№ 17. Из обзора неустановленного автора «Кавказ в течение двадцатипятилетнего царствования Государя Императора 1855-1880»

(Имеется в виду Император Александр II (1855-1881))

Не ранее 1880 г. (Датируется по содержанию)

Восемьдесят с лишком лет свершилось с той минуты, когда первые русские батальоны вступили в сердце Кавказа, в г. Тифлис, и остались в крае окончательно и навсегда. [187]

День нашего водворения в столице Грузии, именно 26 ноября 1798 г. — счастливо совпадает на вечные времена с великим и торжественным в военном быту праздником ¹²⁹.

Таким образом, над Кавказом непрерывно царит четвертый из наших возлюбленных монархов, двадцати пятилетию которого, по воле Господа, суждено было, в течение всего этого времени, осчастливить край решительным умиротворением и дальнейшим затем благоденствием.

Этот период времени, охваченный в начале и в конце боевыми тревогами, выразившимися в двух обширных европейских кампаниях, безошибочно можно разделить на две половины: падения старого, дикого, мусульманского Кавказа и полного развития, благоустройства и процветания Кавказа русского.

Чтобы надлежащим образом оценить великие исторические события, свершившиеся в крае в течение последних двадцати пяти лет, необходимо хотя вкратце очертить то положение Кавказа, в котором застало его нынешнее богохранимое царствование.

О мирных деяниях и предприятиях в то время не могло быть и речи: с одной стороны, турецкая кампания, с другой — своя внутренняя кавказская война поглощали и внимание и военные силы края ¹³⁰.

Обе войны ко дню восшествия на престол ныне благополучно царствующего Государя находились в прямой друг от друга зависимости: внешняя война так же влияла на положение дел внутри края, как война с горцами служила для первой подспорьем и подмогою.

С какой бы из них ни начать повествование о положении дел на Кавказе — результат получится один и тот же. Задача же разрешится последовательнее, нормальнее, понятнее, если прежде всего обратиться к нашей застарелой полувековой борьбе с окружавшими нас в то время дикими племенами гор.

Едва только, после наших некоторых неудач сороковых годов и продолжительного затем затишья, устроившего в горах всю полноту власти и влияния Шамиля, мы, в 1852 г., разгромили в первый раз всю Большую и Малую Чечню, подорвали значение предводителя непокорных горцев и уже готовы были твердо стать на новой почве систематического завоевания Кавказа — вследствие указания в Бозе почившего Государя ¹³¹ на бесцельность и бесплотность наших набегов, — как вдруг началась турецкая война.

Этого было достаточно, чтобы, с одной стороны, на время приостановить столь блистательно начатое нами покорение края, а с другой — чтобы вновь возвыситься Шамилю, окрылиться под давлением и влиянием на него турецких агентов и открыть против нас решительные наступательные действия.

В мнении кавказских горцев имя хункара (султана), которым начал действовать Шамиль, составляло все. Не только враждебный Кавказ, но и остальное мусульманское население встрепенулось, заколыхалось. Тревожные и самые нелепые слухи стали быстро распространяться среди гор, и даже в то время, когда победа и слава осеняли наше оружие на полях Башкадыклара и Кюрюк-дара ¹³², — враги не хотели верить нашим успехам. Весь Восточный Кавказ представлял собою пороховой погреб, который ожидал только искры, чтобы произошел страшный взрыв. [188]

Но и тут судьба нам видимо покровительствовала: Шамиль пропустил удобные моменты в 1853 г. напряженного и в высшей степени наэлектризованного состояния мусульманского народа и приступил к действиям только в 1854 году, когда пыл горцев и всего родственного им населения Кавказа уже улегся, ослабел и когда успех нашего оружия в Азиатской Турции уже более не казался для них вымыслом.

Тем не менее он и в этом году поставил нам массу затруднений: никогда еще полчища его не доходили до громадного размера в пятнадцать тысяч чел., никогда еще они не смели так дерзко врываться в наши пределы и никогда мы не могли их встретить с меньшими силами, чем в 1854 г., при вторжении 3 и 4 июля в Кахетию, 3 октября при нападении на Истису и т. п.

В то же самое время, когда благодаря заповедному мужеству наших Кавказских войск мы вполне счастливо миновали все опасности внутри края — те же самые блистательные войска подарили (Так в документе, правильно - одарили) наше отечество всем и каждому известными победами: под Ахалцихом, у Баязета, на Чингильских высотах ¹³³, под Башкадыкларом, на Кюрюк-дара и т. д.

Этого было достаточно, чтобы наше положение на Кавказе, угрожавшее так недавно быть вполне критическим, восстановилось; но в то же самое время и все это было недостаточно для того, чтобы верилось в прочность и продолжительность этого же положения. Достаточно было бы небольшой нашей неудачи, особой решимости Шамиля и горцев или неожиданному пособию Турции и влиянию ее агентов, чтобы пожар в горах вспыхнул с новою силою.

Вообще дела наши складывались для нас крайне неблагоприятно, и среди наших врагов недоставало только предприимчивого ума, чтобы воспользоваться этим. Мы же, пока не зная и не ведая, откуда мог бы он появиться, находились в состоянии столько же тревожном, сколько и шатком.

Таково было положение наших дел на Кавказе накануне 1855 г. и в таком виде застал край высочайший Манифест 19 февраля ¹³⁴. В это время на Крымском полуострове война разгоралась с особенною быстротою. Окраины Кавказа на восточном берегу Черного моря, в свою очередь, не были свободны от покушений союзного флота. Необходимо было по возможности отвлечь внимание и хотя бы часть неприятельских сил от Севастополя.

С этою целью, но не в видах завоеваний, которые были не согласны с волею и целями в Бозе почившего монарха, предпринято было вновь наступательное движение в пределы Азиатской Турции. Кампания началась 24 мая, переходом наших войск через Арпачай и, если не считать неудачного штурма Карса, то она закончилась бы так же блистательно, как и в прошлом 1854 г. Сдача Карса, пленение целой Анатолийской армии, прочное занятие территории неприятельской вплоть до самых стен Эрзерума еще раз убедили противника в непобедимости кавказских героев.

С наступлением 1856 г. войска наши оставили окрестности Карса и мало-помалу возвращались в пределы России. Высочайший Манифест 19 марта ¹³⁵, положивший основание доброму миру на долгое время, был вместе с тем [189] призывом к отдыху и спокойствию. Этим спокойствием во всех отношениях отличался 1856 г., который по справедливости следует назвать мирным.

Войска, вернувшись из Турции в свои постоянные места расположения, в свободное время от строевых занятий употребляли на то, чтобы вновь устроиться, и готовились к предстоящим действиям в знакомых им местах — дебрях Кавказа, где Шамиль не дремал и в свою очередь подготовлял для нас силы, готовые в данный момент противопоставить нам все свое искусство в защите своих трущоб.

Турецкая кампания остановила на несколько лет славное начало наших военных действий в 1852 г. в Большой Чечне. Только с декабря 1856 г. и в январе 1857 г. оказалось возможным продолжать эти действия и начать строгое осуществление идеи систематического покорения Кавказа.

Таким образом, после 3-летнего перерыва наступательных действий в горах пришлось употребить все усилия, чтобы искоренить внутреннего врага из недр Кавказа. Для достижения этой цели повелено сосредоточить на Кавказе силы, с которыми можно было предпринять решительное наступление. Войска Кавказского корпуса были усилены пехотными дивизиями 18-ю и 13-ю (впоследствии замененною Кавказскою резервною) и тремя новыми драгунскими полками.

Предшествовавшая война (1853-1856 гг.) разъяснила наше положение на Кавказе и доказала очевидно, что оно всегда будет шатко, наши средства для заграничной азиатской кампании недостаточны, законное влияние России на сопредельные мусульманские государства слабо, пока мы не подавим образовавшийся в нашем тылу союз непокорных горских племен. С другой стороны, окончившаяся война произвела заметное колебание в умах горцев, ждавших от нее полного торжества; им опять приходилось бороться одним. По обеим причинам надобно было немедленно открыть наступление и вести его самым решительным образом; смотреть на Кавказскую войну не как на домашнее дело, но как на войну. Покойный Главнокомандующий князь Барятинский, исполняя волю Государя Императора, действовал с возможною настойчивостью в продолжении всего истекшего трехлетия (1857, 1858 и 1859 гг.).

Первые удары обращены были против восточной группы непокорных гор, наиболее угрожавшей нашему тылу. Из семи бригад, составлявших до 1856 г. отдельный Кавказский корпус, шесть были постоянно обращены против этой части неприятеля, что ясно доказывало его относительную важность. Восточные горцы образовали одно политическое тело, угрожали близким соседством Военно-Грузинской дороге, нашему единственному сообщению чрез горы и, своим центральным положением посреди мусульманского народонаселения составляли для нас действительную опасность, которая чувствовалась всего больше во время внешней войны. Поэтому первый удар направлен был против мюридов Восточного Кавказа, не щадя жертв и соразмеряя усилия с потребностями войны; и против западных гор решено оставить, до низложения Шамиля, только необходимое число войск и сообразовать там покуда наступательные действия с ограниченными средствами наличных сил.

Для успешного наступления в Дагестане, прежде всего, надобно было прочно связать его, для совокупности действий, с левым крылом, занятием [190] разъединявшей их Салатавии ¹³⁶. Военные действия открылись на левом крыле. Несколькими походами вглубь Большой Чечни, продолжавшимися с промежутками от начала декабря 1856 г. до конца марта 1857 г., докончены просеки, начатые в этой стране еще в 1850 г., и раскрыты чеченские дебри широкими путями от Воздвиженского до Куринского и поперечь — от русской дороги к Бердыкелю и к устью Сунжи. В то же время кумыкский отряд сбил (Так в документе) неприятельские укрепления в Гойтемир-Капу, ограждавшие Аух. Летом 1857 г. упразднены укрепления: Бумутское, Горячеводское и Тепли-Кичу; в Хобе-Шавдоне ¹³⁷, на неприятельской стороне Качкалыковского хребта, заложено новое укрепление. Для окончания Сунженской линии устроены станицы: Чертугаевская и Горячеводская и открыт свободный проезд в Грозную, без военного прикрытия. Затем военные действия на левом крыле летом 1857 г. были прекращены, так как войска этой части Кавказа должны были поддерживать, по мере надобности, Дагестанский отряд, выступивший в Салатавию.

В июне 1857 г. Дагестанский отряд перешел Теренгульский овраг и, обеспечив предварительно свое сообщение по местности, где горцы в прежних походах всегда оказывали сильное сопротивление, приступил к устройству укрепленной штаб-квартиры около Старого Буртуная. Возведение русскими крепости привлекло в Салатавию массу горцев, — Шамиль употребил все средства, чтобы остановить начавшиеся работы; но ничего не мог сделать. Скопище, пытавшееся отрезать сообщение отряда с укреплением Евгениевским, было разбито; укрепление, выстроенное Шамилем в нескольких верстах от Буртуная, — взято штурмом.

Одновременно с Салатавской экспедицией войска Лезгинской линии перешли горы и разгромили большую часть Дидойского общества ¹³⁸. Осенью 1857 г. войска левого крыла снова двинулись в поход. Покончив сперва с немирным населением плоскости, чтобы не оставлять врага у себя в тылу, войска двинулись вверх по Гойте, истребив на своем пути все неприятельские аулы Малой Чечни; затем, уничтожив оседлость неприятеля по левую сторону Аргунского ущелья, войска двинулись в Аух, и, несмотря на сопротивление Шамиля, стянувшего в Аух сильное скопище, наши войска прорубили широкую просеку чрез всю долину этой страны и заложили в глубине ее укрепление Кишень-Аух на 2 с половиной батальона.

В декабре главный отряд левого крыла вступил в Большую Чечню и потребовал от жителей покорности. Большая Чечня была раскрыта просеками в главных направлениях и везде доступна еще с прошлого 1856 г. Русское войско стояло между населением ее и горами. Чеченцы не могли надеяться отстоять свои жилища и вышли к нам в числе более 2 тыс. семейств. Таким образом, все население Чеченской плоскости было покорено.

С началом 1858 г. войска левого крыла вступили в горы. 21 января 1858 г. взяты штурмом завалы, нагроможденные горцами в устье Аргунского ущелья, и, ворвавшись в долину, образуемую слиянием рек Чанты и Шаро-Аргуна, генерал Евдокимов заложил укрепление Аргунское, на месте аула [191] Дачу-Барзой ¹³⁹. Как только работа достаточно подвинулась, отряд перешел на Шаро-Аргун и открыл просеку на вершину Даргин-Дука, составляющего отрог Андийского хребта; с этого места открывается удобный путь в тыл Ичкерии. Для облегчения предстоявшей летней экспедиции вглубь гор оставалось сбить остальное население Малой Чечни, гнездившееся в предгорьях. Это племя уже с прошлой осени было расстроено нанесенным ему поражением. Новое движение генерала Евдокимова решило дело. Жители Малой Чечни покорились без боя. Около 15 тыс. душ переселились на плоскость, в отведенные им места.

Между тем начались беспокойства в Военно-Осетинском округе. Давно покоренное общество назрановцев и полупокоренные общества галашевцев, карабулаков и ингушей ¹⁴⁰ находились в самом беспорядочном состоянии и держали у себя открытый притон разбойникам. Положено было ввести у них устройство, существующее с такою очевидною пользою у мирных чеченцев, и для того поселить их большими аулами. Назрановцы взбунтовались, возмутили соседей и призвали Шамиля. Принятые быстрые меры подавили бунт в зародыше; скопище Шамиля было разбито под Ачхоем. Тем не менее, несмотря на временное отвлечение войск к стороне Назрана, неприятельское скопище, задержанное демонстрациями на Даргин-Дуке, дало возможность внезапно двинуться чрез хребет Мескен-Дук и занять внутреннюю опушку лесного пояса, ограждающего Нагорную Чечню. Здесь Евдокимов остановился, чтобы проложить прочное сообщение в тылу и расчистить впереди дорогу к Шатойской долине, владение которой передавало нашей власти все течение Аргуна.

Тем временем войска Кавказской армии двинулись в горы с восточной и южной стороны. Барон Вревский перешел становой хребет и вступил в общество Капучу. Генерал Врангель сделал наступление с Буртуная к Мичикалу ¹⁴¹, разрушая неприятельские завалы. Горцы должны были разделиться; но Шамиль не ошибся в определении отряда, наиболее угрожавшего ему, и сосредоточил главные силы, под своим личным начальством, на берегу Аргуна. Во что бы то ни стало он хотел остановить наше движение. Горцы укрепили сильную Варандинскую позицию, прикрывавшую Шатой; но, не полагаясь достаточно на исход боя в какой бы то ни было крепкой позиции, Шамиль хотел вынудить отступление чеченского отряда диверсией: с половиною своих сил он устремился в Военно-Осетинский округ, где еще волновалось недавно усмиренное население. Меры против покушения неприятеля были приняты заранее. В один и тот же день генерал Мищенко разбил Шамиля под Аки-Юртом около Владикавказа, а генерал Евдокимов, пользуясь отступлением предводителя, взял штурмом Варандинскую позицию и занял Шатой.

С этого дня началось мирное покорение Аргунского края одним движением наших войск вперед, без боя. Общества обитающие в верховьях Аргуна, сами восстали против угнетавшего их мюридизма, стали резать своих духовных [вождей] и начальников, поставленных Шамилем, и одно за другим приносили добровольную покорность. В конце сентября все население горного [192] пространства, от Владикавказа до Шаро-Аргуна, приняло подданство Его Императорского Величества. Занятие края упрочено устройством разработанной дороги и возведением укреплений: Зонах, Шатойского (куда переведена штаб-квартира Навагинского пехотного полка) и Евдокимовского.

Лезгинский отряд вступил в горы во второй половине июня 1858 г. и прошел в самую глубь ущелий, никогда еще не виданных русскими. Генерал Вревский разорил до основания более сорока аулов, принадлежащих семи обществам Анкратля ¹⁴². Войскам приходилось бороться с неимоверными трудностями, делать усиленные переходы в местности едва приступной и почти ежедневно штурмовать завалы и башни, занятые ожесточенным неприятелем. К сожалению, этот блестящий поход стоил нам жизни отважного барона Вревского, смертельно раненного при штурме аула Китури. Экспедиция от этого, впрочем, не остановилась, — принявший начальство над отрядом полковник Корганов закончил истребление немногих деревень, уцелевших на восточной границе дидойцев от прошлогоднего похода. Разоряемые два года сряду — горцы поколебались. Из Анкратля и Дидо 4 тыс. душ принесли покорность и сошли с гор в наши пределы. В Кахетии водворилось спокойствие, прежде там неслыханное.

В продолжение этой экспедиции другой небольшой отряд действовал со стороны Хевсурии; привел к покорности племя маистов ¹⁴³ и разработал дорогу чрез становой хребет к истоку Чанты-Аргуна, навстречу пути, пролагаемого Евдокимовым.

Кроме того на Лезгинской линии совершены, в течение 1857-1858 гг., обширные работы: устройство в Лагодехах штаб-квартиры Тифлисского Гренадерского полка и в Царских Колодцах — Переяславского Драгунского; выстроено 4 башни на передовой линии и вырублены широкие просеки у подошвы гор.

В Прикаспийском крае главное внимание было обращено на прочное утверждение нашего владычества в Салатавии и на защиту длинной пограничной черты от вторжений неприятеля. Находясь большую часть времени в Салатавии, барон Врангель окончил работы по возведению штаб-квартиры Дагестанского полка; устроил укрепление в Миатлах (Имеется в виду сел. Миатлы); разработал дорогу между этими пунктами и вырубил несколько просек, для беспрепятственного сообщения из Буртуная в разные стороны. Набеги неприятеля, для грабежа и возмущения спокойствия в крае, были все до одного отбиты с уроном для него.

С роспуском отрядов окончились наступательные действия 1858 г. в Прикаспийском крае и на Лезгинской кордонной линии. Войскам же левого крыла предстояли еще великие труды. Занимая обширное завоеванное пространство, они должны были раскрыть его дорогами; окончить заложенные укрепления; привести к полному повиновению разбойничье население обществ, сопредельных с Военно-Осетинским округом и потом совершить поход для покорения Ичкерии. [193]

В ноябре генерал Евдокимов приступил к расчищению лесного пространства между Назраном и Шатоем, просеки сделаны во всю длину и ширину Галашевских земель. Чтобы не изнурять войск действиями против мелких разбойников, генерал Евдокимов поручил наибу недавно покоренной Малой Чечни вступить в горы с 2 тыс. всадников и силою привести к повиновению аулы, разбросанные по лесам. Жители покорились и почти все выселены на плоскость так же, как население галашевцев и карабулаков. Просека от Ассы к Миреджи докончила продольное сообщение чрез горы из Шатоя в Военно-Осетинский округ.

Во второй половине декабря 1858 г. генерал Евдокимов двинулся в Ичкерию двумя колоннами. Первая, сосредоточенная в укр[еплении] Шалинском, должна была силою открыть себе путь в мрачное ущелье Басса. Но так как в этой местности горцы могли упорно оборонять каждый шаг, то другая колонна, собранная в укр[еплении] Аргунском, должна была пройти горами на берег Басса выше и поставить защищавших ущелье между двух огней. Это искусное распоряжение увенчалось полным успехом.

К 1 января 1859 г. обе колонны сошлись на Бассе и двинулись вместе по реке [к] Таузеню, оставляя по своим следам разработанную и очищенную от леса дорогу. Туземное чеченское население постоянно старалось уклоняться от боя и покорялось, как только его жилища бывали обойдены нашими войсками. Сбив шамилевские скопища с сильно укрепленной Таузенской позиции, генерал Евдокимов оставил русло Басса, служившее до тех пор операционной линией отряду, и поднялся на горы, по направлению к аулу Алистанжи, вырубая лес на пути. Для выигрыша времени генерал Евдокимов предпочел пробиться разом от Алистанжи до Веденя ¹⁴⁴ и потом, укрепившись пред этой столицей непокорных гор, разрабатывать дорогу в тыл, дожидаясь благоприятного времени года для осады. Расположившись в укрепленном лагере перед Веденем, Чеченский отряд занялся устройством прочного сообщения с плоскостью, откуда ожидались осадные средства. Тем временем наши войска, хотя почти отрезанные от своей земли, заложили подле неприятельской крепости новое укрепление Ведень, на пункте, более удобном для обороны и поселения, чем место, избранное Шамилем.

В то же время Салатавский отряд вступил в Ичкерию с восточной стороны и проложил просеку по Аксаю, оттягивая против себя часть неприятельских сил. К половине марта удобное сообщение с плоскостью открыто и в Чеченский отряд доставлена необходимая осадная артиллерия. 17 и 18 марта открыты траншеи. 1 апреля 1859 г. победоносные войска водрузили свои знамена на стенах Веденя, бывшего 14 лет средоточием враждебной нам силы. Взятие Веденя нанесло окончательный удар господству Шамиля над чеченскими племенами. В течение апреля и мая, совокупными действиями отрядов Чеченского и Салатавского, были приведены в подданство Его Императорскому Величеству все общества, живущие по северную сторону Андийского хребта. Под властью Шамиля не осталось ни одного оседлого чеченца; но весь Дагестан еще повиновался ему.

Завоевание Чечни изменило коренным образом наше стратегическое положение относительно Тавлинских гор. Дагестан был огражден чрезвычайно [194] сильно с восточной и южной сторон; с первой — широким поясом многочисленных крепостей, расположенных в местности, почти недоступной, вынуждавших нас к кровопролитным и изнурительным для войск осадам, до такой степени затруднительным, что покойный князь Воронцов, после трехлетних попыток, отказался, наконец, от наступления с этой стороны; с Лезгинской линии — снежный становой хребет Кавказа, проходимый только летом, противополагал непреодолимое препятствие систематическим действиям.

Завоевание Чечни открыло нашему наступлению третью сторону Дагестана, где местность была гораздо более проходимее, чем на южной, и искусственные препятствия гораздо слабее, чем на восточной. Оборонительные сооружения, воздвигнутые Шамилем на Андийском Койсу, не могли идти в сравнение с рядом многолюдных и почти неприступных аулов восточной полосы, одевавших, если можно так выразиться, непробиваемым панцирем целую страну. Прорвавшись за Андийское Койсу, мы вступали во внутренность гор, где ничего не было приготовлено для систематической обороны, и заходили в тыл пограничным горским крепостям. Для осуществления этой цели решительные усилия были направлены против Чечни и главные силы Прикаспийского края, оставя прежний базис свой со стороны моря, постепенно стягивались в Салатавию, против северного ската гор. В начале лета 1859 г. масса войск левого крыла и Прикаспийского края были на одной линии, с северной, вновь раскрытой, стороны Дагестанского треугольника.

Несмотря на значительные силы, которыми еще располагал неприятель, и на чрезвычайную крепость покровительствующей ему местности, князь Барятинский решился изменить систему войны, которой до тех пор держался, и из методических действий перейти к быстрому наступлению всею массою войск, окружавших горы. Князь Барятинский считал первою государственною необходимостью кончить, сколь возможно скорее, внутреннюю Кавказскую войну, поглощающую бесплодно лучшую половину русских сил. Решительное наступление в середину гор представляло единственное средство к тому, хотя оно и было сопряжено с большими случайностями, чем методическая война.

Для летних действий 1859 г. приказано сосредоточить три главные массы, фланкируемые несколько отдельными колоннами. Первая масса, под начальством графа Евдокимова, должна была наступать из покоренного Веденя на Андию и Технуцал ¹⁴⁵, против среднего течения Андийского Койсу, составляя центральную силу, на которую, при дальнейшем движении, должны были опереться все другие действующие отряды; небольшой Шатоевский отряд содействовал ей из-за Аргуна. Барон Врангель, с главными силами Прикаспийского края, сосредоточенными в Салатавии, составлял левое крыло нашего стратегического фронта и наступал на Гумбет ¹⁴⁶, против нижней части Андийского Койсу. Два другие отряда, собранные в Темир-Хан-Шуре, на Турчидаге, составляли продолжение нашего фронта влево, огибая горы со стороны прежнего приморского базиса дагестанских войск. Лезгинский отряд, собранный у горы Пахалис-Тави, под начальством князя Меликова, и фланкируемый с оконечностей из Тушетии ¹⁴⁷ и Джаро-Белоканского округа двумя небольшими [195] колоннами, составлял в начале действий массу совершенно отдельную от сил, наступавших с севера, но чрез некоторое время, с дальнейшим развитием действий, Лезгинский отряд должен был через Богосский хребет приблизиться к истокам Андийского Койсу, войти в общую связь и составить правое крыло нашего стратегического фронта. Лезгинскому отряду приказано открыть наступление ранее прочих, так как ему предстояло пробраться чрез обширное и труднопроходимое пространство, для того чтобы войти в связь с силами, наступающими с севера. В первых числах июля Лезгинский отряд расположился на хребте, разъединяющем Капучинское и Дидойское общества, разоряя окрестные селения и разрабатывая дорогу вперед.

Чеченский и Салатавский отряды вступили в неприятельские горы одновременно, 14 июля. Барон Врангель в один переход достиг, через всю ширину Гумбета, берега реки у Согритло ¹⁴⁸. Приступив к переходу через реку несколько ниже Согритло и победив решительностью этого движения страшные препятствия, противопоставленные ему неприятелем и природою, Салатавский отряд 18-го числа стоял уже на правом берегу Койсу, 21-го взял с бою Ахкентелую гору и открыл себе путь в Аварию. Немедленное изъявление покорности Аварией и Койсубу, давно уже недовольных деспотизмом духовной власти, было непосредственным результатом энергических действий дагестанских войск. Занимая Аварию, барон Врангель двинул на Койсубу с востока генерала Манюкина с соединенными отрядами Шуринским и Турчидагским. При содействии этих войск Салатавский отряд открыл себе прямое сообщение из Аварии на Темир-Хан-Шуру через Зыряны ¹⁴⁹, бывшее до 1843 г. нашим главным военным путем в восточных горах. С занятием Аварии оборонительная линия Шамиля была расторгнута; правые колонны Салатавского отряда заходили ей в тыл. В то же время, увлекаемые примером Аварии и утратив надежду отстоять свою независимость оружием, общества, живущие по Койсу, изъявили покорность. Шамиль поставленный движением Дагестанского отряда в опасное положение, бросил укрепление Ичичали ¹⁵⁰ и бежал с остатками мюридов на Гуниб ¹⁵¹, где и укрепился.

Лето приближалось к концу, а с наступлением сурового времени года продолжение войны в горах было бы сопряжено для нас с величайшими затруднениями. Князь Барятинский решился покончить сопротивление горцев одним сильным ударом. Будучи уверен, что внимание всех горцев обращено теперь на Шамиля и что их действия будут совершенно зависеть от того, что произойдет в Андаламе ¹⁵², решено двинуть в эту сторону все наличные силы Салатавского отряда и часть Чеченского, обнажая на некоторое время вновь покоренную страну, кроме немногих переправ и пунктов, куда был свезен провиант.

В это время Лезгинский отряд, приведя к повиновению общества Юго-Западного Лезгистана, подходил справа к Чеченскому и через несколько дней вошел в общую связь. Таким образом, в самом сердце гор сосредотачивалась масса войск, которая могла раскинуть колонны во все стороны и показать горскому населению наши войска везде, где было бы нужно.

Пока происходили движения войск для прикрытия сообщений между Чеченским и Дагестанским отрядами, последовала добровольная сдача [196] кр[епости] Улукала и занятие Чох, которую наши войска безуспешно осаждали в 1849 г., а потом заняли Ириб ¹⁵³.

Своевременное отступление в эту страну барона Врангеля, в голове значительных сил, подавило разом все попытки приверженной к Шамилю партии. Аулы, разъединенные между собою нашими силами и отрезанные от Шамиля, безвыходно запертого на Гунибе, не могли сосредоточиться для общего действия; люди, враждебные духовной власти, везде взяли верх, и все общества Андалала, одно за другим, принесли нам покорность. В это же время прибывшему в главный отряд князю Меликову приказано было отправиться, через Анкратльский союз, на Аварское и на Кара-Койсу, для приведения к подданству Его Императорскому Величеству обществ Южного Лезгистана ¹⁵⁴. Тем временем войска наши сближались к Гунибу. Шамиль, видя крайность своего положения, просил перемирия, вследствие которого несколько дней продолжались переговоры. Дагестан был уже в это время покорен до последней деревни; сопротивление Шамиля на Гунибе было делом только личного отчаяния. Князь Барятинский искренно желал избежать бесполезного пролития крови и, зная высокое милосердие Его Императорского Величества, предложил Шамилю самые выгодные для него условия. Но такое великодушие оказалось бесполезным против бессмысленной недоверчивости буйной шайки, окружавшей горского предводителя. Надобно было подавить сопротивление оружием. 25 августа 1859 г. неприступная гора была занята, Шамиль взят и весь Восточный Кавказ сделался областью Российской Империи.

Обратив исключительное внимание и главные силы армии против восточной группы гор, как более опасной для нас своим географическим положением и характером возникшего там религиозного союза, военные действия на правом крыле необходимо было соразмерять с силами, занимавшими его войск. Самое положение дел в этом крае требовало более приготовительных, чем решительных действий. На Восточном Кавказе мы везде непосредственно соприкасались с густым неприятельским населением; на правом крыле, напротив, во многих местах, между нашими передовыми линиями и настоящим жильем враждебных племен между Кубанью, Лабою и горами — лежит еще обширная и редко населенная равнина. Прежде чем приступить к окончательному покорению закубанцев, надобно было разработать эту глухую равнину; создать в ней опорные пункты и выдвинуть вперед наши линии. Это дело могло быть исполнено наличными силами правого крыла, пока продолжалось покорение восточных гор.

Сообразно с этим военные действия на правом крыле были разделены на две самостоятельные операции: со стороны Лабы (бывшего правого фланга) и со стороны нижней Кубани (Черномории). Эти действия соответствовали, по разделению закубанцев, наступлению на двух главных предводителей: Мегмет-Амина с абадзехами и Сефер-бея с натухайцами и шапсугами ¹⁵⁵.

В мае 1857 г. генерал Козловский заложил Майкопское укрепление при выходе р. Белой из гор. Абадзехи отстаивали свою землю шаг за шагом; не пропуская без боя ни одной колонны; каждое вывозимое из леса бревно стоило нам крови. Тем не менее к осени 1857 г. были готовы главные постройки [197] и в Майкоп перенесена штаб-квартира Кубанского пехотного полка. Майкопское укрепление составляло не более как отдельный пункт, принадлежащий нам в неприятельской земле, и, потому его связали с прочими линиями устройством сообщений: к северу с нижней Лабой, к юго-востоку с Мало-Лабинской линией.

В январе 1858 г. генерал Козловский совершил движение по Абадзехским горам, до тех пор совершенно неизвестным нам. Весною приступлено к обширным работам на всем протяжении края. Один отряд продолжал устройство штаб-квартиры Кубанского полка, два другие — прикрывали возведение шести новых станиц на верхнем течении рек: Большого Зеленчука, Урупа и Тегеня, принадлежащих вновь учрежденной Урупской казачьей бригаде. Штаб-квартира Севастопольского пехотного полка поставлена в укр[еплении] Псебайском на Мало-Лабинской линии. Таким образом, расположение наших сил в восточной части правого крыла было достаточно сосредоточено. Оставалось открыть между ними беспрепятственное сообщение чрез предгорья, от Майкопа к Малой Лабе. Для этого предпринять осенью целый ряд действий. В октябре со стороны Майкопа прорублена просека к михошевцам; в следующем месяце Майкопский отряд двинулся к вершине Фарса, навстречу Лабинскому отряду, который шел туда же, открывая сообщение чрез леса. В декабре Длинный лес раскрыт двумя просеками, и население, жившее за ним, разорено. Летом 1858 г. сделаны набеги для наказания башильбеевцев и шахгиреевцев ¹⁵⁶, в пример другим.

Прочное утверждение наших войск в земли абадзехов, заложением Майкопа, произвело сильное впечатление на горцев. Абадзехи в этой части края составляли господствующую силу, увлекавшую окрестные мелкие племена. Перенесение войны в их землю было первым ударом в голову конфедерации, основанной Мегмет-Амином.

В западной части правого крыла, для постепенного движения вперед, надобно было прежде всего овладеть землями натухайцев, расположенных треугольником между устьем Кубани и морем. Летом 1857 г. основано укрепление Нижне-Адагумское; от него разработаны дороги в обе стороны — к Суровой батарее на Кубани, где выстроено мостовое укрепление, и вверх по Адагуму, до места предположенного центрального укрепления, которое и было заложено в 1858 г. у места, называемого Колобатовой могилой, и к осени переведена туда штаб-квартира Крымского пехотного полка. На месте бывшего Новороссийска (Так в тексте) сооружено укрепление Константиновское. Против Адагунского отряда горцы держались осторожно; но против Константиновского, ободряемые малочисленностью наших войск, сделали несколько безуспешных покушений. С окончанием работ Адагунский отряд предпринял движение для разорения натухайцев. В продолжении месяца, с 9 ноября по 9 декабря, отряд этот опустошил землю этого племени по всем направлениям. Натухайцы предложили условия, на которых они соглашались принять русское подданство. Им был предоставлен выбор между безусловною [198] покорностью или изгнанием из отеческой страны. Окончательное покорение было отложено до осени 1859 г., когда Адагунская линия будет довершена основанием четвертого промежуточного укрепления.

С началом 1859 г. были предприняты действия, в больших размерах, для покорения племен, населяющих горы между Лабою и Белою. Отряды Лабинский и Майкопский двинулись в январе с двух противоположных пунктов — для того, чтоб соединиться в середине, на истоках Фарса, обозревая и расчищая страну. Майкопский отряд прошел глубоко в ущелье Белой, почти до Каменного моста, и в ущелье одного из притоков ее — Фюнтфа, сражаясь день и ночь против многочисленного и ожесточенного врага. Погром колонною полковника Лихутина в феврале бесленеевцев произвел сильное впечатление в горах, так что немедленно за тем общество кизильбековцев, башильбаевцев и тамовцев ¹⁵⁷ принесли нам покорность. С наступлением весны Лабинский отряд совершил еще несколько движений в непокорные земли для того, чтобы не допустить горцев возобновлять разрушенных поселений. Майкопский отряд расчищал окрестности укрепления и оканчивал постройки. Особые отряды, Зеленчукский и Тебердинский, продолжали устройство станиц, мостов и дорог в верхней части Лабинского округа.

Со стороны Черномории был сосредоточен в январе отряд и двинут против непокорных бжедухов ¹⁵⁸, занимавших самую средину правого крыла, между абадзехами и шапсугами. Прорубив просеки в лесах и вторгнувшись в землю этого племени, отряд взял с бою и истребил один за другим 44 укрепленных аула. В апреле генерал Бабич ¹⁵⁹ двинулся с отрядом к слиянию Бакана и Неберджая для довершения Адагумской линии устройством в этом пункте четвертого укрепления. Сефер-бей с 15 тыс. шапсугов, натухайцев и убыхов окружил лагерь Бабича; но, понеся несколько частных поражений, должен был отступить. Разоренные бжедухи, видя безнадежность своего положения, просили о принятии их в подданство. Им приказано осенью выселиться на левый берег Кубани. В то же время приняты меры для подчинения их управлению, систематически сообразованному с народными нуждами и потребностями русской власти. Кровавые потери трехлетней войны, изнурение от постоянных сборов для сопротивления настойчивому наступлению с нашей стороны, пример бжедухов и более всего падение мюридизма на Восточном Кавказе произвели сильное впечатление на умы адыгских обществ, соседних с нашими пределами. В начале осени 1859 г. племена между Лабою и Белою: темиргоевцы, махошевцы, егерукаевцы, бесленеевцы, закубанские кабардинцы, шахгиреевцы ¹⁶⁰, одни за другими, принесли покорность.

В начале ноября отряд, собранный для возведения укрепления на урочище Хамкеты, расположился лагерем на реке того же имени и приступил к расчистке местности. В это время абадзехи прислали к генералу Филипсону ¹⁶¹ своих выборных и просили о перемирии. По истечении данного абадзехам срока в лагерь на р. Хамкеты явился Мегмет-Амин с главными народными старшинами и толпою до 2 тыс. всадников. 20 ноября 1859 г. абадзехские выборные приняли присягу на верноподданство Государю Императору, на условии, чтобы вера, народные права и земля их оставались [199] неприкосновенными. Абадзехский народ далеко еще не был вынужден к покорности оружием; и потому и настоящее замирение абадзехского племени должно считать важным для нас событием, при самом начале систематических наступательных действий в Западном Кавказе.

Вместе с абадзехами покорились баракаевцы. Во всей восточной половине правого крыла, до пределов шапсугов, горское население признало над собою русскую власть.

В продолжение трех истекших лет (1857, 1858 и 1859 гг.) принимались деятельные меры к прекращению контрабанды на восточном берегу Черного моря. Предшествовавшая война развила ее в громадном размере, и, в первое время, при недостатке морских средств, трудно было ограничить ее. Из Турции доставляли горцам военные припасы, пушки и даже отряды флибустьеров. На берегу были заведены укрепленные фактории, Геленджикская и Туапсе, взятые с бою и разрушенные нашим десантом. Впоследствии, с Высочайше утвержденным положением о морских силах на восточном берегу ¹⁶², контрабандная торговля если не прекращена, то ослаблена и приняла более безвредный для нас характер.

Малочисленность войск, занимавших обширный и совсем еще не устроенный край, между Черноморским побережьем и Сурамским хребтом, составляющий район Кутаисского генерал-губернаторства, заставила ограничиваться здесь полумерами, до тех пор, пока развязка дела на Восточном Кавказе позволила обратить излишек сил в эту страну. Отдельное географическое положение этой части края, отрезанной от прочего Закавказья горами и подверженной нападению с моря; важность этой страны как передового поста, защищающего весь край от возможного покушения со стороны Европы и как военного основания для предстоящего занятия восточного берега Черного моря, требовали особого внимания и значительных средств.

Главное внимание здесь было обращено на водворение порядка в полу покоренных или не совсем еще покойных, пограничных землях: Абхазии, Цебельде и Сванетии. Первая страна была занята в прежних ее пределах — возобновлением укрепления Гагры. В Цебельде также основано укрепление, под названием Цебельдинского. Смуты, происходившие в Сванетии вследствие домашней распри князей Дадишкемановых, окончены удалением из края старшей отрасли этой фамилии, бывшей причиною беспорядков. Вольная Сванетия, долго считавшаяся недоступной, осмотрена и приведена в покорность двукратным движением наших отрядов в 1857 и 1858 гг.

Вообще на Западном Кавказе, несмотря на ограниченность средств, которыми начальство этих стран могло располагать, по счастливому сочетанию обстоятельств и неослабной настойчивости с нашей стороны, сделано больше, чем предполагалось по первоначальной программе. Падение Шамиля так сильно подействовало на горцев Западного Кавказа, что половина их покорилась ранее решительного наступления против них. Против остальной половины предприняты энергические меры [...] (Опущен текст о покорении Западного Кавказа) [200]

В продолжении зимы 1863 и лета 1864 гг. вся масса туземцев свыше 400 тыс. д[уш] отправилась в Турцию, но в верховьях Псезуапе оставалось еще небольшое общество Хакучей, против которого в июле и октябре предпринималось наступательное движение, и, затем, и эти последние остатки были выселены в Турцию.

Таким образом, общий результат всех предприятий в Кубанской области в течение 1860-1864 гг. заключался в следующем: 1) занят весь Западный Кавказ и тем решена продолжительная борьба наша за Кубанью с непокорными горцами; 2) закончена колонизация северного склона и положено основание таковой — на южном — от Геленджика до Туапсе; 3) на колонизированном пространстве кроме устроенных в 1861 и 1862 гг. 37 станиц с 6 тыс. переселенцев в течение двух последних лет (1863 и 1864) возведено в Закубанском крае 74 станицы с 3 поселками, в которых водворено до 8 тыс. семейств; 4) проложено более 1000 верст дорог, причем в некоторых местах рубились просеки и работы производились в каменном грунте; 5) туземцы переселены из гор или в Турцию, или на прикубанскую плоскость.

Не только в то время, когда происходили наши наступательные действия в пределах Западного Кавказа, но даже в небольшой промежуток после того нам следовало неизбежно ожидать в разных местах края частных вспышек, так как они представляют собою естественное явление долгой войны и покорения обширного разноплеменного края. Это отпрыски рухнувшего громадного, вековечного дерева, которые сами собою не могли быстро подгнить или усохнуть и требовали некоторых, хотя вполне незначительных, ударов, чтобы их навсегда и безвозвратно отделить от него. Вспышки эти выразились между 1861 и 1864 гг. волнениями в Ичкерии, в Аргунском округе, в Ункратле, в Закатальском округе, в Большой Чечне и, конечно, повели (Имеется в виду «привели») лишь к тому, что указали нам, с одной стороны, на неблагонадежных личностей, вроде Айсенгура, Умы, Атабая, Хаджи-Муртуза и других стремившихся волновать умы и нарушить устанавливавшееся благоденствие новых подданных нашего Государя, а следовательно, и на необходимость освободить от них примирившийся с нами край, с другой — привели всех горцев к решительному убеждению, что повторение в пределах их родины сороковых годов и возрождение нового Шамиля более невозможно. Последнее сказалось лучше всего на личности мятежника Таза Экмирзаева, который, провозгласив себя в мае месяце 1865 г. имамом, вздумал взволновать Ичкерию, но кончил тем, что приобрел весьма мало последователей и приверженцев, был выдан нашему правительству самими жителями, подавившими и зачатки задуманного им восстания. Затем таким явлениям, как частные возмущения в июле 1866 г. в Кайтаго-Табасаранском округе и в Абхазии, нельзя придавать даже какого-нибудь военно-политического значения: это были последние попытки фанатиков, не примирившихся еще с новым порядком вещей, равносильные предсмертному вздоху умирающего без раскаяния грешника. Они были без затруднения подавлены, и с той минуты до [201] последней Турецкой войны ни один возглас горских народов не донес к подножию Престола ничего иного, кроме выражения безусловной преданности к Государю и уважения к его законам.

Кавказские войска, исполнив свое святое призвание — умиротворение края, шестьдесят с лишком лет обуреваемого всеми невзгодами, бессмысленно обливаемого кровью им же возрожденных и взлелеянных народов, могли бы считать дальнейшее время до начала только что истекшей кампании вполне домашним проживанием в стране, приобретенной ими столь дорогою ценою, если бы их спокойствие не было прервано совершившимся в 1869 г. занятием Красноводска, в 1870 г. усмирением силою оружия возмутившихся на Мангышлакском полуострове киргизов и, затем, в 1873 г., военными действиями против хивинцев ¹⁶³. Результат первого из этих деяний имел главнейшею целью развитие торговых сношений наших с Среднею Азией, результатом второго изъявление покорности киргизами, получившими позволение возвратиться на свои кочевья, плодом последнего было — взятие столицы Хивинского ханства при тех невероятных лишениях в жгучих и безводных степях, которые могли одолеть только одни русские воины, хранящие и передающие из поколения в поколение заповедь о мужестве, терпении и выносливости там, где дело идет о пользе родины и о славе нашего Государя.

Едва только Кавказ, в течение десяти с лишком лет со дня его окончательного умиротворения, вполне устроился и окреп под влиянием многих царских милостей и мероприятий, направленных к его упрочению и благоденствию, — как новый призыв к войне, вследствие разрыва с Турцией, поднял войска, стоящие на страже края, против того же врага, которому суждено, по воле Божией, служить поводом к величию русского народа два раза в течении истекшего двадцати пятилетия.

Армия была мобилизована в два с половиною месяца. 12 апреля 1877 г., в день издания Высочайшего манифеста ¹⁶⁴, часть действующего корпуса Кавказской армии, перейдя Арпачай, быстро направилась к Карсу, а другая часть обложила Ардбаган и сломила его в один день.

Затем, после некоторого перерыва, происшедшего в ожидании усиления действующего корпуса новыми войсками, геройским штурмом взяты аладжадагские высоты, разгромлен, частью разметан, а частью взят в плен турецкий корпус Мухтара-Паши и, наконец, 6 ноября того же года взята приступом почти неприступная первоклассная крепость Карс. Поражение неприятеля на Деве-Бойну и занятие Кавказскими войсками Эрзерума завершили эту блестящую кампанию, последствием которой было приобретение нами новой обширной территории, сопредельной с Кавказскою границею, и обеспечение нашей морской линии еще одним важным во всех отношениях пунктом.

Сравнивая результаты кампаний в Азиатской Турции в 1856 и в 1877 гг., мы видим, что в первой из них занятые нами территории, в силу Парижского трактата и политических целей Западной Европы, мы должны были очистить и возвратить обратно Турции ¹⁶⁵, оставив за собою одну только славу, которую благодаря заповедному мужеству наших войск мы приобрели [202] на полях Башкадыклара и Кюрюк-Дара, — тогда как в кампанию 1877 г. мы присоединили к Империи громадную территорию и обеспечили нашу морскую линию на Черном море занятием Батума.

Такое серьезное приобретение служит еще раз полным ручательством в будущем совершенном спокойствии недавно враждебного нам Кавказа, так как населяющие его горские племена теперь на двести верст удалены от местности, где они черпали себе единство воззрений, поводы к крамолам и вражде против нас и, в случае крайности, находили себе защиту, убежище, приветливость и подстрекательство.

Параллельно с военными действиями в Азиатской Турции вспыхнули частные волнения в Терской и Дагестанской областях. Возбужденная фанатиками и агентами турецкого правительства большая часть населения названных областей тотчас же по объявлении войны с Турциею заволновалась и, несмотря на все увещевания властей, отказала в повиновении и открыто восстала. Принятыми энергическими мерами, хотя восстание и прекращено с громадною потерею для восставших, тем не менее устранилась возможность усилить действовавший корпус в Турции свободными войсками из названных областей, и явилась необходимость для усиления Кавказской армии мобилизовать войска внутри Империи.

В Закаспийском отделе кочевые племена, населяющие этот край, преимущественно текинцы, веками выработанною системою разбойничьих нападений на караваны и мирные поселения, препятствовали развитию нашей торговли с Среднею Азиею. С целью прекратить раз навсегда эти набеги и также для возможного упрочения нашего водворения в этом крае, в 1879 г. была предпринята в Текинский оазис экспедиция. Исход последней не принес ожидаемого результата и вынуждает нас, в будущем, принять более энергические меры к обузданию этого воинственного племени, столь подвижного в своих набегах и способного уклоняться от удара.

Нет надобности излагать историю другой тяжелой борьбы с природою Кавказа и всевозможными естественными препятствиями, которую одновременно вели Кавказские войска в течение настоящего славного и многоплодного царствования. Достаточно сравнить два Кавказа: один — начала пятидесятых годов, другой — конца семидесятых годов, чтобы видеть, как мало общего осталось между ними во всех отношениях и как мало похожи они друг на друга.

Не только внешность Кавказа с его заповедными дебрями, трущобами, не только внутренний склад и быт населявших его народов, включая туда же и нас самих, в начале пятидесятых годов оставались почти все те же, что были за десятки лет назад, но даже домашняя наша жизнь, наши привычки, взгляды, убеждения носили на себе отпечаток старины, иногда и своеобразности. Мало того, что мы ничего своего не могли сообщить или передать окружавшему нас местному, туземному населению, мы нередко от него заимствовали те порядки для нашего быта и для нашего, так сказать, обихода, которые всегда составляли его собственность, его принадлежность. Нравилось ли все это нам по своей оригинальности и фантастичности, или являлось неизбежным последствием [203] нашего проживания среди диких мест и людей, влиявших на нас в то время, когда постепенно, вдали от родины, мы утрачивали наши характерные стороны, или некогда нам было заняться самими собою — трудно разъяснить. Довольно лишь того, что это было, и что это проявлялось и в быту казачьем, и среди русского населения, и в жизни нашей военной семьи в особенности.

Теперь перед глазами восстает совсем иное явление: нет ни дикости природы, ни таинственных ее дебрей, русская мощь, русский труд сломили и эту сторону края. Везде проложены удобные и безопасные дороги, тогда как за двадцать пять лет назад, начиная от Егорлыка и до Каспийского прибрежья, никто не мог пройти иначе как вполне вооруженный; невиданные дотоле нами места покрылись сетью заселенных пунктов; склонившиеся перед нами племена говорят нашим языком, учатся в наших школах, заимствуют наши обычаи, привычки, нравы; русская народность царит везде со всеми своими оттенками. Гражданственность и просвещение захватили собою все слои и местного и русского населения; многосторонняя цивилизация начинает прививаться с возможною быстротою, благодаря впечатлительности и восприимчивости народов, населяющих край; тишина военная, гражданская, семейная, — словом, тишина и спокойствие во всем их широком объеме, сопровождаемые искреннею преданностью к Царю и существующим установлениям, господствуют ныне везде.

Эти две картины прошлого и нынешнего, представляющие собою две диаметральные противоположности, нагляднее всего рисуют положение старого и нового Кавказа и все успехи во всех сферах, которые он стяжал в течение свершившегося двадцати пятилетия. Какие он имел к тому средства, пособия и в чем именно состояли мероприятия, доставившие ему в его преимущественно военной жизни настоящее процветание и благоденствие, видно из дальнейшего исчисления военно-административных преобразований и последовательных улучшений, которым он подвергался.

Благоденствие, которым ныне пользуется Кавказ, сложилось из последовательного ряда мер, относящихся:

а) собственно к территории края;

б) к армии;

в) к устройству военного быта вообще;

г) к улучшениям в среде горских племен, направленным к их личному благосостоянию и к возможному слиянию их с русскою народностью. Все это, вместе взятое, представляет сферу военно-административных преобразований в крае.

Существовавшее до 1856 г. распределение военных командований в крае, ввиду тогда уже утвердившейся идеи о решительном покорении Кавказа, потеряло свой смысл. В период силы и власти в горах предводителя враждебных нам народов, продолжавшейся с 1840 г., т. е. со дня отпадения от нас Чечни, и до 1852 г., т. е. до времени ее первого, общего и весьма чувствительного погрома, горские племена на Восточном Кавказе слились в одно плотное целое, а на Западном образовали несколько новых конфедераций, так что наши военные районы оказывались уже сравнительно с целостью противной стороны [204] единицами довольно слабыми и высшая власть в них — недостаточно самостоятельною и лишенною средств для того, чтобы не только предпринять против них что-нибудь серьезное, но даже чтобы защитить наши пределы от смелых и частых вторжений многочисленных неприятельских скопищ. Чтобы предпринять такое дело, как окончательное покорение края — конечно, не посредством набегов или частных наступлений на рубежи враждебной нам линии, а при помощи обдуманной и осмысленной кампании, которую составило тройственное движение наших войск в 1859 г., — нужно было прежде всего произвести некоторые преобразования в принадлежащем нам дотоле крае и в нашей военной среде; нужно было сосредоточить власть в руках нескольких высших начальников, по естественному географическому делению Кавказа, и предоставить в распоряжение их все средства подчиненных им районов. Вследствие этого Высочайшим приказом 16 августа 1856 г. Главное военное командование вверено пяти начальникам: страна и войско вокруг восточной группы гор разделены на три отдела: Левое крыло, Прикаспийский край, Лезгинская кордонная линия; начальство же на Западном Кавказе распределено между двумя Главными начальниками и образованы: правое крыло и Кутаисское генерал-губернаторство.

Лишь только установилось это новое деление — приведена в исполнение и вторая половина начатого таким образом образования: Высочайшими приказами в декабре 1857 г. и в апреле 1858 г. звание командующих войсками в указанных частях края сделано самостоятельным, и в лицах их сосредоточено начальство над всеми родами войск, распоряжение всеми средствами района и гражданское в нем управление; Отдельный Кавказский корпус переименован в Кавказскую армию; Главному штабу армии и прочим военным управлениям дана правильная организация, с тем чтобы по специальным ведомствам в каждом отделе находился ответственный представитель части. Полевая артиллерия армии соединена под одним начальством с гарнизонными артиллерийскими округами, а полевое инженерное ведомство и инженерные войска под общим начальством с инженерными округами тех же названий; преобразовано управление путей сообщения. Для местного управления отделы правового и левого крыла разделены на округа. Это — главная реформа в Кавказской военной администрации, составляющая эпоху в быту Кавказских войск и основание нового военного устройства Кавказа. Со введением этой реформы явилась возможность действительно примирить требования правильной администрации с местными условиями.

Преобразования были произведены в виде опыта на три года. Цель, для которой они были совершены, достигнута была прежде истечения этого срока.

С покорением Восточного Кавказа необходимость в разделении этой половины края порядком вышеуказанным явилась настоятельная потребность в установлении одного общего управления в целом Дагестане; который разделен на четыре отдела, составившие, вместо Прикаспийского края, Дагестанскую область; образованы Терская и Кубанская области под одним главным начальством; Лезгинская кордонная линия сделалась больше ненужною, вследствие чего она и местные управления были упразднены, а управление [205] войсками в Закавказском крае вверено, сообразно роду оружия, — начальнику пехотной дивизии, инспектору линейных батальонов, командиру артиллерийской бригады; наконец, в конце 1861 г. отделено управление Терской области от Кубанской.

Таким образом, преобразования главных военно-административных сфер шли рука об руку с быстро изменявшимся военным положением края; эти преобразования не коснулись только некоторых частей (военно-судной, военно-медицинской, провиантской и комендантских управлений), которые ожидали применения к Кавказу военно-окружной системы.

С покорением Западного Кавказа и с совершенным умиротворением края Кавказская армия вступает в новый период своего существования: Высочайшим приказом 6 августа 1865 г. образованы Кавказский военный округ с военно-окружным управлением, на основании общего Положения 6 августа 1864 г. и дополнительных к оному правил. Со введением этого положения и с упразднением Главного штаба армии преобразованы и управления командующих войсками в Кубанской, Терской и Дагестанской областями, где полевые войска изъяты из заведования командующих войсками и образованы управления на общем основании для дивизий и артиллерийских бригад; Кавказские же войска все-таки удержали наименование Армии.

Затем до 1868 г. вновь установленный порядок военного управления не был дополнен или изменен какими-либо особенными или существенными распоряжениями, и только в 24-й день февраля 1868 г. последовали радикальные переформирования в местных войсках: из существовавших дотоле 37-ми Кавказских линейных батальонов, 21-й местной и 7-ми этапных команд образовано 24 линейных, две крепостных, пять губернских батальонов, 18 уездных и местных команд и четыре этапные команды; все преобразованные части войск остались в подчинении командующих войсками в областях и Начальника местных войск Закавказского края, с их помощниками; в Ставропольской губернии учреждена должность Губернского воинского начальника; упразднена должность помощника командующего войсками в Кубанской области по местным войскам, а линейные батальоны в Черноморском округе подчинены начальнику сего округа; существовавшие в некоторых местах управления комендантов и плац-майоров частью упразднены, а частью переформированы, также упразднено и управление округом Кавказских минеральных вод; наконец, в 1870 г. сформировано бригадное управление стрелковой бригады, и Мангышлакское приставство Уральской области передано по высочайшему повелению в ведение Кавказского начальства.

Все эти реформы обусловили собою, так сказать, законченность преобразования Кавказской армии и, подведя округ под один уровень с округами внутренних губерний России, указали еще на один период существования войск и на положение края, который при этих преобразованиях становился с того времени одною из обширных, вполне русских провинций, где уже и помину не было о военных и боевых тревогах.

В таком виде было положение военной части на Кавказе, когда Его Императорскому Величеству благоугодно было во второй половине 1871 г. [206] осчастливить край своим вторым посещением, в течение истекшего двадцати пятилетия. Три недели пребывания Государя Императора (с 6 по 28 сентября) в Дагестанской и Терской областях, в Тифлисе, Боржоми, Кутаиси и Поти были незабвенным праздником столько же для пунктов, удостоившихся Высочайшего посещения, сколько, в особенности, для войск, которые после всех треволнений и тяжелых трудов недавней войны, обласканные своим монархом, видели в каждом его приветствии лучшую награду за услуги, оказанные на пользу престола и отечества.

Тогда только что вполне окончилось и улеглось среди враждебных прежде нам народов то брожение, которое служило последствием продолжительной нашей с ними борьбы. Личное присутствие Государя в местах, бывших некогда театром волнений и беспорядков, произвело паралитическое влияние на все неприязненные русской народности умы и стремления, если таковые еще оставались в краю. Пребывание Его Величества на Кавказе разделило собою время на старое и новое, заставило всех и каждого забыть прошлое и быть уверенным, что коль скоро священная и благодетельная нога ступила на нашу почву, десятки лет орошавшуюся кровью, [...] как принести счастье и благоденствие всем подданным без различия.

С тех пор и до настоящего дня прошло восемь с половиною лет, и весь этот истекший период доказал, что Кавказ не ошибся в своих надеждах и соображениях; он убедился на деле, на фактах, что имеет счастье пользоваться преимущественною любовью и всевозможными о нем попечениями своего державного отца; он доказал уже много раз и докажет всегда, что умеет ценить эту любовь и заботливость, что ими он прочувствован на многие лета. С полною гордостью и сознанием Кавказские войска, сами и в лице их представителей, готовы словом и делом заверить весь мир, что они — надежда и крепкая опора престола и что соперничества в этом случае они допустить не желали бы.

Преобразования, имевшие решительное влияние на состав и положение войск Кавказской армии, закончены, перед наступлением минувшей кампании, величайшими приказами от 1 августа 1874 г., 16 ноября 1876 г. и 20 апреля 1877 г.

1. О приведении полков Кавказской Гренадерской, 19-й, 20-й, 21-й, 38-й и 39-й пехотных дивизий в новый 4-й батальонный состав и о сформировании полков 41-й пехотной дивизии;

2. Об упразднении Управления помощника начальника местных войск Закавказского края и об учреждении в Тифлисе, Елисаветполе и Ереване управлений;

3. Об упразднении Управления начальника местных войск Закавказского края и его помощника по войскам Кутаисской губернии и Сухумского отдела, штаба войск Терской обл., военного управления при начальнике Черноморского округа и Управления помощника командующего войсками Дагестанской обл., равно управлений воинских начальников в некоторых городах Кавказа;

4. Для заведования всеми местными войсками, кроме Закаспийского отдела, учреждена должность Начальника местных войск Кавказского военного [207] округа, учреждены в Дагестане, в Сухуми и Кутаиси управления губернских воинских начальников и, вообще, введено в действие в Кавказском военном округе Высочайше утвержденное 26 августа 1874 г. временное Положение об управлении местными войсками в военных округах европейской России.

Независимо от этого, в 1874 г., образован особый отдел, под названием Закаспийского Военного отдела с двумя приставствами: Мангышлакским и Красноводским, для управления всем кочевым населением Закаспийских степей в пределах: от Мертвого Култука до реки Атрека и от восточного берега Каспийского моря до Хивинского ханства. В начале 1875 г. применено к Кавказскому военному округу Высочайше утвержденное Положение о госпиталях в других округах. Специальные роды оружия в свою очередь не остались без реформы, вызванной современными потребностями, и в конце 1875 г. вместо Георгиевского и Тифлисского арсеналов и лабораторий сформированы там же окружные склады и мастерские; упразднена в областях крепостная артиллерия и несколько местных артиллерийских команд; и взамен этих частей сформирована Чунийская крепостная артиллерия. Таким образом, при мобилизации войск пред наступлением столь счастливо и благополучно свершившейся последней кампании, Кавказская армия в деле ее внешних преобразований стояла на одном уровне с остальными войсками империи, что, конечно, облегчило и дало возможность обобщить все распоряжения во время войны, истекавшие от единой Державной воли, и, следовательно, не могло не иметь благотворного влияния на единство действий наших войск на двух противоположных театрах войны.

После окончания последней кампании, до 1879 г., вновь установленный порядок военного управления не был изменяем особенными существенными распоряжениями, и только в 1878 г. последовало Высочайшее повеление о сформировании двух Кавказских армейских корпусов с их управлениями, — и образованы из земель, присоединенных от Турции по Берлинскому трактату, две области: Батумская и Карская ¹⁶⁶ и утверждено положение и штаты для управления населением этих областей.

Параллельно с этими преобразованиями, касавшимися внешнего положения Кавказских войск, изменился и сам строй их внутреннего быта, улучшилось положение армии во всех сферах ее казарменной и домашней жизни.

Главнейшими выдающимися явлениями в этом случае служит утвержденное в 1862 г. высочайшее Положение об училищах военного ведомства на Кавказе, учреждение в конце 1866 г. Тифлисского юнкерского училища, высочайшее повеление в конце 1870 г. о введении в действие военно-судебного устава в войсках Кавказского округа и в 1871 г. — преобразование Тифлисской военно-начальной школы в военную прогимназию, с переводом ее во Владикавказ, и учреждение в Тифлисе военной гимназии ¹⁶⁷. Если сюда приобщить еще Высочайше утвержденное Положение военного Совета 16 декабря 1872 г. о составлении капитала для расходов по развитию в Кубанском казачьем войске народного образования, то местная военная среда справедливо считает себя счастливою этими новыми выражениями монаршего благоволения к Кавказу, так как последний, нуждаясь настоятельно и в течение [208] долгого времени в рассадниках военного образования, которых не имел вовсе до 1860 г., и стесненный в приискании средств для этого образования на стороне, внутри империи, может теперь без труда доставить армии и службе соответственно подготовленную для военного дела молодежь вообще и офицеров в частности. При настоящих условиях образования Кавказ на своей собственной почве взращивает и воспитывает контингент молодежи, которая имеет возможность хранить и не отрешаться на стороны от заветных и славных традиций прежней боевой и всепреданной престолу Кавказской армии. Это служит лучшим задатком того, что старый боевой дух Кавказской армии переживет еще не одно поколение и что при нем можно вполне положиться на благонадежность дисциплинарной кавказской выправки.

Среди строевых войск далеко не были упущены из виду и иррегулярные: в течение истекшего двадцати пятилетия прежде всего сокращен казакам срок службы, последовательно дарованы многие льготы, офицеры Терского и Кубанского войск освобождены от обязательной службы, с 1870 г., вообще преобразованы эти части войск на основании Высочайше утвержденного 1 августа Положения Военного Совета ¹⁶⁸; в конце 1879 г. предоставлено право получения земельных участков офицерами и классными чиновниками этих войск и, наконец, на основании приказа от 2 июня 1878 г. произведены внутренние преобразования в военном их управлении, — так что и здесь, преобразования, улучшения и милости шли в параллель с таковыми же в прочих частях войск и рода оружия. Даже вдов и сирот военнослужащих благодетельно окрылило собою навеки незабвенное текущее царствование, так как, для пособий и вспомоществований им, великий монарх, в отеческой своей заботливости о положении их, Высочайше соизволил на учреждение еще в 1858 г. капитала вспомоществований из процентов полумиллионной суммы, отделенной для этой надобности из инвалидного капитала.

Все это сложило и полагает на будущее время то благоденствие Кавказской военной семьи, а за нею и главнейшей стороны бытовой жизни края, при котором столько же упрочивается дальнейшее процветание его, сколько и возможное во всех отношениях спокойствие.

Остается еще коснуться одного краеугольного камня военной администрации на Кавказе — военно-народного управления, и тогда положение края, в сравнении его с прошлым Кавказом, равно услуги, оказанные русским правительством столь недавним нашим врагам — горским племенам, вполне рельефно должны будут уяснить то, что здесь имелось в виду выразить.

Опыты прежних лет, отпадение от нас Аварии и Чечни и общее восстание против нас на Восточном Кавказе указали нам, после покорения края, на необходимость новой постройки народных управлений. Положение о Кавказской армии 1858 г. хотя и не установило вполне этих управлений, но послужило для них рамкою. К концу 1859 г. народные управления выразились в следующем: на правом крыле — Абхазия с ее владетелем и три приставства; на левом — шесть округов, подчиненных командующим войсками — посредственно или непосредственно; в Прикаспийском крае (кроме новых дагестанских завоеваний) тоже деление, что было и до покорения края, а в завоеванном нами [209] Дагестане — восстановление ханств и некоторых аристократических владений. К образованию желаемых военно-народных управлений в строгом смысле этого слова и к необходимости учредить также центральное управление привели нас не одни исчисленные выше причины, но и обстоятельства времени, жизнь и быт покоренных нами горцев. Эти последние, своими действиями, сами как бы указывали на необходимость слияния их с нашею народностью, — хотя их действия в этом случае, к сожалению, имели вполне отрицательное направление. Так, например, когда при каждом покорении какого-нибудь общества ему оставляемо было его заповедное религиозно-демократическое устройство и управление (по шариату и адату) — весьма скоро являлись какие-нибудь случаи, в ряду возмущений, внутренних споров и неурядиц, прямо указывавшие на то, что под одним только наблюдением наши горцы жить не могут, что для них недостаточно одного внешнего нашего надзора и руководительства в лице поставленных над ними и их ближайшими властями наших представителей, служивших более нашими агентами и поверенными, чем их начальниками и распорядителями; но что им нужна сила повелевающая, обуздывающая и управляющая. Это доказали жители Закатальского округа, где в сентябре 1863 г. пришлось заменить, вследствие возмущения, гражданское управление военным, жители Кайтаго-Табасарани, Абхазии; правители Дагестанских владений (ханы — Кюринский, Аварский, кадий Даргинского округа), которых пришлось устранить, вновь покоренные жители Кубанской области, относительно которых являлись меры удержания при выселении их в Турцию не только ненужными, но даже представлялось необходимым помогать им и поддерживать в них стремление к этому выселению. Такого рода обстоятельства, прошлая история этих горских племен и неумение оценить милости царя, предоставившего многим из них собственных правителей и допустившего у них собственное самоуправление в широком смысле слова, доказали, что для этих диких народов подобные льготы еще рановременны (Так в документе), что для спокойствия их необходимо непосредственное наше влияние, распоряжение и опека в строжайшем значении.

В этих видах, уже вскоре после покорения Восточного Кавказа, пришлось поспешить с учреждением того управления, идею о котором подало положение о Кавказской армии, и прежде всего управление горскими племенами изъять из непосредственного ведения местных начальников и сосредоточить в одном общем центральном учреждении, а затем, с покорением Западного Кавказа — расширить права и обязанности этого учреждения столько же для блага самих горцев, с целью поднять уровень благосостояния их, сколько в военных и политических видах правительства и в видах скорейшего объединения их с русскою народностью.

6 августа 1865 г. учреждено особое Кавказское горское управление ¹⁶⁹. В течение четырнадцати лет оно вполне доказало свою полезность и оправдало свое назначение. По отношению к некоторым местностям края, каковы Терская и Кубанская области, это учреждение быстро исполнило свой долг [210] и задачу, и уже в сентябре 1869 г. обе области, согласно Высочайшему повелению, признано было возможным изъять из военно-народного управления на основании общего губернского учреждения, с разделением населения тех областей на уезды и с введением в них в действие уставов 20 ноября 1864 г. ¹⁷⁰ По отношению к другим горским племенам в Дагестанской области, деятельность учреждения быстро подвигает все дела и вопросы к решительной развязке, так что, вероятно, недалек тот момент, когда гражданственность во всем абсолютном значении этого слова обнимет собою и остальной недавно враждебный нам Кавказ и приведет эти части края к тем же результатам, к которым привела две указанные выше области.

Чтобы видеть, насколько быстро сближается это время — необходимо проследить хотя бы более выдающиеся действия и мероприятия военной администрации по народному управлению.

В прежнем быту своем горцы не понимали всего значения постоянной оседлости, от этого устройства прежде всего старался их отдалить сам Шамиль, так как ему невыгодны были люди, привязанные всею душою к своим очагам и семействам, потому что они не удовлетворяли бы по своей склонности к тихой жизни (так думал Шамиль) назначению воина, каким он желал видеть горца. Всю важность оседлого положения горцы стали сознавать по мере вступления в верноподданство нашего Государя и в самое короткое время начали не только дорожить землею, на которой жили или были поселены, но даже заводить из-за права пользования и владения ею разные ссоры и распри. Это побудило, прежде всего, принять решительные и быстрые меры к земельному их устройству, тем более что только при строгой определенности поземельных прав каждого лица возможно было ожидать побуждений к сельскохозяйственному труду, а следовательно, и расположение к гражданскому развитию и преуспеянию.

Решительные меры к достижению цели приняты с 1863 г.: особые комитеты, не имевшие единства, по распоряжению Великого князя Главнокомандующего, упразднены прежде всего в Терской области и учреждена одна общая поземельная комиссия ¹⁷¹. В течение шести с лишком лет результаты ее были громадны: в одной Большой Кабарде приведено в известность и распределено в наделы до 340 тыс. десятин и оставлено в неразделенном пользовании всего общества 285 тыс. десятин; постановлены окончательные решения по поземельным вопросам в плоскостных частях Осетии, занятых четырьмя обширными обществами, с Высочайшего утверждения установлено в Кумысском округе право владения землями на основании акта, составленного землевладельцами 5 февраля 1865 г.; удовлетворены наделами назраневцы, малокабардинцы, Надтеречное наибство ¹⁷² — и распоряжения по поземельному устройству всех этих туземцев в 12-й день ноября 1867 г. удостоились Высочайшего одобрения; наконец, приступлено к разрешению и частью уже разрешены поземельные вопросы и в горных местах Терской области.

Главная масса туземных племен Закубанского края в числе более 400 тыс. душ выселилось в Турцию, оставшемуся населению (90 тыс. душ) был определен особый район на левой стороне Кубани. 18 апреля 1865 г. [211] Главнокомандующим было предписано Начальнику Кубанской области о распределении горцам земель, причем принято в основание соизволение по сему предмету Государя Императора, последовавшее в 1861 г., во время пребывания Его Величества в Кубанской области — и ныне окончены уже все наделы как туземцам, так равно русским переселенцам, колонистам и другим лицам и сословиям; в 1869 г. образована особая штатная комиссия для определения сословнопоземельных прав горцев, в Сухумском отделе и Закатальском округе образованы такие же комиссии, и результаты их действий более или менее до сих пор равны и одинаковы с результатами действий Терской и Кубанской комиссий, — так что в настоящее время, с одной стороны, территория Кавказа приведена в точную известность, а с другой — нет угла, где бы население не было обеспечено в своем домашнем и сельскохозяйственном быту.

Это наиважнейшая услуга краю и народу в течение истекших лет.

Насколько важны все приведенные в исполнение меры относительно поземельного устройства кавказских туземцев, видно из того, что, будучи таким образом обеспечены, они без всякого затруднения и противодействия даже против ожидания, беспрекословно подчинились обложению их с 1 января 1866 г. податями и к 1870 г. вносили ежегодно, почти безнедоимочно свыше 300 тыс. руб. Если таковой результат достигнут в населении многочисленном, гордом, склонном к легкомысленным увлечениям и вспышкам, то это прежде всего служит доказательством авторитета и значения нашей власти в настоящее время над горскими племенами, а затем и доверия их к правительству.

Вслед за совершившимся в 1861 г. освобождением крестьян от крепостной зависимости в Империи приняты были меры относительно ограничения крепостного права и в горских обществах Кавказа. Эти меры увенчались полным успехом. Мало того, многие горские владельцы поспешили сами освободить своих крестьян, безусловно не ожидая нашего участия, к 1869 г. были освобождены все без изъятия.

В видах облегчения к выполнению в некоторых местах освободившихся выкупных сделок и прочного устройства их хозяйства испрошено Высочайшее соизволение на дарование прежним крепостникам разных льгот. В самый краткий после освобождения срок — последствия благодетельной реформы сказались во всей силе: не говоря об узденях, даже многие горские князья принялись за хозяйственные работы, тогда как прежде они у них считались стыдом. С постепенным устранением туземных правителей горские племена еще с большею доверчивостью и чистосердечием отнеслись к нашему управлению, потому что увидели всю глубокую разницу между двумя зависимостями и все беспристрастное отношение к ним русского правительства, руководящего не личными целями и стяжаниями, как их ханы и владельцы, а стремящегося к водворению в крае общественного блага. Такое быстрое сознание горцами своих интересов и видимое, в конце концов, расположение к нашим властям послужило наилучше восприимчивою почвою для всего, что может их сблизить и объединить с нами: меры к поддержанию и распространению христианства привели к тому, что в настоящее [212] время почти все население Северной Осетии (47 тыс. душ), десятая часть в Закатальском округе, более двух третей населения в Сухумском отделе исповедуют христианскую религию, тогда как за 25 лет назад почти все эти десятки тысяч людей были магометане; повсюду жители или содействуют нам, или сами устраивают дороги и пути сообщения — что составляет уже большой шаг на пути общежития и сближения с нами, ручающийся за радикальную перемену прежних диких нравов. Призванные к отбыванию натуральной повинности, горцы беспрекословно подчинились этой необходимости, и в одном только Дагестане, в 1868 г., доставили сбережения казенных сумм на 84 тыс. рублей. В Терской же области, по просьбе жителей округов Кабардинского и Чеченского, натуральная подводная повинность заменена денежною, в первом по 40 [коп.], во втором — по 20 коп. с дома. Наконец, жителями Терской и Дагестанской областей добровольно и бесплатно орошено канавами пространство в сложности на 100 верст, и свыше 160 тыс. более или менее бесплодных десятин ныне производят всякого рода произрастание и обеспечивают существование тысячам семейств.

Это еще не все однако меры и распоряжения Кавказской военно-народной администрации: она поставила себе задачею заботиться об улучшении состояния сельского хозяйства в горских обществах, как главнейшей основы благосостояния их: Терская область уже так обильна хлебом, что снабжает даже Дагестанскую; последняя в то же самое время насчитывает у себя до 2 млн овец, не говоря о прочем домашнем скоте; также и садоводство доведено до лучшей степени своего состояния.

Собственно для горских мальчиков учреждено в разных местах семь школ, и по воле Главнокомандующего в систему обучения их введено занятие ремеслами и сельскохозяйственными работами. Для них уже учреждено 100 вакансий в трех Кавказских гимназиях, и оттуда открыт им путь в высшие учебные заведения. Сознание пользы учения делает среди горцев с каждым днем большие успехи, и со стороны военно-народной администрации приняты все меры, чтобы поддержать доброе стремление, дать ему пищу и вознаградить правительство, в лице подрастающего туземного поколения, за все услуги, им последнему оказываемые.

В заключение необходимо упомянуть, что коренные реформы, к которым горцы, в особенности старого закала, по-видимому, не должны были бы отнестись сочувственно, в большинстве случаев, благодаря целесообразности мер, употребленных местною военною администрациею, приняты горцами без фактического противодействия. Перестройка идет поспешно, реформы, которые могли несколько не нравиться туземному горскому населению, уже пережиты; брожения умов нет, и хотя в отживающем поколении не всегда и не ко всем нашим мероприятиям выражается полное доверие, зато все надежды правительства могут спокойно утверждаться и основываться на поколении подрастающем. В результате наших усилий, направленных к слиянию горских народностей с Россиею, не может быть никакого сомнения.

Такова другая, оборотная сторона жизни и быта Кавказа, и таковы результаты, достигнутые текущим царствованием в среде армии, кавказского [213] русского народа и национальностей, враждебных нам так еще недавно. И если все исключительные мероприятия доставили краю полное спокойствие, то преобразования и улучшения военно-административные установили порядок, совершенство в войсках, возможную цивилизацию в туземных народах и положительное благосостояние в крае. Все эти результаты деяний текущего царствования лучше всего подтверждаются тем, что, как прежде Кавказ был приманкою для людей, мало знавших его, вследствие своей таинственности и боевых тревог, так теперь он стал приманкою вследствие его быстрого, прогрессивного движения, вследствие благоденствия, которым он пользуется: и колонисты, и переселенцы — земледельцы, и военные офицеры, и чиновники, и, наконец, иностранцы, ежегодно массами увеличивают население края, и все они, прибыв сюда один раз, более Кавказа не оставляют. Край и его армия живо чувствуют все, чем обязаны своему возлюбленному монарху, и оттого с таким воодушевлением стараются оправдать все его милости и щедроты, вознося постоянные молитвы о здравии, многолетии и благоденствии своего державного отца.

ГА РФ. Ф. 678. Оп. 1.Д. 682. Л. 1-54 об. Рукопись. Копия.

Комментарии

129. 26 ноября 1799 г., в день Св. Георгия, 170-й егерский (лейб-Эриванский) полк Кавказской линии под командованием генерала Лазарева торжественно вошел в Тифлис (Тбилиси). Была выполнена просьба грузинского царя Георгия XII о присылке войск для защиты от неприятеля и как символ добровольного вхождения Грузии в состав России на правах подданства. Под охраной полка в Тифлис из Петербурга были доставлены заново исполненные русскими мастерами (взамен утраченных во время разгрома Тифлиса войсками иранского Ага Мохаммад-шаха) регалии грузинских царей. Прибыл также постоянный и полномочный представитель Павла I при дворе правителей Грузии П. И. Ковалевский с богатыми дарами и документами о принятии жителей Картлии, Кахетии и части Сванетии в российское подданство.

Тем самым была продолжена линия на вхождение Восточной Грузии в состав России, которая была заложена в Георгиевском договоре 1783 г. Согласно манифестам от 16 февраля 1801 г. и 12 сентября 1801 г., Восточная Грузия вошла в состав Российской империи на правах Грузинской губернии. В 1840-1846 гг. существовала Грузино-Имеретинская губерния; с 1846 г. — Тифлисская и Кутаисская губернии.

130. Крымская (Восточная) война 1853-1856 гг. между Россией и военным союзом Франции, Англии, Турции и Сардинии пришлась на заключительную фазу установления полного военно-административного контроля России на Северном и Южном Кавказе. Ко времени начала Крымской войны покорение Кавказа длилось уже более тридцати лет с переменным для горцев и Петербурга успехом.

В 1851-1852 гг. сильно поредевшие и от боевых потерь и от социальной усталости отряды Шамиля были фактически блокированы (с перспективой на полное уничтожение) в горах Дагестана многократно превосходившими их силами русского экспедиционного корпуса. Это поставило Османскую империю и западные державы, активно стимулировавшие военную составляющую османских реформ, перед геополитическими проблемами особой остроты. «Замиренный» Кавказ с более чем 100-тысячной обстрелянной и хорошо усвоившей уроки горной войны русской Кавказской армией нависал над Восточной Анатолией и Курдистаном. Открывалась перспектива прорыва России к Сирии и Палестине, Тигру и Евфрату и далее — в зону Персидского залива, т. е. к османским территориям, которые и без того находились в состоянии вероятного выпадения из-под власти Стамбула.

Утверждение контроля Петербурга над восточным побережьем Черного моря и одновременно над Кавказским Прикаспием выводило Россию на прямые связи с Ираном — давним противником Турции и становилось препятствием на пути продвижения Англии в сторону Афганистана и ханств Средней Азии.

Современные турецкие историки считают (и это согласовывается с британскими документальными публикациями), что ликвидация латентного конфликта на Северном Кавказе, сдерживавшего Россию на Востоке, могла приблизить падение Османской империи, переход Черноморских проливов и в конечном итоге части Европейской Турции под контроль русского царя. Во избежание столь масштабных сдвигов в регионе всего Ближнего и Среднего Востока Франция и Англия стимулировали заключение военного договора (1854) с Османской империей.

После овладения союзниками Крымом и Югом России (включая Одессу и другие черноморские порты России) предусматривался перенос военных действий на Кавказ. Предполагалось, что отряды Шамиля деморализуют тылы русского Кавказского корпуса и соединятся с турецким Анатолийским корпусом. Тогда с владычеством России в стратегической зоне интересов индустриальных держав было бы покончено, а на Кавказе сложилось бы вассальное от Стамбула исламское государство (подробнее см.: Шеремет В. И. Османская империя и Западная Европа. Вторая треть XIX в. М., 1986; Война и бизнес. М., 1996; Россия и Северный Кавказ // Сб. Русского исторического общества. Т. 20 (150). М., 2000).

Исследования российских и турецких историков убедительно показали, что значительная помощь союзников Шамилю оружием и деньгами не привела к ожидаемым результатам. Имамат Шамиля уже сложился как самодостаточное теократическое государственное образование, лишенное сколько-нибудь устойчивых связей с внешним исламским миром во главе с османским султаном — халифом правоверных. Тем более чужими для Шамиля и его окружения оказались планы союзников использовать воинов Имамата на Крымском театре военных действий. Имам и его наибы восприняли эту идею как попытку возрождения вассальной зависимости предгорного Кавказа от крымского хана (ХV-ХVІІІ вв.).

Грабительский набег мюридов Шамиля на Кахетию (июль-август 1854 г.) и пленение семейства князя Д. Чавчавадзе (вопреки категорическим требованиям турецкого командующего и его советников-англичан «не тревожить знаменитую семью») оказались единственными проявлениями боевой активности отрядов имама. В британском перспективном плане военных действий на Кавказе на 1856-1858 гг. привлечение отрядов Шамиля уже не значилось. В турецких планах боевых операций на те же годы содержались уклончивые пожелания того, чтобы Шамиль крепко держал в своих руках «зеленое знамя джихада».

«Фактор Шамиля» оказался полностью выведен за скобки в многотрудных секретных переговорах главы русской делегации на Парижском мирном конгрессе 1856 г. А. Ф. Орлова с руководителями турецкой и французской делегаций Али-пашой и А. Валевским. После заключения Парижского мирного договора 1856 г. русская Кавказская армия во главе с А. И. Барятинским (1815-1879) и Д. А. Милютиным (1816-1912), не опасаясь более неожиданного удара войск союзников, приступила к завершающим масштабным операциям против Шамиля. Последняя из них развернулась в июле—августе 1859 г. Шамиль и около 400 его мюридов были наглухо заблокированы в ауле Гуниб. Под угрозой полного физического уничтожения мюриды имама и все население аула потребовали, чтобы Шамиль принял неоднократно повторявшиеся предложения А. И. Барятинского о своей сдаче вместе со свитой в плен на почетных условиях. Датой капитуляции Шамиля принято считать 25 августа 1859 г. Через два дня Шамиль и его ближайшее окружение, — но не как пленные враги, а как почетные гости империи, — навсегда покинули горы Кавказа.

Последним отголоском восстания можно назвать попытку (1857) «оживить» вооруженную борьбу в Черкессии с помощью британского оружия и турецкого десанта в Туапсе. В его состав вошли горцы из числа переселенцев, европейские искатели приключений и мятежные курды, амнистированные по такому случаю турецким правительством. Распри среди руководства горцев, грабежи и насилия, которым участники «исламского десанта» подвергали местное население без различия веры и национальности, привели к полному провалу турецко-английского десанта.

В 1864 г. пало мятежное селение Кабад в местах расселения черкесов-убыхов. Военно-политическое подчинение горцев Северного Кавказа было завершено. Закончилась самая долгая в истории восточных войн России — Кавказская (1818-1864). Покорение горцев переходило в фазу экономического и административно-политического приспособления к условиям Российской империи конца XIX — начала XX в.

131. Имеется в виду император Николай I (1825-1855).

132. Сражение при Башкадыкларе — одно из ключевых во время Крымской войны, между войсками русского Кавказского корпуса и турецким Анатолийским корпусом 19 ноября 1853 г. Состоялось оно при селении Башкадыклар вблизи г. Карса (Восточная Анатолия). Части Кавказского корпуса под командованием В. О. Бебутова нанесли сокрушительное поражение вчетверо превосходившему противнику. Наступление турок на Южный Кавказ было сорвано. Экспедиция вторжения турецких войск на Западном Кавказе была отложена. Шамиль не получил ожидавшегося материально-технического и морального обеспечения для действия в тылах русских войск.

Кюрюк-дара (Кюрюк-дере) — селение на дороге между Карсом и Александрополем, возле которого 24 июля (4 августа) 1854 г. произошло сражение между войсками Кавказского корпуса В. О. Бебутова и Анатолийским корпусом Зариф-паши. Преодолев в упорном бою четырехкратное превосходство турок в живой силе и вооружении, русские войска предотвратили присоединение иррегулярных восточно-анатолийских отрядов к османским частям и обеспечили дальнейшее наступление на Каре.

133. Ахалцихское сражение 14 (26) ноября 1853 г. — первое крупное сражение русских и османских войск периода Крымской войны на Кавказе, в котором слаженными действиями русских войск и осетинских и грузинских ополченцев было остановлено движение мощного османского Ардаганского корпуса на Тифлис и обеспечены победы при Башкадыкларе и др.

Сражение при оз. Чингиль, на Чингильских высотах в Восточной Анатолии, на стыке ирано-турецкой и русско-турецкой границ 16 (28) июля 1854 г. и последовавшее занятие русскими войсками без боя сильной крепости Баязид (Баязет) 19 (31) июля знаменовали укрепление боевого содружества отдельного Кавказского корпуса с местными, в том числе мусульманскими, формированиями. Иранские войска в конце июля — начале августа 1854 г. добили отступавшие в беспорядке турецкие части, но не перешли границу с Россией. Одно из направлений поставок оружия отрядам Шамиля было взято под контроль русскими войсками.

Население Южного Кавказа, в первую очередь мусульманское, на восстание которого вместе с Шамилем рассчитывали в Стамбуле, Лондоне и Париже, определило свой выбор в пользу совместных с русскими боевых действий против турецких войск. Перспективы на некое исламское общекавказское движение под эгидой Имамата Шамиля, по мнению современных турецких историков, были утрачены Стамбулом именно после указанных сражений.

134. Высочайший Манифест от 19 февраля 1855 г. объявлял о кончине Николая I и восшествии на престол Александра II.

135. Высочайший Манифест от 19 марта 1856 г. объявлял о подписании 18 марта 1856 г. Парижского мирного трактата о завершении Крымской войны (1853-1856).

136. Салатавия, салатавцы (иначе лезгины) — исторический район и население Терской обл.

137. Здесь и далее имеются в виду укрепленные станицы Кавказского линейного казачьего войска, утвержденного Николаем I 14 февраля 1845 г. (см.: Полное собрание законов Российской Империи. Т. XX. Ст. 18739).

138. Дидойское общество — неустойчивый этнорелигиозный и военный союз народностей Западного Дагестана: собственно дидойцев (цезов), андийцев, багулалов, ботлихцев и др. Общества (союзы) Дагестана фактически распались после административных реформ на Кавказе в 1860-х гг.

139. Укрепление Аргунское заложено в январе 1858 г. на месте аула Дачу-Борзой. Ныне г. Аргун.

140. Назрановцы, галашевцы, карабулаки, ингуши — союзные объединения народностей автохтонной, т. е. вайнахской группы племен, населявших примерно с VI-VII вв. районы современной Северной Осетии, Ингушетии, Чечни.

141. Капучу, Мичикалу, Зонах, Шатоевское, Евдокимовское — укрепленные пункты Имамата с незначительным, но постоянным контингентом мюридов Шамиля, что позволяло вовлекать в набеги и оборонительные мероприятия подавляющую часть мужского населения Имамата.

142. Общества Анкратля — временный союз нескольких родоплеменных сообществ из числа народностей западно-дагестанской языковой группы.

143. Хевсурия, Хевсуретия — здесь: область в Восточной Грузии на северном и восточном склонах Главного Кавказского хребта; маисты — родопламенная группа автохтонного населения.

144. Алистанжи — селение в Нагорной Чечне; Ведень (Ведено) — укрепленное Шамилем чеченское селение, позднее ст. Веденская.

145. Технуцал — укрепленное Шамилем чеченское селение.

146. Гумбет (Гюнбет) — историческая область в Дагестане. В XIX в. была заселена аварцами, главный аул одноименной области. Ныне сел. Мехельта Гумбетовского района Дагестана.

147. Тушетия — историческая область вдоль Тушетского (Перекительского) хребта Восточного Кавказа на границе Грузии и Чечни. Водораздел упоминаемой ниже р. Андийское Койсу и р. Аргун.

148. Согритло — одно из укрепленных селений, неоднократно становившееся опорным пунктом отдельного Кавказского корпуса и отрядов Шамиля.

149. Зыряны — одно из укрепленных селений, неоднократно становившееся опорным пунктом отдельного Кавказского корпуса и отрядов Шамиля.

150. Ичичали — одно из укрепленных селений, неоднократно становившееся опорным пунктом отдельного Кавказского корпуса и отрядов Шамиля.

151. Гуниб — крупный высокогорный аварский аул в Нагорном Дагестане, хорошо укрепленный мюридами. Последняя ставка Шамиля и место его капитуляции 25 августа 1859 г.

152. Андалам — родоплеменной союз в Нагорном Дагестане.

153. Крепость Улукала, Чох, Ириб — родоплеменные союзы и аулы, как правило, укрепленные повстанцами в Нагорном Дагестане.

154. Южный Лезгистан — историческая область в Азербайджане.

155. Мегмет-Амин (Мухаммед Эмин) — предводитель ряда антирусских выступлений в Предгорном Кавказе. Перешел на сторону России.

Сефер-бей (Сафар-бей) — предводитель серии антирусских восстаний на Северном Кавказе. В звании двухбунчужного паши (примерно генерал-лейтенант) находился на военной службе в турецкой армии. Умер в 1859 г.

Оба соперничали за влияние среди горцев и помощь Стамбула. Действовали среди упоминаемых кабардинских и черкесских племен — абадзехов, натухайцев, шапсугов и др. Участвовали в десанте на Туапсе в 1857 г.

156. Михошевцы, башильбеевцы и шангиреевцы (шегиреевцы) и др. — население одноименных западнокавказских аулов, преимущественно адыгейской языковой группы, занимавшие прибрежную горную полосу между Главным хребтом Западного Кавказа и побережьем Черного моря от Анапы до Гагры.

157. Бесленеевцы, кизильбековцы, тамовцы — народности и этнические группы Западного Кавказа, населявшие территории по правому и левому берегу Лабы до впадения ее в Кубань.

158. Бжедухи — народность Северного Кавказа, жившая по левую сторону Кубани, по низовьям рек Пшиша и Псекупса.

159. Бабич П. Д. (1801-1863) — генерал-лейтенант. Командующий группой войск на Кавказе. В 1859 г. построил Адагумскую крепость.

160. Темиргоевцы, махошевцы, егерукаевцы, шахгиреевцы — народности Западного Кавказа.

161. Филипсон Г. И. (1809-1883) — генерал от инфантерии, член Сената. В 1835 г. командирован на Кавказ. В 1945 г. назначен начальником штаба Кавказской линии. В 1850 г. вышел в отставку, в 1855 г. вступил вновь в службу и назначен наказным атаманом Черноморского казачьего войска. В 1858 г. назначен командующим войсками правого крыла Кавказской линии. В 1860 г. назначен начальником штаба Кавказской армии.

162. Положение о морских силах на восточном берегу Черного моря было утверждено в конце 50-х гг. XIX в. Его подготовка и утверждение происходили на фоне начавшихся после Крымской войны реформ в Морском ведомстве, которые явились началом реформаторской деятельности Александра II.

163. В документе идет речь о действиях русских войск, в том числе переброшенных из Дагестана и Чечни, в Туркестанском крае (образован в 1867 г.). В 1869 г. отряд полковника Н. Г. Столетова занял селение Шах-кад (переименованное в г. Красноводск) на берегу Красноводского залива на восточном берегу Каспийского моря. В феврале 1870 г. форт на берегу и Мангышлак перешли в ведение кавказского наместника, что позволило царским властям маневрировать наиболее боеспособными частями Терской области для продвижения в Среднюю Азию. В 1871-1873 гг. состоялась неудачная для русских войск экспедиция против Хивинского ханства. Спланированная в штабе Кавказской армии под руководством Д. И. Святополк-Мирского и великого князя Михаила Николаевича операция учитывала некоторые уроки горной Кавказской войны. Однако для войны в пустынях и оазисах Средней Азии этого оказалось совершенно недостаточно. На Мангышлаке кочевали туркменские племена, которые современники — знатоки Кавказа обобщенно называли киргизами.

164. Высочайший манифест от 12 апреля 1877 г. объявлял о начале войны с Турцией.

165. При выработке статей Парижского мирного трактата, завершившего Крымскую (Восточную) войну, проявилось намерение английской делегации добиться от России признания независимости или передачи Турции всех земель горцев на левом берегу Кубани. Проблему возвращения туркам занятого Отдельным кавказским корпусом Карса А. Валевский (Франция) и Д. Кларендон (Англия) увязывали сначала с нейтрализацией и разоружением Аландского архипелага на русской Балтике (заседание 26 февраля 1856 г.). Затем проблема Карса была увязана ими с требованием прекратить, по формулировке британской делегации, протекторат России над Имеретией, Гурией, Абхазией и Мингрелией (заседания 28 февраля, 4 и 5 марта). При поддержке турецкой делегации вопрос о возвращении Карса Турции был отнесен к проблемам русско-турецких отношений (см.: Шеремет В. И. Османская империя и Западная Европа. С. 246-248).

166. При подготовке Берлинского мирного трактата (подписан 13 июля 1878 г.), ставшего формальным завершением русско-турецкой войны, Великобритания сняла свои возражения по поводу перехода Батума и Карса к России в обмен на выгодный для Стамбула вариант границ возрождавшегося Болгарского княжества. По англо-российскому секретному меморандуму от 18-19 (30-31) мая 1878 г. Россия брала на себя обязательство не добиваться новых (сверх Карса и Батума) турецких территорий в Восточной Анатолии.

24 мая (4 июня) 1878 г. Англия и Османская империя подписали секретную конвенцию (по-турецки сенед) о передаче Англии о. Кипр в обмен на военную и дипломатическую помощь «в случае, если Батум, Ардаган, Каре или какое-либо другое из этих мест [имелся в виду район оз. Ван и часть Армянского нагорья] будут удержаны Россией».

25 мая (6 июня) 1878 г. это соглашение было дополнено англо-австрийской конвенцией, одобрявшей линию Стамбула и Лондона на вытеснение России из зоны влияния в Восточной Анатолии и на Западном Кавказе в обмен на претензии Вены на Боснию и Герцеговину.

Согласно ст. 58-й Берлинского трактата Каре, Батум и Ардаган все же отходили к России; граница подлежала демаркации в связи с созданием новой ситуации на Кавказе. Имелись в виду итоги Кавказской войны 1818-1864 гг., русско-турецкой войны 1877-1878 гг. и административных реформ на Кавказе 1860-1870-х гг. Батум, через который в 1830-1850-х гг. проходило до 75 % турецкой помощи горским повстанцам, был объявлен вольным торговым портом. Баязет и Алашкертская долина (по ст. 60-й) подлежали возврату Турции, а в обмен Стамбул брал на себя обязательство осуществить реформы для местного населения, среди которого было уже несколько тысяч семей переселенцев из аулов Северного Кавказа. Таковы были гласные условия. Негласно же Стамбул обещал прекратить все виды помощи горцам Северного Кавказа, выступавшим против России.

Военно-административный контроль над Батумским побережьем Россия установила в 1886 г. Свои обязательства в отношении прекращения помощи горцам Стамбул выполнял вплоть до Первой мировой войны (см.: Мартенс Ф. Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами. Т. 8. СПб., 1888; Международные отношения на Балканах. 1856-1878. М., 1986. С. 360-382).

167. Положение о военных училищах на Кавказе — 1862 г., учреждение Тифлисского юнкерского училища — 1866 г., введение в действие в войсках Кавказского округа военно-судебного устава — конец 1870 г.

168. Согласно Положению о Военном совете, утвержденному Александром II 1 августа 1870 г., к исполнению воинской повинности привлекалось казачье население Терской обл. в возрасте от 20 до 35 лет. Офицеры Терского казачьего войска, в том числе из местного горского населения, от обязательной службы были освобождены.

В соответствии с Положением о воинской повинности Кубанского и Терского казачьих войск от того же числа строевой состав Терского войска определялся в 11 тыс. рядового состава, что к 1875 г. составляло двух военнослужащих на один чеченский двор.

169. Кавказское горское управление перестраивалось по мере изменения ситуации в Чечне и Дагестане. Административной границей между Терской и Дагестанской областями 20 июля 1861 г. был принят Андийский хребет Большого Кавказа. 29 мая 1862 г. было принято Положение об управлении Терской обл. и создано восемь округов. Дополнительно в августе-сентябре 1865 г. были образованы: Ингушевский округ (из Назранского, Карабулакского, Галагаевского, Кистинского, Акинского и Цоринского обществ), Осетинский (из осетинских обществ) и Чеченский (Большая и Малая Чечня и Качкаловское общество). В Ичкеринский округ вошла собственно Ичкерия. В Аргунский — Шатоевское, Чантинское, Чаберлоевское и Шароевское общества. Кумыкская равнина вошла в одноименный округ. Салатовское (лезгинское), Ауховское и Зандское общества вошли в Нагорный округ.

Все округа разделялись на три военных отдела, отдельное управление начальника округа Минеральных вод и Владикавказское городовое (городское) управление (см.: Зверинский А. Б. Указатель изменений в распределении административных единиц империи в 1860-1887 годах. СПб., 1887. С. 23-25).

170. Имеется в виду создание в 1864 г. (май-октябрь) системы судопроизводства по уголовным и гражданским делам, которая ввиду отсутствия в Терской обл. земских учреждений отличалась от общероссийской структуры судебной власти привлечением (на основе соответствующих уставов) представителей государственной власти на местах.

171. Особых комитетов по земельным вопросам было несколько. Здесь имеется в виду Комитет по государственному распределению земель на Северном Кавказе, который действовал в 1851-1860 гг. и занимался преимущественно перераспределением владений мятежных кабардинских феодалов. Закрыт за многочисленные злоупотребления. В 1861-1863 гг. действовали: Межевая экспедиция Терского войска, Комиссия для определения личных и поземельных прав горцев Терской обл. и др. С августа 1863 г. действовала представлявшая все аулы и сословия Кабарды сословно-поземельная Комиссия по правам личным и поземельным туземного населения Терской области (см.: Гаврилов П. А. Устройство поземельного быта горских племен Северного Кавказа // Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. 2. Тифлис, 1869. С. 16-17).

Комиссия и ее комитеты занимались составлением кадастра и распределением общинных и частных угодий в кабардинских, балкарских и кумыкских землях, с 1864 г. — в чеченских и ингушских. Территориальные комитеты Комиссии работали с перерывами вплоть до Первой мировой войны.