ЗУБОВ П. П.

ПОДВИГИ РУССКИХ ВОИНОВ В СТРАНАХ КАВКАЗСКИХ

Часть Вторая.

ПЕРИОД ТРЕТИЙ

Между тем как сие происходило в окрестностях Анапы, Черкесы производили частые нападения по кордонной Черноморской дистанции, состоявшей под начальством войскового Атамана Генерал-Маиора [57] Бурсака; 9, 10 и 11 Июня переправляясь ночью через Кубань в дистанциях кордонов: Новоекатерининского, Павловского и Старо-редутского, скрывались в камышах, которыми порос весь берег Кубани, и внезапно делали нападения; но храбростию и отважностию Начальников кордона были везде опрокинуты, и с значительнейшим уроном прогнаны за Кубань; почему, для наказания их за таковые хищничества, Г. М. Бурсак, со вверенными ему войсками, 18 Июня переправился за Кубань, и 19 прибыл в первый аул, принадлежавший Баш-Мурзе, и предал оный огню, как собственность владельца, замеченного в особенных неприязненных расположениях к России. Соединясь потом в 40 верстах от последней переправы с другою колонною, бывшею под командою Подполковника Черкасова, обошел левой стороной, и разорил еще 9-ть аулов, принадлежавших тому же Мурзе, из числа коих в двух находилось по 200 домов, а в остальных от 40 до 60. Во всех этих аулах постройка была довольно красива, особенно в том, в коем жил сам Баш-Мирза. Черкесы беспрестанно показывались [58] значительными партиями из лесов и ущельев, и производили сильный ружейный огонь по отряду, как во время действий, так и на возвратном пути, но всегда были опрокидываемы с значительною потерею. С нашей же стороны, во все время экспедиции, ранен Полковник Коминченко, убиты 2 казака, ранены 15 и 1 рядовой. 20 числа, Г. М. Бурсак приближился уже к самой границе приверженного к России Закубанского владельца: Алкасы.

Полковой Эсаул Борзиков, с небольшою своего флотилиею, действовавшею по Кизильташскому лиману, в течение 17 и 18 Июня, разорил до 6 Черкеских селений и взял несколько лодок, прогнал неприятеля, хотевшего ему воспрепятствовать, и 19 доставя лодки, отправился с командою против Новогеоргиевского кордона, разорил еще девять селений Черкесских, и на возвратном пути прогнал неприятеля, хотевшего воспрепятствовать его следованию.

Столь успешные действия различных Отрядов принудили Черкес на некоторое время оставить свои покушения; но 15 Августа они напали на наши пикеты, в числе [59] тысячи человек. Командующий войсками в крепости Анапе, Г. М. Панчулидзев, командировал, для прогнания их, отряды под начальством 12 Егерьского полка Подполковника Краббе и 22 Егерьского полка Маиора Витезя, которые не только что отразили их с успехом, но даже успели подвести под скрытые батареи, коих убийственный и внезапный огонь причинил величайшее опустошение в неприятельских рядах. 18 числа Августа, Г. М. Панчулидзев, известясь, что отправленные от войскового Атамана Бурсака 145 Черноморских казаков должны следовать по дороге, идущей от Бугаса в Анапу, для подкрепления оных, отправил 22 Егерьского полка Маиора Витезя с 2-мя Егерьскими ротами, одним орудием и 30 казаками. Отряд сей выступил в пять часов утра, а в семь, Генерал, заметя перед крепостью конные партии Черкес и небольшой отряд пехоты, завязавшей перестрелку с нашими пикетами, а на тех возвышенностях, которые окружали дорогу по коей должен был следовать отряд Маиора Витезя, также партии Черкес — отправил для подкрепления [60] оного 12-го Егерьского полка Подполковника Краббе с баталионом его имени, двумя орудиями и значительным числом казаков; а для прикрытия тыла, на дороге, идущей от Анапы к Бугасу, поставил особый отряд при двух орудиях.

Сто сорок пять Черноморских казаков еще не успели соединишься с отрядом Маиора Витезя, и находились от оного на расстоянии одной версты, как были атакованы Черкесами, которые с запальчивостию на них бросились, но казаки, не потеряв присутствия духа, спешились, и построясь в боевой порядок, сближались с отрядом, беспрестанно отстреливаясь. Между тем Маиор Витезь решительно и храбро пробился сквозь неприятельские толпы, и, по причине многочисленности неприятелей, остановился в каре на выгоднейшей позиции, и удержался на оной с величайшею отважностию, не смотря на чрезвычайное неравенство в силах, потому что число Черкес простиралось свыше 4000 человек, и они имели при себе два орудия. Жестокое сражение продолжалось более двух часов. Неприятель окружал сои всех сторон [61] двухротное каре Маиора Витезя, которое ежеминутно отстреливалось и удерживало штыками запальчивость неприятеля. Из 15 офицеров, находившихся в отряде, 13 было ранено, в том числе 7 человек довольно тяжело; сам же Маиор Витезь, получивши тяжелую рану и лежа на земле в совершенном изнеможении, ободрял своих подчиненных храбро сражаться и умереть с оружием в руках. Конной Артиллерии Поручик Козлов, действовавший орудием с большим хладнокровием, наносил величайший вред неприятелю, и получивши сильную рану пулею в левую ляшку навылет и упавши на землю, из одного усердия и храбрости, видя критическое положение отряда, приказывал даже поднимать себя и сам наводил единственное орудие, с ним бывшее. Одной его неустрашимости, мужеству и примерной храбрости офицеров и нижних чинов должно приписать, что они успели еще сохранить орудие и удержать неприятеля. Все прочие офицеры, бывшие с Маиором Витезем, не смотря на то, что большая часть из них была ранена очень тяжело, презирая опасность, в которой находились [62] и боль от ран, лично подавали пример неустрашимости нижним чинам, и сами стреляли из ружей по неприятелю.

Подполковник Краббе, услышавши пальбу, форсированным маршем поспешил на помощь отряду Маиора Витезя, и сблизившись, открыл по наступавшему неприятелю сильнейший огонь. Черкесы немедленно отретировались и заняли высоты. Подполковник Краббе, соединясь с отрядом Маиора Витезя, сделал немедленно распоряжение к атаке неприятеля, который, заметив его движение, сделал несколько выстрелов из пушек и поспешно отступил в горы.

Г. М. Панчулидзев отзывается с особенною похвалою о примерной неустрашимости всех офицеров и нижних чинов отряда Маиора Витезя, в особенности 13-й Артиллерийской бригады конной роты Поручика Козлова, Штабс-Капитанов: Штебера и Новецкого, Поручиков: Янчевского и Кривопишина, Подпоручиков: Колимбета, Барабашева и Юзефовича, Полкового Адъютанта Прапорщика Домбровского, Черноморского войска Эсаула Кривошеи и войска Донского Эсаула Евскова; — к общему сожалению, [63] храбрый Маиор Витезь умер чрез три дня от раны, также и Поручик Михайлов, раненый пулею в шею, которая потом прошла около внутренности, умер чрез десять дней.

После такового наказания, понесенного Черкесами, во все время продолжавшихся экспедиций, надеясь, что они будут сговорчивее, Адмирал Маркиз де Траверсе, приказал всем отрядам удержаться на время от дальнейших действий, и послал к Черкесам прокламацию, предлагая им прекратить свои хищничества, удостоверяя их, что в таком случае они могут надеяться на Высочайшее покровительство Его Императорского Величества; напротив же того, за каждое неприязненное действие подвергнутся строжайшему наказанию. Для лучшего же действия, в отношении к переговорам, поручено было Дюку де Ришелье лично отправиться в Анапу. Дюк де Ришелье, в начале Сентября прибыв туда, употребил все зависящие от него средства к мирным переговорам с Черкесами и, вспомоществуемый главнейшими из их Князей, получил в том полный успех. [64]

В то время, когда описанные действия происходили в западной части Кавказского Края, Порта не преставала заботить ее посредством вероломных внушений подвигнуть противу нас Персиян, в чем и успела; с другой же стороны, хитростями и обманчивыми обещаниями преклонила Имеретинского Царя Соломона, прибегнувшего под покровительство России, возмутиться и войти в сношения с Турциею. Политические отношения за Кавказом находились уже в таковом положении, когда Генерал от Кавалерии Тормасов, по Высочайшей воле, назначен был Главноуправляющим в Грузии на место Графа Гудовича. Этот новый Начальник, проникая виды Оттоманской Порты, почел нужным начать тем, что внушил пристойным образом Имеретинскому Царю, каких последствий должен он ожидать, позабывши долг верности и повиновения к Российско-Императорскому Престолу,— но когда все миролюбивые предложения остались безуспешны и Царь Соломон, склоняя народ к поднятию против России оружия, оставил всегдашнее местопребывание свое город Кутаис и засел с [65] отборным войском в неприступных местах, укрепленных самою природою; Персияне же сделали движение к Бомбакской и Шурагельской провинции, — равномерно и дела в Абхазии еще не имели должного окончания; почему Генерале от Кавалерии Тормасов принял следующие меры, дабы отвлечь внимание Турок: он почел необходимым взятие крепости Поти, лежащей на правом берегу реки Риона, впадающей в Черное море, и предписать войскам, занимавшим Бомбакскую и Шурагельскую провинции, принять решительные меры для отражения Персиян, располагая, после взятия Поти, приступить к усмирению Имеретинского Царства и успокоению Абхазии.

21 Июля 1809 года, толпа Персидских войск, в числе более 3000 человек одной кавалерии, при 3-х знаменах, под начальством Сардаря Эриванского Гуссеин-Хана, сделала нападение на посты наши при селении Амамлы, а особенная партия, в числе 1000 человек на селение Бекант; часть Саратовского Мушкетерского полка, занимавшая означенные посты, храбро встретила неприятеля, и после 4-х часового, довольно [66] жаркого дела, принудила отступить в Ортнавское ущелье. 22 числа неприятель возобновил свое нападение на Амамлы, и шесть часов сряду производил перестрелку, но был снова отбит с уроном; того же числа партия Персиян, в числе 6000 человек конницы и пехоты, устремилась на селение Артик, занимаемое баталионом Тифлисского Мушкетерского полка, под начальством Маиора Князя Севарсемидзева. Сей последний, узнав о движении неприятеля, встретим его за селением, с баталионом, поставленным в каре. Персияне более четырех раз отчаянно нападали на каре и сбивали фланкеров, и 5 часов сряду производили беспрерывный огонь, но храбростию наших войск были отражены с уроном, оставя на месте более 100 человек убитыми. В тот же день значительная партия неприятельской конницы устремилась на наш пост при селении Гумри на берегу Арпачая. Шеф Тифлисского Мушкетерского полка, Полковник Князь Ураков, для встречи неприятеля, выслал из лагеря, войска Донского Подполковника Богачева с 150 казаками, 50 Гумринских Татар, дав ему в подкрепление две роты [67] пехоты и одно орудие. Двухчасовая сильная перестрелка была достаточна опрокинуть неприятеля, который и отретировался поспешно; но на следующий день, в числе 5000 человек, возобновил свое покушение, но был прогнан с значительным уроном, отрядом Маиора Токарева, состоящим из 300 пехоты при двух орудиях. В тот же день, т. е. 23 Июля, большая партия Персиян снова показалась из Ортнавского ущелья, направляясь к Амамлам, почему Шеф Саратовского Мушкетерского полка, Полковник Попов отрядил Маиора Згорельского с 4-мя ротами пехоты при двух орудиях, дабы не допустить неприятеля приближиться к селению. Едва только Маиор Згорельский отошел одну версту, как неприятельские толпы показались в числе 6000 человек при нескольких знаменах, и он нашелся вынужденным построить войска в каре. Персияне, в числе 2000 человек, немедленно спешились, и открыв ружейный огонь, устремились прямо на каре, а кавалерия бросилась окружать оный и со всех сторон занимать возвышения, Полковник Попов, видя превосходное число неприятеля, приказал [68] Маиору Згорельскому отступить и занять на фланге селения возвышенное место, — между же тем для подкрепления его выслал Маиора Плешкова с одною ротою и орудием. Неприятельская пехота, производя сильный огонь, подползывала вперед по полю, засеянному хлебом; конница же производила беспрерывные нападения, бросаясь с саблями и пиками на наши войска, но храбростию и мужеством мушкетер Саратовского полка, поощряемых примером своих офицеров, была опрокинута, тогда часть оного, заехав с другой стороны селения, начала перестрелку. Полковник Попов приказал Маиору Згорельскому, приближась к селению, занять высоты и дорогу. Неприятель несколько раз возобновлял еще нападения в разных пунктах, но будучи отбит мужеством наших войск, наконец пришел в такое замешательство, что в величайшем беспорядке отступил в Ортнавское ущелье. Сражение беспрерывно продолжалось с 11 часа по полуночи до 6-ти по полудни. Урон со стороны неприятеля чрезвычайно велик. С нашей стороны убит только 1 рядовой; тяжело ранены: Маиор Згорельский, [69] Поручик Лисичкин и 22 человека нижних чинов, а легко: Поручик Офросимов, Подпоручик Полянский и 35 человек нижних чинов.

Г. М. Портнягин донес Главнокомандовавшему, что 25 числа снова появились Персияне около Караклиса, и что два Бомбакские Агалара с своими подвластными передались к неприятелю; с другой же стороны Генерал Тормасов получил известие, что Персияне начинают показываться в значительном числе около озера Гогче, с намерением сделать нападение на Елисаветпольский округ, Шамшадильскую и Казахскую дистанции. Г. М. Небольсин, командовавший войсками в Карабахском Ханстве, также донес Главнокомандовавшему, что хотя никаких беспокойств в этом краю не происходит, но известия о приближении Персиян также подтверждаются; почему Генерал от Кавалерии Тормасов, поручив Г. М. Портнягину обеспечить правый фланг, отразил Персиян от границ Бомбакских и Шурагельских, сам с войсками, при нем находившимися, решился ожидать еще несколько достовернейших сведений о числе и [70] намерении неприятеля и выступить в Шамшадильскую дистанцию, чтобы действовать против Персиян; а потому и поручил Г. М. Князю Орбелианову — с отрядом войск, состоявшим из 9-ти рот Белевского пехотного полка, двух рот Кабардинского и одной 9-го Егерьского с пристойным количеством артиллерии — осадить крепость Поти и стараться взять оную. Г. М. Князь Орбелианов в половине Августа прибыл к Поти и обложив оную, расположился лагерем. Движение войск наших было несколько обеспокоиваемо партиями возмутившихся Имеретин, которые всегда были прогоняемы с уроном. Крепость Поти была защищаема 34-мя пушками и 300 Турок; но Комендант крепости Кучук-Бей, пользуясь выгодным местоположением, и надеясь на помощь, не думал сдаваться, и решительно отринул все сделанные ему предложения. Г. М, Князь Орбелианов, не имея при себе осадной артиллерии, не мог приступить к решительным действиям, без коих выгодное местоположение крепости делало бесполезным продолжительную осаду, которая и не имела успеха. Октябрь месяц был уже на [71] исходе, когда Генерал Тормасов нашел возможным подкрепить отряд Князя Орбелианова двумя баталионами Кавказского Гренадерского полка, которые для сего и выступили из Тифлиса к Поти. Октября 30-го, Г. М. Князь Орбелианов получил известие, что Трапезонтский Сераскир трехбунчужный Шериф-Паша, видя себя в безопасности от нападения Русского флота, прибыл для вспомоществования крепости Поти с 9000 человек войска, и расположился в 20 верстах от оной на берегу Черного моря, между рек Молтаквы и Григолети в лагере, укрепленном засеками, редутами и окопами, имея тыл свой обеспеченным густыми лесами и болотами, покрывающими все пространство Черноморского берега между крепостями Поти и Батумы. Правительница Мингрелии, дочь покойного Грузинского Царя Георгия XIII, Княгиня Нина Георгиевна, снабдевавшая отряд Князя Орбелианова из единого усердия, всем необходимым, неоднократно посещавшая отряд и с опасностию своей жизни, даже во время осады находясь лично при работах, производимых в устроении батарей, услышав о [72] движении Шериф-Паши, поспешила прислать отряд своих войск, под начальством ее сына, молодого владетельного Князя Левана Дадьяна, для вспомоществования Князю Орбелианову, к коему также присоединились отряды Мингрельцев и Абхазцев; посему Князь Орбелианов почел возможным предупредить намерение Шериф- Паши и выступить к нему на встречу. Оставя при Поти достаточное число войск для продолжения блокады, выступил к реке Молтакве, приказав Маиору Князю Орбелианову, занимавшему пост в шести верстах от оной, с двумя ротами Кабардинского пехотного полка и с двумя орудиями, следовать также к переправе. Подходя к реке, он услышал вдали выстрелы, и узнал от передовых казачьих партий, что это были нападения Гурийцев на передовые Турецкие партии, в отмщение за беспорядки, производимые сими последними. Тогда Г. М. Князь Орбелианов поставил два орудия на правом берегу реки, для действия по неприятельским укреплениям, приказав в то же время двум ротам Кабардинского полка, под начальством Маиора Князя Орбелианова, [73] под покровительством пушечных выстрелов, переправишься чрез реку вместе с Мингрельскими и Абхазскими войсками, под командою Князей: Николая Дадиана, Манучара Шарвашидзе и Давида Гуриела; в след же за ними начали переправляться и остальные войска: пехота и артиллерия на лодках, а конница вплавь.

Быстрый натиск, произведенный нашими войсками, не дал Туркам опомниться, и они с поспешностию бросили фланговое укрепление, потеряв одну пушку, два знамя и 18 человек пленными, не считая значительного числа убитых. Стремительное нападение распространило столь сильный, и, можно сказать, панический страх, что они, бросая укрепления, искали спасения в бегстве. Замешательство между ними было чрезвычайно; - Мингрельцы, Абхазцы и часть Гуриельцев, под командою Князя Давида Гуриела, оказавшего много раз отличную неустрашимость, преследовали неприятеля при содействии Русских войск до самой реки Григолети, нанося ему значительное поражение. Будучи же у самой реки атакованы с [74] левого фланга Гуриельцами, Турки, видя себя между двух огней, бросились в лодки и искали спасения в открытом море, в числе их и сам Сераскир. При этом случае произошло величайшее смятение. Все теснились в лодках, давили, даже рубили друг друга, чтобы скорее пробиться, и одна лодка со всеми людьми была опрокинута и потоплена нашими выстрелами. По удалении лодок остальная часть Турок засела было опять в укреплении, но будучи выбита штыками, потеряв более 200 человек убитыми, множество пленных и одно знамя, рассыпалась по лесам и болотам. С наступлением ночи сражение кончилось, а на другой день отысканы и взяты. в плен засевшие в лесу. Потеря неприятеля была весьма значительна: более 1500 человек убитыми и потонувшими, 283 человека пленными и 20 знамен; из коих 13-ть, отбитые Мингрельцами, Абхазцами и Гуриельцами, были ими изорваны в куски. С нашей стороны убито: 8 человек рядовых Кабардинского пехотного полка, 43 Гуриельца, 15 Мингрельцов и 4 Абхазца; ранено: 17 человек нижних чинов Кабардинского полка, 5 [75] казаков, 116 Гуриельцев, 58 Абхазцев и 62 Мингрельца.

Поражение Шериф-Паши имело последствием сдачу крепости Поти. Комендант оной Кучук-Бей, лишенный надежды на вспомоществование, и узнав о приближении вышеупомянутых баталионов Кавказского Гренадерского полка, под начальством Полковника Симоновича, посланных Главнокомандующим, 14 Ноября прислал к Г. М. Князю Орбелианову парламентера с предложением о сдаче крепости, и на другой день, т. е. 15 числа Ноября 1809 года поднес ему ключи от крепости, которая немедленно и занята Русскими войсками; Турецкий же гарнизон, на основании заключенной капитуляции, отпущен в числе 272 человек на лодках в Трапезонт. — В крепости найдено 34 пушки, в числе коих 20 медных и 14 чугунных, множество бомб, ядер, пороху и прочих снарядов.

Генерал от Кавалерии Тормасов, получив известие о взятии Анапы, приказал вспомогательному отряду, из двух баталионов Кабардинского полка, посланному к Анапе, как выше сказано, под начальством [76] Полковника Симоновича, пришедшему уже после взятия означенной крепости, двинуться для усмирения Имеретинского Царя, продолжавшего еще упорствовать. Полковник Симонович быстрым своим движением по горам, лесам, ущелиям и глубоким снегам, в самое ненастное время года, не смотря на все препятствия, противопоставляемые самою природою, настиг Имеретин и решительною победою, стоившею нам весьма малой потери, заставил возмутившихся положить оружие. Царь Соломон покорился и предал себя великодушию Российского Императора. Генерал от Кавалерии Тормасов распорядился препроводишь его в Тифлис, с соблюдением всех почестей, приличествующих Царскому сану. В след за тем все Князья, духовенство и народ целого Имеретинского Царства присягнули на верноподданство России. Одиннадцать крепостей, хотя необширных, но довольно хорошо укрепленных и важных по своему местоположению, заняты нашими гарнизонами. С этой решительной минуты, Имеретия вошла в состав Российских владений за Кавказом, и Полковник Симонович, [77] произведенный вскорости Генерал-Маиоры, занялся устройством Гражданского управления.

За таковый подвиг, обеспечивавший западные границы Грузии, Государю Императору благоугодно было наградить Генерала от Кавалерии Тормасова орденом Св. Равноапостольного Князя Владимира большого креста 1 степени.

В конце 1809 года, Правительница Мингрелии, Княгиня Нина Георгиевна, желая оказать свое усердие к России, старалась употребить все зависящие от нее средства, для содействия видам Генерала от Кавалерии Тормасова, относительно успокоения Абхазии. Она отправила туда часть своих войск, с помощию коих Абхазский владелец Сафар-Бей и владетель Самурзаканский, зять ее Князь Георгий Шарвашидзе, успели не только что вытеснить мятежного Ослан-Бека и заставить удалиться в Трапезонт, но даже привели в подданство России несколько независимых Джихетских обществ. Сверх того, Ее Светлость предпринимала весьма трудный путь в крепость Сухум-Кале, и, чрез благоразумные внушения, примирила с Абхазским владельцем двоюродных его братьев Сослан-Бека и Али-Бека, враждовавших против него вместе с Ослан-Беком. Таковым примирением было восстановлено спокойствие в Абхазии, а через содействие матери Абхазского владельца Ребии-Ханум, родные братья ее Князья Маршанибовы, управлявшие независимыми обществами воинственного Цебельского народа, вступили в подданство России, и признали над собой зависимость Абхазского владельца. Наконец владелец сей Сафар-Бей, желая показать всю степень своего усердия и преданности к России, со всем семейством принял Христианскую веру; сын же его, Димитрий был взят в С. Петербург и помещен в Пажеский Его Императорского Величества корпус.

После таковых происшествий, необходимо было занять Российскими войсками кр. Сухум-Кале, дабы обеспечить права Сафар-Бея; почему, для действия против оной, послан был отряд судов Черноморского флота, состоявший из одного корабля, двух фрегатов, двух канонерских лодок и одного требака, под начальством флота [79] Капитан-Лейтенанта Додти, который 9-го числа Июля, приближась на ружейный выстрел к крепости, открыл по оной сильнейшую канонаду, продолжавшуюся во всю ночь; на каковое приветствие крепость ответствовала также пальбою из всех орудий. С рассветом 10 числа, усиленным действием нашей артиллерии причинен большой вред в крепости, а в форштате произошел сильный пожар, и близ стоявшие суда потоплены нашими ядрами. В то же время высажен был десант, состоявший из одного баталиона 4 Морского полка, под начальством Маиора Корандино, который, вытеснив штыками неприятеля из форштата, взял у него гари пушки. Неприятельская конница, быстро спустившись с гор, хотела атаковать десант, но была немедленно опрокинута и рассеяна действием бомб и ядер с нашей эскадры. В след за тем десант подошел к самой крепости, и не смотря на сильный огонь, с оной производимый пулями и картечами и на взорванную неприятелем мину, после двух часового кровопролитного сражения достиг до того, что сделал пролом в крепостных [80] воротах, Этот случай решил судьбу крепости. Неприятель принужден был просить пощады, потеряв более 300 человек убитыми; остальная же часть гарнизона старалась убежать из крепости в горы, но при всем том десант успел захватить значительное число пленных. В покоренной крепости найдено было значительное количество военных припасов. Трофеями победителей были: крепостной флаг, 8 знамен, 62 пушки, 5 фальконетов и 1080 пуд пороху; с нашей стороны убито и ранено 109 человек.

Между тем Персияне продолжали свои неприязненные действия. Эриванский Сардарь Гусейн-Кули-Хан и Грузинский Царевич Александр, предводительствуя значительными толпами Персидских войск, хотели было сделать нападение на Бомбакскую дистанцию, но отброшенные храбростию войск наших, занимавших пограничную линию, обратились с отборными войсками через Карский и Ахалцихский пашалыки, дабы, соединясь с Шериф-Пашею, на границе Карталинии — действовать прямо на Тифлис. Генерал Тормасов, получа о сем [81] достоверное известие, поспешил форсированным маршем приблизиться к укреплению Цалке, и составив поспешно летучий отряд из двух баталионов 9-го и 15-го Егерьских полков, при их Шефах и присоединя 200 казаков и Татарскую конницу, поручил отряд сей Генерал-Маиору Маркизу Паулуччи, приказав ему следовать в обход через снеговую гору, которую неприятель считал непроходимою, и тремя усиленными переходами достигнув Турецко-Персидского лагеря, в ночь атаковать оный. Предприятие сие выполнено было с наилучшим успехом. В самую холодную ненастнейшую погоду, после трехдневного усиленного марша, войска наши, незамеченные Персиянами, в самую полночь с 4-го на 5-ое Сентября 1810 года приблизились к неприятельскому лагерю, в таком порядке и тишине, что неприятельские караулы не прежде открыли их, как во ста шагах от своего лагеря. В то же мгновение, по предварительно сделанной Маркизом Паулуччи диспозиции, одна колонна, под начальством Полковника Лисаневича атаковала правый фланг неприятельского лагеря, а другая, под начальством Полковника [82] Печерского - левый. Неожиданное появление, быстрый натиск в штыки и сильный огонь из пушек и ружей, все это вместе распространило величайший ужас между неприятелями. Персияне и Турки, без оружия и одежды, спаслись бегством, бросаясь стремительно в глубокий крутой, каменистый ров, находившийся близ лагеря, и стремглав в оный падали. Наши войска быстро пробегали лагерь, и неприятели во множестве гибли под штыками. Сардарь Эриванский Гуссейн-Кули-Хан н Александр Царевич, при первом залпе выскочили из палатки, и пользуясь общим смятением и темнотою ночи, полунагие бросились в тот же ров и едва могли спастись. Караул, охранявший палатки Сардаря и расположенные вблизи оной другие для знатнейших чиновников, еще несколько времени сопротивлялся и весь погиб на месте. Два Персидских Хана и более 700 человек Турок и Персиян погибли в лагере под нашими штыками, а также значительная часть переколота стрелками, спустившимися немедленно в означенный ров. — Трофеями победителей был богатейший лагерь и 4 знамя, из коих одно [83] Сардарское с Персидским Государственным гербом; большое количество оружия, множество лошадей и разных драгоценностей: прочие же богатства, состоявшие в экипажах и палатках, которые, по своей тяжести, увезть было невозможно — истреблены. В плен взято 11 чиновников и Измаил Хан, который однако на другой день умер от полученных ран. Столь знаменитая победа маловажного отряда нашего над соединенными Персидско-Турецкими войсками, состоявшими, по уверению пленных, из 10,000 человек, приобретена почти с неимоверно малою потерею с нашей стороны, ибо весь урон состоит только из 4-человек убитых и 17 раненых. Главнокомандующий отдает за сие дело особенную справедливость искусному распоряжению Г. М. Маркиза Паулуччи и отличному мужеству Полковника Лисаневича. Господин же Военный Министр, в приказе, отданном по случаю сей блистательной победы, выражается следующим образом: “Таковый необычайный подвиг обратил на отличившихся воинов особенное благоволение Его Императорского Величества и послужит примером [84] потомству, что усердие, храбрость и труды заменяют число войск, преодолевают препоны самой природы и торжествуют над многочисленнейшим неприятелем."

В то время как это происходило на границе Карталинии, сын Персидского Шаха Абас-Мирза, отступя с войсками к Эчмиадзинскому монастырю, и узнав, что Г. М. Портнягин с своим отрядом вышел из Бомбакской дистанции, чтобы учинить поиск над неприятелем, послал четырехтысячный отряд своей конницы для нападения на селение Амамлы. Отряд сей 8-го Сентября 1810 года быстро приблизившись к селению, хотел в оное ворваться, но войска наши, занимавшие Амамлинский пост, столь решительно приняли наступавшего неприятеля, что, после пятичасового жаркого дела, заставили его отступить в беспорядке с значительным уроном. С нашей стороны убито 3 рядовых, а ранено столько же, и один офицер. 14-го числа того же Сентября, 6000 Персидской кавалерии успели было прорваться в Шамшадильскую дистанцию, но Г. М. Небольсин, бывший от оной недалеко с своим отрядом, [85] немедленно послал туда две роты Троицкого Мушкетерского полка, под начальством Маиора Подревского, который встретил Персиян на возвратном пути, разбил их и принудил оставить захваченную добычу, состоявшую в скоте. Г. М. Небольсин, с остальною частию Троицкого полка, следуя на перерез дороги, по которой шел неприятель, послал бывших с ним Шамшадильских Татар и Донских казаков, сделать засаду, а между тем, настигнув неприятеля в ущелии, нанес ему сильное поражение, и обратя в бегство, преследовал до места засады. Тут началось новое сражение. Неприятель, остановленный Шамшадильцами, начал с ними перестреливаться, стараясь проложить себе дорогу, но подоспевший отряд Г. М. Небольсина поставил Персиян между двух огней. Неприятель обратился в бегство в крайнем беспорядке, и не только что оставил приобретенную добычу, но даже не успел, по своему обыкновению, увезти тела своих убитых, коих более 400 осталось на месте сражения. С нашей стороны убит 1 казак и ранено 14 человек нижних чинов и казаков. — 18-го числа Сентября [86] трехтысячный Персидский отряд хотел было атаковать Артнкский пост, но прогнан оттуда с значительным уроном, и почти без всякой потери с нашей стороны.

В след за тем занятие крепости Суджук-Кале, на Абхазских берегах, Российскими войсками, под начальством Генерал-Лейтенанта и Одесского Градоначальника Дюка де Ришелье, отняло у Турок последнее средство приезжать морем к Черкесам и раздувать у них пламя вражды против России, и навело такой страх на Натугайцев, что они стали просить мира и согласились на все требования Российского Правительства.

В начале Декабря 1811 года, по распоряжению Главнокомандовавшего за Кавказом, Генерал-Лейтенанта Маркиза Паулуччи, для обеспечения Сомхетии, Полковник Котляревский, с двумя баталионами храбрых гренадер Грузинского полка и сотнею казаков, преодолев мужественно холод, метели и весьма трудный переход чрез горы и Триалетскую степь, покрытые глубокими снегами, явился неожиданно для неприятеля перед стенами Ахалхалакской крепости в Ахалцихском пашалыке, [87] в ночь с 7 на 8 число Декабря, и перед рассветом, имея с собою складные лестницы, привезенные на вьюках, предпринял овладеть крепостию. Упорнейшая битва продолжалась более часа. Янычары защищались столь отчаянно, что из гарнизона, состоявшего из 200 человек, остались только живыми 47 человек, взятые в плен. Комендант крепости и все Турецкие офицеры лишились жизни. Победителям досталось 16 крепостных орудий во всей исправности и несколько других, лежавших на стенах без лафетов, 40 пуд пороху, множество снарядов и богатая добыча. Наш урон состоит в 1 убитом и 27 раненых нижних чинов; из офицеров ранен только один Штабс-Капитан Савинов. За таковый подвиг Грузинский Гренадерский полк Высочайше награжден Георгиевскими знаменами с надписью за взятие Ахалхалак, а Шеф полка, Полковник Котляревский произведен в Генерал-Маиоры.

В половине 1812 года, Тагеранский Двор, устрашенный многочисленностию своих потерь в каждом сражении, обманувшись в надеждах на непобедимость регулярных [88] своих войск, образованных иностранными офицерами, и видя беспрестанные неудачи Турок, на помощь коих надеялся, начал оказывать сильную наклонность к миру. Постигая, что тогдашние политические отношения России подают надежду на выгодное заключение мира, Аббас-Мирза находил, что ближайшим доя сего путем было посредничество Англии, а потому и прибегнул к находившемуся тогда в Персии Английскому посланнику Сир-Гор-Услею, прося его содействия. Посланник немедленно отправил чиновника своего посольства, Сир Роберта Гордона в Тифлис, узнать, примет ли, бывший тогда Главнокомандующим в Грузии, Генерал-лейтенант Ртищев предложение вступить в переговоры, а в таком случае испросить предварительного назначения условий. Сир Гордон не замедлил уведомить посланника, что Главнокомандующий, принимал с удовольствием предложение открыть переговоры, отозвался, что Российский Император, желая всегда сохранения дружбы и доброго согласия с соседственными Державами, снабдил его всеми нужными полномочиями для заключения мира, и прибавил к тому, что для [89] доказательства искреннего желания со стороны России прекратить неприязненные действия, он предписал Русским войскам, расположенным по границе, прекратить наступательные действия. Вместе с тем Генерал Ртищев особым письмом уведомил посланника, что немедленно выедет сам на границу для личных переговоров с Аббас-Мирзою.

Сир-Услей отправил с таковым известием чиновника своего посольства, Г. Морьера к Аббас-Мирзе, занимавшемуся охотою в 8 фарсангах от Тавриса. Г. Морьер вручил Принцу депеши, между коими находились: копия с мирного трактата, заключенного тогда между Россиею и Турциею и письмо Г. Гордона из Тифлиса. Принц долго в молчании рассматривал трактат, и выслушав содержание письма, приказал Г. Морьеру явиться к нему вечером для получения ответа.

Нельзя сомневаться в том, что Аббас-Мирза не охотно вступал в переговоры, а более желал продолжения войны с Россиею, подстрекаемый к тому советами своего Визиря и воспитателя Мирзы-Бузюрга, человека [90] хитрого и предприимчивого; но чувствуя свою слабость против России, будучи столько раз уже разбит, и потеряв большое число войск в многочисленных сражениях, во время столь долго продолжавшейся войны, также угрожаемый близким разрывом с Турциею, по причине беспокойств, возникших на границе Багдадского пашалыка, отложил до лучшего времени исполнение своих замыслов и сам диктовал отзыв Г. Морьеру, когда сей последний явился, по его приглашению. Этот отзыв заключал в себе самое торжественное уверение, что единственное желание Аббас-Мирзы состоит в скором заключении мирного договора.

В Сентябре месяце 1812 года, Генерал Ртищев выехал на границу для свидания с Аббас-Мирзою, и дабы дать более силы переговорам, а на случай открытия неприятельских действий, быть готовым, расположил особый отряд на берегах Аракса у Осландуской переправы, под начальством Г. М. Котляревского, поручив испытанной храбрости и благоразумию его столь важный пункт со стороны Персии. [91]

Прибыв в Карабахское Ханство, Генерал Ртищев отправил в лагерь к Аббас-Мирзе — находившийся в недальнем расстоянии за Араксом, одного Генерала из своей свиты условиться о церемониале, долженствовавшем наблюдаться при первом свидании. Генерал сей объявил Принцу, что Главнокомандующий переправится через Аракс, но отъехав одну версту остановится и будет ожидать Принца. Аббас-Мирза отвечал с своей стороны, что не может оставить лагеря, имея на то особое повеление Шаха, и с таким ответом отпустил Генерала. Начались снова переговоры о церемониале, в отношении к коему Персияне любят входить в самые мельчайшие подробности; но как Генерал Ртищев, для сохранения достоинства носимого им сана, не был слишком уступчив, то Аббас-Мирза, видя, что настойчивостию нельзя ничего выиграть, предложил отправить с обеих сторон уполномоченных, которые бы съехались на берегах Аракса у Осландуской переправы для переговоров.

Подучив на это согласие Генерала Ртищева, Аббас-Мирза наименовал [92] уполномоченным своего Визиря Абул-Касема, поручив чиновнику Английского посольства Г. Морьеру отправиться в Русский лагерь, дабы сопровождать оттуда уполномоченного, который будет назначен Генералом Ртищевым.

Главнокомандующий принял Г. Морьера весьма вежливо, и зная тогдашние отношения Англии и Персии, старался показать ему весь блеск своего лагеря, расположенного на романической долине, окруженной зеленеющими холмами вблизи двух знаменитых Тамерлановских насыпей. За столом Г. Морьер с любопытством рассматривал особ, его окружающих, ибо тут находились: Грузины, Армяне, Татары, Черкесы и другие из числа народов, подвластных России за Кавказом. Генерал Ртищев, заметив это, сказал ему: “все, которых вы здесь видите, имеют одного Бога, одного Государя и одну душу."

В след за тем, Главнокомандующий наименовал Г. М. Ахвердова уполномоченным для переговоров, назначив для его сопровождения летучий отряд из казаков, Черкес, Армян и Грузин. На следующее утро [93] Визирь приехал на противоположный берег Аракса, и Генерал Ахвердов переправился чрез оную реку. По предварительному соглашению, Визирь сделал первое посещение Генералу: переговоры начались, но требования со стороны Персиян, слишком неумеренные, показывали ясно, что оные будут безуспешны, — так и случилось. Десять дней прошли в бесплодных переговорах; наконец оба уполномоченные разъехались, и к концу Сентября месяца Генерал Ртищев возвратился в Тифлис, поручив Генералу Котляревскому, оставшемуся с отрядом на берегу Аракса, наблюдать за движениями Персиян.

Аббас-Мирза в след за тем сосредоточил свои войска, и с двадцатитысячным отрядом конницы и пехоты появился 8 Октября на правом берегу Аракса. Но дабы развлечь внимание Генерала Котляревского, разделить силы его отряда, и действовать удобнее, он послал особый отряд из 3000 человек конницы в Ханство Шекинское, для восстановления там изгнанника Селим-Хана, а вправо послал два баталиона пехоты, дабы занять местечко [94] Сальяны и открыть себе вход в Ширван; сам же остался с главными силами за Араксом, посылая значительные конные разъезды для разорения жилищ кочевых Карабахских Татар, поручив вместе с тем Эриванскому Сардарю не упускать удобного случая для нападения на Бомбакскую и Шурагельскую дистанции.

Генерал Котляревский, имея только 1500 человек пехоты, 500 конницы и 6 орудий, но весьма хорошо знакомый с образом Азиятской войны, не почел нужным раздроблять отряд свой, дабы гоняться за летучими Персидскими отрядами, но по смелому соображению, основанному на многолетних блистательных опытах, решился внезапным нападением изумить неприятеля. Ему весьма хорошо было известно, что один быстрый удар, смелый, неожиданный, даст величайший перевес в войне с Персиянами, а потому и решился сделать ночное нападение на главные силы Аббас-Мирзы, сосредоточенные за Араксом; но обстоятельства тому воспротивились. Будучи в необходимости переправиться в 15 верстах выше неприятельского лагеря, и обойти передовые его [95] караулы, уклоняясь от встречи с разъездами, и потеряв также много времени при затруднительной переправе чрез Аракс; отряд Генерала Котляревского не смотря на то, что в одни сутки прошел более 70 верст, не мог достигнуть до назначенного места ближе как на другой день, т. е в 8 часов угара 19 числа Октября. На берегах Аракса, Генерал Котляревский, желая испытать готовность своего отряда к важному и решительному предприятию, произнес почти следующего содержания краткую речь: (Из Военного журнала.)

“Товарищи! преодолев все препятствия утомительного перехода, мы достигли берегов реки, за которою ожидает нас неприятель. — Если б начальствовал ныне я войсками, которых терпение, мужество и необходимая для настоящего подвига храбрость были мне менее известны, то конечно постарался бы я сокрыть от них в глубокой тайне и важность моего предприятия, и великую опасность предприемлемого. Решась принять на одного себя всю тягость ответственности, я польстил бы им [96] приятностию успеха и, по праву власти начальства, повел бы незнающих ни цели ни намерения прямо в огонь. Но имея счастие начальствовать Русскими, я священным долгом считаю себе быть во всем откровенным с ними. Товарищи! не страшусь обнаружить в глазах ваших положения нашего, сколько бы оное сомнительно ни было. У неприятеля столько войска, что нам должно будет драться одному против десяти. Однако обстоятельства наши таковы, что если не ускорим нападением мы, то нападение учинят на нас. Пусть устоим против первых натисков, пусть уклонимся с честию; но оставленные без обороны преданные России Ханства подвергнутся конечной гибели и разорению. Вы знаете, каково мщение разраженных Персиян! — меч и пламень опустошит области едва начавшие дышать с некоторую свободою под благодатным покровом Государя нашего и под верной защитою храбрости вашей. — Ведая свойство здешних народов, с которыми начал воевать еще с самых молодых лет, я знаю одно только средство к предупреждению покушений неприятельских [97] и сохранению вверенных нам областей. Вы угадываете сами средство сие. Перейдем Аракс поспешно, и нападем на неприятеля неожиданно. — Внезапный страх удесятерит число нападающих, а что внушит страх, то оправдает мужество.— Впрочем, если и не успеем захватить Персиян в расплох, то поверьте, что для поражения их довольно будет и того, что мы первые отважимся на них напасть. — Смелое нападение возбуждает невольное уважение к нападающим. Может быть, подумаете, что нас слишком мало; но для одержания победы с малым числом всегда достаточно было одной храбрости; а в храбрости, как известно целому свету, Русские никогда недостатка не имели. — И так мы перейдем за Аракс! однако, прежде нежели поставим себе в необходимость или приобресть победу, или пасть с оружием в руках, я приказываю всем и каждому, и каждого и всех прошу объявить мне, не обинуясь, кто желает перейти со мною за реку, и кто (по каким бы то ни было причинам) находит за лучшее остаться на левом берегу оной. Товарищи! подвиг, на [98] который отваживаемся, может совершен быть только общим мужеством, единодушною решительностию. Знаю по опыту, что одно бледное лицо, в пылу сражения, вселяет невольный ужас во многих, и бегство одного из боя влечет за собою толпу других. — Не всем дарует природа способность встречаться с смертию, как с товарищем, и смотреть на опасность, не смыкая очей. Вот для чего еще раз объявляю, что всякой, не чувствующий в себе необычайной смелости к необычайному предприятию, может спокойно оставаться здесь. - По переходе за Аракс уже поздно будет думать о спасении. — Слава или погибель ожидают нас на том берегу. Я поведу вас прямо в огонь и велю истребить все средства к переправе чрез реку! Напоминаю опять, что неприятели многочисленны и Полководец их Аббас-Мирза неустрашим и опытен. - Теперь вы знаете, что должны преодолеть и с кем сразиться; а о том, кто поведет вас в сражение молодые воины могут расспросить у старых: в их глазах я вырос, и у них с здешними народами воевать учился! Товарищи! я [99] исполнил, что Бог и честь повелевают: не утаил от вас истины.— Иду первый за Аракс, и тех, которые последуют за мною, поведу к славным успехам, или к достойной храбрых воинов смерти!"

Пример храброго Начальника ободрил отряд, и кроме малого числа заболевших от трудного перехода, все охотно и бодро переправились за Аракс, но нашли уже неприятеля изготовившегося. к обороне. Не смотря на то, что выгода, ожидаемая от внезапности, была потеряна, Генерал Котляревский не отменил своего намерения, но со всевозможною поспешностию выстроя весь отряд в три каре с протянутыми передовыми фасами, для удобнейшего действия штыками, разместил егерей по флангам, а конницу в промежутках между кареями, и решительно устремился против Персидской кавалерии, занимавшей вершину горы, повелевавшей всем неприятельским лагерем. Персияне не могли выдержать быстрого натиска и были мгновенно опрокинуты. Подкрепление, посланное Аббас-Мирзою, пришло уже слишком поздно, и занятием столь важного пункта, Генерал Котляревский отрезал [100] Персиянам дорогу к Араксу. Аббас-Мирза, чувствуя всю невыгоду своего положения, выступил со всеми войсками из лагеря, дабы обойти означенную гору с правой стороны. Генерал Котляревский, находя гораздо полезнейшим произвести решительный удар, оставил артиллерию с пристойным прикрытием на горе, а со всею остальною частию отряда стремительно ударил в штыки, расстроил, опрокинул и прогнал Персиян, потерпевших значительный урон, за речку Дараурт. Бегство неприятеля было столь поспешно, что 36 фальконетов, большое количество артиллерийских снарядов и обширный лагерь достались в руки победителям. Персияне, переправившись за речку Дараурт, собрались при укреплении Осландузе, находившемся при впадении означенной речки в Аракс.

Весь следующий день прошел в перестрелках чрез реку, но в течение ночи Генерал Котляревский, получив сведения от ушедших из плена, что Аббас-Мирза разослал с нарочными поведения, чтобы все отряды, под начальством его состоявшие, поспешно к нему присоединились. [101] Дабы не дать опомниться Персиянам после понесенной потери и напасть вторично вовсе неожиданно, принял намерение атаковать их на следующее утро.

Перед рассветом 20 Октября, семь рот Грузинского Гренадерского полка, по предварительному назначению, перешед речку Дараурт гораздо выше устья, начали обходить с правой стороны Осландузское укрепление. Один баталион егерей двинулся для обхода того же укрепления с левой стороны. Небольшое резервное каре направлено было по течению Дараурта, дабы с равною удобностию действовать для подкрепления нападающих, в какую бы сторону не было призвано обстоятельствами. Казачьи полки подучили повеление поспешнее занять место в тылу укрепления, дабы пресечь путь бегущему неприятелю.

Быстрота, с каковою произведены были в действие все вышеозначенные движения, стремительный натиск в штыки и совершенная внезапность нападения, в одно мгновение склонили победу на нашу сторону. Кавалерия Персидская немедленно обратилась [102] в бегство, а пехота укрылась в Осландузском укреплении, окопанном двумя глубокими рвами и обнесенном палисадами. Генерал Котляревский, не останавливая движения войск, сделал немедленно свои распоряжения к атаке Осландуза. Укрепление это, не смотря на то, что, по мнению Персиян, полагалось неприступным, в течение двух часов было взято; четыре баталиона Персидской регулярной пехоты погибли при защите оного. Трофеями победителей были 11 пушек Английского литья и более 500 человек пленных, и в том числе один баталионный Командир н несколько офицеров; с нашей же стороны потеря убитыми и ранеными простирается до 130 человек. В сих двух сражениях вся Персидская армия, бывшая с Аббас-Мирзою, была почти истреблена до основания. Аббас- Мирза с большим трудом избежал плена и только с 30 человеками ускакал в Таврис. В Осландузском сражении, к общему сожалению, был тяжело ранен Грузинского Гренадерского полка Маиор Шультен, известный своею отличною храбростию.

Разорив Осландузское укрепление, [103] Генерал Котляревский 23 Октября возвратился в прежнее расположение своего отряда, и получив известие, что Генерал-Маиор Барон Клот фон Юргенсбург, находившийся с своим отрядом прошив Пир-Кули-Хана, преследует оного, отступающего поспешно из Шекинского Ханства, немедленно приказал посадить 200 егерей на лошадей, и дав им в подкрепление 200 казаков и одно орудие, послал отряд сей к берегам Куры для препятствования Пир-Кули-Хану переправиться через оную. Персияне, видя себя между двух огней, начали отступать с крайнею поспешностию, которая вскоре превратилась в совершенное бегство. Войска, их преследовавшие, взяли множество пленных, в том числе Аллаяр Султана Каракайдахского и других Персидских чиновников и отбили значительное количество обоза. Почти в то же самое время Генерал-Маиор Лисаневич, охранявший с отрядом Бомбакскую н Шурагельскую дистанции, с совершенным успехом отразил Эриванского Сардаря и заставил отступить с значительною потерею.

Вскоре после того десятитысячный [104] отряд Персиян вторгся в Талышинское Ханство, и изгнав из оного преданного России владельца Мир-Мустафу-Хана, устремился разорять оное, и разрушив главный город - Ленкоран, построил на берегу Каспийского моря, под тем же названием — Ленкоран, новую крепость. Получив о сем известие, Генерал Ртищев, немедленно предписал Генерал-Лейтенанту Котляревскому, находившемуся в Карабаге, с отрядом, под начальством его состоявшим и с 6 орудиями выступить как можно поспешнее в Талышинское Ханство, овладеть Ленкоранскою крепостию и выгнать Персиян. Генерал Котляревский, выступя 17 Декабря 1812 года, прошел через Муганскую степь и 21-го вошел в границы Ханства Талышинского, близ коих открыв значительный отряд Персидской конницы, охранявший до 3000 семейств кочевых Карабахских жителей, увлеченных разновременно Персиянами в плен, Генерал Котляревский, разбив и рассеяв Персидскую кавалерию, бросившуюся в укрепление Аркеван, освободил Карабахцев, которые, с живейшей признательностию к своему освободителю, пожелали [105] возвратиться на прежнее жительство, но Генерал Котляревский, не решившись отпустить их одних, оставил для прикрытия 200 человек пехоты, 170 казаков и несколько конных Карабахцев, а с остальными войсками выступил к укреплению Аркеван, которое, будучи устроено Англичанами на развалинах бывшей на том месте древней крепости, было укреплено в виде цитадели и окопано глубоким рвом. 1900 человек Персиян, под начальством Бабали-Хана и Аскар-Хана, защищали оную; но ни значительное число защитников, ни неприступное местоположение не спасли Аркевана. В самое короткое время укрепление это было взято. Персияне, оставя две пушки и значительный запас пороха и свинца, поспешно бежали, но понесли значительный урон, будучи преследованы Подполковником Ушаковым. В след за тем Генерал Котляревский, оставив Маиора Дьякова с 100 человеками пехоты в Аркеване и присоединя к сему отряду кавалерию, бывшую дотоле на речке Караяль у прикрытия Карабахских семейств, сам выступил к Ленкорану, защищаемому 4000 Персиян, под [106] начальством Сардаря Садык-Хана, и 26 числа блокировал сию крепость. Пять дней сряду Генерал-Лейтенант Котляревский, желая избежать кровопролития, старался преклонить гарнизон к сдаче; но получив решительный отказ, решился взять крепость штурмом, на рассвете 1-го числа Января 1813 года. Три часа сряду продолжался штурм, навсегда достопамятный в военных летописях. При упорной защите гарнизона, из числа коего 2500 человек, сам Сардарь Садык-Хан и все офицеры пали на месте битвы, одна только личная храбрость, решительность Генерала Котляревского и необыкновенное мужество бывших с ним войск могли восторжествовать над препятствиями, почти непреодолимыми, и 1 Января 1813 года знамена Русские развевались на Ленкоранских башнях. Остальная часть гарнизона, искавшая спасения в плавь через реку Ленкоранку, большею частию погибла от действия наших картечь. В крепости взято: 2 знамя, 8 орудий, булава Садык-Хана, пороховой погреб со множеством снарядов и богатый провиантский магазейн. Потеря с нашей стороны [107] состояла в убитых 16 Штаб и Обер-офицерах и 325 человеках нижних чинов. Покорив таким образом крепость, которую Персияне справедливо называют ключом к сердцу Персии, — Генерал Котляревский, узнавши, что Аббас-Мирза, шедший было на подкрепление к крепости, известясь о взятии оной удалился — почел возможным возвратиться в Карабаг, оставя в Талышинском Ханстве особый отряд для покровительства Талышинскому Хану Мир-Мустафе, восстановленному в правах своих.

За таковый примерный подвиг Генерал Котляревский получил блистательную награду: Георгия 2 степени, но, к общему сожалению, в благородном порыве личной храбрости, при штурме Ленкорана был так изранен, что в след за тем нашелся в необходимости оставить блестящее поприще воинской славы и до ныне не может оправиться от тяжких язв, свидетельствующих о его неустрашимости и геройских подвигах, известных каждому жителю стран Кавказских.

Претерпенные Персиянами поражения понизили их высокомерные надежды. Чувствуя [108] себя не в силах противостать всесокрушающему Русскому оружию, Тегеранский Двор снова обратился к посредничеству Англии. В начале 1813 года, Английский посланник в Персии, Сир-Услей употребил все средства преклонить Генерала Ртищева к возобновлению переговоров. Русский Главнокомандующий, не отвергая мира, дал заметить Сир-Услею, что не согласится иначе, как на тех условиях, которые прежде были назначены; по сему случаю 16 Июня 1813 года Английский посланник отправился из Гамадана, в коем тогда находился, для личного свидания с Шахом, прибывшим 25 Июля со всею армиею в Оджан, находящийся в 30 милях от Тавриса. Сей последний город назначен был для пребывания Сир-Услея, дабы он мог удобнее иметь ближайшее сношение с Шахом и Главнокомандующим.

После продолжительной переписки, наконец, назначены были уполномоченными со стороны России Генерал-Лейтенант Ртищев, а со стороны Персии Мирза-Абул-Гасан-Хан; местом же для переговоров назначено урочище Гюлистан, при речке [109] Зейве, в Карабагском Ханстве. В след за тем Главнокомандующий выехал из Тифлиса 22 Сентября, а за несколько времени прежде послал в Таврис своего Адъютанта с отрядом казаков, дабы сопровождать Персидского уполномоченного, который выехал из Тавриса 28 Сентября.

По съезде обоюдных уполномоченных, переговоры было начались с большим затруднением, но как, не смотря на все старания Мирзы-Абул-Гасан-Хана, употреблявшего и ласкательства и высокомерие, Генерал Ртищев был непреклонен, ибо тогдашнее политическое положение России, восторжествовавшей над страшным врагом и обнажившей меч за свободу Германии, давало ему возможность предписывать условия, то Персидский уполномоченный нашелся в необходимости принять оные, не теряя времени в бесплодной настойчивости.

12 Октября 1813 года подписан был мирный трактат, (Смотри приложения в конце сего периода.) положивший конец войне продолжительной, славной для Российского оружия и памятной для Персии, [110] величайшими потерями, ею понесенными. — Новая пограничная черта между обеими Державами показывала уже ясно, что Персияне не только что отказывались от прежних прав своих на Грузию, но даже от всех Ханств, бывших в их зависимости на Юге Грузии.

Шах, опасаясь, дабы не замедлилась ратификация договора, назначил к Российскому Двору чрезвычайным и полномочным посланником того же самого Мирзу-Абул-Гасан-Хана, который, будучи в таковом же звании в Англии, приобрел сведения о Европейских обычаях, и умел своим приятным обращением и предупредительною вежливостию снискать благосклонное расположение. Назначением такового посланника, Шах желал изъявить свое высокое уважение к Российскому Императору. Дабы придать более блеску и важности своему посольству, Тегеранский Двор употребил все средства соединить самые драгоценные подарки, между коими в особенности знамениты были: Арабские лошади, жемчуг Баренский, Кашемирские шали, ковры и шелковые изделий Испаганские, и наконец два слона, присланные Шаху в подарок городом Гератом. [111]

В начале Июля 1814 года, Персидский посланник отправился к своему назначению, а 15 Сентября того же года взаимными уполномоченными разменены в Тифлисе ратификации Гюлистанского трактата.

Между тем как это происходило на границе, Начальник Кавказской линии Генерал-Маиор Портнягин обуздывал и укрощал Горские народы разными, заблаговременно принятыми с успехом мерами, посылая для того отряды легких войск и при малом числе оных на линии, совершенно обеспечивал и успокаивал Кавказскую губернию, более нежели на 700 верст кордоном ограждаемую. — В 1813 году, Закубанские народы, подстрекаемые Турецким Правительством, 6 Сентября прорвались в наши границы не значительными силами и угоняли Ногайцев, обитавших в Кавказской губернии за границу. Г. М. Портнягин преследовал их, не ослабляя кордонной линии, отрядами войск, кои в урочище Бурсуклах и на реке Куме 8-го числа хотя и нанесли им чувствительный урон, но, по малозначительности своей, не могли остановить их стремления; почему 9 числа Генерал [112] Портнягин, собрав малые части войск с кордона и присоединя их к отрядам, настиг все Закубанские скопища, сопровождавшие Нагайцов в вершинах Енкулей, и командуя сам двумя кареями, разбил Горцев по упорном сражении, чрез 6 часов продолжавшемся. – В сем сражении убиты из мятежников значительнейшие: потомок Крымских Ханов Султан Максют Гирей и лучшие уздени; а с нашей стороны в сем сражении и в прежде бывших двух убито 13-ть нижних чинов, ранено 2 Штаб и 5 Обер-офицеров и 49 нижних чинов. Последствием разбития Закубанских скопищ было то, что угоняемые Нагайцы бросили большую часть своего скота и имущество на нашей стороне; 11 числа того же месяца, усилив войска до 2000 человек, он переправился за реку Кубань, для рассеяния скопищ Горцев, собравшихся с решительным намерением — ворваться в границы наши и произвести повсеместное разорение и опустошение, по распоряжению Турецкого Назыря; Генерал успел убедить многих Закубанцев удалиться от сообщества Назыря и сим средством [113] возвратил из-за Кубани на прежнее жительство более 1560 семейств, ушедших Нагайцев, приняв при том на верноподданство России присягу Горских народов, живущих около рек Большого и Малого Зеленчуков, и возвратился на линию без всякой потери; в след за тем Октября 28 вторично вынужден был, дабы отвратить последствия мятежа, возбуждаемого Назырем между Закубанцами, выступить против них с отрядом, из 3175 человек состоящим, разместив оный на пять отделений, которые в одно и то же время переправились за реку Кубань с разных пунктов. Цель таковой диверсии была охранить Кавказскую линию, остановив намерение Горцев вторгнуться в наши пределы. Нечаянное появление отдельных наших отрядов, быстрота и решительность, с каковыми оные устремились за Кубань, изумили Горцев, и те из них, которые имели вредные намерения против нас, скрылись поспешно с своими семействами и остальною частию Нагайцев в землях Абедзехов. Преследуя их, Генерал Портнягин 11 Ноября сосредоточил весь свой отряд на реке [114] Лабе, и угрожая Горцам, старался, посредством переговоров, склонить их к выдаче остальных Нагайцев и всех пленных, ими захваченных при производимых набегах. Между тем Турецкие Муфтии, подосланные Портою для возмущения Горцев против России, успели снова вооружить против нас Закубанские народы, которые, при переправе чрез Белую речку 16 Ноября, окружили наш отряд со всех сторон; но были сбиты и опрокинуты. 20 числа, получивши вновь значительные подкрепления от Шапсугов, Убыхов, Гатукаев и Бзедухов, они положили на рассвете окружить наши войска, погнавши впереди себя скот, и после первого залпа с нашей стороны ударить внезапно на отряд с саблями и кинжалами; но Генерал Портнягин отгадал их намерение, и приказав сделать ложную фуражировку, поставил самих Закубанцев между двух огней, нанес им значительное поражение и расстроил до такой степени, что они бежали стремглав, оставив, против своего обыкновения, более 400 тел убитых Князей и лучших воинов. Видя, что цель его экспедиции [115] совершенно выполнена, Генерал Портнягин 21 Ноября выступил обратно в наши пределы. Закубанцы, пылая мщением, собрались в числе 12,000 человек, которые поклялись победить или умереть, и с величайшею запальчивостию атаковали со всех сторон возвращавшийся отряд. Целый день продолжалось сражение. Войска наши, храбро отбивая наступающего неприятеля, опрокинули его на всех пунктах и заставили отступить с потерею более 1800 человек убитыми и ранеными. С нашей же стороны убито 6 и ранено 48 человек. — Столь блистательная экспедиция показала очень ясно на опыте Горцам, что все их усилия ничтожны пред храбростию Русских войск, предводимых отважным Военачальником.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕГО ПЕРИОДА.

Текст воспроизведен по изданию: Подвиги русских воинов в странах Кавказских, с 1800 по 1834 год. Том 1, Часть 2. СПб. 1835