1864 г. февраля 21. – Письмо вице-консула в Трапезунде Мошнина начальнику главного штаба Кавказской армии Карцову, в котором затрагиваются вопросы о численности переселенцев, об интригах английских и итальянских дипломатов с целью приостановления переселения, об эпидемии среди черкесов

Пользуясь случаем уведомить Ваше превосходительство, что выселение горцев идет довольно успешно, несмотря на разные стеснения, делаемые нам из-под руки. Со дня отправления моего последнего письма их прибыло сюда вновь 4 тыс., выехало в Самсун 700 человек, остальные поселены в окрестностях Трапезунда и в самом городе. Всего теперь считается от Ризы до Платаны до 9 тыс., так что общая цифра выселенцам с ноября [256] по настоящее время превысит 20 тыс. Отошло за горцами 27 барок, дабы не терять от 15-дневного простоя в карантине, барки стали, по совету моему, данному из-под руки, брать груз для Поти, Сухума и других мест, а уже оттуда по сдаче груза отправляться за горцами.

С турецким пароходом «Хидасти-Бахри» я еще не успел покончить, так как по интригам наших недругов ему не дают угля для отхода к нашим берегам. Я, впрочем, надеюсь еще уладить все к нашей пользе. Если это устроится, как я предполагаю, то мы можем рассчитывать, что один этот порядок вывезет до 15 тыс. человек в летнюю пору.

Наконец, за ним могут последовать другие. Я слышал, что здесь многие предполагают вызвать из Константинополя небольшие пароходы retourners.

Недоумеваю только, что будет делать Турецкое правительство с выселенцами. Оно тратит большие деньги, но распоряжается дурно. Горцы, как я уже имел честь писать Вашему превосходительству, очень стеснены в их жилищах и между ними развиты тифус и оспа, которыми заражаются и здешние жители. Для нас, жителей Трапезунда, это сущее наказание господне. Город, содержавшийся довольно чисто, в короткое время сделался до такой степени грязен и зловонен, что нельзя выйти из дома. Паша получил сильные замечания из Константинополя, но по-прежнему ничего не исполняет из того, что ему приказано из Константинополя.

С тех пор, как он получил Меджидие 1-й степени за последнюю поездку по нашему делу в Константинополь, он смеется над всеми замечаниями. Сюда едет член комиссии в Константинополе, Бароцци, инспектором по карантинной части.

Польские проделки в Трапезунде, по-видимому, кончились, ибо польский выходец Подайский выехал в Константинополь, а вслед за ним увезены его вещи, и продана лошадь. Люди распущены, хотя в гостинице французской осталась комната, нанятая им за день до огьезда для какого-то важного поляка, а может быть это было сделано им с целью замаскировать свой отъезд, он уехал ни с кем не простившись.

Г-н Бозио, итальянский консул, был ему верен до последней минуты, несмотря на уверения итальянского посланника в Константинополе, данные нашему, что Италия никогда не дозволит подобных проделок. Г-н Бозио хотел, кажется, составить себе renommйe в случае, если бы удалось им поддержать сопротивление горцев, а ныне он с желчью говорит, что горцы «такая дрянь», на которую никогда нельзя рассчитывать.

На днях прибыл сюда из Арзингана полковник Штрекер, о котором я имел честь писать Н. М. Батезатуму. По уверениям этого инструктора, армия вовсе не готовится к войне и никаких приготовлений не замечается, он сам отпущен в двухмесячный отпуск. [257]

Мушир Мустафа, державшийся только подарками мехов, отсылаемых им в Константинополь, человек бездарный, – сменен; вместо него назначен Дервиш-Паша, бывший в Герцеговине. Штрекер мне говорил, между прочим, что у них в армии ходит слух, что наши войска собраны в Александрополе и что мы готовимся к войне, поэтому нет ничего мудреного, что вскоре будет переведен штаб армии вновь в Эрзерум, как этого уже многие домогаются.

Войска турецкие, по словам г-на Штрекера, очень боятся войны.

ЦГИА Грузии, ф. 416, оп. 3, д. 1114, л. 5, 6.