истории человечества. Предания многих народов, и в особенности Священная История, указывают, что в особенности Европейские населения вышли отсюда для занятия нынешних жилищ своих. Предание, что Святая Гора (как называют ее соседние жители), величественный Арарат ², сделалась колыбелью рода человеческого после всемирного потопа, конечно, имеет глубокое значение. Исследования по этому предмету еще далеко не [34] кончены; но и после, во времена исторические, страна эта была средоточием, большою дорогою для народов всеместных монархий. Бал-Нимрод, Нин, Семирамида, Сезострис здесь проникли или, по крайней мере, старались проникнуть на север. Здесь произошла великая борьба о владычестве миром между Ассириянами и Мидянами, между Мидянами и Персами; Дарий и Ксеркс вышли отсюда на запад, и Александр Македонский прошел здесь, чтобы завоевать Восток и Север. Здесь было поле сражения Римлян и Парфян; здесь, у Нехавенда, Аравитяне завоевали право над Востоком и здесь же прорвались народы, которые ниспровергли Калифат; до сего места пробралась Европа (крестоносцы); здесь прошли Монголы и Татары, Чингисхан и Тамерлан. В продолжение столетий была тут борьба двух магометанских сект — шиитов и суннитов, а в новейшие времена — христианства и магометанства, России, Персии и Турции. И не суждено ли христианству и просвещению отсюда завоевать Азию? Какая же роль суждена народу, обитающему на том всемирном театре? Народ этот, первоначальный, чистой крови, с высокими духовными и телесными качествами, никогда не был довольно могущественным и многочисленным, чтоб присвоить себе и держать за собой владычество мира ³. Напротив, мало [35] народов, которые в продолжение тысячелетия перенесли бы столь вопиющее угнетение и рабство, как Армяне, и то большею частью со стороны племен, которые в умственном и в физическом отношениях стояли гораздо ниже их. Но теперь народ этот стоит на точке поворота его судьбы. Родина его освобождена от рабства, и нельзя не заметить начинающего в нем умственного движения, проснувшегося стремления усвоить себе просвещение Европы.

Смотря на настоящее положение Армянского народа, у нас как бы возбуждается мысль о будущем его процветании. Родина этого народа ныне присоединена к государству Европейски образованному; все духовные силы народа могут свободно развиваться; Европа для него открыта, и потому он может участвовать в общем просвещении.

Впрочем, только малая часть народа живет на родине; большая часть рассеяна по всей Азии и отчасти по Европе Африке, и несмотря на то, они имеют самую дружественную и крепкую связь с родиною, неразрушаемым средоточием национального и религиозного их единства. Средоточие это — Патриархат, который всегда имел какое-то магическое влияние на весь народ. Рассеяние его продолжается более тысячелетия. В продолжение сего времени Армения имела всех возможных владетелей; Патриаршество, каждый раз подпадавшее рабству и глубокому унижению, часто упадало в духовном и нравственном отношениях, но, несмотря на то, связь, соединяющая даже отдаленнейших членов с родиною, никогда не ослабевала. С удивительным постоянством Армяне остались верными отечеству, языку, нравам и христианству, в национальной и церковной его форме.

Подобным образом всюду рассеянные Евреи живут между другими народами и сохраняют между собою таинственную нить. [36]

Хотя у Евреев нет материального средоточия, соединяющего их в одно целое, дающего им точку Архимеда, на которую могли бы опирать рычаг для поднятия всего мира; но инстинкт национальный и религиозный дух ведут их к назначению окончить судьбу всемирной империи.

Армяне, кажется, имеют это предназначение, преимущественно в отношении к Азии; они как бы закваска, положенная в начала Азии, для брожения и возбуждения почти мертвых зародышей духовной ее жизни. Религиозное средоточие Армян, составляющее теснейшую между ними связь, дает им большое преимущество пред Евреями.

Историческая миссия России состоит в том, чтоб дать Армянам возможность духовного развития, к которому они давно уже стремятся.

Институт для воспитания молодых Армян, учрежденный в Москве, в 1815 г. Армянскими дворянами Лазаревыми ⁴, Указом 20 ноября 1835 причислен ко 2-му разряду учебных заведений (гимназиям). В бытность мою в Москве, я посещал это заведение. Предмет его вообще — приготовить нравственное и духовное образование Армянского народа, а в частности: 1) приготовлять молодых Армян к университетам и 2) образовать переводчиков. Посему преимущественно обращено внимание на языки, из Европейских: Русский, Французский, Немецкий и Латинский; из Азиатских: Армянский, Арабский, Турецкий и Персидский. Мне говорили, что Армяне с большою легкостью изучают чужестранные языки. Внешнее содержание воспитанников хорошее, [37] ежегодная плата умеренна — 220 руб. сер. (беднейшие принимаются за 157 p.). Мальчики поступают от 10-14 лет. Попечители и директоры заведения братья Лазаревы.

Армяне истинно и справедливо благодарны России за освобождение их от невыносимого, унизительного рабства, которое продолжалось бы и теперь без могущественной защиты России.

Армяне принадлежат к красивейшим народам земли; телосложение у них пропорциональное, хотя они не так высоки и мускулисты, как Грузинцы, напротив, нежны и склонны к тучности. Они очень смуглы и я между ними не видел ни одного белокурого. Судя по наружному обращению, они кротки, умеренны, скромны и очень вежливы. Что касается их характера, то надобно отличать земледельцев, живущих на родине, от купцов, особенно живущих среди других народов. Эти последние известны как ненадежные торговцы; но надобно быть справедливым: они рассеяны между чужими народами, неприязненными и чуждающимися их, без защиты против произвола; поэтому неудивительно, что они сделались недоверчивыми, что характер их стал скрытым и ненадежным. Устраняясь от всякого другого поприща занятий, вся деятельность их устремлена преимущественно на приобретение денег. Но даже и эти Армяне в Турции и Персии достойны всего уважения в домашнем их быту: там еще можно встретить старинные, патриархальные нравы и все добродетели родителей, супругов и детей; они благодетельны и гостеприимны, и крепко привязаны к национальным нравам и преимущественно к религии.

Приписываемые же им пороки ничто иное, как нравственная испорченность, причиненная обстоятельствами, и потому не составляют первоначального характера народа. Это видно у Армянских крестьян, которые вообще честны, благородны и [38] верны. Уже старинный путешественник Турнфор, имевший с ними сношения, называет их истинно добрыми людьми. Впрочем, мне говорили, что сельское население под Турецким владычеством вокруг Баязида, Арзрума и Вана еще честнее и строже нравами, нежели жители окрестностей Эривани ⁵.

Я не имею ни малейшего понятия об Армянском языке, однако сообщу здесь слышанное мною от Абовиана, Патриарха Нарсеса и других. Мне кажется интересным послушать и туземцев на счет языка, о котором доселе нам известно только мнение иностранных ученых.

«Мне не известен ни один из новейших языков (пишет Абовиан), который так различествует от древнего, коренного его языка, как ново-Армянский от старо-Армянского. Гораздо ближе Польский к старо-Славянскому, Итальянский к Латинскому. Изучающие у нас старо-Армянский язык должны бороться с значительнейшими трудностями, нежели Европейцы при изучении своих классических языков. С 10 года я занимался этим языком с большим усердием и [39] ревностью, грамматику его и многие книги выучил я почти наизусть, много писал, а между тем не в состоянии бегло на нем говорить. Ни один язык не был для меня так труден (Абовиан хорошо говорят на шести языках), преимущественно потому, что все понятия, расстановка слов и даже отдельные слова не соответствуют образу мыслей и толкованию новейших времен. Язык этот чист, очень развит и гибок; он легко передает самые трудные и отвлеченные сочинения ⁶; но к чему это служит нашему народу, когда даже большая часть нашего духовенства не в состоянии была читать и тем более понимать его? Несмотря на то, всякий тщательно гордится своим древним языком; ни один священник не напишет чего-либо на обыкновенном языке: он почтет это унизительным. Проповедующий только на обыкновенном языке — не нравится; он всюду должен включать изречения, обыкновенно из Св. Писания, на старо-Армянском языке, хотя бы выучил их наизусть, вовсе не зная языка.»

«Старо-Армянский язык — язык церковный (говорит Нарсес); он относится к ново-Армянскому, как Латинский к романскому. Корни старо-Армянской конструкции большею частью согласны с Татарским. Старо-Армянский язык имеет падежи; ново-Армянский между словами вставляет частицы. Ново-Армянский язык принял множество чуждых слов, [40] Турецких, Персидских, Латинских, и потому ошибочно предполагали родство его е этими языками.

В новейшие времена особенно два Немецкие ученые профессора, Петерман в Берлине и Нейман в Мюнхене, занимались Армянским языком. Первый издал лучшую ныне существующую грамматику (Берлин 1837 года). Ла-Кроз находит близкое родство между Армянским и старо-мидийским языками. Позднейшие ученые относят Армянский язык к индо-германскому племени, может быть, к западному Санскритскому, Арскому, что, впрочем, ученый филолог Потт считает весьма сомнительным, но Петерман и Нейман основательно доказывают индо-германское происхождение. Есть и множество противоположностей и аналогий с семитическими языками. Армянский, как все Германские языки, имеет только односложные корни, семитические двусложные. Армянские имена числительные количественные имеют ближайшее родство с Индо-германскими.

Армянские ученые, даже в новейшие времена мехитаристы, отцы Индзидшеан и Чамчеан утверждают, что старо-Армянский коренной язык человеческого рода, язык, на котором говорил Ной. Они в этом отношении ссылаются на Греческий перевод Св. Писания и на Флавия Иосифа, признающих Армению колыбелью возродившегося человеческого рода, и из сего выводят заключение, что на родине должен был сохраниться и родной, коренной язык.

Ново-Армянский язык разделяется на множество наречий, мало различных no конструкции языка, но принявших, смотря по тому, были ли Армяне рассеяны между Персиянами, Турками, Татарами, Поляками, слова из языков этих народов. Наречия в окрестности Арарата и в Астрахани считаются самыми чистыми; они ближе других подходят к старо-Армянскому. [41]

Bo времена языческие Армяне не имели собственного буквального письма. Еще не доказано, пользовались ли они Греческим или Персидским письмом. Древние владетели Армении, напр. Арсакиды, поручали будто бы чужестранцам, Грекам и Сириянам, писать их историю. Кроме того, письмена того времени не сохранились; не знаю, есть ли надписи на памятниках. В первое столетие христианского времени, в тамошней христианской литургии употребляли Сирийский язык и Греческое письмо. Св. Мероп, один из замечательнейших мужей Армении, изобрел настоящий Армянский алфавит, около 406 г. По причине многоразличных гортанных и шипящих звуков он состоит из 38 письменных знаков ⁷. Первая Армянская книга напечатана, будто бы, в 1563 году.

Когда Армяне приняли христианскую веру, она находилась вне пределов Римской Империи, вне цивилизованных земель, центром которых был Рим. Армяне были первые, которые приняли христианскую веру, как народ, как одно целое. Язычество существовало тогда без веры, по старой привычке к принятым церемониям, разве только посредством суеверных отношений к природе. Вследствие сего, везде было открытое поле для новой религии; однако христианство не распространилось у Армян посредством учения и постоянного убеждения. Конечно, между ними были и христиане, жизнь их и пример могли оставаться не без благодетельного влияния [42] на народ вообще, однако царь Тиридат в 302 г. принял от св. Григория крещение на берегах Евфрата и пригласил народ свой последовать за ним и он последовал, отчасти из послушания, а отчасти, может быть, вследствие увлечения. Сначала его крестили, потом уже должно было последовать научение.

Учитель и Апостол христианства, св. Григорий и спутники его, деятельно старались распространить христианское учение и возбуждать духовную жизнь, они образовали и призывали многочисленное духовенство, монахов, для распространения учения и для примера внутренней или мистической жизни, и священников, для отправления духовных треб. Между прочим, св. Григорий разом посвятил 400 священников в епископы и учредил бесчисленные монастыри ⁸.

Армения во времена языческие была хорошо устроенное государство, разделенное на провинции, которые управлялись наместниками; мало-помалу сии последние сделались наследственными, а к царю поставили себя в отношении независимых вассалов. Почти только Араратская провинция принадлежала непосредственно царю, провинция Гаштиан, на Тигре, составляла удел принцев. Могущественнейшие ленные владетели были Мамигонцы в стране Дарон, Багратиды в Сбере и возле них множество более или менее значительные владельцы. Уже Плиний говорит о 120 стратегиях в Армении; Моисей Хоренский, в V столетии привел 240 отдельных стран и Патриарх Нарсес 1-й в X столетии насчитал 170 владетельных фамилий, которые, признавая верховную власть царя, пользовались, однако, большою самостоятельностью и участием [43] в управлении, и в то же время жили между собою в беспрестанной борьбе.

Возле и отчасти на месте этих светских держав, после введения христианства, образовались сотни монастырских общин. Здесь, на уединенных, мало населенных, плоских возвышенностях, монашеская жизнь развилась как преимущественный образ жизни народа, подобно тому, как мы это встречаем в горных странах Тибета и Эфиопии (Абиссинии). Армянские цари строили замки и города, которые часто вскоре по смерти их разрушались; церкви же, напротив, монастыри и отшельничьи хижины, сделавшись средоточием населения страны, сохранились гробницами святых, уважением народа и школами, учрежденными духовенством. Монашеская жизнь (во все времена предпочитаемая женатому духовенству) так сроднилась с народом, что о Патриархе Нарсесе, пятом преемнике св. Григория, рассказывают, что он учредил 2000 монастырей, и в числе их убежища для женщин и детей, гостиницы для путешественников, госпитали и богадельни. Преимущественная монашеская жизнь сия наложила на все развитие Армянского народа отпечаток церковный, тем более, что политическая жизнь не могла развиваться вследствие продолжительного порабощения. Все великие мужи народа, в блестящем периоде IV, V и VI столетий были монахи, священники, Епископы и Патриархи.

Три четверти тогдашней литературы содержания богословского; исторические исследования имеют историческое применение. Поэзия состояла из религиозных песен, философия из догматических диспутов; даже изучения физической природы и хронологии служили только к определению календаря церковных праздников и пр. На этой религиозной точке они тогда и остановились. Даже в X и XII столетиях, когда Армянская литература опять несколько развилась, это была лишь [44] возраставшая в Базильянских монастырях ученость. В последствии, во время магометанского владычества, монашество погрузилось во мрак. Невежество, даже вежду монахами, было так велико, что собственные рукописи в библиотеках их для них были мертвыми, непонятными сокровищами, золотые зерна которые отысканы лишь иностранцами после изобретения книгопечатания ⁹.

Оцепенение церковной и светской ученой жизни в собственной Армении, в центре церковной жизни продолжалось до новейших времен; но между рассеянными, среди других народов, Армянами умственное движение началось уже в XVII столетии.

В Львове в 1616 г. учреждена Армянская типография; в 1662 г. также основано высшее Армянское училище; учреждены Армянские типографии: в 1660 г. в Амстердаме, в 1670 в Марселе, в 1680 г. в Лейпциге, в 1690 г. в Падуе; но и в Азии, в Джульфе в Персии образовались типографии в 1640, а в 1677 г. в Константинополе.

В 1629 учреждено в Эривани высшее училище, которое потом переведено в Эчмиадзин, где существует и поныне, но в большом упадке. Топография печатает только календари, литургические и молитвенные книги.

Но заря нового духовного возвышения, нового литературного развития и, вследствие сего, и нового ученого и народного образования, появилась для Армян в XVIII столетии со стороны ордена Мехитаристов ¹⁰, как сказано уже выше. [45]

Армянская литература начинается с Месропа, с изобретения армянского алфавита, в начале V столетия. Что к тому времени перешло из эпохи язычества, уничтожено вместе с храмами и статуями. При пламенном усердии народа, литература с самого начала быстро развилась ; в малом размере мы встречаем здесь то же, что в Европе в XV столетии, после изобретения книгопечатания.

Первое значительное творение было перевод Св. Писания, оконченный в 410 году. Им занимались знаменитейшие мужи того времени. Св. Месроп перевел Евангелие, прочие части переведены Моисеем Хоренским, Давидом, Есником, Мамбером, Елизою, Леонтом, Гориумом. По мнению Мехитаристов и других знатоков, этот перевод — образец переводов Св. Писания и в то же время недостигнутый еще образец чистого Гайканского (Армянского) языка, как для Германии перевод Лютера.

V и VI столетия, есть блестящая эпоха Армянской литературы: чрез нее началась и продолжалась живая связь с Западом, классические сочинения его с полною точностью переведены на Армянский язык. (Мы в этом отношении указали выше на перевод сочинений Платона и Аристотеля.) Армяне более других народов имеют богатую литературу переводов, особенно сочинений философских и богословских; но Армянская литература VII столетия занималась только богословскими прениями.

Во время последовавшего за сим уединения и борьбы с магометанами, она постепенно погасла. В XIII столетии видим новый порыв ее, но с тех пор пришла она в совершенный упадок до XVIII столетия, когда Мехитаристы вновь возбудили ее и доселе с наибольшим успехом. Мехитар возымел мысль возвратиться к первому блестящему периоду; он, ученики и преемники его старались [46] переводами присвоить себе литературу Запада. Мехитаристы переводили и печатали со всех отраслей литературы. Я видел у Армян перевод сочинений Фенелона, идиллий Гесснера и пр. Этот чрезвычайный подвиг Армянской литературы, правда, произвел преимущественно чуждую им литературу переводов, а не творческую, самобытную. На этой точке она тогда остановилась; из нее не развилась самостоятельная национальная литература, потому что естественное развитие остановлено угнетением и рабством. Западные народы также должны были пройти эту школу изучения классических писателей и переводов с них, прежде чем развились у них национальные, самостоятельные литература и искусства.

Мы находим у Армян самостоятельные творческие произведения только на поприще богословия и истории. Заслуги Армянских историков от IV до XIII столетий, в отношении к историческим исследованиям еще достаточно не оценены. Они стояли на высоте и перед ними развивалась панорама Востока и Запада. Разве только великий историк Моисей Хоренский несколько известен. Собственно художественная поэзия Армян только религиозная ¹¹. Светское начало образования [47] Армян сродняет их с Греками, религиозное и в особенности поэтически-религиозное — с Евреями. С VII столетия заметно и Аравийское влияние. В древних песнях без рифмы и без определенного размера обращали внимание только на модуляцию голоса и на различные звуки музыки, которые и теперь в Армянских церковных песнях обозначены известными знаками. Впоследствии Армяне получили от Аравитян рифму и размер, как это доказывает Григорий Магистрос в 1040 г. ¹².

Древнейшие Армянские сочинения до XIII столетия писаны на старо-Армянском языке. В XIV столетии начали писать и на ново-Армянском. Иоганн Эрцинга в 1326 году последний перевел сочинение Томаса Аквино о таинствах на старо-Армянский язык ¹³. Вероятно, многие Армянские сочинения потеряны и погибли. Уже Моисей Хоренский пишет о преследованиях и уничтожении Армянских рукописей в 381 и 439 годах. При разрушении Ани, в 1064 году, истребились и богатые сокровища тамошней библиотеки. Большая часть собранной в монастырях литературы погибла во время бесчисленных опустошений, да, вероятно, не очень уважалась и защищалась при духовном упадке монахов и жителей. Даже давно уже известная Эчмиадзинская библиотека отчасти разрушена и разграблена, а отчасти разорена от неуважения и худого надзора. Нe существовало даже каталога; и теперь мы им обязаны побуждениям поименованного уже барона Гана и академика Броссе, который составил его в Эчмиадзине и в 1840 г. издал с критическими заметками. Он застал лишь 635 №№, из которых 462 на Армянском языке, 8 № относились к поэзии и 85 к [48] истории и географии; прочие были Богословского содержания. Броссе приводить еще, что в Парижской библиотеке находится 160 Армянских рукописей. Некоторое количество их встречается и в Риме, в библиотеке пропаганды и в Ватиканской. Но самое значительное собрание Армянских рукописей будто бы у Мехитаристов, в Венеции.

Можно предполагать, что при столь счастливо одаренном народе, как Армяне, рядом с поэзиею искусства стояла и развивалась богатая народная поэзия. К несчастию, в этом отношении ничего не собрано, и мы имеем только редкие, поверхностные заметки. Всем мною приведенным я исключительно обязан Абовиану, дяде его и Петру Нею. Оно может послужить к обращению внимания образованных и патриотических Армян на важный этот предмет, собственно на водомер Армянской народной жизни, и основных направлений, способностей и характера этого народа. В особенности приглашаю г. Абовиана употребить отличный свой талант и выгоды общественного его положения — на собрание и обнародование всего того, что сохранилось из народных песен, сказок и преданий, чтоб этим поощрить и других к важным этим исследованиям ¹⁴.

Моисей Хоренский приводит, что в его время существовали народные и героические песни, которыми воспользовался при начертании его истории; он, между прочим, приводит отрывок эпически-мифологической народной песни времен языческих, описывающей рождение Вагарна. «Небо находилось в родах, земля находилась в родах, море находилось в родах, розовый камыш в море находился в родах! Из [49] уст камыша вышел дым, из уст камыша поднялось пламя, а из пламени поспешно вышел белокурый юноша: в волосах его был огонь, а в бороде пламя; глаза были озарены солнцем.»

Моисей Хоренский рассказывает, что он слыхал эти песни на разных напевах, при звуке ручных колокольчиков (кастаньетов). Напевов, в сожалению, не приводит.

Риттер, «Географ.» т. X, стр. 582, говорит, что в окрестностях Арарата сохранились и поются песни V и VI столетий.

Мехитаристы утверждают, что поныне существуют рукописи Армянских старинных эпических песней и что такие песни поются в некоторых горных округах, напр. в Колтани, близь Эривани. Песни эти как будто выхваляют также деяния витязей, как и «Шахнаме» Фирдузи, т. е. Рустема, Саля, Густаспа, и других, что указало бы на единоначалие племен Армян и Персиян. Истину всего этого мог бы исследовать один только Абовиан.

Мы уже сказали выше, что собственно искусственная поэзия Армян была религиозная. Поэты были монахи (из них иные достигли сана Епископов и Патриарха). Сохранившиеся песни и поэмы принадлежат к временам древнейшим, ибо при нынешнем падшем положении образованности духовенства, трудно предполагать, чтобы между ними появились поэты, творения которых были бы удостоены Церковью, или даже только народом. Находятся ли поэты среди Армян, присоединившихся к Риму и в особенности среди мехитаристов, — мне неизвестно.

Существующие поныне церковные песни, по форме и содержанию, имеют большое сходство с Еврейскими в Библии; оне написаны важным, строгим стилем, и особенно древнейшие из них отличаются возвышенностью и [50] монотонностью мыслей и картин. Светская поэзия между Армянами, кажется, всегда была в большом цвете; но из произведений ее немного сохраняется, мало записывается и ничего не печатается, кроме помянутых героических песней; мне неизвестно, чтоб у кого-либо находились писанные или печатные поэмы. Абовиан сообщил мне некоторые из них, между прочим, гимн на освобождение отечества из-под магометанского ига в 1828 г., который не без поэтического достоинства, но слишком длинен, и потому мы не решаемся сообщить его здесь.

Чем менее встречается писанных стихотворений, тем более Армянских поэтов. Они составляют как бы цех, в роде Немецких мейстерзингеров ¹⁵: обыкновенно это странствующие слепые певцы. Слепой почти всегда чувствует в себе призвание сделаться поэтом или, по крайней мере, рассказчиком. При незначительном таланте он остается в своей деревне, или в окрестностях ее, и там всякой его почитает и любит. На каждом дворе особенная комната, или по крайней мере особенное отделение в комнате, с местом для деревенского певца. Каждый считает за честь, если он зайдет к нему, и вечером все домашние собираются вокруг певца и восхищаются его песнями и сказками.

Но когда у такого певца действительно есть поэтический талант, когда молва о нем распространится и в дальнейших кругах, он делается настоящим странствующим [51] трубадуром; он переходит из дома в дом знатных, по дворцам князей и ханов, даже в Персии и Турции, и везде его принимают с восторгом. Если такой трубадур услышит о другом известном странствующем певце, в нем появляется неукротимое желание состязаться с ним. Он посылает к нему, сам отыскивает его, хотя бы это было на расстоянии ста миль. Если они сходятся, то это праздник для всей страны. Князь или владетель этой страны принимает их с большими почестями и назначает день состязания. В этот день собираются тысячи людей со всех сторон. Обоих слепых певцов вводят в открытое поле, на нарочно приготовленные для них под деревьями возвышенные места; слушатели образуют тесный круг и начинается борьба: один другому по очереди задает загадки, которые другой тотчас же разрешает при восклицаниях слушателей. Потом один из них перелагает в стихи какое-либо изречение, а другой в одно мгновение, без остановки, должен отвечать следующим или соответствующим местом, в том же размере. Остроумные вопросы вызывают остроумные ответы. Если кто запинается или дает слабый, ничего не значащий ответ, он восклицаниями слушателей признается побежденным. Победителя приводят к побежденному и первый ломает его гитару; слава побежденного исчезла навсегда; он теряется между деревенскими слепыми. Если же оба держались хорошо, если по приговору народа никто не побежден, вызвавший на борьбу начинает воспевать похвалу своего противника, возвышает его над всеми современниками, сравнивает его с Гафисом и Фирдузи. Другой отвечает ему тем же. Народ встречает их радостными восклицаниями и потом начинаются пиршества [52] князей и знатных в честь поэтов ¹⁶. Странствующие эти певцы во всей западной Азии большею частью Армяне, редко Татары, почти никогда Персияне или Турки. Армяне сочиняют не на Армянском, а на Татарском языке разговора, ибо это есть язык сообщения, торговли и взаимного разумения между народами на юге Кавказа; в этом отношении его можно сравнить с Французским языком в Европе. В особенности же он язык поэзии и это, вероятно, одна из причин, почему так мало писанных стихотворений на Армянском языке: знаменитейшие Армянские поэты, для большего распространения своих творений, всегда употребляют Татарский язык. Вообще Армяне удивительно легко изучают чужие языки и применяются к чужой национальности, почему везде легко снискивают себе пропитание. С Турками они говорят по-турецки, с Персиянами по-персидски, в Грузии по-грузински, так, что лучшие Грузинские стихотворения писаны Армянами, и, несмотря на то, они никогда не теряют своей национальности; они рассеяны по всей Азии и все остаются в теснейших, неразрушимых связях с родиною и земляками.

Как Армяне прежних времен имеют общими эпические [53] личности Рустема, Саля и пр., так и Армяне настоящего времени употребляют Персидские формы поэзии. Персияне начинают все песни, любовные, пастушеские и охотничьи, даже шуточные и насмешливые, введением, состоящим из одних звуков, прерванных отдельными предложениями, изречениями и стихами Гафиса или другого знаменитого древнего поэта, которые всегда серьезного и религиозного содержания, потом уже следует самая песня. Размер стихов различен, но при том обращается внимание лишь на число слогов, а не на долготу их или краткость. Стихи всегда с рифмами, случаются и аллитерации. Сочинитель охотно именует себя в конце песни, или скрывает имя свое в начальных буквах строк.

Армянские стихотворения и народные песни имеют те же формы, и они начинаются введением из звуков, прерванных отдельными отрывками из творений знаменитых певцов, или из народных песней. Строфа всегда состоит из четырех строк; приходятся в рифму первая и третья, вторая и четвертая строка, или все четыре строки, или первая, вторая и четвертая. Каждая строка имеет от четырех до пятнадцати слогов. Веселые песни содержат от четырех до восьми слогов в строке, только первая строка от десяти до пятнадцати слогов. Для примера Армянской поэзии я приведу здесь содержание маленькой повести, в роде легенды, основанной, вероятно, на факте и составленной Армянским noэтом. Я получил ее от Абовиана, уже по возврате моем в Германию; она, вероятно, написана в стихах. Привожу здесь не перевод, а вкратце только ее содержание.

«У одного Армянина была дочь, Асли, и в то же время ему поручено было воспитание молодого Татарского князя Киарама: оба они воспитывались вместе, и лишь только вышли из детских лет, между ними возгорелась страстная любовь. Отец [54] с ужасом заметил это; он предвидел все бедствия для него и для дочери, если сия последняя решится оставить семью, народ и религию отцов и, может быть, примет магометанскую веру. Это побудило его тайно бежать с нею в горы. Молодой князь был в отчаянии; он переоделся в ашига (род существующих поныне восточных миннезингеров), бродил по горам и долинам, отыскивая возлюбленную; выспрашивал деревья и цветы, озера и реки, луну и звезды, чтоб дали ему о ней известие. (Абовиан говорил, что эти песни — трогательное выражение глубокой, страстной любви, но, к сожалению, не приложил ни оригинала, ни перевода.) После долгих, сильных разысканий, он нашел возлюбленную, но в каком положении! Она с ног до головы закутана была в неразрушимое заколдованное платье, которое отец сильный, гордый, предвидя судьбу ее, еще до смерти своей соткал и сшил, чтоб предохранить ее от всякого рода искушения. Когда любовники сошлись, пламенная любовь их, питаемая долговременною разлукою, вспыхнула с удвоенною силою. Оба воспевают взаимные свои чувства, восторг, любовь и несчастие свое день и ночь, не закрывая глаз! (К сожалению, нет и этих песней.) Напрасны все старания их уничтожить магическое платье, это препятствие до такой степени усиливает их отчаяние, что оба в одно время действительно воспламеняются и сгорают. Люди сострадательные положили пепел их в одну могилу, соединя их по крайней мере после смерти. Из могилы выросли два розана, которые наклоняются друг к другу, стараясь соединиться, но между ними пробивается терновая ветвь, разделяющая их навсегда.»

Пение у Армян, за исключением церковного не мелодического, я не слыхал, сочинений не собирал и обещанных не получил, а слышал только рассказы Абовиана — дяди его [55] Арутиана и Петра Нея, которые и привожу здесь без малейшего изменения. В этих сказках и баснях яснее всего отражаются история и дух народа ¹⁷.

Комментарии

1. Риттер (Т. X, 585 стр.) сделал обзор всем переселениям в Армении с древнейших времен.

2. Армяне зовут Арарат — Маггис, от переселившегося сюда дяди Гайка, Амаггиса. Татары зовут его Агри-даг (Тяжелая Гора), Персияне — Куги-Нух (Гора Ноя), Турки — Агри-даг или Парнаг-даг (Гора Пальца), древние — Абус. Ни один из соседних народов не называет ее Араратом. Армянский летописец Моисей Хоренский говорит, что Арарат имеет в объеме три дневные перехода; заостряясь мало-помалу конусом, он блестящею вершиною своею, как прадед, возвышается посреди молодых гор. Армяне утверждают, что окрестность Арарата, страна Уц, упоминаемая в книге Иова и близь Куракульских развалин, указывает на старинное дерево, под которым сиживал Иов, когда его посещали друзья.

3. Вероятно, и Армянское государство имело свою эпоху могущества; об этом свидетельствуют развалины столичного города Ани. Путешественник Кер-Портер утверждает, что этот город был самым величественным в свете. Он покрывает огромное пространство, дворцы, с объемом целого города, развалившиеся церкви, хорошо сохраненный собор, в виде Латинского креста. Грузинский царь занял и разрушил город и пожаловал его знаменитому роду Орбелианов. Впоследствии царь Грузинский Георгий III велел убить большую часть из них; немногим удалось спастись в Персию.

4. В лице Лазаря Лазаревича Эгиазарианца, которого потомки именуются ныне Лазаревыми, от имени Лазаря, сына Лазаря или Лазарева.

5. Какие странные противоположности встречаются в этом народе! Нет людей более беспокойных, склонных к путешествиям и кочевой жизни, как Армяне, торгующие в чужих странах! Как часто встречаем Армянских купцов из Константинополя и Смирны на Германских водах. Но совеем иначе на родине, в самой Армении: купцы, напр., Эриванские, редко оставляют свой город; много, если знают ближайшие торговые места, но никогда не ездят дальше Тифлиса, Тебриза, или Арзрума. Крестьяне оставляют родину разве только для богомолья. Если хозяин на несколько суток оставляет дом свой, то это считается чем-то необыкновенным, почти разрушением всего домашнего быта. Совершенно противно нравам, чтоб молодые люди проводили ночь вне деревни.

6. Это подтвердил и пастор Дитрих в Москве, который много лет жил в Армении и написал весьма поучительную книгу о состоянии Армянской Церкви. Он утверждал, что переводы Греческих классиков, напр. даже сочинения Платова и Аристотеля, в таком совершенстве соответствовали оригиналам, что, в случае их потери, по переводам этим можно бы восстановить их на Греческом языке.

7. Сен-Мартен в «Memoires historique et geographique sur l’Агmenie» (Paris, 1819) говорит: «этому изобретению Армяне обязаны сохранением их языка и литературы. Без него они исчезли бы среди овладевших ими народов, Персиян, Турок и проч., как многие другие Азиатские народы. Только этим могла удержаться Армянская Церковь и только этим сохранилась национальность народа содержимого в рабстве в продолжение тысячелетия.

8. Св. Месроп изобрел для Грузинов употребляемый ныне Грузинский алфавит, а для существующих лишь в незначительных остатках Кавказских Албанцев — Албанский алфавит.

9. Извлечение из Риттера география Т. X, стр. 626.

10. Для противодействия, ведущему к Риму, духовному влиянию Мехитаристов, Армяне-неуниаты заложили на Ливане два монастыря Антонианов с высшими училищами; один из них называется патриаршеским, потому что в 1753 г. Патриарх Иерусалимский перевел туда свое местопребывание.

11. Мнение Валя, будто бы у Армян вовсе не было поэзии, опровергается Нейманом, в «Опыте его истории Армянской литературы» и проч. (Лейпциг, 1836); он приводит книгу духовных песен Шарогнос, наполненную прекрасными, возвышенными песнями. Оне не связаны числом слогов и рифмой, а охотно употребляют параллелизм, как Еврейская поэзия. Это большею частью подражания псалмам; многие из них очень древние. Песнь о жизни Св. Иоанна Крестителя приписывается Моисею Хоренскому. Она так начинается:

Блестящая звезда утренней зари,
Светящая перед восходом Солнца Правды,
Предтеча воплощения Божеского Сына.

12. Риттер Геогр. Т. X, ст. 349.

13. Риттер Геогр. Т. X, ст. 582.

14. К сожалению, года два назад, этот добрый человек исчез непонятным образом, может быть, умер. Он был бы очень полезен, если б был поставлен на место своего призвания.

15. Песни Армянских певчих, конечно, не очень благозвучны для Европейского уха. От диинно-протяжных, монотонных носовых звуков оне вдруг переходят к самым быстрым руладам и оканчиваются диким, оглушающим криком в самых высоких нотах. Песни свои аккомпанируют на инструменте, занимающим средину между Русскою балалайкою и гитарою.

16. У Армян национальный шут, остроумный проказник, которого зовут делликшис, и рассказывают о нем забавные шутки. Он будто бы жил в Турецкой Армении. Большая часть рассказов относится к диспутам между им и магометанами, в которых всегда побеждал последних грубыми, довольно неблагопристойными шутками (baglade, он их связал). Знатные Турки, особенно паша, очень любили и уважали его. Часто он говорил паше самые грубые и плоские остроты, а тот только смеялся, в чем открывается добродушие Турка и неимоверная дерзость Армянина. Рассказы эти не имеют неуклюжего и флегматического характера Немецкого эйленшпигеля: они гораздо острее, определительнее, остроумнее, но и злее. В них удивительно отражается характер народа.

17. О восточном пении вообще находятся интересные заметки в путешествии по Кавказу Дюбуа дё-Монпера, т. II, стр. 141, из которых я сообщу здесь важнейшие. В Кульпе, в Армении, Дюбуа познакомился с г. Кургаровым, который имел собрание восточных песней и отлично их пел; аккомпанируя себе на Армянской балалайке он пел труднейшие Персидские, Турецкие и Грузинские песни и, кроме того, дал обращики песней всех соседних племен. В музыке их собственно нет гармонии; певец самым странным и неожиданным образом от одного рода такта перескакивает к другому и, без всякого рифма, уродует природный голос козлиными звуками. Нам в особенности понравилась Персидская ария по своей медленной, серьезной гармонии и меланхолическому ее характеру. Турецкие песни мало отличаются от Персидских, также и Грузинские, которые кажутся только подражаниями соседям. Но совершенно другое встречаем мы в песнях Курдских и Кавказских. Я никогда не забуду впечатления, произведенного на меня Курдскими песнями: оне с рифмом и гармониею соединяли нечто важное, меланхолическое, и я никогда бы не подумал, чтоб подобные звуки могли родиться в душе Курда. Кавказские и в особенности Лезгинские мелодии сходствуют с ними по простоте и гармонии. Есть лезгинские, которые, раз слышанные, никогда не забываются. Г. Кургаров воспламенился и одушевлял других трех певцов. По окончании каждой песни следовала интермедия на балалайке и тамбурине. Вдруг один из них одушевлялся и самыми высокими и резкими звуками, как бы вызывал других. Кургаров, или другой, принимал вызов в том же тоне, начиналась новая песня и, смотря по новой мелодии, переменялись тоны и лица.

Текст воспроизведен по изданию: Август фон Гакстгаузен. Закавказский край. Заметки о семейной и общественной жизни и отношениях народов, обитающих между Черным и Каспийским морями. Часть 2. СПб. 1857