БЕРЕЗИН И. Н.

ПУТЕВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

(Окончание).

Мой путь лежал на Дербент, водой или чрез Кизляр, все равно, но я предпочел первое, как потому, что дорога чрез Кизляр не совсем безопасна ¹, так и потому, что представлялся чудесный случай к морскому путешествию — в Тарху шел пароход. Притом же плаванием на пароходе я выигрывал время и сокращал дорогу, об наслаждении любоваться полным морем я уже и не говорю.

Из Астрахани я отправился на пароходе Астрабад, командир П. М. Никонов. Судно небольшое, в 40 сил, и идет не скоро, потому что за ним тянется на буксире еще несколько судов, и притом противный ветер. К счастию на пароходе собралось большое общество и время летит незаметно. У моряков свято соблюдаются права гостеприимства: все пассажиры, поступающие на судно, роскошно угощаются за общим столом в Кают-Компании на счет моряков-офицеров.

Невольно внимание мое обратилось на Волгу: эта величественная река, известная с глубокой древности, начинает теперь терять свою знаменитость; с каждым годом фарватер ее мельчает от причин, доселе неисследованных, так что старожилы, на глазах которых это совершается, предсказывают ей печальную судьбу. Известная у древних географов под именем Ра, у восточных писателей под названием Итем, или Идиль ***, а у [185] Калмыков Иджил (изобилие), Волга нынешним своим названием составляет спорный предмет в Корнесловии. Огромное ее течение оканчивается 72 устьями на пространстве нескольких десятков верст. Ширина ее не всегда была одинакова: в 1801 году Волга близь Астрахани имела до 773 сажень ширины и от 4 до 9 глубины; ныне она гораздо мелководнее; на самой средине ее, под Астраханью, образовался довольно большой остров, а левый берег, прежде бывший дном реки, теперь усеян строениями. — Волга покрывается льдом близь Астрахани в конце Декабря, а очищается в половине Марта и в начале Апреля. Весенняя вода начинает прибывать в Мае месяце, и возвышается до половины Июня, а иногда и дальше. Высота воды доходит до 8 фут. и 3 1/2 дюймов: с 1792 по 1821 г. в 30 лет, самое большое возвышение было в 1796, 1797 и 1805 г., когда вода доходила до 8 1/2 фут., а самое малое в 1815 и 1819 г., когда всего было до 2 и 3 футов В 1835 г. вода выходила выше 9 фут. — Фарватер Волги от Астрахани до взморья, на расстоянии слишком 80 верст, в пяти местах имеет обширные отмели; самая глубокая из них 7 1/2 фут., а самая мелкая 5 1/2. — Во многих местах для означения судоходного тракта расставлены вехи.

Самый большой проток Волги есть Ахтуба, вытекает с левой стороны ее, имеет протяжения более 300 верст и вместе с другим протоком Бузанью вливается в море. Весной все пространство между Волгою и Ахтубою покрывается водою. Бузань выходить выше Астрахани в 50 верстах и у Красного Яра соединяется с Ахтубою. Болда также выходить выше Астрахани за 4 версты, и над Красным Яром сливается с другими протоками. Царева, Башмаковка, Камызяк, Каныча, Иванчуг, Новостанная, Короколь, Бирюль, Чулпан и Бахтемир, устья Волги, занимают около 120 верст от Сайгачьего протока до синего Морца.

Вечером мы прошли очень узкий проход Маркушу, где два судна с трудом могут разойтись. — По берегу везде встречаются рыбные ватаги, принадлежащие купцу Сапожникову. [186]

24 Июня.

Ночью стояли; к счастию дул ветер и пассажиры по этому были безопасны от нашествия камаров, которых береговые камыши извергают миллионами. Утром остановились в виду карантина: не смотря на то, что «Астрабад» идет в воде только 5 футов, он боялся идти чрез Ракушинскую мель, где в штиль бывает меньше 5 фут., а при С. и Ю. ветрах, нагоняющих воду сверху и снизу, больше.

Спустили шлюпку, и я обогнул Бирючью косу, на которой расположен карантин, по фарватеру, означенному вехами, и имеющему глубины от 5 до 7 1/2 фут. Эта предосторожность здесь необходима, потому что сажень на 300 от Бирючьей Косы глубина не больше фута. Шлюпка принесла меня на другой пароход «Каму,» который также в 40 сил, но не много больше, и гораздо новее Астрабада; он совершил уже два рейса по морю в нынешнем году под начальством Капитан Лейтенанта П. П. Нечаева.

Вечером я ездил на Бирючью Косу, но приехал так поздно, что карантина видеть уже не мог. Здесь же находится отделение Сальянской опеки, заведывающее продажею рыбы, присылаемой с Сальянских промыслов. — Прежде было в Астраханской Губернии два карантина: а) водный, со стороны Персии при селении Бертюле, вниз по Волге, в 3 верстах от города Астрахани. К нему принадлежали заставы Седластовская в 70 верстах близь моря и Башмаковская в 12 верстах от города. — b) Сухопутный, называвшийся Танакским, со стороны Кавказа, в 7 верстах от Астрахани на горной стороне; при нем Зинзилинская застава в 70 верстах от города. Сверх того была еще Царицынская застава и карантинная брандвахта. — Потом, по неудобству, хотели перенести карантин на Крестовский бугор, во 100 верстах от Астрахани. С 1831 года находится Центральный карантин на взморье на острову Бирючья Коса; он устроен по правилам, Высочайше утвержденным в 1818, 1831 и 1837 годах. Всех при нем чиновников 23.

25 Июля.

Утром в 9-м часу начали разводить пары, а в половине одиннадцатого пустились в море. Четырех [187] Бугорный маяк, построенный на острову того же имени, под 45° 25? 24? С. Ш. и 17° 22' 50'' Д. к Востоку от Петербурга (Западное уклонение компаса здесь 2° 30' 7''), для обезопашения судов от береговых мелей, долго был у нас в виду.

На «Каме» находился Капитан 1-го ранга Путятин ², совершивший плавание с этим судном почти по всему Каспию. Между Астраханскими моряками вообще господствует предубеждение, что пароход не может ходить по Каспийскому морю, потому что здесь бывают очень сильные бури и постоянно разводится большое волнение. По мнению некоторых из них, если и возможно ходить пароходу, то не иначе, как из Баки на перевал моря в Тюк Караган, а оттуда в Астрахань. Когда присланный из Петербурга Капитан Лейтенант Нечаев отправлялся в первый раз на «Каме» к Трухменским берегам, то его заранее оплакали как покойника; после благополучного совершения двух рейсов, что приписывали единственно необыкновенному счастью, враги пароходства все свои надежды возлагают на осень, когда море постоянно свирепствует в страшных бурях. Это предубеждение поселил здесь покойный Контр Адмирал Соловьев: на 100-сильном пароходе, плавание по Каспию показалось ему опасным и даже невозможным, и этот пароход продали за небольшую цену частным людям. С тех пор никто и не думал о пароходстве на Каспийском море, пока «Кама» не доказала ложность господствовавшего мнения.

В настоящее время имеется в виду предположение завести на Каспийском море железные пароходы, которые сидят в воде только 3 фута, ходят скоро, больше могут иметь буксира, гораздо прочнее деревянных и стоят с доставкой на Каспий 200 или 250 тысяч рублей асс. Купеческие шкоуты ходят из Персии в Россию и из России в Персию по 80 суток в рейс, и от этого торговля с Востоком идет очень дурно, между тем как железные пароходы могли бы перевозить товары быстро и по верным срокам, и тогда кунжутное масло, фрукты, [188] рис, орехи, железо и проч. могли бы доставлять большие выгоды. Содержание парохода может обойтись очень не дорого, если открытие Г-на Нечаева, сделанное им в последний рейс в Баку, подтвердится прочным опытом: по указанию одного Армянина, Командир «Камы» нашел близь Баку нефтяную землю, способную заменить каменный уголь. Деланы были опыты: пароход 2 часа шел хорошо при горении одной этой земли. Такое счастливое открытие чрезвычайно сохранить расходы парохода: Английский каменный уголь с доставкою в Астрахань стоит 250 коп. асс., а нефтяная земля на месте обойдется 15 коп. пуд.

«Кама», пользуясь попутным ветром, подняла, в пособие машины, паруса, буксированные два транспорта Кура и Кума также распустили парус, и мы шли по 5 и по 5 1/4 узлов в час, что конечно для небольшого парохода, отвсюду поражаемого волною, очень скоро. — В шестом часу прошли подле Чистой Банки, где идет отмель в 7, 9 и 11 фут. глубины: для безопасности проходящих судов здесь постоянно стоит военный бриг, разжигающий ночью маяк. Эта отмель в 40 милях от Бирючьей косы.

Вечером началась сильная боковая качка: легче-ли она килевой, я право не знаю, но знаю, что страдание, рождаемое ею, нестерпимо. Странное ощущение, хотя, говорят, и здоровое, но я не желал бы испытывать его без крайней необходимости! Судно наше было не велико, и волны смело играли им; большая часть пассажиров скрылась в трюм: только привыкшие ко всем переменам и капризам моря Гг. Путятин и Нечаев спокойно расхаживали по боку и с сожалением смотрели на нас страдальцев. Я находил единственное спасение в том, что лежал на спине, закрыв глаза. Чтожь делать? Ведь и великий Нельсон не мог избавиться морской болезни, и во всех походах его укачивало.

26 Июля.

Так я в открытом море: кругом меня только голубые волны и голубое небо. Взор жадно пробегает огромное пространство и теряет вдали границу воды с воздухом, моря с небесами; слух напрасно жаждет других звуков, кроме глухого шума волн и непонятного [189] разговора ветров с парусами. Приветствую тебя, Каспий, в грозном твоем величии! ты одинок, никого не любишь и никем не любим, всегда в напрасном волнении; о чем таинственно рассказываешь ты, когда седые кудри твои расчесывает вихорь, на что ропщешь ты у диких и пустынных берегов? Никто не слышит, никто не понимает твоей угрожающей жалобы, и тебя даже лишают величественного титула моря, потому что ты одинок и однообразен, потому что нет у тебя ни приливов, ни отливов.

Древние Греки называли Каспийское море Ирканским; Русские именовали его Хвалисским или Хвалынским от народа, жившего при устье Волги; Арабские писатели называют его Хазарским, Грузины Курчинским, а Персияне иногда Гурги от города Гурган в провинции Астрабадской, а больше Xозари. Птоломей думал, что оно должно иметь подземные пучины, чрез которые соединяется с Черным морем. Новейшие натуралисты старались измерить количество воды, втекающей в него и испаряющейся; по замечанию Казанского Профессора Кнорра, испарения Каспийского моря разносятся постоянно дующими здесь ветрами. — В 1721 г. Петр Великий отправил несколько морских Офицеров для описания Каспийского моря: поверив несколько раз свои наблюдения, они нашли, что длина его от С. к Ю. 1000 верст, а ширина от В. к З., самая большая, 400 верст. — В этом море есть несколько странных явлений, на прим. чрез каждые 30 или 35 лет вода в нем увеличивается, а потом в продолжение такого же периода уменьшается ³; прибыль иногда простирается до 5 или 6 сажень. В 1719 г. вода начала прибывать, в 1742 г. было самое большое возвышение, а в 1754 г. оказалась убыль — Большое волнение, называемое Буруном, начинается от острова Чеченя ⁴, и простирается по западному и южному берегу до Астрабадского залива. К северу до Красных вод бурун бывает не столь [190] силен, по причине отмелей и пологого берега. Господствующие ветры на Каспийском море северные и южные (т. е. С. З. и Ю. В.): первые бывают чаще и продолжительнее. — Вода в нем солонее других морей и цвет ее около устья Волги темноватый, далее идет голубой, а в Баку он переходит в зеленый ⁵.

Замечательные острова на севере Каспийского моря: Икряный, Бирючий и Тюлений. Первый известен по своей населенности и рыбным промыслам; на втором карантин и близь его брандвахта, и еще видны остатки земляного укрепления, заложенного Петром; на третьем началась Русская тюленья промышленность. Кроме того, есть еще острова: Карантинный, где был карантин, Житный, где казенная провиантская пристань, Крестовый, Конный, Четырех бугорный, где находится маяк, Могильный, двенадцать Колков и Ракуша.

Не смотря на то, что Каспийское море находится давно в распоряжении у Русских, до сих пор мы не имеем верной карты его, хотя их издано было несколько. Известные карты следующие: 1 ) карта Каспийского моря и устьев Волги, сочинена по указу Алексея Михайловича, издана около 1660 года; 2) карта, сочиненная по указу Петра Великого Капитан-Лейтенантом фон Вердером и Лейтенантом Соймоновым с описи их в 1719 и 1720 г.; здесь положено пространство от Астрахани до Гилянской области; 3) составленная по определению Адмиралтейств Коллегии в 1726 и 1727 г. карта Соймоновым, напечатана в 1731 году; 4) карта устьев Волги и шесть специяльных карт Каспийского моря, его же, вырезаны на меди, около того же времени; 5) Англичанин Ганвай в 1753 г. исправил карту Соймонова по своим замечаниям и по замечаниям Английских Капитанов Эльтона и Вудруфа; 6) карта Академика Гильденштета, изданная в 1776 г., мала и градусы неверны; 7) карта к историческому журналу бывшей в 1781 и 1782 г. на Каспийском море [191] Русской эскадры под командою Капитана 2-го ранга Войновича, составлена по прежним картам с дополнениями; 8) Генеральная карта Каспийского моря, сочиненная по правому компасу, при типографии морского Кадетского корпуса в 1793 г., с имевшихся в Адмиралтейской Чертежной карт, исправленных Адмиралом Нагаевым, и рассмотренная Государственною Адмиралтейств-Коллегиею, напечатана в 1796 году; она принадлежит к числу лучших карт; 9) Генерал-Лейтенант Голенищев-Кутузов представил в дар Адмиралтейскому Департаменту сочиненную им вовремя управления чертежною карту Каспийского моря, которая издана в 1807 году. По сторонам ее 8 небольших карт, составленных с описания Чиновников Астраханского порта. Градусы ее неверны. Из этих девяти карт употребляются еще и ныне, хотя очень редко, при плавании три: на купеческих судах изданная в 1731 году, на военных судах для плавания карта Нагаева, а для входов карта Голенищева-Кутузова. 10) Карта Штурмана Колодкина, составлена при Чертежной Адмиралтейского Департамента с описанием и Астрономических наблюдений, произведенных с 1809 по 1817 год, и прежних карт, издана в 1826 году. Эта карта во всеобщем употреблении. 11) Карта, изданная в 1842 году Карелиным, Начальником Экспедиции Морской, бывшей в 1836 году; она по-видимому снята с предыдущей с некоторыми незначительными изменениями; это доказывается между прочим неправильностию названий собственных, (наприм. на предыдущей карте и на этой вместо Решт стоить Рящ и проч.); моряками очень не одобряется.

Таким образом лучшая из карт есть изданная Колодкиным, но и она, как показали наблюдения, сделанные г-м Путятиным в нынешний его рейс к Трухменским берегам, наполнена ошибками и неправильностями. Не говоря уже об ложности многих пунктов на Севере, весь юг Каспийского моря прибавлен почти па полградуса, начиная от самой Астары и оканчивая заливом Астрабадским; от этого положение многих мест выходит полградусом и более южнее настоящего, а именно: Ензели, [192] Решт, Лянгеруд, Мешеди-сер на полградуса не верны; южнее, Рудасар, почти на градус ю.-восточнее, Акереф и Астрабад на полградуса восточнее; прибавлены небывалые заливы на юге, на прим. залив подле Рудасара; Решт назван Рящем, речка Ферух-Абад названа Астрабадкой; выставлен небывалый в Персии город Катеринополь ⁶. Важнее всех ошибка, принятая во всех картах та, что выдумано существование Хивинского залива, которого совершенно нет, а есть небольшая бухта Аджанб-Беури ⁷. Очевидно что для правильной навигации нужна новая и более подробная карта Каспийского коря.

Много было говорено pro и contra соединения Каспийского моря с Аральским озером: вот еще одно известие, сообщенное мне г-м Путятиным. Трухмены говорят, что между Аму-Дарьей и Каспийским морем есть лощина, доказывающая соединение его с Аралом; что у них даже существует предание об давнем соединении этих морей. В степях на востоке Каспия реки нередко изменяют свое течение, наприм. Гурган два года тому назад переменила свое устье, и доныне еще остается старое русло, уже высохшее.

Сегодня только к вечеру прекратилась качка, и бак парохода оживился народонаселением. Сберегая уголь для обратного пути из Тарху в Астрахань, «Кама» пошла при 5 1/2° пару, тогда как прежде имела 7°; подвигались вперед большею частию по 5 узлов в час, иногда 5 1/2 редко 4 1/2 или 4, при постоянно попутном ветре NW, который перешел мало-помалу в N, а вечером подул с берега. В полночь пришли на вид Тарховского рейда и бросили якорь: ночью подходить к берегу очень опасно от мелей и буруна. [193]

27 Июля — 2 Августа.

Утром 27-го мы снялись с якоря, перетянулись ближе к берегу и стали на 5 саженях глубины, в версте от Серши, для безопасности. Я с жадностию смотрел на голые вершины гор, оторванных от Кавказа, мысленно видел это хищное народонаселение, буйное как Терек, и недоступное как Казбек: подали шлюпку — и мечты мои рассеялись. Вид Бурной с моря печален: какая-то пустота и безжизненность одевает крепость, туманы плавают над ней, но горы вправо, раскиданные живописно, и встающие из долины утесами, несколько оживляют пейзаж. Тяжело мне было после обширных и многолюдных городов смотреть на эту пустыню, где нет ни звука, ни движения, и я обрадовался как ребенок, когда увидел вдали Русских солдат, занимавшихся ружейным ученьем, когда на бедной панораме горной отделилось белеющееся низовое укрепление!

Когда я вышел на берег, с удивлением остановился на этой иссохшей земле. Привет тебе, моя кичливая незнакомка!

……………………………………………..

В безмолвном созерцании этой печальной природы, спокойствия которой не нарушал ни один звук, ни одно движение, приблизился я к Низовому укреплению. Оно лежит в 3 1/2 верстах от моря на низменном берегу под горою, на которой возвышается Бурная, несколько растянуто от NW к SO, имеет вид продолговатого четвероугольника, к одному углу которого примкнуть косвенно небольшой параллелограм, где помещены кузница, слесарня и проч., и окружено небольшим рвом и валом с плетнем, а по углам вышки для наблюдения за окрестностию. —

Меня занимала преимущественно прогулка в Тарху и в Бурную, и всякий раз я спешил с новым любопытством на осиротелые стены покинутой крепости, чтоб любоваться грозным видом окрестностей. Тарху, неизвестно почему заслужившее название города, лежит верстах в полутора от Низового укрепления к SW, в крутом ущельи, раскидываясь сверху горы до самого низу. Под горой брошена Жидовская слобода: дети Израиля, [194] поселившиеся на Кавказе, по словам предания, со времени пленения Вавилонского, занимаются мелочною торговлею; в Тарху торгуют они преимущественно бумажными материями ⁸. — За слободкой начинается город. Стоя под горою, вы видите только незначительную часть его, с невольным презрением смотрите на несколько саклей, брошенных без всякого порядка в не близком расстоянии одна от другой смотрите на пустынные крутизны посреди самого города, и не верите в существование Тарху. Но поднимаясь в гору по каменистой узкой дороге, где не могут разъезжаться две арбы свободно, вьющейся подле ручья, скрытого местами в жолобах и под саклями, вы встречаете новый вид: выдавшийся утес, скрывавший от вас большую часть города, отодвигается в вашем зрении и темная масса слепившихся друг с другом саклей является пред вами во всей печальной наготе. Гора ощетинилась камнями, огромные пласты крепкой глины как будто взъерошены, а под ногами шумное падение ручья из одного бассейна в другой! Не смотря на то, что весь город пред вашими глазами раскинут амфитеатром, и вы можете видеть даже внутренние подробности домов; не смотря на это, для вас необходим проводник: в таком небольшом городе, прогуливаясь одни, вы рискуете каждую минуту потерять дорогу, потому что улицы донельзя узки, неправильны и часто оканчиваются стеной. Вместо улицы не раз случится вам войти на Татарский двор, где атакуют вас собаки, и тогда уже нет никакой возможности выйти вам из Тарху: собак здесь бесчисленное множество, и по голосу одной все соседние спешат к ней на помощь. Вой поднимается в целом городе, но не ждите никого себе на помощь: все Мусульмане сидят спокойно в своих домах, и ничье любопытство не тронется вашим стесненным положением: разве спасет вас Русский солдат, случайно возвращающийся с базара!

Сакли в Тарху большею частию смазаны из булыжника с глиною; очень не много найдется сделанных по [195] Черкесскому обычаю из камыша и глины. Кровли все плоские, и на них сидят по целым дням без всякого движения здешние правоверные! Средину города занимает дом Шамхала, строение, также с плоскою кровлею, но отличающееся от саклей величиною и отделкою, приближающеюся к Европейскому вкусу, именно: окна расположены правильно, с рамами и стеклами и даже у одного строения есть балкон. Спереди дома растут райны, и вид дворца из под горы довольно живописен. — Местами встречаются маленькие площадки, на которых вместо бассейнов устроены каменные колоды и в них вместе с утками плещутся мальчики и девочки Мусульманские. Проходя мимо их, заткните уши, иначе вас оглушать неистовые крики: салдас, салдас (солдат, солдат)! — Местами встречаются тутовые деревья, дающие хорошую тень, но не имеющие почти никакого присмотра, и райны. Наконец вы достигаете базара, — название слишком преувеличенное, потому что число всех лавок не превышает 30, и притом самая богатая имеет товару на 70 рублей, не более. Торговля преимущественно состоит во фруктах, но и то дорого: за арбу дынь например просят пять рублей серебром. В остальных лавках бумажные материи, верблюжье сукно и Татарские башмаки; вот и все ⁹!

Поднимаясь выше, достигаете наконец Бурной крепости. Первая стена ее вьется под утесом, саженях в 20 от вершины горы: здесь же и первые ворота, и подле них башня и ключ, снабжающий водою крепость. Дорога становится камениста и тянется в гору между нависшим утесом и стеною; потом поворачивает направо и идет между двух каменных утесов, разорванных гигантскою силою пороха. На самом завороте еще башня. По звонким камням приближаетесь вы ко вторым воротам, и величественная картина вознаграждает за тяжелый и продолжительный путь: вы стоите на огромном утесе, под вашими ногами разбросано Тарху, представляющееся отсюда живописным городом, далее Низовое укрепление, а еще далее [196] безграничное море. Вы обнимаете взором огромное пространство; вам и страшно и мило смотреть в бездну, разверзтую под ногами: море, сливающееся в туманной дали с небом, будит ваши мечты, и не час, не два простоите вы над этой картиной, грозно-пленительной!

Бурная лежит на 121° SW от Низового укрепления ¹⁰; окружность ее около версты; внутри находится прекрасное здание Коммиссарията, гауптвахта и несколько казарм.

Не смотря на возвышенное местоположение, Бурная и Тарху наровне с Низовым укреплением пользуются жарким климатом. Прежде было здесь прохладнее и воздух чище, но два года тому назад последовало значительное изменение в температуре: летом жар и какая-то духота в воздухе сделались едва выносимы, а вместе с тем началось господство лихорадки, преимущественно желчной и горячки, даже дети не избегают первой. В мое пребывание термометр доходил до 28° тепла в тени: можно поэтому судить о степени жара, когда во всей окружности нет ни малейшего движения воздуха. — Единственную отраду в такое время находил я в морских купаньях, но это наслаждение оканчивалось всегда сильной слабостью: мне нравилось бороться с прибоем и рассекать валы Каспия!

Народонаселение Тарху не превышает ныне пяти тысяч: прежде доходило до десяти, но удаление Шамхала, набег Казы-Муллы и измена некоторых жителей обезлюдили Тарху. Все они Мусульмане и Татарского происхождения, впрочем расположены больше к независимым Горцам. Носят смесь Горского костюма с Дербентским, чуху с разрезными рукавами и с Черкесскими патронами, на голове Черкесскую шапку, и все без изъятия вооружены кинжалами, включая даже и десятилетних мальчишек, из которых многие таскают кинжал больше себя. Можно подумать, что все эти люди обладают огромным богатством и по этому так обезопашивают свою жизнь, но взойдешь в бедную саклю с низенькой дверью [197] и с неправильными отверзтиями в роде окон, и ничего не найдешь, кроме неожиданного домашнего прибора и ковра на сыром полу. Женщины ходят в более или менее длинных рубашках, в туманах широких, а вокруг головы обернут платок: лицо к удивлению всегда открыто, и даже многие из них снисходительно смотрят на Русских. Есть между женщинами красавицы, но грязный и не изящный костюм, отличающий равно мущин и женщин, лишает последних половины достоинств природных.

Сколько я мог заметить, главное занятие Тарховских жителей состоит в безмолвном созерцании природы на плоской кровле мечети или своего дома. Для этих людей, могущих перенести при случае все возможные трудности горного похода, тяжела всякая работа; даже они считают большим одолжением, если в месяц раз свезут в Шуру (за 60 верст от Тарху) провиянт для войска и возьмут за это по 2 руб. сер. на лошадь. Тотчас же можно услышать между ними восклицания, что мала плата, что они служат России не меньше солдат и проч. Не смотря на господствующую бедность в Тарху, никто не хочешь трудиться столько, чтоб иметь в запасе копейку на черный день: все ограничиваются только необходимым, без чего нельзя существовать. — После созерцания природы, первое место занимает сеяние и собирание марены: огороды ее во множестве находятся около Низового укрепления, и здешняя земля считается очень удобной для этого растения. Марену сеют и по три года зарывают в землю, а иногда и четыре, но каждый год она дает семяна, потом парят в яме и наконец сушат. Из нее выходит грубая красная краска, идущая в состав других красок ¹¹. Кроме марены, Татары сеют пшеницу ¹² и Кукурузу: из последней делают здесь муку, имеющую свой вкус. — Фруктов в Тарху очень [198] мало, и притом летом они вредны, особенно дыня, производящая лихорадку. — Некоторые дома занимаются выделкою шелка и держат для этого шелковичных червей. — Ремесленников очень мало: больше занимаются мелкой торговлей.

Хотя подле Бурной крепости и находится лес, но он так мелок и тонок, что не годится ни на какое употребление: для отопления привозят лес из-за пятнадцати верст, и притом последнего достоинства; хороший строевой лес доставляется из Шуры за 60 верст. Впрочем для построек употребляется больше булыжник с глиной; делаются в Тарху, также как и в Шуре, и сырцовые кирпичи из глины, чернозема и мякины, но в незначительном количестве: они больше обыкновенных, сушатся на солнце недели две и даже менее, если постоянно стоит сухая погода, но не обжигаются, и при стройке связываются той же глиной, только лучшего сорта. Черепицы в Тарху нет, потому что не находится хорошей глины, да и климат для нее не благоприятствует.

От сильных жаров Тарху изобилует насекомыми всякого рода: не найдете ни одного дома, в котором не раздавался бы непрерывный крик бесчисленных сверчков. Есть скорпионы и фаланги, но укушение их здесь сопровождается одной опухолью, которая скоро исчезает от деревянного масла.

Просвещение Тарховское ограничивается одним главным Медресе, где до 8 человек учеников из Мусульман, и училищем в Низовом укреплении, где до 40 учеников из Русских; учителем офицер. — В Тарху есть городничий из Татар, и при нем Юз-баши (сотник) и Чауши (десятники).

Содержание жизненное в Тарху вообще не дорого; здесь много дичи, куропаток, зайцев, фазанов, особенно весна и осень доставляют богатую пищу, когда птицы летят с зимовки и на зимовку. Виноградное вино не высокого достоинства доставляется сюда из Кизляра по 180 коп. асс. за ведро ¹³. [199]

Не смотря на приморское положение, Тарху лишено пристани: берег открыт всем ветрам, не имеет достаточной глубины, скрывает подводные камни и одержим беспрерывным буруном. Единственные суда, пристающие к Тарху, которых приводит сюда необходимость — доставка провиянта для войск, становятся на значительном расстоянии от берега и разгрузка производится с помощию лодок. — По берегу находятся соленые грязи, в которых купаются больные Мусульмане, и пресные озера; в 15 верстах к Ю. от Низового укрепления лежит подле моря соленое озеро Турули, видимое из Бурной.

Когда-то Тарху пользовалось громкою известностию не в одном Дагестане; было время, что Шамхал ¹⁴ Тарховский считался в числе первых владельцев на Кавказе, но теперь значение и города и владельца его пало. Нынешний Шамхал Абу-Муслим, лет 33, был с Казы-Муллой при осаде Бурной, взят в плен, но потом прощен. С некоторого времени он оставил Тарху и живет в Казанищах, селении верстах в 30 или 40, где устраивает себе дом в Европейском вкусе; он пользуется оффициальным титулом: высокостепенный, высокопочтенный, превосходительный Шамхал, но сам себя он называет Вели Дагистанский (***). Не смотря на то, что Автор la Russie dans l'Asie mineure Фонтень считает доходы Шамхала до 10,000 руб. сер., не смотря на то, что Абу-Муслин получает 3,000 руб. сер. жалованья, и 5,000 руб. сер. столовых, он так дурно распоряжается, что и живет дурно и большой долг имеет.

Супруга Абу-Муслима Сюльтанет, Героиня повести «Аммалат-Бек», живет постоянно в Тархах в Шамхальском дворце, раздельно с своим супругом, потому [200] что Шамхал женился на другой молодинькой и оставил первую жену! Во время моего пребывания в Тарху Сюльтанет уезжала на похороны какого-то родственника — Князя, и только за день до моего отъезда возвратилась. Я послал просить позволения навестить ее: гордая Шамхальша сначала согласилась, но потом раздумала и отозвалась головной болью. Разумеется, возбужденное романическим рассказом любопытство мучило меня, и я приказал сказать, что остаюсь до ее выздоровления: видя упорность желания, Сюльтанет велела просить меня к себе.

Это было в четвертом часу после полудня; небо было мрачно и дождь накрапывал по временам; на быстром коне несся я в гору. У самых стен дворца тюрьма — выкопанная в земле яма, куда преступников спускают по веревке; дворец сложен из тесаных камней. На первом дворе фонтан или лучше только четвероугольный бассейн сажень в 7 окружности, устроенный под навесом с левой стороны главных ворот и вторых ворот подле бассейна небольшой серый камень, на котором коронуется Шамхал, и где никто, кроме его, не смеет сидеть. На втором дворе, расположенном в ряд с первым, на левой стороне комната четвероугольная продолговатая также с бассейном, замечательная тем, что в ней останавливался Петр Великий. Теперь эта комната стоит совершенно пустая с закоптелыми стенами; двери и окна закрыты: память Могущественного стережет ее и от людей и от времени!

Подхожу к третьим дверям, ведущим в комнаты, занимаемые Сюльтанетою, и думаю уже войти, как на вопрос проводника: Хазыр-му, гошовы-ли? слышу ответ: тохта, погоди! — Чрез пять мгновений ввели меня к Сюльтанет. Комната небольшая, немного мрачная, одна дверь и два окна; пол устлан коврами, на стенах два небольших простых зеркала и маленький Лезгинский (кривой) кинжал с шашкой. Подле одного окна сидит какая-то дуэнья, лет 70, одетая довольно дурно, а подле другого, служащего также и дверью, потому что к нему пристроена комната, мелькнуло очаровательное шестнадцатилетнее личико — и исчезло. В углу подле этого окна в темноте [201] сидела на постели, разложенной на полу, Героиня, предмет безумной любви Аммалат-Бека, Шамхальша Сюльтанет. На мой поклон она встала очень грациозно и поклонилась очень мило, закрывая ротик кисейным рукавом. На голове большое кисейное покрывало; костюм скрывается почти весь в его складках; заметны только шелковый архалух и туманы.

Мне подали стул и началась беседа. Из вежливости, я назвал своими предками Казанских Татар (Тюхми-Татар, Татарского рода), что доставило Шамхальше по-видимому небольшое удовольствие. На вопрос мой: не скучно ли ей здесь и как она проводит время, Сюльтанет отвечала, что прежде ей было веселее, когда в Низовом укреплении жила супруга Коменданта, с которой она часто прогуливалась на море, на что теперь, в отсутствии ее, она проводит все время дома и скучно. Из разговора Сюльтанет заметно, что она имеет природный ум, не лишена образования, но от неблагоприятных обстоятельств настоящей жизни сделалась угрюмою и скучною. Красота ее улетела: теперь ей лет около 50, и немного похудевшее лице уже носит признаки старости; по обычаю Востока Сюльтанет прибегает к искусственной белизне и выводит брови; выразительные большие глаза остались единственными свидетелями былой красоты! манера ее и разговор имеет много грации ¹⁵.

После получасовой беседы я откланялся и с обманутыми ожиданиями спешил домой под сильным дождем. Я думал найти восхитительное создание, осыпанное всеми дарами восточной красоты, и нашел женщину, преждевременно устаревшую и скучающую, гаремную затворницу, правда не лишенную грации и ума, но уже чуждую того, [202] что делает женщину феею воздушного царства. Впрочем я утешал себя тем, что не один обманулся: Сюльтанет часто посещают Русские авантюристы, и все возвращаются разочарованные, забыв, подобно мне, что время не щадит красоты, и что уже много лет прошло с тех пор, как Аммалат любил Сюльтанету.

На дворе видел я детей Сюльтанеты: девочку лет трех и мальчика лет семи; оба хороши собой, но оба выпачканы в грязи, что подает повод думать о дурном присмотре и воспитании.

По возвращении я узнал причину, по которой Сюльтанет сначала не хотела принять меня: покойный Полежаев в визит свой к ней неосторожно спросил ее о любви к Аммалат-Беку, и с тех пор обиженная Сюльтанет начала принимать к себе Русских с большими предосторожностями. Более других она любит Хакимов (Докторов), и даже лечилась у одного Русского Доктора. — Вообще теперь Сюльтанет живет очень уединенно, потому что Абу-Муслим дает ей очень мало на расходы.

Восхитительное личико, мелькнувшее у окна Шахмальши, принадлежало одной из ее девушек, в которую влюблен младший брат Шахмала; но Абу-Муслим не позволяет ему жениться, потому что эта девушка не из знатной фамилии.

Отец Сюльтанеты, Аварский Хан, при смерти своей заклинал Аварцев не поднимать никогда оружия против Русских. Нынешний Аварский Хан Ахмед находится под сильным влиянием России; он родственник Абу-Муслима, женат на его сестре, и подобно Шахмалу очень дурно хозяйничает ¹⁶.

Лучшим мастером клинков кинжальных считается Базалай отец, уже покойник; теперь работает сын его, живший сначала в Тарху вместе с Шамхалом, а ныне в Казанищах, но работа его далеко уступает [203] клинкам отца. Не смотря на большой вывоз в Россию базалаевских кинжалов, цена их не увеличивается, потому что в числе настоящих клинков больше половины поддельных. Хороший кинжал стоить до 10 руб. сер. (клинок 4 и 5 руб., ручка 1 руб. и ножны 6 руб.). — Вообще у Горцев оружие выделывается крепкое, но не удобное, за исключением шашек: из ружей надобно стрелять с прицела, пистолеты тяжелы, а кинжалы ни к чему не служат. Первый мастер, начавший делать оружие у Горцев, был родом, говорят, Венециянец, и с тех пор Горцы свое оружие подделывают под его работу и выставляют на нем Венециянское клеймо. Преимущество шашки, по словам рубак, неоспоримо: она режет и саблю и самого всадника, потому что Горец рубит его всею силою своею и всею тяжестию. — Не смотря на частое раззорение аулов, где делается оружие, выделка его между Горцами не уменьшается: хороший клинок или ствол украшается серебряной отделкой под чернетью. Шашки вообще очень дороги; лучшими считаются сработанные Волчком, Гордою и Терс-Меймуном; есть наследственные шашки цены необыкновенной, особливо для Горца. — В Тарху нельзя найти продажного оружия, но в Андреевом на базаре можно купить хорошие клинки.

И. Березин.

Комментарии

1. Слухи об опасности Кизлярской дороги оказались ложными по приезде в Тарху. Впрочем здесь всякая стычка с Горцами сопровождается множеством грозных сплетней; Кизлярские Армяне, встретившиеся мне не далеко от Астрахани, уверяли, что Чеченцы едва ли уж не забрались в этот город: у страха большие глаза!

2. Ныне Контр Адмирал.

3. По свидетельству старожилов, при высокой воде увеличивается стужа в Астрахани, а при низкой жар.

4. Чеченская ватага под 43°56'20'' С. Ш. и 17°34'40'' Д. к Востоку от Петербурга; западное уклонение кампаса 3°38?0?.

5. Странное явление замечено Г-м Путятиным в заливе Кара-Бугасском: из него идет такое сильное течение, что шлюпка не может войти. Причина этого неизвестна; впадение рек не может иметь такого большего влияния.

6. Два небольших углубления в Кизиль-Агачском заливе, между которыми устроен новый рыбный промысел Благодатный, не означены ни на одной карте. Залив Гасан-Гули, около которого кочуют Трухмены, на всех картах положен неправильно.

7. У меня есть приблизительно правильное определение Южного и Восточного берега Каспийского моря.

8. При Мусульманском владычестве, положение Жидов в Дагестане было очень незавидно: пред каждым правоверным они должны были падать ниц или по крайней мере слезать с лошади, в противном случае грозила верная смерть.

9. Главный торг бывает здесь по пятницам, что доказывает плохой ислам жителей Тарховских. Впрочем в Тарху восемь мечетей, и при них самые невежественные муллы, часто сменяющиеся.

10. Гора, на которой расположена Бурная, составляет оконечность хребта Акуши и Мехтули.

11. На собирание марены весной приходит в Тарху много Горцев, даже из не мирных аулов, без всяких пашпортов, и, пользуясь полной свободой, они иногда, сделав грабеж, уходят.

12. Пшеницу здесь молотят доской с острыми камнями (см. описание способа у Гмелина Reise durch Russland), Th. ІІI. f. 14 и DL. I).

13. В Низовом укреплении между Русскими ходят деньги всех родов, но Татары не берут золота, а только серебро, особенно Тифлисские аббасы в 70 и 140 коп. асс.

14. Шамхалов было два поколения, и, по известию Восточных Историков, они жили сначала в Казы-Кумыке, а потом переселились в Тарху. Для слова Шамхал два производства: или от испорченного имени Шагбаль, бывшего родоначальником первых Шамхалов, или от того, что предок их был из Шама (Сирии) из местечка Халь. — Прежде в Шамхальстве Тарховском считалось до 12,000 семейств, и число воинов, поставляемых им, доходило до 11,000 чел.

15. Автор повести «Аммалат-Бек» никогда не видал Сюльтанет и нарисовал портрет ее по прихоти своей фантазии. Когда кто-то из Русских сказал Шамхальше, что он знал ее из прекрасной повести одного Офицера Русского, то Сюльтанет отвечала: «где ж мог видеть меня ваш Офицер? Это неправда!» После как-то уверили Шамхальшу, что это возможно, что автор «Аммалат-Бека» приезжал с одним Русским Генералом, к отцу ее.

16. В Аварском Ханстве считается до 16,000 Лезгинов. Ахмед-Хан получает 3,000 руб. сер. жалованья и 5,000 руб. сер. на милицию. — Говорят будто бы у него в Хунзахе есть ярлык Чингис Хана на Аварию, данный одному из его предков. Вероятно этот ярлык писан на Уйгурском диалекте.

Текст воспроизведен по изданию: Путевые впечатления // Москвитянин, № 9. 1844