Система, которой следовали доселе в действиях на Кавказе. Общие основания. Общая мысль, руководившая генералами Ермоловым и Вельяминовым – первых начальников, предпринявших решительные действия против горцев, состояла в том, чтобы, утверждаясь на равнине посредством возведения укреплений или подчинения обитавших здесь обществ русской власти силою оружия, не углубляться в горы, не раздроблять наших сил и довольствоваться распространением влияния нашего в горах посредством политических сношений с влиятельными там лицами и поддержания или установления власти местных преданных нам владетелей. Преемники их, за некоторыми исключениями, изучив здешнюю войну, приходили постепенно к тому же заключению, но, конечно, по мере того как мы подвигались вперед, ближе знакомились с краем, а время многое изменяло в отношениях наших к горцам, эта система более развивалась, совершенствовалась, изменялась не в главных основаниях, а в частных применениях, усилия наши правильные употреблялись к достижению указанной уже цели. Сильные уклонения от подобного [74] образа действий, имевшие место в разные времена, и последствия их доказали необходимость возвратиться к настоящим началам Кавказской войны, которые можно выразить словами: обладание равниною, влияние в горах.

Относительно обладания равниною многолетний опыт доказал уже, что отделение плоскости от гор, как то первоначально предполагалось, рядом небольших фортов, построенных у всех выходов из ущелий, с целью так сказать герметически запереть неприятеля в его горах, что эта мысль не сбыточна и ведет к бесполезному и вредному раздроблению наших сил и что гораздо выгоднее построить небольшое число, но сильных укреплений, которые бы вмещали кроме гарнизонов значительные подвижные резервы; прорубить просеки в лесах по важнейшим военным направлениям, устроить хорошие сообщения; водворить казачье поселение на этих передовых линиях или позади, смотря по местности, и, таким образом, приобрести возможность проходить по этой равнине везде и во всякое время года и вынудить непокорное население или покориться или удалиться в горы, много стесняя в последнем случае обитающие оные общества.

Влияние в горах приобретается, во-первых, при уже прочном обладании равниной, которое, лишив горцев лучших их пахотных и пастбищных мест и многих необходимых средств к существованию, поставит их в зависимость от нас; во-вторых, тем, что, подвинувшись нашими линиями к подножию гор, нам легче будет приступить к вырубке просек и проложению сообщений по важнейшим ущельям, дабы открыть войскам нашим доступ в горы и средства наказывать ближайшие непокорные горские общества, держа эти племена в беспрерывном страхе от нашего оружия и, может быть, укрепясь на немногих пунктах в предгориях, мы отклоним от восстания многие племена и ограничим восстание других в таких пределах, что оно сделается для нас не опасным; для обуздания же мелких обществ, которые будут отстаивать свою независимость в отдаленных ущельях, не потребуется чрезвычайных средств, и власть Правительства на Кавказе будет прочно утверждена.

Таково выражение образа наших действий в последнее двадцатипятилетие, т. е. с 1832 г., когда начаты общие с нашей стороны усилия к покорению горцев.

Но в первый период этого промежутка времени, т. е. с 1832 г. по 1842-й, по недостатку средств нельзя было приступить решительно к занятию плоскости; исключение составляет только начатое, и в весьма малых размерах, заселение передовой Лабинской линии. Общие же и систематические усилия к утверждению нашему на равнине начались только с 1845 г. Следовательно, чтобы оценить выгоды и невыгоды принятой системы, должно рассмотреть, каким образом она проводилась в исполнение, преимущественно в последнее десятилетие, на различных наших военных линиях. [75]

Положение Правого фланга Кавказской линии. На Правом фланге Кавказской линии главным нашим предприятием было устройство передовой Лабинской линии, начатое в 1839 г., и заселение оной двумя казачьими полками, чем мы отняли у закубанцев значительное пространство земли между Кубанью и Лабою и, надежнее прикрывая задние линии по средней и нижней Кубани, приготовили себе выгодное основание для дальнейших действий. Но, к сожалению, дело это исполнено было не по благоразумному проекту г-на Вельяминова, который убежден был, что нельзя водворять казаков на передовых линиях, не приготовив к тому прилежащую страну, не удалив неприятеля и не обеспечив хорошо тыл и фланги нового поселения. Поэтому он полагал начать это предприятие возведением ряда укреплений между верховьями Кубани и Лабы, у выходов главных ущелий из гор, расположить на этой линии достаточные резервы и вынудить соседние племена к покорности, или совершенно опустошить обитаемую ими землю, это отдало бы в наши руки упомянутое пространство и обеспечило бы совершенно Карачай и Кисловодскую линию, потому что выше предположенной линии нет сколько-нибудь удобнее поперечных сообщений между Кубанью и Лабою, и неприятелю прегражден был бы путь к верховьям первой реки. Но так как исполнение этого предположения потребовало бы много времени и довольно значительных средств, то, по смерти г. Вельяминова, тогдашний начальник Правого фланга предпочел для ускорения дела начать устройство линии с средней и нижней Лабы, и, таким образом, постепенно возведено 24 укрепления как на этой линии, так и на сообщении ее с Кубанью и водворено 14 станиц на Лабе, на Чамлыке, и на Урупе, а с 1852 г. по 1854-й водворено на низовьях первой реки еще 5 станиц, образовавших 2-й пеший казачий батальон; станицы, разбросанные на значительное расстояние одна от другой, не могли составлять твердой линии и своевременно подавать друг другу взаимную помощь; а так как промежуток между верховьями Кубани и Лабы не был нами занят, то гнездившееся здесь враждебное население производило беспрерывные набеги по этому направлению и разоряло новых поселенцев, вследствие чего Лабинские полки, утомленные тяжкою службой и беспрерывными тревогами, обедневшие от разграбления их имущества, испытавшие значительные потери, далеко отстали в благосостоянии и воинском устройстве от 1-го Сунженского полка, хотя последний поселен был на передовой линии гораздо позже.

Впоследствии старались исправить эту ошибку возведением новых укреплений и постов, усилением пехотных и кавалерийских резервов, и в особенности постройкою (в 1843 г.) укр. Надежинского, на Кефаре, и промежуточного поста на Бол. Зеленчуке, но одинокий, неконченный форт не мог принести большой пользы; силы наши до того раздробились для защиты всех занятых нами пунктов и станиц, что мы не могли сосредоточить [76] сколько-нибудь значительного отряда ни для решительных наступательных действий, ни для исполнения предположения г. Вельяминова, чтобы упрочить наше положение на Лабинской линии.

Такое вынужденное бездействие с нашей стороны дозволило Магомет-Амину усилить свое влияние на абадзехов, шапсугов и другие закубанские общества и положить начало влиянию этих обществ. Основанием этого влияния было единство прав всех классов народонаселения и истребление привилегированных сословий, т. е. князей и дворянства. Замыслы его встретили, конечно, довольно сильные препятствия в самом духе народном, в привычке горцев к своеволию, в разногласии интересов лиц и обществ; но, употребляя, кстати, переговоры и вооруженную силу, он успел подчинить своей власти все закубанские племена, за исключением Прикубанских нагайцев и немногих бесленеевских, башилбаевских и кабардинских аулов, поселенных близ наших укреплений.

Возрастающая власть Магомет-Амина и замыслы его и Шамиля действовать совокупно для распространения восстания между покорными нам племенами и слияния Дагестана, Чечни и Закубанского края в одно политическое целое убедили начальство в необходимости приступить безотлагательно к решительным мерам, чтобы предупредить исполнение столь вредных намерений, покорив или удалив от наших пределов враждебное население абадзехов, главную силу возмутителя. С этою целью решено было в 1849 г., усилив по возможности войска на Правом фланге резервами из других пунктов, сделать шаг вперед возведением сильного укрепления на правом берегу р. Белой, с мостом через реку и тет-де-поном на левом берегу. Первоначально было избрано для того место у соединения Майкопского и Курдожинского ущелий и постройка укрепления в самом центре многочисленного и богатого населения абадзехов заставило бы оное или удалиться или принести покорность. Но командовавший тогда войсками на Кавказской линии признал, что занятие этого пункта, где, вероятно, мы встретили бы упорное сопротивление неприятеля, потребует более средств, нежели сколько можно было тогда дать в его распоряжение, и предпочел возвести укрепление на низовьях р. Белой, среди обширной и открытой равнины, постройка оного принесла ту пользу, что отняла у неприятеля большую полосу земли между низовьями этой реки и Лабы и дала нам возможность чаще и удобнее производить набеги против абадзехов, но не могла стеснить их так, как предположенное у Майкопского ущелья, а потому и не вынудила их к покорности. После того войска, временно прибывшие на подкрепление Правого фланга, возвращены были на главный театр действий – против Шамиля.

Положение Черноморской береговой линии. На Черноморской береговой линии возведение ряда прибрежных фортов на [77] всех пунктах, где имелись наиболее удобные якорные стоянки для судов (с 1836-го по 1840 г.), а также постоянное крейсерство эскадры Черноморского флота, в особенности ближнее крейсерство Азовских казаков около самых берегов, прекратили в последние годы почти всякую торговлю и политические сношения прибрежного населения с турками, прекратили пленопродавство, доставку к нему оружия и военных припасов и поставили оное в полную от нас зависимость относительно приобретения многих потребностей жизни, преимущественно соли. Таковы были полезные для нас результаты этой меры; но настоящее устройство линии имело и весьма невыгодные для нас последствия: действительная, тесная блокада требовала непременно крейсерства Азовских казаков около берегов и, следственно, устройства укреплений на сближенных расстояниях, дабы лодки их могли находить убежища в случае непогод, это вынудило нас к такому раздроблению сил, что 16-ть линейных баталионов, подкрепляемых иногда и другими войсками, были раскинуты по ротно или по полубаталионно почти на протяжении 350 верст по небольшим фортам и почти все находились постоянно в блокадном положении, а некоторые из укреплений, например Анапа, Новороссийск и Сухум-Кале, переименованные впоследствии в города, имели такие обширные размеры, что для защиты каждого нужно было 2–3 батальона. Оттого мы оставались здесь в продолжении 15 лет почти в чисто оборонительном состоянии и не могли нигде собрать отрядов достаточной силы для предприятия несколько отдаленных наступательных действий, если не для покорения, то для ослабления восстания прилежащих племен, и чтобы дать им почувствовать силу русского оружия.

Экспедиции, ежегодно предпринимаемые небольшими отрядами от Анапы и Новороссийска против ближних натухайцев, были не бесполезны, склоняя более и более это племя к мирным с нами отношениям и содействуя к удержанию спокойствия в занятом нами малом участке края. По временам были предприняты наступательные действия в несколько большем размере, совокупно со стороны береговой линии, Черномории и Правого фланга; но подобные кратковременные походы не могли иметь важных последствий, потому что по своей численности отряды не могли углубляться в край и должны были каждый раз спешить возвращением на линии, на коих вовсе не оставалось резервов. Самым полезным результатом было проложение хорошей дороги от Новороссийска в долину Неберджай и вырубка просек в ущельях Адагума и Баканском и в известном лесу Ситуадзе, т. е. открытие прямого сообщения береговой линии через укр. Абинское к Ольгинскому тет-де-пону, на Кубани, – первый шаг к устройству передовой линии, которая должна совершенно изменить положение наше в Закубанском крае.

Другим полезным делом, исполненным с 1846-го по 1853 г., была постепенная перестройка прибрежных укреплений в виде каменных фортов – мера, уменьшившая несколько потребность [78] в войсках для защиты оных и обеспечившая гарнизон от внезапных нападений неприятеля, но она не отстранила существенного недостатка линии, т. е. многочисленности занятых нами пунктов.

Понятно, что такое оборонительное положение с нашей стороны не могло препятствовать замыслам Магомет-Амина, главного из предводителей горцев в Закубанском крае, действовавшего сначала как подчиненный агент Шамиля, а впоследствии как независимый начальник, сохранивший однакож постоянные сношения с Дагестанским Имамом для совокупных против нас действий. Он продолжал усиливать свое влияние между натухайцами, шапсугами и убыхами, более и более подчиняя их своей власти, и отклонял их от мирных с нами сношений. Вооруженные силы его значительно увеличились, так что партии его доходили до Абхазии, неоднократно разоряя пограничные их селения, а при двукратном вторжении в общество джигетов (в 1851-м и 1852 г.) совершенно оное разграбили и вынудили оное пристать к восстанию и удалиться в горы, за исключением весьма небольшого числа жителей, которые нашли убежище в наших укреплениях.

Заключение о результатах наших 25-летних действий на Кавказе. Из этого изложения хода военных действий видно, что наши линии не получили еще окончательного устройства, мы не утвердились еще на равнине вполне, так как предначертано, что нужно скорее отнять у горцев плоскость, дабы нанести неприятелю чувствительный вред и ослабить его силы; наконец, что везде, где обстоятельства дозволили нам несколько лет сряду неуклонно направлять наши усилия к этой цели, успех наш был несомненный. Если же общий результат столь долголетней борьбы и больших пожертвований не вполне соответствовал всем ожиданиям, если в иных местах дело подвигалось медленно, а в других мы встретили даже неудачи, то нужно принять в соображение, что неконченные и не везде связанные между собою линии и не могли еще поставить нас в такое положение, чтобы плоды наших начинаний были вполне осязательны, а неприятель приведен в крайнее стеснение.

Мнения в предстоящем образе действий на Правом фланге Кавказской линии. Лучшее устройство Правого фланга Кавказской линии: здесь, сколько известно, приводится уже ныне в исполнение весьма полезное предположение в переселении левой оконечности кордонной линии с большой на малую Лабу, где она будет расположена во всех отношениях несравненно удобнее. Если войска, взятые с Правого фланга по случаю настоящей войны, будут на оный скоро возвращены и усилены еще 4-мя батальонами, то можно будет нынешним же летом приступить к исполнению и другого предположения, т. е. к устройству укрепленной линии между верховьями Кубани и Лабы, [79] от поста Николаевского (на Кубани) на оконечность новой линии по малой Лабе. Выше оной чрез горные ущелья нет ни одного удобного поперечного сообщения, следовательно, прочным занятием оной совершенно преградится закубанцам путь вторжения в Карачай или на земли Лабинских полков. Для того нужно построить мост на Кубани у поста Николаевского, Два сильных укрепления (одно на Марух, а другое на Урупе), где должны быть расположены достаточные пехотные и кавалерийские резервы, и три промежуточных укрепленных поста, перестроив и укр. Надежинское в таковой же пост. По всему этому протяжению необходимо разработать удобное сообщение и вырубить широкие просеки в прилегающих лесах.

За этою линиею, на осмотренных уже привольных местах, нужно поселить 3-й Лабинский казачий полк, и обитающие на скатах Черных гор ненадежные и хищнические племена переселились внутрь новой линии или принудить их удалиться за р. Белую. Тогда только можно будет сказать, что мы стали твердою ногою на Лабе и сделались настоящими хозяевами позади лежащего края; тогда следует значительно уменьшить пехотные резервы, расположенные в станицах Лабинских полков и в укреплениях Правого фланга и Кисловодской линии, и поэтому устройство новой линии поведет не к раздроблению, а к сосредоточению наших сил.

Мера эта принесет нам еще важнейшие выгоды, в видах совершенного разъединения двух театров войны, на которых мы действуем против горцев, т. е. Закубанского края от Чечни с Дагестаном. Хотя они и разделены ныне Большою Кабардою и покорными нам ингушскими и осетинскими племенами, но первые имеют слишком много родственных сношений с закубанцами, вторые не довольно воинственны, чтобы составлять надежный оплот против замыслов Шамиля и Магомет-Амина к возмущению этих племен, замыслов, доказанных не только беспрерывными сношениями этих двух предводителей, но и самыми их действиями. Так, например, когда в 1846 г. Шамиль проник в Большую Кабарду и стал лагерем на Тереке, тамошнее население поднялось и ожидало только решительного успеха с его стороны, чтобы к нему пристать, в самое то время, когда и многочисленное сборище закубанцев приготовлялось от Лабы вторгнуться в Карачай, однако ж ожидаемой победы Шамиль не одержал, присутствие 5-го корпуса, еще не возвратившегося в Россию, дозволило нам везде собрать достаточные резервы и заставить неприятеля отступить, не нанеся, впрочем, ему поражения. В 1852 г. Шамиль вновь явился с большим сборищем в землях галашевцев, неподалеку от военно-грузинской дороги; к счастью, мы успели уже проложить дороги и прорубить просеки в ущельях Фортанги и Ассы и могли там его встретить, хотя и небольшими силами. Испытанные им здесь неудачи и несбывшиеся надежды на восстание тагаурцев заставили Шамиля и на этот раз отступить и бежать в Аргунское ущелье, что побудило [80] рассеяться и партии закубанцев, собравшейся было в верховьях Лабы. Наконец в 1855 г. наступление начал Магомет-Амин. Он успел вторгнуться в Карачай, и только смелые и решительные действия остановили восстание карачаевцев в самом начале и вынудили сборище отступить за Кубань.

Все эти происшествия доказывают, что мы еще не довольно прочно утвердились в крае, прилегающем с обеих сторон к военно-грузинской дороге, и хотя замыслы неприятеля на этот край доселе ему не удались, но необходимо отнять у него всякую возможность тревожить центр линии и даже мысль о возмущении прилегающего населения и для того лучше прикрыть Кабарду и общества ингушевское и осетинское. Вот почему так важно, с одной стороны, оградить верховья Кубани от вторжений Магомет-Амина, а с другой – уничтожить всякое влияние Шамиля на горную часть Малой Чечни и на долину между Черными горами и снеговым хребтом.

Утвердившись прочно на Лабинской линии, можно уже без опасения сделать решительный шаг вперед возведением значительного укрепления на р. Белой, у соединения Майкопского и Курджинского ущельев, где обитает главное и богатейшее население абадзехов. Заняв этот пункт, мы сделаемся хозяевами лучших их земель, что и побудит, несомненно, значительную часть жителей покориться, а остальную удалиться в дальние леса Прикубанской равнины; отсюда откроется нам самое выгодное основание и для дальнейших наступательных действий. Но, чтобы новое укрепление выполнило это назначение, должно расположить в одном 3–4 батальона и 3–4 сотни казаков и построить мост на р. Белой, прикрыв оный тет-де-поном, дабы подвижной резерв имел возможность беспрерывно тревожить ближайшие непокорные аулы и более и более удалять оные от нашей линии. Сообщение оного с Лабою должно быть обеспечено 2–3 промежуточными сильными постами, и с тем вместе необходимо упразднить настоящее Белореченское укрепление, тем более, что оно построено на местности нездоровой, река размывает здесь свои берега, самые строения пришли в ветхость, а мост чрез Белую частью снесен водою.

Приготовлением к этому делу должна быть вырубка широких просек в Майкопском и Курджинском ущельях и на левом берегу р. Белой; если это исполнено будет зимою, одновременно с вырубкою леса вдоль предполагаемой линии на Адагуме, то подобные совокупные наступательные действия в Закубанском крае со стороны Черномории и Правого фланга, после вынужденного оборонительного положения нашего в продолжение настоящей войны, произведут самое благоприятное для нас влияние.

С довершением этих предприятий Закубанский край примет совершенно иной вид; стоит только взглянуть на карту, чтобы убедиться, какого огромного количества лучших и плодороднейших земель лишатся непокорные племена, теснимые, с одной стороны, от Адагумской линии и от р. Белой а с другой – по [81] бесплодию северных предгорий Кавказского хребта они могут найти убежище только в лесах Прикубанской равнины, которая не может прокормить столь значительное население; поэтому можно надеяться, что большая часть вынуждена будет покориться, а восстание остальных будет так ослаблено и ограничено в таких размерах, что дальнейшие действия против этих обществ не потребуют чрезвычайных и усиленных средств, и резервы наши на всех линиях могут быть без опасения ослаблены.

На берегу Черного моря. Восстановление нашего владычества на Северо-восточном берегу Черного моря, действительная, тесная блокада этого берега посредством Азовских казаков была бы весьма затруднительная, а по необходимости должно довольствоваться крейсированием эскадры в таком составе, как это допустят новейшие трактаты. А потому восстановление береговой линии на прежнем основании, т. е. занятие фортами всех удобных якорных стоянок, не имело бы прежней цели, да и было бы невозможно; ибо каждым из сих пунктов пришлось бы снова овладевать посредством десантов значительных отрядов и потребовались бы такие морские средства, каких ныне в виду не имеется. Не отказываясь от этой выгоды, должно по возможности заменить и другою, а именно более прочным утверждением на обеих оконечностях этого края в Абхазии и на протяжении между Новороссийском и Анапою.

На северной оконечности берега важнейшие пункты: Новороссийск и Анапа. Хотя Новороссийская бухта и не представляет всех выгод, которых ожидали, и хотя свирепствующий по временам бора делает здесь иногда стоянку опасною, но все-таки: это лучший порт после Сухум-Кале, к тому же в окрестностях живет весьма значительное население и отсюда через понижающийся Главный хребет открываются удобные сообщения во внутрь края. Анапа должна быть главным нашим опорным и складочным пунктом для действий за Кубанью, со стороны прибрежья. Возобновить укрепления на обоих этих пунктах должно в гораздо меньшем размере, по крайней мере на первый случай и не учреждая городов, дабы уменьшить потребность гарнизонов для защиты оных и не отвлекать большого числа войск от других предприятий.

Для обеспечения сообщений между этими укреплениями и дороги к Кубани необходимо возобновить форты: Гастагаевский и Раевский, но также в меньшем размере, имея в виду, что они должны вскоре сделаться внутренними промежуточными постами при устройстве передовой линии.

Внутри этого пространства, в станицах Александровской, Николаевской, Витязевой, Суворовской и Благовещенской, водворено было гражданское, так называемое Закубанское поселение, ныне выведенное за Кубань. В настоящих обстоятельствах возвращать оное на прежние места жительства было бы весьма вредно; ибо, не увеличивая наши вооруженные силы, оно требует, напротив, большого числа войск для своего прикрытия. Но [82] весьма полезно водворить здесь исключительные казачьи поселения и преимущественно Азовских казаков.

Встреченные за несколько лет перед сим препятствия к исполнению этого предположения происходили более всего от войскового начальства, а между казаками весьма много охотников к такому переселению. Водворение их здесь принесло бы большие выгоды, ибо Азовские казаки, хорошо уже знакомые с прибрежьем, могли бы заняться крейсированием на протяжении от Анапы до бывшего Кабардинского укрепления и даже далее, и в то же время между ними, без сомнения, развивалось бы значительное торговое мореплавание; участвуя же с отрядами в сухопутных экспедициях, они бы хорошо обстрелялись, и это поселение было бы драгоценным рассадником опытных и боевых моряков для Черного моря.

Недостающее число поселенцев для новых станиц можно дополнить некоторым числом из прежних закубанских поселян, способных носить оружие, но с тем, чтобы они были зачислены в казачье сословие; а также семейными нижними чинами черноморских линейных батальонов, выслужившими от 15 до 20 лет, и черноморскими казаками.

Упрочив наше положение в окрестностях Анапы и Новороссийска, можно приступить к исполнению важнейшего из предприятий в видах постепенного занятия Закубанской равнины, а именно: к устройству передовой укрепленной линии, от Новороссийска по долине с Адагумска и Бакана, через большое укр. Абинское к Ольгинскому тет-де-пону, на Кубани. Начало этому делу уже положено разработкою хорошего сообщения от Новороссийска, через Неберджай к Адагуму и вырубкою просеки через лес Ситуидзе. Но необходимо зимою еще расширить и проложить эту просеку и двумя отрядами со стороны Черномории и береговой линии пройти землю дальних натухайцев как для осмотра местности, так и для наказания наиболее враждебных аулов и чтобы, так сказать, очистить прилежащий к предполагаемой линии край. Следующею весною можно приступить к устройству самой линии возведением двух больших укреплений: одно в долине Адагума, а другое на месте бывшего Абинского, расположив в каждом сильные пехотные, с кавалерийскими резервами, и 3–4 промежуточных поста, надежно укрепленных, для обеспечения сообщений с Новороссийском и Кубанью.

Сим отрезаны будут у сильного и многочисленного племени натухайцев самые богатые и плодородные земли, настоящая житница Закубанья, и они вынуждены будут или покориться, или выселиться в глубь страны. Ближайшие к Анапе аулы, вероятно, решатся на первое, а дальние – уйдут в Прикубанские леса и, постепенно расчищая оные для своего хозяйства, будут работать в нашу пользу. Это будет весьма чувствительным ударом для всех прибрежных племен и более ослабит восстание, нежели тесная блокада берега, особенно принимая в соображение, [83] что вне нашего надзора будет только пространство от укр. Гагры до бывшего Кабардинского, т. е. то протяжение, откуда пролегают наименее удобные пути от моря через Главный хребет вовнутрь края.

С прочным устройством этой линии можно будет постепенно заселять пространство назади, на землях, которые останутся свободными вследствие удаления туземцев, и водворить здесь Черноморских и Донских казаков и семейных нижних чинов Кавказского корпуса, выслуживших 15–20 лет.

Для исполнения исчисленных предприятий остаются свободными 16 черноморских линейных батальонов, и если им будут содействовать Черноморское казачье войско и 8 батальонов действующих войск, то дело значительно ускорится. Возобновление трех прибрежных крепостей есть предприятие самое неотложное, для чего можно бы перевести части войск из Мингрелии и Гурии к Тамани, посредством зафрахтования вольнонаемных купеческих судов.

Госархив Краснодарского края, ф. 347, оп. 2, д. 31, л. 1-19.