ВОЛКОНСКИЙ Н. А.

ВОЙНА НА ВОСТОЧНОМ КАВКАЗЕ

С 1824 ПО 1834 г.

В СВЯЗИ С МЮРИДИЗМОМ

XXVI.

Первоначальные предположения о летних действиях в Чечне. Новый план действий. Приготовления к походу. Сбор местных милиций. Передвижения войск из Закавказья. Действия корпусного командира против галгаевцев и г.-л. Вельяминова против карабулаков и галагаевцев. Неуспех кн. Эристова.

Тотчас по усмирении ауховцев и салатавцев генерал Вельяминов донес корпусному командиру о своем намерении предпринять в июне месяце экспедицию против чеченцев. Соглашаясь с доводами Вельяминова, барон [380] Розен разрешил ему “иметь в виду" действие в Чечне, согласно представленного предположения, с тем однако же условием, чтобы во время экспедиции были в достаточной мере обеспечены минеральные воды и главный наш путь из Ставрополя к Екатеринограду. К вопросу о времени открытия действий корпусный командир предпослал свои собственные соображения. Хотя общее мнение склонялось к осенней экспедиции, но барон Розен, полагая, что к осени могли потребоваться войска для действия против закубанцев, а наше бездействие в продолжении целого лета могло послужить к распространению мятежа в Кабарде и подвергнуть опасности военно-грузинскую дорогу, о чем получались неоднократные извещения, остановил свой выбор на летнем времени. Действия должны быть решительные, а потому Вельяминову предлагалось употребить “на оные все, что возможно." С своей стороны корпусный командир обещал отправить из Грузии во Владикавказ 4 баталиона пехоты и полк донских казаков с соответствующим числом артиллерии. Для обеспечения продовольствием экспедиционных войск было уже предписано генерал-интенданту принять нужные меры; Вельяминову же поручалось озаботиться скорейшим усилением магазинов во Владикавказе, в Грозной, Амир-Аджи-юрте и в других пунктах, по его усмотрению, а также приготовлением при них достаточного количества сухарей. Особенное внимание следовало обратить на успешный подвоз провианта из Екатеринодара во Владикавказ. Находя необходимым иметь при отряде госпиталь, корпусный командир предписал Вельяминову своевременно сформировать его, ”сообразно с прежними примерами." При отряде необходима рота сапер и часть понтонов. Артиллерийские запасы следовало усилить, если в этом встречалась необходимость.

“С отправленным мною нарочным — писал в заключение барон Розен Вельяминову — я покорно прошу ваше превосходительство [381] сообщить мне о намерении вашем относительно действий против чеченцев, с изъяснением всех ваших предположений" ⁴⁶.

Вельяминов, по обыкновению, ответил весьма подробно и обстоятельно ⁴⁷. В состав отряда для действий в Чечне он предполагал соединить бригаду 14-й пехотной дивизии, 40-й егерский полк, баталион Херсонского гренадерского полка, баталион Эриванского карабинерного полка, сводную роту 43-го егерского полка, обещанные бароном Розеном из Грузии четыре баталиона, 9-ю пионерную роту Кавказского саперного баталиона, батарейную № 1 роту 20-й артиллерийской бригады, шесть орудий легкой № 2 роты 22-й бригады, шесть орудий линейной конно-казачьей № 6 роты, четыре орудия донской конно-казачьей № 3 роты, артиллерию, которая прибудет с войсками из Грузии, и две сотни казаков Моздокского полка. Все эти войска, численностью около 7500 человек под ружьем, следовало сосредоточить в половине июня в крепости Грозной. Истребление домов и полей Вельяминов считал сильнейшим средством принудить чеченцев к повиновению, а потому, собрав отряд в Грозной, действовать оттуда постепенно по всем направлениям в пространстве между рр. Аргуном и Ассою. Если бы эти действия не убедили чеченцев, живущих между Аргуном и кумыкскими землями, в необходимости покориться, тогда перейти в Амир-Аджи-юрт и оттуда действовать на последнем пространстве, также по различным направлениям, сообразуясь с обстоятельствами. В случае упорного сопротивления, на которое рассчитывал Вельяминов, действия могли продлиться три месяца или несколько более. 3 тысячи кос на много облегчили бы истребление неприятельских полей и могли ускорить вообще всю операцию, если бы оне имелись в [382] отряде. Необходимую для действий конницу Вельяминов ограничивал двумя сотнями казаков, полагая, что в лесистой Чечне, где нет простора для кавалерии, и двух сотен будет довольно; высылаемый же из Грузии казачий полк просил обратить на обеспечение дороги между Георгиевском и Екатериноградом. Понтонов совсем не следовало брать, так как на быстрых чеченских реках, с дном, загроможденным толстым слоем наносного камня, они совершенно не применимы. Для “составления" подвижного госпиталя можно набрать 50 ароб в покорных чеченских деревнях и от кумыков, причем выдача некоторой платы вполне обеспечила бы нам эти перевозочные средства. Так как действия против чеченцев Вельяминов желал начать не прежде половины июня, то баталионы, высланные из Грузии просил временно расположить по военно-грузинской дороге, в Казбеке, Дарьяле, Ларсе и во Владикавказе, в каждом пункте по одному, а перед открытием действий присоединить их к войскам, собранным в Грозной. В обеспечение минеральных вод Вельяминов предполагал, кроме отрядов на Хасауте и Кичмалке, поставить еще отряд в Эшкаконе и усилить войска в Пятигорске, Кисловодске, на железных водах и в шотландской колонии, а для обеспечения дороги от среднего Егорлыка до минеральных вод расположить четыре казачьих полка и, при размещении высылаемого из Грузии донского полка между Георгиевском и Екатериноградом, усилить первый из этих постов.

“Думаю — оканчивал он донесение корпусному командиру — что сего числа казаков достаточно для обеспечения дороги, если начальники будут бдительны, деятельны, отважны при встречах с неприятелем и усердны в преследовании оного. К сожалению, нельзя на это надеяться, ибо войска, привыкши в течение нескольких лет сряду видеть беспрестанно успехи на стороне неприятеля, привыкли исполнять [383] предписываемые распоряжения как-нибудь или вовсе не исполнять их. Этого нельзя иначе исправить как строгим взысканием за упущения в случае неприятных происшествий; следовательно нужно время. Для скорейшего достижения желаемого успеха в обеспечении главной почтовой дороги мне было бы нужно три штаб-офицера, кои имели бы означенные выше свойства; но я ни одного такого не имею.”

Повеление Государя не допускать частные экспедиции без общей цели покорения горцев, заставило барона Розена если и не отказаться от задуманных Вельяминовым летних действий в Чечне, то во всяком случае несколько изменить и расширить их и даже принять в них личное участие. Предписанием от 11-го мая, предлагая Вельяминову продолжать приготовления к экспедиции, он предупреждал его не приступать к действиям впредь до приказания, а 19-го июня, уведомив об утверждении Государем Императором предположений, касавшихся действий в текущем году против некоторых горских народов, предписал следующее:

1) Из большей части войск, собранных во Владикавказе, составить отряд, которому пройти через земли джерахов, кистинцев и галгаевцев и спуститься по Ассе в галашевские или чеченские деревни для соединения с главными силами. Эта первая владикавказская колонна назначалась для наказания галгаевцев.

2) Одновременно с этою колонною вторая колонна, также из Владикавказа, направляется в карабулакские или галашевские деревни для усмирения их совместно с войсками, которые Вельяминов предполагал собрать у Грозной.

3) Из Грозной войска направить с таким расчетом, чтобы, соединясь со второю владикавказскою колонною, они могли принять участие в усмирении карабулаков, галгаевцев и чеченцев, обитающих по Мартану, Гехи и вообще на запад из Аргуна. Первая владикавказская колонна, исполнив [384] свою задачу, присоединяется к главным, и действия будут продолжаться сообразно с обстоятельствами.

4) Действия открыть в начале июля. Между 1-м и 3-м числами этого месяца Вельяминов вызывался во Владикавказ для совещания с корпусным командиром, предварительно сделав нужные распоряжения для сбора войск, назначенных в экспедиции.

5) Обратить внимание на обеспечение кр. Внезапной, чтобы нападением на нее неприятель не отвлек наших действий против чеченцев. Иметь при отряде войск левого фланга 200 линейных казаков и столько же во Владикавказе.

6) Для предстоящих действий призвать соседние горские племена, предоставив им всю взятую ими добычу, “дабы через то укоренить между ними вражду и не опасаться общего их против нас соединения." При первой владикавказской колонне иметь осетин управления подполковника Чиляева и владикавказского коменданта, а при второй владикавказской колонне — назрановцев, кабардинцев и, при возможности, кумыков.

7) Из Грозной войскам взять возможно более провианта и иметь при себе повозки для больных. Из подвижного артиллерийского парка на первый случай не брать с собою артиллерийского запаса, но патроны, запасный порох для взрыва камней и устройства “мостов" (переправ?) должны находиться при войсках.

8) Из войск, расположенных во Владикавказе и на военно-грузинской дороге, барон Розен полагал взять в начале экспедиции один баталион и поручил Вельяминову направить туда же баталион или по крайней мере две роты Кабардинского пехотного полка, с тем чтобы оне имели с собою шанцевый инструмент и могли поднять на вьюках, кроме натронных ящиков, и 10-ти дневный провиант ⁴⁸. [385]

Экспедиция против галгаевцев была задумана давно, еще с тех пор, как они умертвили пристава Константинова; карабулаки навлекли на себя грозу своими беспрестанными грабежами и участием в апрельских действиях Кази-муллы в центре кавказской линии; что же касается кистин, то мысль проникнуть к ним явилась, очевидно, в последнее время, почти перед самым походом в Чечню, и вот по каким причинам. В середине июня пшаво-хевсурский пристав маиор кн. Авалов донес, что кистины, уверенные в безнаказанности набегов на пшавов, которым запрещено было прибегать к возмездию и без разрешения производить набеги на земли кистин, приблизились к границам Хевсурии, производят постоянные грабежи, угоняют скот, уводят в плен людей и привели одну из хевсурских деревень, Шатиль, в такой страх, что ее жители с наступлением ночи укрепляются в своих башнях и домах. Объясняя дерзость кистин вынужденным бездействием пшавов и хевсур, которые до того времени, вторгаясь в земли кистин, держали их в отдалении от своих пределов, кн. Авалов просил разрешить “пшавскому войску идти в удобное время в Кистинию." Грузинский гражданский губернатор кн. Палавандов подкрепил своим ходатайством просьбу кн. Авалова — и экспедиция против кистин не только немедленно была решена, но даже связана с предполагавшимися действиями в Чечне. В основание этой экспедиции со стороны Хевсурии были положены следующие распоряжения корпусного командира ⁴⁹:

Телавскому окружному начальнику поспешно собрать в верхних деревнях хорошо вооруженных людей, снабженных провиантом на “достаточное время." Собранные в “удобном месте," они поступают под начальство отставного [386] подполковника кн. Эристова. После 6-го июля (пшавский праздник) кн. Авалов собирает пшавов и поступает с ними под команду кн. Эристова; он же обязан собрать, по указаниям Эристова, и хевсуров. Тушинскому приставу поручику кн. Челокаеву предписано состоять в распоряжении Эристова во время экспедиции. Сборным пунктом назначалась д. Шатиль “или другое пограничное с кистинцами место".

Барон Розен полагал, что ко времени этого сбора кистины, угрожаемые нашими войсками с кавказской линии, приблизят свои семейства и стада к вершинам гор, а сами обратятся против нас. Поэтому кн. Эристову предписывалось сильным движением в земли кистин побудить их к “совершенной покорности," к удовлетворению претензий наших жителей и к выдаче аманатов. В случае сопротивления, Эристов обязан был “нанести им надлежащее наказание" и удовлетворить потерпевших пшавов и хевсур всею добычею, которая будет приобретена. Эристову следовало “постараться" проникнуть как можно далее в неприятельскую землю и даже открыть сообщение с войсками, “могущими" действовать с той стороны гор. При открытии таких сообщений Эристов подчинялся начальнику нашего отряда.

“Удачное исполнение сей экспедиции — писал корпусный командир грузинскому губернатору — может иметь важные последствия для общего успеха в действиях сего года. Надеюсь, что кн. Эристов оправдает делаемую ему доверенность, жители же телавские, тушинские, пшавы и хевсуры докажут, что они не утратили храбрости предков своих и всегда могут наказать неприязненные им и правительству поколения."

Не трудно убедиться, что все дело было затеяно второпях, кое-как, на скорую руку, на одном лишь непроверенном донесении Авалова, с смутными представлениями о [387] всех этих пшавах, хевсурах, кистинах и им подобных. Тем не менее, корпусный командир придал этой скороспелой затее важное значение, выразил надежду на ее успех и даже подбодрил будущих ополченцев напоминанием о храбрости их предков. В сущности, это был просто узаконяемый набег, которого домогался Авалов с своими пшавами и хевсурами, набег, нисколько не организованный и поручаемый к тому же отставному офицеру, которому могли не подчиниться офицеры из туземцев, состоявшие на действительной службе и вне строя.

Приготовления к походу начались на кавказской линии с конца апреля. К войскам левого фланга, входившим до того времени в экспедиционные отряды г.-л. Вельяминова и г.-м. кн. Бековича-Черкаского, решено было присоединить 1-й и 2-й баталионы Эриванского карабинерного, 1-й баталион Тифлисского и 1-й баталион 41-го Егерского полков с Донским казачьим № 30 г.-м. Карпова 2-го полком и 8-ю орудиями 2-й легкой роты Кавказской гренадерской артиллерийской бригады, отправив их из Закавказья во Владикавказ, а также 2-ю пионерную роту Кавказского саперного баталиона, назначенную на случай надобности в г. Георгиевск ⁵⁰. Для усиления артиллерии предписано направить из ст. Воронежской во Владикавказ 4 горных 3-х фунтовых единорога и 6 кегорновых 6-ти фунтовых мортир резервной батарейной № 5 роты 21-й артиллерийской бригады, а в обеспечение боевых припасов сформировать подвижный запасный парк с комплектом зарядов на 4 легкие орудия, 2 горных единорога и 2 кегорновые мортиры, с 50-ю т. пехотных патронов, материалами для 10-ти т. кавалерийских патронов, разными запасными вещами, походной кузницей и 3-мя пудами пороху. Личный и конский состав к этому [388] парку назначался из парочной батарейной № 4 роты 20-й артиллерийской бригады. Главное внимание обращено было на заготовление продовольствия. В этом отношении опытность Вельяминова и его практические приемы на много способствовали успеху этой трудной операции. Он предписал ставропольскому полевому провиантскому комиссионерству немедленно озаботиться заготовлением в Грозной и Амир-Аджи-юртовском укреплении сухарей и круп, в каждом из этих пунктов на три месяца для 9-ти тысяч человек; командующему сунженскою линиею г.-м. кн. Бековичу-Черкаскому поручил перепекать в сухари в Грозной и по казачьим станицам всю муку, которая останется от продовольствия местных войск с половины июня, а излишек муки, оказавшийся в моздокском, наурском и амир-аджи-юртовском магазинах, раздать для перепечения и пересушки в сухари Горскому, Моздокскому и Гребенскому казачьим полкам, Терскому линейному и Терскому Кизлярскому казачьим войскам. Из них Горский и Моздокский полки обязывались доставить сухари в Грозную, а остальные полки в Амир-Аджи-юрт. Успешнейшее заготовление и доставка сухарей в назначенные места возлагалась на командиров казачьих полков. В обеспечение продовольствия для баталионов, вызывавшихся из Закавказского края, во время следования их по военно-грузинской дороге предписано было заготовить запасы сухарей в Душете, Квишете, Ларсе и во Владикавказе. Учреждение подвижного магазина при войсках Вельяминов нашел весьма затруднительным и считал возможным обойтись без него, но на подъем небольшого винного запаса приказал взять нужное число подвод у местных жителей.

Владикавказскому коменданту г.-м. Оранскому корпусный командир предписал:

1) Заготовить поспешнее и в возможно большем [389] количестве сухарей и по первому требованию поднять из них около 300 четв. на вьюках, а остальные на повозках.

2) Иметь в готовности к движению налегках две роты Севастопольского баталиона и две роты линейных баталионов с тем, чтобы оне подняли, сверх 6-ти дневного провианта на людях, еще 10-ти дневный запас на своих собственных вьюках и, кроме полного числа патронов на людях, имели еще 40 патронов на человека, также на собственных вьюках.

3) Заготовить у кайтукина поста достаточное количество леса для устройства моста или кладки через Терек.

4) Доставить, по требованию, несколько вьюков для перевозки запасных патронов, пороха и других нужных предметов.

5) Подготовить к сбору, без большой огласки, побольше хорошо вооруженных людей из подчиненных комендантскому управлению народов, заверив старшин, что вся добыча, которую они приобретут, будет совершенно им предоставлена.

В заключение барон Розен приказал г.-м. Оранскому донести, какое влияние произвело на горцев прибытие войск к Владикавказу, какие ходят между ними слухи о наших намерениях и что они сами думают предпринять ⁵¹.

Ответ Оранского был в высшей степени любопытен, рисуя порядки и средства местных войск тогдашнего времени. Еще ранее владикавказский комендант приступил к заготовлению сухарей и к 1-му июня рассчитывал иметь 300 четвертей. “Мешки и веревки для вьюков — докладывал он — готовы, но на чем везти вьюки — способа нет." В 1830 году у кн. Абхазова имелось для ведения вьюков 100 казаков, которые получили за каждую лошадь по [390] 25 руб. асс; теперь требуется поднять 300 четв., значит надо иметь столько же вьючных лошадей с провожатыми. Такое непомерное количество лошадей ставило Оранского в тупик, но он нашелся: объявил, что будет ожидать на этот предмет предписания самого корпусного командира. Повозки можно было иметь “от линейных баталионов собственные солдатские, за прогоны," но оне могут пригодиться только до кайтукина поста; далее идут горы и брать с собою повозок нельзя. Роты линейных и Севастопольского баталионов к движению будут готовы, но в них мало людей, в крепости не хватит на две смены караула и некому будет прикрывать будущий мост у кайтукина поста. Вьюки будут подняты на артельных лошадях, но тут встретятся необходимые издержки (устройство вьюков, ковка и т. д.), а потому роты просят пособия хотя бы по 15 руб. асс. на лошадь. Кроме того, командир Севастопольского баталиона затрудняется во вьючных седлах, которые будут ему доставлены от жителей за плату по крайней мере 50 коп. асс. на каждое седло, бывшее в употреблении.

Ничего утешительного не мог донести Оранский и об участии местных жителей в экспедиции. Он толковал с старшинами, заверял их, “будто без всякой цели," что добыча останется в их распоряжении, но, кроме старшин, народа праздного, мало кто собирается принять наши предложения. Тагаурцы и куртатинцы, враждующие с галгаевцами, могут быть нам полезны, но их надо продовольствовать со дня сбора. Ингуши явятся в малом числе и очень ненадежны, “будучи сами соединены сильными связями знакомства и родства с галгаями."

Опыт сбора милиции из туземцев Закавказского края для предстоявшего похода удался вполне. После отказа джарских лезгин барон Розен решил действовать осторожно и постепенно. Чтобы преждевременно не распространить [391] толков о задуманных экспедициях, он приказал вызвать охотников из мусульманских провинций, армянской области и татарских дистанций Грузии, под предлогом составления личного конвоя при объезде его кавказской линии и Дагестана. Грузины не вызывались, так как и без того обременены были многими повинностями: служили в полке Джар, содержали на лезгинской кордонной линии разные караулы, выводились беспрестанно на работы по военно-грузинской дороге и требовались для развоза провианта. При вызове охотников было объявлено, что они могут рассчитывать на участие в военных действиях, если настанет в этом необходимость. Грузинское дворянство тотчас же выразило свое желание участвовать в походе и предложило собрать из своей среды 300 человек. Сбор шел чрезвычайно успешно, и вместо предполагавшихся 7-ми сотен явилась возможность образовать три конных полка, численностью в 12 сотен. Грузины выставили 4 сотни, сведенные в полк, названный Грузинским конным полком. Жители татарских грузинских дистанций дали 4 конных сотни, из коих одна состояла из армян; эти сотни образовали 1-й Закавказский полк. Из армянской области явились также 4 сотни, две армянские и две других народностей, преимущественно куртин, составившие 2-й Закавказский конный полк ⁵². Все охотники должны были собраться в Тифлисе к 20-му июня. По прибытии милиционеров, барон Розен нашел их “в таком устройстве, какого только ожидать можно"; они имели воинственный вид, были хорошо вооружены и стоили гораздо дешевле прежних сборов ⁵³.

Таким же успехом увенчался сбор охотников из [392] горских народцев, управляемых подполковником Челяевым, который собрал к 8-му июля у д. Казбек около 200 человек. Но на кавказской линии вышло иное. Вельяминову удалось собрать только кабардинцев, ингушей и осетин с незначительным числом охотников из других инородцев, между которыми назрановцы и кумыки, по-видимому, совсем отсутствовали.

10-го июля, предпринимая экспедицию против галгаевцев, корпусный командир известил генерала Вельяминова, что эта экспедиция продлится от двух до трех недель и вместе с тем указал ему главное направление для действий в этот промежуток времени. На первый случай Вельяминову предстояло движение вверх по Ассе для большей совокупности в действиях с колонною корпусного командира, потом заняться устройством моста на Ассе между Ханже-юртом и Шильчихою, чтобы по окончании экспедиций против галгаевцев, карабулаков и галашевцев свободно продолжать действия далее, в Чечне, чрез которую барон Розен желал пройти от Ассы чрез Гехи, Урус-Мартан и Герменчук к Маюртупу. Сделанные приготовления к устройству мостов и нахождение при отряде двух пионерных рот должны были, по мнению корпусного командира, облегчить переправы колонн через реки, а довольно значительная кавалерия, отряжаемая в колонну Вельяминова, доставить средства к быстрым поискам против неприятеля. Вельяминову поручалось озаботиться продовольствием вошедших в состав его отряда обоих Конно-Закавказских полков, ингушевской и кабардинской милиций и непременно пустить в дело против карабулаков обе эти милиции ⁵⁴. Затруднений при этом не могло встретиться, так как связи и [393] сношения ингушей с карабулаками держатся на частных случаях, а “не суть общие." Наконец, чтобы в дальнейших действиях в Чечне не иметь остановки по недостатку провианта, ген. Вельяминову предложено было немедленно озаботиться сформированием подвижного транспорта, от 300 до 350-ти ароб, наймом или нарядом за безобидную для жителей плату ⁵⁵.

В конце июня генералом Вельяминовым сделаны были следующие распоряжения.

Генерал-маиору кн. Бековичу-Черкаскому предписано оставить для охранения кумыкских владений находившиеся там 2-й баталион Херсонского гренадерского и 3-й баталион Эриванского карабинерного полков, 2 орудия 22-й артиллерийской бригады и 4 орудия донской казачьей № 3 роты. Всю прочую пехоту, расположенную по квартирам на левом фланге кавказской линии, с остальною артиллериею и 200 казаков Гребенского казачьего войска соединить при кр. Грозной, куда прибыть также и отделению запасного артиллерийского парка. В Назрановское укрепление направить из Моздока 1-й баталион Бутырского пехотного полка и 200 казаков Моздокского казачьего полка с 2-мя орудиями батарейной № 1-й роты 20-й артиллерийской бригады. Генерал-маиору Горихвостову поручено распорядиться сбором вьюков в Кабардинском полку для поднятия 10-ти дневного провианта и патронов на комплектный баталион, которые немедленно отправить во Владикавказ. Ему же предписано поспешно собрать из Малой и Большой Кабарды 500 человек хорошо вооруженных конных кабардинцев, которым прибыть к 5-му июля в Назрановское укрепление. Что же касалось сбора кумык, то, по тогдашнему их положению, Вельяминов находил невозможным прибегнуть к вызову их в [394] поход и потому не сделал на этот предмет никаких распоряжений ⁵⁶.

Части, назначенные из Закавказского края участвовать в экспедициях корпусного командира, прибыли во Владикавказ: 1-й баталион 41-го Егерского полка 10-го июня, 1-й баталион Тифлисского полка с орудиями 2-й легкой батареи Кавказской гренадерской артиллерийской бригады 15-го июня, два баталиона Эриванского полка 17-го июня, Донской казачий Карпова полк 22-го июня, 2-я пионерная рота Кавказского саперного баталиона 23-го июня, Конно-грузинский полк 1-го июля, 2-я рота Кавказского саперного баталиона 2-го июля и оба Конно-Закавказских полка 6-го июля.

К 6-му июля отряды собрались: корпусного командира у поста кайтукина, в 19-ти верстах от Владикавказа, по военно-грузинской дороге, и Вельяминова — у Грозной, откуда следовало передвинуться ему к Назрановскому укреплению. В состав колонны барона Розена вошли ⁵⁷: 1-й и 2-й баталионы Эриванского карабинерного полка, 1-ые баталионы Тифлисского и 41-го Егерского полков, рота Кавказского саперного баталиона, 4 горных единорога, 6 кегорновых мортир, моздокские и донские казаки ⁵⁸, Грузинский конный полк, не менее 350-ти осетин и 200 человек грузинской горской милиции подполковника Челяева. Колонну Вельяминова составили Московский, Бутырский и 40-й Егерский полки, две пионерные роты, 8 орудий легкой № 2 роты Кавказской гренадерской артиллерийской бригады, не менее 6-ти орудий конно-казачьей № 6 роты, казаки Гребенского войска и Моздокского полка, 1-й и 2-й Конно-Закавказские полки, кабардинская и ингушевская милиции. [395]

7-го числа утром, для прикрытия моста, устраиваемого на Тереке против кайтукина поста, выступили из Владикавказа, под начальством подполковника Бриммера, баталион Тифлисского пехотного полка, взвод сапер, 4 легких орудия и 20 казаков Донского Карпова полка. 9-го июля мост был окончен.

10-го числа прибыл во Владикавказ корпусный командир. На военно-грузинской дороге старшины джераховских и кистинских деревень, лежащих на пути к галгаевцам, явились к нему и просили не подвергать их наказанию вместе с галгаевцами. Барон Розен успокоил их, а они обещали во время следования войск оставаться с семействами и имуществом в деревнях. На том же пути беглые тагаурцы встретили корпусного командира на коленях, сложив перед собою оружие и умоляя о пощаде. Розен помиловал их, и они тут же просили позволения загладить вину свою участием в походе. 12-е число было назначено днем выступления обоих отрядов, но так как колонна Вельяминова только 11-го прибыла к Назрановскому укреплению, а команда Бутырского полка, командированная во Владикавказ, вернулась к вечеру 12-го числа, то Вельяминов сделал дневку и выступил в поход 13-го июля.

12-го числа отряд корпусного командира перешел Терек по предварительно устроенному мосту, за которым начался крайне трудный подъем вверх по речке Макалдону. Горные орудия почти половину дороги несли на руках, а для прохода вьюков старались разделывать косогоры. Отряд прошел около 10-ти верст и имел ночлег у деревни Обина. Жители всех джераховских деревень встретили барона Розена с хлебом и солью; обинцы также явились, прося пощады. 13-го числа дорога была еще хуже. Отряд проходил большею частью по узким тропинкам вдоль косогоров и пропастей, через весьма глубокие балки с [396] беспрестанными крутыми подъемами и спусками. С трех часов утра до шести вечера авангард успел пройти около 12-ти верст, до деревни Хули, в которой умерщвлен был пристав Константинов. Главная колонна сделала 9 верст, а ариергард, имевший при себе около 400 вьюков с провиантом и другими тяжестями, прошел только 6 верст. Кистинцы остались в своих деревнях и встречали корпусного командира с хлебом и солью, но д. Хули совершенно опустела. От чилихойцев ⁵⁹, не участвовавших в убийстве Константинова, явилось лишь несколько человек из селений Ляляги и Салги. 14-го числа весь отряд собрался в Хули, поднявшись с величайшим трудом на весьма крутую гору Бей-Магометы, лежащую между селениями Койрах и Хули. Последнее было сожжено, пашни его потравлены, а три крепкие башни, служившие для жителей лучшим убежищем, подорваны порохом. Здесь печальный случай чуть не испортил отношение к нам мирных деревень. Три лялягских жителя, направлявшиеся к нам в лагерь, испугались осетинского разъезда и бросились бежать, но были настигнуты и убиты. Чилихойцы узнали об этом и решили оставаться в горах. Барон Розен призвал родственников убитых, объяснил им причину происшествия и выдал денежное вознаграждение, которым они остались довольны. Другой разъезд открыл в горах скот, принадлежащий чилихойцам и некоторым немирным жителям. Пастухи начали стрелять и ранили двух осетин, которые у них убили трех человек и отогнали несколько лошадей и ослов, 205 штук рогатого скота и около 600 баранов. 15-го июля отряд оставался в Хули, ожидая прибытия вьючного парка с запасными патронами и сведений о нахождении жителей Хули. Чилихойцам объявлено, что они наказаны [397] за принятие к себе скота немирных деревень, но в виду неучастия их в убийстве Константинова, деревни и пашни их останутся не разоренными, кроме небольшого селения Шуан, близь Хули, издавна служившего притоном для хищников и замешанного в злодействе хулинцев и галгаевцев. Жителям Ляляги и Салги барон Розен объявил, что отдает им земли хулинцев, которым никогда не будет дозволено селиться на теперешних местах. Для истребления с. Шуан послана команда. 16-го числа корпусный командир получил известие, что хулинцы и жители ближайших к ним галгаевских деревень скрываются в лесах, к стороне Хевсурии. Подвинувшись вперед около 6-ти верст по вьючной дороге, более удобной чем на прежних переходах, он остановил отряд близь галгаевской деревни Бешти, откуда отправил для отыскания главнейших виновников убийства Константинова две колонны, под начальством полковника Засса и подполковника Челяева. Обе колонны поднялись по едва проходимым тропинкам к снежным вершинам и открыли следы мятежников. Челяев имел небольшую перестрелку с неприятельским караулом, но наступивший туман помешал преследованию. До полудня 17-го числа стоял туман. Партия осетин, посланная на разведки, донесла, что мятежники перебрались к вершинам Ассы и рассеялись в лесистых ущельях, почему войска ограничились сожжением ближайших деревень и истреблением их пашен. Вечером несколько осетинских фуражиров, неосторожно удалившихся от лагеря, были атакованы галгаевцами, спустившимися в числе около 100 человек со скал хребта Маткоха. В подкрепление им посланы две сотни Грузинского конного полка и, на всякий случай, баталион Эриванского карабинерного полка. Грузины, спешившись, решительно атаковали неприятеля, опрокинули его и гнали вверх по скалам, покуда было возможно. В [398] перестрелках был ранен один грузин, а неприятель потерял 4-х человек убитыми. Галгаевцам дважды объявлялось, чтобы, во избежание совершенного разорения, они выдали виновнейших в убийстве Константинова, внесли наложенную на них в 1830 году подать и уплатили штраф, но они в первый раз обещали собраться и подумать, а вторично не допустили посланных, объявив, что сумеют укрыться от преследования в лесах и ущельях. Барон Розен решил преследовать их далее. 18-го числа, пройдя около восьми верст большею частью по весьма крутому спуску, отряд прибыл к селению Таргим, на Ассе, вблизи которой находились главнейшие деревни галгаевцев. По сведениям, они скрывались в трех местах: одни, вместе с хулинцами, в ущельях и лесах к стороне Хевсурии, другие в скалах хребта Маткоха, подходящего к самой Ассе, а третьи в урочищах Гае и Гала, за скалистым, весьма высоким хребтом по правую сторону Ассы, считавшимся даже для горцев мало доступным. 19-го числа для преследования скрывшихся в Маткохе семейств барон Розен выслал вниз по Ассе, в обход, 200 осетин, а из лагеря направил часть Грузинской горской милиции и две роты Тифлисского пехотного полка, под начальством капитана Пархомова, прямо на скалы, чтобы привлечь в эту сторону внимание неприятеля и дать возможность совершить обход осетинам. Подвигаясь вперед, Пархомов искусно занял неприятеля, несмотря на частый ружейный огонь и камни, сбрасываемые со скал, а осетины обошли горы и захватили около 250-ти штук рогатого скота, 1300 баранов и несколько лошадей и ослов. Неприятель преследовал осетин, но командующий баталионом Тифлисского пехотного полка маиор Борейша вовремя подкрепил их двумя ротами, отразил нападение и доставил добычу в лагерь. В деле у нас легко ранены 4 рядовых и 2 осетина; [399] неприятель потерял убитыми 4-х человек. Одна женщина была захвачена в плен, но бросилась со скалы в воду и утонула. Желая показать горцам, что для русских войск нет непроходимых мест, корпусный командир того же числа выступил к урочищу Гаю, оставив у селения Таргим все тяжести в общем вагенбурге, под начальством маиора Борейши. С бароном Розеном выступили 2 баталиона Эриванского карабинерного полка, баталион 41-го Егерского полка, 200 казаков Моздокского линейного казачьего полка, Грузинский конный полк, 350 человек осетин, 200 человек грузинской горской милиции, 4 горных единорога и 6 кегорновых мортир. Дорога шла беспрестанными подъемами и спусками, по узким тропинкам, на которых несколько раз разбирались орудия. Тем не менее, войска прошли около 16-ти верст и вечером были у подошвы скал, за которыми находилось урочище Гай. С полудороги отправлен был вперед командир Моздокского линейного казачьего полка полковник Засс, с кавалериею, занять вершину скал, прежде чем неприятель догадается о нашем направлении. Пользуясь туманом, Засс приблизился к самым скалам, оставил здесь лошадей и начал подниматься по тропинке. На половине подъема он был встречен ружейными выстрелами и осыпан “беспрерывным градом огромных каменьев," что, впрочем, не остановило храбрых моздокских казаков и осетин. Так как движение нашей кавалерии было уже замечено, а густой туман препятствовал распоряжениям, то Зассу приказано было остановиться. Наша потеря в этот день состояла из 4-х раненых, 4-х ушибшихся на крутом спуске и нескольких раненых лошадей. 20-го числа утром ясная погода позволила осмотреть путь. Узкая, крутая тропинка извивалась на протяжении трех верст, поднимаясь вдоль огромных скал над крутыми обрывами. Вне этой тропинки в некоторых местах можно [400] было, с камня на камень, взобраться прямо на скалы, но тут горсть храбрецов могла без труда отразить самое отважное нападение. Неприятель занимал хребет, славившийся у горцев своею неприступностью. При таких условиях благоразумнее всего было действовать несколькими частями, имея позади их сильный резерв. Барон Розен с трех пунктов направил грузин и осетин прямо на скалы, в подкрепление им дал баталион 41-го Егерского полка, а в резерв Эриванский карабинерный полк и моздокских казаков. Неприятель встретил нас градом камней, но грузины и осетины, раздвинувшись, смело взбирались на скалы. Горные орудия и мортиры удачным действием производили видимое расстройство в неприятеле. Под покровительством этого огня, стрелки поднимались все выше и выше, пренебрегая сильным неприятельским огнем и падавшими на них камнями; егеря 41-го полка не отставали от осетин. Храбрость войск и удачное действие артиллерии скоро поколебали неприятеля и он обратился в бегство. Грузины и осетины мгновенно очутились на вершине скал, а войска продолжали беспрепятственно подыматься наверх. На штурме высот мы потеряли каким-то чудом только 5 человек. Трудность подъема засвидетельствована была самим корпусным командиром, употребившим два часа на поднятие. Его удивила также отвага, неутомимость и усердие войск; опасности не страшили их, а труды не только не поселяли в них уныния или ропота, но, напротив, возбуждали общее соревнование. С вершины скал можно было рассмотреть все убежища мятежников, но густой туман снова спас их, и отряд направился “по самому большому следу," который привел их к урочищу Гай. Спуск с гор был чрезвычайно труден, туман обратился в дождь и люди едва могли держаться на скользких крутизнах. Отряд, выступивший в 4 часа утра, собрался только около полуночи на [401] место ночлега у с. Гай, пройдя около 10-ти верст. Засс, командовавший авангардом из спешенных казаков и трех рот егерей, преследовал неприятеля еще около 15-ти верст по трудной дороге и успел отбить около 200 голов рогатого скота; взята была также значительная добыча из разного имущества, брошенного неприятелем. В этот же день несколько осетин, самовольно отделившись от отряда, отправились в деревню Цору, где были атакованы скрывшимися жителями, и из них 1 убит и 2 ранены. 21-го числа туман и дождь не позволяли ничего предпринять; разосланы были только партии осетин на поиски. 22-го числа продолжавшийся туман препятствовал производить даже поиски в окрестностях Гая, а потому отряд перешел обратно через скалистый хребет Малку-Гай и расположился лагерем при деревне Цоре. Здесь два жителя заперлись в каменной башне и ни за что не хотели сдаваться. Саперы подвели мину и уже начали забивать заряд, когда мятежники положили оружие. Башня была взорвана. Во время работ у нас ушиблены камнями 4 сапера и ранены 4 человека. 24-го числа истреблено было 17 деревень, чем и закончилась экспедиция против галгаевцев. В тот же день корпусный командир прибыл к вагенбургу у с. Таргим, 25-го дал войскам дневку, 26-го выступил обратно к Тереку, 27-го перешел реку и 28-го прибыл к Владикавказу.

Чилихойцев, кистинцев и джераховцев нашел барон Розен на местах. Они изъявили полную покорность, а деревня Обин выдала аманата и возвратила захваченного в плен сына одного преданного нам джераховца.

“Вероломное племя галгаевцев — доносил Розен гр. Чернышеву — по мнению самих горцев, наказано примерным образом, лишась значительного числа скота своего, большей части движимого имущества, жилищ и пашен; войска наши проникли в самые скрытные убежища их, доселе почитавшиеся неприступными для нас. Сами [402] галгаевцы знают, что один только туман с 16-го по 27-е число сего месяца продолжавшийся, спас семейства их от плена и остальное имущество от совершенного истребления. Племена, смежные с ними, но не участвовавшие в злодеянии, пропустя беспрепятственно войска, не понесли никакого вреда. Осетины же и горские грузинские жители, находившиеся при отряде, приобрели богатую добычу, что служит им наградою, а нам обеспечением, что они, возобновя вражду свою с соседними племенами, по необходимости должны держаться нашей стороны и искать нашего покровительства."

Генерал-лейтенант Вельяминов, выступив 13-го июля из Назрановского укрепления, рассчитывал в один переход дойти до непокорной деревни Шильчихи и занять ее, но грязная дорога и еще более дурная переправа через Сунжу у д. Малой Яндырке замедлили следование отряда и заставили его ночевать близь переправы. На другой день, подойдя к Шильчихе и заметив, что до 200 мятежников намерены защищать эту деревню, Вельяминов устроил две батареи, одну для 6-ти орудий конноартиллерийской казачьей № 6 роты, другую для 4-х орудий пешей артиллерии, выбил артиллерийским огнем горцев из деревни и без дальнейшего сопротивления занял ее 40-м Егерским полком. После этого неприятельская партия, скрывшаяся в лесах противоположного берега Ассы, вела перестрелку с стрелковою цепью, а часть конных, показавшихся на открытом месте, была разогнана кабардинцами и конно-Закавказскими полками, которые еще до занятия деревни были переправлены на правую сторону Ассы. Другая часть нашей конницы, преследуя горцев, имела с ними перестрелку, в которой у них убито два человека, а у нас легко ранен всадник 2-го конно-Закавказского полка. Деревня была разорена до основания, а найденный в ней и в окрестностях на корне хлеб был истреблен. 15-го числа отряд Вельяминова занял без всякого сопротивления деревню Хайжир [403] или Худаберти, жители которой изъявили покорность. На другой день, пройдя мимо деревень Мужихой и Фаргив, оставленных также не уничтоженными по случаю покорности жителей, Вельяминов приказал истребить небольшую деревушку Цоале с находившеюся в ней каменною башнею и двумя водяными мельницами, принадлежавшими известному между карабулаками разбойнику. Жители многих карабулакских селений присылали просить о пощаде, соглашаясь внести штраф по 5 рублей серебром с двора и платить ежегодно по рублю подати. Многие из них не имели денег, а потому Вельяминов разрешил принимать скот, считая с каждого двора по одной рогатой скотине. В ожидании доставки денег или скота, отряд расположился лагерем у Цоале. Здесь Вельяминов устроил вагенбург, поручив его командующему Московским пехотным полком подполковнику Щеголеву, в прикрытие которому назначил 250 человек этого полка, 4 орудия конно-казачьей артиллерийской № 6 роты и всю кавалерию. В вагенбурге оставлены артиллерийский запасный парк, подвижный провиантский транспорт и все лишние тяжести. Имея в виду, что при задуманном движении к галашевцам лесной хребет гор, а за ним закрытая и пересеченная местность не представляли никаких удобств для действий конницы, которая могла скорее затруднять войска, чем приносить им пользу, Вельяминов взял с собою только по 50-ти человек из каждого конно-Закавказского полка и такое же число от кабардинцев и линейных казаков. С отрядом он приказал следовать небольшому обозу, состоявшему из наиболее облегченных повозок. В 6 часов утра 18-го числа войска выступили и беспрепятственно дошли до деревни Галашки, которая была оставлена жителями. Затруднения, встреченные от дурной дороги на этом переходе, имевшем около 12-ти верст, были до того велики, что, несмотря на легкость [404] обоза, он прибыл в лагерь поздно вечером. Неприятель, пользуясь густотою леса и теснотою дороги на обрывистых спусках и подъемах, устроил во многих местах завалы, которые однако не защищал; но когда войска подошли к последнему крутому спуску, засевшие в лесу над поворотом дороги мятежники открыли довольно сильный ружейный огонь по авангарду, состоявшему из двух рот Бутырского пехотного полка. Роты “с блистательною храбростью" бросились в штыки и заставили неприятеля отдалиться от дороги. После этого перестрелка с стрелковою цепью не прекращалась до выхода из леса на довольно обширную равнину, на которой, за крутым оврагом, расположена деревня Галашки. Не переходя его, Вельяминов расположил отряд лагерем, а на противоположную сторону послал всю находившуюся с ним кавалерию, приказав сжечь несколько дворов, расположенных над Ассою. В деле 18-го июля мы потеряли: Бутырский пехотный полк 2-х нижних чинов убитыми и 2-х ранеными, Московский полк 4-х ранеными, 40-й егерский и Моздокский казачий полки по одному раненому. О неприятельской потере не имелось известий. Того же числа, оставив неразоренными две покорившиеся деревни, Адыгирей-юрт и Дог-Кочакого-юрт, Вельяминов приказал уничтожить одну каменную башню, находившуюся близь первой из упомянутых деревень, и истребить непокорное селение Меркей, лежавшее на правом берегу Ассы, с двумя такими же башнями. Эти башни, сложенные весьма прочно из больших камней, еле поддавались ломке, и работа задержала войска до самого вечера. Затем отряд, пройдя 5 верст, расположился у деревни Арсамак-Черкеров, жители которой изъявили покорность. Во время разорения деревни Меркей наша конница занимала пикеты на отлогости высокой горы, по гребню которой расположена была в нескольких местах карабулакская партия, [405] в числе не более ста человек конных и пеших. Пешие неоднократно старались занять опушку леса, чтобы вредить нашей кавалерии, но казаки кабардинцы и всадники конно-Закавказских полков, сохранив за собою лесную опушку, продолжали занимать выгодную позицию вне выстрелов неприятеля. Во время своих покушений горцы потеряли убитыми четырех человек.

Деревням Средней и Малой Меркей, изъявлявшим покорность и согласившимся на предложенные условия, дан был срок до вечера 20-го числа для доставки податных денег или вместо них скота. 21-го числа, получив от старшин уведомление, что они не могли склонить жителей на покорность, Вельяминов приказал баталиону 40-го Егерского полка, двум орудиям, линейным казакам и всадникам конно-Закавказских полков переправиться на правую сторону реки и истребить эти деревни. Посылая конницу, он рассчитывал, что толпы карабулаков, всего до 400 человек, занимавшие высоты правого берега реки, заметив наше движение спустятся и займут небольшой отдельный лес, а, выбитые оттуда, станут подниматься на гору по открытому месту, где кавалерия могла нанести им поражение. Так и случилось. Едва мы тронулись из лагеря, как человек 200 конных и пеших карабулаков потянулись в лес; наша конница начала обходить их, а стрелки вошли в чащу и, встретившись с неприятелем, обратили его в бегство. Тогда кавалерия, поддержанная стрелками, атаковала горцев и гнала их до хребта гор. Крутой подъем, местность, перерезанная оврагами, и недостаточное число кавалерии дали возможность бегущим спастись от преследования. Тем не менее, они понесли значительный урон: 9 тел оставлены были на месте, общая же потеря их простиралась до 12-ти человек убитыми и 25-ти ранеными. Эти сведения были получены от старшин деревень Арслам-бека и [406] Мужихоя, явившихся после боя с аманатом и податью. Наш урон состоял из 1 убитого и 16-ти раненых казаков Гребенского войска, 1 раненого 40-го Егерского полка и 2-х 1-го конно-Закавказского. Лошадей убито 3 и ранено столько же. После дела Вельяминов приказал Бутырскому пехотному полку с конницею и 4-мя орудиями переправиться на правую сторону Ассы и уничтожить деревушку Амгите; но от беспрерывных дождей вода в Ассе сильно поднялась и помешала переправить пехоту. На другой день открылся брод — и деревня, после нескольких безвредных выстрелов со стороны неприятеля, была занята и истреблена. 24-го числа отряд выступил обратно к вагенбургу и остановился на ночлег у сломанной башни близь деревни Галашки. Отсюда Вельяминов послал генерального штаба полковника Зандена с Московским пехотным полком и ротою Кавказского саперного баталиона осмотреть другую дорогу для обратного пути, но она оказалась несравненно хуже пройденной, а потому войска двинулись на другой день по старой дороге. 26-го июля, проходя мимо вагенбурга, Вельяминов присоединил его к отряду и расположился между деревнями Кази и Мужихой, жители которых, а также и других соседних селений, изъявили покорность. Чтобы дать им время исполнить наши требования, отряд 27-го числа дневал. Так как не все жители Мужихоя явились в назначенное время, то дома непокорных были сожжены, а хлеба уничтожены. 28-го июля Вельяминов прибыл в с. Ахимбарз, где нашел удобный для переправы брод, исключавший необходимость моста, постройка которого составляла последнюю задачу его действий ⁶⁰. [407]

Подполковник кн. Эристов задумал свою экспедицию против кистин довольно широко. Он предложил собрать 600 человек из пшаво-хевсурской дистанции, представить которых обязывался “моурав их маиор кн. Иван Авалов”, 400 человек из тушинской дистанции и 300 человек из телавского уезда. Эти 1300 милиционеров должны были иметь из своих селений месячный провиант, конечно за счет казны ⁶¹, и получить по 1/2 фун. пороху. с соответствующим количеством свинцу на человека. Осторожный Розен приказал отпустить половинную пропорцию — 6 п. пороху и 3 п. свинцу, а денег на продовольствие ⁶² и того меньше — 600 р. с. Так как нельзя быть полководцем без штаба, то к Эристову были назначены: корпуса топографов поручик Тимофеев, Нижегородского драгунского полка подпоручик Иосселиани и губернский секретарь Цицкаров. Иосселиани принял на себя продовольственную часть, Тимофеев назначался, вероятно, для того, чтобы снимать поля сражений и отмежевывать завоеванные страны, а Цицкаров, надо думать, изображал собою представителя гражданской власти, без которой военный человек обойтись не может и которая пристает к нему на войне, как репейник к шерсти. Сборным пунктом для телавской милиции назначены были Тионеты. Сколько явилось туда грузин — сведений не сохранилось, но очень хорошо известно, что тушины с кн. Челокаевым не пришли “по случаю собственной защиты от лезгин”, что несомненно указывало на предпочтение, оказываемое Челокаевым оборонительной войне, в противоположность Авалову, считавшему лучшим способом для самозащиты наступательный образ действий. Это обстоятельство ни чуть не [408] обескуражило Эристова. Он продолжал свой марш, вступил во владения, управляемые маиором кн. Аваловым, присоединил к своему “войску" обитателей этих владений и объявил кампанию против кистин открытою. “Экспедиция сия — доносил кн. Палавандов — в начале своей имела желательный ход", не поясняя, в чем состояло начало этой экспедиции и каким желаниям соответствовал ее первоначальный ход. 25-го июня, в день назначенный для нападения на кистин, четыре ближайшие их деревни — Митхово, Мизуели, Джераги и Кишело — изъявили покорность и прислали Эристову своих аманатов. Дело шло превосходно, как вдруг, “сверх всякого ожидания", пшавы и хевсуры заволновались, объявили Эристову, что, кроме Авалова, никого не признают своим начальником, стали укорять телавцев в “напрасном приходе", грозили истребить их, а с наступлением вечера произвели выстрелы, желая вовлечь телавских милиционеров в перестрелку. Тут-то и пригодился Эристову его штаб. Он выдвинул его вперед как дипломатическую силу, и не ошибся в своих расчетах: во главе с Цицкаровым, штаб действовал молодцом и в конце концов успел угомонить разбушевавшийся народ. К рассвету — говорит донесение кн. Палавандова — пшавы и хевсуры разошлись, но и Эристов не нашел удобным засиживаться в гостях у своего земляка кн. Авалова. С жителями телавского уезда он отступил к Кахетии до уроч. Цубровани, сопровождаемый верными шатильцами, составившими ему, как видно, охранный конвой. Как на зло, во время обратного следования мимо Шатиля, прибыли к Эристову новые аманаты от кистин и выразили ему покорность. Что он сделал с этими навязчивыми людьми, документы не поясняют.

Виновником своей неудачи Эристов считал кн. Авалова,

“который перед самым началом неохотно принял подчинение его [409] кн. Эристову, а впоследствии явно показал свое неповиновение, ибо, оставаясь покойным зрителем возмущения подчиненного ему народа, не токмо не способствовал к прекращению онаго, но, по-видимому, скрыто противодействовал успехам сей экспедиции ⁶³".

Когда Авалову надоело оставаться “покойным зрителем", он сел на коня и, под предлогом уголовных дел, со всей своей милицией куда-то уехал на сделанные же ему Эристовым “запросы" не дал никакого ответа ⁶⁴.

Авалов, по представлению кн. Палавандова, был уволен от должности, а кн. Эристов, основательно сообразив, что нет экспедиции без наград, представил своих “чиновников" — Тимофеева, Иосселиани и Цицкарова — к “должным" наградам:

“Они, при неусыпных трудах, требовавших благоразумия, успевали разведывать в опасных местах действия неприятеля, а в особенности оказали пример неустрашимости при возмущении пшав-хевсуров, в которых особенно старался губернский секретарь Цицкаров поселить спокойствие, в чем и успел некоторым образом" ⁶⁵.

Тем и кончилась экспедиция отставного подполковника кн. Эристова против кистин. До Кистинии он, по-видимому, не дошел, а когда вздумал дойти — ему помешал кн. Авалов. У казны даром пропало 600 р., 6 п. пороху и 3 п. свинца, Авалов лишился места, Эристов остался с честолюбивыми мечтами, а чиновники его не получили “должных" наград. Кн. Николай Осипович Палавандов был в этой экспедиции единственным победителем и не потерпевшим лицом.

Ф. фон-Климан.

(Продолжение будет).

Комментарии

46. Архив кавк. воен. окр. Дело 2-го отд. ген. шт. 1832 г. № 41. Предписание барона Розена ген. Вельяминову 18-го апреля № 272.

47. Дело то же, Рапорт г.-л. Вельяминова корпусному командиру, 27-го апреля № 28.

48. Дело то же. Предписание барона Розена г.д. Вельяминову, 19-го июня № 585.

49. Дело шт. отд. кав. кор. по 2-му отд. ген. шт. 1832 г. № 52. Предписание барона Розена грузинскому гражданскому губернатору, 28-го июня № 660.

50. По прибытии из Тифлиса во Владикавказ, рота не передвигалась далее, а затем вошла в состав отряда барона Розена 1-го.

51. Дело шт. отд. кавк. кор. 2-го отд. ген. шт. 1832 г. № 41. Предписание барона Розена 19-го июня № 586.

52. Журнал подробный исходящий 1832 г. № 66. Донесения барона Розена военному министру, 15-го июня № 571 и 30-го июня № 677.

53. По ведомости, представленной г.-л. Вельяминовым 22-го июля, в обоих Конно-Закавказских полках состояло на провианте 1113 человек. Дело 2-го отд. ген. шт. 1832 года № 52.

54. Каждому милиционеру, по израсходовании им своего домашнего продовольствия, приказано отпускать по 2 фунта пшеничной муки и, взамен мяса и винной порции, со дня сбора, по 2 коп. серебром.

55. Дело 2-го отд. ген. шт. 1832 г. № 56. Предписание корпусного командира г.-л. Вельяминову, 10-го июля № 5.

56. Дело шт. отд. кав. кор. по 2-му отд. ген. шт. 1832 г. № 9. Рапорт г.-л. Вельяминова корпусному командиру, 25-го июня № 460.

57. Состав обоих отрядов, вероятно, неполный, так как точных сведений не имелось в арх. окр. шт.

58. Число их неизвестно.

59. Чилихойцами назывались жители четырех кистинских деревень между с. Хули и галгаевскими деревнями.

60. Источниками для описания экспедиций барона Розена и г.-л. Вельяминова против галгаевцев, галашевцев и карабулаков послужили: отношения корпусного командира военному министру, 15-го июля № 12, 21-го июля № 20 и 22 июля № 42, рапорт барону Розену г.-л. Вольховского 6-го июля (без номера), рапорты подполковника Бриммера Вольховскому 8-го и 9-го июля №№ 543 и 544 (д. 2-го отд. ген.шт. 1532 г. № 51) и рапорты г.-л. Вельяминова корпусному командиру, 14-го июля № 535, 17-го июля № 538, 18-го июля № 530, 20-го июля № 541, 22-го июля № 556, 26-го июля № 564 и 29-го июля № 571 (д. 2-го отд. ген. шт. 1832 г. № 56).

61. По 1 р. 40 к. на человека.

62. По сборе, каждый милиционер получал ежедневно 1 ф. говядины или 2 коп. сер.

63. Дело 2-го отд. ген. шт. 1832 г. № 52. Рапорт грузинского гражданского губернатора барону Розену 1-му, 23-го августа № 5075.

64. Там же. Рапорт Эристова кн. Палавандову, 4-го августа № 10.

65. Там же. Рапорт его кн. Палавандову № 12.

Текст воспроизведен по изданию: Война на Восточном Кавказе с 1824 по 1834 г. в связи с мюридизмом // Кавказский сборник, Том 17. 1896