1874 г. марта 9. – Доверительное письмо российского посланника в Константинополе наместнику Кавказа великому князю Михаилу Николаевичу о переселении бжедугов и шапсугов и в целом о положении дел с переселением в 1873 г. с изложением причин непрекращающихся просьб закубанцев о выдаче заграничных паспортов

Всегдашняя благосклонность и постоянное снисходительное внимание ко мне Вашего императорского высочества, а также живейшее участие, принимаемое мною во всем касающемся доверенного высокой заботливости Вашей края, которого я считаю себя передовым сторожевым постом, дают мне смелость обратиться к Вашему императорскому высочеству с откровенным изложением некоторых соображений по вопросу о переселении горцев с Кавказа и настоящее положение этого дела.

Причины, по которым я осмеливаюсь утруждать прямо высокое [452] внимание Ваше, предпочитая обратиться с доверительным письмом к Вашему императорскому высочеству и избегая официальной переписки, не требуют, конечно, разъяснений.

Позволю себе напомнить Вашему императорскому высочеству в общих чертах историю вопроса о последнем переселении. Осенью прошлого года Порта заявила вверенному мне посольству, что депутаты двух кавказских горских племен бжедугов и шапсугов находятся в Константинополе и хлопочат о дозволении переселиться в Турцию, хотя Порте тотчас же в ответ на ее сообщение и заявлено было официозно, что, по всем вероятиям, ходатайство это кавказским начальством удовлетворено не будет, но ввиду личного участия, принятого в этом деле султаном, посольство передало означенную просьбу Кавказскому начальству.

Действительно, ожидания посольства оправдались: статс-секретарь барон Николаи вскоре уведомил меня, что, воспрещая последнее время кавказским горцам выселяться массами в Турцию, Кавказское начальство не может и в данном случае согласиться на переселение шапсугов и бжедугов. Что касается до лиц, называющих себя депутатами от этих племен, то так как, отправляясь за границу под предлогом поклонения св. местам мусульманским, они не заявили о намерении своем предпринять перед турецким правительством ходатайства от имени своих односельцев о выселении их в Турцию, то Главное кавказское начальство и не считает возможным признать за этими лицами характера депутатов от бжедугов и шапсугов. После этого обмена мыслей, убедившись, что кавказское начальство на переселение не соглашается, посольство отклонило переговоры с Портою по этому предмету.

Вполне соглашаясь с взглядом Кавказского начальства, которому я уже неоднократно с 1863 г. выражал свое соболезнование касательно допущения им поголовного выселения горцев с Кавказа, я счел своим долгом вникнуть в причины неутомимо продолжающегося стремления горцев покинуть Кавказ целыми массами. Сделать это было тем удобнее мне, что я не мог не заметить значительного упорства в лицах, называющих себя депутатами от шапсугов и бжедугов, добиться ими дозволения.

Пытаясь лично убедить их, что, покидая отечество свое и переселяясь в неизвестную и неудобную для них местность, они не найдут здесь ни больших для себя льгот, ни богатства, ни заботливости и попечения со стороны местных властей, я объяснил им, что, входя в пределы Турции, им грозит, напротив, лишь разорение, притеснение и смерть. В ответ на доводы мои я слышал лишь одно, что оставаться на Кавказе им нет возможности, судьба, неумолимый рок требуют перехода их в Турцию, какими бы последствиями таковой переход не сопровождался. После подобных объяснений я осмелился в Ливадии доложить Вашему императорскому высочеству, что ввиду ничем не преодолимого упорства горцев и могущих возобновиться настояний [453] со стороны Турецкого правительства, а также неудобства удерживать у себя насильственно население, лихорадочно рвущееся покинуть свои пепелища, переселение Кубанских горцев, по моему скромному убеждению, делается несчастною необходимостью.

Раз примирившись с этой необходимостью, мне казалось, что важнее всего было бы употребить усилия к подорванию влияния Султана, которым он пользуется еще между нашими суннитами, посредством заключения конвенции с турецким правительством, которая бы имела в виду сделать наружно некоторую уступку Порте, а в сущности добиться желаемой нами цели.

Определив в конвенции эти условия эмиграции шапсугов и бжедугов и обещав затем торжественно в этом международном акте отклонить впредь всякую дальнейшую попытку к переселению как из России в Турцию, так и из Турции в Россию какого бы то ни было племени и противодействовать общими правительственными силами, мы несомненно произвели бы отрезвляющее на мусульман наших впечатление и положили бы конец их беспрестанно повторяющимся домогательствам к выселению в Турцию.

В ответ на мое представление Вашему императорскому высочеству благоугодно было сообщить мне, что, признавая пользу предлагаемой конвенции, вы изволите встречать препятствие к заключению оной со стороны местных властей, полагающих, что выселение шапсугов и бжедугов из занимаемой им местности увлечет в переселение и другие горские племена.

Во исполнение такой воли Вашего императорского высочества я отклонил все заявления и предложения Порты. Но в то самое время, когда я неуклонно держался предначертаний Вашего императорского высочества, из сведений, сообщенных консулами нашими, в портах Черного моря сделалось известно, что русские суда начали перевозить в Турцию кубанских эмигрантов, число коих по расчету консулов наших в несколько рейсов достигло уже до 1500 человек. Агенты наши прибавляли, что по доходящим до них слухам весною эмиграция значительно должна увеличиться. Ныне узнал я, что несколько пароходов нашего общества уже зафрахтованы горцами для перевоза их в Турцию.

Удивленный не менее турецких министров таким разногласием между заявлениями Кавказского начальства и действительностью, я поспешил довести о замеченном консулами нашими переселении горцев до сведения начальника Главного управления Вашего императорского высочества, прося его объяснить мне значение этой эмиграции и вместе с тем не преминул навести также справки у самих горцев касательно способов получения ими дозволения переселиться в Турцию. Проведя большую часть служебной деятельности моей в сношениях с восточными народами и имев случай изучить черты и особенности [454] их характера и в недоступных еще в то время степях Средней Азии и на Дальнем Крайнем Востоке и, наконец, теперь во время десятилетнего пребывания моего в Турции, я убеждаюсь еще более в справедливости давно уже сложившегося у меня мнения, что правительство Государства, в пределах которого находятся дикие племена, может быть любимо или не любимо ими, но во всяком случае должно быть уважаемо и внушать убеждение в необходимости слепого повиновения закону при невозможности его обходить. Если же хитрые туземцы заметят, что распоряжение правительства и постановления не согласуются с их исполнением, что слово не однозначуще с делом, то авторитет и значение верховной власти неминуемо будут в глазах их надорваны.

Из сообщенного статс-секретарем бароном Николаи мне отзыва и из рассказов самих горцев оказывается, что в недавнее время были введены в Кубанской области «временные правила», по которым местным уездным начальникам разрешается свободно отпускать желающих ехать за границу горцев при условии исполнения ими некоторых обрядностей и обязательств к казне и к обществам, к коим они принадлежат.

На практике оказывается, что когда горцы заявляют о желании отправиться в Турцию, то они выбирают обыкновенно предлог – поклонение святым мусульманским местам. При отъезде им ставится, по уверению их, в условие взять с собою все свое семейство и даже несовершеннолетних детей и внести 70 руб. денег за каждого члена их семьи, и затем их предупреждают, что в случае возвращения их на родину по истечении означенного в паспорте срока они будут почитаться бродягами и сосланы на жительство в Сибирь или во внутренние губернии империи.

Весьма естественно, что имея разрешение взять с собою все свое семейство, горец, поставленный при этом в необходимость внести за каждого члена оного довольно значительную подать (называемую им выкупом), приходит к тому убеждению, что правительство наше приискало практический выход из принятого и неудобного на практике для него самого решения воспрещать эмиграцию кавказских горцев в Турцию.

Ваше императорское высочество благоволите согласиться со мною, что в приведении в исполнение «временных правил» проглядывает невольно смешение местными кавказскими властями двух понятий: богомолья и переселения.

Для чего спрашивают, вероятно, себя люди, действительно желающие только отправиться на богомолье, принуждают нас брать с собою всех наших жен и детей и платить за них выкуп? И таким образом выходит, что даже и те желали лишь съездить в Мекку и вернуться и решаются вследствие дурно понятых ими, дурно истолкованных им намерений нашего правительства остаться с Турции.

Что касается до истинных причин, побуждающих Кубанских [455] горцев стремиться к выселению, то я с полною откровенностью изложу Вашему императорскому высочеству сообщенные мне Кубанскими горцами объяснения некоторых причин, побуждающих их эмигрировать в Турцию.

Горцы не скрывают, что окруженные размещающимися русскими поселенцами, они не имеют уже более прежнего своего довольства; в предстоящей общей воинской повинности они видят как бы уничтожение своей народности и говорят, что они с радостью готовы были бы вступить в ряды армии, если бы образованы были отдельные дружины, а исчезнуть просто мало-помалу в русском войске им нежелательно.

Наконец, главнейшею причиною раздражения и недовольства их русским правительством служит введение у них около двух лет тому назад гражданского управления, которое им гораздо тягостнее выносить, чем прежде существовавший у них военный порядок управления, к которому азиатцы вообще очень легко привыкают и с которым они без труда сживаются.

При этих переменах в управлении горцы, знающие лишь закон пророка, не могут никак свыкнуться с разнообразием наших форм законоположения с бюрократическою многосложностью и «административным прогрессом». Ко всему изложенному горцы прибавляют, что будучи довольны высшими правителями им приходится часто сетовать на нисшие местные власти и особенно на своих выборных, т. е. именно на те учреждения, которые находятся в непосредственном с ними соприкосновении; многие из выходцев наших утверждают даже, что нисшие власти смотрят довольно доброжелательно на выселение, извлекая из оного личную для себя пользу.

Из всего мне по этому предмету известного я мог лишь вывести то несомненное заключение, что временные правила, введенные в Кубанской области, как всякая полумера, не достигли имевшейся при издании их цели.

Принимая в соображение, что по всем доходящим до меня сведениям весною нынешнего года переселение горцев должно возобновиться, я принял смелость привлечь высокое внимание Вашего императорского высочества на этот важный вопрос, прося заранее снисхождения Вашего императорского высочества к моему посильному и откровенно высказанному мнению о положении дела переселения Кубанских горцев в Турцию.

В заключение осмеливаюсь доложить Вашему императорскому высочеству, что по моему скромному мнению, в случае возобновления наступающим летом переселения в размерах прошлой осени было бы лучше для нас не раздражать напрасно турецкого правительства отказом, не останавливающим горцев, а извлечь из слагающихся обстоятельств наивозможную пользу, попытавшись заключить с Портою запретительную конвенцию в упомянутом выше смысле.

Почтительнейше прося Ваше императорское высочество осчастливить меня сообщением высоких предначертаний Ваших [456] по этому предмету с чувством глубочайшей приверженности имею честь быть.

ЦГИА Грузии, ф. 416, оп. 3, д. 1132, л. 1-11.