ОСАДА И ПОКОРЕНИЕ АXАЛЦЫXА. ¹

Приобретенные успехи приблизили главнокомандующего в исходе июля к предприятию гораздо труднейшему — осаде Ахалцыха, неустрашимые граждане коего готовились издавна к защите [104] кровопролитной. Все тогдашние сведения несколько не обнадеживали нас легким покорением этой крепости, а, напротив, обещали под ее стенами труды и битвы продолжительные. Казалось, что Турки, пораженные унынием, с тайною, нетерпеливою местию, ожидали чем окончатся действия противу Ахалцыха, где предшествовавшие неудачные осады предсказывали гибель нашим воинам.

От Ахалкалаки ведут туда две дороги: одна окружная, для колес, чрез Ардаган, на расстоянии 160 верст; а другая кратчайшая, неудобная для тягостей, чрез хребет Цихеджваре и горы Цхенис-цхале 60 верст. По полученным известиям главные силы неприятеля были собраны в это время на Саганлуге и долженствовали взять направление к Карсу, для освобождения этой крепости; почему и приказано было усугубить там осторожность. — Медленность Турецкого вождя дозволяла нам надеяться осадить Ахалцых, прежде нежели прибудут туда неприятельские подкрепления; но решившись идти к этой крепости, надлежало спешить, и главнокомандующий предпочел следовать по кратчайшей дороге: чрез хребет Цихеджваре и горы Цхенис-цхале, надеясь, испытанным терпением и бодростию войск, преодолеть значительные труды, на этом, почти непроходимом пути. [105]

Еще 28 июля генерал-маиор Муравьев с отрядом, участвовавшим в покорении Гертвиса, командирован был для обозрения и разработки дороги, до укрепленного замка Аспиндза, лежащего в 45 верстах от Ахалкалаки. Здесь должно было расчищать едва приметную тропинку, пролегающую по скалистым возвышениям и спускам лесистого хребта. — Часть отряда Муравьева, перешед на-легках препятствия, заняла позицию по ту сторону леса при самом замке, брошенном Турками; другая половина людей, оставаясь сзади, производила исправление дороги, а кавалерия подвинулась между тем далее Аспиндза, на 15 верст. Неприятельская конная партия, около 150 человек, встреченная на этом переходе, поспешно скрылась.

После возможного улучшения дороги, осадная артиллерия и транспорты тронулись от Ахалкалаки 30 и 31 июля; 1 же августа выступили и все прочие войска, вместе с главною квартирою. На первом переходе, при речке Джаборети, к главнокомандующему дошли слухи, будто-бы Киоса Магмет-паша идет с главными силами на Ардаган. Карапапахцы, населяющие все пространство между этою крепостию и Ахалкалаки, получив прокламацию графа Паскевича, о признании власти Российского Монарха, писали, что охотно приняли бы подобное предложение, если бы не угрожало им скорое прибытие [106] Турецких войск, которых ежедневно ожидали в Ардаган, в числе около 30,000 человек, при 15 орудиях, под начальством Киоса-Магмет и Мустафа пашей. Обстоятельство это и уже испытанная в начале трудность прямого пути к Ахалцыху чрез хребты высоких утесистых гор, покрытых густыми лесами, едва не решили главнокомандующего переменить направление и обратиться на Ардаган. Намерения его в этом случае оправдывались возможностию встретить на пути войска Турецкие, шедшие на помощь Ахалцыху; заставить их принять битву в поле и таким образом опрокинуть на Арзерум, или отбросить к Карсу, за твердое положение коего ручаться было можно. При успешном исполнении этих видов, бесспорно облегчилось бы покорение Ахалцыха; ибо тогда мы могли приблизиться со стороны Ардагана, по дороге несравненно удобнейшей. Но известное вероломство Карапапахцев не позволяло полагаться вполне на доставленные сведения. Им не трудно было изобрести предлог для избавления себя от зависимости Русских, а предпринимать столь удаленное фланговое движение, без основательного удостоверения, значило бы полагаться на первые сомнительные слухи. Для собрания вернейших сведений граф Паскевич послал ночью, 1 августа, в ту сторону переодетым капитана [107] Шемир-Беглярова ², и между тем, чтобы не тратить напрасно времени, на другой день продолжал марш к Ахалцыху, по прежде избранному направлению.

В три перехода от Ахалкалаки ³ до селения Арпала, что на Куре, корпус, сделав до 55 верст, перенес неимоверные трудности. На трех-верстном протяжении, между речкою Джаборети и селением Томаля, или Индумаля, надлежало употреблять не менее 200 человек, для спуска каждого осадного орудия; самые легкие обозы не могли съезжать без пособия людей. Крутизны и после расчистки представлялись еще столько затруднительными, что, для облегчения скатов, нашли необходимым привязывать сзади парковых ящиков, повозок и ароб огромные сосновые деревья, которые, волочась по земле, уменьшали, с помощию рабочих, быстрый оборот колес и напор движущихся тяжестей. Почти все войска заняты были услугою при обозах и улучшением дороги. Последний из подъемов, между селением Индумаля [108] и Индузом, на протяжении 8 верст, и спуск, с которого открылась долина Ахалцыхская, равнялась своею трудностию перевалу чрез Безобдал ⁴. При речке Джаборети мы в первый раз встретили лес в течение полутора-месячного похода. Селения на пути были оставлены жителями. — 2 августа, проходя лесом, мы перерезали дорогу, по коей в 1810 году следовал от Цалки к Ахалцыху отряд генерал-маиора Портнягина; она еще более казалась непроходимою.

3 числа авангард генерала Муравьева, прибыв на правый берег Куры, был встречен многочисленною конною партиею; но приближение пехоты и артиллерии заставило неприятеля удалиться к Ахалцыху. В вечеру, 4 августа, почти весь корпус стянулся в долину Куры, и занял лагерь в 6 1/2 верстах тот крепости, при впадении речки Далки или Ахалцых-чай, текущей с юго-восточной стороны города. В тот же день явился к главнокомандующему, возвратившийся от Карапапахцев, капитан Шемир-Бегляров. Они его удостоверили в невозможности предаться Русским: по их [109] словам Киоса-паша за два дня пред тем прошел Ардаган и 4 августа должен был находиться в Ахалцыхе. Вскоре отдаленные залпы крепостных орудий действительно подтвердили прибытие Турецких войск. Пред сумерками фуражиры наши были аттакованы; но после кратковременной перестрелки неприятель отбит без всякой для нас потери. Чтобы обеспечить левый фланг лагеря ночью, занята сводным баталионом 41 егерского полка, под командою подполковника Миклашевского, одна из высот противоположного берега и на ней, при деревне Чала, заложен небольшой окоп.

Известия, полученные утром 5 августа, удостоверили что к Ахалцыху прибыла уже большая часть вспоможения, под начальством Киоса-Магмет и Мустафа пашей. Таким образом средства и силы Турок учетверились под Ахалцыхом противу того, чего мы ожидали; между тем как отряд генерал-маиора Попова, следовавший из Карталинии, чрез Борджомское ущелье, на усиление осадного корпуса, не мог, по встреченным в горах препятствиям, прибыть к нам ранее нескольких дней.

Однако же оставаться в бездействии, на позиции неудобной для лагеря, казалось еще вреднее: при недостатке пастбищ, в виду многочисленного неприятеля, для коего всякая медленность и остановка служат знаком [110] слабости; — и потому, не взирая на большое неравенство сил, решено подвинуться к городу, дабы, в ожидании прибытия генерала Попова, воспользоваться точнейшим обозрением местности и захватить за собою более пространства для фуражировки.

В 7 часов утра, 5 августа, главнокомандующий осмотрел окрестности Ахалцыхские, с высоких берегов Куры, и, заметив на восточной стороне остроконечный холм, значительно командующий самою крепостию, назначил вести сюда главную аттаку, сказав, что если удастся овладеть этою высотою, то лагерь наш будет вполне обеспечен. Вслед за тем корпус начал переправу в брод; глубина Куры имела не более полутора аршина, а ширина ее равнялась 40 саженям. Боевой порядок был следующий: в первой линии на правом фланге два баталиона Ширванского пехотного полка и баталион пионер, а на левом три шести-взводные баталиона Эриванского карабинерного полка, в средине коих 16 баттарейных орудий 20 и 21 артиллерийских бригад; — во второй линии: два баталиона Грузинского гренадерского полка; в третьей: Нижегородский драгунский полк и сводный уланский, с 14 конными орудиями Донской и линейной казачьей артиллерии, — все в колоннах к аттаке. Непосредственно за регулярною кавалериею Донские казачьи полки: [111] Карпова, Леонова, Сергеева и Сборный линейный, с Татарскою конницею, и наконец в резерве: две роты Xерсонского гренадерского и две роты Козловского пехотного с 8 баттарейными и 4 легкими орудиями Кавказской гренадерской бригады. Вагенбург и все тяжести оставлены на-противоположном берегу, под прикрытием 42 егерского полка и 4 орудий.

С первым движением нашим вперед, неприятель показался противу редута подполковника Миклашевского, стараясь занять наш левый фланг; несколько пушечных выстрелов заставили его отойти к городу и расположиться густыми толпами на высотах обоих берегов речки Ахалцых-чай. Прошед три версты, главнокомандующий остановил войска по причине чрезмерного жара. Здесь колонны наши, составив ружья в козлы, отдыхали два часа, примыкая левым флангом к реке и будучи прикрыты с фронта густою цепью казаков и пехотными застрельщиками. Целые толпы Турок дерзко наездничали пред нами, вызывая на бой; но с нашей стороны не приказано было отвечать непирятельским фланкерам, а когда они подъезжали весьма близко, то пехотные стрелки, засевши в каменьях, охлаждали их отважность. В 4 часу по полудни зной приметно уменьшился и колонны двинулись далее с барабанным [112] боем. 16 баттарейных орудий, выскакав рысью на передовые высоты, произвели по изумленному неприятелю столь удачный огонь, что толпы приведенные в смятение, тотчас бежали — частию в крепость и частию на противоположный берег. Кавалерия, вместе с конноказачьею артиллериею, решительно преследовала бегущих и заняла, как остроконечный холм Таушан-Тапа, на который ведена была главная аттака, так и прочие возвышенности, лежащие с этой стороны на пушечный выстрел. Главнокомандующий приказал тотчас устроить на Таушан-Тапа редут и, обозрев оттуда ближайшую часть Ахалцыха, избрал новое лагерное место, позади боевой позиции корпуса: на левом берегу Ахалцых-чай, в 2 1/2 верстах противу восточного, фаса города. Для лучшего прикрытия левого нашего фланга большая часть кавалерии переведена на противоположный берег, в долину у речки.

До 6 часов вечера неприятель держался на высотах, примыкающих к городским палисадам; но лишь только переправа и движение обозов к новому лагерю были замечены, большие толпы их конницы, совершенно неожиданно понеслись справа и слева, стараясь прорваться к вагенбургу. Первый удар, в числе 4,000 человек, был произведен на правый фланг, где стояла баттарея, под прикрытием двух баталионов Эриванского карабинерного полка. [113] Генерал-маиор Муравьев, здесь начальствовавший, едва мог остановить отважность неприятельских всадников повторенными картечными выстрелами и батальным ружейным огнем. Тогда, переменив аттаку и пользуясь лощиною, они обратились с тою же отменною быстротою на оконечность означенного крыла, где полковник граф Симонич с баталионом Грузинского гренадерского полка и 8 Донскими орудиями мужественно их встретил, а Татарская конница и донские казаки полков Леонова и Сергеева довершили отпор, отбив одно знамя и до 20 пленных.

За речкою Ахалцых неприятель, пользуясь скрытым местоположением, устремился также к вагенбургу в числе 5.000. Четырем эскадронам драгун и улан, под командою полковника Раевского, приказано было ударить им во фланг. — Неровное местоположение замедлило аттаку и едва кавалерия наша успела, с двумя орудиями Донской артиллерии, вытянуться из глубокого длинного оврага, на высоты левого берега, многочисленные толпы окружили ее с трех сторон. Один эскадрон драгун, под командою маиора Казасси, бросившись слева, врубился в средину Турок; но был остановлен десятиричным их превосходством. Не теряя мужества, драгуны спешились и держались в таком положении несколько минут; [114] однако же, вновь подавленные несоразмерным числом, принуждены были отступить. Неприятель сильно их преследовал; но в это время подоспел в подкрепление другой эскадрон того же полка, под начальством подполковника Андроникова, и совокупная аттака целого дивизиона, при помощи картечных выстрелов и ружейного огня егерского баталиона подполковника Миклашевского, подоспевшего резвым шагом, расстроили и смяли Турок. Между тем Борисоглебский эскадрон ротмистра Лау, под начальством полковника Анрепа, удачно врубился с правой стороны и опрокинул неприятельскую конницу. Вечер прекратил действия, и весь урон наш не превышал 44 человек преимущественно из эскадрона маиора Казасси; в этом эскадроне во время аттаки убит также прапорщик Бутовский.

В движении Российского корпуса от Ахалкалак к Ахалцыху и в деле 5 августа достойно замечания следующее:

1. Решительность главнокомандующего идти по прямому направлению, где дотоле считали невозможным провезти артиллерию и обозы. Положение крепостей: Ахалкалаки и Ардагана в отношении Ахалцыха представляет совершенно равнобедренный треугольник, за основание которого может быть принята черта расстояния между Ахалцыхом и Ахалкалаки, около [115] 60 верст; бок же этого треугольника составляет 70 верст. По известиям, которые тогда имели, Ардаганский гарнизон не был значителен; движением в ту сторону можно было надеяться отрезать всякую помощь, которую сераскир захотел бы послать на подкрепление Ахалцыха, и дорога эта, хотя вдвое окружная, представляла все преимущества для следования тяжелых обозов и осадной артиллерии. Не взирая на эти выгоды и на льстивые уверения Карапапахцев, главнокомандующий предпочел кратчайший путь, по следующим причинам:

а) В обходном движении от Ахалкалахи на Ахалцых чрез Ардаган должно было, по причине значительного отдаления от границы, утратить обеспечение продовольствием, со стороны подвозов, из внутренних магазинов. b) Овладев Ардаганом, надлежало оставить там гарнизон; следовательно раздробить войска, которых и без того было немного, с) Если бы Киоса-Магмет-паша, следуя от Арзерума, успел прибыть к Ахалцыху прежде чем главнокомандующий достигнул в Ардаган, то пребывание в тылу нашем 25.000 корпуса и приближение его к Закавказским границам в такой точке, от коей самый Тифлис отстоит на 200 верст, могло бы поставить нас в весьма неприятное и затруднительное положение. И d) Следуя по [116] прямому направлению, главнокомандующий хорошо прикрывал этим движением границы Грузии, и, держа вкупе войска, мог быть уверен, что, по преодолении всех трудностей, падение Ахалцыха повергнет в наши руки все небольшие крепости, его окружающие; таково было его всегдашнее правило: нападать совокупностию сил на главный пункт. Это оправдали последствия.

2. 5 августа, за оставлением на реке Куре вагенбурга, под прикрытием 42 егерского полка, можно было вывести в дело только 9.000 пехоты и кавалерии. Столь малый состав войск надлежало расположить по обоим берегам реки, на пространстве около полуторы версты, противу сильного гарнизона и вспомогательных корпусов. Не взирая на то граф Паскевич, убежденный в необходимости занять поспешнее хороший лагерь, двинулся вперед и умел не только достигнуть цели; но и одержать над неприятелем поверхность. И

3. Горсть Российской кавалерии, сражавшейся на левом крыле, покрыла себя в этот день достославною честию. Мужеству и стойкости ее еще однажды уступили известное совершенство Азиатских всадников и необыкновенная запальчивость их первых ударов. Когда, по взятии Ахалцыха, главнокомандующий между прочим спросил одного Карапапахского старшину: «каково теперь действует наша [117] конница?» последний отвечал: «мы рубили прежде казаков как капусту, а ныне, одетые в какие-то белые балахоны, они без страху лезут вперед, и противу них устоять нельзя.» Карапапахский старшина, в простодушии своим, полагал казаков единственною нашею кавалериею, и драгуны в летних кителях показались ему одним и тем же войском.

Со стороны неприятеля заметим два важные упущения:

1. Киоса-Магмед-паша знал хорошо, что Русские могут следовать к Ахалцыху только по двум направлениям: чрез Ардаган и хребет Цихеджваре. Сосредоточив войска под Ардаганом, ему не трудно было бы занять другим отрядом прямую дорогу на Ахалцых, чрез горы для защищения тамошних лесистых дефилей. Очевидно, что затруднения, которые встретил Российский главнокомандующий на переходе от Ахалкалаки, увеличились бы тогда еще более, и неприятель мог поставить этим малочисленный наш корпус, обремененный обозами, в самое невыгодное положение. Согласимся даже, что это не спасло бы Ахалцыха; от Турок зависело замедлить наше движение, и следовательно заставить главнокомандующего бесполезно тратить продовольствие с таким трудом приобретаемое; сверх того действиями в горах они могли задержать тяжелую [118] артиллерию нашу, без которой осада сделалась бы для нас гибельною. И

2. Чрез лазутчиков Ахалцыхских Киоса-Магмет-паша должен был знать, что отряд генерал-маиора Попова, следовавший на подкрепление Русскому корпусу, не мог присоединиться к нам ранее нескольких дней. В подобном случае одно простое благоразумие требовало воспользоваться временным разделением Русских сил; но Турецкий вождь аттаковал нас 5 августа только половиною своих войск и сверх того не занял укреплением высоту Таушан-Тапа, на которую ведена была аттака.

_________________________________

С 6 августа началась осада Ахалцыха и по двум различным отношениям ее можно разделить на два периода. Первый: от открытия работ до 9 августа, то есть, до поражения вспомогательных корпусов двух пашей, когда главнейшая цель состояла собственно в обеспечении лагеря от внезапных нападений и приобретении возможности, по оставлении небольших сил у прикрытия вагенбурга, маневрировать с остальными вокруг крепостей; второй период: с 9 числа по день приступа 16 августа, когда все предпринятые работы имели предметом один постепенный подход к крепости и стеснение гарнизона. [119]

В тогдашнее время Ахалцых постройкою и расположением своим вполне соответствовал образу жизни его обитателей. — Заключенный в горах, посреди изрытой местности, он представлял настоящую картину разбойничьего притона, основанного Кавказскими удальцами на пределах богатых и вместе бессильных провинций Грузии. Дав убежище толпе буйной вольницы, этот город постепенно процветал успехами отважных грабежей и впоследствии самою торговлею с Эриванью, Арзерумом, Трапезонтом, Тифлисом и даже Константинополем. С одной стороны слава и независимость его, уважаемые в целой Азии, беспрестанно увеличивали воинственное население тамошних граждан ежегодным стечением Лезгин, соседних горцев и всякого рода людей, привыкших к безнаказанному промыслу разбоя и нетерпящих над собою руки обуздывающей преступления. С другой — богатство и праздность таких удальцев привлекли туда мало-помалу значительную часть Евреев, Армян и Азийских Католиков и размножили там этот промышленный класс народа, который, составляя всегдашнюю и отличительную принадлежность всех Азиатских городов, умеет возобладать торговлею, и деятельными, ловкими оборотами оживляя быт ленивых, беспечных Мусульман, находить средство [120] при всем своим унижении и рабств делиться их выгодами и избытками.

Самым цветущим состоянием Ахалцых без сомнения пользовался пред началом последней войны, в 1828 году. В нем считалось тогда до 5.000 жителей обоего пола, помещенных в крепости и предместиях ⁵. Весь город был отстроен на левой стороне речки Ахалцыха, или Посхов-чай, в 7 верстах от впадения ее в Куру, и имел в окружности до 5 верст. С юга омывало его течение речки; а с севера, на расстоянии полверсты от последних городских жилищ, приближались отрасли второстепенных Карталинских гор, которые, склонясь в дугообразном направлении к востоку, сливались потом с высотами левого берега Посхов-чай. Таким образом южная сторона была [121] раскинута по береговым скалам; западная восходила на гору Кая-Даг, образуемую продолжением тех же утесов; скверная, начинаясь серединою своею на склоне описанной отрасли гор, сходила приметною покатостию оттуда к западу и востоку и наконец вся восточная располагалась в долине речки.

Кроме многих рытвин, внутри города, два глубокие оврага, имеющие начало в обрывах северных высот, разрезывали Ахалцых в двух различных направлениях. Овраг западный, прошед, почти в прямую линию к югу, около 150 сажен посреди городских жилищ, круто поворачивал на запад и, обогнув подошву горы Кая Даг, на расстоянии 250 сажен, оканчивался у речки, не доходя загород наго селения Ивлиты. Овраг восточный, составленный из трех различных ветвей, соединясь при самом начале северной части Ахалцыха, разделял оттуда городскую почву диагональною чертою на юго-восток и оканчивался равномерно у речки, по правую сторону моста, противу заречного селения Марда.

Самое большое население Ахалцыха заключалось между двумя оврагами; и здесь преимущественно обитали коренные потомки его основателей. Овраг восточный отрезывал почти пятую долю городских жилищ, а овраг западный не более двух кварталов, которые, [122] равно как и скверная сторона, населены были исключительно Жидами, Армянами и Католиками.

Наибольший поперечник Ахалцыха, от востока к западу, не превышал 600 сажень, а меньший, от севера к югу, имел их до 400. Столь малозначительное пространство населения заключало в себе однако же до 4.500 домов, отстроенных с такою теснотою, что город не представлял ни площадей, ни улиц, и жилища, висящие одно над другими, разделялись только небольшими переулками, которые, подобно узким горным тропинкам, образовали внутреннее сообщение. Почти все строения возвышались в два яруса и были сложены, частию из деревянных срубов, частию из невыжженного кирпича и толсто обмазаны снаружи глиною. Горизонтальные их крыши, всегдашняя отличительность Азиатских зданий, давали им вид возвышенных террас. Домы вообще не только не имели заборов, но многие с наружной стороны, вопреки обычаю Мусульман, были снабжены, кроме окошек, открытыми галереями. Конюшни, сараи и всякого рода хозяйственные службы помещались в особых флигелях, плотно сомкнутых с главным строением, таким образом, что всякое жилье, взятое отдельно, уподоблялось [123] небольшому замку, в котором от 20 до 100 человек могли упорно защищаться.

Пред всеми городскими зданиями отличалась особенно своею древностию и архитектурою Католическая церковь, отстроенная на одной высоте, почти на краю северной части Ахалцыха. Наружная фигура ее имела вид четыреугольника, с высоким и узким куполом, а внутренность, кроме алтаря и придела, заключала в себе много других отделений, соединенных темными корридорами.

Дом пашей, главная Ахалцыхская мечеть и несколько лучших жилищ находились в крепости, предоставленной собственно помещению одних Мусульман. Первое из этих зданий, будучи обширно, представляло совершенный лабиринт, где множество маленьких покоев соединялись узкими переходами. Оно было отстроено из сосновых срубов и внутри отличалось затейливостию деревянной резьбы, не имея впрочем другого великолепия. Зато главная мечеть, сложенная из тесанного камня, могла считаться образцем восточного вкуса; ее внутренность украшалась множеством люстр и паникадил, а на весьма высоком куполе, покрытом снаружи свинцовыми листами, водружены были в разных местах позолоченные изображения луны. Каменные, толстые столбы, окружавшие и поддерживавшие это пространное здание, [124] скреплялись широкими медными обручами. К мечети примыкало глаголем двух этажное строение с малыми кельями, служившими для жилья мулл, ахундов и прочего духовного причета ⁶. Здесь же помещались училище и одна из лучших восточных библиотек.

Собственно Ахалцыхская крепость, возвышаясь на утесах левого берега Посхов-чай, представляла фигуру неправильного многоугольника, южный фас коего был раскинут по обрыву речки, а прочие почти упирались в прилежащие жилища городских обывателей. По причине протянутых внутри горжей, ее можно было разделить тогда на 4 части, из коих цитадель, устроенная при южном фасе, командовала всеми. В некоторых местах крепостные стены были в два ряда, а фланговую их оборону составляли несколько каменных башен, неправильно рассеянных по углам и линиям; сюда же должно присовокупить и один каменный бастион, с восточной стороны, сложенный, как кажется, гораздо позднее. Положением его удобно обстреливалась вниз по течению речки почти вся долина Посхов-чай и спуски из крепости к воде, между коими часть [125] была покрытых, а часть явных, подверженных действию выстрелов с противоположного берега.

По всему протяжению своему крепостные линии довольно значительно командовали городом, особливо кварталами, примыкавшими к восточному полигону, и только две точки, на всей поверхности городской земли, равнялись высотою с положением самой крепости: одна из них на севере, заключенная между двумя оврагами, служила подножием Католической церкви, а другая с запада, образуемая вершиною горы Кая Даг, была защищена башнею того же названия.

Но преимущественный и важнейший оплот Ахалцыхских жителей, противу коего надлежало употребить первые действия Русских баттарей и впоследствии самый штурм, — составляли собственно укрепления, окружавшие крепостные предместия.

Эта наружная оборона состояла из 4 бастионов и одной башни, соединенных прочным сосновым палисадом, высотою от 6 до 7 аршин, а толщиною, в отрубе, более полуаршина. Бастион № 1 находился на середине восточного фаса; № 2 и 3 на северном фасе; № 4 при соединении сего последнего с западным и башня на обрыве реки, в юго-западном углу. Все четыре бастиона имели особенное [126] устройство и состояли из двух флангов, соединенных прямым фасом. В каждой из этих трех линий находилось по одной казематированной амбразур. Вообще стены бастионов, при нарочитой толстоте, были сложены из невыжженного глиняного кирпича, утвержденного связию крепких бревенчатых перекладин внутри же бастионов, в вид готовых абшнитов, имелись особые деревянные срубы, с покрышею накатника. Бастионы № 2 и 3 занимали два главные возвышения на северном фасе и последний из них находился впереди Католической церкви. Башня Кая-Даг, устроенная на горе в юго-западном углу города, представляла совершенно другую конструкцию: будучи сложена из камня, в два яруса, она имела фигуру круглую и 4 орудиями, в ней помещенными весьма выгодно обстреливала окрестное поле, равно как и прилежавшую в этом месте к палисаду внутреннюю, городскую площадку. Противу этого-то пункта ведена была в 1810 году генералом графом Тормасовым неудачная аттака, весьма памятная по урону тогда понесенному. Сверх главной фланговой обороны поделаны были во многих местах, на протяжении куртин, для усиления бокового пушечного огня, особые бревенчатые выступы, в роде малых башен, помещавшие до 10 стрелков. [127]

Вокруг всего палисада и бастионов, впереди и позади, изгибались не весьма глубокие рвы, из коих внутренний был прикрыт помостом из бревен и заменял казематы.

Черта описанных городских укреплений вообще изображала фигуру девятиугольника. Линия западного фаса была более прочих сломана и на середине своей, сходя с подошвы Кая-Дага, почти дугообразно углублялась в город.

Палисад и бастионы его вооружены были 22 пушками, поставленными на весьма исправных полевых лафетах. Крепость и цитадель вмещали в себе сверх того 40 орудий

Из этого начертания видно, что Ахалцыхская оборона имела огонь в три яруса: первый, или нижний, составлял палисад, с соединяемыми им бастионами; второй — стены крепости, а самый верхний — цитадель. Xотя подобный образ местной защиты несколько не подходит к правилам Европейской фортификации, отличаясь вообще недостатком взаимной перекрестной обороны, столь всегда губительной для осаждающих; но тем не менее ему свойственны особенные выгоды: 1) твердость и толстота, палисад размера употребленного при Ахалцыхе, далеко превосходили прочностию своею каменные стены, не уступая даже и земляным валам. Ни что не представляет столь сильного [128] противоборства артиллерии, в особенности если будет употреблен для палисад лес смолистого качества. Не только ядра 12-фунтовые на расстоянии 80 сажен не могли произвесть в них никакого разрушения, но даже снаряды 24-фунтового калибра, очень редко сламывали вертикально поставленные бревна. Двух-суточная пальба осадных орудий, с уменьшенным количеством пороха и с дистанции 120 сажен, едва могла открыть проломы в некоторых местах; но и эти бреши, при большой неусыпности гарнизона, легко возможно было заделывать в продолжение ночи. 2) Эскалада подобного укрепления несравненно труднее, потому что аттакующие, взобравшись на верх палисадов, должны оттуда скакать вниз более двух сажен: тогда как при обыкновенном вале с наружного и внутреннею отлогостями и банкетом, всходы и спуски равно удобны. И 3) Укрепления такого рода не подвержены амфилированию, представляя вообще весьма изгибистую неправильную черту, раскинутую по высотам и оврагам.

Все окольное местоположение Ахалцыха, стесненное горными хребтами и перерезанное частыми оврагами и дефилеями, равно благоприятствовало обороне жителей. С запада, севера и частию с востока второстепенные отрасли Аджарских, Имеретинских и Карталинских гор [129] склоняются к городу на самое близкое расстояние. — Xребет Цхенис-цхале, образуя высокими утесами своими, противу крепости, правый берег Посхов-чая, тянется непрерывно в южном и юго-восточном направлениях, местами почти в паралель к горным отраслям левого берега, составляя вообще ущелье не шире двух или двух с половиною верст. Заключенный таким образом в горах посреди самой изрытой местности, Ахалцых не представлял ни с одной стороны удобства для правильной осады. Но сколько, в одном отношении, подобное качество окрестностей усугубляло защиту города, столько, в другом, уравновешивало выгоды и для аттакующих. Повествование о ходе осады покажет, что подступающие войска, пользуясь положением различных высот и рытвин, нашли возможность: во-первых, открыть работы на самом близком расстоянии от внешних укреплений и продолжать их все время большею частию под покровительством пересеченной почвы; во-вторых, позади возвышений безопасно учреждать свои осадные депо и иметь всегда вблизи траншей готовые резервы войск и наконец, в-третьих, устроив на выгодных точках отдельные баттареи, обеспечивать сообщения их посредством искусственных коммуникационных построек, что самое избавило от необходимости рыть противу [130] аттакованных крепостных линий сплошные паралели и значительно сократило время осады.

Вблизи Ахалцыха наиболее замечательны четыре высоты: первая образует возвышенную плоскость на склоне Карталинских гор, противу центра северного фаса, в 240 саженях от бастиона № 3. Господствуя всеми частями городских и крепостных укреплений, эта высота соединялась с ближайшими жилищами Католического предместия только узким перешейком, идущим между двумя оврагами. Вторая, так называемая Таушан-Тапа, на левом берегу Посхов-чай, противу восточного фаса, в 700 саженях от бастиона № 1. Обрывистая ее вершина, представляя вид конического бугра, значительно возвышается над большею частию города. Третия, подобная фигурою Таушан-Тапа на правом берегу Посхов-чай, отстоит только на 220 сажен от южного фаса крепости и командует почти всеми сходами к воде. Наконец четвертая вершина горы Кая-Даг, протоволежащая западному фасу города. Она, хотя имеет некоторое возвышение над крепостными линиями и отстояла от городского палисада не более 100 сажен, однако по ограниченному пространству, подобно двум предъидущим, вовсе неудобна для больших осадных работ. Выгодам осаждающих могла бы равномерно служить долина, простирающаяся пред восточным [131] фасом, на обоих берегах по течению речки. Ширина ее от 150 до 500 сажен большею частию осенена была садами и мелким лесом; но всякий удачный подход отсюда к городу не принес бы пользы: сколько по причине крутых утесов, на которых раскинуты крепостные линии, столько и потому, что дальнейшая аттака к этой части предместия, где домы расположены амфитеатром, стоила бы значительной потери, в случае упорного сопротивления. Одушевленные обычным, воинственным духом граждане Ахалцыхские, потомки гордых, мужественных племен, воспитанные успехами удальства и грабежей, выставили от 8 до 10 тысяч собственных отчаянных защитников. — Гарнизон Ахалцыха был всегда известен необычайною храбростию. В 1810 году он отбил осаду генерала графа Тормасова ⁷. Порта ни в какое время не могла ввести здесь прочного повиновения. Ахалцыхские жители презирали повелениями [132] султана, и правительство не решалось прислать сюда фирмана о сформировании регулярных войск. Янычары, столь страшно преследуемые, находили в Ахалцыхе безопасное убежище. Все эти предшествовавшие обстоятельства глубоко вкоренили в них чувства самонадеяния и мужества, чему увидим здесь разительные примеры.

(Окончание в будущем нумере.)

Комментарии

1. В 42 нумере журнала мы познакомили наших читателей с действиями Отдельного Кавказского корпуса при Гертвисе и Поти, которые открыли, так сказать, храбрым нашим воинам путь к Ахалцыху, одной из важнейших крепостей в Азиатской Турции. Главнокомандующий граф Паскевичь-Эриванский в приказе, который отдан был по корпусу 30 июля при лагере Ахалкалаки, и который мы поместили после описания действий наших войск при Поти, обещает храбрым нашим сподвижникам — покорение Ахалцыха. «Еще несколько дней, и мы явимся пред стенами Ахалцыха,» — говорит в этом приказе герой Эриванский. И действительно, через пять дней наши войска поражали уже неприятеля в окрестностях Ахалцыха, а 16 августа развилось победоносное Русское знамя на стенах самой крепости.

2. Капитан Шемир-Бегляров, уроженец Грузии, состоял в то время переводчиком при главнокомандующем.

3. От Ахалкалаки до селения Томаля корпус следовал чрез речки: Арджуан и Вариван, до речки Джаборети 21 верста; от Джаборети до селения Индумаля или Томаля 13 1/4; от селения Индумаля до селения Индуза 9 верст и оттуда до переправы на Куре 10 верст; от переправы до Ахалцыха 6 1/2.

4. Высокий хребет гор по дороге из Тифлиса к Гумрам; в 1827 году, по время похода в Персию, войска испытали здесь большие затруднения.

5. Кавалер Гамба в книге своей: Путешествие в южную Россию и особенно в Закавказские провинции, присоединил довольно любопытную статью: Описание некоторых городов и пристаней Черного моря, составленное Адрианом Дюпре, сыном бывшего Французского консула в Трапезонте. По словам Г. Дюпре, народонаселение Ахалцыха восходит до 40.000; но это исчисление кажется было сделано не менее, как за десять лет до последней войны нашей с Оттоманскою Портою, и притом нет сомнения, что сведения, собранные нами на самом месте и при всех удобствах, гораздо правдоподобнее.

6. Ахалцыхская мечеть сооружена Ахмет-пашею в 1161 году Магометанской эры.

7. Осадный корпус генерала Тормасова состоял из 12 баталионов, 400 драгун, 600 казаков и весьма большего числа пешей и копной милиции из Грузин, Имеретян, Мингрельцев и Закавказских Татар. Один баталион, с частию Грузинского ополчения был отделен для блокады Ацкура. Осада началась 16 ноября, а 26 числа войска без всякого успеха пошли обратно в Грузию. Неудачу осады приписали чуме, которая свирепствовала тогда в Ахалцыхе и которою первоначально заразилась наша милиция.