АНУЧИН Д. Г.

ОЧЕРК ГОРСКИХ НАРОДОВ

ПРАВОГО КРЫЛА КАВКАЗСКОЙ ЛИНИИ.

В 1856 году, при вступлении князя Барятинского в командование Отдельным Кавказским корпусом, сделаны были многие административные перемены, и в том числе: бывшая Кавказская Линия, начальнику которой вверялось охранение наших границ на пространстве между Черным и Каспийским морями от устья Кубани до устья Терека, и действия против горских племен, населявших обширные земли по ту сторону Кубани и Терека до главного Кавказского хребта, Андийских гор и реки Сулака, была разделена на две части. Восточная ее половина, обнимающая собою весь бассейн Терека и Малки, составила Левое Крыло Кавказской Линии, все остальное пространство, т. е. бассейн Кубани, образовало Правое Крыло. По ту сторону рек Кубани и Терека к управление начальников каждого крыла присоединены земли, населенные черноморскими и линейными казаками. Сверх того, так как, по окончании последней войны, упраздненные наши укрепления восточного берега Черного моря не были возобновлены, то бывшая часть Черноморской береговой линии от устья Кубани до Гагринской теснины подчинена тоже ведению начальника Правого Крыла, в распоряжение которого поступила также часть [274] черноморской флотилии для крейсирования вдоль берега и наблюдения за действиями горцев со стороны моря.

Таким образом, Правое Крыло Кавказской Линии, кроме земель черноморских казаков и линейных, посоленных по Кубани, заключает в себе все пространство, граничащее с севера и востока рекою Кубанью и землями вышеупомянутых казачьих войск; с запада — Черным морем от устья Кубани до Гагринской теснины, и с юга — Кавказскими горами; на протяжении между Эльбрусом и истоками Малой Лабы граница идет по гребню Кавказского хребта, а от истоков Малой Лабы южная граница поворачивает к юго-западу и прямою линиею доходит до Гагринского мыса.

Все это пространство известно вообще под именем Закубанского, а народы — его населяющие, называются нами Закубанскими.

Основания, послужившие разделение Кавказской Линии на два крыла, весьма важны. Непокорные нам кавказская горные племена, живущие по северным скатам Кавказского хребта и Андийских гор, не составляли сплошной, нераздельной массы; напротив того, центральная часть земель Кавказской Линии, запятая совершенно преданными и покорными нам Осетинами, Кабардинцами и Карачаевцами, разделила непокорные племена на две большие группы: западную и восточную, препятствуя им соединиться между собою и совокупно действовать против наших военных учреждений на Кавказе и войск. Народы западной страны есть Закубанцы; к восточной группе принадлежат чеченские племена. Единственное сходство между народами обеих групп состояло только в общей их ненависти к России и нежелании покориться нашему правительству; во всем же прочем они совершенно отличны друг от друга. Очевидно, что если эти племена не могут соединиться между собою для совокупных против нас действий, то, с другой стороны, и мы можем действовать отдельно против каждой группы, употребляя, сообразно обстоятельствам, большее число сил против той или другой части племен. Таким образом, с разделением на два крыла, действия на Кавказской Линии сделались гораздо решительнее. Блестяще результаты трехлетней борьбы с 1856 по 1859, уже известные нашими читателям лучше всего свидетельствуют о логичности разделения бывшей Кавказской Линии на две части, из которых каждая вверена была опытному [275] начальнику, хорошо знающему край и достаточно сильному для самостоятельных действий против горцев. Вслед за покорением восточной половины Кавказских гор и пленением Шамиля, войска Правого Крыла Кавказской Линии одержали столь же важный успех над неприятелем: сильное племя Абадзехов, обитающее в центре Правого Крыла, изъявило свою покорность и 20 ноября присягнуло на подданство Государю Императору. Вообще нельзя не удивляться успехам нашего оружия на Кавказе в последние три года; но успех, одержанный войсками Правого Крыла, под начальством генерал-лейтенанта Филипсона, тем более замечателен и важен, что мы приобрели его более путем мирных сношений, чем силою оружия, и новые лавры нашего оружия, благодаря обширным административным способностям генерала Филипсона, достались нам без большого кровопролития; войска брали силою только там, где нельзя было более действовать убеждением. Выгода подобных действий очевидна: мы присоединили к себе Абадзехов не униженных поражением, но увеличили семью свою новым племенем, сознавшим наше нравственное превосходство и убедившимся, что отдельное существование общества, вне форм благоустроенного государства — невозможно. Нет сомнения, что примеру Абадзехов последуют и другие племена Правого Крыла и скоро во всей западной половине Кавказских гор от Военно-Грузинской дороги до Черного моря тоже не будет более ни одного непокорного горца. Это время, вероятно, наступить не позже лета настоящего 1860 года, так как и теперь уже Натухайцы и Шапсуги близки к изъявлению нам покорности. Но еще в начале 1858 года для России наступили нового рода отношения к кавказским горцам: не покоряя их более исключительно силою оружия, но принимая от них добровольное изъявление покорности и клятву на подданство, России вместе с тем берет на себя полную ответственность в дальнейшей их судьбе. Мы должны вести их к нравственному совершенству, должны развить между ними общественную жизнь и, обезопасив личную независимость каждого, привести эти племена к убежденно, что оружие, с которым они теперь не раздаются для личной своей безопасности, более им не нужно, что закон, равно обязательный для все что членов общества, есть лучший страж общего спокойствия, и что под сению его [276] спокойно можно предаться разработке естественных богатств страны, ими населенной, которая, по разнообразно своих произведений, может, по справедливости, назваться одним из лучших уголков нашей обширной России.

Прежде всего необходимо, чтобы местные власти наши, с которыми будут в сношениях покоряющиеся племена, действовали вполне добросовестно и сумели бы заслужить уважение и любовь горцев. Доброта характера, столь свойственная Русскому, служить ручательством, что новые наши соотечественники не будут раскаиваться в своей решимости покориться нам в то время, когда мы с оружием в руках едва подошли только к пределам их области и когда они могли бы дорого продать свою независимость. Во все время долгого нашего пребывания на Кавказе, никто из наших правительственных органов не опозорил имени Русского бесчеловечным и варварским поступком с горцами. Для нас дики и не понятны поступки французов в Алжире. Начальники арабских управлений не только по собственному своему произволу расстреливают Арабов, но из корыстных целей унижаются даже до убийств на больших дорогах (Знаменитый процесс капитана Доано, убившего, 12 сентября 1856 года, между Тлееменом и Ораном, Си-Магмеда-Бен-Абдаллаха, агу Бэни-Сиусов из округа Сэбду). Для того, чтобы иметь случай усмирить восставших Арабов и получить награду, там, систематически, высокомерным обращением и жестокими мерами, приготовляются восстании, без которых не было бы возможности произвести экспедицию. Повторяем, что это нам не понятно; но, тем не менее, подобные поступки, хотя и несвойственные народному нашему характеру, во всяком случае, должны быть приняты в соображение при назначении наших чиновников во вновь покорившиеся и покоренные кавказская горные общества. Чем мельче должность чиновника, тем ближе он к народу, тем, стало быть, щекотливее его положение и тем больше должно требовать от его нравственности; теперь в руках главных наших начальников должен быть не только меч воина, но и весы правосудия. Соображения воина должны подчиниться соображениям администратора.

Нам кажется, что, в настоящее время, будет далеко не лишним представить краткий очерк быта закубанских [277] народов и прошлой их истории. Постараемся же исполнить это по мере наших сил и возможности; вместе с тем считаем необходимым сделать предварительно топографический очерк Закубанского края.

___________________________

Все пространство земель, входящих в состав Правого Крыла Кавказской Линии, разделяется главным Кавказском хребтом на две части: северо-восточную, или собственно Закубанский край, и юго-западную, прибрежную часть, земли которой до последней войны подчинялись управление Черноморской береговой Линии. Кавказский хребет, разграничивая между собою эти две названные части, наполняет их своими отраслями и образует в них более или менее горные пространства.

Кавказский хребет начинается в угле между Черным морем и левым рукавом устья Кубани, образуясь из соединения двух горных отраслей: северная отрасль, Шедиз, начинается у берега Черного моря, в 7 верстах к скверу от Анапы, а южная — по другую сторону Анапы, в расстоянии от нее одной версты. Обе эти отрасли, соединяясь между собою у горы Пчеволез, дают начало главному Кавказскому хребту, который и направляется отсюда в юго-восточном направлении к верховьям Кубани. По мере удаления к юго-востоку, хребет все более и более возвышается и принимает суровый вид, а у истоков р. Пчеды, левого притока Белой, вытекающего из отлогостей горы Оштен (в 300 верстах от Черного моря), хребет достигает снеговых вершин. Чем выше горы, темь длиннее и длиннее становятся их отрасли и тем, следовательно, шире черная полоса, так что у истоков Кубани на крайнем восточном пределе Правого Крыла Кавказской Линии полоса эта простирается в ширину на несколько верст.

В северо-западной своей части Кавказский хребет не представляет значительных препятствий для движения по нем и совершенно удобен для жительства; по мере же возвышения его, ближайшие к вершине части хребта и его боковых контрафорсов делаются совершенно недоступными, а по суровости своего климата лишены всякой производительности, следовательно не могут быть обитаемы. Таким образом, задняя часть всего горного пространства Правого Крыла вдоль [278] вершин хребта необитаема. Кавказский хребет не идет одной сплошной цепью, но разделяется на несколько продольных соединяющихся между собою хребтов и, сверх того, на всем своем протяжении с северо-запада к юго-востоку предшествуется другим, меньшим по высоте хребтом, сплошь покрытым вековыми лесами, отчего и называют его Черным хребтом, или Черными горами. От пересечения между собою продольных хребтов и поперечных их отраслей образуются возвышенные горные долины, прорезанный горными потоками, из которых потом на плоскости сливаются реки.

На сквере и востоке границу Закубанского края составляет река Кубань, которая вытекает из скверных покатостей г. Эльборуса, высочайшей точки Кавказского хребта. В верхних своих частях, Кубань представляет бешеный поток, падающий с отвесных, почти горных скатов и увлекающий за собою все, что ни попадется ему на пути: огромные камни, целые вековые деревья, с корнем вырванные, уносятся в пенящихся волнах на плоскость. Каждый раз, когда река встречает новую продольную горную отрасль, она пробивает ее узким ущельем. От этих усилий и от понижения горной страны, Кубань и вообще все горные реки Кавказа теряют часть своей скорости, а пройдя Черные горы и вступив, на плоскость, разливаются по ней, принимая вид больших рек. Уносимые ими камни образуют во многих местах броды.

По быстроте своего течения в верхних своих частях, Кубань сперва стремится к скверу и потом уже, утратив большую часть своей скорости и встречая незначительную возвышенную плоскость, которая служить продолжением скверных оконечностей горы Эльборуса, Кубань уклоняется к северо-западу, далее поворачивает совершенно к западу и в таком направлении впадает несколькими рукавами в Черное море. Вследствие такого течения, закубанское пространство представляется в виде треугольника, основанием которого есть часть Кавказского хребта между Черным морем и г. Эльборусом, а две другие стороны образует Кубань, принимающая в себя с левой стороны все реки, берущие свое начало с северо-восточных отлогостей этой части хребта. Из притоков Кубани замечательны: Уруп, Большой и Малый Тегени, Большая и Малая Лаба, Белая, Пшиш, Псекут, Афит, Супс, Адагум и другие. Отлогости главного хребта, направляясь к [279] северо-востоку, разделяют долины этих рек, образуя в их вершинам горное пространство. Отлого понижаясь к р. Кубани, эти северо-восточный покатости Кавказа сливаются наконец с низменными берегами Кубани, вдоль левого берега нижних частей которой тянутся на значительное протяжение болота, покрытые огромными камышами. Понятно, что, вследствие таких переходов от вечным снегов до болотистых берегов Кубани, местность Закубанья весьма разнообразна. Вообще все Закубанье можно разделить на три части: 1) пространство между Кубанью и правым берегом pp. Большой и Малой Лабы; 2) вторая часть между Лабою и Афитом по обеим сторонам р. Белой, и, наконец, 3) уголь между Кубанью, Афитром и хребтом гор.

Пространство между Лабой и Кубанью разделяется, в свою очередь, на три части: северную — между Кубанью и нижними частями Лабы, представляющую степную, болотистую местность; средняя часть, к югу, до передовых отлогостей Кавказского хребта, есть безводная стен, и, наконец, пространство в верховьях Кубани и Лабы — гористая. Верховья Кубани до выхода ее на плоскость при укр. Хумаринском есть одна из самых диких и гористых частей Кавказа. Пространство это состоит из голых скал, и только на дне глубоких ущелий у долин рек возможно существование человека. Это пространство называется Карачаем, от имени племени Карачаевцев, его населяющих. Племя то совершенно покорно нашему правительству; в его руках находятся те немногие пути, которые ведут из Закубанья чрез верховья Кубани в долину Малки и вообще в Кабарду. Наблюдая за этими проходами, Карачаевцы пресекают всякую возможность немирным закубанским племенам соединиться с непокорными чеченскими племенами. Очевидно, как важно для нас положение Карачая.

Часть Кавказского хребта между истоками Кубани и Малой Лабы покрыта вечными снегами, весьма сурова и трудно доступна: едва нисколько перевалов ведут через хребет в Закавказский край. Перевалы эти следующие:

а) От Надежинского укрепления (на Кефаре), направляясь по хребту, разделяющему реки Кефар и Большой Зеленчук, до самого главного хребта, через перевал Агареску, в верховья реки Бзыба, в земли, принадлежания обществу Пеху; далее дорога переваливается через горную отрасль, идущую [280] от главного хребта и отделяющую названное общество от округов Бзыбского и Абхазского, в верховья реки Хабота, и подходит к Сухум-Кале. Через этот перевал производятся в настоящее время все торговые сношения закубанских народов с Закавказьем.

б) К Сухум-Кале ведет путь через перевал Марух по долине Малого Зеленчука и его притока Марухи.

в) От Хумаринского укрепления идет путь по реке Теберде к перевалу Кульхорскому и далее к Сухум-Кале. Наконец.

г) К перевалу Махора, или Нахора, находящемуся в Карачаевском обществе, ведет дорога от Хумары же к Сухум-Кале по ущельям Кубани и ее притоков Учкулана и Махоры.

Скаты главного хребта, на пространстве между Кубанью и Лабою, передними своими лесистыми отрогами, доходят до устий Зеленчуков и Каладжинского укрепления. К скверу от этой части идет степное, песчаное пространство, где только по рекам на плодородной почве возможно жительство человека.

Средняя часть Закубанского края между Лабою и Афинсом состоит из двух частей: скверной — равнинной, и южной — гористой. За раздел между этими частями можно принять умственную линию, начинающуюся на средине течения Лабы у станции Лабинской и проходящей к западу до бывшего Георгие-Афинского укрепления через Майкопское ущелье, при нынешнем Майкопском укреплении. В этой части Закубанья текут реки: Белая, Пшиш, Афипс и многие другие; в верхних своих частях к югу от вышеопределенной линии он проходят по гористой местности, сплошь покрытой лесом, вступая же на плоскость, орошают обширные равнины, особенно между Белой и Пшишем, и Белой и Гиагой. Леса тянутся узкими полосами только вдоль рек. Превосходные пастбища делают эту часть Закубанского края самою удобною для жительства и сборов горцев. Однако, у устий рек образуются болота, и вследствие того и нездоровый климат, убийственные лихорадки ежегодно похищают много жертв.

Кавказский хребет, составляя южную границу этого пространства, на протяжении между Белою и Лабою, достигает снежных вершишь, а между Белой и Афипсом весь до самого гребня покрыть вековым лесом; впрочем, и та часть хребта, которая между Лабой и Белой покрыта снегом, не так [281] сурова, как описанная нами часть хребта между Кубанью и верховьями Лабы. Вследствие этого, в горах много возвышенных долин, удобных для жительства. Разумеется, что с большею степенью доступности гор через них ведет большее число путей: но так как в этой горной стране войска наши никогда еще не бывали, то и перевалы через горы нам неизвестны.

Наконец, северо-западный угол Закубанского края между Афипсом, Кубанью, Черным морем и горами весь наполнен горными отраслями, которые доходят до самого берега Кубани, покрыты лесом и делают местность весьма пересеченною, допускающую, однакож, движение по ней всех родов войск и повозок. За Адагумом, к востоку, горные отрасли и леса несколько отходят от берега Кубани, который в этом месте покрыть обширным болотом.

Из этого очерка Закубанского края видно, что вся его западная часть до реки Белой доступна для жительства, начиная от полосы болот, лежащих по Кубани, вверх до самого гребня гор; далее же за рекой Белой, вдоль гребня гор, образуется необитаемое пространство, доходящее у истоков Кубани до 10 верст к северу. Сверх того, между реками Кубанью, Лабою и Чамлыком и дорогою, идущею от станицы Прочноокопской к Заловской, то есть вдоль скверных уступов горных отлогостей, лежит обширная безводная степь, шириною от запада к востоку от 35 до 40 и длиною от сквера к югу до 60 верст. Болотистое пространство Кубани против Черноморец тянется верст на 60 в длину, а в ширину простирается в самом широком месте до 20 верст. Все остальное пространство Закубанья имеет прекрасные пастбища, пахатные места на лесных полянах, отличный строевой лес и здоровый климат.

Теперь бросим взгляд на юго-западную часть Правого Крыла Кавказской Линии, тянущуюся вдоль восточного берега Черного моря.

Кавказские горы, как мы сказали выше, начинаются в окрестностях Анапы. На всем протяжении от Анапы до Гагринской теснины, Кавказский хребет идет вдоль самого берега Черного моря, круто упираясь в него своими скатами, так что движение вдоль берега моря, трудное вообще от Анапы до Гагров, здесь совершенно прерывается. С моря горы, [282] покрытые вековым лесом, кажутся дикими и суровыми; таковы он и в действительности. Откосы главного хребта, перекрещиваясь крутыми ребрами, образуют глубокие, недоступные лесистые долины, по дну которых несутся неглубокие, но быстрые реки, как, например: Пшада, Джуба, Шапсуго, Туапсе, Мокупсе, Псезуапе, Субаши, Шахе, Иордане (Сюэпсе), Соча (Саше), Мдзымта и другие. Хотя в обыкновенное время года реки эти мелки и представляют много бродов, но при устьях своих они допускают входить в них турецким кочермам версты на четыре вверх. Народонаселение теснится здесь в лесах и по долинам рек. Местность вообще доступна и удобна для движения только от Анапы до бывшего укрепления Геленджика; на всем остальном пространстве сообщений почти не существует.

На всем протяжении восточного берега Черного моря до Гагрон, горцы, в былые времена, производили значительный контрабандный торг с Турками, особенно невольниками. Для прекращения этого постыдного ремесла, при устьях всех вышеозначенных рек, за исключением Джубы, Мокупсе и Вордане, построены были укрепления, упраздненные в последнюю войну 1854 — 1856 годов, так как укрепления эти, устроенные собственно для обороны против горцев, не могли сопротивляться усилиям турецкого, английского и французского флотов, действовавших в Черном море.

В настоящее время, из бывших укреплений Черноморской береговой Линии, возобновлены: Анапа и Гагры, и вновь устроено укрепление Константиновское, между бывшими укреплениями Новороссийским и Кабардинским. Для наблюдения за устьями береговых рек, в долинах которых производится торговля горцев, крейсируют пароходы черноморской флотилии, а в случае надобности, при помощи этих пароходов, делаются высадки, для уничтожения выгруженных или приготовленных к отправлению товаров и кочерм.

Правое Крыло Кавказской Линии подчинено начальнику 19-й пехотной дивизии, который есть вместе с тем командующий войсками всего крыла.

Для действия против непокорных горских племен и удержания края в покорности, в распоряжении начальника Правого Крыла состоят:

1) Линии укреплений и мостов, [283]

2) Местное вооруженное население, и

3) Действующие войска.

Линии укреплений и постов. Река Кубань, ограничивал с сквера и востока Закубанское пространство, составляет вместе с тем нашу главную оборонительную линию против закубанских народов. Она состоит из двух частей: а) Кубанской Линии б) Черноморской кордонной Линии.

а) Кубанская Линия идет вдоль правого берега Кубани, от выхода этой реки на плоскость, т. е. от Каменной башни на Кубани, вниз до поста Изрядного. Для охранения этой линии поселено 4 бригады кавказского линейного казачьего войска, соответственно землям которых Кубанская Линия разделяется на четыре участка: Боталпашинской, самый верхний, прикрывающий верховья Кубани и лежания сзади их Кавказские минеральные воды. Близость поживы и пересеченная местность были причиною того, что горцы отваживались производить набеги на эту часть Кубанской Линии, занятию станицами Хоперской казачьей линейной бригады, укреплениями: Хуморниским, Уст-Джегутинским и Каменной башней. Между укреплениями и станицами выстроены казачьи посты и пикеты. С постов и пикетов наблюдают за действиями неприятеля, и из укреплений и станиц выезжают на тревогу конные казачьи резервы.

Ниже Баталпашинского участка идут участки: Ставропольский, занятый Ставропольской казачьей бригадой; Прочноокопский, вдоль которого поселена Кубанская бригада, и, наконец, Усть-Лабинский, охраняемый Кавказской бригадой кавказского линейного казачьего войска. На этом последнем участке находится укрепление Усть-Лаба.

На нижних частях Кубани, ниже Кубанской линии, т. е. к западу от поста Изрядного, идет Черноморская кордонная Линия, содержимая Черноморским казачьим войском. На этой линии находятся укрепления: Ольгинское, Екатериноградское, Алексеевское и Варениковское, прикрывающие переправы через Кубань. Кроме этих переправь через Кубань еще имеются постоянные переправы: у поста Великолагерного (в Черномории), у Усть-Лабы, ст. Прочноокопской, ст. Невинномысской, укрепления Хумаринского и при Каменной башне.

Впереди этой главной оборонительной линии Правого Крыла Кавказской линии заняты еще другие передовые, а именно: [284]

1) Лабинская, по реке Большой Лабе, от ее устья до укрепления Каладжинского, охраняемая станицами и постами Лабинской казачьей бригады; 2) Мало-Лабинское, по реке Малой Лабе, до Шахгиреевского ущелья; она состоит из укреплений: Псебаевского и Шедокского, и двух промежуточных постов. 3) Зеленчукская, по реке Зеленчуку; на ней находятся укрепления: Каменная Башня и Надежинское. Сверх сего, между Кубанью и Лабой, по рекам Уруну, Тегеням и Зеленчуку поселена Урупская казачья линейная бригада. На реке имеются переправы: в станицах Тенгинской и Лабинской.

На реке Белой построены: укрепление Майкопское, при выходе Белой из гор, и Белоречинское, при постоянном через реку мосте. Оба эти укрепления с Кубанскою и Лабинскою линиями сообщаются через станицу Тенгинскую на Лабе.

Последняя линия в Закубанском крае есть Адагумская. Вверх по реке Адагуму устроены: укрепление Адагумское и Крымское, и возводится новый Боканский Форт. Между укреплениями Крымским и новым фортом находится Извещательная башня, как промежуточный пост.

Всего на Правом Крыле местного вооруженного населения состоит:

1) 7 бригад кавказского линейного казачьего войска (Седьмая бригада расположена по р. Малке). Каждая бригада, по положению, состоит из 6,000 душ мужского пола и двух полков. При этих бригадах находится одна конноартиллерийская бригада кавказского линейного казачьего войска, из двух батарей, по 8 легких орудий в каждой.

2) Двух пеших казачьих баталионов (Один баталион находится на льготе), составляемых из пеших станиц, поселенных по нижним частям Лабы.

3) Черноморского казачьего войска, в котором находится: 12 конных полков, 9 пеших баталионов, три конно-артиллерийские восьми-орудийные батареи и одна гарнизонная рота. Из всех этих частей на службе состоит ежегодно одна треть, а две трети на льготе.

Действующие войска, находящиеся на Правом Крыле Кавказской Линии, в помощь местному вооруженному населению, суть следующие: [285]

1) 19 пехотная дивизия, из одного драгунского семиэскадронного полка и четырех пехотных пятибаталионных полков для которых выстроены укрепленные штаб-квартиры при укреплениях Крымском, Усть-Лабе, Псебаевском и Майкопском.

2) Шести линейных кавказских баталионов, №№ 1 — 6.

3) 19 полевой артиллерийской бригады, из шести батарей: одной батарейной, одной облегченной, двух легких, одной горной и одной резервной батарейной. Сверх сего, при бригаде состоит летучий парк.

4) Трех казачьих донских полков, выкомандировываемых по очереди с Дона.

Следовательно, на Правом Крыле всего:

Кавалерийских полков 1, пехотных — 4, линейных баталионов — 6, пеших батарей — 6, летучий парк — 1, казачьих конных полков — 26, пеших баталионов — 11, конных казачьих батарей — 5, гарнизонная артиллерийская рота — 1, донских полков — 3, и Анапский горский полуэскадрон — 1.

В административном отношении Правое Крыло Кавказской Линии, на основании Высочайше утвержденного в 1 день апреля 1858 года положения, подразделяется на три части, которые имеют ближайших военных начальников, а именно: Черноморию, Лабинский округ и Верхне-Кубанский округ.

Наказный атаман Черноморского казачьего войска есть вместе с тем и военный начальник, как Черноморской кордонной Линии, так и занятого впереди ее пространства.

1) Черноморская кордонная Линия разделяется на три участка:

а) Участок от берега Черного моря до поста Славянского.

б) Участок от поста Славянского до Тенгинской батареи.

в) Участок от этого пункта до границы линейного казачьего войска, т. е. до поста Изрядного.

В каждом из этих трех участков, начальство поручается особому штаб-офицеру, избираемому наказным атаманом и утверждаемому главнокомандующим Кавказскою армиею. В Закубанском крае, начальство над новою Адагумскою Линиею поручается командиру Крымского пехотного полка.

2) Командир 2-й (Лабинской) бригады Кавказского линейного казачьего войска есть вместе с тем и начальник Лабинского округа, т. е. он заведует в кордонном отношении [286] всеми войсками, расположенными на Лабе и за Лабою. Ему подчинены лишни: Белореченская, Лабинская, Мало-Лабинская, Урупская (3-й бригады), и кордонные участки по Кубани: Усть-Лабинский (1-й бригады), Прочноокопский (4-й бригады) и Ставропольский (5-й бригады). Участками и линиями в Лабинском округе заведуют командиры бригад и полков линейного Казачьего войска и командиры пехотных полков: Севастопольского — на Мало-Лабинской Линии, и Кубанского — на Белоречинской Линии.

3) Верхне-Кубанский округ образуется из Баталпашинского участка Кубанской Линии, из Зеленчукской и Кисловодской Линии. Начальство в этом округе возлагается на командира 6-й (Хоперской) бригады Кавказского линейного казачьего войска. Кордонными линиями и участками в округе заведывают: командир 7-й (Волгской) бригады линейного войска и командиры казачьих линейных полков.

Все описанное нами пространство земель, лежащих внутри района правого крыла Кавказской Линии, населено различными племенами, принадлежащими к двум различным поколениям: нагайскому, татарского или тюркского происхождения, и черкесскому, кавказско-горского происхождения. Все народы нагайского происхождения совершенно преданы нам и управляются нашими приставами.

A. Нагайские племена.

Нагайцы, живущие в черте Правого Крыла Кавказской Линии, разделяются на пять фамилий: 1) Нагайцы Тахтамышевские, 2) Мансуровские, 3) Кипчаковские, 4) Карамурзинские и 3) Наурузовские. Названия этих племен напоминают о страшном имени Тохтамыша и сильной Кипчакской орде; но нынешние Нагайцы суть слабые выродки от прежних бичей России. Всех Нагайцев считается до 10,500 душ обоего пола (8,150 муж. п.); они совершенно мирны, магометанской веры, занимаются скотоводством и коневодством. Не неся никаких повинностей перед нашим правительством, они выставляют, в случае надобности, до 1000 ч. милиционеров. Нагайские фамилии состоят из лиц свободных состояний, известных у них под названием Белая Кость, и несвободных, или Черная Кость, принадлежащих как собственность первым. К белой кости — [287] аристократии нагайцев — относятся потомки их султанов, мурз, князей и дворян. Хотя свободные классы Нагайцев имеют влияние на дела и управляют несвободными, но мало по малу распространяющиеся между ними шариат, проповедуя равенство, вводить демократическая начала, и решение дел на мирских сходках по шариату все более и более входит в употребление.

1) Тохтамышевские Нагайцы живут по левому берегу Кубани, между укреплениями Хумаринским и Усть-Джегутинским, против Баталпашинского участка Кубанской кордонной Линии. Важнейшие фамилии между ними: а) Султанская, б) Тугановых; в) Карамурзиных и г) Ахловых.

2) Мансуровские поселяне по Кубани и обеим сторонам Малого Зеленчука. Важнейшие княжеская фамилии, власть которых очень упала, суть князья: Мансуровы, Ураковы, Кадраковы, Саингеревы.

3) Карамурзинские и 4) кипчакские Нагайцы поселены вместе на левом берегу Кубани между станицами Ставропольской линейной бригады Барсуковскою и Николаевскою. Важнейшие фамилии между первыми: Карамурзины и Тулотовы, а между вторыми: Султанская, Алчагировых и Абуловых.

5) Наурузовские Нагайцы занимают левый берег Кубани между станицами Убежинской и Тифлисской, против Прочноокопского и Усть-Лабинского участков Кубанской кордонной Линии. Их считают до 5,500 душ обоего пола, живущих в 775 дворах. Наурузовские Нагайцы весьма воинственны, превосходно знают Закубанский край и дают лучших вожаков нашим колоннам. Высшие классы — отличные наездники. Важнейшие фамилии суть: Султаны, Довлищеевы, Бибердовы, Беймурзины, Джетиш-Куловы, Каплан-Нечевы и Урусовы.

Нагайцы прежде вели с нами войну, и многие из них в 1822 году, при общем восстании Кабарды, ушли за Лабу, но в 1823 году обратно были поселены по Кубани на нынешних их землях; за Белой только остался небольшой нагайский аул, важный для нас тем, что сношения с ним прикубанских Нагайцев способствуют изучению ими края и образовывают вследствие этого много хороших вожаков.

За исключением названных нами нагайских племен татарского происхождения, в пределах Правого Крыла, занимая верховья Кубани, живут Карачаевцы, народ татарского же [288] происхождения. Покорные с 1822 года, Карачаевцы, преграждают всякое сообщение между закубанскими и чеченскими племенами. Живут они в трех больших аулах, имеют в 1,500 дворах до 7,380 душ обоего пола; управляются старшинами по адату, а частью подчиняются постановлениям шариата.

Как Нагайцы, так и Карачаевцы, покорные нашему правительству, управляются нашими приставами. Приставства Тохтамышевское и Карачаевское подчинены начальнику Верхне-Кубанского округа; приставства Закубанских Нагайцев и Нижне-Прикубанская подчинены начальнику Лабинского округа.

К покорным племенам Правого Крыла Кавказской Линии надо причислить еще Армян, христианского вероисповедания. В прежнее время, ведя торговлю в горах, они были рассеяны по разным горским племенам; генерал Засс собрал их всех вместе и поселил одним большим аулом Гьяур-Хабль, против Прочноокопской станицы, на левом берегу Кубани. Всех Армян считают до 5,000 душ обоего пола. Ведя торговлю, они хорошо знают горы и Закубанье и доставляюсь нам прекрасных лазутчиков и вожаков, выставляют также милицию и, сверх того, иногда с разрешения начальника Линии, собирают партии для набегов на непокорные племена, при чем нередко отбивают большие табуны и стада. Находясь долгое время между обитателями гор, Армяне закубанские приобрели многие черкесские обычаи, сохраняя во всей его силе промышленный дух, свойственный их племени и отличающий их и доныне.

в. Черкесы

Все прочие народы, населяющие описанный нами край, принадлежат к племени черкесскому и вообще называются Русскими — Закубанскими народами. Сами же они разделяют себя на племена: Адыге и Абадзе.

Все эти народы, без всякого сомнения, одного происхождения и принадлежат к древнейшим обитателям Кавказа. Исторических памятников они не имеют, и до сих пор невозможно, вооружась неопровержимыми фактами, доказать их происхождение. Можно сказать, что они жили на Кавказе в самые отдаленные времена, занимая сперва ущелья гор, и только впоследствии разделились по скатам гор и равнинам. [289]

Населяя бассейн Кубани, они, однако, были единственными обитателями этой части Кавказа. Множество развалин древних храмов и поселений свидетельствует, что, кроме черкесских племен, там обитали народы образованные, которые вели большую торговлю и были богаты, как это видно по обширности развалин их жилищ. Между всеми горскими племенами сохранились предания о франках. Это имя они дают без различия всем вообще народам европейского происхождения, жившим прежде на Кавказе; однако же, им известны также Греки, Венецианцы, или Венеди, и Генуэзцы, или Джениди. Говоря о переходах через горы, мы имели случай заметить, что к нескольким из них ведут дороги: с одной стороны — от Пицунды и Сухум-Кале на берега Черного моря, а с другой — от Хумары на Кубань. Это, вероятно, была главная торговая дорога Греков, Венецианцев, Генуэзцев, имевших свои колонии на восточном берегу Черного моря. Доказательством этого могут служить развалины древних колоний, встречаемые в этой части Кавказа, т. е. в верховьях Лабы и Кубани, а также в окрестностях Сухум-Кале и Пицунды. Эти остатки колоний показываются и горцами и были посещаемы многими нашими офицерами. На основании слов одною из этих очевидцев, упомянем и мы о нескольких, более замечательных.

1) На Кефаре (Кефар, с р. Бежгон, впадает слева в р. Большой Зеленчук), в 12 верстах от укрепления Надежинского, у нынешнягo аула Сидова, на мысу, образуемом крутыми берегами Кефара и впадающего в него ручья, находятся развалины большой колонии. Она сильно защищена природой, окружена рвами и обнесена была каменной стеной с одним входом. На развалинах каменных домов порос вековой лес; но некоторые стены домов ясно сохранили в себе амбразуры окон и дверей. Вне стены, окружавшей колонию, находится древнее кладбище с памятниками кубической формы; около входа в одну из таких гробниц стоит крест. В самой долине Кефары, внизу под стенами этой колонии, видны развалины другой, меньшей, вероятно, выселившейся из верхней. Вообще в верховьях мало доступного для нас Кефара находится множество различных статуй и фигур, высеченных на камне, и есть также большое здание, стены которого, по словам туземцев, исписаны надписями и разрисованы изображениями рыцарей, зверей, птиц и рыб. [290]

При слиянии Кефара и Бежгона, на месте нынешнего Надежинского укрепления, прежде тоже существовала колония, от которой остался весьма заметный доселе земляной вал, а при постройке в 1843 году укрепления найдены были в гробницах медные налокотники, серьги с драгоценными камнями и различные сосуды. Около этого же места найдены были четыре статуи. Две из них, сбитые с оснований и лишенные голов, представляют рыцарей в кирассах, вооруженных топором, кинжалом и крючком, повешенным сзади. На обоих боках привешены большая и маленькая сумы. Другие две статуи высечены барельефом на камне. Одна представляет рыцаря, а другая — священника, с чашей в правой руке. Все эти статуи перенесены в укрепление Надежинское. Первые две особенно хорошей работы.

В двух с половиною верстах от Надежинского видны следы древнего укрепления с тройной обороной. Впереди укрепления находится большой резервуар, выложенный камнем. Быть может, как полагает офицер, осматривавший эти остатки прежнего укрепления, не есть ли это укрепленный лагерь Митридата, который, как известно, дойдя до Пицунды, после поражении в Армении, перешел на скверную сторону Кавказского хребта и, быть может, устроил этот лагерь. В таком случае, сохранившийся доселе перекоп между Кефаром и Бежгоном можно принять за окоп римского полководца.

3) В вершинах Большего Зеленчука сохранились: церковь и каменные строения. Ниже этих древностей, на Зеленчуке, там, где пересекает его дорога из Надежинского укрепления в Хумару, находится огромное кладбище, принадлежащее, по преданиям горцев, Франкам.

4) На Малом Зеленчуке, между аулами Абатова и Трамова, видны развалины древней христианской церкви и кладбища. Против станицы Беломечетской сохранилась довольно хорошо древняя башня с трехъярусной обороной и навесными стрельницами. Башня окружена двойным валом.

5) Наконец, на левом берегу Кубани, против Хумары, па р. Шони, видна хорошо сохранившаяся христианская церковь, с остатком других строений и цистерной. План и Фасад этой церкви помещены в атласе, присоединенном к путешествию по Кавказу Дюбуа де-Монпере. О церкви на Хумаре существует между горцами следующее предание. Одна колония [291] Франков утвердилась в Большой Кабарде. Окрестные жители, не будучи в состоянии противиться хорошо вооруженным и искусным франкам, покорились им. Начальник колонии сделался самонадеяннее и потребовал себе жену одного из туземных князей, которую он видел и полюбил. Кабардинцы собрались на народное совещание и решили отдать княгиню в жены начальнику колоши, с тем, чтобы он исполнил с своей стороны условие, которое потребуют от него после. Начальник Франков согласился и в церкви на Хумаре дал торжественную клятву в том, что исполнить всякое требование Кабардинцев. Тогда Кабардинцы, отдав ему в жены княгиню, потребовали, чтобы он со всеми своими соплеменниками оставил их земли. Франки, действительно, оставили Кабарду и, удалившись за Малку, основали город Борго-Санто, развалины которого и доныне видны в окрестностях казачьей станицы, названной по воспоминанию о бывшем здесь поселении Европейцев — Боргустанскою. Древний Борго-Санто лежал на торговом пути чрез Хумару и горный перевал к Сухуму и Пицунде и, по преданиям, сохранившимся между горцами, быль очень населен и вел значительную торговлю.

Верховья Лабы и Кубани известны нам более других нагорных частей Правого Крыла Кавказской Линии; но, судя по рассказам горцев, в горах вообще много развалин, могил и статуй. Говорят, что в верховьях реки Чхалты видны обширные развалины города, прежде там существовавшего.

Под влиянием этих когда-то живших на Кавказе народов, а также в период преобладания на Кавказе Грузинского царства, кавказские горцы исповедывали христианскую акру. Несмотря на то, что поселения древних просветителей Кавказа многие столетия лежать уже в развалинах и в истории не сохранилось никаких подробностей об их существовании в этой стране, различные обряды христианской религии до сей поры соблюдаются горскими племенами, живущими теперь на Кавказе. По этим обрядам можно с достоверности сказать, что прежние христианские народы Кавказа, предки настоящих его жителей, далеко стояли выше своих потомков в общественном и нравственном развитии. Вследствие стечения каких обстоятельств кавказские горцы утратили прежнее свое значение и каким образом европейские переселенцы покинули там свои колонии, сказать невозможно, и навряд ли когда-нибудь [292] возможно будет разъяснить прошлую историю кавказских народов.

Как доказательства прежнего существовании христианства между кавказскими горцами, приведем следующее.

Поклонение и уважение к изображение креста сохранилось почти без исключения между всеми племенами, особенно между живущими по восточному берегу Черного моря, где во многих местах народ, водрузив кресты, поклоняется им и приносить жертвы для испрошения верховной благодати. Кресты часто ставят над могилой; сверх того, желая предохранить от расхищения какую либо собственность, по необходимости оставленную в поле или на дороге без надзора, горцы часто ставят крест около таковых вещей и этим вполне охраняют их во время своего отсутствия. Желая увериться в искренности перебежчиков с нашей стороны, горец чертит на земле изображение креста концом кинжала и заставляет перебежчика съесть ту землю, которая выцарапывается при делании кинжалом изображения креста.

Многие христианские праздники чествуются также и горцами. Так, например, день воскресный они называют Божьим днем и воздерживаются тогда от работы; среду называют малым, а пятницу большим постом. В течение великого поста постятся, а в день св. Пасхи, исчисляемый по луне, сходятся между собою, поздравляют друг друга и едят крашеные яйца. Праздник этот у них называется Годыж. Обыкновенно в этот день устраиваются состязания в цельной стрельбе, для которой целью служит красное яйцо. Через сорок дней после Гадыжа празднуют Жегу, убирая дома цветами и деревьями. Таким образом, хотя Жега приходится около христианского праздника Вознесенья Господня, но она скорее напоминает празднование Св. Троицы, которую горцы почитают в искаженном виде. Они празднуюсь три божества: Тхагихо (в переводе Бог великий), Матерь его Марием-тха-пши (Мария Бог князь) и Шергупз (смысл этого слова утерян).

Празднуется также около дня св. Крещения Кордесех, во время которого жители берут воду и опрыскиваюсь ею друг друга.

При отправлении праздников, жители сходятся к ближайшему кресту и около него начинается богослужение. Обряды моления обыкновенно исполняет уважаемый в околотке старик [293] Он ставит перед крестом зажженные восковые свечи, умыв себе лицо и руки, надевает бурку. К подножию креста складываются различные припасы, принесенные жителями для общей трапезы после богослужения. Отлив в деревянную чашу, имеющую вид чаши, употребляемой христианами для св. причастия, часть принесенного вина или бузы и положив туда куши пшенной каши (гумии), старец громко читает молитвы, призывая в которых Тха-шхо, Марием-тха-пши и святых, просит их благословения на изобилие хлеба, плодов и стад, и покровительства против заразы, неприятеля и всякого рода бедствий. По окончании молитв, во время чтения которых присутствующие стоят с открытыми головами, старец вкушает из чаши и передает ее одному из присутствующих, которые, вкусив из нее, передает ее далее. Чаша переходить, таким образом, из рук в руки, до тех пор, пока все не вкусят от вина и гумии, находящихся в ней. После этого начинается общая трапеза, а потом игры, стрельба в цель, джигитование и проч. На богослужениях обыкновенно бывают одни мужчины: только в праздник Гадыжа дозволяется присутствовать при совершении молитв и женщинам.

Очевидно, что в прежние времена кавказские горцы были христианами или, по крайней мере, большая часть их исповедывала эту религию; вместе с тем, по всей вероятности, народы эти от соприкосновения с образованными переселенцами, жившими между ними, стояли на более высшей точке общественного развития, нежели теперь.

В настоящее время черкесские племена представляют самую низкую степень общественного развития. Они сохранили устройство первобытных человеческих обществ, распадаясь, как и первые, на отдельные семейства.

Между Черкесами не все люди пользуются одинаковыми правами. Различные племена состоят из следующих сословий: 1) пши, или князь: 2) ворк — дворянин; 3) тхвохотль — свободный человек; 4) об — не принадлежащий к семейству по происхождению, но принятый в него и покровительствуемый им; 5) пшитль — подвластный хлебопашец, и 6) ясырь — раб.

В прежние времена значение пшей и ворков было весьма велико: они решали все дела, как по внутренним, так и по внешним сношениям горцев. Сделавшись распорядителями, так сказать, черкесских племен, князья и дворяне стали не [294] только презирать низшие сословия, но и притеснять их. Много раз низшие сословия вступали в борьбу с свободными классами; но восстания эти всегда были подавляемы силою князей и дворян. Наконец, выведенные из всякого терпения, народы из племени Абадзе изгнали, в конце прошлого столетия, своих князей, а с ними и большую часть дворянства. Князья Абадзе нашли себе верную помощь в князьях племен Адыге, которым грозила та же участь от своих подвластных. Не довольствуясь взаимною помощию, союзники отправили посольство к Императрице Екатерине II, прося помощи России. В посольстве этом были: камышеевский князь Батчерей, и шапсугские дворяне: султан Али-Шерет-лук и Девлет-Черей. Посольство отправилось в 1792 году. Девлет-Черей умер в Москве; Батчерей же и султан Али-Шеретлук были в С.-Петербурге, где им разрешили взять из Черномории одно орудие и сотню пеших казаков. Черноморское войско только что тогда устроивалось на Кубани и потому, к сожалению, не могло вмешаться во внутрения распры Закубанцев, от набегов которых войско должно было защищать пределы России. Стало быть, еще в 1792 году возможно было для России получить сильное влияние на черкесские племена, и если бы тогда не было упущено благоприятное для того время, то, вероятно, давно бы уже черкесские племена Кавказа были нам покорны.

Возвратившись из Петербурга, князья увидали, что приходится действовать одним. В 1794 году произошло за Кубанью большое сражение между аристократической и демократической партиями Закубанцев. Князья одержали верх; но несвободные классы Абадзе объявили, что, несмотря на свое поражение, они не намерены вновь покориться князьям. Победа досталась князьям тоже дорогою ценою: в сражении было много убитых с их стороны; а потому они решились оставить свои прежние места жительства и удалилось к племенам Адыге. Али-Шеретлук вновь ездил в Россию и возвратился оттуда с позволением занять земли на правом берегу Кубани, в пределах Черноморского казачьего войска. Али-Шеретлук, с своими приверженцами, пользуясь данным разрешением, основал в Черномории Черкесский аул, нынешнюю станицу Гривенскую. Так положено было начало мирным Черкесам.

После этого и у племен Адыге князья и дворянство потеряли большую часть своего значения, ныне все три класса [295] свободных людей пользуются почти одинаковыми правами, хотя некоторые князья все еще имеют сильное влияние на общественные дела своих соплеменников.

Мы уже сказали выше, что черкесские племена в общественном устройстве не пошли далее семейства. Действительно, свободное семейство, с его подвластными и рабами, составляет основание черкесского общества.

Отец семейства есть полный властелин всех своих жен и несовершеннолетних детей. Закубанские народы вообще бедны, и потому, несмотря на допущение магометанством многоженства, они по большой части имеют по одной жене. Черкес беспрепятственно может выбирать себе жену между всеми закубанскими племенами или Кабардинцами, лишь бы быть с невестою одинакового происхождения. Так как черкесские девушки не носят покрывал и не держатся взаперти, а выходят к мужчинам, то выбор делается без особых затруднений; но, выбрав себе невесту, необходимо купить ее. По восточному обычаю, родители, выдавая дочерей замуж, получают известного рода плату, называемую колымом. Жених, или, вернее, мужчина, решившийся жениться и выбравший уже себе невесту, созывает своих друзей и знакомых, которые дарят его оружием, лошадьми, скотом, кто чем может. Из числа этих знакомых выбирается депутация, для ведения переговоров с родственниками невесты. При этом определяется размер колыма. Колым обыкновенно разделяется на 30 частей, или башей, для невест княжеского и дворянского происхождения; в колыме же за невесту-простолюдинку бывает от 17 до 18 башей.

Цена башей дворянских следующая: 1) мальчик, 2) панцыр, 3) шишак, 4) нарукавники и налокотники, 5) сабля, 6) восемь волов, 7) лошадь, стоющая не менее шести волов (но если у жениха есть лучшая лошадь, то он непременно должен отдать ее), 8) другая, обыкновенная лошадь. Эти восемь башей выплачиваются строго: за остальные 22 баша берется 20 волов, ружье и пистолет.

У простонародья баши следующее: 1) лошадь, 2) ружье, 3) два вола, 4) двадцать овец и десять коз, 5) медный котел ценою в два вола, 6) обыкновенная лошадь. Остальные баши заменяются рогатой скотиной по одной за баш или другими неценными вещами. [296]

По уплате колыма, жених получает невесту. Впрочем, всякий может украсть себе жену, но, во всяком случае, и после этого выплачивается колым; воровство же жен не считается предосудительным.

Черкешенка, выйдя замуж, принимает на себя все хозяйственные работы и, существуя только для мужа, не показывается посторонним мужчинам и закрывает себе лицо. Даже мужу считается неприличным быть днем с женой; обыкновенно только вечером он входить к ней. Недовольный своей женой может возвратить ее ее родным; если же жена будет изобличена в неверности мужу, то он может продать ее или, отправив к родным, вытребовать обратно колым. Вообще, по обычаям края, муж может своевольно обращаться с женой; но, во всяком случае, он подвергается мести ее родственников, если преследует жену несправедливо. Дети тоже составляют собственность отца, и он может продать их. Торг невольниками и невольницами, издавна существуя у черкесских племен, показывает низкую степень нравственного развития этих племен; но, с другой стороны, продажа детей, особенно дочерей, отчасти может быть извинена тем обстоятельством, что, после продажи в Турцию, большая часть этих девушек поступает в гаремы зажиточных Турок, нашей и даже к султану. Таким образом, предполагая для своей дочери лучшую участь на чужбине, Черкес скорее решается продать ее. Впрочем, торг людьми в последнее время, особенно с 1846 года, если не совершенно прекратился, то уменьшился весьма значительно. Укрепления бывшей Черноморской береговой Линии и наши крейсеры на Черном Море отбили у Турок охоту на такую опасную торговлю.

Воспитание своих детей, по большей части, не лежит на обязанностях родителей. С незапамятных времен у Черкесов существует обычай отдавать своих детей на воспитание в чужия семейства. Этот обычай имеет важное значение в общественном быту черкесских племен: семейства чрез воспитание чужих детей тесно связываются между собою и составляют союзы, принимающие сообща меры для обороны от врагов внешних. Кроме того, воинственные Черкесы боятся избаловать своих детей, воспитывая их у себя, а потому охотно отдаю их на воспитание в чужия семейства. Принятие в семейство члена чужой фамилии совершается с некоторыми [297] обычаями. Желающий вступить в союз и родство с княжеской или другой значительной фамилией передает о своем желании через общего знакомого старшему в том семействе, с которым желает породниться. Отказать в этом случае считается не вправе. Очень часто ребенок еще не родился, а желающим, взять его на воспитание явилось несколько. В таком случае отец и мать не вмешиваются в разбирательство правь претендателей на воспитание, а предоставляют им самим решить вопрос о том, кому должно получить ребенка. Когда, с общего согласия, будущий воспитатель, или аталык, будет выбран, то он приступает в своем доме к приготовлениям для принятия к себе ребенка, а ко времени рождения младенца посылает в дом роженицы бабку, для присутствия при родах. Аталык, принимая на себя заботы воспитания чужего ребенка, отнюдь не делает этого для того чтобы няньчиться с ним единственно из уважения к князю: нет, взятие на воспитание чужего ребенка составляет для него жизненный вопрос: он уверен, что родные его воспитанника сделаются его друзьями и защитниками и не дадут его никому в обиду. Смотря на воспитание чужего ребенка с этой точки, аталык употребляет все свои усилия, чтобы окружить воспитанника не только необходимым, но даже излишним; для этого о не жалеет последнего достояния. Отец и мать, отдав ребенка на воспитание, так верят тому, что аталык будет за ним ухаживать, что считается неприличным спрашивать о здоровьи своих детей. Воспитанники, видя попечения о и их своих аталык, привязываются к ним иногда более, чем к родителями. Очевидно, как много подобные союзы по воспитанно способствуют к соединению между собою отдельных черкесских семейств.

К семействам свободных сословий неразрывно принадлежат и семейства их подвластных и рабов.

Семейства одного происхождения, а также породнившиеся с ними чрез союзы брака и воспитания составляют особые родовые союзы. Каждое семейство владеет в таком случае всем своим имуществом и движимым и также домом и обрабатываемым участком земли; все же пространство земель, лежащих между поселениями семейств родового союза, находится в общем владении, не принадлежа никому отдельно. [298]

Черкесские племена, по общественному своему развитию, не достигли до образования государства, а потому, не имея правительства и административных властей, на обязанности которых лежало бы сохранение общей безопасности, как внутренней, так и внешней, сами должны заботиться о своей личной безопасности и защите, для достижения чего каждый Черкес имеет право употреблять оружие, мстя, по древнему обычаю, за всякую сделанную ему обиду.

Все члены каждого семейства обязаны защищать друг друга от врагов и мстить за кровь ближнего. Кровомщение, обусловливаемое недостатком развития черкесских племен и отсутствием законных властей, весьма распространено. Оно существует не только против членов других семейств, но даже имеет силу между членами одного и того же семейства.

Защищая безопасность членов своего семейства, каждый обязан, сверх того, участвовать вообще в общественных делах своего союза и в действиях его против других союзов.

Получая помощь от всех своих членов порознь, целое общество обязано, в свою очередь, защищать каждого из них и мстить за них другим обществам.

При таких условиях жизни, черкесские общества находились бы всегда в беспрерывных волнениях; в отвращение этого, обычай, освященный давностию и равно исполняемый всеми обществами, умеряет пыл беспокойных своих членов. Этот обычай заключается в том, что кровомщение заменяется известного рода пенями. Пени за убийство следующие: а) за убийство дворянина платится 240 штук рогатого скота, б) за убийство свободного — 200 штук, и в) за раба — 160 штук. За раны пени значительно менее. За бесчестие, нанесенное девушек, и за преступную связь с замужней женщиной платится как за убийство; впрочем, если обольстивший девушку женится на ней, то пени не платит. Так как пени весьма велики, то, если виновный не в состоянии уплатить их, целое семейство и общество обязывается уплатить за него; на долю же виновного приходится незначительная часть. Если какой-нибудь член общества часто вводит целое общество в расходы по уплате пеней, то общество имеет право изгнать его, и Черкес, объявленный изгнанным, не пользуется уже правом защиты от своих бывших товарищей; за его убийство никто не [299] наказывается. На ряду с таким жестоким обычаем существует другой, по которому всякий изгнанный из одного общества может просить покровительства в другом. Объявляя желание присоединиться к обществу, он дает клятву повиноваться его постановлениям и вслед за сим делается членом принявшего его семейства, называясь обом, то есть покровительствуемым.

По древнему коренному обычаю Чоркесов, все их дела разбираются посредниками. Противные стороны выбирают каждая от себя посредников, обыкновенно уважаемых стариков, которые решают спорное дело, по обычаям, изустно передаваемым от одного поколения другому. Такие обычаи называются адатом, а суд по обычаям называется судом по адату. Если на решение посредников представится вопрос новый, решение которого невозможно подвести под тот или другой обычай, то посредники предлагаюсь свое собственное решение, которое и называется маслогатом; примененное же несколько раз в одном или двух обществах, оно тоже становится со временем адатом.

Прославленное гостеприимство востока существует и у Черкесов: всякий пришедший гость священен в глазах Черкеса, хотя бы он был личным его врагом; но вообще гостеприимство не безусловно: наблюдая его в отношении своих соплеменников, Черкесы очень часто грабят своих кунаков Армян, торгующих в горах, и навряд ли сочтут гостем Русского, который бы решился отправиться в горы.

Кроме союзов посредством браков и воспитания детей, суда посредников и ответственности целого рода пред другими родами за повеление каждого из своих членов, в черкесских обществах есть еще другие установления, способствующие соединенно их между собою. Это именно особые народные собрания для решения общественных дел, как внутренних, так и внешних. Надо заметить, что семейства одного и того же рода редко живут сплошною массою: аулы Черкесов разбросаны в лесах Закубанья по течению рек или вдоль ущелий, так что в двух смежных долинах или ущельях живут семейства одного и того же рода, но каждая из долин и каждое из ущелий не всегда заняты семействами исключительно одного рода, а, напротив того, часто бывают заселены семействами нескольких родов. Понятно, что в таком случае жители [300] одной и той же долины или ущелья, имея различный внутренние общественные дела, одинаково подвержены нападению неприятеля внешнего. Вследствие этого, бывают собрания того или другого общества и племени, или жителей той или другой долины. На этих собраниях сходятся уважаемые старики, как депутаты обществ и семейств, и рассуждают о мерах общей безопасности или других каких либо вопросах.

Все народы черкесского происхождения весьма мало развиты нравственно, а потому религиозные их понятия весьма шатки, представляя смесь христианства, язычества и магометанства. Последнее, впрочем, как проповеданное между ними в недавнее время, сильнее прочих. Вообще надо заметить, что черкесская племена совершенно не имеют религиозного фанатизма, и постоянные их набеги на наши пределы объясняются вообще страстью к хищничеству и врожденною им воинственности. Обряды магометанства и некоторые христианские обычаи, ими соблюдаемые, исполняются, так сказать, машинально, по преданию; идеи их они не понимают. Только в углу между Кубанью и Черным морем в окрестностях Анапы есть довольно поклонников корана, особенно между высшими сословиями. Это объясняется более частыми сношениями их с Турками, особенно в то время, когда Анапа была турецкою крепостью. Нагайские и татарская племена, описанные нами выше, тоже магометанской веры; в прочих же частях Правого Крыла Кавказской Линии, между народами черкесского происхождения, религия эта борется отчасти с остатками христианства и язычества, а частию с полным безверием многих жителей гор.

Мы сказали, что вообще черкесские племена очень воинственны и склонны к хищничеству и грабежу. Бедность их, соединенная с отважностию, влечет с одной стороны к воровству в своих пределах, а с другой к набегам на наши линии. Воровство весьма развито между Черкесами. Если у дворянина произведено будет воровство каких либо животных из его стад и похитители будут найдены, то, по адату, они должны возвратить хозяину украденное животное и, сверх того, каждый из соучастников воровства платит в его пользу по два таких же животных, которые были украдены, то есть: если два человека украли лошадь, то они, возвращая ее, платят еще четыре лошади. Если украденный скот не находится уже у [301] похитителей, то они платят хозяину втрое. Лица свободного сословия получают вознаграждение по одной скотине с каждого за одну украденную, если она возвращается, и по две, если похитители сбыли ее в другие руки. Очень часто Черкесы одного племени роднятся с другим для того, чтобы под предлогом родства приезжать в чужие аулы и, пользуясь гостеприимством и защитою родственников, воровать там часто безнаказанно.

Что касается до набегов черкесских племен на наши пределы, то они бывают двух родов: а) для хищничества и б) большие военные предприятия против станиц или укреплений передовых наших линий, а иногда и селений, лежащих даже за передовыми линиями.

Для хищничества в наших пределах собирается обыкновенно несколько смельчаков, которые, под предводительством вожака, хорошо знающего местность, подбираются к берегам Лабы или Кубани и, засев в камышах или за кустами, высматривают себе добычу. Чаще всего грабят они оплошных прохожих и проезжих, высиживая в ожидании этого по нескольку дней на одном месте. Подъезжая к станицам, они отгоняют иногда стада и табуны или берут в плен попавшихся жителей. Очевидно, что подобные предприятия отдельных людей хотя и одобряются черкесскими племенами, но они не могут быть отнесены к военным против нас предприятиям этих племен. Недостаток внутреннего порядка между этими племенами служит единственною причиною подобных хищнических набегов.

Гораздо важнее покушения Черкесов против станиц и укреплений. Правда, такие предприятия весьма редки, но иногда они кончались взятием наших укреплений, как были тому примеры за Кубанью и на восточном берегу Черного моря. В этом случае то или другое влиятельное лицо объявляет на народных собраниях о намерении своем и необходимости, для общей безопасности, предпринять набег на Линию. По степени влияния предлагающего, собирается партия из охотников, а иногда определяется на собраниях, сколько именно какой долине или обществу выставить всадников и пеших людей. Каждый из воинов должен явиться на сборное место, назначаемое избранным на собрании предводителем, с оружием, лошадью и запасами. Кто не будет иметь при себе оружия или лошади, или наконец продовольствия, тот с [302] позором изгоняется и, таким образом, лишается как доброго имени, так и добычи от набега. Цель предприятия обыкновенно сохраняется предводителем в тайне добыча делится между участниками. Большие сборы редко продолжаются долее трех недель.

Жилища Черкесов, разбросанные по долинам рек и в лесах, покрывающих большую часть занимаемых ими земель, представляют небольшие аулы. Любопытно вникнуть в причины, по которым непокорные племена живут в лесах небольшими аулами. Причины этому надо искать не в отвращении их от общественной жизни и в стремлении к уединению, а в необходимости обеспечить себя от нападений сильного неприятеля. Живя в лесах, всегда дающих средства к скорой постройке новых жилищ, Черкесы не защищают упорно своих жилищ: они держатся в них только необходимое время для того, чтобы успеть спасти из них свои семейства, и затем отступают. Они очень хорошо знают, что отряд, сделавший набег, должен будет возвратиться на Линию, и тогда то нападают на арриергард и боковые его цепи. Не дорожа своими жилищами, горцы, для затруднения действий неприятеля, селятся малыми частями. В этом случае отряд, предпринимающий движение для разрушения неприятельских аулов, нападает на какой-нибудь один из них и, разрушив его, лишает крова семейств двадцать, много тридцать; а, между тем, с первых выстрелов жители соседних аулов сбегаются на помощь атакованным и, не заботясь о своих домах, которые в безопасности, действуют против общего врага. Таким образом, расположение мелких аулов дает возможность, подставляя под удары неприятеля небольшую часть, уменьшать свои потери и в то же время увеличивать число защитников атакованной части.

Обеспечивая свои жилища самым их разбросанным расположением, Черкесы не заботятся об их укреплении, а все внимание обращают на удобства жизни. Аулы их обыкновенно занимают небольшие поляны в середине леса, на берегу реки или недалеко от воды: около домов, на той же поляне, находятся и пашни. Тень деревьев дороже всего для Черкеса, и дома их обыкновенно все покрыты зеленью Сакли по большей части бывают турлучные, т. е. между бревнами, поставленными по углам, делаются плетневые переборки, обмазанные глиною. [303] Под одною крышею почти всегда помещаются и люди, и скот. Расположение аула имеет вид круга, по окружности которого построены сакли, а на внутреннем дворе — хозяйственный постройки и помещении для скота. Впрочем, чтобы лучше укрывать от нас свои стада, Черкесы выбирают для пастьбы их такие места, в которых и зимою даже можно пользоваться подножным кормом. В этих-то местах Черкесы устраивают коши, нередко обносимые частоколом. Таких кошей за Кубанью очень много.

Итак, в ауле Черкеса остается его домашний скарб и семейство, и, чтобы разместить это на двух, трех арбах, немного надо времени; но понятно, что обороняться в таких аулах даже и непродолжительное время невозможно, а потому Черкесы обносят их иногда, с одной стороны или и кругом, плетнем, к которому, присыпают землю в грудную высоту и из такого бруствера удерживают атакующего столько времени, сколько необходимо для выхода семейств. Подобное укрепление называется плетень — кала.

Иногда большие аулы обрываются кругом рвом, и на насыпи, позади его, располагаются туры или комочки, наподобие защиты передовых казачьих станиц. В большей же части случаев, поляны преграждаются только плетнем, в близком расстоянии от опушки. Самая опушка леса укрепляется завалами и засеками, и большие ветвистые деревья, употребляемые для засек, действительно, много затрудняют движение войск, особенно, когда ветви их обовьются толстыми плетями дикого винограда и других ползучих растений, которыми так богаты леса Кавказа.

При таких условиях нравственного развитии и общественного устройства черкесских племен, народное богатство их весьма незначительно. Естественным богатства занимаемого ими края ждут только рук, занявшихся бы их обработкой, чтобы с избытком вознаградить труд земледельца и рудокопа; но племена эти незнакомы с рациональным трудом, и добывают себе почти только то, что необходимо для жизни. Земледелие стоит весьма низко. Оно, а равно и скотоводство более развиты у жителей плоскостей; жители же гор очень бедны и постоянно пользуются хлебом с плоскости. Полотно и грубые ткани делаются черкесскими женщинами или получаются контрабандой из Турции, — впрочем, весьма в незначительном [304] количестве. Порочь делают сами или тоже получают из-за границы. Выделкою оружия занимаются сами, славясь особенно обделкою его в серебро, рудники которого недавно, как говорят, найдены в горах и разработываются приглашенными для сего Европейцами. Особенно в чем нуждаются горцы — эго соль. Они вываривают ее в небольшом количестве из морской воды и соляных источников, большею же частью добывают от мирных Черкесов, с которыми находятся в дружеских сношениях. Вообще мирные горцы не только снабжают немирных всем для них необходимым, но укрывают их даже у себя и тем способствуют производству набегов на Линию.

Описав коренные нравы и обычаи черкесских племен, говорящих различными партиями одного и той о же языка, не имеющего письмен, перейдем теперь к разделению Черкесов на отдельные племена и, вместе с числительностию каждого племени, означим ту местность, которая занимается им в районе Правого Крыла Кавказской Линии.

Весьма трудно, да даже невозможно, с точностию определить числительность непокорных нам племен Правого Крыла: для этого совершенно не имеется положительных данных. Можно принять, что числительность всех черкесских племен простирается до 430,000 душ обоего пола.

Как уже сказано было прежде, черкесские племена разделяются на два большие отдела: Адыге и Абадзе.

К отделу Адыге принадлежать: 1) Беглые Кабардинцы, 2) Бесленеевцы, 3) Махошевцы, 4) Темиргоевцы (Кемкой), 5) Егерукоевцы, 6) Махмирцы, 7) Гатюкаевцы и 8) Бжедухи.

К отделу Абадзе относятся: 9) Абадзехи, 10) Шапсуги, 11) Натухайцы, 12) Убыхи и 13) Джигеты. Сюда надо тоже отнести небольшие племена абхазского происхождения, выселившиеся из-за Кавказких гор на северо-восточную их покатость, как-то: а) Баракаевцы, б) Баговцы, в) Шахгиреевцы, г) Тамовцы, д) Кильбековцы, е) Башильбаевцы, Медовеевцы и проч.

Рассмотрим каждое из этих племен отдельно:

1) Беглые Кабардинцы. Число их до 7,400 душ обоего пола. Кабардинцы эти суть выходцы из Кабарды в 1801 и 1822 годах после восстаний, усмиренных там нашими войсками, под начальством генералов Глазенапа и Ермолова. Так как в то время Закубанье — хотя, впрочем, номинально — [305] зависело от Турции, то многие князья и дворяне из самых лучших кабардинских фамилий ушли за Кубань и поселились по верховьям Урупа, Окарта, Анаута и Купы, где имели прекрасные стада и табуны, занимаясь также земледелием. В 1849 году, они вновь бежали за Лабу и в настоящее время непокорны нашему правительству. Между ними много храбрецов и наездников, предводительствующих хищническими париями.

2) Бесленеевцы одного происхождения с Кабардинцами; но только с давних времен они жили между Кубанью и Лабою на превосходных землях по Тегеням, Урупу и Окарту, вблизи от Беглых Кабардинцев, там, где в настоящее время поселены станицы вновь сформированной Урупской бригады Кавказского линейного казачьего войска. Прекрасные свойства земли, бывшей в их владении, развили в них охоту к земледелию; но, увлекаемые воинственным духом своих князей Каноковых, а после поднятые дворянином Хаджи-Каноматом Тлеходуко, Бесленеевцы два раза, в 1843 и 1816 году, бежали за Лабу и потом вновь возвращались на свои прежние места. После бегства в 1855 году, они хотя и пытались было получить прежние свои земли, но не успели, и, как мы уже сказали, на их местах поселены казачьи станицы. Бесленеевцев считают до 5,000 душ обоего пола.

3) Махошеевцы, в числе около 4,000 душ, живут против середины Лабы. Самый сильный между ними род князей есть Богарсуковы, которые до 1851 года удерживали их в покорности России, но со смертно Магомета-Богарсуко, казненного мятежными Закубанцами за преданность его нам, Махошеевцы сделались непокорны.

4) Сквернее Махошеевцев, вниз по Лабе и вглубь на запад к реке Белой, поселились Темиргильцы, Егерукаевцы и Мамхирцы, в количестве около 15,000 душ. Все эти три племени подчинены княжескому роду Болотоко, признаваемому первостепенным между всеми закубанскими аристократическими фамилиями. Джембулат-Болотоко долгое время волновал Закубанье. Нынешний князь Корбек Болотоко сперва был покорен нашему правительству, но впоследствии, увлеченный непокорными племенами, ушел за Белую.

5) По низовьям Лабы и левому берегу Кубани живет непокорное в настоящее время племя Гатюкаевцев, числом до [306] 3,000 душ. В прежнее время, т. е. до 1850 г. это было одно из самых мирных племен.

6) Наконец к западу от Гатюкаевцев, против земель Черноморского казачьего войска, поселены Бжедухи, разделяющиеся, под управлением князей Кирканоковых, на Хамышеевцев и Черченеевцев. Всех их считают до 4,000 душ. В настоящее время они тоже непокорны.

Из перечня племен Адыге видно, что всего их считается до 38,400 душ. Все они магометане. После набегов за Кубань генерала Засса, бывшего в конце тридцатых и сороковых годах начальником правого фланга Кавказской Линии, состоявшего тогда из Кубанской и Лабинской линии, племена эти покорились нашему правительству, и, под властью своих князей, из которых многие искренно были преданы нам, племена эти, не отбывая никаких повинностей, жили покойно, не участвуя явно в грабежах и набегах. Только в последнее время отпали они от нас и сделались злейшими нашими врагами. В сентябре сего года, все племена, живущие между Лабой и Белой, вплоть до Абадзехов, покорились нашему правительству, прося поселить их аулами от 250 до 300 дворов весною будущего года, там, где им укажут места. Бжедухи уже управляются приставом.

К отделу Абадзе, как было сказано, относятся: 1) Абадзехи, ныне изъявившие свою покорность и присягнувшие на подданство Государю Императору, 20 ноября сего года; 2) Шатуги, 3) Натухайцы и 4) Джигеты.

1) Абадзехи, простираясь числом до 100 т. человек, есть самый сильный и воинственный народ Закубанья. Разделясь на девять свободных обществ, не признающих князей и вообще плохих магометан, Абадзехи занимают самый центр Закубанского края, между реками Лабою и Супсом, по обе стороны Белой, и между главным хребтом и поселением Гатюкаевцев и Бжедухов по Кубани. Общества Абадзехов расположены следующим образом: 1) Туба-Габль — между pp. Белой и Пафиром, 2) Темдаши — между Белой и Курджипсом, 3) Даур-Габль — между Курджипсом и Пшехой, 4) Дженгет-Габль — по левому берегу Пшехи, 5) Тфишебс — между Пшехой и Пшиш, 6) Анчоко-Габль — по левому берегу р. Пшиш, 7) Бешуко-Габль, 8) Едиге-Габль и 9) Нежуко-Габль далее к западу до р. Супс, на границе с Шапсугами. Главная масса их населения [307] теснится в Черных горах, выше Майкопского ущелья, которым р. Белая прорывается на плоскость и которое в 1856 году занято укреплением Майкопским, заложенным нашими войсками, под начальством генерал-лейтенанта Козловского, бывшего начальником сперва всей Кавказской Линии, а после, по разделении ее на два крыла — начальником Правого Крыла. При рекогносцировках верховий р. Белой, открыты были сплошные поселении Абадзехов, у которых никогда еще не были наши войска. Абадзехи, живущие ближе к плоскости, имеют много рогатого скота и лошадей и потому выставляют обыкновенно конных воинов, тогда как нагорные Абадзехи сражаются, по бедности, пешими, да и вообще нагорные Абадзехи, редко участвуя в набегах, живут более мирно. Абадзехи никогда не были покорными; в 1846 году, по случаю голода, желая получить от Русских хлеба и соли, некоторые их общества, а именно: Туба, Темдаши, Дженгет и Даур, как ближайшие к нашим линиям, изъявили было покорность, но вслед за хорошим урожаем 1847 года, подстрекаемые нагорными Абадзехами, вновь отложились, да и в 1816 году, во время своей мнимой покорности, отнюдь не согласились послать своих старшин в Петербург, несмотря на все усилия князя Воронцова и генерала Завадовского, бывшего тогда начальником Кавказской Линии, склонить их к отправлению депутации. Изявление ими покорности в настоящее время есть факт многознаменательный, свидетельствующий как нельзя лучше о прочном занятии нами Закубанского края. В прежнее время Абадзехи были отделены от наших линий на северных и западных своих границах значительными пространствами, заселенными непокорными нам племенами, не думали о нашей власти и им не было причины изъявлять покорность. Занятие, в 1855 году, Мало-Лабинской линии, возведет, в 1856 году, Майкопского укрепления и, наконец, начало устройства, с 1857 года, Адагумской Линии опоясало с трех сторон земли Абадзехов нашими линиями и заставило их решиться на добровольное изъявление покорности России. Малая Лаба и Майкопское ущелье заняты по проекту и под личным руководством генерал-лейтенанта Козловского; честь занятия Адагумской Линии принадлежит генерал-лейтенанту Филипсону.

2) Шапсуги живут на запад от Абадзехов, по обе стороны Кавказского хребта, разделяясь им на Больших и [308] Малых Шапсуг. Большие живут по северным скатам хребта, между Супсом на востоке, долиною Адагума на западе и поселением Бжедухов на севере. Малые Шапсуги живут на юго-западном склоне Кавказских гор, между реками Шахе и Пшадом, вплоть до берега Черного моря. Шапсугов считают до 160 т. душ обоего пола; они непокорны, но не так опасны, как Абадзехи, потому что хотя Большие и Малые Шапсуги ничем не различаются между собою, но, по географическому своему положению, Большие Шапсуги не действуют на юго-западной стороне Кавказского хребта, а Малые — на северо-западной, Шапсуги весьма дики, определенных религиозных понятий не имеют, остатки христианства и язычества перемешаны у них с обрядами магометанства; сверх того, много и таких, которые совершенно не имеют религии. Приморские Шапсуги поклоняются кресту; в горах почти всеобщее безверие, что надо отнести также отчасти и к Абадзехам. Малые Шапсуги гораздо беднее Больших, у которых есть пастбищные места.

3) Натухайцы, в числе до 60 т. человек, занимают угол между левым устьем Кубани и Черным морем, по обе стороны гор, распространяясь на юге до р. Пшад, а на севере от гор до р. Адагума и даже далее, так что граница их с Большими Шапсугами не может быть обозначена какими либо урочищами. Между Натухайцами более, нежели между прочими племенами Абадзехов, сохранилось влияние князей и дворянства на народ; до сих пор фамилия Заноко пользуется большим значением в народе. Это почитание князей надо отнести к сношениям их в прежнее время чрез Анапу с Турками. Натухайцы, ревностные магометане, занимаются торговлей и были полупокорны до последней войны. Около Анапы поселено было несколько казачьих станиц, а внутри земель Натухайцев было устроено нисколько укреплений на сообщение Черноморской кордонной Линии по Кубани с Черноморскою береговою Линиею. Рядом отдельных укреплений от Кубани через горы до берега Черного моря полагали отделить Натухайцев от сношений с прочими Закубанцами и впоследствии покорить их. Но на деле этого не оправдалось: укрепления, возведенные в земле Натухайцев, были очень слабы и находились в постоянной, так сказать, блокаде от местных жителей, которые, не будучи вполне непокорными, часто грабили вблизи наших линий. [309]

4) Убыхи, племя в 25 т. душ, занимает часть восточного берега Черного моря и горную страну между р. Шахе и незначительною ручкою Хамыш, впадающею в море между pp. Сиче и Мздымта. Они непокорны, но редко грабят на северо-восточной покатости гор.

Кроме Абадзехов, Шансугов, Натухайцев и Убыхов, принадлежащих к отделу племен Абадзе, в пределах Правого Крыла Кавказской Линии находятся некоторые немногочисленные племена абхазского происхождения, а именно:

а) Джигеты, покорное полумагометанское, полуязыческое племя, в 5 т. душ, живет по берегу Черного моря, около Гагринской теснины.

б) В верховьях Лабы, Кефора, Бежгона, Зеленчуков и других рек, вытекающих из гор между истоками Теберды, западной границы Карачая, и Лабы, а отчасти и к западу от нее обитает до 10 т. Абхазцев, переселившихся туда, вследствие различных причин, из-за Кавказского хребта. Там живут: Башильбаевцы, Медовеевцы, Баговцы, Казильбековцы, Шахгиреевцы и другие. Устройство Мало-Лабинской Линии много успокоило их; а то в прежнее время, пользуясь труднодоступностию обитаемой ими местности, они часто тревожили Кубанскую и Лабинскую линии. Все эти племена подчинены князьям и исповедуют магометанство.

Таким образом, в районе Правого Крыла Кавказской Линии, кроме 38 т. душ племени Адыге, обитаете еще до 360 т. душ различных племен Абадзе и абхазского. Следовательно, всего на Правом Крыле, с прежде описанными нами племенами Нагайцев и Карачаевцев, находится горского населения до 130 т. душ. Оговорим еще раз, что это исчисление горских племен только приблизительное.

Народы черкесского племени постоянно находились в большей или меньшей зависимости от других народов: так, в последнее время они подчинялись Турции, которая всячески старалась вооружать их против России, для чего ревностно заботилась о распространении между Черкесами магометанства. По Кучук-Кайнарджийскому миру, заключенному с Турциею в 1774 году, река Кубань сделалась пограничною чертою России на Кавказе; вслед за сим началось заселение Кубанской Линии и в 1792 году, с переселением на Кубань Запорожцев, под наименованием Черноморского казачьего войска, вся Кубань [310] заселена была казачьими станицами. В 1829 году, вследствие Адрианопольского мира, восточный берег Черного моря присоединен к России, и только тогда земли черкесских племен окончательно вошли в состав Российской империи. Только с того времени можно было решительно и систематически действовать против Черкесов для окончательного их усмирения. Обширность края и невозможность наступательных действий со стороны Черного моря объясняюсь, почему для покорения черкесских племен, в течение тридцати лет, то есть с 1829 по 1859 год, никогда не употребляли таких огромных масс войск, какими действовали в восточной половине Кавказа. Положение края вынуждало действовать медленно и осторожно, и от этого мы не только не проиграли, но выиграли значительно. Окончательное замирение черкесских племен, по всем видимым и неопровержимым фактам, вероятно, последует в течение 1860 года, то есть через год после замирения восточной половины Кавказа; между тем, ко времени подчинения черкесских племен мы будем иметь за Кубанью гораздо большее число станиц, заселенных казаками, нежели имеем до сих пор за Тереком. Значение укрепленных штаб-квартир и станиц, заселенных казаками, далеко не одинаково. Первые легко могут потерять свою важность, и их часто переносят с одной линии на другую; напротив того, раз поселенная станица остается уже навсегда на том же месте, которое уже никогда не возвратится к горцам. В от почему, оставаясь жить, по прежнему, около укреплений, горцы всегда удаляются от тех мест, на которых водворяют станицы. При движении вперед русского поселения, они считают свое дело более и более погибающим.

Мы видели, что черкесские племена не составляют ничего целого; напротив того, в черкесском обществе с давнего времени происходят раздоры между аристократиею и демократическим началом. Было даже время, когда сами Черкесы обращались к России с просьбою о помощи. Враги России всегда старались усмирять внутренняя волнения и убеждать эти народы к совокупным против нас действиям. В этих же видах действовал и Шамиль.

Совершенно отдельное положение на Кавказском перешейке черкесских племен не позволило Шамилю действовать лично за Кубанью; но, не желая упустить случая и там для [311] увеличения своей власти, Шамиль посылал за Кубань своих эмиссаров, которые, проповедуя шариат, должны были стараться сплотить раздельные общества в одно целое и управлять их действиями против России.

Этих эмиссаров было три: Хаджи-Магомет, Солейман-Эффендий и наконец Магомет-Аминь, изъявивший в настоящее время покорность.

Хаджи-Магомет пробрался за Кубань в 1812 году и деятельно начал проповедывать шариат и мюридизм Шамиля. Между массою горского населения Закубанья хотя религиозный фанатизм и не очень силен, но все-таки между сотнями тысяч населения многие приняли учение Хаджи-Магомета и составили между Черкесами особую партию Хаджиретов. Хищничеством своим в наших пределах, Хаджиреты скоро сделались знамениты за Кубанью. Эти самые Хаджиреты назывались также Мутазигами, название одинаковое со словом мюриды одно употреблялось у Лезгин и Чеченцев, а Закубанцы стали называть последователей мюридизма — мутазигами. Хаджи-Магомет лично сам умел заслужить любовь и расположение к себе черкесских племен, но скоро умер и не мог довершить начатого им дела.

Преемником Хаджи-Магомета был Сулейман-Эффендий, человек, быть может, и глубоко изучивший коран и постановления Магомета, но получивший назначение не по силам. Для того, чтобы двигать массами народа, возбуждая их к войне против неверных, мало одного знания корана: надо много уменья, силы характера и полного ознакомления с тем обществом, среди которого приходится действовать. Всего этого недоставало новому эмиссару Шамиля: он окончательно не имел успеха и кончил тем, что, перессорившись со многими влиятельными лицами за Кубанью, перешел к нам и в 1846 году явился опровержителем правильности действий Шамиля, как лица духовного. После вторжения Шамиля, в 1846 г., в Кабарду, Сулейман-Эффендий, по поручению князя Воронцова, бывшего тогда главнокомандующим и наместником на Кавказе, в особом адресе к правоверным, доказывал, что Шамиль поступает противно предписаниям и духу корана и что потому ему не следует верить и подчиняться; однако, и на литературном поприще, столь необыкновенном между племенами Кавказа, [312] Сулейман-Эффендий не имел ни малейшего успеха. Тем кончилось неблестящее его политическое поприще.

Совершенно другое значение имел последний эмиссар Шамиля Магомет-Аминь.

Магомет-Аминю, в настоящее время, по словам Шамиля, около 47 лет; он уроженец аула Хунуда, в Дагестане, близь Унцукуля.

Явившись за Кубань, как лицо духовное, Магомет-Аминь, опираясь на довольно значительную партию мутазигов, заранее мог рассчитывать на привлечение к себе племен Абадзе. Племена эти, как мы уже имели случай объяснить в своем месте, давно изгнали своих князей и дворян; а потому мюридизм, проповедующий об общем равенстве, приходится по душе этим племенам. Первое внимание Магомет-Аминя обратилось на Абадзехов, между которыми, кроме демократических идей, довольно распространено магометанство, проповеданное там Турками.

Проповедуя мюридизм черкесским племенам и необходимость совокупных действий против России, Магомет-Амин должен был бороться со многими препятствиями.

1) Хотя племена Абадзе и согласны на равенство всех членов общества, по они уже достигли этого и без мюридизма, а кроме того все религиозные идеи туго прививаются к этим грубым натурам.

2) Для проповеди шарриата необходимы муллы и кадии: и тех и других трудно было приобресть, находившиеся же между Черкесами кадии и муллы были люди крайне невежественные, корыстолюбивые, толковавшие шариат в свою исключительную пользу, а потому Черкесы охотнее обращались к суду посредников по адату, освященному временем и хорошо им известному.

3) Народы Адыге, в которых есть сильные аристократические партии, противились мюридизму, развивающему демократическое начало. Сверх того, дворянским фамилиям этих племен не хотелось признавать над собою власти безродного пришельца, каким был Магомет-Аминь.

4) Для соединения всех закубанских племен, следовало прежде всего уничтожить так называемых мирных горцев, т. е. племена, который, изъявив покорность нашему правительству, жили вблизи наших передовых линий и имели право [313] покупать и обменивать необходимые для них припасы на наших меновых дворах и вообще в городах и станицах. Магомет-Аминь хотел отторгнуть эти племена от России, но против этого встретил сильную оппозицию, не со стороны мирных племен, в которых не хотели подчиниться Магомет-Аминю только одни свободный сословия, но со стороны немирных племен. Причина такого противодействия понятна. Непокорные горские народы не только получают от покорных предметы, им необходимые и которых нельзя достать в горах, но находят у мирных приют и вожаков своим хищническим партиям. Вот почему предложения Магомет-Аминя силою принудить Бжедухов и другие покорные племена к отпадению от России не нашли сочувствия в массе непокорного населения Правого Крыла Кавказской Линии.

Несмотря на эти препятствия, Шейх, как называли Магомет-Аминя за Кубанью, неуклонно пошел к достижению своей цели. Проповедуя мюридизм и шариат, он учредил особые суды, как для решения дел по шариату, так и для наблюдения за покорными ему племенами. Такие судилища, или мегкеме, устроены были в шести местах, а именно: 1) на Курджипсе, притоке р. Белой, 2) на Пшигле, 3) на Пчеве, 4) на Псекупсе. Эти четыре мегкеме находились в земле Абадзехов; первые два вооружены четырьмя орудиями, из которых одно из мегкеме на Курджипсе иногда сопровождало Магомет-Аминя в его поездках по горам, 5) мегкеме на Антхире у Шапсугов и 6) па Псебебсе среди Натухайцев. Это последнее мегкеме служило Магомет-Аминю главным местопребыванием, из которого он рассылал свои приказания.

Каждое мегкеме представляет обыкновенный аул; но для безопасности они обнесены вокруг рвами и плетнями, а для прикрытия орудий устроены башни и бастионы из двух рядов плетня, промежуток между которыми насыпан землею.

Для суда по шариату в мегкеме находились муллы и кадии, приказании и решения которых исполнялись париями мутазигов, находившихся при каждом из мегкеме. На содержание этих постоянных телохранителей Магомет-Аминя и представителей его власти, жители подчинившихся ему племен вносили по одной рогатой скотине с трех домов и по гарнцу пшена и крупу бараньего сыра с каждого дома. [314]

Артиллерийские орудия для вооружения мегкеме была добыты Магомет-Аминем следующим образом. Во время турецкой кампании 1828 и 1829 годов, перед обложением нашими войсками крепости Анапы, Турки отдали закубанским племенам восемь орудий с достаточным количеством снарядов, для действия против наших войск. По взятии Анапы и заключению мира, эти орудия остались у горцев. Снаряды были расстреляны, лафеты скоро пришли в негодность, и орудия, как ни к чему негодные, были совершенно заброшены и не только не сохранялись в аулах, а были разбросаны в долинах некоторых речек и, между прочим, но близости укреплений Черноморской береговой Линии. Некоторые из покорных горцев из-за нескольких рублей сер. объявляли в укреплениях Черноморской береговой Линии о местах, в которых находились такие орудия. Партии охотников отправлялись на назначенные места, и, таким образом, однажды было взято одно орудие, а потом еще два. К крайнему нашему сожалению, мы не можем в настоящую минуту назвать ни укреплений, около которых взяты орудия, ни имен храбрых охотников, по из официальных источников знаем, что, действительно, на Черноморской береговой Линии были взяты три орудия, вышеописанным способом. Магомет-Аминь обратил внимание на находившийся между горцами орудия, собрал четыре из них, устроил лафеты и вооружил такими орудиями свои мегкеме. В отряды таких орудий, но малой их подвижности, Магомет-Аминь не брал, но за то торжественно возил за собою орудие в горы в тех случаях, когда возбуждал какое либо племя на соединение с собою.

Большая часть Абадзехов приняла его сторону; затем мало по малу возбуждаемые им мирные племена оставляли свои жилища вблизи или между нашими линиями и бежали в горы. Так ушли за Лабу Беглые Кабардинцы и Бесленеевцы. Махошевцы, управляемые преданным нам князем Магометом-Богарсуком, долго противились Магомет-Аминю. В 1851 году Магомет-Богарсуко вытребован был на народное собрате, где его схватили и, но приказанию Магомет-Аминя, расстреляли, вместе с несколькими Черкесами, уличенными в сношениях с нами. Такими мерами действовал Шейх, приобретая себя более и более силы. [315]

Для привлечения на свою сторону племен Адыге он решился породниться с как им либо княжеским родом и через это приобрести связи с аристократиею. Выбор его пал на сестру владельца Темиргоевцев, князя Карабека-Болотокова. Фамилия Болотоковых есть первенствующая между всеми аристократическими родами за Кубанью. Склонив на свою сторону Карабека-Болотокова, Магомет-Амин разом делал несколько выгодных для себя ударов. Во первых, он подчинил своему влиянию Темиргоевцев, Егерукаевцев и Мамхирцев, покорных Карабеку-Болотокову и князьям его Фамилии. Во вторых, по жене он становился родственником самым сильным и влиятельным на народ аристократическим фамилиям, которые перестали теперь считать его безродным пришельцем и перестали ему противодействовать. В третьих, наконец, породнившись с богатою княжескою фамилиею, он приобрел средства раздавать деньги низшему классу людей и составил себе через это партию, вполне ему преданную.

Магомет-Амин долго не предпринимал никаких военных действий против никаких линий: внутренние его распоряжения и преобразования поглотали у него все время; кроме того, он стремился сперва к подчиненно себе всех закубанских племен, рассчитывая действовать успешнее в главе всего населения. Действительно, не раз все закубанские племена подчинялись ему; по вслед затем многие тотчас же и отпадали. Особенно сильное противодействие себе встретил он в диких Шапсугах, боявшихся всякой власти, и в Натухайцах, сохранивших у себя влиятельное дворянство. К тому же, начав военные действия против нас, Магомет-Аминь потерпел несколько поражений. Особенно чувствительно для него было разбитие его на Урупе, между верховьями Кубани и Лабы, 15 марта 1851 года нашими войсками, под начальством генерал-майора князя Эристова и полковника Волкова. В ноябре и декабрь того же года генерал-лейтенант Рашпиль привел в покорность Бжедухов, а вице-адмирал Серебряков раззорил мегкеме Магомет-Аминя на р. Худако, вместо которого, в 1852 году, построено было мегкеме на Антхире. В январе месяце следующего 1852 года, вице-адмирал Серебряков со стороны Черноморской береговой Линии вступил в земли Натухайцев и в три дня, с 24 по 26 января, разрушил в долинах Бугундура и Ахтыра до 44 аулов непокорного нам населения. [316] Такие удары были весьма чувствительны для власти Магомет-Аминя и отторгали от него много приверженцев.

Не имея возможности похвалиться перед Закубанцами воинскими своими подвигами, Магомет-Аминь, в 1853 году, решился было попытаться привлечь на свою сторону Шапсугов по — средством публичной проповеди корана, но так как сам, будучи Дагестанцем, он не владеет хорошо черкесским языком, Магомет-Амин выбрал себе помощника между умными и образованными эффендиями. Выбор Магомет-Аминя пал на эффендия Абдуллу.

С самого начала политического своего поприща за Кубанью, Магомет-Аминь имел в виду образовать в народе особый класс, которого бы интересы зависели от нового порядка вещей; вследствие этого, он хотел распространить духовный элемент, который, сосредоточиваясь в его руках, мог бы быть со временем страшным оружием его власти. Частию от недостатка людей, способных развить идею об общем и дружном восстании против Русских, частию от старинной, вековой вражды, разделявшей между собою черкесское общество, народы закубанские не действовали вполне согласно с планами Магомет-Аминя. Не отказываясь одни воевать против Русских, они если и присоединились к общему союзу, то не надолго. Толпа мутазигов увеличивалась с каждым днем, но общей религиозной идеи в ней нет: она подавляется грубою материальною силою, чуждою всякого фанатизма.

В одно время явились было обстоятельства, показавшиеся Магомет-Аминю благоприятными для водворения духовного его господства за Кубанью, особенно между Шапсугами. Дело было вот в чем (Обстоятельство, здесь рассказываемое основано на точных официальных источниках).

В марте 1853 года, явился между Абадзехами кудесник, который увлек толпу за собою и, приковав ее внимание к своим штукам, заставил ее верить в свое послание свыше.

Неизвестный человек, лет около 50, высокого роста с черной бородой, одетый постоянно в белое, под именем Абдуллы-Эффендия, занимался между покорными племенами бывшего правого фланга Кавказской Линии обучением мальчиков грамоте, желая образовать особую религиозную секту, имеющую [317] целью молиться Богу, соблюдая строжайшую умеренность в пище. Когда наше правительство запретило ему это и отказало в выдаче заграничного паспорта для проезда в Мекку, то он удалился сперва к Махашеевцам, а потом пробрался далее к Егерукаевцам, где пребывание его могло быть более безопасным. В то время бывший начальник Правого Фланга Кавказской Линии, генерал-майор Евдокимов (ныне генерал-лейтенант и граф) собирался сделать нападение на кавказские аулы. Абдулла, имевший сношения с мирным, заранее узнал об этом движении и пользуясь этим предсказал Егерукаевцам, не подозревавшим о предстоящем набеге, что скоро нападут на них русские войска, раззорят аулы, побьют много народа, и, в том числе, одному из уважаемых народом эффендиев Абдулла предсказал погибель в общей схватке с Русскими. Предсказания Абдуллы, действительно, сбылись. Тогда в него стали верить, как в самого Магомета. Заставив тому удивляться и рассказывать о себе чудеса, Абдулла-Эфендий отправился, в марте 1853 года, к Магомет-Аминю в мегкеме, устроенное на Курджипсе. Получив здесь позволение выбрать из числа обучающихся у разных эффендиев сорок лучших мальчиков, он приступил к преподаванию духовной науки, особенным образом, достойным замечания. При всем собрании жителей мегкеме, над каждым из мальчиков читал он с благоговением текст из принесенной им с собою книги, вдыхал им что-то в левое ухо, отчего мальчики падали без движения и на губах их показывалась пена. Повторенное над каждым из мальчиков чтение возвращало им сознание; но лица их были бледны и выражали изнурение от страдания.

Затем мальчики были размещены по одному в особо устроенном училище и оставались в нем безвыходно сорок дней. По окончании этого срока, в который они занимались чтением, мальчики начали всенародно показываться на молитвах в белом одеянии и белых чалмах с такою же чадрою, доходившею до земли. Молитва их, сопровождаемая чтением книг, была продолжительна. По окончании молитвы, старший из мальчиков отбирал книги от прочих мальчиков, давая им взамен того в руки по нескольку камешков, которые они перебирали в роде четок. [318]

В начале июля 1853 года. Абдулла-Эфендий, со всеми своими мальчиками, явился к Магомет-Аминю на реку Пшиш. В один вечерь, когда собрание было особенно многочисленно, Магомет-Аминь сам вышел на молитву, сопровождаемый мальчиками. В продолжение молитвы соблюдалась глубокая тишина: молящиеся были неподвижны, как статуи. Наконец, среди этой восторженной торжественности послышалось тихое рыдание, которое, при конце моления, когда книги были заменены камешками, превратилось в вопль отчаяния; даже сам Магомет-Аминь плакал довольно значительное время, вместе с мальчиками, чем и окончилась эта публичная молитва.

Некоторые из почетнейших Абадзехов и Шансугов, бывших на собрании, пораженные невиданным и неслыханным для них зрелищем, осмелились спросить о причине такого моления. Тогда Эффендий, с видом глубочайшей набожности, рассказал им, что с минуты плача они созерцают ад и рай, а поэтому невозможно человеку, при виде торжествующих праведников и осужденных на мучения, остаться равнодушным и перенести спокойно сожалениe и горесть к нестерпимым мукам ада и увлечение к невообразимым наслаждениям рая. Толкователь заключил предположением, что всякий правоверный мусульманин, обрекший себя на защиту веры и не щадящий своей жизни, есть наследником неизъяснимых райских наслаждений; не держащийся же единства на защиту правоверия наследует мучения ада. Наконец, он объявил, что в этот раз он созерцал, что глава правоверия, турецкий султан, благословил поднять оружие против России, а великий пророк призывает теперь сподвижников на защиту веры и наследие тех неизъяснимых райских удовольствий, которые он и все его юноши созерцали, при совершении обряда перед глазами целого собрания.

С недоумением, качая головами, слушали Абадзехи и Шапсуги оратора. Часто и прежде твердили им о помощи турецкого султана, но ее никогда не бывало, а потому трудно было поверить им и пророчеству, соединенному тоже с обещанием помощи султана. Вместо умиленных его красноречием слушателей, Абдулла-Эфендий встретил насмешливые лица, особенно шапсугских старшин, и увидел, что разыгранная им комедия пропала даром. Попытка Магомета-Аминя не удалась вполне, и он ясно увидел, что рассчитывать на проявление [319] религиозного фанатизма между черкесскими племенами невозможно. Надо было ожидать других обстоятельств, более выгодных, которые бы передали в его руки власть над закубанскими и вообще черкесскими народами.

При таких условиях, наступила война 1853-1856 годов с Турцией, Англией и Францией.

Невозможность защищать небольшие наши укрепления Черноморской береговой Линии вынудила нас вывести из этих укреплений наши гарнизоны. Преграда сношениям черкесских племен с Турцией уничтожилась. Настало самое благоприятное для Магомет-Аминя время. Пользуясь тогдашними счастливыми для него обстоятельствами, он мог бы принести нам много вреда, не действиями против линий: нет, кордонные линии наши в то время были защищаемы одинаково, как и в обыкновенное время, их было много, но он мог сплотить между собою отдельным черкесские племена в один враждебный нам народ, подобно тому, как это сделал Шамиль в восточной половине Кавказа между племенами Чеченцев и Лезгин. Магомет-Амин понимал важность всех этих случайностей, но встретил себе противника в предводителе Натухайцев — Сефер-Бее.

Сефер-Бей принадлежит к фамилии Зан, которая в прежнее время управляла особым племенем Хсаков. Ныне этот народ рассеян небольшими частями между Натухайцами и Шапсугами. При взятии, в 1807 году, Анапы, в числе аманатов от окрестных жителей, выдан был нам и малолетний Сефер-Бей. Его сперва отправили для воспитания в Одессу; но как он не оказывал успехов в науках, то и был определен юнкером в полк, квартироваший в Анапе. Однако, недолго был Сефер-Бей в Анапе: сперва он бежал в горы и, по сдаче Анапы Туркам, перешел в турецкую службу и в 1828 году был уже полковником и занимал должность анапского паши. Взятый в плен, он был отпущен на родину, после заключения мира в 1829 году. В следующий за тем год, он поехал в Константинополь с депутациею к султану от черкесских народов, просивших помощи. С того времени Сефер-Бей остался в Турции, всячески стараясь снабжать горцев оружием и порохом, обещая им скорую помощь от Турции. Подобные действия он не прекратил и в то время, когда, по настоятельным представлениям [320] нашей миссии в Константинополе, был отправлен на житье в Адрианополь.

Война 1853 — 1856 года развязала ему руки. С званием паши приехал он в Сухум, но долго не решался переехать к Натухайцам, которым не мог привести с собой так давно и долго обещаемой помощи. Сверх того, он заранее считал Магомет-Аминя своим врагом. Прибыв наконец за Кубань, он не успел сформировать ополчения из Черкесов и всю вину свалил на Магомет-Аминя, который хотя и хотел бы действовать заодно с Сефер-Беем, но, проповедуя демократию, не мог сойтись с представителем аристократической партии. Вот почему, несмотря на все усилия Магомет-Аминя, он привлек себе только Абадзехов и другие черкесская племена, жившие между Лабой и Белой; Натухайцы же остались верными Сефер-Бею, а Шапсуги — нейтральны.

Магомет-Амин, для оправдания своих действий перед турецким правительством, ездил в Константинополь, откуда и возвратился с некоторым запасом военных снарядов.

В 1855 году, в августе месяце, Магомет-Аминь решился предпринять смелое дело — овладеть Карачаем, подчинить себе этот народ и через его земли иметь возможность непосредственно действовать на Кабарду, откуда можно было в случае успеха, соединиться с Шамилем. План был в высшей степени смел и дерзок; но он мог удасться и принести Магомет-Аминю пользу только в том случае, когда, кроме Карачаевцев, против нас восстали бы и Кабардинцы. Шамиль еще в 1840 году хотел поднять Кабарду и даже сделал в нее быстрое вторжение, но не имел никакого успеха. Спустя девять лет, то же самое хотел попытать и Магомет-Амин с противоположной стороны.

10 августа, с отборной конной партией в 3,000 человек, Магомет-Аминь переправился у Капынь (выше Каладжинского укрепления) через Лабу. Можно было полагать, что он предпримет покушение против отрядов, собранных на Урупе для водворения новых станиц, или будет мешать работаю у Надежинского укрепления, в котором тогда находился, при отряде генерал-майора Граматина, начальник Кавказской Линии генерал-лейтенант Козловский.

Между тем, Магомет-Амин, 15 августа, перешел выше аула Атажукина в Тебердинское ущелье. 17 числа партия его [321] истребила у Эшкакона, на правом берегу Кубани, наш транспорт, шедший к отряду, расположенному на Бечлыне, пункте с которого в летнее время обыкновенно отряд наш наблюдает за стадами Карачаевцев. Карачаевцы в это время разделились на две части. Старики оставались в бездействии, молодежь же вся приняла сторону Магомет-Аминя.

17 числа, генерал-лейтенант Козловский получил известие о вторжении Магомет-Аминя в Карачай. Сейчас же решено было идти в Карачай и там разбить его партию. Горцы вторглись в Карачай через Тебердинское ущелье по таким дорогам, по которым для наших войск движение невозможно. Притом, необходимо было получить с Линии подкрепления и вместе с тем заслонить Кисловодскую Линию от партий Магомет-Аминя. Дорога в Карачай, доступная для наших войск и по которой, в 1828 году, ходил генерал Эммануэль, пролегает по предгорьям между верховьями рек Кубани и Малки. Она идет через урочище Бечесан на Кадыко и далее спускается к реке Худесу (впадающему в Кубань справа), по скалистой, покрытой лесом крутизне. От реки Худес тянется такой же трудный подъем на ур. Хоцико. С этого последнего опять спуск к руслу Кубани, где лежат карачаевcкие аулы и хутора.

17 же числа генерал Козловский, предписав генерал-майору Евдокимову двинуться к Урупу, а полковнику Казы-Гирею войдти в Тебердинское ущелье и наблюдать за горцами, сам, с отрядом из 4 баталионов Кубанского пехотного полка, 10 сотен казаков, двух сотен милиции и ракетной команды, выступил из Надежинского к переправе через Кубань у Каменного моста. Чтобы от Кубани перейдти к Бечесану, надо было двигаться по долине реки Мары, где большую часть дороги нельзя двигаться иначе, как в один конь; однако, 18, на рассвете, отряд генерала Козловского счаль в трех верстах от Магомет-Аминя, который тогда же спустился к Кубани. 20 числа отряд был на Бечесане, где получил подкрепление и послал за провиантом. Между тем, полковник Казы-Гирей, двигаясь вверх по Тебердинскому ущелью, очистил его от горцев.

Полковник Преображенский из укр. Нальчика сделал распоряжения о защите кабардинской плоскости. Кабардинцы [322] выслали милицию в отряд и объявили о поголовном вооружении против Магомет-Аминя.

Еще 19 числа, когда генерал Козловский стоял лагерем вблизи Бечесана, явились к нему карачаевские старшины Магомет-Асламбек и Бодра-Крымшамхалов, говоря, что эффендий народный и только часть народа присягнула Магомет-Аминю, остальные же верны нашему правительству.

23 числа, усилясь линейными №№ 1 и 5 баталионами и семью сотнями казаков, генерал Козловский выступил к Кодыко, куда и подошел 25 августа.

Урочище Кодыко, занятое скопищем Магомет-Аминя, есть плоская возвышенность, справа и слева ограниченная глубокими обрывистыми балками. В том месте, которое занял отряд, балки находились одна от другой в полуверсте; но тотчас же почти они сходятся, образуя узкий хребет, тянущийся по правому берегу р. Худеса до впадения его в Кубань.

Как Кадыко, так и спуски с него к Худесу и Кубани были сильно заняты горцами, под клавшими завалы и засевшими в саклях карачаевских хуторов, дозволявших в некоторых местах фланкировать завалы. За тремя рядами возвышений и запалов были заняты резервом всей партии пустые сакли.

Вслед за прибытием нашего отряда на Кадыко, старшины карачаевские прибыли к генералу Козловскому с изъявлением своего раскаяния; их отпустили с обещанием прощения, если они не будут помогать партии Магомет-Аминя.

Штурмование позиции горцев продолжалось с 10 часов утра до пяти пополудни. Горцы везде были сбиты нашими храбрыми войсками, и в ночь на 20 августа Магомет-Амин бежал за Кубань не через Тебердинское ущелье, наблюдаемое отрядом полковника Казы-Гирея, а по р. Рауту, через едва проходимую местность.

Таким образом, и эта смелая попытка не удалась Магомет-Аминю.

___________________________

В 1856 году линия была разделена на две части, и закубанское пространство с частью берега Черного моря составило район Правого Крыла. Систематически веденные действия [323] повели к окончательному занятию пространства между верховьями Лабы и Кубани. По Адагуму возведены укрепления. Распри между приверженцами Магомет-Аминя и Сефер-Бея не прекращались. Наконец, когда осенью сего года на урочище Хамкеты — между Лабой и Белой — собрался отряд для делания просек и устройства сообщений Мяйкопского укрепления с Лабинской и Кубанской линиями, Абадзехи, а с ними и Баракаевцы, живущие в верховьях р. Губса, вступили в переговоры с начальником Правого Крыла Кавказской Линии, генерал-лейтенантом Филипсоном. Магомет-Аминь, как видно из донесения князя Барятинского, сам склонял Абадзехов на изъявление покорности. 20 ноября старшины Абадзехов и Баракаевцев, в числе от 1,500 до 2,000 человек, присягнули на подданство Государю Императору. Первым присягнул Магомета Аминь.

По просьбе абадзехских старшин, генерал Филипсон дозволил Магомет-Аминю оставаться между ними, но без всякой власти, на равных правах со старшинами. Магомет-Аминь с младшим его братом и депутациею из восьми почетных абадзехских старшин отправился в Тифлис.

21 ноября, Абадзехи, населяющие горный край на верховьях рек, доставили семерых назначенным, от них аманатов; столько же аманатов будет доставлено от нижних Абадзехов и общества Туапсе, на южной покатости Кавказского хребта, на верховьях реки того же наименования, при устье которой, на восточном берегу Черного моря, находятся развалины укрепления Вельяминовского. Общество Туапсе причисляет себя к Абадзехам.

Таким образом, между верховьями Кубани и восточною границею земли Шапсугов, на скверной покатости Кавказского хребта, не осталось ни одного непокорного племени.

Донося об этом, князь Барятинский прибавляет:

«Намереваясь ныне же извлечь существенную пользу из умиротворения Абадзехов, я имею в виду упрочить наше положение в их крае исполнением тех работ, которые предполагалось производить постепенно, силою оружия. При нынешней покорности этого племени, те же работы могут быть окончены скорее и с меньшими средствами; но и постараюсь теперь же усилить и на Правом Крыле число рабочих рук, чтобы, сколь возможно, ускорить эти работы.» [324]

По получении известия об этом важном успехе войск кавказской армии, Государь Император, в ознаменование важных заслуг, оказанных престолу и отечеству генерал-адъютантом, генералом-от-инфантерии князем Барятинским 1, с самого начала принятия им предводительства над войсками сей армии, Высочайше соизволил произвести его в генерал-фельдмаршалы. Генерал-лейтенанту Филипсону пожалован орден св. Александра Невского.

Есть полная надежда, что примеру Магомет-Аминя последует и Сефер-Бей с Натухаевцами и Шапсугами, и тогда вся северо-восточная покатость Кавказского хребта будет покорна нашему правительству. Тогда-то наступит время для преобразования этого богатого края и начала нравственного совершенства его обитателей, а вместе с тем прекратится вековая война, столь дорого стоющая России.

А. -Д. Г.

Текст воспроизведен по изданию: Очерк горских народов правого крыла Кавказской линии // Военный сборник, № 1. 1860