В течение последнего года отправилось отсюда к черкесским берегам 800 баркасов с разным товаром, несмотря на все так называемые меры к прекращению этой контрабандской торговли. Баркасы эти привезли круглым числом 4.000 черкесов туда и назад. В числе торговой контрабанды была и военная, т. е. порох, оружие и иностранцы, по преимуществу поляки; в числе пассажиров проехало оттуда много невольниц и мальчиков. Запретительные меры, принятые нашим правительством, т. е. объявление открытыми только порты сперва Анапы, Сухума и Редут-Кале, а потом и Поти повели к усилению этой торговли, ибо правительство наше, решившись на эту меру, дало приказание крейсерам обращаться как только можно лучше с баркасами, у коих бумаги в порядке, а барки поспешили соблюсти формальности, чтобы под их прикрытием обеспечить себя свободное плавание по Черному морю. Прежде каждая барка, отправлявшаяся к черкесским берегам, выбирала время, боясь попасть в руки наших крейсеров, теперь боязни этой не существует, — барка идет открыто в Черкессию, взяв бумаги в Анапу и думая только о том, чтобы найти [478] время выгрузки (ибо на берегу наши крейсера еще захватывают иногда барки, но эти примеры очень редки). Следствие этого было усиление сношений Черкессии с Требизондом, отчуждение черкесов от нас, ибо они перестали уже ходить в Анапу для торговли, как то было прежде, наконец, нерасположение их к нам увеличивалось, ибо они знают о существовании запретительных мер, а благодетельное их действие для себя истолковывают нашей слабостью. Вторым следствием, косвенным, было усиление каботажных судов турецких, ибо выгоды этой торговли круглым числом полагают 100% на 100, и нападки на нас иностранцев, слышавших только о запретительных мерах и не знающих к чему оные повели, обвинения, как в стеснениях черкесов, [так] и вообще торговли в Черном море. Таким образом, все те меры, из-за которых наше правительство так сильно хлопотало, повели только к обратному действию, прямо противоположному цели во всех отношениях и со всех сторон, как бы ни рассматривать этот вопрос.

Посмотрим теперь, нельзя ли России переменить свой образ действий в отношении к черкесам и другим путем добиться той цели, к которой она стремилась запретительными мерами.

Общество «Русского пароходства и торговли» начало свои действия с Требизондом чрез небольшие пароходы «Керчь» и «Ласточка» и пароходы эти ушли с полным грузом, но в осеннее время этих пароходов по дурной погоде нельзя будет посылать; их заменят другие большие, для которых не всегда может найтись здесь полный груз, поэтому нужно было бы пригласить общество дозволить приставать своим пароходам к черкесским берегам, в случае если из Требизонда найдется груз туда. Турецкие торговцы, конечно, всегда предпочтут пароход баркам и в грузе для черкесских берегов не будет остановки. Так как при всех наших стеснительных стараниях торговля с Черкессией процветает, то не лучше ли будет воспользоваться ею русскому Обществу, чем турецким баркам. Следствием такого дозволения, кроме выгод Общества, будет политическое сближение черкесов; они увидят, что преследуя их с оружием в руках, как врагов, мы не желаем стеснять их; как торговцев — торговля всегда была и будет лучшей дорогой к сближению, а на Востоке она, кроме того, имеет чисто политическое значение и тот народ имел большее влияние на страны Азии, который вел большие торговые обороты.

Конечно, на первое время черкесы остолбенеют от такой перемены с нашей стороны и не вдруг решатся вверить свой товар нашему пароходу, но ведь торговлю с ними ведут большей частью турки и европейцы, живущие в Требизонде. Чрез посредство сих то торговцев и можно открыть торговые сношения с Черкессией. На первое время мы выиграем только то, что наши пароходы будут иметь больше груза. Открытие сношений наших пароходов, кроме сближения черкесов с русскими, будет иметь еще прямым последствием уничтожение каботажных судов и перевод здешних отличных шкиперов, во время войны могущих пополнить всегда турецкий флот. Достигнув последней цели, нашему правительству представится более возможности прекратить военную контрабанду, и, наконец, даже торговлю невольниками. Что если бы последняя и осталась в таком же положении, как теперь, то разве усилия наши против нее в течение нескольких лет повели к чему-нибудь? Она процветает более, чем когда-либо. [479]

Здесь можно прибавить примечание: европейцы захотят воспользоваться примером русских пароходов и будут домогаться того же для своих. Но им можно отказать, ибо мы только в пароходах русского общества можем быть уверены, что они не будут возить контрабанды; притом же блокада Черкессии есть fait accompli; иностранцы ее приняли и она будет продолжаться и тогда. Дозволение же русским пароходам посещать Черкессию можно представить в видах сношений с горцами, до того нам принадлежащим. Ведь нам не запрещают же воевать с ними, для чего же запретят вести другие сношения торгово-политические?

Но не будут ли черкесы грабить наших пароходов коммерческих? — Не думаю, — они не грабят баркасы, привозящие им товар из Требизонда, для чего же станут грабить пароход, хотя бы и русский? Но предосторожностью нашей нельзя испортить [положения]. Отчего пароходам, ходящим по Кавказской линии, не предоставить возможности иметь хотя бы четыре пушки; пароходы Ллойда, ходящие по Черному морю, их имеют.

Ф. 11, д. 4185, лл. 140-144. Копия.