Секретно

Собрав сведения об англичанах, возмущающих горцев, имею честь представить оные вашему превосходительству; может быть в них окажутся еще неизвестные подробности.

В 1836 году, в июне месяце нагухайцы и шапсуги имели собрание близ ур. Вардан, целью которого было вступить под покровительство России. Два англичанина внезапно явились посреди сборища, вручили старшинам от английского короля знамя и мнимую грамоту с обещанием [142] покровительства Англии и паши Египетского. Умы взволновались и вместо покорности, горцы разошлись, положа единогласно умереть за свою независимость. Почетнейшие старшины были готовы к отплытию с англичанами, чтобы испросить помощи вышеупомянутых держав. Англичане сии были некто купец Белль с товарищем, вероятно члены возмутительной пропаганды (Так в тексте); они с помощью своего сообщника Сефер-Бея Занова, пристали к Черкесским берегам близ устья р. Макужи.

Сефер-бей, родом из шапсугских князей, еще в детстве, за буйный нрав был родителями продан туркам. Оттуда он бежал в Одессу, где благосклонное начальство приняло его в лицей; потом он поступил в 12 егерский полк и прибыл с ним в Черноморию. Узнав о смерти родителей Сефер-Бей обокрал полкового командира и бежал во-свояси, где получил оставшееся ему наследство. В турецкой службе и уже в чине Бин-Баши (полковника) он, в 1828 году, был взят в плен при Анапе. На следующий год, выпущенный из плена, он возвратился в Турцию и жил попеременно в Трапезунде и Синопе. Там, войдя в сношение с английскими агентами, Сефер-Бей дал им первый средство вступить в землю горцев. Сам же отправился в Константинополь, откуда, вслед за Беллем выслал в Батум 80 боченков пороху для постоянного их доставления горцам на мелких судах.

В тоже время новый английский агент, именем Лонгворт, выехал из Трапизонда, с помощью Сефер-Бея же пристал к Джикетскому берегу, что за Гагрою, на север от Абхазии. Лонгворт явил тоже грамоты, кои убеждали горцев не покоряться России и обещали им вспоможение. Джикеты оказали ему большие почести с восторгом ему доверили и с почетнейшими старшинами сопроводили его к Геленджику. Там соединились обе депутации, Лонгворт и Белль.

Послы от шапсуг, натухайцев и джикетов, прибыли в августе месяце в Константинополь. В сие время султан, по требованию нашего правительства, приказал сослать Сефер-Бея в Базарчик, что близ Филипополя. Однако же Сефер-Бей успел с ними видеться и, согласно с англичанами, уверил горцев, что мнимая его ссылка вымышлена для обмана русских и что он весною прибудет к Черкесским берегам с вспомогательным войском, он умолял их не покоряться России, избрать из восьми главных поколений, по одному почетному старшине, которым и ожидать его прибытия в Цемеской долине при Сунджикской бухте. Посланные возвратились в конце декабря, а в первых числах генваря шумное собрание, многочисленнее прежних, уже стеклось при р. Атакуши; оно единодушно согласилось на предложение Сефер-Бея и тут же назначило требуемых старшин. Горцы, проведав об угрожающей им с вескою 1837 года экспедиции ген. Вельяминова, положили новым собранием отправить в Константинополь двух узденей 1-й степени именно: натухайца Мегмета Каас и шапсуга Куриоко Цинамес. Им поручено было узнать, можно ли надеяться на обещанное покровительство и умолять об отправлении вспомогательных войск. При самом их отъезде (в первых числах апреля) английские агенты прибыли на берег Губы-Дживка, что на севере от Геленджика; то был опять Белль с товарищами. Хотя захваченный в предыдущую осень нашими крейсерами в Сунджукской бухте на шкуне «Виксен» и едва освобожденный Белль вновь приехал из Константинополя. Достойно замечания, что он там был снабжен английским послом паспортом в Черное море. Белль [143] остановил горских послов, заклинал собрание отказаться от всяких переговоров с русскими до получения дальнейших распоряжений. Собрание шапсуг и натухайцев немедленно сообщило о сем абазехам и джикетам, приглашая их действовать согласно с ними.

Вскоре Лонгворт с товарищем прибыл к Пшаду на турецком судне, нагруженном свинцом и сталью; вслед за ним явился Наго-Измаил, посланный Сефер-Бея. Белль, Лонгворт и Наго-Измаил вручили горцам бумаги от имени Сефер-Бея и английского правительства. В этих бумагах советовали горцам явиться к русским с обещанием прекратить набеги в наши границы и с требованием, чтобы и русские с своей стороны прекратили военные действия и чтобы Россия, не имеющая на них права, признала бы, по примеру Англии и других, их независимость. Если же русские, сказали англичане, не прекратят военных действий, уведомите о том в Константинополе чрез Наго-Измаила и к вам приплывет союзный флот европейских держав, султана и Египетского паши, состоящий из 300 судов с десантным войском и нужными снарядами; мы же у вас остаемся в залог обещаний. 13-го мая генерал Вельяминов прибыл с отрядом в Геленджик; к нему явились посланные шапсугов и натухайцев с вышеописанными предложениями, с решительным отказом в покорности и с объявлением, что король английский взял на себя посредничество между ними и русскими.

Несмотря на старания англичан, горцы не могли иметь на долгое время несколько тысяч войска в постоянном сборе. Средства к его существованию скоро истощились, а способов к их подвозу не было. По причине безначалия между ними каждый по произволу более или менее оставался в сборище; при появлении, где бы то ни было, нашего войска, горцы стекались со всех сторон; число их то увеличивалось, то уменьшалось. Когда на Пшаде генерал Вельяминов строил укрепление, англичане, окруженные горцами, осматривали с высоты окрестных гор наши работы.

Бель выписал из Трапизонда на 5.000 турецких пиастров пороху, Судно [на котором привезли порох] было захвачено нашими крейсерами, но порох был уже выгружен. Лонгворт на большой турецкой лодке доставил горцам железа, серы и других припасов на 30.000 пиастров.

В начале осени новые агенты, именно: капитан Маррин и лейтенант Иддо прибыли к Черкесским берегам на английском купеческом двухмачтовом судне, нагруженном военными припасами. Судно сие миновало Фаззы (что почти в 35 французских милях на запад от Трапезунда по южному берегу Черного моря) и пристало не в дальнем расстоянии от Геленджика, у небольшого залива Дживка. Судно сие, по словам черкесов, прибыло прямо из Англии. В ноябре они снова приехали в Синоп. Капитан Маррин и находившийся при нем ренегат поляк Палинский обещали весною возвратиться на Кавказ и соединиться с Беллем и Лонгвортом. Лейтенант же Иддо отправился в Англию с образчиками серы, свинцовых и других металлических руд, найденных в горах. Добывание тех металлов, говорили англичане горцам, должны для вас обратиться на гибель русским.

В конце осени, по возвращении уже действующего отряда, еще другие турецкие суда с военными снарядами и припасами прибыли к разным пристаням горцев; на одном из них привезены депеши к английским агентам. По получении их, агенты сии немедленно начали чрез натухайских старшин созывать собрание всех закубанских черкесов. Сборным местом была долина Хапль у реки того же имени. Цель собрания была объяснить всем необходимость общего союза противу русских. Первый опыт сего [144] союза был безуспешен, — верховые шапсуги, войдя в ссору с низовыми шапсугами и натухайцами, разогнали собрание.

Я на днях ожидаю подробные и достоверные известия о последующих действиях англичан в конце зимы. Уже до меня дошли следующие сведения, которые заслуживают внимания. Ныне англичане ласково принимают наших беглых, особенно поляков, стараясь вооружать их противу нас; старание до сих пор неуспешное. Беглые большею частью обращались в рабы, продавались в Трапезунде, где откупщики медных руд покупали их для работ, но с построением новых крепостей и с большею бдительностью [наших] крейсеров, вывоз стал затруднителен; в горах цена на рабов упадает... и число беглых, живущих там на свободе, увеличивается. Уже в стычках доходили до нашей цепи стрелков крики на польском языке, «цельте в черных». Беглые в черкесской одежде друг другу сими словами означают по платью наших офицеров. (Так в тексте)

Захватить живыми сих англичан, всегда вооруженных и тщательно охраняемых кунаками, почти невозможно. Один сего не совершит, а между несколькими тайна не сохранится; посему зачинщики устрашатся кровного мщения, которому они неизбежно подвергнутся с семействами. Для тайного убийства достаточно одного человека, но и предложить таковую меру постыдно. Остается верное и законное средство.

Подданные союзной державы, которые третий год возмущают противу нас народы, которые принимают преступных поляков, которые, поощряя к побегу наших солдат, вооружают их противу нас, вынуждают наконец к мерам решительным, мерам признанным всеми европейскими державами. Я говорю о торжественном объявлении их нарушителями общего спокойствия и о обнародовании оценки головы их.

Если великодушное правительство желает оказать им последнее снисхождение, то уведомив их о сей мере, можно дозволить им свободный выезд из гор; в случае же их отказа, я ручаюсь что виновные головы мне будут представлены. Ген-м. Раевский.

Ф. 548, оп. 3, д. 190, л. 136-138. Подлинник.