ФАДЕЕВ Р. А.

ЗАПИСКИ О КАВКАЗСКИХ ДЕЛАХ

В недавнее время возник вопрос о подчинении Закавказского края воинской повинности. Действительно, азиатские окраины можно будет считать сращенными с государством тогда лишь, когда их введут не только в общую экономическую, но и в военную систему, когда они станут выставлять то же относительное число вооруженных людей, как и коренные области. Населения этих окраин, недавно еще поголовно вооруженные, могли бы поставить под ружье значительные и, в своем роде, превосходные боевые силы, но от них требовали до сих пор лишь небольшого числа ополчения, даже вопреки их желанию; при покорении Восточного Кавказа в 1859 г. несколько тысяч людей в Дагестане, и столько же в Чечне, просились на службу, говоря, что они умеют кормиться только ружьем; невнимание к их просьбе лишило нас надежных боевых дружин, которые могли бы без помощи регулярных войск утвердить русское владычество в Закаспийском крае, и было причиной многих последующих волнений. Очевидно, что азиатский подданный, хотя не может ни платить, ни управляться наравне с европейским, но может нести одинаковую с ним личную повинность, видоизменяя только способ призыва на службу. Сослужение под одним знаменем скрепляет связь покоренного народа с владычествующим прочнее всяких политических и иных мер; дружины туземцев, выведенные из своего края, доставляют, вместе с тем, надежнейших заложников. Замечательно, что правительство, оставшееся вечным образцом умения сращивать вновь завоеванные области с телом государства, правительство римское, держалось постоянного правила — вести войны наполовину руками покоренных, даже вчера только покоренных народов; легион по закону состоял наполовину из граждан, и наполовину — из так называемых союзников, причем, конечно, способ призыва на службу был иной в Италии, чем в провинциях. Устранение туземного населения от воинской повинности на окраинах было, с нашей стороны, [670] несомненной ошибкой, поддерживавшей явную рознь между владычествующим и подчиненными племенами; происходила же эта ошибка от забвения мудрого правила, которым был столь силен допетровский период — приспособляться к особенностям вновь занятой страны в военном, как и в гражданском управлении. Ныне же, затрудняясь ввести общую рекрутскую повинность, ее не заменяли ничем.

Очевидно, однако же, что цель заключается в том, чтобы выставить на поле битвы возможно большее число лучших бойцов; приемы, посредством которых набираются эти люди, не представляют большой важности. Если правительство, по необходимости, должно допустить значительные отступления в гражданском управлении азиатскими окраинами, то оно не нарушит правила, допуская отступление и в системе набора местного войска, особенно когда притом значительно удешевляется содержание вооруженной силы.

Во всем свете обязательная военная повинность, особенно в мирное время, когда никакая видимая потребность не вынуждает людей браться за оружие, считается самой тяжелой из повинностей; в глазах непривычного населения рекрутский набор равняется величайшему из бедствий, и нет сомнения, что он был бы принят не только в Туркестане, но и на Кавказе, свыкшемся уже с русским владычеством, как бедствие, не обошелся бы без крайнего насилия и больших беспорядков. Между тем эти же племена из века привыкли выставлять ополчение, а большая часть их, по своей воинственности, выставляют его даже охотно, если только русское начальство принимает в должное внимание местные нравы и туземную общественную иерархию, не разрушая ее в распределении военного начальствования и подчиненности. Будет несравненно удобнее ввести воинскую повинность в азиатские окраины под видом ополчения, приводимого постепенно к более строгой обязательности, дисциплине и регулярности. При этом условии не только не нужно будет насилия, но содержание местного войска обойдется значительно дешевле, а растяжимость его с переходом на боевое положение увеличится во много [671] крат. Надо принять в основание то соображение, что кавказское население было от века самым воинственным в мире, что оно недавно еще состояло поголовно из бойцов и что там покуда нет надобности в продолжительной подготовке селянина для обращения его в надежного солдата. На Кавказе будет всегда сколько угодно войска, были бы только готовы для него небольшие кадры для подготовления урядников, конечно, из туземцев, для каждого племени из его собственных людей. В Туркестане и Закаспийском крае есть элементы, не уступающие кавказским, начиная с туркмен. Надо иметь в виду также, что всякое кочевое племя, состоящее из прирожденных всадников, выносливых, вместе со своими конями, как никто другой, представляет в умелых руках неоценимый и неисчерпаемый материал конницы. О личной воинственности кочевников незачем говорить, это дело случайное и условное; нынешние киргизы с Чингисханом и Тамерланом завоевали полсвета. Для развития местных сил обеих окраин требуется формировать — не полки, а лишь кадры для них в самом ограниченном размере; а затем нужен закон об обязательном пополнении кадров в военное время, для чего люди должны быть расписаны предварительно и знать вперед свое место, на определенное число лет. Можно делать от времени до времени примерный сбор людей. Надобно только при этом внушить народу, что, кроме вышесказанной временной повинности, никакое казачье устройство, чего он именно боится, не будет введено в его внутренний быт.

В Средней Азии, сроднившейся еще с мыслью о вечном единении с империей, не привыкшей даже выставлять ополчение, нельзя будет, вероятно, составлять первые кадры иначе, как постепенно. Надо заметить, однако же, что относительно некоторых племен нужны будут решительные меры немедленно. Нет почти сомнения, что со стороны текинцев скоро заявится требование, с которым тысячи лезгинских и чеченских абреков обращались к кавказскому начальству в 1859 г.; слишком многие из них привыкли кормиться исключительно оружием, чтобы перейти сразу к мирному труду; для избежания новых взрывов желающим [672] надо дать приют под русским знаменем, формируя их в сотни, с условием нести службу там, где им укажут.

На Кавказе невозможна никакая гуртовая мера, придется разнообразить условия формирования кадров и вызовы на службу по племенам. В военном отношении так же, как в гражданском, не должно забывать глубокого различия между двумя половинами Закавказского края: христианской и мусульманской. Грузинские губернии, по складу населения, могут выставлять только пехоту (надо сказать — пехоту превосходную); армянские населения в большинстве также годны только для пехотной службы, пехоту же придется набирать отчасти в горном Дагестане по недостатку коней; мусульманские губернии и прочие горские племена могут дать преимущественно нестроевую конницу, при несколько тщательном формировании отличного свойства. Притом, всех христиан неопасно держать под ружьем постоянно, хотя бы в значительном числе; мусульман без войны не следует собирать массой. Эти крупные особенности обусловливают различие приемов относительно каждого племени; о каждом из них надо говорить отдельно. По боевому положению можно полагать приблизительно одного вооруженного человека на 40 душ обоего пола, откидывая из этого числа 1/4 на нестроевых и запасных; пропорция эта русская и общеевропейская.

Откидывая население Тифлиса, почти исключительно армянское, и татарскую Боргалу, остается около 1 млн. 50 тыс. грузин (с небольшой примесью армян и клочком осетин). По вышепринятой пропорции это народонаселение вместе с Сухумским отделом может выставить на боевом положении не менее 20 батальонов. Никто на Кавказе не усомнится в том, что грузинское ополчение, правильно подготовленное, даст отличную боевую пехоту; грузинские батальоны будут вполне полевым войском, и подготовление их должно соответствовать такой цели. Этого можно [673] достигнуть одним из двух приемов: 1) Держать в мирное время на каждый батальон полуроту охотников, обращая их с призванием под ружье соответствующего батальона в унтер-офицеров; а чтобы все призываемые, расписанные вперед люди умели стрелять (более чего не требуется), обучать их ежегодно несколько дней, во время праздников в центре батальонного участка, обращая учение в удалую потеху, для чего достаточно одного ружья на нескольких человек. Толковый начальник ополчения легко разовьет это учреждение. 2) Другой способ — держать на постоянной службе комплектную роту на батальон, сменяя людей ежегодно. В 4-5 лет все пройдут через строевую школу; но при этом приеме войско останется без подготовленных унтер-офицеров, разве держать их сверх комплекта со значительным возвышением расхода. Офицеры будут, конечно, туземные. В мирное время, кроме кадровых, они могут считаться в отпуске на половинном жалованье и призываться к ближайшему войску на короткие сроки, для летних занятий; содержание их заменит пенсии, раздаваемые покуда грузинскому дворянству в таком обилии. Кто знает грузин, не станет сомневаться, что при таком условии в офицерах никогда не будет недостатка.

Армян за Кавказом 700 тыс. Между ними немало храбрых людей лично, но нельзя надеяться, чтобы армянская масса стала когда-нибудь боевым войском; тем не менее батальоны (около 13), формируемые из армян, населяющих сплошными массами многие местности мусульманских губерний, принесут ту очевидную пользу, что избавят нас в военное время от развлечения сил, для содержания этих областей в спокойствии; они могут также служить в гарнизонах крепостей. Верность правительству армянского ополчения, сдерживаемого страхом соседей-татар, вполне обеспечена. Ввиду исключительно оборонительного назначения нет надобности в особенной заботе об его обучении; [674] будет время подучить его после сбора, были бы только знающие в некоторой степени свое дело унтер-офицеры, несколько сот человек, которых можно подготовлять при расположенных в крае войсках, призывая на срок из расписанных для ополчения людей по наряду.

Оставшихся в пределах Кубанского войска 70 тыс. горцев следовало бы привлечь постепенно к казачьей службе. Затем, численность мусульман в Терской области — 325 тыс., в Дагестанской — 437 тыс., в Закатальском округе — 40 тыс., могущих по принятой пропорции поставить под ружье 15 тыс. бойцов. В кадрах горских полков, служащих основой для сбора воинственного населения, достаточно держать одного человека на десять, призываемых к оружию в военное время, всего 1500 человек, с тем, чтобы формировать с переходом на боевое положение из каждой сотни 10 сотен, из полусотни — пятисотенный полк. Постоянные сотни должны быть школой для урядников. Ввиду того назначения они должны состоять из лучших людей. При аристократическом устройстве некоторых горских племен, и при особенном значении почетных семейств во всех племенах без исключения, надобно обращать особенное внимание на то, чтобы постоянные сотни формировались из молодых людей лучших родов, что всегда во власти толкового местного начальника; иначе при сборе людей опрокинется основная общественная иерархия туземцев, и из полка выйдет несвязная толпа. В некоторых племенах, как, например, в Кабарде, распределение командований должно быть прямо основано на родовом начале. Люди, назначенные для приведения кадров на боевое положение, должны быть, конечно, расписаны предварительно и знать свое место. От времени до времени следует делать смотровые сборы по полкам, избегая притом, конечно, всякого отягчения населения. [675]

Закавказские мусульманские губернии

Мусульманское население этих губерний, кроме вновь завоеванных областей, простирается до 1 млн. 50 тыс. жителей и могло бы выставить 20 тыс. всадников. Но как этот народ (кроме курдов, которых считается до 170 тыс.) утратил воинственность и в политическом отношении не совсем благонадежен, то было бы бесцельно и неудобно собирать его такой массой; будет целесообразнее воспользоваться теми боевыми элементами, которые в нем еще заключаются, относя содержание поставляемых под ружье людей не на Государственное казначейство, как везде, а на само население, заменяя отчасти воинскую повинность соответственной денежной. Исключительные элементы — во-первых, курды, которые по общей пропорции могут выставить 4 тыс. всадников, что предполагает 4 кадровых сотни в мирное время (надо заметить, что устроенное курдское ополчение могло бы принести нам огромную пользу на войне в азиатской Турции, привлекая на нашу сторону своих соотечественников, составляющих главное население нескольких пограничных турецких областей); во-вторых, высшее мусульманское сословие — беки и агалары. Воинственный дух, как и естественно, уцелел отчасти только в этом сословии, очень многочисленном. От беков, одаренных землями русской властью, правительство имеет право требовать прямой личной службы, как от казаков, что сами эти люди хорошо понимают; такая служба при разумном местном начальстве станет первым шагом к цели, предначертанной князем Воронцовым, — к постепенному обрусению созданного им местного дворянства. Для усиления численности можно выводить на службу и простых сельчан, но не иначе как по выбору беков, отвечающих за них в качестве их нукеров. В настоящее время Закавказский край обременен расходом на земскую стражу, учреждение более чем фиктивное, которое могло бы быть с великой пользой отобрано от земской полиции и заменено кадровыми бекскими сотнями, состоящими в распоряжении военного начальства и занимающими посты, как занимали их недавно [676] донские казаки, не имевшие ничего общего с полицией. Было бы, кажется, достаточно сформировать в каждой из трех мусульманских губерний по 2 постоянные сотни, всего — 6, разрастающихся, при надобности, в 6 конных полков, употребляя на этот предмет: в мирное время — нынешний сбор на земскую стражу, а в военное — добавочный сбор с низших сословий, избавленных от воинской повинности.

При вышеизложенном военном устройстве в мирное время находилось бы под ружьем: 20 грузинских кадровых полурот из охотников, 250 (треть полного числа) унтер-офицеров, для батальонов армянского ополчения, обучаемых при войсках, 15 постоянных горских сотен, 4 курдских и 6 сотен бекских, — приблизительно 5 тыс. человек с небольшим, разрастающихся с переходом на боевое положение в силу до 60 тыс. бойцов.

Когда раз на Кавказе будут сформированы постоянные кадры для каждого племени, соответственно его боевым качествам, а люди, призываемые для пополнения кадров до боевого комплекта, предварительно расписаны, воинская повинность будет уравнена между Кавказом и коренной Россией, в Средней Азии ей будет положено твердое начало, и притом самым тихим и дешевым изо всех способов.

___________________________________________________

В текущее время возник вопрос о подчинении Закавказского края воинской повинности. Действительно, азиатские окраины можно будет считать сращенными с государством тогда лишь, когда их введут не только в общую экономическую, но и в военную систему, когда они станут выставлять то же относительное число вооруженных людей, как и коренные области. Населения этих окраин, недавно еще поголовно вооруженные, могли бы поставить под ружье значительные и, в своем роде, превосходные боевые силы, но от них требовали до сих пор лишь небольшого числа ополчения, даже вопреки их желанию. При покорении Восточного Кавказа в 1859 г. несколько тысяч людей в Дагестане и столько же в Чечне просились на службу, [677] говоря, что они умеют кормиться только ружьем; невнимание к их просьбе лишило нас надежных боевых дружин, которые могли бы без помощи регулярных войск утвердить русское владычество в Закаспийском крае, и было причиной многих последующих волнений. Очевидно, что азиатский подданный, хотя не может ни платить, ни управляться наравне с европейским, но может нести одинаковую с ним личную повинность, при видоизменении только способа призыва на службу. Сослужение под одним знаменем скрепляет связь покоренного народа с владычествующим прочнее всяких политических и иных мер; дружины туземцев, выведенные из своего края, доставляют, вместе с тем, надежнейших заложников. Замечательно, что правительство, оставшееся вечным образцом умения сращивать вновь завоеванные области с телом государства, правительство римское, держалось постоянного правила — вести войны наполовину руками покоренных, даже вчера покоренных народов; легион по закону состоял наполовину из так называемых граждан и наполовину — из союзников, причем, конечно, способ призыва на службу был иной в Италии, чем в провинциях. Устранение туземного населения от воинской повинности на окраинах было, с нашей стороны, несомненной ошибкой, поддерживавшей явную рознь между владычествующим и подчиненными племенами; происходила же эта ошибка от забвения мудрого правила, которым был столь силен допетровский период — приспособляться к особенностям вновь занятой страны в военном, как и в гражданском управлении. Ныне же, затрудняясь ввести общую рекрутскую повинность, ее не заменили ничем.

Очевидно, однако же, что цель заключается в том, чтобы выставить на поле битвы возможно большее число лучших бойцов; приемы, посредством которых набираются эти люди, не представляют большой важности. Если правительство, по необходимости, должно допустить значительные отступления в гражданском управлении азиатскими окраинами, то оно не нарушит правила, допуская отступление и в системе набора местного войска, особенно когда притом значительно удешевляется содержание вооруженной силы. [678]

Во всем свете обязательная военная повинность, особенно в мирное время, когда никакая видимая потребность не вынуждает людей браться за оружие, считается самой тяжелой из повинностей. В глазах непривычного населения рекрутский набор равняется величайшему из бедствий, и нет сомнения, что он был бы принят не только в Туркестане, но и на Кавказе, свыкшемся уже с русским владычеством, как бедствие, не обошелся бы без крайнего насилия и больших беспорядков. Между тем эти же племена из века привыкли выставлять ополчение, а большая часть их, по своей воинственности, выставляют его даже охотно, если только русское начальство принимает в должное внимание местные нравы и туземную общественную иерархию, не разрушая ее в распределении военного начальствования и подчиненности. Несравненно удобнее ввести воинскую повинность в азиатские окраины под видом ополчения, приводимого постепенно к более строгой обязательности, дисциплине и регулярности. При этом условии не нужно будет насилия; содержание местного войска обойдется значительно дешевле, а растяжимость его с переходом на боевое положение увеличится.

Текст воспроизведен по изданию: Р. А. Фадеев. 60 лет Кавказской войны. Письма с Кавказа. Записки о кавказских делах. М. ГПИБ. 2007