Персоналия

Род баронов Дибичей ведет свое происхождение из Силезии, где родоначальник рода Фридрих фон Дибич был гофмейстером [306] при дворе герцога Людвига II Лигницкого (1435). Николай Готфрид фон Дибич получил в 1732 г. баронское достоинство королевства Богемского. Его внук, Ганс-Эренфрид (Иван Иванович) был адъютантом Фридриха II, перешел в 1792 г. на русскую службу и был генерал-майором, автором многочисленных трудов по военным вопросам.

Иван Иванович Дибич (1785-1831) родился и получил образование в Германии. В 1801 г. приехал в Петербург и поступил прапорщиком в л.-гв. Семеновский полк. Во время первых войн с Наполеоном отличился в сражениях при Аустерлице (1805) и Гейльсберге (1807). Во время Отечественной войны 1812 г. сражался в рядах корпуса графа Витгенштейна под Полоцком. В конце 1812 г. успешные действия Дибича во главе отдельного отряда против войск маршала Макдональда привели к отделению прусских войск генерала Йорка от французов. Во время заграничного похода, будучи генерал-квартирмейстером союзных армий, отличился в сражениях при Дрездене, Кульме и Лейпциге (1813), в боях под Ла-Ротьером и Арси сюр-Об (1814). После войны — начальник штаба 1-й армии, в 1824 г. стал начальником Главного штаба. После кончины императора Александра I сообщил Николаю I о существовании военного заговора и лично принимал меры к аресту главных участников. В 1827 г. командировался Николаем I на Кавказ для выяснения общего положения дел в связи с начавшейся войной с Персией и заменой генерала Ермолова на генерала Паскевича в командовании войсками на Кавказе. По возвращении ему был пожалован графский титул. В начавшейся в 1828 г. войне с Турцией руководил военными действиями на европейском театре. Имея весьма ограниченные военные силы, Дибич одержал победу над турками в сражении при Кулевчи, взял крепость Силистрию на Дунае и, перейдя через считавшиеся непроходимыми Балканы, привел русскую армию в окрестности Константинополя, вынудив турок заключить 2 сентября 1829 г. Адрианопольский мир. За заслуги в войне с Турцией получил титул Забалканского. В начавшейся войне с поляками (1830-1831) одержал ряд побед (под Гроховом, под Остроленкой), но в ночь на 29 мая в с.Клешеве внезапно скончался от холеры.

На войне первая встреча Ф. Ф. Торнау с И. И. Дибичем произошла в Яссах, куда Торнау прибыл из Петербурга, направляясь в действующую армию. Перед отъездом в свой полк Торнау было приказано откланяться графу Дибичу, главнокомандующему русской армией. «Я знал его уже давно, как мужа моей родственницы [двоюродной сестры], любимой им [307] свыше всего, и привык видеть в нем истинно-добродушного и снисходительного человека, строгого к подчиненным не по характеру, а по убеждению в необходимости неумолимой дисциплины для поддержания военного порядка, и потому что он собственные действия подчинял самым строгим внушениям никогда не кривившей совести... каждый знавший его ближе должен сказать, что трудно было найти человека чище душой. Его толстая, низенькая фигура с несоразмерно большой головой, покрытою лесом темных волос с проседью, его быстрый взгляд, живые и угловатые движения и обыкновение говорить так скоро, что для непривычного бывало трудно его понять...» [1.1,418]

Родство с главнокомандующим дважды имело для Торнау и «невыгодные» последствия. Когда П. Х. Граббе за Раховское дело представил Торнау к Владимиру 4-й степени с бантом, Дибич, опасаясь, что «подумают, что носит Владимира только потому, что двоюродный брат моей жены», понизил награду, приказав выдать Анну 3-й степени с бантом. [1.1, 478] То же самое повторилось и после окончания кампании, когда Гейсмар, желая отличить действия Ф. Ф. Торнау во время задунайского похода, хотел доставить ему «повышение и перевод в генеральный штаб... Главнокомандующий отказал по трем причинам: потому что я был молод летами, с небольшим год на службе и в родстве с его женой». [1.2, 64]

Павел Христофорович Граббе

Павел Христофорович Граббе (1787-1875) происходил из древнего финляндского рода. Выпущен в 1805 г. из кадетского корпуса в артиллерию подпоручиком. Участник войн 1805 – 1807, 1808-1809, Отечественной 1812 г., заграничного похода 1813-1814. Имел Георгиевский крест 4-й ст. за Бородино, Владимира 4-й ст. — за Тарутино. Служил адъютантом М.Б.Барклая-де-Толли, затем — А.П.Ермолова. Заграничную кампанию закончил полковником, в январе 1817 г. назначен командиром Лубенского гусарского полка. В марте 1822 г. отставлен от службы «за явное несоблюдение порядка военной службы», в марте 1823 г. возвращен в армию, полковником Северского конно-егерского полка. Был причастен к движению декабристов. Член Союза благоденствия в 1816 г., участник Московского съезда 1821 г. Арестован 18 декабря 1825 г., освобожден 2 января 1826 г. по повелению Николая I, на следующий день повторно арестован по приказу начальника Главного штаба И. И. Дибича. Повелением от 18.3.1826 г. посажен в Динаминдскую крепость на 4 месяца. [308]

В связи с войной с Турцией в феврале 1829 г. назначен начальником штаба войск в Валахии, в июне присвоено звание генерал-майора. В 1837 г. назначен командующим войсками Кавказской линии и в Черномории. В феврале 1853 г. вторично уволен из армии за бездействие власти. В 1854 г. возвращен на службу и назначен командующим войсками в Эстляндии. В 1866 г. назначен наказным атаманом Войска Донского, одновременно был возведен в графское достоинство. Умер в 1875 г.

Ф. Ф.Торнау впервые встретился с Павлом Христофоровичем в Малой Валахии, когда явился в соответствии с назначением в отряд генерала Гейсмара, начальником штаба которого состоял Граббе. Под его же началом участвовал Торнау и в первом своем боевом деле — форсировании Дуная и взятии города Рахова. «Независимое, в высшей степени благородное настроение его характера и непреклонная правдивость, не покидавшая его в самые затруднительные минуты его прошедшей через многие испытания жизни, тогда уже имели силу пословицы. О храбрости его нечего говорить, она известна всем его сослуживцам и могла служить примером для многих». [1.1,446] «Граббе, враг бесполезного педантизма, снисходительный к людским слабостям во всякое другое время, в случае действительной служебной надобности требовал скорого и точного исполнения, при полном забвении всех личных побуждений и расчетов. Он был в праве этого требовать, потому что сам подавал пример неограниченного самоотвержения на каждом шагу». [1.2, 28]

В кампанию 1829 года Торнау расстался с генералом Граббе, когда тот, будучи назначен начальником штаба второго пехотного корпуса, отбыл в главную армию. Вновь Торнау встретился с ним лишь в осенью 1838 года. П.Х.Граббе был назначен командовать войсками на линии после Вельяминова, в его семье нашел Торнау самый душевный прием и смог нравственно отдохнуть после своего освобождения из плена. «Без генерала Граббе, — вспоминал он, — я был бы на Кавказе в положении совершенно осиротевшего человека».

Владимир Дмитриевич Волъховский

Владимир Дмитриевич Вольховский, непосредственный начальник Ф. Ф. Торнау в первые годы службы на Кавказе, оказавший на него и на его военную службу заметное влияние. Вольховский (1798-1841) родился в Полтавской губернии в семье военного. Воспитывался в Московском университетском пансионе. Как отличный ученик переведен в 1811 г. в Царскосельский лицей, лицеист I выпуска, 10.6.1817 г. выпущен [309] с золотой медалью прапорщиком в гвардию. После дополнительного экзамена по военным наукам утвержден офицером генерального штаба. В 1820-1821 гг. командирован с дипломатической миссией А.Негри в Бухарское ханство, в 1824 г. командирован в отдельный Оренбургский корпус, участвовал в военной экспедиции в Киргизскую степь, в 1825 г. назначен в экспедицию для обозрения пространства между Каспийским и Аральским морями. Был членом ранних декабристских обществ «Священная артель» и «Союз благоденствия».

На Кавказ переведен 1 сентября 1826 г. и назначен состоять при И. Ф. Паскевиче. Участвовал в русско-персидской войне (1826-1828), зимой 1828 г. ездил в Тегеран за контрибуцией. В марте 1828 г. получил звание полковника, назначен обер-квартирмейстером отдельного Кавказского корпуса, участвовал в русско-турецкой войне (1828-1829). В ноябре 1830 г. после возвращения в Петербург назначен генеральным консулом в Египет, но начавшаяся польская война помешала отъезду. Участвовал в боях действующей армии, контужен под Варшавой в сражении при Грохове. В июне 1831 г. присвоено звание генерал-майора, в сентябре снова назначен на Кавказ обер-квартирмейстером Кавказского корпуса, а с ноября 1832 г. — исполняющим должность начальника штаба. Участвовал в нескольких экспедициях против горцев в Чечне и на Черноморской береговой линии. В 1834 г. женился на Марии Васильевне Малиновской, дочери директора Лицея. В 1837 г. переведен в г. Динабург командиром бригады 3-й пехотной дивизии, с 16.02.1839 г. в отставке. Умер 7 марта 1841 г. в с. Каменка Изюмского уезда Харьковской губернии.

Ко времени приезда Ф. Ф.Торнау на Кавказ «Владимир Дмитриевич Вольховский соединял в своем лице две должности, начальника штаба и обер-квартирмейстера, потому что барон фон-дер-Ховен, получивший назначение заместить его в последнем из этих званий, еще не прибыл. Корпусом командовал барон Григорий Владимирович Розен, заменивший на Кавказе графа Паскевича-Эриванского, назначенного по окончании войны 1831 года наместником в Царство Польское».[2.2, 405]

Первая встреча Торнау с Вольховским состоялась в «канцелярии генерального штаба, занимавшей длинную залу в первом этаже штабного дома, на Эриванской площади; в смежной зале помещалась чертежная; далее этих двух комнат генеральный штаб не распространялся. В конце залы сидел за письменным столом сухощавый, сутуловатый, среднего роста, черноволосый генерал, которого умные черные глаза вопросительно следили за мной, пока я к нему подходил; потом они [310] быстро опустились: это была его всегдашняя привычка. Вольховский во всю жизнь не мог избавиться от врожденной застенчивости и резко смотрел в глаза только человеку, имевшему несчастие его рассердить.

Он был выпущен вместе с Александром Пушкиным, Дельвигом, государственным канцлером, министром иностранных дел князем Горчаковым, Модестом Корфом и другими воспитанниками первого лицейского курса. Протянув мне руку, он прибавил: — Надеюсь, мы сойдемся, и вы не откажетесь от должности, для которой я вас предназначаю, хотя ею никогда не занимались. В Царском Селе нас приготовляли к военной и к гражданской службе, поэтому вы должны уметь свободно писать по-русски...» [2.2, 405-406]

«...с Вольховским, мягким и вежливым в обращении с подчиненными, снисходительным к увлечениям молодости, но весьма взыскательным в делах чести и существенной службы, надо держать себя чрезвычайно осторожно...» [2.2, 411]

«Его неутомимое трудолюбие, его добросовестность и его неизменно-настойчивое терпение служили для меня живым примером и не допускали с моей стороны ни ошибок, ни упущений. Вникая сам во все, он предпочитал, вместо укора, собственным трудом исправить невольную ошибку подчиненного и ни в коем случае не позволял себе резких выражений.

...кончил тем, что был удален из армии, когда им же подготовленные успехи позволили обойтись без него». [2.2, 425-426]

Григорий Владимирович Розен

Баронский род Розенов ведет свое происхождение с начала XIII в. из Богемии, Вольдемар Розен упоминается среди рыцарей Тевтонского ордена. В России XIX в. род был внесен в матрикулы родословных книг Лифляндской и Эстляндской губерний.

Григорий Владимирович Розен родился в 1781 г., с 1805 г. постоянно в течение десяти лет находился в действующей армии, принимал участие во всех войнах с наполеоновской Францией. В 1830-1831 гг. принял деятельное участие в усмирении польского восстания, ас 1831 по 1837 гг. был командиром отдельного Кавказского корпуса и главноуправляющим Грузии. Умер в Москве в 1844 г.

«Кстати скажу несколько слов о бароне, которому Вольховский лично меня представил. Не могу ясно припомнить первое впечатление, которое он на меня произвел; во всяком случае, оно не заключало в себе ничего тревожного. Его наружность [311] располагала к доверию, приемы были натуральны, без расчета импонировать подчиненному. Несколько выше среднего роста, плотный, седой, большеголовый, краснолицый, старик глядел своими голубыми глазами умно и добродушно. Говорил он протяжно, налегал на каждое слово, с особенною, свойственною ему интонацией. На нем были: генерал-адъютантский сюртук без эполет, Георгиевский крест на шее и Владимирская лента под жилетом. Упоминаю об этих туалетных подробностях, потому что они составляли его всегдашнюю домашнюю форму, в которой его можно было видеть с раннего утра до поздней ночи. Никто не видал его в халате, который у него заменяла форменная шинель, да и то только во время похода». [2.2, 408] «Умный и честный, хотя для правителя такой страны как Кавказ слишком добродушный барон Григорий Владимирович Розен...» [5, 246]

В те годы барон Розен и его супруга, Елизавета Дмитриевна, были, по воспоминаниям Торнау, центром общественной жизни Тифлиса. «На домашних обедах, к которым корпусной командир имел обыкновение приглашать поочередно всех служивших при нем офицеров, я познакомился с его дочерьми и младшим сыном, носившим еще пажеский мундир, а на баронессиных приемных вечерах имел случай бросить хотя поверхностный взгляд на тифлисское общество... Каждый вечер гостиная баронессы была открыта для небольшого числа избранных посетителей, обыкновенно адъютантов и других штабных офицеров, получавших именное приглашение или имевших право бывать без зова; два раза в неделю, в четверг и в воскресенье, она принимала по вечерам все тифлисское общество... Собирались на вечера не поздно, к восьми часам. Пока было светло, баронесса принимала гостей на террасе, окаймленной зеленью и кустами и украшенной фонтаном, с которой открывался вид на часть нижележавшего города и дальние горы. Тут было хорошо, свежо и еще довольно свободно можно было прохаживаться, подходить и разговаривать с кем казалось поинтереснее, не опасаясь нарушить иерархического порядка и требуемого безмолвия». [2.2, 429-431]

Вскоре после своего прибытия в Тифлис Торнау выехал на Линию в свою первую на Кавказе боевую экспедицию, против галгаевцев, которую возглавил сам корпусной командир. По ее успешном окончании была организована новая, более значительная экспедиция в нагорную Чечню, которую возглавили главные начальствующие лица кавказского края, включая генералов Розена, Вельяминова и Вольховского. «Барон Розен ничего не предпринимал в этом [1832] году без совета и согласия [312] Вельяминова, сознавая его превосходную опытность в кавказской войне, окончательно решился передать ему непосредственное начальство над войсками чеченского отряда, сохранив для себя положение зрителя и принимая участие в деле лишь через распоряжения, требовавшие согласия главноуправляющего краем». [2.3, 129-130]

Алексей Александрович Вельяминов

Алексей Александрович Вельяминов родился в 1785 г. и еще в детстве был зачислен в л.-гв. Семеновский полк. В 16 лет был уже поручиком гвардейской артиллерии. Боевая деятельность его началась под Аустерлицем (1805), затем — боевые действия против турок на Дунае (1810). Участвовал в Отечественной войне 1812 г., за трехдневные бои под Красным награжден Георгиевским крестом. В рядах русской армии участвовал в заграничном походе (1813-1814) и дошел до Парижа. В 1816 г. Алексей Петрович Ермолов выбирает полковника Вельяминова на должность начальника штаба отдельного Грузинского корпуса, на которой Вельяминов прослужил последующие 11 лет. Его старший брат, Иван Александрович (1771-1837), был в период командования Ермолова с 1818 г. по 1827 г. начальником 20-й дивизии и управляющим гражданской частью в Грузии. Алексей Александрович был участником персидской войны, особенно отличился в сражении под Елизаветполем (1826), за которое получил Георгиевский крест 3-й степени. В 1829 г. назначается начальником 16-й пехотной дивизии в европейской Турции, вместе с ней принимает участие в осаде Шумлы и в переходе через Балканы. В 1831 г. снова получает назначение на Кавказ командующим войсками Кавказской линии. С 1831 по 1838 гг. постоянно возглавляет разные экспедиции против горцев, всегда имевшие полный успех.

«Алексей Александрович Вельяминов бесспорно принадлежал к числу наших самых замечательных генералов. Умом, многосторонним образованием и непоколебимою твердостью характера он стал выше всех личностей, управлявших в то время судьбами Кавказа. Никогда он не кривил душой, никому не льстил, правду высказывал без обиняков, действовал не иначе как по твердому убеждению и с полным самозабвением, не жалея себя и других, имея в виду лишь прямую государственную пользу, которую при своем обширном уме, понимал верно и отчетливо... Я не встречал начальника, пользовавшегося таким сильным нравственным значением в глазах своих [313] подчиненных. Слово Вельяминова было свято, каждое распоряжение безошибочно... Горцы, знакомые с ним исстари, боялись его гнева как огня, но верили слову и безотчетно полагались на его справедливость». [2.3, 129]

«Чтобы вполне понять и оценить характер Вельяминова и его взгляд на обязанности государственного человека, — писал Торнау, — следует... изучить его переписку с военным министром, князем Чернышевым, касательно военных действий на берегу Черного моря. Три раза сряду он имел смелость самым положительным образом, подтверждая фактами свои заключения, опровергать пользу проекта, присланного к нему из Петербурга при именном повелении безотговорочно привести его в исполнение. Свою последнюю записку он заключает следующими словами:

"Ежели государь император и на этот раз не удостоит, на основании изложенных мною доказательств и фактов, осчастливить меня отменою сказанного проекта, то прошу как милость назначить на мое место другого, более способного и сведущего генерала; я готов служить под его начальством простым солдатом, но по долгу присяги и по совести не могу принять на себя выполнение мер, которые, по моему убеждению, должны принести только один вред для края, отданного мне в управление. Присягая государю, я обещал не только повиноваться, но и хранить славу и соблюдать интерес его величества и Русского государства по моему крайнему разумению"» [2.3, 144]

Забота и внимание, проявленные Вельяминовым, когда Ф. Ф. Торнау 14 сентября 1832 г. был ранен в Чечне, фактически спасли тому жизнь. Приказав вместо арбы нести раненого Торнау на носилках, Вельяминов приставил восемь казаков и восемь солдат нести его и оберегать от чеченцев и трое суток на походе лично следил за уходом и состоянием раны. Отправив раненого с большим конвоем в Грозненский госпиталь для дальнейшего лечения, Вельяминов, «не вполне доверяя хорошему устройству его», просил командира Гребенского казачьего полка «принять меня к себе в дом для лечения». Ф. Ф.Торнау пишет, что никогда не забывал той «душевной внимательности, которою этот замечательный человек отличил меня во дни моей ранней молодости...» [2.4, 684]

Проведя два года в плену у черкесов, Торнау не застал уже в живых А.А.Вельяминова и узнал о его кончине со слов доктора Мейера. «Вельяминов жил и умер со стоической твердостью, в полной памяти, ни на мгновение не изменив своему характеру... Руководимый своими познаниями в медицине, он следил за болезнью так верно, что предсказал время печального [314] исхода, обманувшись только одним днем, и в последствии поправив даже эту ошибку». [2.4, 694-695]

Александр Евстафъевич Врангель

Дворянский род Врангелей — датского происхождения, сведения о нем восходят к началу XII в., когда датский король Вальдемар после завоевания Эстляндии (1219) оставил гарнизон в замке Ревель, в составе которого и находился родоначальник рода Врангелей. Многочисленные потомки расселяются по многим странам Европы и делаются известными, прежде всего на военном поприще, в Дании, Швеции, Германии, Австрии, Голландии, Испании, а с середины XVIII в. - в России. Род Врангелей дал в общей сложности 7 фельдмаршалов, более 30 генералов, 7 адмиралов. В 1709 г. в сражении под Полтавой на поле битвы осталось 22 представителя этого рода. К концу XIX в. по своей численности линии рода Врангелей, проживавших в России и давших за полтора века 18 генералов и 2 адмиралов, стояли на первом месте.

Барон Александр Евстафьевич Врангель родился в 1804 г. и на 15-м году жизни поступил на службу в л.-гв. Семеновский полк. Принял участие в польской войне 1831 г., после нее служба его оказалась связанной с Кавказом. В 1832 г., будучи адъютантом при командире отдельного Кавказского корпуса барона Г.В.Розена, Александр Евстафьевич участвовал в ичкерийской экспедиции против Кази-Муллы. В 1839 г., командуя Эриванским полком, сражался с горцами сначала в южном Дагестане, а позднее в северном, приняв участие в штурме резиденции Шамиля — аула Ахульго и будучи ранен пулею в грудь навылет. До 1853 г. занимал ряд административных должностей на Кавказе, а с началом Крымской войны командовал 20-й пехотной дивизией, обеспечивая безопасность левого фланга Кавказской линии от Шамиля. В 1855 г. недолго командовал 2-й гвардейской пехотной дивизией, с 1857 г. снова на Кавказе. Во время решительного наступления на Шамиля в 1859 г. Александр Евстафьевич командовал дагестанским отрядом, совершил труднейшую переправу через Андийское Койсу, чем обеспечил успешное завершение экспедиции и пленение Шамиля на горе Гуниб 25 августа. Умер в 1890 г.

В 1832 г. во время ичкерийской экспедиции Александр Евстафьевич, бывший тогда адъютантом барона Розена, спас жизнь Торнау, когда тот раненый лежал на открытом месте у завала под выстрелами чеченцев. «...Я попробовал отползти, и не мог. Чеченцы, заметив, что я шевелюсь и не имея перед собой другой цели, стали меня добивать. Тут я услыхал за [315] собой топот скачущей лошади и голоса кричавшие: «не ездите туда! убьют! там уже лежит убитый офицер!» Чрез мгновение меня кто-то схватил за плечо и с дороги оттащил в кусты. Это был А. Е. Врангель...» [2.4, 680]

Григорий Христофорович Засс

Засс (генерал ***, генерал З* — в воспоминаниях Ф. Ф. Торнау), барон, генерал от кавалерии, происходил из старинного рода фон Зассов. Предки его переселились из Вестфалии в Прибалтийский край в начале XV века. Род баронов З. был внесен в матрикулы курляндского, лифляндского и эзельского дворянства.

Григорий Христофорович Засс родился 29 апреля 1797 г. С 16 лет на военной службе, принял участие в заграничном походе русской армии (1813-1814), награжден за сражения под Дрезденом, Кульмом, Лейпцигом. В 1820 г. переведен на Кавказ в знаменитый 44-й Нижегородский драгунский полк, стоявший на Лезгинской линии. Участвовал в русско-турецкой войне (1828-1829). Назначен в 1830 г. командиром Моздокского казачьего полка, с которым в 1831-1832 гг. совершил две экспедиции в Чечню и Дагестан. Летом 1833 г. назначается командиром Баталпашинского участка Кубанской линии, в 1834 г. — командующим Кубанской линией, в 1840 г. — командующим правым флангом Кавказской линии. Им положено начало Лабинской линии: основаны станицы Урупская, Вознесенская, Чамлыкская и Лабинская. Разработал план создания укрепленных пунктов на левом берегу р. Белой, однако не был поддержан командующим войсками на Кавказской линии и в Черномории П. Х. Граббе. В 1842 г. оставил Кавказ, участвовал в венгерской кампании 1849 г. С 1864 г. состоял по Кавказской армии с зачислением в запас. Скончался 4 декабря 1883 г.

Будучи начальником Кубанской кордонной линии Г. Х. Засс рядом своих действий предопределил грядущий длительный плен Торнау у горцев. Оценивая роль Засса в обстоятельствах пленения во время последней экспедиции, Ф. Ф. Торнау писал: «генерал З*, под предлогом личного ко мне участия, а в сущности из мелкого честолюбия добывший себе право снабдить меня проводником в мое последнее путешествие у непокорных черкесов, беззащитно отдал меня в руки самых отъявленных разбойников, — сперва их обманув, за что они в свою очередь мне изменили; что после того все его старания меня освободить не имели успеха, и он из самолюбия другим мешал действовать в мою пользу; что, под конец, ногайский князь [316] Карамурзин меня выручил из плена без его воли и ведома, — знали на Кавказе русские и черкесы, в Петербурге же того знать не могли. Объявив еще в Ставрополе, когда З* на первых порах обсчитал Карамурзина барантовым (отбитым у неприятеля — С. М.) скотом, который приказано было ему отдать за мое освобождение, что он этим поступком окончательно прервал наши прежние дружеские отношения, я в то же время лично его предуведомил, что доносов делать не стану, но коли спросят правды не скрою и подробно расскажу, каким образом ведутся дела на Кубани». [5, 243]

Засс пытался выгородить себя, свалив всю вину за плен на самого Торнау, когда написал и передал окольными путями в Петербург письмо для Торнау: «...Разве вам неизвестно, что вы попали в плен по собственной неосторожности, а Карамурзин во всем что сделал для вас действовал по моему приказанию и под моим руководством?..» Торнау написал Зассу ответ и, отложив свой отъезд на сутки, объехал большую часть своих знакомых, зачитывая им письмо Засса и свой ответ, где среди прочих были следующие слова: «...по вашему званию и положению, как русский генерал, обязаны раскрыть всякую неправду, тем более когда обман коснулся Государя Императора. Этим, и ничем другим, вы можете меня примирить с вашим пониманием обязанностей честного, долгу своему преданного человека. За сим, с чувством подобающего вам уважения, но без всякой преданности имею честь быть, и т.д.»

Засс не оставил на этом попытки восстановить свои отношения с Торнау и каким-то образом выгородить собственные действия, два месяца спустя передав через посредника предложение «помириться, ежели соглашусь написать ему извинительное письмо». Торнау на это предложение не поддался и «только поблагодарил за честь и дружбу, рассчитав, что гораздо выгоднее иметь его открытым противником, чем задушевным приятелем».[5, 244-246]

Текст воспроизведен по изданию: Ф. Ф. Торнау. Воспоминания кавказского офицера. М. Аиро-ХХ. 2000