129. 1838 г. апреля 28. — Письмо английского эмиссара в Черкессии Ст. Белла доктору Милингену.

Хиса.

Mon cher monsieur! Je vous ai ecrit il y a environ quinze jours par M. Knight Hadji, qui est alle vers le Nord pour rejoindre un vaisseau turc pret amettre a la voile, mais, comme j’ai tout lieu de croire que ce dernier n’est point encore parti, je saisis avec empressement cette nouvelle occasion de vous ecrire. Tous les details relatifs a ce pays, je les ai consignes separement sur les pages precedentes, afin de vous donner la possibilite si vous le jugez convenable de les faire inserer en partie ou en entier, dans votre feuille periodique.

Vous conviendrez, que l’avenir se presente sous un aspect bien sombre. Reellement j’aurais deja quitte ce pays de desespoir, si ce n’ etaient mes derneres lettres d’Angleterre, elles sont deja d’une date bien ancienne et cependant je ne vois pas dans ce pays la realisation des promesses qu’elles m’apportaient. Qa’est devenue votre prediction faite a M. Longworth, il y a plusieurs mois de cela, que nous eiions a la veille des grands evenemens. — Je crains que nous ne devenions tous ici victimes des faux prophetes (faussete non premeditee, car vous etes tous des gens fort estimables) et des esperances trompees. Md dernirre lettre vous a offert un apercu de ce que l’on devait, selon moi, attendre du changement genrral de sentiments provoque rpar le desappointement prolonge que les circassiens ont eu a souffrir depuis quatre oiis de la Grande Bretagne. Lorsque j’ ecrivais alors je pensais que l’accusation de notre konak (Около этого места карандашом приписано, вероятно, тем кто читал документ: Qu’est le counac, т. е. кто этот кунак?) nous regardais tous deux, mais j’ai appris depuis, [160] que e’est moi seul qu’il a denonce au peuple a son retour. Plusieurs individus ont meme repete ici cette accusation, mais tous ceux qui jouissent de quelque influence l’ont rejetee comme injuste. Je mettrai un P. S. a ma lettre precedente pour vous en faire voir la raison. On dit qu’il serait Jort dangereux pour moi de me diriger maintenant vers le nord, car mon accusateur semble jouir d’une ties grande influence dans le pays. J’ai desire y aller sur l’information de M. Longworth que nous pourrions prendre nos mesures d’un commun accord, mais je vois que j’y serais sans appui et que je pourrais etre empeche d’ecrire (ce qui constitue la plus grande et la principale offense qui me soit imputee, car l’on supposait que je faisais principalement dans mes lettres la description du pays) moyen le plus efficace de rendre service a mes amis et a moi.

Peut-etre serez-vous en etat de lui procurer de la part de son patron et ami Namouk-pacha un certificat qu’il est un homme d’honneur. Quant a moi qui ne suis personnellement connu d’aucun des dignitaires turcs (excepte du Bey, le dernier ambassadeur en France, que j’ai rencontre chez M. Urquhart avec lequel j’ai parle sur la Circassie) je vous prie de faire ce que vous jugerez le plus convenable soit en envoyant Hadji chez Sefer-bey (avec une bonne recommandation) car il veut bien nous procurer un certificat (mais un attestat de lui est pire que lorsque l’on n’en a aucun, il devrait etre vise par quelqu’un avant de nous etre envoye) soit en agissant par toute autre voie qui vous serait ouverte. Si on ne peut faire mieux, vous obtiendrez peut etre de M. Cherchill (qui parait etre en faveur aupres de lord Ponsonby) ou de M. Lafontaine de s’adiesser a ce sujet a notre ambassadeur. Mais je considere ce moyen comme offrant une derniere ressource. J’ espere que vous m’excuserez d’etre entre dans de si grands details sur ce sujet qui n’est rien moins que frivole, surtout depuis que les maux du pays ne font que s’accroitre. Ce n’est pas notre securite personnelle qui forme ici la question principale, car plusieurs des chefs les plus influens doivent etre vivement affectes meme de la seule supposition que l’un de nous deux a pu les tromper.

Tachez toutefois si c’est possible de ne pas faire transferer ces details en Angleterre. Je me trouve maintenant loge et traite fort amicalement chez Hassan Bey, frere de Hafiz Pacha. Veuillez me rappeler au souvenir de M-m Lafontaine et croyez etc... etc... J. Stanislaus Bell.

Nous mettrons un soin particulier a empecher que le certificat turc qui pourrait nous etre envoye ne tombe entre les mains des russes.

Rappelez, je vous prie, a M-r Knight-Hadji d’apporter avec lui de la vaccine, car je veux introduire ce bienfait ici, ou. la petite verole [161] fait souvent de grands ravages. J’ai chercha nais inutilemens a me procurer de cette matiere ici. 11 devrait egalemens m’apporter de nouvelles lancettes.

Veuillez prier M. Hayes Lafontaine de donner au porteur Arif 150 piastres en surplus pour des habits J. О. B.

Au crayon. On vient de recevoir la nouvelle que la flotte russe a jete l’ancre au nord de Soubcsh, probablement dans le but de tacher d’etablir un autre fort. Faites savoir a notre ami de Londres qu’il n’y a pas un, moment a perdre.

Ф. 54a, оп. 3. д. 223, лл. 15-19. Перевод [с английского] на французский, современный подлиннику.

Русский перевод читается так:

«М. г.! Я вам писал около пятнадцати дней тому назад через господина Кнайт-Хаджи (Knight Hadji), отправившегося к северу, чтобы нагнать турецкое судно, готовое к отплытию, но так как я имею все основания думать, что этот последний еще не уехал, я воспользуюсь без замедления этой новой возможностью вам написать. Всем подробностям об этом крае я посвятил последние страницы с тем, чтобы дать вам возможность, если вы это найдете удобным, включить частями или целиком в ваш периодический листок.

Вы согласитесь, что будущее представляется в очень мрачном виде. Ясно, я бы уже покинул этот край разочарования, если бы не последние письма из Англии; они написаны уже давно и вместе с тем я не вижу в этом крае осуществления данных в них обещаний. Где же ваше предсказание, сделанное г-ну Лонгворту много месяцев тому назад, что мы находимся накануне великих событий? Я боюсь, как бы мы все здесь не стали жертвою лже-пророков (зло непреднамеренное, так как вы все люди, заслуживающие уважения) и обманутых надежд. Моим последним письмом вы были поставлены в известность о том, что, по моему мнению, нужно ожидать от общего изменения настроений, вызванного продолжительным разочарованием, которое черкесы терпели в течение 4-х лет. В то время как я писал, я думал, что обвинение нашего кунака (Около этого места карандашом приписано, вероятно, тем кто читал документ: Qu’est le counac, т. е. кто этот кунак?) касалось нас обоих, но с тех пор я узнал, что только меня одного он выдал населению по своем возвращении. Многие лица повторяли здесь это обвинение, но все, сколько-нибудь имеющие влияние, лица отрицали его как несправедливое. Я сделал постскриптум в моем предыдущем письме, чтобы вы убедились в этом. Говорят, что мне будет очень опасно теперь направляться к северу, так как мой обвинитель пользуется большим влиянием в крае. Я хотел туда поехать по совету г-на Лонгворта, что мы сможем сообща принять меры, но я вижу, что я там буду без поддержки, и что мне смогут помешать писать (что составляет самое большое и основное оскорбление, нанесенное мне, так как предполагали, что в своих письмах я делал, главным образом, описание края, — средство наиболее действительное для оказания услуги моим друзьям и мне. [162]

Может быть вы будете в состоянии ему достать со стороны его патрона и друга Намук-паши свидетельство в том, что он честный человек. Что касается меня, который лично неизвестен никому из турецких сановников (исключая Бея — последнего посла во Франции, которого я встретил у г-на Уркварта, с которым я вел разговор о Черкессии) я вас прошу поступить так, как вы найдете наиболее удобным или отправив Хаджи к Сефер-бею (с хорошей рекомендацией, так как он согласен достать нам свидетельство (но свидетельство от него — это уже хуже, чем если не иметь никакого. Он должен был бы быть визирован кем-либо до отправки нам), или действуя другим, возможным для вас способом. Если нельзя сделать лучше, то вы, может быть, добьетесь от г-на Черчиля (который, кажется, в фаворе у лорда Понсонби) или г-ка Лафонтен обращения по этому поводу к нашему послу. Но я рассматриваю эту возможность, как последнее средство. Надеюсь, что вы меня извините за такие подробности по столь маловажному делу, в особенности с тех пор, как страдания края все время увеличиваются. Наша личная безопасность не является здесь главным фактором, так как многие из самых влиятельных главарей должны быть живо задеты даже одним предположением, что кто-либо из нас двоих мог бы их обмануть. Попытайтесь все же, если это возможно, не передавать эти подробности в Англию. Я живу в настоящее время у Хасан-бея — брата Хафис-паши которым принят весьма дружески.

Засвидетельствуйте мое почтение г-ну Лафонтену и т. д. (Подпись: Станислаус Белл).

Мы особенно позаботимся о том, чтобы турецкое свидетельство, которое может быть нам отправлено, не попало в руки русских.

Напомните, я вас прошу, г-ну Кнайт-Хаджи привезти с собой вакцину, так как я хочу внедрить это благодеяние здесь, где оспа производит часто большие опустошения. Я старался, но безрезультатно, достать здесь это средство; также он должен будет мне привезти новые ланцеты.

Соблаговолите попросить г-на Хайс-Лафонтен выдать подателю Арифу на 150 пиастров более на одежду. С. Б.

Карандашом: Только что получено известие — русский флот бросил якорь к северу от Супсы, должно быть, с целью попытки устройства другого порта. Дайте знать нашему другу в Лондоне, что нельзя терять ни мгновенья».