ДОНДУКОВ-КОРСАКОВ А. М.

МОИ ВОСПОМИНАНИЯ

Действия на левом фланге при сражении у Кюрюк-Дара.

24-го Июля 1854 года.

(Из воспоминаний князя Дондукова-Корсакова).

По отданной в ночь с 23 на 24 число диспозиции, снявшись в полночь с лагерного расположения, войска в безмолвной тишине двигались по направлению к Мелеко. Пехота с ее артиллерией, имея впереди сотни охотников полковника Лориса-Меликова и сборные линейные полковника Скобелева сотни, следовала двумя эшелонами; в интервале шел фербант и запасной парк, под прикрытием 2-х батальонов (Ряжских). Засим следовали: Драгунский № 9 полк, Донская 7 Динатина батарея, 8 Драгунский полк, 6 Донская батарея, 4 Драгунский полк, дивизион 15 батареи Веревкина, и Донской № 20 полк. В прикрытие всей колонны слева следовала мусульманская конная бригада, справа линейный полковника Каткова полк. Войска прошли около 4 верст в сказанном направлении, как с первыми лучами восходящего солнца показалась неприятельская конница на высотах Караяла, и впереди всей колонны, около горы большой Ягны, чернелись толпы конницы, как в тумане видна была неприятельская пехота, подоспевшая из лагеря.

Когда мы еще прошли немного и выдвинулись из лощины, скрывавший волнистую местность Кюрюк-Дара, открылась вскоре и вся [225] линия неприятельской армии, представляющая дугообразное расположение от горы Караял по направлению к горе Ягны. На вершине первой горы обрисовалась пехота с 2 горными орудиями; у подошвы ее расположена была кавалерия; к к ней примыкала батарея; левее – колонны пехоты, разделенные сильной батареей, составляли правый фланг неприятеля; центр примыкал к правому флангу огромными массами пехоты, расположенной в две линии, с резервом и выдвинутою на позицию артиллерией. Ясно видно было, что видневшиеся войска, впереди нашей колонны, назначены были составлять левый фланг неприятеля и, по препятствиям местности или темноте ночи, не могли с прочими частями занять предположенные места; в самом центре неприятеля видно было, что войска не окончательно устроены; правый фланг, состоявший из отборных Турецких войск и примыкавший к сильной позиции Караяла, представлял совершенно устроенную боевую массу.

Здесь представлялось два плана действия: или немедленно атаковать фланг неприятеля, или переменить фронт по направлению Турецких войск, осмотрев позицию. Наша боевая линия, протянувшись к Мелеко, могла, подавшись немного вперед и остановив свой левый фланг, повернуть во фронт и зайти правым плечом к неприятельской линии. Левая оконечность неприятельского центра, неприкрытая отставшими около Ягнов войсками, не могла бы, в этом положении, принять боя. Турецкой армии предстояла перемена фронта под наступательным огнем нашей линии. Оконечность Караяла должна была остаться в тылу их правого фланга, не могли бы вступить в линию и составили бы как бы отдельный, отрезанный от главных сил, отряд.

Смелым и рискованным движением этим войска наши переменяли весь план неприятеля; отступление к Карсу делалось невозможным; быстрый и дружный натиск всей линии мог даровать нам победу, результатами коей было бы совершенное истребление неприятеля, отрезанного от Краса и долженствующего в таком случае отступить к с. Огузлы и полям Кадык-Ляра. При преследовании, лагерь Турецкий со всею добычей оставался [226] вправо, а потом в тылу нашем; путь к Карсу совершенно был бы очищен.

В опровержение означенного предположения можно возразить, что силы, собиравшиеся на левом фланге неприятеля, могли обойти наш правый фланг и даже ударить нам в тыл; что, при отступлении, Турки могли бы найти сильный опорный пункт в оконечности Караяла, что войска, остававшиеся в лагере, свежими силами могли бы, при нашем преследовании ,сильно действовать на наш правый фланг и, наконец, что таким движением совершенно открывался наш вагенбург.

Движение это, как сказано, более чем смелое, предоставило бы судьбу всего отряда минутной случайности боя; отступление нам уже не было; оставалось или уничтожать совершенно Турецкую армию, или всем со славой лечь на поле битвы. Опыт доказал однакож что не так неосновательны могли бы оказаться и надежды на успех. Турецкая армия, несмотря на европейское свое образование и необыкновенную стойкость, в деле при Кюрюк-Дара осталась однако верна представлениям предков и руководящему ей фатализму; упорно выдерживая первый натиск, передние войска, при отступлении, влекут за собой и задние линии; редко последние принимают участие в бое и, при расстройстве одной части, остальные приходят в смущение и малодушно отступают, забывая о действительной своей силе и превосходстве в людности. В деле 24 числа можно было рассчитывать на внезапность нашего удара против неприятеля, смущенного неожиданным появлением на своем фланге наших войск, на затруднения, предстоящие Туркам при перемене фронта на огромном протяжении линии, наконец – на испытанное мужество наших войск.

Неприятеля, находящегося вправо от нас, можно было удержать отдельной колонной из резерва и, при разбитии главных сил, нет сомнения, что как те, так и войска, остававшиеся в лагере, уклоняясь от дальнейшего боя, искали бы спасения в бегстве по направлению к Карсу, через высоты, ограждающие тыл неприятельского лагеря. Расстроенному и бегущему неприятелю Караял, по отдалению от его центра, не мог бы служить опорой, и поля Беш-Кадык-Ляра и Огузлова сделались бы снова могилой разъединенным толпам бегущего Турецкого корпуса. Вагенбург же наш, достаточно укрепленный против башибузуков, не мог бы сделаться, по отдалению от Караяла, целью покушения регулярных войск; бой не мог быть продолжительным, минута должна была решить победу.

Командующий корпусом немедленно сделал распоряжение, соображаясь с расположением Турецкой армии, о перемене фронта параллельно неприятельскому, и войска, зайдя правым плечом, стройно двинулись на назначенные им места. Огромное протяжение неприятельской линии, еще более растянутое впоследствии прибытием отставшего левого их фланга, влекло за собой протяжение и нашего фронта. При малочисленности войск отряда, значительные должны были составиться интервалы, и вот почему бой 24 числа представляет три совершенно отдельные битвы, где мужество и самоотверждение заменяли численность, где общей связью было священное чувство чести и долга, воодушевляющее каждого; отступления никто не допускал, всякий чувствовал необходимость умереть или победить. Чувства эти служили залогом победы; победа не изменила верным сынам своим.

На левый фланг нашей линии назначены были сборные казачьи полковника Скобелева сотни, за ним следовал 9 Драгунский, Донская №7 батарея, 8 Драгунский и Донской №20 полк с ракетными командами; пехота беглым шагом следовала сзади, в составе 4-х батальонов Белевского егерского полка, с Кавказским стрелковым батальоном и легкой №7 батареей, а вскоре и 2 батальона Тульского егерского полка. Поравнявшись с центром неприятельским, раздались первые выстрелы с Турецких батарей, первые предвещатели достославной битвы, покрывшей славой Русское оружие.

Огонь неприятельских, по отдалению, не причинял нам еще вреда, и колонны двигались вперед. Подходя к Караялу, наших встретил меткий огонь штуцерного Турецкого батальона, рассыпанного в стрелках по скалистой покатости горы, и гранаты двух горных единорогов удачно рвались посреди Драгунского Н.П. Виртенбергского полка, шедшего в колоннах к [228] атаке. Пятый дивизион был впереди, за ним 4 и 3 дивизионы. В этот момент получено было приказание подоспевшей пехоте не штурмовать гору, а оставив ее позади себя, податься вперед против правого неприятельского фланга. Для удержания неприятеля со стороны горы, выдвинуты были 2 батальона: 1 Тульского, 1 Белевского егерских полков, с легкой №7 батареей. Остальная пехота зашла левым плечом и подалась колоннами вперед, к возвышенности, заслонявшей нам неприятеля. Драгуны (№9 полк) подивизионно, заехав левым плечом. Выстроились правее и позади пехоты, лицом к неприятельскому фронту. Две роты Кавказского стрелкового батальона рассыпались на левом фланге Белевцев и завели перестрелку с Турецкими штуцерными. Линейные казачьи полковника Скобелева сотни были переведены на правый наш фланг.

Покуда сие происходило на самой оконечности нашего левого фланга, 8 Драгунский полк, шедший позади и правее Виртенбергцев, поровнявшись с неприятельской линией и встреченный сильным артиллерийским огнем с батарей, получил приказание сбить неприятеля с занимаемой им позиции. Три дивизиона этого полка – 1, 2 и 5, имея впереди командира сводной Драгунской бригады, г.-м. графа Нирода, стяжавшего в этот день своей рыцарской храбростью единодушное уважение всего отряда, и предводимые полковым своим командиром, полковником Кукилевским, быстро и смело понеслись вперед на главную батарею. Вскакав посреди орудий, драгуны, перерубив прислугу, овладели 4-мя неприятельскими пушками; но здесь встретили их 4 Турецких батальона прикрытия и, под убийственным батальным огнем пехоты, имея еще справа от себя сильную батарею неприятеля, драгуны принуждены были еще отбивать атаки регулярной Турецкой кавалерии, бросившейся из-за Караяла на подкрепление своей артиллерии.

Рукопашный бой, явивший столько примеров личной храбрости и самоотвержения, как офицеров, так и нижних чинов этого полка, не мог быть продолжителен. Уступая превосходству сил, драгуны быстро отступили мимо подошвы Караяла, под огнем штуцерной стрелковой цепи, и пройдя левее Белевцев и [229] драгун 9 полка, пристроились позади боевой лини к остальным дивизионам полка. Вскоре 3 дивизион, вместе с Донским №20 полком и ракетной командой, был направлен на правый фланг и принял блистательное участие в действиях нашей кавалерии на этом пункте. Во время описанной атаки ранен командир полка, полковник Кукилевский, саблей в руку, но до окончания дела не оставлял своего места. К общему сожалению, убит достойный командир 5 дивизиона, полковник Спицын, и командир 9 эскадрона, ш.- капитан Савич. Тяжело ранены капитан Дренякин, ш.-капитан Жиленков ,поручик Батезапуло.

Смелая атака драгун 8 полка, скрытая от части войск нашего левого фланга возвышением, занятым Белевцами, была как отдельный эпизод кровавой драмы, долженствовавшей разыграться на этом пункте нашей боевой линии. Густые облака дыма, сильный ружейный огонь, прерываемый гулом орудий, возвещали бой упорный, с трепетом сжимались сердца при мысли о товарищах, с нетерпением ждали закаленные в бою Виртенбергцы своей очереди. Минута приближалась, им сужден был подвиг славный, смерть ждала многих, слава всех. С отступлением 8 полка, неприятельские колонны двинулись вперед; отборные три батальона штуцеров шли в первой линии. Перед сильным перекрестным огнем пехоты и артиллерии, Белевцы отодвинулись с позиции, и с гиком неприятельские стрелки показались на возвышенности.

Минута была решительная, торжественная. Мгновенная удача неприятеля была несомненна; батальоны, стоявшие на горе, с жадностью ждали случая, чтобы ринуться на нас; ещё минута, - Турки, огибая наш фланг, отбрасывали нас к нашему центру и переменяли весь ход сражения.

Но тут стоял полк, свято хранящий свою вековую славу; победителям Кадык-Ляра судьба готовила новый подвиг. Виртенбергцы, по приказанию своего полкового командира, г.-м. князя Чавчавадзе, двинулась вперед. Дивизион Донской №7 батареи, неразлучной сподвижницы подвигов драгун на Кавказе, был отделен от остальной части своей, действовавшей вправо от нашей линии, пристроился к дивизионам, и храбрый есаул [230] Кульгачев, сделав предварительно несколько выстрелов гранатами, быстро понесся вперед, в 60 шагах от неприятеля снял с передков и открыл картечный огонь. Отважная запальчивость Кульгачева, воспоминание удачи под Кадык-Ляром занесли слишком далеко смелых Донцев; убийственный огонь неприятельских штуцеров в столь близком расстоянии в мгновение уничтожил почти всю прислугу орудия среднего завода, 34 человека были выбиты из строя. Командир взвода, есаул Резанов ранен в голову, вся упряжь перебита. Кульгачев, видя невозможность вывезти орудия, с трудом вытащил передки и остальные 2 орудия своего дивизиона за фронт драгун и пристроился вправо к остальной части батареи. Раненые три артиллериста, лежа под лафетом, зарядили в последний раз пушку, и сделав выстрел, пали героями.

Остались 2 орудия без передков, без прислуги, немыми свидетелями кровавого подвига Драгун, коих честь и слава сопряжены были с поранением вверенных прикрытию их пушек. Вместе с артиллерией справа двинулся и 5 дивизион Виртенбергцев, под начальством испытанного в боях полковника Тихотского; быстро понеслись драгуны на выстроившийся турецкий каре, смело врезались передние всадники в ряды неприятеля, умирая на острых штыках его штуцеров. Напрасна была отвага, напрасны жертвы! С упорством смыкались ряды, стальная стена была непоколебима. Отведя назад дивизион, полковник Тихотский, под сильным ружейным огнем, снова начал строить его в 50 шагах от оставшихся орудий. В этой жестокой схватке тяжело ранен храбрый ш.-капитан граф Менгден, впереди вверенного ему 9 эскадрона; убит прапорщик Боснин; ранены прапорщики Суриков и Готовецкий.

Неприятельские стрелки ринулись вперед, а турецкий офицер, махая шашкой, уже старался сдвинуть трофеи; крепко билось сердце каждого. Третий и четвертый дивизионы, под начальством полковника, князя Дондукова-Корсакова, быстро несутся вперед, вправо от орудий; при начале движения, достойный командир 4 дивизиона, полковник Шульц, уже заплатил дань чести, постоянно руководившей храброй его службой, и раненый пулей в висок был вывезен за боевую линию. Во главе, под командой [231] майора Петрова, шел 3 дивизион, за ним следовал 4; не долго неприятель владел орудиями: драгуны опрокинули немедленно отважных и, в пылу своего ожесточения, бросились на батальон, составивший сплошную кучку; передние шеренги встретили наших штыками, стоя на коленях, задние в упор пускали свои выстрелы; справа от дивизионов батальный огонь другого батальона выносил целые ряды из строя. Драгуны отодвинулись назад и, не сводя глаз со спорных орудий, упорно строились под тем же огнем. В рядах слышны были слова: «умрем, ребята, но покуда живы, орудий не сдадим», Долго оставаться в этом положении было невозможно; кроме неумолкаемого огня штуцеров, сильная неприятельская батарея громила с фронта драгун в интервалы батальонов. Третий дивизион снова бросился в отчаянную схватку; снова редевшая кучка неприятеля встретила его штыками, а с фланга батальный огонь открыл свое убийственное действие; храбрые командиры эскадронов, капитаны Резанов и Батиевский пали героями на турецких штыках. Полковник, князь Дондуков-Корсаков тяжело ранен в руку, под неустрашимым майором Петровым убита лошадь, ш.-капитаны Кузьмин, Караваев, Петров 2, Машунов и прапорщик Драгилев сильно ранены, в 4 дивизионе ш.-капитан Григорович смертельно поражен пулей.

Драгуны снова принуждены отойти к безмолвным орудиям, поглотившим уже столько жертв. Место боя на пространстве 150 шагов покрыто было более 200 трупов лошадей, в кровавых схватках более половины драгун выбыло уже из строя, из 37 офицеров 23 убито, ранено или контужено.

Но спорные орудия перед глазами, и оставшаяся горсть храбрых, малая числом, но твердая в своем упорстве умереть, но не уступить места, грозно удерживает неприятельские массы. В эту опасную минуту полковник Тихоцкий, с свойственной ему энергией и военным взглядом, выводит из бездействия стоявшую позади пехоту, опасавшуюся за свой тыл и фланг от батальонов, стоявших на Караяле, и атаки кавалерии, стоявшей влево. С барабанным боем и криком ура, влево от его дивизиона бросаются колонны Белевцев; расстроенный потерями [232] неприятель начинает отступление. Тихотский ловит благоприятную минуту, смело ударяет в пики с остатками дивизиона и вырывает шесть орудий у неприятельской батареи, громившей с фронта драгун; орудия эти, в присутствии Г. Белявского, сданы пехотным батальонам, следовавшим за кавалерией. Справа от него атакуют вновь горсть 3 дивизиона, за ним следует 4, и правее выдвигаются сформировавшиеся дивизионы 8 Драгунского полка. Ожесточение было всеобщее, единодушный натиск непреодолим. Кровь товарищей просила крови, и неприятельская пехота мгновенно смята, отступление превратилось в совершенное бегство, и чувство пощады исчезло, его заменила жадность кровавой мести. Драгуны рубили и кололи бегущих; каждый Турок дорого расставался с жизнью; раненые в упор пускали свои последние пули. Но никто не в силах был охладить всеобщего воодушевления. Правый неприятельский фланг, окончательно опрокинутый, дает возможность решительному наступлению нашего центра, победа не подлежала уже сомнению.

Разбирая с критической точки зрения действия нашего левого фланга, должно сознаться, что первая отдельная атака 8 Драгунского полка, неподдержанная пехотой, была несвоевременна и начата на слишком дальнем расстоянии от неприятеля; подвиги самоотвержения и храбрости против превосходных турецких сил и нерасстроенных батальонов не могли остановить необходимости отступления, которое совершалось в беспорядке. Отступление Белевских батальонов с занятой ими позиции было ошибкой; бездействие их во время боя драгу Н.П. Виртенбергского полка было гибельно для последних; опасаться за тыл и фланг свой им было нечего; против Турецкой кавалерии могли действовать, сформировавшись, дивизионы 8 полка; натиск войск, стоявших на Караяле, могли удержать оставленные против горы 2 батальона с артиллерией.

Отделение к этому пункту всей легкой №7 батареи было распоряжением самым пагубным для драгун, лишенных, после перебития прислуги Донского дивизиона, артиллерии во все время боя.

Обращаясь к действиям Н.П. Виртенбергского полка, ежели можно упрекнуть запальчивость Кульгачева, выдвинувшего свои [233] орудия на слишком близкое расстояние от Турецких батальонов на невыгодную в лощине позицию, то нельзя порицать чувство драгун, кровью своей в неравном бою защищавших вверенные охранению их пушки. Весь напор неприятельского правого фланга, громадные массы пехоты и убийственный огонь перекрестных батарей не могли сдвинуть с позиции 6 эскадронов полка, под конец часового кровавого боя представляющий незначительную горсть храбрых остатков славного войска.

Драгуны могли оставить орудия и отступить к пехоте, потеря их уменьшилась бы втрое, но в эту решительную минуту шаг назад мог бы повлечь за собой отступление дальнейшей пехоты и несовершенно выстроившихся дивизионов 8 Драгунского полка.

Левый фланг был бы обойден и победа может быть изменила бы знаменам нашим. Жертва драгун была необходима.

Едва ли не важнее ошибки при окончательном преследовании неприятеля. Большая часть войск и вся оставшаяся кавалерия левого фланга была притянута к центру; батальоны неприятеля, стоявшие на Караяле, считали свою гибель неизбежной; удивленные удалением наших войск, они робко спустились по восточной покатости горы и безнаказанно отступили по направлению к селению Огузлы. Оставив часть кавалерии и пехоты против отрезанного от своих неприятеля, батальоны с 2 орудиями принуждены бы были положить оружие и украсили бы новыми трофеями сию достославную победу, где 18-тысячная армия Русских наголову разбила 60-тысячный Анатолийский корпус, составленный из отборных Турецких войск. Но победителей не судят.

У Турок.

На лев. фланге:

    14-16 батареи.

    3 батальона, 4 полка кавалерии и башибузуков.

Потери наши

У Турок.

Убито…. 2870.

Текст воспроизведен по изданию: Действия на левом фланге при сражении у Кюрюк-Дара. 24-го Июля 1854 года. (Из воспоминаний князя Дондукова-Корсакова) // Старина и новизна, Книга 5. 1902