12 сентября 1859 г.

№ 511

Господину Шефу жандармов

Государь Император высочайше повелеть соизволил взятому в плен Шамилю назначить местом жительства г. Калугу и учредить там за ним постоянный и бдительный надзор, но так, чтобы оный не был для него стеснителен.

О таковой высочайшей воле, объявленной господину Министру внутренних дел, имею честь уведомить Ваше Сиятельство для зависящего распоряжения, обязываясь присовокупить, что вместе с тем Его Величеству [125] благоугодно было разрешить Шамилю предварительно отправления в Калугу, пробыть в Москве пять и в Санкт-Петербурге семь дней, поручив все распоряжения по пребыванию пленника в обоих столицах старшему адъютанту при дежурном генерале Главного штаба Его Императорского Величества полковнику Богуславскому.

Резолюция: К дальнейшему [распоряжению]: и просить дежурного генерала немедленно меня уведомить о прибытии Шамиля в С.-Петербург. 13 сент[ября]

ГА РФ. Ф. 109.1-я эксп. 1859 г. Д. 210. Л. 1-1 об. Рукопись. Подлинник.

№ 15.2. Донесение штаб-офицера Корпуса жандармов Московской губернии полковника Воейкова-третьего управляющему III Отделением Собственной Его Императорского Величества Канцелярии генерал-адъютанту, кавалеру А. Е. Тимашеву-второму ⁸⁴ о прибытии в Москву Шамиля с семьей

№ 544

Вчера, 22 сентября в 3 часа по полудни прибыл из Тулы Шамиль с сыном своим Кази-Магома ⁸⁵ и тремя мюридами в сопровождении генерал-майора Трамновского, двух полковников, Богуславского и Али-бека, последний в звании переводчика, и прапорщик Громов. Все они остановились в гостинице Дрезден, где заблаговременно отведены им отделения. При въезде в Серпуховскую заставу было значительное стечение народа. Шамиль, как слышно, пробудет в Москве дней 5 или 6, а потом отправят его в Санкт-Петербург.

О чем долгом поставляю почтительнейше донести Вашему Превосходительству.

Помета: Читал 28 сен[тября]

ГА РФ. Ф. 109.1-я эксп. 1859 г. Д. 210. Л. 3. Рукопись. Подлинник.

№ 15.3. Донесение капитана Чулкова в III Отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии о пребывании Шамиля в Санкт-Петербурге

29 сентября 1859 г.

Вчерашнего числа Шамиль представлялся Его Императорскому Высочеству Великому Князю Константину Николаевичу и очень был тронут [126] вниманием к нему Его Высочества; он сам ему показывал свой дворец, потом Шамиль осматривал Зоологический музей при Императорской академии наук, Исакиевский собор и Зверинец Зама, а вечером был в итальянской опере. Как в музее, так и в соборе, публики было очень значительно по той причине, что в эти места дано было знать заблаговременно, и не известно где, в музее или в соборе, но только по приезде в Зверинец Зама младший переводчик прапорщик милиции Исай Грабов объявил мне, что у него похищен из кармана бумажник, в коем находилось денег около 200 руб. сер[ебром], о чем мною тотчас же было сообщено приставу 4-й части подполковнику Щетинину.

ГА РФ. Ф. 109.1-я эксп. 1859 г. Д. 210. Л. 4. Рукопись. Подлинник.

№ 15.4. Донесение капитана Чулкова в III Отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии о пребывании Шамиля в Санкт-Петербурге

2 октября 1859 г.

Вчерашнего числа Шамиль осматривал 1-й Кадетский корпус и Императорскую публичную библиотеку. Генерал-адъютант Ростовцев ⁸⁶ показал корпус во всей подробности, что Шамиля очень удивляло, в особенности гимнастика и фехтовка. О первой он отозвался, что он не удивляется, почему взяли Гуниб. Генерал-адъютант подарил Кази-Магома очень дорогую шашку из литой стали, а барон Корф ⁸⁷ поднес от Публичной библиотеки Шамилю Коран, который он долго целовал.

ГА РФ. Ф. 109.1-я эксп. 1859 г. Д. 210. Л. 4. Рукопись. Подлинник.

№ 15.5. Сообщение военного министра Н. О. Сухозанета шефу жандармов князю В. А. Долгорукову о порядке содержания Шамиля в Калуге

18 октября 1859 г.

№ 888

Господину Шефу жандармов

Государь Император высочайше повелеть соизволил:

1. На содержание Шамиля назначить из Государственного Казначейства ежегодную пенсию в количестве десяти тысяч руб. серебром, отпуская оную, по требованию назначенного для присмотра за Шамилем пристава, из Калужского уездного казначейства, за каждые три месяца вперед, по две [127] тысячи пятьсот руб. серебром, с тем чтобы пристав передавал деньги эти в собственное распоряжение Шамиля под его личную расписку, которая должна служить квитанцией в исправном получении денег и быть представляема начальнику губернии для хранения при делах канцелярии.

2. Независимо от сей пенсии, расход по найму для помещения Шамиля в Калуге дома, отоплению оного, а также расходы на первоначальное устройство дома и приобретение необходимой мебели принять на счет Государственного Казначейства, с отпуском потребной для сего суммы из Калужского уездного казначейства по требованию начальника губернии, особой заботливости которого, совместно с приставом, поручить, чтобы помещение было устроено с возможными удобствами и применением к нравам, обычаям и семейным нуждам пленника.

3. Для присмотра за Шамилем, руководства советами и ходатайства в нуждах его назначить из военных офицеров, приставив и в пособие ему помощника, обязанности которых определены особой, высочайше утвержденной инструкцией, выписка (Слово «выписка» вписано карандашом поверх зачеркнутого «копия») из которой при сем препровождается (Инструкция не публикуется. См.: ГА РФ. Ф. 109.1-я эксп. 1859 г. Д. 210. Л. 9-15).

Независимо от сих лиц назначить к Шамилю 2 переводчиков, с подчинением приставу; одного со всеми правами государственной службы, другого — по найму, из простых татар, для услуг в домашней жизни Шамиля и его семейства.

Пристав, его помощник и оба переводчика получают содержание от Военного ведомства. Первые двое, если окажется возможность, должны быть помещены в одном доме с Шамилем; в противном же случае производить им квартирное довольствие на общем положении.

4. Начальнику губернии иметь высший надзор как за содержанием Шамиля в Калуге, так и за точным исполнением приставом и его помощником возлагаемой на них обязанности; они должны разрешать их недоразумения, за исключением случаев особой важности и превышающих власть начальника губернии, о которых представлять на Военного министра (Слова «Военного министра» вписаны карандашом поверх зачеркнутого «мое») разрешение.

О таком Высочайшем повелении, сообщенном по принадлежности к исполнению, имею честь уведомить Ваше Сиятельство, для сведения, обязываясь присовокупить.

1. Приставом к Шамилю, с Высочайшего соизволения, назначен состоящий по армейской пехоте штабс-капитан Руновский ⁸⁸, а помощником отставной подпоручик Куринского пехотного полка Тиммерман; что (Слово «что» вписано карандашом) переводчиком для домашней жизни Шамиля нанят государственный крестьянин из татар Мустафа Яхъин; кто же будет определен в должности переводчика с правами службы *будет сообщено мне впоследствии* (Слова, отмеченные знаком *, вписаны карандашом поверх зачеркнутых «своевременно буду иметь честь сообщить Вашему Сиятельству»). [128]

2. За семейством Шамиля, состоящем, по указанию его из девятнадцати поименованных в прилагаемом у сего списке лиц, отправился на Кавказ с Высочайшего разрешения, сын Шамиля Кази-Магома.

Резолюция: Сообщить все это для сведения ген. Перфильеву и чрез него местному штаб-офицеру Корпуса жандармов. 20 октября.

[Приложение]

Семейство Шамиля, оставшееся в Темир-Хан-Шуре

1. Мухаммед-Шефи, сын Шамиля

2. Эминет, жена его

3. Мухаммед-Захид, дочь их 2 лет

4. Зайдет, жена Шамиля

5. Шюйванет, жена Шамиля

6. Фатимет, 15 лет, дочь Шамиля

7. Наджавет, 11 лет, дочь Шамиля

8. Сафийнет, 4 лет, дочь Шамиля

9. Баху-Месиду — 3 лет, дочь Шамиля

10. Киримет, жена сына Шамиля Кази-Магома

11. Муслимет, служанка

12. Фаризет, служанка

13. Эминет, служанка

14. Меси, служанка

15. Халун, родственница Шамиля и нянька его детей

16. Хайр-Улла, слуга

17. Халил, слуга

18. Джемаль-Эддин, слуга

19. Хадиджет, жена слуги Халиля

ГА РФ. ф. 109.1-я эксп. 1859 г. Д. 210. Л. 6-8 об., 15-15 об. Рукопись. Подлинник.

№ 15.6. Донесение начальника Калужского отделения Корпуса жандармов Б. Ф. Гринфельда ⁸⁹ шефу жандармов генерал-адъютанту князю В. А. Долгорукову о прибытии и пребывании Шамиля в Калуге

22 ноября 1859 г.

№ 107

По Высочайшему повелению Шамиль, сын Муххамеда, бывший имам Чечни и Дагестана, 9-го истекшего октября прибыв на жительство в г. Калугу, остановился в Санкт-Петербургской гостинице, в которой пробыл до 13 числа сего ноября; в это время отделывали избранный Шамилем трехэтажный дом с обширным садом, принадлежащий помещику Сухотину, он нанят за 900 руб. в год, а отделка его с мебелью, коврами и прочею принадлежностью обошлась до 4 тыс. руб. Этот дом расположен отдельно от других зданий и [129] не в центре города, недалеко от городского сада; он Шамилю очень понравился и отделан предупредительно его вкусу и указанию, он говорит, что это такое жилье, о котором он в жизни своей всегда мечтал и желал.

По прибытии в Калугу с полковником Богуславским Шамиль был с визитом только у одного начальника губернии, а по отбытии Богуславского в Санкт-Петербург Шамиль посетил: архиерея, управляющего губернией, губернского предводителя дворянства и многих других высших чиновников в городе, при этих визитах он был одет в парадной белой черкеске при сабле и с кинжалом.

15-го числа сего ноября он пригласил к себе многих высших лиц на новоселье, он сидел в гостиной на диване, а гостей усадил против себя, исключая лишь одного служащего генерала, единственного в Калуге, которого усадил на диван рядом с собой. Тут же угощал всех чаем, стол был установлен сластями, к коим никто из гостей не прикасался, потому что дело было натощак; Шамиль мало говорил и, по-видимому, был не в духе, причину тому, полагают, полученное им неприятное известие о побеге жены старшего его сына Кази-Магома — Киримет из Темир-Хан-Шуры к отцу ее Даниель-Султану ⁹⁰, бывшему нашей службы генерал-майору. Перед этим посещением он приказал просить всех посетителей снимать сабли и шпаги в передней, хотя сам был при кинжале. Епархиальный архиерей отплатил визит Шамилю, *прислав к нему* (Текст, отмеченный знаком *, вписан карандашом вместо зачеркнутого «посредством») ректора семинарии.

Шамиль охотно сближается с калужским обществом, посещает собрания и заведения, его очень занимали крестный ход, бывший в Калуге 12 октября, и освещение вновь переделанного моста через Березунский овраг, которые он видел из окон соседних домов. Он посещал Хлюстинские богоугодные заведения, гимназию, гарнизонные казармы, смотрел развод с церемонией гарнизонного батальона и прочее. Во время домашнего праздника у губернского предводителя дворянства Щукина, вопреки своему обыкновению, просидел до часа полуночи, ужинал, много занимался дамами, говорил им комплименты вроде следующего: одной даме, спросившей его, сколько у него жен и любит ли он их, отвечал, что прежде он их очень любил, но, увидев калужских дам, он к своим женам сделался равнодушным. Шамиль имеет много природного ума и сметливости, находчив и любознателен, по-видимому, у него доброе сердце и наклонности, но он в плену и потому трудно, наверное, судить о последних; страстно любит свое семейство и тоскует о разлуке с ним. Очень любит маленьких детей, ласкает их и нежит, при виде детей его, по-видимому, бесстрастное лицо оживляется умильно и является улыбка, — он вспоминает своих детей. Почти каждый день он гуляет по городу в экипаже и пешком и постоянно в шубе, подаренной ему князем Барятинским. Кушает все без разбора, кроме свинины, но мясное дома не иначе как зарезанное рукой мусульманина, вина не только не пьет, но и видеть его не может, зато несколько раз в день пьет очень сладкий чай, не только у себя дома, [130] но и везде, где бывает, не отказывается. Любит очень рассматривать картины, где бы он ни был, особенно изображающие женщин и преимущественно нагих. Внимателен с духовными лицами и охотно с ними беседует. С любопытством двукратно созерцал сквозь стекла дверей Архиерейское служение и удивлен был церемонией, которая его очень занимала. При посещении одного лица хозяин предложил ему прочитать евангелие на арабском языке, напечатанное в Лондоне; Шамиль при этом принял предлагаемую книгу с удовольствием, поцеловал ее и, приложив к своей голове, принялся тут же читать, обещав через пять дней возвратить, и исполнил в точности.

При одном случае во время приличного разговора некто спросил его, в каком направлении теперь его воинский дух, он отвечал, что под старость он желал бы насладиться спокойствием, но если бы услышал выстрелы и стук оружия, не вытерпел бы и бросился бы в пыл битвы.

Шамиль вообще молчалив и редко начинает сам говорить, избегает разговора о прежних своих действиях и жестокостях в особенности, но не чужд рассказа о тех случаях, когда ему удавалось приобретать поверхность (Так в тексте) над нашими войсками на Кавказе. В конфиденциальном разговоре о Кавказе он сознается, что действуя против русских, он не знал, с кем имел дело, не имея даже приблизительного понятия о силах и могуществе России, в чем он только в настоящее время лично удостоверился.

Из всех лиц, с которыми он познакомился в Калуге, более других расположен к чиновнику особых поручений при губернаторе князю Вадбольскому, к коему, по-видимому, питает доверие, ему поручена была отделка дома, и он постоянно находился при Шамиле.

Шамиль в Калуге пожелал иметь книгу с описанием пленения княгинь Чавчавадзе и Орбелиани, описанное Вердеревским, которую переводил ему полковник Богуславский, при этом он соглашался со всем, что было сказано в его пользу, и отвергал или приписывал необходимости и стечению обстоятельств противное, сознаваясь при том, что, хотя старался доставлять пленницам все возможные удобства, но в горах он лишен был тех средств, которыми пользуются русские в Грузии, и особенно в России, о которых он тогда еще не знал. Сказанное в конце той книги о его происхождении он отвергал с презрением, и вследствие того полковник Богуславский в конце истекшего октября поместил в Калужских губернских ведомостях № 44 подробности происхождения Шамиля, основываясь на его словах.

Шамиль, по-видимому, чувствует с признательностью все милости, оказанные ему и его семейству по повелению Государя Императора, и сознается, что не только не ожидал их, но и не чаял даже остаться в живых.

Калужское общество, разумея высшее и среднее сословие, такого мнения о Шамиле: одни принимают в нем участие и взирают на него как на гениального человека, бывшего независимого владельца, которому изменило счастье, а большая часть взирают на него как на человека, упитанного русскою и своих подвластных кровью, человека жестокого, кровожадного, [131] наделавшего много вреда России и не заслуживающего сострадания и участия. Они хорошо знают кровавую катастрофу 1845 г., когда он приказал умертвить до 30 русских пленных офицеров без всякой с их стороны вины, желая только оправдать себя перед горцами.

Шамиль недоволен своим приставом штабс-капитаном Руновским, во-первых, потому, что он не может с ним объясняться без переводчика, а второе и самое главное то, что Руновский, основываясь на данной ему инструкции, установил порядок, который не вполне нравится Шамилю, и который при полковнике Богуславском не соблюдался, сего последнего, по-видимому, Шамиль очень полюбил, так что не проходит дня, чтобы он его не вспомнил.

Теперь временно состоит при Шамиле переводчиком Громов, к которому он не имеет доверия; ожидается прибытие штатного переводчика, которым, как по слухам известно, назначен студент университета.

Если Правительству нужны подробности о Чечне и Северном Дагестане, как в отношении местности и лиц, имеющих влияние на тамошний народ, так и о стратегических пунктах и об образах управления горными племенами, то следовало бы избрать переводчиком к нему личность, подобную полковнику Богуславскому, каковой, пользуясь доверенностью Шамиля, мог бы постепенно, невзирая на его скрытный характер, неприметно получить от него по этим предметам нужные сведения.

ГА РФ. Ф. 109.1-я эксп. 1859 г. Д. 210. Л. 18-25 об. Рукопись. Подлинник.

№ 15.7. Донесение начальника Калужского отделения Корпуса жандармов Б. Ф. Гринфельда шефу жандармов генерал-адъютанту князю В. А. Долгорукову о пребывании Шамиля в Калуге

23 января 1861 г.

Секретно

№ 5

Бывший Имам Чечни и Дагестана Шамиль, сын Мухаммеда, ведет в г. Калуге совершенно уединенный образ жизни, не делая шагу за порог своей квартиры и даже у начальника губернии и у пристава своего Руновского давно не был. Он только молится Богу и читает книги, от такой недеятельной жизни ноги у него пухнут, и хотя при пособии наружных средств она временно проходит, но потом опять возобновляется (Так в тексте). Доктор Кричевский неоднократно советовал ему во избежание подобных припадков прогулки на свежем воздухе в экипаже, а еще лучше пешком, но Шамиль, постоянно уповая на Бога, не слушает добрых советов, он сверх того страдает [132] ревматизмом в правой руке, которая некогда была вышиблена из плеча упавшею под ним лошадью.

Говорят, что, когда Шамиль жил еще в Дагестане на свободе, то также по нескольку недель кряду вел затворническую жизнь и, кроме мечети, никуда из дому не отлучался, но там была другая цель, там нужно было подвластный ему суеверный народ уверить в своей благочестивой беседе с Богом и его пророком Мухаммедом.

Шамиль, несколько месяцев тому назад постоянно принимавший в своей квартире всех и каждого, кто желал его видеть, и находя, по-видимому, в этом пищу своему тщеславию, ныне весьма редко и с заметной разборчивостью это делает.

Тот же доктор Кричевский неоднократно советовал Шамилю позволять прогулки хотя в закрытом экипаже своим женам и малолетним детям, которые, тоже лишенные свежего воздуха и движения, бывают нередко больны, на это Шамиль отвечал, что будто бы они сами этого не желают, а принуждать их к тому он не хочет.

Младший сын Шамиля и два его зятя только днем бывают дома, а вечера, иногда за полночь, по приглашению и без оного они проводят в городе, в кругу семейств своих знакомых. Эти молодые горцы сделались очень развязными, очень часто танцуют французскую кадриль или народный свой танец лезгинку, играют в фанты и в иные подобные игры и во всем показывают большую наклонность к нашему образу жизни и скучают только тогда, как приходит им время возвращаться домой. Более всего они предпочитают беседу с дамами и девицами. Нельзя предполагать, чтобы Шамиль не знал об частых этих отлучках из квартиры, но он, по-видимому, смотрит на это сквозь пальцы и никогда о том не говорит.

Старший сын его Кази-Магома, хотя тоже не прочь повеселиться и провести приятно время в гостях, но, любя страстно свою жену, реже других отлучается из своей квартиры.

ГА РФ. Ф. 109.1-я эксп. 1859 г. Д. 210. Л. 42-44 об. Рукопись. Подлинник.

№ 15.8. Донесение вице-губернатора Калужской губернии Г. Л. Шуленбурга ⁹¹ в III Отделение Собственной Его Императорского Величества Канцелярии о принятии Шамилем и членами его семьи присяги Российскому императору

№ 8066

Государь Император, приняв с особенным удовольствием и благодарностью прошение Шамиля о похвальном намерении его присягнуть со всем семейством на верноподданство Его Величеству и наследникам [133] Всероссийского Престола, Высочайше соизволили изъявить на это прошение согласие.

Господин Военный министр, сообщая о сем, просил привести к присяге Шамиля и лиц мужского пола из семейства его в Калуге.

Имею честь довести до сведения Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, что Шамиль с двумя сыновьями Гази-Мухаммедом и Муххамедом-Шефи 26 числа августа 1866 г. приведены к присяге.

ГА РФ. Ф. 109.1-я эксп. 1859 г. Д. 210. Л. 83-83 об. Рукопись. Подлинник.

№ 15.9. Донесение начальника 2-го округа Корпуса жандармов генерала от кавалерии С. В. Перфильева ⁹² шефу жандармов генерал-адъютанту графу П. А. Шувалову ⁹³ о просьбе Шамиля подыскать ему и его семье другое место ссылки

25 апреля 1867 г.

№ 68

Корпуса жандармов полковник Смирнов доносит, что Шамиль в разговоре с калужским губернским военным начальником полковником Ефимовичем объяснил, что при настоящей жизни в г. Калуге, вследствие вредного влияния местного климата, здоровье семейных его подвергается болезненному расстройству. И некоторые из членов семейства его уже умерли от чахотки, а другие в настоящее время страдают этой болезнью. По мнению пользующего в доме его доктора Кричевского, самые благоприятные климатические условия для здоровья представляют Кавказ и Крым. Он не осмеливается просить о возвращении на Кавказ, да и сам не желает перевозить туда свое семейство. Потому для обеспечения здоровья своего семейства он желал бы получить разрешение для перемещения на постоянное жительство в Крым, если же это представится невозможным, то по крайней мере дозволит ему переехать туда на один год, для необходимого поправления здоровья семейных его. Для переезда этого он не желает просить у правительства никакого пособия и готов ехать на получаемые им денежные средства.

По отзыву врача г[осподина] Кричевского, жена Шамиля Заидета, дочь Фатимат и жена Кази-Магома Габидат действительно имеют расположение к чахотке и что г. Калуга по возвышенному местоположению не представляет удобной местности для постоянного пребывания чахоточных больных.

Вышеизложенное заявление Шамиля и отзыв г[осподина] Кричевского представлены губернским воинским начальником на благоусмотрение Военного министра в письме от 15-го числа сего месяца.

О чем имею честь донести Вашему Сиятельству

ГА РФ. Ф. 109.1-я эксп. 1859 г. Д. 210. Л. 84-85 об. Рукопись. Подлинник. [134]

№ 15.10. Донесение начальника Калужского губернского жандармского управления С. И. Смирнова управляющему III Отделением Собственной Его Императорского Величества Канцелярии о переезде Шамиля из г. Калуги в г. Киев ⁹⁴

27 ноября 1868 г.

Находившийся на жительстве в г. Калуге Шамиль просил Военного министра о исходатайствовании ему разрешения переехать с семейством его в другое место, наиболее благоприятное по своим климатическим условиям.

Вследствие этой просьбы последовало Высочайшее соизволение о перемещении Шамиля с семейством его в г. Киев и 23-го числа сего месяца он отправился на место своего нового жительства.

Перед отъездом из г. Калуги Шамиль неоднократно выражал чувства своей искренней благодарности к расположению калужского общества, которое навсегда останется для него памятным, объясняя при том, что он был вполне доволен своим пребыванием в г. Калуге и что только по случаю вредного влияния местного климата на здоровье семейных его, он вынужден был просить о перемещении в другое место жительства.

Имею честь о сем донести Вашему Превосходительству.

ГА РФ. Ф. 109.1-я эксп. 1859 г. Д. 210. Л. 87-87 об. Рукопись. Подлинник.

Комментарии

82. Долгоруков В. А. (1803-1868) — князь, генерал-адъютант, генерал от кавалерии, в 1852-1856 гг. был военным министром, в 1856 г. назначен членом Государственного совета, шефом Корпуса жандармов и начальником Собственной Е. И. В. Канцелярии, в 1866 г. — обер-камергером Двора Его Величества.

83. Сухозанет Н. О. (1794-1871) — генерал от артиллерии, в 1831 г. — начальник штаба артиллерии армии, в 1836-1849 гг. — командир 4-й артиллерийской дивизии, затем начальник артиллерии действующей армии, в 1856 г. — командующий Южной армией, назначен военным министром, в 1861 г. освобожден от должности военного министра, но остался членом Военного совета.

84. Тимашев А. Е. (1818-1893) — государственный деятель, генерал-адъютант. В 1856-1861 гг. — управляющий Третьим отделением Собственной Е. И. В. канцелярии. В 1861-1864 гг. — временный генерал-губернатор Казанской, Вятской и Пермской губерний. В 1867-1868 гг. — министр почт и телеграфов, в 1868-1878 гг. — министр внутренних дел. С 1867 г. — член Государственного совета.

85. Кази-Магома (Гази Муххамед) (1833-1902) — средний из трех сыновей Шамиля. Был объявлен наследником Имамата в 1854 г. Деятельно участвовал во всех боевых действиях Шамиля, сотрудничал с турками. Сопровождал отца в ссылке в Калуге, затем переехал вместе с ним в Турцию в 1871 г. В чине дивизионного генерала командовал турецкими войсками под Баязетом. После увольнения в отставку поселился в Медине, где и был похоронен рядом с отцом.

86. Ростовцев Я. И. (1803-1860) — генерал-адъютант, известный деятель крестьянской реформы. В 1828 г. назначен адъютантом великого князя Михаила Павловича, в 1835 г. — начальником штаба великого князя по управлению военно-учебными заведениями, в 1856 г. — начальником Главного штаба Е.И.В. по военно-учебным заведениям, в 1857 г. — членом Негласного комитета (с 1858 г. — Главный комитет) по крестьянскому делу.

87. Корф М. А. (1800-1876) — граф, государственный деятель, историк. С 1826 г. работал под руководстом М. М. Сперанского над составлением «Свода законов». В 1831 г. по рекомендации Сперанского был назначен управляющим делами Комитета министров, в 1834 г. — статс-секретарем, в 1839 г. — гос. секретарем, в 1843 г. — членом Государственного совета, в 1848 г. — членом Негласного комитета для надзора за книгопечатанием. В 1855 г. (по другим данным в 1853 г.) стал его председателем. В 1856 г. по представлению Корфа Комитет закрыт. В 1849-1861 гг. — на посту директора Публичной библиотеки. В 1861 г. назначен управляющим II отделением Собственной Е. И. В. канцелярии, в 1864 г. — председателем Департамента законов Государственного совета. В 1872 г. уволен в отставку.

88. Руновский А. И. (1823-1884) — пристав при Шамиле во время пребывания его в Калуге в 1859-1862 гг. В 1840 г. поступил юнкером в Куринский полк, в 1846 г. переведен в Тенгинский полк, затем назначен плац-адъютантом крепости Георгиевская, в 1854 г. стал смотрителем Грозненского военного госпиталя. В 1857 г. уволен с военной службы, в 1859 г. назначен приставом к Шамилю. В апреле 1862 г. сдал дела новому приставу П. П. Пржцлавскому. Направлен на Кавказ, поступил в распоряжение великого князя Михаила Николаевича. В 1871 г. направлен в распоряжение туркестанского генерал-губернатора. Во время службы приставом при Шамиле вел Дневники, которые были опубликованы (см.: Акты Кавказской археографической комиссии. Т. 12.4.2. Тбилиси, 1904).

89. Гринфельд Б. Ф. (1796-?) — генерал лейтенант. С 1815 г. — в лейб-гвардии Кирасирском Ее Величества полку. С1833 г. — в штабе Отдельного корпуса жандармов. С1844 г. — кавказский военный полицмейстер, с 1859 г. — начальник Калужского отделения Корпуса жандармов, с 1861 г. в отставке.

90. Даниель-Султан — потомственный владетель Елисуйского султаната. До 1844 г. находился на русской службе в чине генерал-майора. После того как Россия стала ущемлять его «вотчинные» права, перешел на сторону Шамиля вместе со своими подданными. В 1845,1849 гг. пытался вступить в переговоры с кавказским наместником М. С. Воронцовым на предмет сотрудничества с русскими (см.: Дегоев В. Имам Шамиль и технология властвования // Россия 21 век. 1998. № 5-10).

91. Шуленбург Г. Л. — граф, действительный статский советник. С марта 1864 по авіуст 1871 г. являлся вице-іубернатором Калужской іубернии.

Перфильев С. В. (1796-1878) — генерал от кавалерии. С1827 г. — в Корпусе жандармов. В 1831 г. назначен рязанским гражданским іубернатором. В 1836 г. назначен начальником 2-го округа Корпуса жандармов. Почетный опекун Московского опекунского совета и др. благотворительных организаций. В 1874 г. вышел в отставку.

93. Шувалов П. А. (1827-1889) — граф, государственный деятель, дипломат, генерал от кавалерии. В 1845 г. поступил на военную службу. В 1857 г. назначен санкт-петербургским обер-полицмейстером; в 1861-1864 гг. состоял начальником штаба Отдельного корпуса жандармов и управляющим III Отделения Собственной Е. И. В. канцелярии; в 1864-1866 гг. — лифлянским, эстонским и курляндским генерал-губернатором и командующим войсками Рижского военного округа; в 1866 г. назначен шефом жандармов и главным начальником III Отделения Собственной Е. И. В. канцелярии; с 1874 г. — член Государственного совета и посол в Лондоне. В 1881 г. вышел в отставку.

94. Киев оказался важной вехой на пути Шамиля в Османскую империю и священные города — Мекку и Медину, посещение которых хотя бы раз в жизни обязательно для мусульманина. Этим обстоятельством и суровым климатом г. Калуги, где скончавшиеся в изгнании члены семьи и окружения Шамиля нашли покой на особом кладбище, объясняются настоятельные просьбы Шамиля о переводе его в более теплые края. Последовало ходатайство за Шамиля от эмира Абд эль-Кадера, героя войны с Францией за свободу Алжира, ставшего с согласия Парижа подданным Османской империи. В августе 1866 г.

Шамиль и двое его сыновей торжественно приняли российское гражданство. После долгих согласований 25 ноября 1868 г. Шамиль со всей семьей выехал через Курск в Киев. 16 февраля 1869 г. последовало личное разрешение Александра II на выезд Шамиля, двух его жен, четырех дочерей, малолетнего сына и внучки в Мекку. Старшие сыновья и их семьи оставались в Киеве как неформальные заложники.

19 мая 1869 г. имам, его семья и 70 паломников из Дагестана прибыли пароходом в Стамбул. Торжественный прием у султана Абдул Азиза, массовое ликование горских переселенцев, осевших в Стамбуле, бесчисленные встречи с представителями дипломатических миссий и эмигрантами (поляками, венграми) из числа участников антироссийских восстаний 40-60-х гг. XIX в., а также ухудшение здоровья заставили Шамиля на полгода задержаться в Стамбуле. Имам не позволил себе ни одного антирусского заявления и крайне раздосадовал Высокую Порту и султана своими обращениями к горцам-эмигрантам вернуться в родные края и уповать только на себя и на Всемогущего. Вскоре было получено разрешение Петербурга на возвращение части мухаджиров — переселенцев — на Кавказ.

Миротворческая деятельность Шамиля в Стамбуле претворилась также в улаживание конфликта между султаном и его вассалом — хедивом Египта Исмаил-пашой. В начале сентября 1869 г. стало известно о возведении Шамиля в звание потомственного дворянина Российской империи. А спустя месяц на борту парохода, торжественно открывшего навигацию по Суэцкому каналу, встретились два «великих инсургента» — Шамиль и Абд эль-Кадер Алжирский.

В конце декабря 1869 г. тысячи мусульман-паломников со всего мира узрели Шамиля — непримиримого воина ислама и законопослушного российского дворянина — в главной мечети г. Мекки, родины пророка Мухаммеда.

В Мекке и Медине Шамиль много молился, размышлял... Снова хоронил близких. Страдал безмерно от застарелых ран и перемены климата. В ночь с 3 на 4 февраля 1871 г. в священной Медине Шамиль скончался. Он похоронен на почитаемом всем мусульманским миром кладбище Джанат аль-Бакия. Могила его бережно сохраняется властями Саудовской Аравии.