ЗУБОВ П. П.

ПОДВИГИ РУССКИХ ВОИНОВ В СТРАНАХ КАВКАЗСКИХ

Часть Вторая.

Шах-Булах. (Шахский родник)

(Отрывок из Тифлисских Ведомостей).

Едучи из Елисаветполя в Шушу, на большой дороге, при подошве каменистого пригорка стоит замок, обнесенный кругом высокою каменною стеною с 6-ю круглыми башнями; — близ замка находится небольшой каменный дорбаз (Азиатское строение с округленными потолком и крышею, в роде купола. Образ построения дорбазов делает их прохладными для лета.), возле которого бьет ключ чистой, но не весьма здоровой воды, — этот ключ называется Шах-Булах, а от него и замок носит это же название. — Около замка находятся развалины домов и 18 лавок. — Замок построен из нетесаных камней; внутри его находится несколько жилых покоев, закоптившихся и полуразрушенных; в них обитают казаки и Чапарханы (Род ямщиков.). В нескольких шагах от развалин, на прелестной равнине красуется дубовый лесок, отрада путешественника, утомленного палящим зноем солнца. — [120]

Предание говорит, что замок Шах-Булах построен Шахом Надиром, по завоевании им Карабага; в последствие времени жили в нем Карабагские Ханы.

При осмотре комнат в замке, сопутник мой Прапорщик Мелик Вани указал одну, в которой некогда обитал герой Закавказский: Котляревский. — Тут я вспомнил, что Мелик Вани был свидетелем одного богатырского подвига, совершенного героем Котляревским, под командою Полковника Карягина, и попросил его рассказать об оном все что ему известно. — Мелик с радостию согласился исполнить мое желание, и севши возле родника, начал следующий рассказ:

Чрез несколько месяцев после добровольного признания Ибрагим-Ханом верховной власти Императора Российского над Карабагским Ханством, Аббас-Мирза с бесчисленным множеством войск вторгнулся в пределы Карабага. Полковник Карягин, Маиор Котляревский с 600 человек солдат 17-го Егерьского полка (Что ныне Эриванский Карабинерный) и двумя орудиями, идучи в Шушу, встретились с Аббас-Мирзою в урочище, называемом Кара-Агач-Баба. Русские укрепились на Татарском кладбище, бывшем на Кургане; Персияне окружили их со всех сторон. Четверо суток Русские храбро защищались против полчищ Персидских, у которых впрочем не было ни одной пушки. Наконец Персияне отрезали воду от [121] Русского отряда. Жажда, голод, палящий зной и раны, полученные Карягиным, Котляревским и большею частию солдат, заставили Командира решишься на отчаянный подвиг. Котляревский предложил, чтобы в эту же ночь, если можно тайно, буде нельзя то напролом, сквозь Персидские войска идти в Шах-Булах. — Предложение это было принято единогласно. Зарядив орудия картечью, отряд, состоявший только из 150 человек, выступил в поход; солдаты повезли на себе орудия, ибо на оставшихся трех лошадях ехали раненные: Карягин, Котляревский и 1 офицер; других раненных несли на руках. — Я был их проводником, и пользуясь темнотою ночи и знанием местностей, миновал было главный отряд, как вдруг нечаянно встретился нам неприятельский объезд. — Началось сражение. — Выстрелы встревожили Персидский лагерь и мы скоро окружены были неприятелем. Темнота ночи и отчаянная храбрость солдат спасли нас от меча неприятельского: мы пробились сквозь тысячи сабель и ускользнули от Персиян, которые впрочем и не посмели нас преследовать. — Аббас-Мирза, угадывая наше намерение и желая подкрепить небольшой свой гарнизон, бывший в Шах-Булахе, и состоявший из 400 человек, послал сына Ибрагим-Хана Абул-Фет-Хана на помощь в Шах-Булах, но сей не заблагорассудил идти туда и воротился обратно.

Перед рассветом мы были уже у самых стен Шах-Булаха. Беспечные Персияне спали; пушечные выстрелы их разбудили. Предложение о [122] сдаче они отвергли, и Русские решились взять замок штурмом. Удачный выстрел ядром отворил ворота замка. Оробевшие Персияне бросались с стен,— кто не успел спастись бегством, погиб от штыков Русских. Замок был взят, и мы в нем заперлись.

С рассветом окружили Шах-Булах войска Аббас-Мирзы и, тщетно делавши приступ к замку, решились осадою принудить Русских к сдаче.

Между тем, отряд наш терпел величайший недостаток в продовольствии, ибо, по взятии замка, съестных припасов было найдено весьма немного, и солдаты принуждены были питаться мясом лошадей, найденных в крепости. — Бедственное положение гарнизона возбудило во мне решимость идти в селение Касанет, отстоящее от Шах-Булаха верстах в 20, где находился мой дом, и где я надеялся найти хлеба. Ночью вышедши из Шах-Булаха, я благополучно прошел сквозь Персидские войска и достиг своего жилища. В селении жителей не было, кроме моего отца и брата. Сего последнего я послал в Елисаветполь дать знать Князю Цицианову о положении нашего отряда, а сам принялся с отцом молоть пшеницу, и к ночи напек 40 больших хлебов, набрал чесноку и других овощей, и к рассвету все это принес в Шах-Булах. — Карягин и Котляревский разделили этот скудной запас между солдатами, взяв для себя порцию ровно с ними. — Удачный опыт в доставке мною провианта побудил Начальника послать со мною [123] в следующую ночь 1 офицера и 50 человек солдат с двумя лошадьми, дабы запастись большим количеством провианта. Мы вышли из крепости ночью, прокрались мимо осаждающих, не быв ими примечены, и уже в некотором отдалении от лагеря Персидского встретили неприятельский объезд, который весь истребили, и к рассвету благополучно достигли селение Касанет, где отец мой Мелик Арютин, уже смолол остальную муку, из которой напекли хлебов, накормили солдат, а остальное количество, положив в мешки отправились в крепость Джирмун, в которой скрывались Ханские Армяне. — В Джирмуне я купил у Армян за 60 червонцев 13 штук рогатого скота и в окрестных селениях отыскал несколько вина, фруктов, кислого молока, овощей и два котла, все это навьючив на быков, прибыл ночью с отрядом в крепость. Персияне не прежде нас приметили, как тогда, когда мы были уже у ворога Шах-Булаха.

Аббас-Мирза, видя невозможность взять силою замка, удалился в крепость Аскаран, оставив около Шах-Булаха 8000 войска. — После 13-ти дневной осады, Аббас-Мирза прислал своего Мирзу-Ростома предложить Русским вступить в его службу, обещая им важные награды; предложение это было отвергнуто, а испрошено перемирие на 4 дня. В это время Аббас-Мирза присылал Русским разной провизии и дичи застреленной его руками, также лекарей для лечения раненых. — На третий день перемирия, Шах-Зада прислал к нам [124] Наджав-Кули-Хана, сказать, что Ганжа взята Персиянами, и что нам ничего не остается делать, как сдаться. - Полковник Карягин и Котляревский сказали ему, что требование Шах-Зады будет завтра исполнено, и Наджав-Кули-Хан с восторгом отправился к Шах-Заде.

В эту же ночь Русские решились выйти из крепости. Оставив 50 человек солдат, дабы делать оклики и не подать причины думать Персиянам о нашем выступлении, мы тихонько вывезли орудия и раненых, и когда они несколько отдалились, я снова приблизился к замку и дал знак остальным солдатам выходить: они исполнили это, и весьма скоро присоединились к первому отряду.

Едва успели мы соединиться, как встретили несколько конных Персиян, которые при первом нашем выстреле обратились в бегство и дали знать своему Сардарю, который не мог нас настичь, ибо не знал по которой мы пошли дороге. На пути нам встретилась канава, чрез которую не возможно было перевести орудий и не было лесу, из чего бы можно было сделать мост. Четыре солдата добровольно согласились лечь в канаву, и чрез них перевезли орудия, - двое из них умерли, а двое остались живы. Чрез несколько часов мы достигли селения Касанет и расположились в садах отдыхать. Утром, едва Маиор Котляревский с раненными, успел удалиться в крепость Мухрата, настиг нас Аббас-Мирза с войском. Началось упорнее сражение, во время которого Персияне успели [125] было завладеть орудиями, но скоро Русские штыками взяли их обратно. Полковник Карягин, видя невозможность держаться в садах, и не находя в том надобности, решился идти к крепости Мухрата. Аббас-Мирза, узнавши об этом, послал 20,000 человек войска занять сию крепость, но Котляревский с ранеными солдатами там бывший, отразил их нападение. Вечером и Карягин с своим отрядом прибыл в Мухрата, сражаясь на каждом шагу с Персиянами, которые, видя все свои усилия тщетными, возвратились в селение Касапет и остановились в садах.

На другой день Аббас Мирза, оставив в урочище Каро-Керпи (чертов мост) 2000 человек, сам удалился в Аскеран. - В течение двух недель я доставлял Русским провиант, по истечении сего времени, брат мой возвратился из Ганжи и привез известие от Князя Цицианова, который приказал нам ожидать его в Мухрата. Днем и ночью я на кургане с юнкером Ладинским (бывший после того Командиром 7-го, ныне Эриванского Карабинерного полка) сторожили проход Князя Цицианова на реке Тертер. Скоро мы увидели знамена Русские. Князь прислал сказать, чтобы мы соединились с ним по проходе его на реке Мардагирт; что в точности и было исполнено. Ночью вывел я Русских из Мухрата и до света соединил их с войсками Главнокомандующего. — Полковник Карягин с ранеными отправился в Ганжу, а Котляревский, не смотря на раны, остался [126] в отряде, и снова громил полчища Персидские. Князь благодарил меня в самых лестных выражениях, и в последствии времени я был награжден чином Прапорщика, золотою медалью и пожизненным пенсионом по 200 руб. серебром в год.

Князь Цицианов поручил мне проводить раненых до Елисаветполя, где я удостоился получить от Полковника Карягина аттестат.“ — Тут Мелик-Вани вынул из папаха аттестат, тщательно завернутый в бумагу, и я прочитал следующее:

“Аттестат сей дан Елисаветпольскому жителю Аванесу Юзбаше в том, что во время экспедиции моей в прошлом году против Персиян, он был всегда при мне, показывал отличную храбрость в сражении, 19-го числа Июня бывшем, в продолжение четырехсуточной атаки отряда, мне вверенного, многочисленнейшим неприятелем, под предводительством Аббас-Мирзы сына Баба-Ханова, близ крепости Аскерана, в ретираде на пробой сквозь неприятеля к крепости Шах-Булахской и при взятии оной штурмом. Находясь же в сей крепости, когда отряд, будучи окружен неприятелем, и не могши ни отколь иметь доставки провианта, претерпевал сильный голод, так что употреблял в пищу лошадей, он Аванес Юзбаша, из единого усердия и ревности к службе Его Императорского Величества, вызвался доставить некоторое число хлеба и скота, и был послан с [127] командою, для сего отправленною в деревни, проведя оную туда и обратно без всякого вреда, доставил хлеб и скот, коим поддержал совершенно истощенный голодом отряд; потом, когда я принужден, оставя сию крепость для спасения людей, вновь сильный недостаток в хлебе чувствовавших и блокадою от многочисленного неприятеля угрожаемых, ретироваться и искать безопасного убежища для остатка малочисленного отряда, имевшего тогда половину раненых людей, он, водимый неограниченным рвением и усердием, без всякой награды, вызвался опять провести до крепости Мухрата, в горах находящейся, исполнил то наилучшим образом, доставя самое безопасное и неприятелю неприступное место, без чего ни одного проводника, ни одного человека, который бы знал положение тех мест, отряд от наступавшего неприятеля в сражении, (в коем он еще оказал храбрость), неминуемо должен бы погибнуть. Наконец, по нахождении в той крепости, в добавок сих великих опытов чрезвычайного усердия его, он, при недостатках хлеба, доставлял по возможности от себя безденежно, и после того провел вновь отряд к соединению с войсками, под начальством Е. С. Главнокомандующего Г. Генерала от Инфантерии и Кавалера Князя Цицианова, для отражения неприятеля следовавшего. В доказательство таковых знаков отличных услуг его Аванеса Юзбаши, оказанных им без [128] всякого награждения, но с единой ревности и усердия к службе, истинно обязанным нахожу себя дать ему сей за подписанием моим и приложением герба моего печати. — Благополучная крепость Елисаветполь. Марта 1-го дня 1806 года. Подлинный подписал:

Его Императорского Величества Великого Государя моего Полковник, 17 Егерского полка Шеф, и орденов 'Св. Анны 2 и Св. Велик. и побед. Георгия 4 классов Кавалер Карягин."

— Молодец Юзбаша! Ты стоишь быть Русским офицером, сказал пожилой солдат, живущий в Шах-Булахе, выслушав сей аттестат. Я сам помню батюшку Петра Степановича, бил с ним бусурманов на Араксе, в Асдандузе и под Ленкораном, нехристь бежала со страхом от одного имени его. —

Незабвенная война 1812 года, во время которой Котляревский разил врагов России в Азии, кажется, была причиною, что имя сего героя наши соотечественники не вспоминают вместе с именем Задунайского, Рымникского, Смоленского; ибо тогда внимание всех было обращено на спасение отечества.... Но за то сыны Кавказа помнят грозного победителя Персиян и Турок. — Спросите любого Татарина и Армянина Карабахского о Котляревском, и каждый с восторгом скажет: “как не знать сари Маиора Петра Степановича, это чох рамид адам, какого мы отроду не видали, и о подобных ему от наших дедов не слыхали!" И после сего начнут наперерыв вас расспрашивать: жив ли он, [129] где живет и почему не едет к ним? Увы! - битва Ленкоранская, кажется, навсегда отвлекла нашего героя от бранных подвигов.—

Пусть имя сего героя не гремело в газетах и напыщенных одах (которые скорее своих героев предаются забвению, не смотря что пишутся для бессмертия, для потомства); но за то слава его дойдет до позднейшего потомства в изустных преданиях народных, и правдивая История, без сомнения, назначит ему достойное место в летописях Кавказа.— Таковые памятники прочнее пышных мавзолеев и газетных возгласов.

II.

(Выписка из Ведомостей)

,,Его Императорское Величество, уважив подвиги священника Троицкого мушкетерского полка, Андрея Миловидова, каковые оказал он в 1806 году 8 и 13 числ Июня при сражениях с Персиянами, находясь с знамением креста впереди, не страшась сильного неприятельского огня, притом посещал с усердием тяжко раненых, подавая им нужные потребы, Высочайше указать соизволил, наградить его, из установленных указом 1797 года Декабря 18 дня для белого духовенства знаков отличий: скуфьею”.

Высочайший рескрипт, от 28 Января 1807 года, на имя Графа Гудовича.

Граф Иван Васильевич! усматривая из последних донесений ваших, что Лезгины Джарской провинции, восчувствовав гибельные следствия, [130] навлекаемые на них собственными их неустройствами, покорены без кровопролития, и вступили уже во все обязанности своего подданства, Я не могу не приписать столь приятных для Меня успехов единственно вашему благоразумию, объемлющему пользы обстоятельства того края в полном и точном их виде.— Усмирение парода, столь неукротимого, чрез кроткие средства, Я признаю за успех весьма важный, по колику оный представляет образ поведения, с пользами Государственными наиболее сходственный; а потому изъявляю вам чрез сие особенную мою признательность. Рекомендованных вами Я повелел наградить, сходно с вашим представлением, о чем вы получите пространнейшее уведомление от Министра Иностранных Дел, Генерала от Инфантерии Будберга. — Впрочем в тех чувствованиях полной уверенности Моей о усердии вашем к службе отечественной пребываю к вам благосклонный

«Александр»

IV. Приказ Военного Министра. (1810 года.)

Знаменитая победа, одержанная на границе Карталинии, в 5 день Сентября, над десятитысячным корпусом Персиян и Турок, едва ли не одним Российским воинам была возможна. Два баталиона 9 и 15 егерских полков, с двумя орудиями и частию казаков, в холодную и ненастнейшую погоду, идут [131] трое суток чрез снеговую гору, которую жители тех мест и неприятель считали непроходимою, и в самую полночь приближаются в таком порядке и тишине, что неприятельские караулы открыли их во ста шагах от своего лагеря. Неожиданное появление, залп из ружей и артиллерии, и быстрое стремление в штыки, распространяют непреодолимый ужас между многочисленным неприятелем. Храбрые Российские воины пролетают обширный лагерь от одного конца до другого, и устрашенные Персияне и Турки, без оружия и одежды спасаются бегством, бросаясь стремглав в глубокий каменистый ров. — Весьма богатый лагерь достался в добычу победителям: все оружие, множество лошадей, лучшие драгоценности, золото и серебро разделены между нижними чинами; прочее же богатство в экипажах, по невозможности поднять и половины оного, истреблено.

Таковый необычайный подвиг обратил на отличившихся воинов особенное благоволение Его Императорского Величества, и послужит примером потомству, что усердие, храбрость и труды заменяют число войска, преодолевают препоны самой природы и торжествуют над многочисленным неприятелем.

V. Приказ Военного Министра, отданный в Ноябре 1810 года.

Две команды Белевского мушкетерского полка, одна при Подпоручике Шеншине, другая при [132] унтер-офицере Яковлеве, обе вместе около 40 человек, обороняли в Имеретии крепости Чхери и Мухури, во все продолжение в том краю бывших беспокойств. Целый месяц содержались они в строжайшей блокаде и, по недостатку провианта, стали уже ослабевать в силах своих; но мужество подкрепляло дух их по прежнему. В сие время они произвели в действо самые важнейшие предприятия; при чем особенно отличились: унтер-офицер Чеботарев, с несколькими рядовыми, посыланный в ночное время из крепости за водою, храбро отбился на возвратном пути от множества неприятелей, его окруживших, и доставил в крепость воду. Рядовые Иван Терещенко и Андриян Никифоров, отправленные с извещением к ближайшей нашей команде о бедственном положении оборонителей крепости, с неустрашимостию миновав все толпы неприятельские, исполнили свое поручение, и потом с новою очевидною опасностию, пройдя мимо их, возвратились с ответом. По донесении о сих подвигах от Главнокомандующего в Грузии, Его Императорское Величество всемилостивейше пожаловать соизволил: Подпоручика Шеншина в Поручики; унтер-офицерам Яковлеву н Чеботареву, знаки отличия военного ордена, жалованье гвардейских фельдфебелей в пенсион по смерть и единовременно сто рублей; рядовых Терещенко и Никифорова в унтер-офицеры; сверх того им же знаки отличия военного ордена и единовременно пятьдесят рублей; всем же [133] прочим нижним чинам оборонявшим обе крепости каждому по 25 рублей.

Во имя Господа Всемогущего.

Его Императорское Величество Всепресветлейший и Державнейший Великий Государь Император и Самодержец Всероссийский и Его Величество Падишах, Обладатель и Повелитель Персидского Государства, по Высокомонаршей любви Своей к обоюдным Их подданным, имея искреннее взаимное желание положить конец бедствиям войны, сердцу Их противной, и восстановить на прочном основании твердый мир и добрую соседственную дружбу, существовавшую издревле между Империею Всероссийскою и Персидским Государством, рассудили за благо назначить для сего праведного и спасительного дела полномочными Своими: Его Величество Император Всероссийский, Превосходительного Николая Ртищева, Своего Генерал-Лейтенанта, Главнокомандующего войсками в Грузии и на Кавказской линии, Главноуправляющего по гражданской части в [134] Губерниях: Астраханской, Кавказской и в Грузии, и всеми пограничными здешнего края делами, Командующего военною Каспийскою флотилиею и Кавалера орденов: Св. Александра Невского, Св. Анны первой степени, Св. Великомученика и победоносца Георгия четвертого класса и имеющего золотую шпагу с надписью за храбрость; а его Величество Шах Персидский, своего Высокостепенного и Высокопочтенного Мирзу Абул Хассан Хана, бывшего чрезвычайным посланником при Дворах Турецком и Английском, избранного между Персидскими Начальниками, ближайшего чиновника своего Государя, Советника тайных дел Высочайшего Персидского Двора, происходящего из Визирской фамилии, Хана второго класса при Дворе Персидском и имеющего от своего Государя отличную милость, состоящую в кинжале и сабле, бриллиантами украшенных, в шалевом платье и лошадином уборе, осыпанном бриллиантами, в следствие чего, мы вышепоименованные уполномоченные, съехавшись Карабагского владения в урочище Гюлистане при речке Зейве, и по размене полномочий, рассмотрев каждый с своей стороны все касающееся до постановляемого нами от имени Великих наших Государей мира и дружбы, в силу данной нам власти и Высочайших полномочий, постановили и утвердили на вечные времена следующие статьи:

Статья первая.

Вражда и несогласия, существовавшие доселе между Российскою Империею и Персидским Государством, прекращаются отныне впредь сим [135] трактатом, и да будет вечный мир и дружба и доброе согласие между Его Императорским Величеством Самодержцем Всероссийским и Его Величеством Шахом Персидским, Их наследниками и Преемниками престолов, и обоюдными Их высокими Державами.

Статья вторая.

Поелику чрез предварительные сношения между двумя высокими Державами, взаимно соглашенось уже, чтобы постановить мир на основании Status quo ad presentem, то есть, дабы каждая сторона осталась при владении теми землями, Ханствами и владениями, какие ныне находятся в совершенной их власти; то границею между Империею Всероссийскою и Персидским Государством, от сего времени впредь да будет следующая черта: начиная от урочища Одина-Базара прямо чертою чрез Муганскую степь до Едибулукского брода на реке Араксе, оттоль вверх по Араксу до впадения в оную речки Капанакчая, далее же правою стороною речки Капанакчая до хребта Мигринских гор и оттуда продолжая черту межами Ханств: Карабахского и Нахичеванского, хребтом Алагезских гор до урочища Даралагеза, где соединяются межи Ханств: Карабахского, Нахичеванского, Эриванского и части Елисаветпольского округа, (бывшего Ганжинского Ханства) потом, от сего места межою, отделяющею Эриванское Ханство от земель Елисаветпольской округи, так же Шамшадильской и Казахской до урочища Эшак-Мейдана, и от оного хребтом гор по течению [136] правой стороны и дороги Гамзачимана по хребту уже Бамбакских гор до утла межи Шурагельской; от сего же угла до верху снеговой горы Алагеза, а отсель по хребту гор межою Шурагельскою, между Мастарасом и Артиком до речки Арпачая. Впрочем, как Талышинское владение в продолжение войны переходило из рук в руки, то границы сего Ханства со стороны Зинзелей и Ардавиля, для большей верности, определены будут по заключении и ратификации сего трактата избранными с обеих сторон комиссарами, со взаимного согласия, кои, под руководством Главнокомандующих с обеих сторон, сделают верное и подробное описание земель, деревень, и ущелий, так же рек, гор, озер и урочищ, кои до настоящего, времени находятся в действительной власти каждой стороны, и тогда определится черта границ Талышинского Ханства на основании Status quo ad presentem, таким образом, чтобы каждая сторона осталась при своем владении. Равным образом и в вышеупомянутых границах ежели что перейдет за черту той или другой стороны, то по разобрании комиссарами обеих высоких Держав, каждая сторона, на основании Status quo ad presentem, доставит удовлетворение.

Статья третия.

Его Шахское Величество, в доказательство искренней приязни Своей к Его Величеству Императору Всероссийскому, сим торжественно признает, как за Себя, так и за Высоких Преемников Персидского престола, принадлежащими в [137] собственность Российской Империи Ханствы: Карабагское и Ганжинское, обращенное ныне в провинцию под названием Елисаветпольской; также Ханствы: Шекинское, Ширванское, Дербентское, Кубинское, Бакинское и Талышинское с теми землями сего Ханства, кои ныне состоят во власти Российской Империи. При том весь Дагестан, Грузию с Шурагельскою провинцией, Имеретию, Гурию, Мингрелию, и Абхазию, равным образом, все владения и земли, находящиеся между постановленною выше границею и Кавказскою линиею, с прикосновенными к сей последней и к Каспийскому морю землями и народами.

Статья четвертая.

Его Величество Император Всероссийский, в оказание взаимной приязненности Своей к Его Величеству Шаху Персидскому и в доказательство искреннего желания Своего видеть в Персии, сем соседнем Ему Государстве, самодержавие и господственную власть на прочном основании, сим торжественно за Себя и Преемников Своих обещает тому из сыновей Персидского Шаха, который от него назначен будет Наследником Персидского Государства, оказывать помощь в случае надобности, дабы никакие внешние неприятели не могли вмешиваться в дела Персидского Государства и дабы, помощию Высочайшего Российского Двора, Персидский Двор был подкрепляем. Впрочем, если по делам Персидского Государства произойдут споры между Шахскими сыновьями то Российская Империя не [138] войдет в оные до того времени, пока владеющий тогда Шах не будет просить об оной.

Статья пятая.

Российским купеческим судам, по прежнему обычаю, предоставляется право плавать у берегов Каспийского моря и приставать к оным; при чем со стороны Персиян должна быть подаваема дружественная помощь во время кораблекрушения. Сие же самое право предоставляется и Персидским купеческим судам, по прежнему обычаю, плавать по Каспийскому морю и приставать к берегам Российским, где взаимно, в случае кораблекрушения, должно быть оказываемо Персиянам всякое пособие. В рассуждении же военных судов: то как прежде войны, так равно во время мира и всегда Российский военный флаг один существовал на Каспийском море; то в сем уважении и теперь предоставляется ему одному прежнее право с тем, что кроме Российской Державы, никакая другая Держава не может иметь на Каспийском море военного флага.

Статья шестая.

Всех пленных обеих сторон, взятых в сражении, или обывателей, захваченных в плен Христиан и других законов, следует отпустить сроком в три месяца после заключения и подписания Трактата, снабдив с каждой стороны продовольствием и дорожными издержками до Караклиса, где пограничные Начальники, для принятия пленных, взаимно между собою снесутся. Бежавшим же своевольно, или по преступлениям предоставляется [139] свободно возвратиться в отечество свое всем, кои добровольно того пожелают, а кто не пожелают возвратиться, какой бы нации ни был, тех не принуждать. При том бежавшим с обеих сторон даруется амнистия или прощение.

Статья седьмая.

Сверх всего вышесказанного, Его Величество Император Всероссийский и Его Величество Шах Персидский соизволяют, что бы взаимные Высоких Дворов Их Министры или Посланники, посылаемые, в случае надобности, в резиденции к Их Величествам принимаемы были соответственно званию их и важности дел, им порученных, а определяемые от них, по прежним примерам, где за нужное рассудится, в городах для покровительства торговли Агенты или Консулы, кои не имели бы при себе свиты более десяти человек, пользовались бы как доверенные чиновники, приличным званию их уважением и почестьми, с предписанием, не только их отнюдь не обижать, но в обидах обеих сторон подданным, по представлению их, делать праведный суд, и доставлять обиженным праведное удовлетворение.

Статья осьмая.

Что касается до торговых сношений между обоюдными подданными Их Величеств, кои будут иметь от своих Правительств, или пограничных Начальников, от Правительства постановленных, письменные виды в доказательство, что они подлинно купцы, подданные Российские или [140] Персидские, позволено будет ездить сухим путем и морем свободно в оба Высокодоговаривающиеся Государства, жить в оных сколько кто пожелает, и купечество отправлять, также и обратный выезд иметь без всякого задержания. Товары, привозимые в Персию из мест, Российской Империи принадлежащих, и взаимно из Персии в оные вывозимые, продавать и на другие товары менять. В спорах, случающихся между купцами обеих Высоких Держав, в долгах и других жалобах ведаться обыкновенным порядком, относясь к Консулу или Агенту, а где оного не будет, то к местному Начальнику, которые и обязаны, рассмотрев просьбы их по сущей справедливости, сами ли делать, или требовать через кого следует, должное удовлетворение и отнюдь не допускать, чтоб им оказана какая-либо обида и притеснение.

Купцам Российским подданным, приехавши в Персию, свободно будет ездишь оттуда с товарами и в другие Государства, дружественные с Персиею, если пожелают; на что, для свободного пропуска, Персидское Правительство не оставит снабдевать их надлежащими паспортами, и что также взаимно соблюдаемо будет Российским Правительством в рассуждении Персидских купцов, кои пожелают чрез Россию, по торговым делам своим, отправиться в другие Государства, дружественные с Россиею.

В смертном же случае кого-либо из Российских подданных в Персию заехавших, или на [141] жительстве находящихся, пожитки их и иное имение движимое и недвижимое, как принадлежащее подданным дружественной Державы, первое без удержания и утайки отдавать на законном основании с расписками их товарищам или родственникам, а последнее позволить тем родственникам продавать, кому они захотят, по их желанию т в их пользу, как сие всегда делается в Российской Империи, и во всех просвещенных Государствах, не взирая какой бы кто Державы ни был.

Статья девятая.

Пошлин с товаров, Российскими купцами привозимых в Персидские города или порты, взимать не более пяти процентов со ста, не требуя оных вторично, куда бы те купцы с тем товаром своим ни ехали, и столько же с вывозимых оттуда Персидских товаров, а более ни каких сборов, податей, налогов и пошлин, ни под каким предлогом и вымыслом не требовать, каковые пошлины и на таком же основании, взаимно должны быть единожды взыскиваемы и с Персидских товаров, привозимых Персидскими подданными в Российские города или порты, так как и с вывозимых.

Статья десятая.

По привозе товаров на берег или в порт, либо сухим путем в пограничные города обеих договаривающихся Держав, предоставляется свобода обоюдному купечеству продавать свои товары и другие покупать, или на мену получать, не спрашивая на то позволения от Таможенных Правителей, или [142] откупщиков, коих долг есть смотреть, чтобы торговля имела беспрепятственное обращение и что бы исправно взыскиваемы были узаконенные пошлины в казну с продавца или с покупщика, по добровольному их в том условию.

Статья перваянадесят.

По подписании сего Трактата, уполномоченные обеих Высоких Держав взаимно н без отлагательства отправят во все места надлежащее об сем известие и повеления о немедленном всюду прекращении военных действий.

Настоящий Трактат вечного мира, в двух равногласных экземплярах с Персидским переводом писанный и вышеозначенными обеих Высоких договаривающихся сторон Уполномоченными подписанный, печатьми их утвержденный и взаимно ими размененный имеет быть со стороны Его Величества, Императора Всероссийского и со стороны Его Величества Шаха Персидского утвержден и ратификован торжественными ратификациями за подписаниями своеручными Их Величеств.

Доставление же оных ратификованных сего Трактата экземпляров имеет последовать взаимно присылкою от Высоких сих Дворов к вышесказанным их Уполномоченным, сроком чрез три месяца.

Заключен в Российском лагере Карабагского владения в урочище Гюлистане при речке Зейве, в лето от Рождества Христова тысяча восемь [143] сот тринадцатое месяца Октября второгонадесят дня, а по Персидскому исчислению тысяча двести двадцать осмое, месяца Шавалла двадцать девятого дня.

Подписали:

КОНЕЦ ПЕРВОГО ТОМА.

Текст воспроизведен по изданию: Подвиги русских воинов в странах Кавказских, с 1800 по 1834 год. Том 1, Часть 2. СПб. 1835