ЗУБОВ П. П.

ПОДВИГИ РУССКИХ ВОИНОВ В СТРАНАХ КАВКАЗСКИХ,

с 1800 по 1834 год.

С присовокуплением Биографий главнейше замечательных лиц, действовавших в первое тридцати-трехлетие Русского владычества за Кавказом; Историческо-статистического описания мест, прославивших Русское оружие в Кавказских странах, 25 портретов, видов и планов сражений, и общей карты Кавказского Края.

Платоном Зубовым,

Часть Вторая.

ПЕРИОД ТРЕТИЙ

От Смерти Князя Цицианова до принятия Генералом Ермоловым главного начальства над Кавказским Краем.

От 8 Февраля 1806 по 24 Мая 1816.

С смертию Князя Цицианова возникли вновь беспокойства за Кавказом. Персидский Шах, будучи в родстве с Ибрагим Ханом Карабахским, на дочери коего был женат, начал стараться об уничтожении договора, заключенного сим Ханом с Князем Цициановым, по коему, отдавшись под покровительство России, обязался платить ежегодной дани по 8000 червонцев, и принял в крепость Шушу небольшой Русский отряд, под начальством храброго Маиора, Лисаневича, которому Князь Цицианов поручил иметь строжайшее наблюдение за поступками Хана. Шах убеждал сего последнего воспользоваться благоприятным обстоятельством, и Ибрагим, коему вовсе не нравились Русские законы, воспрещающие грабеж, насилие и самоуправство, склонясь на его убеждения, просил прислать на помощь ему Персидские войска, по приближении коих [4] обещался немедленно сдать им Шушу. С другой стороны, Горцы, особенно Джаро-белоканские Лезгины, начали оказывать непокорность. Шекинский Хан Селим, не задолго перед тем вступивший в подданство России, взбунтовался, и соединясь с Сурхай-Ханом Казыкумыкским, начал явно неприятельские действия.

Необходимо было принять решительные меры, дабы восстановить спокойствие и наказать непокорных и убийц Князя Цицианова. — Высочайшим Приказом 2 Июня 1806 г. Генерал от Инфантерии Граф Гудович, двукратно уже командовавший на Кавказе, назначен Главноуправляющим в Грузии, Губернии Астраханской и области Кавказской. В помощь ему, по собственному и желанию Графа, определен, известный своею храбростию, Генерал от Инфантерии Булгаков, который и принят из отставки в службу Высочайшим Приказом 19 Июня того же года. Для решительных действий предназначено было Графу Гудовичу лично действовать на южной стороне, а Генералу Булгакову против Баки; между тем послано было повеление [5] командующему на линии Генерал-Лейтенанту Глазенапу взять Дербент и наказать тамошнего Хана Ших-Али. Хан Дербентский, на коего весьма надеялся Персидский Шах, получал от сего последнего подарки и деньги для найма Лезгинских войск, в случае нечаянного нападения на Дербент, но ни мало не заботился даже о собственной безопасности. Увлеченный неизбежным роком, эти подарки и деньги он расточал на сладострастные и роскошные пиршества и осыпал ими своих любимцев. Погрузясь во все пороки и злодеяния, похищал девиц, лучших красавиц в Дербенте, отнимал супруг у отчаянных мужей, и после с смехом отсылал их обратно; ни слезы красавиц, ни бешенство мужей, ни просьбы отцов и матерей, не смягчали сладострастного Деспота. С злобным смехом смотрел он на отчаяние своих жертв, хладнокровно внимал крику мятущихся граждан, и в часы ярости лишал жизни знаменитых Беков, осмелившихся говорить ему правду. Мятеж час от часу усиливался, но Хан, ослепленный своим могуществом и надеясь на помощь Персиян, презирал неудовольствием народа [6] и продолжал заниматься пьянством и порочными забавами. Между гаем туча висела над его головой и готовилась разразиться. Отряд Генерал-Лейтенанта Глазенапа форсированным маршем приближался к Дербенту. Жители были в восторге, что настигает минута освобождения; сильный ропот, разливаясь по всему Дербенту, слился наконец, в одно целое. Отряд был не далеко, пламя бунта вспыхнуло, и Хан только одному поспешному бегству обязан был своим спасением. Постыдно оставил он город, не думая о защите оного; но в минуту отъезда еще грозил Дербенту ужасным мщением, обещаясь вскорости возвратиться с новонабранным войском. Граждане в ту же минуту отправили к Г. Л. Глазенапу Депутатов, предавая себя в подданство России н прося защиты от злобного Хана. Г. Л. Глазенап, коему неизвестны были случившиеся в Дербенте происшествия, и зная, что нельзя полагаться на уверения Азиятцев, коих вероломство, свершенное над Князем Цициановым, еще было в свежей памяти, не вдруг решился на просьбу Депутатов; но Г. М. Лихачев, Шеф 16 [7] Егерского полка, старался внушить ему, что необходимо действовать решительно, дабы не возбудить недоверия, а тем самым не затруднить для себя взятие города. Г. Л. Глазенап, последуя совету сего опытного и храброго Генерала, участвовавшего во многих Кавказских экспедициях, поручил ему с шестью стами казаков и с 1 орудием отправится в Дербент. Севши на лошадь, храбрый Генерал простился с окружающими его, и сказал: «честь — мой Бог; я умру, если должно чтоб я умер, стараясь о пользах своего отечества!» Переехав с своим отрядом 60 верст в одну ночь, на рассвете он появился под стенами Дербента, к крайнему удивлению жителей, вовсе не ожидавших такой поспешности. Не въезжая в город, он остановился и послал некоторых из бывших с ним Депутатов объявить Бекам и Гражданам, что просимая ими помощь готова, и чтоб они вышли к нему на встречу. Стечение народа, стремившегося взглянуть на своих избавителей, час от часу увеличивалось, и вскоре все пространство между отрядом и городом покрылось народными толпами. Главнейшие [8] из Беков и Граждан выехали на встречу отряда, и поздравив Генерала с прибытием, предавали себя безусловно покровительству России, и Г. М Лихачев внушил им, какое счастие ожидает их, сделавшись подданными милосердого и кроткого Монарха. В след за тем Генерал, сопровождаемый старшинами, отрядом и народом, въехал в главные городские ворота. Тут, на серебряном блюде, поднесены ему были городские ключи, которые он не принял, объявив жителям, что эта честь принадлежит Главному Начальнику. На следующий день, т. е. 22 числа Июня прибыл сам Генерал-Лейтенант Глазенап со всем отрядом и был приветствован радостными кликами народа. Войска расположились на равнине прежде бывшего Ханского сада. 23 числа совершено молебствие, а 24 старшины города и знатнейшие из Беков приведены к присяге на верноподданство. Покоривши таким образом знаменитый древностию Дербент, Г. Л. Глазенап, исправлявший должность Главноуправляющего до прибытия нового Начальника, полупив известие, что Персидские войска имеют намерение вступить в [9] Карабахское Ханство, для содействия Ибрагим Хану, дал повеление Г. М. Небольсину с 2 баталионами Троицкого Мушкетерского полка и с командою 17 Егерского вступить в Карабах на встречу Персиянам, и командировал из Дербента Г. М. Мейера с отрядом, для изгнания войск Сурхай-Хана Казыкумыкского из Табасаранских владений.

Между тем Ибрагим-Хан Карабахский, ожидая прихода Персиян, с своим семейством и значительною свитою оставил крепость Шушу с стал лагерем в нескольких верстах от оной, дабы немедленно, по прибытии Персиян, к ним передаться. Храбрый Маиор Лисаневич, начальствовавший небольшим Русским отрядом, занимавшим Шушу, узнав о замыслах Хана, настоятельно требовал, что бы он возвратился в крепость; но когда Ибрагим решительно отказался, то Лисаневич, предвидя, что в случае присоединения Хана к войскам Персидским, Карабахские Беки также возмутятся — нашелся в необходимости прибегнуть к силе. Взявши с собой незначительный конвой, он отправился в лагерь к Ибрагим-Хану и повторил [10] приглашение возвратиться в крепость; но вместо ответа, Ибрагим Хан приказал своим нукерам схватить Лисаневича. Последствия сего неблагоразумного поступка произвели то, что Ибрагим Хан, его жена, дочь, и множество служителей погибли в происшедшем кровопролитии. После такового происшествия, Маиор Лисаневич, поспешно возвратясь в Шушу, созвал всех почетных Карабахских жителей в диван Хана, или присутственную комнату владельца, и пригласив туда же старшего сына Ибрагима: Мехти-Кули Хана, именем Российского Императора объявил, что Мехти-Кули Хан назначается приемником Ибрагима. Назначение это было весьма приятно жителям, знавшим кроткий нрав нового владельца. Благоразумное распоряжение Лисаневича имело последствием водворение спокойствия в таком Ханстве, которое уже было наклонно к явному возмущению.

Между тем Аббас Мирза с 20,000 войска перешел Аракс и вступил в Ханство Карабахское, другие два отряда Персидских войск двинулись по направлению к Елисаветполю: один, под предводительством [11] Гуссеин-Кули Хана, расположился у вершины реки Дзагама, а другой, под начальством Грузинского Царевича Александра, у Торгая, близ озера Гогчи, между Елисаветполем и Эриванью.

Г. М. Небольсин, посланный, как выше сказано, в Карабах, встретился с войсками Аббас-Мирзы у речки Каракепек, близ крепостцы Аскаран. Сей отважный Генерал решительной и быстрой атакой смял неприятельские толпы, и после кратковременного сражения, обратил в бегство и прогнал до самого Аракса. Неприятель потерял убитыми около тысячи человек, не считая раненых. Четыре фальконета, множество верблюдов и лошадей были трофеями победителей.

Отряд Царевича Александра, осмелившийся войтить в пределы Грузии, был отражен и прогнан с значительным уроном, командовавшим войсками на границе: Подполковником Князем Эристовым.

Генерал-Маиор Мейер, отправленный, как выше сказано, против войск Сурхай-Хана, вступил в Табасаранские ущелья, и взявши приступом укрепленные деревни: [12] Арчан, Эндагир и Штал, возвратил их законному владельцу Мустафе-Беку, носящему титул Майсума (беспорочный).

Сурхай Хан Казыкумыкский видя, что обстоятельства принимают другой оборот, вовсе им неожиданный, изменил свои поступки и отправил доверенного чиновника к Г. М. Глазенапу, испрашивая пощады и принятия под покровительство России. После того было уже возможно приступить к действию против Селим Хана Шекинского, ослабленного в силах лишением единственного союзника. Г. М. Небольсин получил приказание с своим отрядом действовать в Шекинском Ханстве и выполнил блистательно данное ему поручение. Он разбил на голову войска Селим Хана, который с несколькими только нукерами успел спастись бегством в Персию, и в след за тем взял штурмом крепость Нуху, главное место Шекинского Ханства, сильно защищенную природою и мужественно обороняемую. Последствием столь блистательной экспедиции было совершенное водворение спокойствия в Ханстве Шекинском. [13]

Генерал от Инфантерии Булгаков, приняв в Дербенте начальство над флотилиею с десантными войсками, выступил к крепости Баки. Приблизившись к оной, отправил своего сына Подполковника Булгакова с переводчиком Дыдымовым, дабы предложишь жителям добровольною сдачею избавить себя от ужасов штурма. Последствием оного было то, что злодей Гуссеин-Кули Хан и его сообщники видя, что жители города вовсе не намерены жертвовать за них своим благосостоянием, с крайнею поспешностию бежали в Персию; а Бакинские жители, сдавши крепость Русскому отряду, изъявили совершенную покорность. В след за тем город Куба и все Ханство Кубинское покорилось Русскому Скипетру.

Генерал от Инфантерии Граф Гудович, получивши все означенные известия, почел необходимым, для водворения прочного спокойствия в Ханстве Шекинском, поручить оное человеку благонадежному н известному своею преданностию к Российскому Престолу; он избрал для этого вышеупомянутого Джафар-Кули Хойского, который, приняв в управление Шекинское Ханство, [14] вскоре, по представлению Графа Гудовича, утвержден был в новом своем звании Государем Императором и получил чин Генерал-Лейтенанта, саблю и знамя — знак начальства.

Будучи обеспечен со стороны Дагестана особенно отличным усердием и всегдашнею приверженностию к России Шамхала Тарковского, одного из сильнейших тамошних владельцев, много способствовавшего Генер. Лейт. Глазенапу в последних его экспедициях, и полагаясь вполне на преданность новых Ханов: Карабахского и Шекинского, Генерал от Инфантерии Граф Гудович почел возможным приступить к наказанию Лезгин, производивших частые набеги на Кахетию, а потому дал повеление Генерал-Маиору Князю Орбелианову, с отрядом, под начальством его состоявшим, к коему приказал командировать часть пехоты из отряда Г. М. Небольсина, в Шекинском Ханстве расположенного, и с Грузинскою Конницею, нарочно для сего собранною — выступить за реку Алазань, имея предосторожность не вдаваться в ущелья. Г. М. Князь Орбелианов, хорошо знавший неприятеля, с [15] которым предлежало ему иметь дело, распорядился с такою дальновидностию и соображением, что все Лезгинское войско, состоявшее до 10,000 человек и с пришедшею к нему на помощь конницею Ахмет Хана Аварского, окружив своим отрядом, запер в тесном Чарском ущельи, и привел в такую робость, что они не смели сделать ни одного выстрела. Ахмет Хан первый просил позволения приехать для переговоров, и получив таковое, убедительно просил Князя Орбелианова принять его покорность и отпустить с войсками. При чем представил письмо на имя Графа Гудовича, в коем старался оправдать себя, изъясняя, что прибыл в Чары вовсе не с намерением содействовать Лезгинам, но единственно для испрошения у Русского Правительства выдачи своей тетки с ее детьми, находившихся в Карабахском Ханстве. Князь Орбелианов не почел нужным его задерживать и выпустил из ущелья со всею Кавалериею. Прочие же Лезгины, чувствуя невозможность сопротивляться, и убежденные Князем Орбелиановым, на основании данных ему предписаний, согласились на добровольную [16] покорность, обязавшись заплатить всю недоимку остававшихся на них податей; и тогда же внесли в число оных 6288 червонцев; сверх того обещались отпустить всех захваченных ими в плен Русских подданных, и если в числе оных окажется принадлежащие к военному званию, то за каждого из таковых 1500 руб. штрафу; за угнанных ими в 1803 году у Донского казачьего Ефремова полка 187 лошадей, обязались заплатить по 25 руб. серебром за каждую лошадь, и в число таковой уплаты внесли 298 червонцев. Обязавшись дать Аманатов, просили Г. М. Князя Орбелианова дозволишь им отправить к Главноуправляющему для испрашивания прощения 12 человек из числа почетнейших Граждан. Сии последние прибывши в Тифлис, в знак чистого раскаяния в своих преступлениях, совершенной покорности и смирения, явились к Графу Гудовичу с повешенными на шеях саблями, испрашивая пощады и помилования. Нельзя описать восторга Грузинского народа при сем зрелище: в первый раз заклятые враги его явились в таком униженном положении. Главноуправляющий, с достоинством [17] напомнил им, что они должны не забывать данную клятву, быть вечно верными подданными Российскому Монарху; что в настоящем случае одно милосердие Государя Императора позволяет ему простить их с тем, чтобы их вредные поступки никогда более не возобновлялись, и чтобы все обязательства, ими на себя принятые, исполняли свято. В след за тем по Высочайше данному ему полномочию, Граф Гудович выдал им письменное объявление прощения, и отпустив половину из числа старших, удержал прочих до присылки аманатов. Таковым покорением Лезгин обеспечились и границы Грузии со стороны реки Алазани.

Донося о сем Государю Императору, Граф Гудович отдает полную справедливость отличной деятельности, расторопности и усердию Г. М. Князя Орбелианова; командовавшего отрядом, прибывшим из Шекинского Ханства, Троицкого Мушкетерского полка Маиора Соловьева и Губернского Грузинского Предводителя Надворного Советника Князя Эристова, начальствовавшего над Грузинскою конницею, который добровольно, из [18] единого усердия к службе, вызвался участвовать в означенной экспедиции.

Сим кончился 1806 год.

С наступлением 1807 года возникла война между Россиею и Портою. Постигая всю важность крепости Анапы в стратегическом отношении, как такого пункта на берегу Черного моря, который, своим положением в земле Закубанских Черкес, мог служить для Турок удобным местом для снабжения Кавказских Горцев оружием, и для возбуждения их против России, к совершенному вреду Закавказских владений, Главный Командир Черноморского Флота Адмирал Маркиз де Траверсе предписал Контр-Адмиралу Пустошкину, с эскадрою, вверенною его начальству, взять Анапу и разорить ее, дабы лишишь Турок и Горцев этого убежища.

Эскадра, назначенная для взятия Анапы, состояла из двух 110 пушечных линейных кораблей: Ратного, под начальством Капитана 1-го ранга Макшеева, Яггудиила, под начальством Капитана 1-го ранга Мессера; двух 74 пушечных: Правого и Исидора, из коих первый командовал Капитан 1-го [19] ранга Твент, а вторым Капитан Командор Перский; двух же 66 пушечных: Победы и Варахаила, под начальством Капитанов 2-го ранга Ратхманова и Солькова; фрегатов: 44 пушечного — Крепкого, под начальством Капитана 2-го ранга Патаниоти; 40 пушечного — Назарета, командуемого 2-го ранга Перхуровым; 36 пушечного — Поспешного, под командою Капитан-Лейтенанта Гайтани; двух 32 пушечных: Воина и Иоанна Златоустого, из коих первым командовал Капитан-Лейтенат Подгаецкий, а вторым Капитан-Лейтенант Велизари. Сверх того, находились: 10-ти пушечный бриг — Диана, под начальством Лейтенанта Стожевского; брандер — Рождество Христово, начальствуемый Лейтенантом Кумеласом.

Десантные войска находились под начальством Генерал-Маиора Говорова, и состояли из 4-го морского полка.

8 Апреля 1807 года эскадра вышла из Севастополя. Флаг Контр-Адмирала Пустошкина развевался на корабле Ратном. 9-го Апреля, обогнувши мыс Херсонес, эскадра продолжала следовать к Анапе, при попутном западном ветре. Прошедши мыс Св. [20] Георгия, город Балаклаву, и мыс Феолент, 10 числа, в 6 часов утра эскадра встретила столь сильный противный ветр от Востока, что, не смотря на все меры, принятые командовавшим, опытность и искусство офицеров и матросов, некоторые корабли
получили значительное повреждение, и эскадра принуждена была возвратиться в Севастополь.

С 14 по 19 Апреля, исправя повреждения, 20 числа, в 10 часов утра, при благоприятном ветре, эскадра выступила в море. Два линейные корабля: Победа и Правый, остались в Севастополе, один по причине течи, а другой для постановления нового бухшприта; к эскадре же присоединились прибывшие из Николаева 5 канонерских лодок, под начальством Лейтенанта Критского.

22 числа бриг Елисавета, о 10 пушках, под начальством Лейтенанта Хомутова, посланный Адмиралом де Траверсе, наблюдать за движением Турецкого флота, присоединился к эскадре. Подувший к вечеру северный ветр изорвал на 40 пушечном фрегате Назарете все марсели, и не смотря на все [21] старание, привязать новые и догнать эскадру, наступившее маловетрие и противное течение заставили фрегат отстать от эскадры, с которою уже он соединился 1 Мая.

Апреля 27, в 7 часов вечера, эскадра, по причине темноты, легла на якорь в 7 верстах от Анапы. Фрегат Воин к бриг Елисавета получили приказание, для предосторожности со стороны неприятеля, лавировать в виду эскадры и препятствовать уходу Турецких купеческих судов, стоявших на Анапской рейде.

На рассвете 28 числа, по сигналу с флагманского корабля, эскадра снялась с якоря и лавировала к крепости; но наступившее маловетрие принудило ее снова остановиться на якоре в 9 часов утра. Тогда командующий эскадрою отправил к берегу Надворного Советника Дандри, для доставления Анапскому Паше следующей прокламации:

_____________________________

«От Командующего Российскою эскадрою Контр-Адмирала и Кавалера Пустошкина

Гарнизону и всем жителям, находящимся в крепости Анапе, [22]

объявляется:

Вам уже должно быть известно, что победоносный Российский флот, бывший в Средиземном море, также и Английский, прошед в Дарданеллы, сильным образом истребив находившуюся там Турецкую эскадру, из осьми линейных военных кораблей состоящую, и вошед в Мраморное море, стоит под самым Константинополем. Валахия и Молдавия и крепости: Акерман, Хотин, Бендеры и Килия, без всякого сопротивления тамошних Пашей и народа, сдались войскам Его Императорского Величества Всемилостивейшего Государя нашего, и получили уже должное возмездие за свою добровольную покорность. Я, следуя воле и желанию Всемилостивейшего моего Монарха и повелению вышнего Начальства, прибыв сюда, желаю, чтобы и крепость Анапа без всякого сопротивления сдалась победоносному сему отряду флота, состоящему под моим начальством, с десантным в большом количестве войском для занятия и взятия оной. Надеюсь, что весь народ, [23] находящийся с сем городе, последует миролюбивому и покорному поступку вышеозначенных крепостей и предпочтет покориться добровольно Флагу Его Императорского Величества, нежели приступить к действиям неприязненным и к совершенному себя истреблению, как морем так и с сухого пути, откуда также сильные войска уже стоят под Анапою, и тогда все без изъятия преданы будут смерти без пощады. — Советую вам вспомнить прошедшее кровопролитие, свершенное храбрыми нашими войсками за ваше упорство, и склониться в непродолжительном времени к добровольной сдаче, по коей приняты будете со всяким человеколюбием, свойственным нашему Монарху и Его верноподданным, со всем имуществом вашим, наслаждаясь спокойствием и свободным выбором, куда кто захочет следовать. Хищные ваши соседи в таком случае не только не будут вас тревожить и презирать, но вы еще будете для них страшны, силою храбрых наших войск. Объявляя вам о [24] сем, ожидаю чрез четыре часа вашего ответа.»

_____________________________

Надворный Советник Дандри, приближась на катере под переговорным флагом к берегу, просил стоящих на оном Турок принять от него прокламацию и доставить Паше. Ему отвечали, чтоб он сам исполнил поручение, и Дандри уже намерен был отправиться в крепость; но приметив за береговыми, пригорками скрывавшихся Черкесов с ружьями, догадался о их умысле, и удалился к эскадре. По прибытии его, вся эскадра снялась с якоря и вступила под паруса, дабы подойти к крепости и открыть канонаду, но, по причине безветрия, снова стала на якорь в боевой порядок. фрегат Воин, имевший приказание приблизишься к берегу, сколько позволяла глубина, для открытия неприятельских батарей, в 5 часов вечера подошедши на пушечный выстрел, был встречен сильным неприятельским огнем, но действием своей артиллерии заставил замолчать береговые батареи. Совершенное безветрие заставило командующего эскадрою опасаться повреждения фрегата [25] крепостными выстрелами, по причине близкого расстояния, а потому он велел отбуксировать оный гребными судами к эскадре.

В 7 часов вечера Адмирал Маркиз де Траверсе прибыл сам на бриг Диана, дабы присутствовать при атаке крепости. Контр-Адмирал, отрапортовав ему о состоянии эскадры, собрал на корабле Ратном военный Совет из Командиров кораблей, фрегатов н прочих судов, в коем единодушно положено было на рассвете высадить десант, а эскадре приблизиться к крепости и атаковать оную с сухого пути и с моря.

Во все продолжение ночи, баркасы, вооруженные 8 и 12 фунтовыми пушками, переменяя беспрестанно места, дабы отвлечь неприятеля от катеров, промерявших глубину, вели беспрестанную перестрелку с неприятелем. Пушечный и ружейный огонь, продолжавшийся во всю ночь с берега, по вышеупомянутой причине мало вредил баркасам, которые с своей стороны беспокоили неприятеля пушечными выстрелами.

Перед рассветом 29 числа вся эскадра приблизилась к крепости на пушечный [26] выстрел, и, по сигналу с флагманского корабля, баталион 4 морского полка был уже готов для высадки на берег, когда в 8 часов утра прибыл Комендант крепости для переговоров на корабль Ратный. Контр-Адмирал, благосклонно приняв его, объявил решительно, что одна только добровольная сдача может избавить Анапу от совершенного разорения, и что упорство произведет одне гибельные последствия. Комендант крепости, приняв прокламацию, писанную на Российском, Турецком и Греческом языках, обещал чрез два часа дашь решительный ответ, испросив разрешения Паши и народа.

Командующий эскадрою не без причины полагал, что таковая отсрочка была выдумана для вида, дабы успеть принять свои меры, а потому в присутствии Коменданта дал сигнал эскадре верповаться ближе к крепости, и лечь на шпринг, а десантный баталион на канонерских лодках отвести на северо-восточную сторону крепости, и высадить на берег, на расстоянии 3 верст от оной. [27]

Срок, назначенный Комендантом, прошел, ответа не было. Фрегат Воин, как легчайший на ходу, по приказанию Контр-Адмирала, подошел ближе пушечного выстрела к крепости, и в ту же минуту был осыпан выстрелами со всех крепостных батарей, против него находившихся; на каковое приветствие фрегат ответствовал сильнейшим огнем. Заметив это, Командующий эскадрою приказал передовому кораблю Варахаилу сняться с якоря под малыми парусами; корабль, подойдя ближе к берегу, остановился на шпринге, открыв по крепостным батареям самый жестокий огонь.

Десантный баталион с своею Артиллериею, предводимый Шефом 4 морского полка, Генерал-Маиором Говоровым и Командиром оного, Полковником Бриммером, вышед на берег, опрокинув Черкесскую конницу, старавшуюся воспрепятствовать его намерению, быстро подвигался к крепости, для усиления действий. — Контр-Адмирал приказал кораблю Варахаилу, по удобству дистанции, открыть огонь брандскугелями, от коих очень скоро произошел пожар [28] в различных частях крепости. Между тем корабль Ратный, подойдя к крепости, лег на шпринг и готовился открыть канонаду, а за тем и вся эскадра начала сближаться. Грозное положение оной и пожар, беспрестанно увеличивавшийся, поразили ужасом гарнизон. Турецкие Артиллеристы, в числе около 300 человек, бросили орудия и побежали в горы, а за ними сам Паша, Комендант и жители. Контр-Адмирал, для удержания бегущего народа и прогнания Черкесов, стремившихся похищать оставленное имущество, приказал сигналом десантному баталиону форсированным маршем поспешать в крепость. Баталион, на каждом шагу окруженный Черкесами, решительно и храбро отбил все их нападения, и через два часа занял крепость. Не задолго перед тем, посланный Командиром фрегата Воин, для взятия двух купеческих судов под Турецким флагом, Мичман Неверовский, овладев без затруднения одним из числа оных, и видя, что другое не в силах будет избегнуть той же участи, съехал на берег, взошел на один из крепостных бастионов, и подняв на [29] оном Российский Кейзер-флаг, остался при нем с шестью матросами для защиты. Сей отважный поступок конечно стоил бы ему жизни, если бы флаг-офицер Мичман Юрьев, посыланный от Командующего эскадрою с приказаниями на корабль Варахаил и фрегат Воин, не поспешил, с 60 человеками морских солдат и матросов, защитить его от толпы Черкес, быстро устремлявшейся на Неверовского, н не опрокинул бы оных.

По окончании дела, Адмирал Маркиз де Траверсе и Командующий эскадрою Контр-Адмирал Пустошкин отправились в крепость, в коей, из числа 4000 жителей, захвачены только 18 Турок и два Запорожца, все же прочие или погибли в страшном пожаре, или спаслись в горы под защитою Черкесской конницы. Действием огня, производимого с эскадры, все магазейны с солью, хлебом и другими припасами, три мечети, и почти все казенные и частные здания, числом до полуторы тысячи, были превращены в пепел; даже найдено до 2000 пуд пороха, подмоченного с намерением, дабы избежать взрыва. [30]

В крепости найдено 86 медных и 12 чугунных пушек; 4000 чугунных н 400 медных ядер, 800 книпелей, 1000 бомб, 300 картечь, ввязанных в бумажные корпуса и перемешанных с дробью и 500 пуд пороха.

Два Турецкие судна, взятые на Анапском рейде, с пленными: одним Турком и девятью Греками, по приводе в Севастополь, со всем грузом оценены только в 9500 руб.

Главный Командир Черноморского флота, изъявив в лестных выражениях свою совершенную признательность за благоразумные распоряжения Командира эскадры при взятии крепости, 30 Апреля отправился в Феодосию на бриге Диана.

В тат же день вечером Командующий эскадрою узнал, что Паша Анапский находится в 12 верстах в мест. Багчегук, намереваясь отплыть на новоприбывшем Турецком военном судне.

Для взятия этого судна командирован фрегат Воин, который, заметив оное в полдень 1 Маия, за густым туманом и штилем, не мог к нему приблизишься, но на рассвете 2-го числа, когда туман [31] прочистился, фрегат заметил, что судно стояло под парусами, совсем готовое к отплытию, а потому и поспешил с ним сблизиться; но прежде нежели достиг на расстояние пушечного выстрела, увидел, что неприятельский экипаж, чувствуя невозможность уйти от фрегата, подошел к отмели, и спустя гребные суда, съехал на берег, предав судно огню. Командир фрегата заметив, что весь берег усеян был вооруженным народом, а за мысом стояли гребные суда, не решился подвергнуть опасности свой экипаж, и возвратился к эскадре, удовольствовавшись сожжением неприятельского судна, которое, как после сделалось известно, было вооружено 14 пушками, и послано из Константинополя к Анапе с разными военными припасами, но заметив у крепости Русскую эскадру, хотело отправится в Суджук-Кале.

Эскадра Контр-Адмирала Пустошкина оставалась до 6 Мая на Анапском рейде. В продолжение этого времени перевозили на нее медные пушки и прочие годные к употреблению вещи; 4 же морской полк и канонерские лодки, бывшие под начальством [32] Лейтенанта Критского, были ежедневно заняты отражением Горцев, подступавших к опустошенной крепости многочисленными толпами. Присланные из Николаева Генералом от Инфантерии Феншем пионеры закладывали и зажигали мины под крепостными стенами. 80 колодцев, наполненных чугунными орудиями, излишними снарядами и вообще всеми вещами и припасами, коих эскадра не могла взять с собою, были также взорваны и действие пороха довершило разрушение, начатое пожаром. В течение пяти дней город превратился в развалины. 1-го Мая соединился с эскадрою отставшие от нее фрегат Назарет, а 3-го корабль Правый; наконец 6-го числа, при попутном северном ветре, эскадра вступила под паруса, и 12-го прибыла на Севастопольский рейд, потеряв во все время военных действий под Анапою 1 офицера — Прапорщика Пелявского, и 4 рядовых из десантного войска.

Между тем, как это происходило на западной оконечности Кавказа, Командующий на Кавказской линии Генерал от Инфантерии Булгаков нашелся в необходимости двинуть часть войск под начальством [33] его состоящих против Засунженских Чеченцев, храброго и хищного народа, одного из самых отчаянных поколений древних Кистов, неоднократно обеспокоивавших своими набегами Кавказскую линию. 17 Февраля 1807 года, в один из лучших весенних дней назначен был штурм Хан-Кальских укреплений в Чеченской земле, не видавшей еще Русских знамен, и защищаемых многочисленными толпами Горцев. В действие назначено было 750 человек пехоты, расположенной в три линии, под начальством Г. М. Лихачева. В резерве находилась особая колонна из 450 человек, под предводительством Г. Л. Капцевича, а при оной и командующий Генерал. Горцы, независимо от отчаянной храбрости, всегда их отличавшей и составляющей одну из величайших преград к успехам против них, обеспечили себя высокими засеками по дороге, идущей извилисто в дремучем лесу, в котором вековые ясени и карагучи были переплетены виноградником; каналами, наполненными водою; высоким валом и за оным деревянными стенами с набитым в промежутках камнем и хрящом. Но все эти [34] препятствия были бесполезны пред храбростию войск, предводимых отважным Генералом Лихачевым. 9 часов продолжалась упорнейшая битва, и доселе памятная в летописях Кавказа; наконец превосходное действие нашей Артиллерии, решительность и мужество войск восторжествовали. Все укрепления были взяты штурмом, и почти все защитники оных погибли на месте сражения. Урон неприятеля был весьма велик. С нашей 'стороны убито 2 офицера и 67 рядовых. Последствие столь блистательной экспедиций было покорение трех независимых Чеченских обществ: большой и малой Атаги и Гихи, которые присягнули на верноподданство и дали аманатов.

Главнокомандующий в Грузии Генерал от Инфантерии Граф Гудович, ожидая, что Турки не преминут сделать диверсию в Сомхетию, расположил на границе у селения Гумри, на берегу р. Арпачая особый наблюдательный отряд из одного баталиона Кавказского Гренадерского полка, мало комплектного баталиона 15 Егерского полка и всего Саратовского Мушкетерского полка, из коего назначены были особенные команды по [35] постам Бомбахской и Шурагельской дистанций, и 2 казачьих полков: Богачева и Агеева. Отряд этот состоял под начальством Г. М. Несветаева. Паша Карский и Али-Паша делали на оный неоднократно нападения, но были всегда храбро отражаемы.

В начале Июня 1807 года, Сераскир Арзрумский Юсуф-Паша, уполномоченный от Порты, главным начальством над всею Анатолиею и войсками в оной расположенными, с значительными силами начал приближаться к нашим границам, и зная слабость отряда, бывшего под начальством Генерала Несветаева, решился, не ожидая прибытия всех войск, долженствовавших к нему присоединиться, с одним авангардом, напасть на отряд Г. М. Несветаева, который храбрым и разумным распоряжением заставил неприятеля отступить с потерею 200 человек убитыми.

Граф Гудович, получив о сем известие, с корпусом войск, ему вверенных, выступил с такою поспешностию на подкрепление Генерала Несветаева, что, не смотря на все трудности при 'переходе чрез высокие хребты гор и на проливные дожди, [36] затруднявшие, еще более следование войск, имел только два растаха на пространстве 260 верст. За три дня до прибытия Графа, высокомерный Юсуф-Паша, видя беспрестанное увеличение своего отряда, имел дерзость предложить Генералу Несветаеву положить перед ним оружие, и потом, когда таковое предложение с должным презрением было отвергнуто, хотел сделать на него новое нападение; но прибытие вспомогательного отряда переменило его намерение. Укрепив фронт своего лагеря, лежавшего в 5 верстах за Арпачаем, начал строить батареи и ретраншаменты, не смотря на то, что имел уже под своим начальством в этом лагере 20,000 человек войска. Граф Гудович произвел две рекогносцировки, Генерального Штаба с Маиором Матушевичем, показывая вид, будто хочет перейти р. Арпачай в 10 и 14 верстах выше неприятельского лагеря. Неприятель, обратив все свое внимание на означенные места, и получив вечером 17 Июня от перебежавшего Татарина известие, что в ту же ночь Русские войска намерены его атаковать, провел оную под [37] ружьем, что и заметно было через большие огни, разложенные по фронту лагеря, вовсе не подозревая, что атака будет произведена в тылу.

В ночь с 17 на 18 число, по пробитии вечерней зари, Граф Гудович приказал снять лагерь, и оставивши обоз в селении Гумри, построил все бывшие с ним войска в четыре каре: первое состояло из двух некомплектных баталионов Кавказского и Херсонского Гренадерских полков, под начальством Г. Л. Барона Розена; второе из двух баталионов Херсонского Гренадерского полка, под командою Г. М. Титова: при сих двух кареях находилось по 50 человек егерей для фланкирования; третие каре состояло из четырех Егерских баталионов 9 и 15 полков, весьма малокомплектных, под командою Г. М. Портнягина. Донские казачьи полки были размещены при кареях следующим образом: при первом полк Денисова 9-го; при втором полк Митрофанова; при третьем полк Ребрикова. Четвертое каре было резервное из Кавказского Гренадерского баталиона, под начальством Маиора Ушакова. При оном находились 3 эскадрона Нарвского [38] Драгунского полка и сотня казаков с Кавказской линии. Наконец пятое каре состояло из отряда, бывшего в распоряжении при Гумри, под начальством Г. М. Несветаева. Сему последнему каре приказано было приготовиться к переправе через Арпачай, в том месте, где бы неприятель не мог открыть такового движения, и в то время, когда главный действующий отряд, обратив на себя себя внимание неприятеля, вступит с ним в дело, поспешно переправиться чрез Арпачай, и обойдя главную его батарею, рекогносцированной накануне лощиною, атаковать во фронт. Распорядясь таким образом, Граф Гудович выступил в поход, и пройдя верст 10, дал отдохнуть войскам, дабы привести их в совершенный порядок, потому, что они шли ночью вовсе не по дороге, а целиком по камням, направляя движение по линии казаков, расставленных накануне перед сумерками. Эта благоразумная мера, много облегчившая движение, произведена была по распоряжению Графа Гудовича - Генерального Штаба Маиором Матушевичем. По выступлении снова, войска прошли до рассвета, около 6 верст и обогнули неприятельский [39] лагерь. На рассвете первое каре, Барона Розена нашло на неприятельский пикет, бывший на левом берегу р. Арпачая против правого их фланга. - Этот пикет, состоящий из 200 человек, открыл сильный огонь, и поднял крик, дабы уведомить своих о приближении неприятеля. Егерские фланкеры в одно мгновение опрокинули и прогнали этот пикет с значительною потерею; между тем корпус, по данному распоряжению, продолжал заходить в тыл лагеря на переправу; тогда неприятель с многочисленными толпами отборного Анатольского войска устремился препятствовать переправам, и подвез, для действия, 5 пушек. По сделанной диспозиции, каре Барона Розена должно была перейти лощину и переправиться в брод через реку, хотя не широкую, но каменистую, крутоберегую и в иных местах вязкою — и занять высоты. Каре Генералов Титова и Портнягина, для содействия переправе, остановились больше нежели за полверсты. Граф Гудович, устроивший резервные каре на высоте, позади вышеозначенных, и заметив, что неприятель устремился на оные с такою [40] решительностию, что принудил наших казаков и фланкеров отступить к своим кареям, приказал двум эскадронам Нарвского Драгунского полка, подкрепить их, а казакам атаковать неприятеля.— Драгуны и казаки, исполняя данное им поручение, быстро врубились в неприятеля, и заставили его отступить поспешно, минуя Егерское каре, однако далее ружейного выстрела, почему от сего последнего каре выслано было 100 егерей, которые, меткими выстрелами нанося значительный вред отступавшему неприятелю, понудили его к поспешному бегству.

Граф Гудович, узнав, что главнейший натиск неприятеля производим был на каре Г. Л. Розена, и сильным огнем из орудий произведены большие повреждения в колесах под пушками и ящиками; что Г. Л. Барон Розен получил контузию и под ним убита лошадь; Адъютант его тяжело ранен и два Штаб-Офицера убиты; что неприятельская кавалерия, не смотря на сильны картечный и ружейный огонь со всех фасов каре, наступала на оное,— и замечая немного вдали от места действия, толпу блистательно одетой кавалерии, большое [41] знамя и бунчуки показывавшие присутствие самого Сераскира Юсуф-Паши, немедленно подъехал к каре Г. М. Титова, приказал ему поспешно перейти лощину, и переправясь чрез реку, атаковать толпу, окружавшую Сераскира, дабы облегчить действия Барона Розена; при чем и сам поехал вперед с эскадронами Нарвского Драгунского полка и сотнею казаков, резервное же каре было поставлено немедленно в линию на место каре Генерала Титова, дабы они подавали друг другу взаимную помощь. Заметив таковое движение, неприятель, опасаясь, чтобы Граф Гудович не отрезал ему дороги к реке, начал с быстротою отступать за оную. Граф поспешил переправиться с кавалерией через небольшой ручей и не смотря на сильное препятствие со стороны неприятеля, который, засевши в деревне, лежащей на берегу, осыпал его выстрелами; но когда подоспела пехота, то Главнокомандующий лично повел ее в атаку на толпу, расположенную на горе. Юсуф-Паша не решился ожидать прибытия наших войск, но пока оные взбирались на высоту, удалился с главными [42] силами к переправе. Граф Гудович приказал Донским и линейным казакам, подкрепя их одним эскадроном Нарвских Драгун, - опрокинуть неприятельский арриергард, состоявший из тысячи человек кавалерии; и сам, с остальною кавалерией и каре Г. М. Титова, обошед каре Барона Розена и дав оному необходимый отдых, пошел поспешно к переправе, приказав следовать туда же кареям Г. М. Портнягина и резервному, из коих последнему взять направление против Турецкого лагеря. Заметя, что неприятель, в многочисленных толпах расположась за своим лагерем, хотел ему препятствовать, устроил батарею на берегу, и приказав открыть огонь, под прикрытием оной, начал переправлять войск чрез Арпачай в назначенных предварительно местах. Неприятель, видя, что каре Г. М. Несветаева также идет на секурс со стороны укрепления Гумры, и опасаясь, что это последнее каре отрежет ему дорогу по лощине, между тем как Граф Гудович, ставший на дороге в Карс, лишит его сообщения с сим городом, начал было снимать лагерь, но быстрое [43] движение наших войск заставило его, бросив оный, бежать поспешно в другой лагерь, находившийся в 5 верстах от места сражения. Резервное каре, под начальством Маиора Ушакова, поспешно переправясь через Арпачай и миновав с правой стороны, оставленный неприятелем лагерь, преследовало отступавших Турок тою же лощиною, с которой каре Г. М. Несветаева должно было отрезать неприятелю дорогу; а Граф Гудович приказал Генерал-Маиору Портнягину с Егерским каре, драгунами и казаками действовать наступательно, следуя поспешно к другому лагерю, а для подкрепления - двинуться в след еще двум кареям. Но, когда все три каре, шедшие противоположными дорогами, и сам Главнокомандующий приблизились к лагерю, то нашли уже оный оставленным. Вдали мелькала небольшая толпа кавалерии, скакавшей во весь опор. Между оною, как после узнано от пленных, находился сам Сераскир, который, не успев сначала в испуге сесть на лошадь, бежал версты две пешком. В лагере найдено две пушки большого калибра и две мортиры. Одно [44] стремительное бегство спасло неприятеля от совершенного истребления; но со всем тем во время преследования нашими войсками, потеря его была значительна. Стараясь единственно о своем спасении, неприятель бросил две пушки на дороге; две же пушки большого калибра, одна мортира, множество бомб и ядер найдены, по ущелиям при преследовании. Он успел увезти только семь небольших пушек, и то потому, что малочисленность кавалерии, бывшей с Графом Гудовичем, не дозволяла преследовать неприятеля с успехом.

В два часа по полудни сражение кончилось совершенною победою над многочисленнейшим неприятелем, и приобретение стольких трофеев стоило нам маловажной потери.

Граф Гудович свидетельствует, что в сем сражении все войска, под начальством его бывшие, действовали храбро и неустрашимо. Потеря с нашей стороны состоит в убитых: 2 Штаб-офицерах и 12 нижних чинов; ранены: Генерал-Адъютант Баров Розен, 2 Обер-офицера и 66 человек нижних чинов; со стороны неприятеля одних убитых до 1000 человек. [45]

Во все продолжение дела 12,000-ный отряд Персиян, находившийся в 35 верстах от лагеря Графа Гудовича, посылал нарочно наблюдательные партии, дабы с высот обозревать поле сражения. Персияне полагали Сераскира Юсуф-Пашу одним из числа непобедимейших военачальников, и при малейшем успехе с его стороны, вероятно не замедлили бы обратиться на Графа Гудовича; но совершенное разбитие Турецких войск, остановило дальнейшее их намерение. Граф Гудович, по окончании дела, немедленно отправил к начальствовавшему Персидскими войсками Эриванскому Гуссейн-Хану и к первенствующему Министру при сыне Шаха, Аббас-Мирзе — Визирю Мирзе Бузюргу письма, в коих извещал подробно о знаменитой победе, им одержанной, с тем намерением, дабы показать Персиянам, что все надежды их на предполагаемые успехи Турок, не имеют никакого основания.

Столь решительная победа, заставившая на долгое время Турок отказаться от наступательных действий, обратила на себя Августейшее внимание Государя Императора, и Высочайшим Приказом Августа 30 [46] дня 1807 года, Граф Гудович произведен в Генерал-Фельдмаршалы.

Между тем в Абхазии случилось происшествие, требовавшее пособия Российского оружия. В конце 1807 года, Келем Бей, сын Князя Левана, владетель Абхазии, по связям дружбы и родства, укрыл у себя Трапезонского Теэр-Пашу, отрешенного Портою. Турецкий Султан потребовал от Келем-Бея выдачи Теэра, но Келем-Бей, отговариваясь невозможностию нарушить права гостеприимства, удовольствовался тем, что выслал его из своих владений, дав однако же способы к спасению. Порта, чувствуя себя не в состоянии наказать ослушника, вооружила против него его собственного сына Ослан-Бея, обещая ему за голову отца обладание Княжеством и другие почести. Желание самовластия и независимости сделало Ослан-Бея отцеубийцею, 2-го Мая 1808 года. Не имея однако в народе достаточного числа приверженцев, с помощию коих мог бы овладеть браздами правления, он заперся в крепости Сухум-Кале. Несчастное семейство Келем-Бея прибегло под защиту Российского Правительства. Отряд Русских войск [47] двинулся к крепости Сухум-Кале и атаковал Ослан-Бея, который, не видя себе спасения, бежал к Туркам; брат же его Сафар-Бей, назначен владетелем Абхазии.

По случаю продолжавшейся войны с Турциею, Паши сопредельных Грузии областей, старались всеми мерами возбуждать Закубанских Черкесов к неприязненным противу нас действиям. Находя необходимым действовать против сих Горцев вооруженною рукою и снова занять крепость Анапу, оставленную в разрушенном положении при отплытии эскадры Контр-Адмирала Пустошкина, но потом несколько исправленную неприятелем, — Адмирал Маркиз де Траверсе послал к Анапе, морем, отряд состоявший из: 1 корабля, 2 фрегатов, бомбардирского судна и 1 транспорта, под начальством Капитан-Лейтенанта Перхурова с десантным войском, под начальством Инженер-Полковника Ферстера. В это же самое время, дано было повеление Г. М. Панчулидзеву 1-му со вверенным ему отрядом следовать через Бугас к Анапе, для содействия десанту. Войска же Черноморского Атаману Генерал-Маиору Бурсаку [48] поручено было переправиться за Кубань с двумя колоннами своих войск и действовать также наступательно; Таманскому же Сыскному начальнику Полковому Есаулу Борзикову, вооруженными лодками действовать по берегам Кизиль-Таманского лимана.

Несколько времени прежде приведения в действие означенных движений, послан был фрегат Воин, под начальством Капитан-Лейтенанта Стулли, с гребными вооруженными судами, для поисков у Абазинских берегов и 25 Мая 1809 года сделал нападение на местечко Сыго между Анапским мысом и Суджук-Кале. Стоявшее там в небольшой бухте неприятельское судно открыло ружейный огонь по приближении наших гребных судов; но меткие выстрелы сих последних, произведенные из фальконетов, заставили экипаж неприятельского судна, бросив оное, пересесть на гребное судно, дабы спастись. Фальконетные же выстрелы с нашей флотилии потопили оное. После того гребные суда наши пошли вдоль берега, усеянного множеством неприятелей, производивших беспрерывно ружейный огонь по флотилии. Несколько метких выстрелов [49] достаточно было разогнать эти толпы; оставшееся в бухте неприятельское судна было взято. Когда гребные суда наши возвращались, то неприятель погнался за ними на двух больших судах, называемых кончебасами; завязалась перестрелка, последствием коей было потопление одного кончебаса, а другой, поспешно устремился к берегу. С рассветом, 24 числа, фрегат Воин отправился в Суджук-Кале, и на пути взял неприятельское судно, экипаж коего спасся на гребном; последнее преследовать было невозможно по причине наступившего штиля. Фрегат, остановясь на якоря, послал гребные суда предать огню строевой лес, находившийся на небольшой равнине против одной балки. 28 Мая, фрегат вошел в устье -Кале, где нашел пять неприятельских судов, в том числе одно трехмачтовое, и немедленно отправил для взятия их вооруженные суда, под прикрытием брига Алексея; но по великому множеству неприятелей, которые не только ружейными, но даже пистолетными выстрелами, под закрытием садов, осыпали наши гребные суда, невозможно было [50] подойтить к неприятельским, а потому открыли с наших судов сильный огонь ядрами и картечью, нанесший величайший вред неприятелю и произведший ужаснейший беспорядок; в след за тем, взятое на пути судно, с найденным на оном порохом и брандерным снарядом, было пущено к неприятельским судам, от которого трехмачтовое загорелось, а прочие, неприятель, с помощию лошадей, успел вытащить на берег. 30 числа Мая фрегат Воин приблизился к Анапе, и подошедши на пушечную дистанцию к судну, стоявшему под крепостию, открыл по оному огонь, с тем намерением, дабы узнать, есть ли в крепости артиллерия; но видя, что неприятель не отвечает, приблизился к Анапе, лег на шпринг и начал действовать ядрами, коими судно разбито и потоплено; при каковом действии неприятель в великом множестве производил сильный ружейный огонь. Капитан-Лейтенант Стулли рекомендует об особенном усердии и храбрости: Капитан-Лейтенанта Стожевского, Начальника брига Алексея; Лейтенанта Скуртули, командовавшего гребными [51] судами и Лейтенанта Высоцкого, бывшего на брандере при зажжении трехмачтового судна.

Возвратясь из сей экспедиции, Капитан Стулли получил новое поручение, отправиться к Анапе, почему и снялся с Феодосийского рейда с фрегатом Воином и бригом Алексеем, и 4 числа Июня приблизясь к Анапе, нашел уже стоящих на якорях: фрегат Иоанн Златоуст и бриг Лаврентий, на коих находилась бомбардирская рота. Берег был усеян множеством вооруженной неприятельской конницы. Неприятель, видевши приближение фрегата, поспешил подтянуть к берегу пять больших гребных судов, и высадя экипаж на берег, потопил суда. Российские корабли, расположась против города в самой ближайшей дистанции, на глубине от 5 до 6 сажен, легли на шпринг и начали действовать ядрами, брандскугелями и бросать бомбы. Неприятель на повозках и верхом перебирался за город и укрывался за стенами крепости и в шанцах,- с противоположного же берега поспешал по набережной к городу. Русские вооруженные гребные суда, под начальством [52] Лейтенанта Скуртули, наиболее способствовали поражению неприятеля, действуя картечными выстрелами на бежавшие и переправлявшиеся чрез реку толпы. В сем действии неприятель потерпел значительный урон. Начальник эскадры отзывается с особенною похвалою о Лейтенантах: Головине, Капытове и Скуртул, и о Мичмане Камышинском.

Капитан-Лейтенант Перхуров, с отделением судов, под начальством его состоявших, 15 Июня, в полдень, прибыл на ближнюю дистанцию к Крепости Анапе, расположился против оной в боевом порядке, и заметив толпу Черкес, находившихся на берегу, приказал с корабля Варахаила бросить несколько бомб, а с других судов сделать несколько выстрелов, спустивши при том гребные суда, что и заставило Черкес поспешно бежать из крепости; только некоторая часть оных осталась разъезжать вокруг крепости, показывая вид, что намерена сопротивляться. В половине 1 часа пополудни сделан был сигнал для высадки десанта, состоявшего под начальством [53] Инженер-Полковника Ферстера, следующим порядком: четвертого Морского полка одна рота, за оную остальные 3 роты того же баталиона, под командою Маиора Карандино, потом Владимирский - Гарнизонный баталион с 30 рабочими, под начальством Подполковника Фицнера; наконец Временный Флотский баталион, под начальством Флота Капитан-Лейтенанта Деривицкого; при каждом из сих последних баталионов находились по два легких орудия. В 3 часа пополудни весь десант находился на берегу, и выстроясь в боевом порядке против главного бастиона и водяных ворот, решительно устремился в крепость, и при содействии метких выстрелов, производимых с военных судов, вытеснил Черкес из крепости и поднял на оной Императорский флаг, которому и салютовали со всех судов. Остальные партии неприятеля, усиливавшиеся держаться в ближнем расстоянии от крепости, были прогнаны ротою 4-го Морского полка при 2 легких орудиях. Таким образом снова занята была крепость Анапа, которая находилась еще в разоренном состоянии, и заключая в себе только [54] 72 дома, вновь исправленных и способных для жительства; крепостные же верки, также частию в шпицах, бастионах и посредине куртин были разбиты и не находилось ни одного орудия. По необходимости положили порох и артиллерийские припасы в погреб, а провиант в Турецкие бани.

Генерал-Маиор Панчулидзев с отрядом, под начальством его состоявшим, 16 числа Июня переправясь чрез Бугас, и оставивши обоз под прикрытием арриергарда, поспешил к Анапе; хотя Черкесы в значительном количестве показывались со всех сторон во время его следования, но не могли ему воспрепятствовать. Один только раз, партия, из 500 человек состоявшая, осмелилась приблизиться к отряду, тогда Генерал Панчулидзев приказал войска Донского Подполковнику Мелентьеву, с 100 казаками и 35 драгунами, ударить на неприятеля. После продолжительной перестрелки Подполковник Мелентьев опрокинул Черкес и преследовал более шести верст. 18 числа пополудни в 11-ть часов, Г. М, Панчулидзев вступил в крепость и присоединил к себе Владимирский Гарнизонный [55] баталион. Баталион же четвертого Морского полка и Временный Флотский посажены на суда, и 19 отряд судов вступил под паруса. Два дня сряду Генерал Панчулидзев делал мирные предложения Черкесам, через их единоземца Ослан-Гирея, прибегнувшего под покровительство России, но получил в ответ, что обитающие в горах еще в 1807 году дали присягу Муфтию — хранишь вечную и непримиримую вражду против России, почему и решился действовать наступательно, предписав Эстляндского Мушкетерского полка Полковнику Золотницкому с особым отрядом выступить для наказания Черкес, по дороге, идущей в Суджук-Кале, и разорить селение, принадлежащее одному из главнейших бунтовщиков — Князю Айдамиру, у коего, как слышно было, укрывался Анапский Паша, также и другие селения, более заметные по производимым их жителями хищничествам. В течение двух дней, Полковник Золотницкий исполнил с успехом данное ему поручение, разорив до 40 селений, в том числе и жилища Князя Айдамира и Анапского Паши, но на возвратном пути был атакован 12,000-м [56] неприятелем, под личным начальством самого Паши. Целый день продолжалось кровопролитное сражение, в котором войска, предводимые Полковником Золотницким, оказали примерную храбрость и мужество. Г. М. Панчулидзев, услыша о происходившем, послал немедленно сикурс, а в след за тем выступил и сам, оставя только нужное прикрытие в крепости — на помощь отряду Полковника Золотницкого. Но прежде нежели пришел сикурс, храбрые войска уже торжествовали полную победу. Неприятель был прогнан, потеряв убитыми и ранеными более 1500 человек. С нашей же стороны потеря состояла не с большим из 100 человек. Разбитые Черкесы бросились было на обоз, прикрываемый арриергардом, и в числе 5000 человек напали на оный 22 числа, но были снова прогнаны с значительною потерею, и обоз достиг благополучно крепости Анапы.

Текст воспроизведен по изданию: Подвиги русских воинов в странах Кавказских, с 1800 по 1834 год. Том 1, Часть 2. СПб. 1835