ДЕЛЬВИГ Н. И.

ВОСПОМИНАНИЯ ОБ ЭКСПЕДИЦИИ В ДАРГО

Из "Воспоминаний об экспедиции в Дарго"

(Дельвиг Н. И., ВС, 1864, № 7. с. 210-215 (прим. составителя).

...9-го числа, вечером, несколько пущенных ракет с того самого места, где войска отдыхали 5-го числа, перед вступлением в лес, дали знать о прибытии самого большого транспорта. ¹ Спуститься ему к нам без нашей помощи нечего было и думать. Граф Воронцов ² приказал составить отряд, в который бы вошла половина всех частей войск, говоря: "пусть каждый товарищ принесет продовольствие своему товарищу".

Отряд был составлен из следующих частей: 2 роты литовцев образовали сводный батальон с 2 ротами замосцев; 3-й батальон люблинцев, 2 роты апшеронцев, 1 батальон навагинцев, 1 батальон кабардинцев, 3 роты куринцев, 2 роты саперов, 1 1/2 роты стрелков, команда от артиллерийского парка, половина от разных сотен казаков и половина от всех милиций. ³ По моему мнению, подобный состав отряда не соответствовал предстоящему опасному предприятию. Только в мирное время можно послать такой отряд из лагеря за дровами или провиантом. А нам известно было, что неприятель, зная о приближении транспорта, собрался в лесу в значительных силах и не только возобновил завалы, но и увеличил число их.

Отряд был вверен генералу Клюки-фон-Клюгенау. ⁴ Авангард составили кабардинцы, под командою Пассека; ⁵ арьергард — навагинцы и апшеронцы, под начальством генерала Викторова; ⁶ в главных силах люблинцы, в правой цепи литовцы и замосцы, в левой — куринцы.

Когда составлялся отряд, я разговаривал с генерального штаба капитаном Корсаковым. Мы увидели, что к нам идет М^*, который обоих нас не жаловал. Корсаков сказал мне: "кого из нас назначат, тот не вернется". — "Капитан Корсаков, вы пойдете с войсками за продовольствием", — как бы в ответ на то произнес М^*. Корсаков пожал мне руку. Это было наше последнее прощание.

У Клюгенау было суворовское правило: "голова хвоста не ждет", и, следуя ему, он тронулся с головой колонны, не ожидая сбора всего отряда. И правду сказать: сколько ни дожидайся, всегда будут опоздавшие. [16] Отряд наш втягивался в лесное дефиле, подвигаясь вперед с различной скоростью, смотря по встречаемым препятствиям. Пороховой дым ясно обрисовывал направление дороги. В сравнении с 6-м числом, количество завалов было увеличено и они были сделаны прочнее; ⁷ к тому же, для защиты их, накануне явились к Шамилю ⁸ чеченцы, которые 6-го числа против нас не находились, быв оттянуты движением генерала Фрейтага ⁹ из Воздвиженска в Большую Чечню.

Авангард брал завалы; но движение следующего за ним отряда было затруднено расчисткою дороги, ибо даже два дерева, срубленные и переброшенные с различных сторон на дорогу, производили значительную задержку.

Это обстоятельство произвело беспорядок в движении колонны, который в особенности проявился при переходе чрез знакомый нам перешеек.

Со смертью генерала Викторова беспорядок усилился. Неприятель, воспользовавшись им, бросился на арьергард, отрезал часть его и совершенно истребил как прикрытие, так и артиллеристов. Лошади двух горных орудий были убиты, а самые орудия сброшены горцами в овраг. Здесь потеряли тело генерала Фока. ¹⁰ Рота навагинцев, посланная назад генералом Клюки-фон-Клюгенау, отбросила неприятеля, но достать орудия не было никакой возможности; притом же наступила ночь. Туг были ранены командир 2-го батальона кабардинцев, полковник Ранжевский, ¹¹ и адъютант генерала Клюгенау, капитан Ключарев. По выходе из леса, войска, собравшись на высотах, на которых отдыхали 6-го числа, расположились бивуаком. Возник чрезвычайно серьезный вопрос: предстоит ли возможность возвратиться в Дарго и пройти в третий раз это страшное дефиле, где войска уже понесли значительную потерю и где неприятель, ободренный успехом, будет нападать с новою дерзостью? Удастся ли доставить продовольствие, сохранив его во время движения, так как войска стало менее, а колонна будет длиннее? Не благоразумнее ли будет, не отягощая отряда графа Воронцова ранеными, идти обратным путем чрез Андию, предоставив даргинскому отряду двигаться особенно на Герзель-аул?

Такого рода мнения были присланы графу Воронцову чрез лазутчика. Клюгенау сообщал, что, по мнению его, все выгоды будут на нашей стороне, если мы двинемся по двум различным дорогам, оставя неприятеля в лесу, где слышен стук, который показывал, что он приготовляет новые завалы; [17] но — "la nuit porte conseil" ¹² — ночью пробрался через лес юнкер и уведомил графа Воронцова, что Клюгенау решился присоединиться к даргинскому отряду во что бы то ни стало. Юнкер сейчас же был произведен в офицеры.

Ознакомясь коротко, в два пути, со всеми препятствиями, ни Клюки, ни Пассек не могли обманывать себя ложной надеждой благополучно присоединиться к главному отряду; но они не хотели дать горцам права сказать, что русский отряд, где был Клюки и сам Пассек, ходил за транспортом и не посмел вернуться назад. Скажем смело; они предвидели последствия, решившись на движение, но рассчитали, что в нравственном отношении лучше погибнуть, нежели из страха отказаться от исполнения предприятия, вполовину уже сделанного.

Три пушечных выстрела, с тремя ракетами, возвестили нам об обратном следовании колонны. С стесненным сердцем и напряженным вниманием вперили мы глаза на дорогу. Опять дорога начала обозначаться дымом, по которому мы судили о приближении отряда и о жестокой борьбе, которую он выдерживал. Ясно было, что неприятель противопоставил наибольшее сопротивление авангарду, чтобы стараться не допустить соединения отрядов. Начальствование авангардом было поручено генералу Пассеку: он состоял из батальонов Люблинского и Навагинского, с ротою саперов. В правой цепи три роты куринцев, в третий раз в одной и той же цепи совершавшие этот исполненный опасности путь; в левой цепи рота литовцев и замосцев; в арьергарде батальон кабардинцев, две роты апшеронцев и рота саперов, под командою раненого полковника Ранжевского; полторы роты кавказских стрелков были распределены в обеих цепях. При входе в лес повторилось то же, что и 6-го числа, но в других размерах. Люблинцы, бросаясь с завала на завал, выбивали горцев штыками; саперы, расчищая дорогу и встречая деревья, еще искуснее скрепленные между собою, необходимо отстали от люблинцев.

Горцы, которые в этот раз были еще сильнее, так как к ним прибыли чеченцы, бросились на саперов, изрубили их и заняли вновь завал. Пассек бросился с навагинцами выбивать горцев, сам пошел впереди роты и был убит. "Прощайте, друзья!" — были последние слова его.

Так погиб, в голове роты, генерал, которому все предсказывало предводить армиями. [18]

Генерал Клюки прибыл на место и сам распоряжался двумя ротами навагинцев. Платье его было прострелено пулями; но до него ни одна не коснулась. Солдаты говорили, что он заговорен. Подле него убили адъютанта его, Ключарева, командира Навагинского батальона, подполковника Сервирога и генерального штаба капитана Корсакова; наконец ему удалось отбить неприятеля. Тогда потянулись по обыкновению следовавшие в середине главной колонны вьюки с продовольствием, порционный скот, конные грузины, денщики, погонщики. Неприятель продолжал по ним сильный огонь, и из трупов людей и лошадей составились новые завалы, что затруднило чрезвычайно движение арьергарда, на который горцы бросались с ожесточением. Тут полковник Ранжевский был убит.

Горное орудие, затрудняясь в движении чрез завалы, осталось без прикрытия. Командовавший им поручик Баумгартен ¹³ строго приказал артиллеристам бежать к пехоте, сказав, что его одного место здесь, лег на орудие и был совершенно изрублен в куски.

Это мне напоминает рассказ об артиллерийском поручике Потемкине. Шамиль велел ему наводить орудия на русские войска. Ядра летели чрез головы. Шамиль обещал его сжечь, если он не попадет. Он выстрелил нарочно в другую сторону. Его привязали к дереву и сожгли. Пред вступлением нашим в Дарго Шамиль казнил десять человек наших пленных.

По получении в Дарго известия о жаркой схватке в лесу, из лагеря послан был батальон кабардинцев, который дошел до главной площадки; туда же двинулись генерал Лидерc ¹⁴ с двумя ротами и вслед за ним начальник штаба генерал Гурко ¹⁵ с одной ротой.

Перед вечером, когда раненые и авангард стянулись на большую площадку, отряд начал спускаться в Дарго. Мы потеряли; убитыми: 2 генералов, 3 штаб-офицеров, 14 обер-офицеров и 540 нижних чинов; ранеными: 32 обер-офицера и 740 нижних чинов. (В "Обзоре", стр. 56, число убитых нижних чинов показано 537 человек, а раненых нижних чинов 738.) Всего выбыло из строя: 2 генерала, 49 офицеров и 1280 человек нижних чинов — потеря и всегда огромная, но особенно чувствительная для такого небольшого отряда, не могшего получить ниоткуда подкрепления. ¹⁶ Сверх того [19] мы потеряли три горных орудия. Не было вынесено и тело Пассека. Это движение и двухдневный бой солдаты окрестили названием сухарной экспедиции.

Рассматривая события последних дней, невольно задаешь себе вопрос: граф Воронцов знал, что большой транспорт с продовольственными припасами должен был прийти 9-го или 10-го числа: для чего же он не дождался его и пошел 6-го, поставив между собою и им такую преграду, как горы и лесистое дефиле? Зная, что транспорт должен будет проходить через лес, казалось, не следовало оставлять площадки, но укрепиться на ней, сделав кругом в лесу завалы. На это, может быть, заметят: зачем оставаться в лесу, выгодном для действий горцев? Отвечу словами кавказских солдат: "тебе гора — и ему гора, тебе лес — и ему лес". При обратном движении отряда с транспортом надобно было заранее послать войска ему навстречу.

Состав отряда не выдерживает критики: при назначении отряда с целью пройти дремучий лес на пространстве 10 верст и вернуться по той же дороге, не следовало в состав его назначать ни кавалерии, ни артиллерии.

По теории, каждый солдат должен был принести сухари своему товарищу; на деле вышло, что к нам принесли очень мало сухарей или не принесли вовсе ничего, но зато принесли много раненых. Чтобы показать всю ошибочность соображений, надо иметь в виду, что великолепный отряд, пришедший в Дарго и смело могший продолжать движение к Герзель-аулу, остановился только в ожидании продовольствия — продовольствия не получил и мог бы поколебаться духом после дела 7-го числа и в особенности после "сухарной экспедиции", если бы русский солдат не с таким трудом приходил в уныние. Лишившись бесполезно стольких храбрых офицеров и нижних чинов, мы имели еще на руках до 1000 человек раненых.

Оставаться долее в Дарго было не только бесполезно, но и неблагоразумно: неимение продовольствия делало наше положение с каждым часом затруднительнее. Был составлен военный совет, который решил, что самое выгодное направление — на Герзель-аул, как ближайшее (до него оставалось 40 верст), имеющее на всем пространстве воду и сохранявшее вид наступления, в то время, когда возвращение тем путем, которым мы пришли, хотя и имело бы выгоду, что, пройдя [20] лесное дефиле, мы были бы сейчас на открытых местах, собрали бы наши отряды, оставшиеся на пути, нашли бы у них продовольствие и стали бы сильнее, но это движение имело вид отступления, да и не желали рисковать со всем отрядом идти по лесу, которого затруднения были так жестоко испытаны нами.

Комментарии

1. Транспортная колонна состояла из 6 рот Куринского егерского полка под командованием подполковника Юлинга. В ее задачу входила доставка продовольствия, оружия и денег в отряд главнокомандующего, генерал-адъютанта гр. М. С. Воронцова, находившегося с 6 июля в ауле Дарго.

2. Воронцов Михаил Семенович, гр. (1782-1856), генерал-адъютант, генерал-фельдмаршал, главнокомандующий отдельным Кавказским корпусом с 1844 по 1854 гг. За участие в Даргинской экспедиции получил титул князя.

3. По официальным данным, опубликованным в Обзоре военных действий на Кавказе в 1845 г. (Тифлис. 1846 г.) отряд, сформированный в ауле Дарго для встречи транспортной колонны, состоял из авангарда под командованием генерал-майора Д. В. Пассека, в который входили 2 батальона Кабардинского егерского полка, рота саперов, рота стрелков и часть грузинской милиции при 2-х орудиях горной батареи.

В голове основной колонны шли казаки, 3-й батальон Люблинского егерского полка, вьюки с ранеными и телом погибшего накануне генерала Б. Б. Фока.

Главные силы состояли из 3-х батальонов Люблинского егерского полка, роты сапер, казаков, милиции и различных команд из всех подразделений действующего отряда гр. М. С. Воронцова, их возглавлял генерал-лейтенант Ф. К. Клюге-фон-Клугенау. В правой цепи шел сводный батальон из 2-х рот Литовского и 2-х рот Замосцского егерских полков, в левой — 3 роты Куринского егерского полка.

Арьергард составляли батальон Навагинского пехотного полка, 2 роты Апшеронского пехотного полка, 1/2 роты стрелков, 2 орудия и часть казаков под командованием генерал-майора Е. А. Викторова.

4. Клюге-фон-Клугенау Франц Карлович (1791-1851), генерал-лейтенант, участник более 200 кампаний, возглавил 10 июля отряд для встречи транспортной колонны. После неудач "сухарной экспедиции" вынужден был выйти в отставку.

5. Пассек Диамид Васильевич (1808-1845), генерал-майор. Молодой, но подающий большие надежды военачальник, участник многих сражений с горцами. Убит 11 июля во время возвращения из Ичкерийского леса в аул Дарго. С 1844 по 1845 гг. командир Апшеронского пехотного полка.

6. Викторов Евграф Алексеевич (ок. 1790-1845), генерал-майор. На Кавказе с 1841 г., начальник 6-го округа корпуса жандармов. Убит 10 июля во время боя.

7. Каждый завал имел длину от 3-х до 40 и более аршин и ширину около двух аршин (аршин — 71, 12 см). На приступах к аулу Дарго горцы соорудили 22 завала, не считая засек и волчьих ям. (Эйзен-фон-Шварценберг "О военных действиях на Кавказе в 1844-1845 гг." в кн.: Южный сборник в пользу пострадавших от неурожая. Одесса. 1892.).

8. Шамиль (ок. 1797, по др. свед. 1799-1871), имам, духовный и политический вождь горцев Дагестана и Чечни. В 40-е годы успешно завоевывал районы горного Кавказа, ввел институт мюридизма. Пленен русскими войсками в августе 1859 г. и отправлен в Россию на правах почетного пленного. В 1870 г. отправлен на жительство в Мекку, где и умер.

9. Фрейтаг Роберт Карлович (1802-1851), генерал-лейтенант. Прославленный кавказский военачальник. С 1840 г. командовал Куринским егерским полком, в 1844 г. назначен генерал-квартирмейстером действующей армии. Выручил из тяжелого положения отряд гр. Воронцова, который на пути к Герзель-аулу был окружен горцами.

10. Фок Борис Борисович (ок. 1796-1845), генерал-майор. В 1843 г. вышел в отставку, в феврале 1845 г. вернулся на военную службу, получил назначение к главнокомандующему Отдельным Кавказским корпусом для особых поручений. Убит 6 июля во время взятия аула Дарго.

11. Ранжевский Иосиф (? — 1845), полковник (по другим сведениям подполковник), командир 2-го батальона Кабардинского егерского полка. Был ранен 10 июля, но продолжал командовать своим подразделением, убит 11 июля во время возвращения отряда в аул Дарго. Тело Ранжевского было вынесено с поля боя и похоронено 12 июля в окрестностях Дарго.

12. "La nuit porte conseil" — соответствует русской поговорке "Утро вечера мудренее" (Французско-русский словарь. М. 1987). Речь идет о подвиге юнкера Длотовского.

13. Баумгартен (ок. 1823-1845), по воспоминаниям Н. Дельвига и сведениям Б. М. Колюбакина — поручик, по воспоминаниям Д. М. Дондукова-Корсакова и К. К. Бенкендорфа, знавшего Баумгартена лично, он был юнкером.

14. Лидере Александр Николаевич (1790-1874), генерал-адъютант, командующий 5-м пехотным корпусом. В 1843 г. части этого корпуса были отправлены на Кавказ для усиления позиций русской армии, а в 1845 г. приняли участие в Даргинской экспедиции.

15. Гурко Владимир Иосифович (1795-1852), генерал от инфантерии. С 1842 г. служил на Кавказе — был назначен командующим войсками, расквартированными на Черноморском побережье Кавказской линии. В 1845 г. назначен начальником штаба Отдельного Кавказского корпуса. Боевая служба Гурко закончилась участием в Даргинской экспедиции.

16. "...Бывший начальник настоящего Ичкерийского округа полковник Головачев, объезжая в 1864 г. этот округ, увидел множество человеческих костей, белевших по сторонам узкой дороги в лесу; на вопрос его: чьи это кости? — окружавшие его почетные чеченцы скромно отвечали, что не знают. Это были кости павших в двухдневном кровопролитном бою с горцами 1845 г. По распоряжению начальника округа они были собраны и перевезены на арбах в Ведено, зарыты на кладбище укрепления, где была ... резиденция Шамиля". (К. Белевич. Воспоминания о Слепцове и Пассеке. Ж-л "Нива", 1872, № 32. С. 508.)