1863 г. ноября 18. – Донесение начальника Бжедухского округа наказному атаману Кубанского казачьего войска о приезде к абадзехам с письмами, в которых обещается «ближайшая» военная помощь Турции в борьбе горцев, о ранении сторонника России Чечока (материал о внутреннем положении).

Екатеринодар

Прибывший в недавное время на контрабандных судах из Константинополя жительствующий в верховьях р. Пчиха абадзехский старшина Хаджи Батырбей привез с собою к многим лицам в горах возмутительные письма. Содержание писем этих состоит в том, что всем как враждебным, так и покорным ныне горцам обещается счастливая и завистная будущность (выделено в тексте. – Т. К.), но с тем, впрочем, чтобы непокорные племена твердо стояли за себя и, не теряя духа и бодрости, дрались с русскими до последней крайности. Мирные же, если они покорны на каких-либо условиях, то выполняя оные наружно, на самом же деле действовали бы во вред русскому правительству. По уверениям в письмах, улучшение будущности или приведение в самостоятельное положение горцев начнется с будущею весною при содействии турецкого правительства, от которого будут даны в помощь и войска, и военные средства. Одним словом, обещается все к новому благосостоянию горцев. От них же требуется только непримиримая вражда с русскими.

Неизвестный Басирбей, собравши абадзехов, живущих между рр. Пшишем и Суром, все выше прописанное объявив именем Магомет-Амина, потребовал при том клятву от оных выполнить в точности то, от чего по сказанию будет, а власть – благоденствие. Клятва народам во всем дана и абадзехи в настоящее время постоянно в сборе. Подтверждение своего сказанного Басирбей объявил еще то, что вследствие принятого участия Англии и Турции прибудут к ним доверенные лица для обзора края. Это последнее предсказание Басирбея действительно [230] сбылось. Два англичанина высадились на долине (не разборчиво), встреченные шапсугами, разъезжают в горах на купленных для них лошадях. Но я никак не думаю, чтобы прибывшие иммигранты прибыли с какою-нибудь политическою целью, а просто по коммерческим своим расчетам.

Точно такого содержания получили письма и некоторые из старшин вверенного мне округа и, тайным образом разглашая оные между бжедухами, стараются убедить в истине обещаний; нижеприведенное же обстоятельство заставляет меня предположить, что не всякие письма сколько-нибудь имеют влияние на умы бжедухов, и я заключаю это из следующего: в недавное время в ауле вверенного мне округа Тугоргой довольно несправедливо решалось по шариату одно тяжелое дело, которое предварительно я предложил решить старшинам, но от него они отказались, передавши на наше усмотрение. Желая дать делу тому настоящий ход, я направил туда для наблюдения за оным несколько человек из моих милиционеров, в числе которых был Адешес Чечок – весьма преданный, честный и выполняющий с точностию возложенные на него поручения. По окончании дела Тугоргой Чечок по собственной своей надобности отправился в аул Пчегатлукай и не доезжая до оного встретил в лесу несколько человек из фамилии Перенуковых, на которых сильно подействовало убеждение старшин идти наперекор русскому правительству. Из числа встреченных Чечоком, один бросился на него и ранил его шашкой, другие помогли связать раненого и доставить к себе в аул Пчегатлукай. Такой поступок я счел более нежели значительным, а потому желая примерно наказать виновных, в то же время требовал к себе старшин для предварительного разбирательства этого дела, но старшины под разными неосновательными предлогами не явились ко мне. Вследствие чего, с данными от Вас пластунами и милициею до двухсот человек я отправился к аулу, жители которого сделали означенное преступление. Прибывши по пути к аулу Тугоргой я был встречен старшинами и народом, собиравшимся там по этому случаю. Старшины упрашивали меня не ехать к Пчегатлукаю, изъявивши готовность доставить ко мне виновных. Согласившись на просьбу и обещание старшин, отправившихся тотчас же к Пчегатлукаю для выполнения данного обещания, я остался до следующего дня. Между тем с приездом старшин в Пчегатлукай приехали туда же по приглашению их и абадзехи на 40 арбах для поднятия имущества Перенуковых и, кроме того, до 50-ти человек вооруженных для сопровождения.

Старшины по заранее обдуманному плану отправили виновных до 15 семейств к абадзехам и, явившись на другой день, объявили о том мне. Такое действие старшин я счел недостаточным и более противным тому предположению, когда уже я потребовал, чтобы они сами истребили как жилища, так равно и запасы [231] хлеба и сена и все пожитки виновных или меня ввели туда для уничтожения оных, то мне в этом совершенно отказали, говоря мне, что они этого сделать не могут. Вместе с тем я узнал также, что на пути, по которому должен был ехать к Пчегатлукаю, сделана засада из привезенных абадзехов, а частию быть может и бжедухов. Нельзя скрывать общего вопроса в народе своим движением вслед и притом с малым числом войска, я должен был ограничить свое предложение тем только, что сделано старшинами, почему и возвратился обратно в Екатеринодар без желанного успеха.

Видя постоянно шаткую преданность бжедухов русскому правительству, о чем неоднократно я упоминал в своих донесениях, не могу не сказать и теперь, что хотя не весь народ бжедуховский, но многие, кажется, согласятся на убеждение старшин; старшины же, о которых я также уже доносил, не дремлят в своих предприятиях и неким обещанием цветущей будущности стараются разъединить народ. При настоящем же поселении народа большими аулами представляется мне более затруднения управляться с ним в сравнении с тем, как было при их раздроблении на малые аулы, это само собою подтверждается тем, что каждый аул теперь стал сильнее против прежнего, следовательно, труднее искоренить то, что принято однажды жителями.

Кроме этого, обязанным нахожусь доложить, что если в скором времени не будет сделано движение к абадзехам, то можно надеяться на успех старшин склонить народ к тому, чего требуют возмутительные письма, и я не могу ручаться за охранение Бжедуханской кордонной линии с левой стороны р. Кубани, и в особенности с наступлением зимы. Бывшая же в сборе для соблюдения внутреннего порядка народная милиция из жителей вверенного мне округа по случаю наступивших холодов мною в настоящее время распущена, и я снова должен прибегать только к угрозам и убеждениям – тем единственным мерам, посредством которых мною устроены поселением бжедухи по желанию высшего начальства; быть может, я и успею еще удержать порядок в границах повиновения его, но нахожу весьма необходимым разорить соседственный к бжедугам абадзехский аул Азухабль, жители которого служат некоторою грозою для своих соседей, т. е. бжедухов, с некоторого времени начавшие разорять их и прорываться в наши пределы для злодеяний. Для уничтожения этого аула я нахожу совершенно возможным двинуться с тремя баталионами пехоты, четырьмя сотнями, 4-мя орудиями и нескольким числом пластунов, чрез успехи в этом абадзехи будут в страхе и, следовательно, не смогут пытаться учинить злодеяние в наших пределах, а бжедухи совершенно успокоются.

Все вышепрописанное представляется на благоусмотрение.

Госархив Краснодарского края, ф. 261, оп. 2, д. 86, л. 1-6.