|
№ 197 1864 г. марта 18. – Письмо вице-консула России в Трапезунде А. Мошнина начальнику главного штаба Кавказской армии Карпову о подозрительной деятельности Бароцци, английского, французского, австрийского консулов, о польском флибустьере, о возобновлении перевозки черкесов и о местах их расселения В последнем моем письме я имел честь известить Ваше превосходительство о приезде сюда доктора медицины Бароцци, первою мерою которого было запрещение баркам идти за переселенцами. За несколько дней до его приезда сюда прусский здешний консул получил от своего посольства предписание, в котором между прочим было сказано: «Австрийский, английский и итальянский консула получили почти те же инструкции. Эти инструкции вместе с донесением карантинного совета (не разобрано) в Константинополе к своему председателю Халил-Паше, где изложены в подробности вся беспечность и неспособность Эмин Мухлис-Паши, дали право всем думать, что первою заботой г-на Бароцци будут черкесы и город Трапезунд, между тем он ни для тех, ни для города равно ничего пока не сделал. Будучи в совершенной независимости от г-на Шефера в качестве французского подданного и доктора французского посольства в Константинополе, он до сих пор ни с кем не познакомился и ограничился тем, что посетил места, занятые черкесами, имел несколько свиданий с Пашой и сделал несколько распоряжений относительно общественной гигиены, но особого улучшения незаметно ни в чем, на что обратило внимание Карантинное управление в Константинополе. К числу мер, им принятых, относится, между прочим, выселение всех горцев из города в окрестности Кампос, Сарадже и Анчакале – места, известные дурным климатом. Принимая это в соображение, некоторые консулы составили себе очень невыгодное мнение г-на Бароцци, они предполагают, что он перед отъездом получил приказание или от Порты, или от французского правительства отстоять по возможности Пашу от нападок консулов, а чтобы не подать к тому подозрения ему указан был французский консул, как человек, на которого он может положиться, как на друга Паши. Что касается до меня, то я предполагаю, судя вообще по действиям г-на Бароцци, что он имеет приказание удержать переселение горцев; тесная связь с г-ном Шефером и уклончивость в знакомстве с другими консулами приводят меня к мнению, не прислан ли он с тою же целью французским правительством, с которой был прислан сюда в свое время г. Подайский, драгоман французского консульства, выдававший себя за медика и интриги которого нам удалось выставить наружу и [262] уничтожить, цель эта в настоящее время может быть: удержание черкесов на Кавказе ввиду нынешних политических событий в Европе. Как бы то ни было, я счел первою обязанностью для себя парализовать действия г-на Бароцци относительно переселения горцев. Шкипера были вообще недовольны запрещением идти к нашим берегам, и мне легко было дать им из-под руки совет обратиться к Паше с жалобою на стеснения их судоходства. Через три дня им было вновь дозволено идти за черкесами, но с обязательством не брать много пассажиров. Этим самым выказывалась несостоятельность распоряжений г-на Бароцци и тем более, что ему, при его полномочии, легко было остановить отход барок и в этом случае он мог рассчитывать на содействие всех консулов; как бы то ни было, барки вновь пошли за переселенцами в количестве 32. Тем не менее стеснения делаются, и самое главное из них – это 15-дневный, а часто под разными предлогами и более продолжительный простой – карантинный. Кто живет в Трапезунде и видит как исполняются карантинные условия, тот легко придет к убеждению, что мера эта выдумана не с целью обезопасить город от заразительных будто бы болезней, а для того, чтобы нам противодействовать. Ныне в одной Платане стоит в карантинном положении 54 баркаса, которым не дают ни чистого, ни карантинного свидетельства. Я мог бы здесь привести много примеров нарушения карантина ежеминутно и даже властями, равно как и примеров нечистоты, от которой страдают город и народонаселение. Императорское консульство в свое время озаботилось отправлением барок, и пока обстоятельства не изменятся совершенно, я надеюсь, что переселение не прекратится. На этих днях пришло с Кавказа преимущественно с шапсугами 55 баркасов, которые привезли более 14 тыс. Вслед затем вернулся и пароход «Хидасти-Бахри», посланный мной, и привез около 1000 человек. Из этого числа отправлено на восьми барках в Самсун около 3 тыс., в Варну около 1000. Так что общая цифра переселенцам кавказским, живущим около Трапезунда, в настоящее время превышает 20.000; всего же прибыло с Кавказа с ноября месяца более 40.000 человек. Содержание всех вообще черкесов обходится турецкому правительству, по исчислению чиновника заведующего этой частью, круглой цифрою 1000 турецких золотых меджиди в день. Одного хлеба в день поедается живущими в Трапезунде и окрестностях переселенцами на 20 тыс. пиастров. На днях я предполагаю отправиться в Керасунд и Самсун собрать точные сведения о тамошних перевозочных средствах и посмотреть, нельзя ли их употребить на перевозку горцев. Р. S. На этой неделе воротилось из Сочи несколько польских флибустьеров, в числе которых был француз Дефоктей, который, несмотря на 15-дневный карантин и на г-на Бароцци, получил [263] немедленно практику и имел полное свидание с Пашой, французским и итальянским консулами. Я успел узнать: пока что все европейцы, бывшие у убыхов, опасаются и совершенно пали духом, что очень тревожит вышеозначенных моих коллег, и они, между прочим, домогаются: 1) оставить переселение, 2) в случае, если этого нельзя будет сделать, не отсылать более горцев в Варну или в Самсун, а образовать из них военные колонии вдоль нашей границы, к чему может правительство употребить известного венгерца Кольмана (Фейзу-Пашу), построившего уже блокхаузы. Вчера прибыл сюда из Арзингана батальон пехоты, цель прибытия неизвестна; в настоящее время в Трапезунде около 1500 чел. пехоты, конницы и артиллерии; сегодня снялся здешний крейсер, одни говорят, что он пошел хватать барки без карантинного свидетельства, а другие – отправился за императорским турецким комиссаром Риза-Беем. ЦГИА Грузии, ф. 416, оп. 3, д. 1114, л. 11-14. |
|