1851 г. мая. – Рапорт начальника Лабинской линии полковника Волкова командующему войсками Кавказской линии и Черномории генерал-лейтенанту Заводовскому о намерениях Магомета-Амина «составить сборище» для вторжения в пределы линии (12-14 мая сражение войск с Магометом-Амином)

В начале этого месяца Амин-Магомет, рассчитывая, что удаление войск на Белую ослабило Кубань и Лабинскую линию, начал составлять сборище для вторжения в пределы наши; разные слухи носились о его намерениях, но положительно они не были известны, неприятель угрожал разорить верхней и средней Кубани прибрежные аулы покорных нам племен, поднять и увести Беслинеевские аулы, переселенные в марте этого года с Тегиней на Уруп, или ударить на верхние станицы Лабинской линии, и если состояние бродов на Лабе позволит, то и на средние станицы по Чамлыку.

Для воспрепятствования его замыслов в отрядах на Лабинской линии могло быть выведено на поле за оставлением необходимой местной обороны пунктов всего пять рот пехоты при четырех орудиях пешей артиллерии, 14 сотен казаков при четырех орудиях конных казачьих батарей, ракетной команды три станка; этими силами нужно было охранить Лабинскую линию [47] и среднюю Кубань и удержать от подъема Беслинеевцев. Большое расстояние, неизвестность пункта, на который устремится неприятель, затрудняли наше положение.

Отряды были расположены на линии подполковника Геннинга на Урупе противу поселения Беслинеевцев из трех рот Кубанского полка при взводе 2-й легкой батареи и взводе 14-й конной казачьей батареи; другой отряд в станице Вознесенской подполковника Лепинского из двух рот Кубанского полка 3-й карабинерской и 7-й егерской и Ставропольского 8-го и 9-го и 12-го егерских; взвода 2-й легкой батареи, трех донских сотен – 26-го полка, одной 15-го полка; двух 1-й и 4-й сотен 1-го Кубанского полка, 3-х сотен и 2-х полков Лабинского и Кавказского, ракетной команды и взвода 13-й конно-артиллерийской казачей батареи; над последним отрядом, прибыв 5-го числа в станицу Вознесенскую, я принял лично начальство.

На Кубани по распоряжению моему в участках Усть-Лабинском, Прочноокопском и Ставропольском собраны были резервы служащих казаков. Главный пристав Закубанских народов стал с собранною милициею на вершинах большой Касьмы, а пристав Закубанских армян с частью милиции до 60-ти человек у поста Урупского.

Соображаясь с положением края и сведениями, получаемыми о неприятеле, и успокоенный прибылью воды в Лабе от дождей за прорыв ниже станицы Лабинской, я для усиления местной обороны верхних станиц командировал из отряда, расположенного при станице Вознесенской, роты Ставропольского полка, 12-го – в станицу Владимирскую, 8-го – в Чамлыкскую, откуда предписал взводу 4-й Карабинерской роты этого полка перейти в станицу Лабинскую и 12-го числа оставил 9-ю егерскую роту при необходимости движения в станице Вознесенской.

Предстояла настоятельная необходимость соединить отряды, чтобы действовать общими силами против вторжения сборища, а до наступления решительного времени передвижением отрядов скрывать от неприятеля расположение войск и намерения наши. Центральная позиция была у поста Синюхинского и в станице Вознесенской, откуда я мог следить за движением сборища и быть ближе к угрожаемым пунктам Лабинской линии, средней Кубани и поселением Беслинеевцев.

12-го числа мая партия в 500 человек замечена была по направлению от ущелья Ходза к Каладжинской переправе; переправилась там через Лабу и, заняв возвышенности этого берега, послала разъезды на Окарт и Чамлык для дознания об отрядах наших; потом, подойдя на пушечный выстрел к посту Шелоховскому, она встречена была гранатами; но, тут же отклонившись, ограничилась одним обзором и перешла через Лабу обратно.

Получив известие об этом по кордону и подтвердительные сведения от лазутчиков о движении всего скопища от ущелья Ходза к Лабе, я в ночь с 12-го на 13-е предписал отряду подполковника [48] Геннинга идти на соединение со мною в станицу. Вознесенскую.

Утром 13-го числа загремели первые орудийные сигнальные выстрелы на линии и получил я известие, что сборище до 4000 человек отборной конницы под личным предводительством Амин-Магомета перешли в двух местах чрез Лабу, часть на Каладжинской переправе, а главные силы противу Воровской балки, ниже поста Подольского, между этим постом и укреплением Зассовским соединились и двинулись по направлению к станице Вознесенской.

В два часа пополудни сборище перешло р. Чамлык, верстах в шести выше станицы Вознесенской, по отрогам окружающих возвышенностей, с распущенными значками, потянулось на Уруп к Беслинеевским аулам, соединив прибывший утром того дня отряд подполковника Геннинга со своим отрядом, полковник Волков двинулся, по переходе сборища через Чамлык, параллельно с ним из станицы Вознесенской к Урупу, на пути присоединился к отряду командир 4-й бригады полковник Войницкий с одной сотнею 2-го Ставропольского полка. Общая сила отряда состояла из пяти рот пехоты, четырнадцати с половиною сотен казаков при 4-х пеших и 4-х конных орудиях и ракетной команды, числительностью 1216 штыков и до 1500 коней.

Перед вечером авангард подполковника Геннинга и головные части сборища сошлись на дальний орудийный выстрел, но после трех выстрелов из орудий неприятель уклонился от боя и продолжал свое движение к Урупу.

Стемнело, когда наш отряд приблизился к Урупу, неприятель, пользуясь наступлением ночи, перешел на правый его берег и, рассыпавшись по Урупу, зажег аулы Беслинеевцев. Я ждал окончательного разъяснения дела на завтрашний день. Беслинеевцы, собранные по предварительному моему распоряжению в два места на Урупе с имуществом и скотом, держались, извещенные сигнальными выстрелами о приближении русского отряда. В эту ночь я обстреливал из орудий правый его берег в местах, где соединены были покорные нам Беслинеевцы. Амин-Магомет успел поднять только три верхние аула и направить их со скотом и имуществом вверх по Урупу к впадению Тегиней.

С рассветом, когда я подошел вблизь крутой возвышенности, замыкающей ложбину Урупа с левого берега и подходящей к самому течению реки против бывшего верхнего Султановского аула, передовые разъезды дали знать мне, что арбы с семействами, имуществом и скотом поднятых трех аулов следуют этой стороной верстах в 4-х от возвышенности и что сборище прикрывает их, идя по правому берегу Урупа. Давно знакома была мне эта местность, обрывистая к Урупу и дороге, имеющая только один удобный узкий углубленный подъем. Я видел ясно, что арбы не могут уйти от отряда, знал также и то, что ежели Амин- Магомет решится защищать их, двинувшись вперед к отряду, то, заняв эту позицию у подъема, он может с выгодою держаться [49] против отряда, который должен был бы или штурмовать эту возвышенность, или обойти ее отступным фланговым движением, через что потерялось бы значительное время.

Возвышенность эта была ключом местности, и я, предвидя то препятствие, которое мог нам поставить неприятель, чтоб предупредить его, быстро двинул туда авангард под командою подполковника Геннинга из шести Ставропольских сотен и одной Кубанской при двух конных орудиях и ускорил движение главной колонны; но едва авангард подполковника Геннинга поднялся на возвышенность, как сборище быстро на рысях стало спускаться к Урупу и, перейдя его всею массою, заслонило арбы и помчалось на отряды. Говорят, что Амин-Магомет, видя отряд, идущий по пятам, и сознавая, что нельзя спасти уводимые арбы, хотел уклониться от боя и уйти крутыми балками Джентелмес в лесистые вершины большого Тегиня; но, уступая настоянию старшин, опиравшихся на многочисленность сборища, составленного из лучших горских наездников, опасению и сраму оставить жен и детей уводимых беслинеевцев, мести русских, решился принять бой и, сказав: «Да рассудит нас Бог», со значком бросился сам впереди сборища.

Чтобы предупредить его, я быстро двинул главную часть отряда на возвышенность. Две роты Кубанского полка – 3-я карабинерная и 11-я егерская – вбежали по крутизне и образовали самую крайнюю левую оконечность линии у обрыва к Урупу; весь левый фланг занял бывший авангард под командою подполковника Геннинга; на правой стороне от подъема стали остальные сотни: две Кубанские, одна Кавказского полка, полусотня Лабинского и четыре сотни Донских № 15-го и 26-го полков. При двух конных орудиях, середину и прикрытие спуска с возвышенности занял я с остальными тремя ротами пехоты и пешими орудиями. Занятие позиций войсками было совершено быстро и в самый нужный момент. Во все повода мчались горские наездники навстречу спешно выстраивающегося отряда; запальчиво поднеслись они под самые жерла орудий левого фланга и бросились смять Кубанские роты 11-ю и 3-ю карабинерную и сотни Ставропольских казаков; удар был быстр и решителен, и только стойкая оборона войск, составлявших эту часть, и учащенный картечный огонь удержали натиск. Момент этот был решительный, но они выдержали этот удар, не уступив шагу, с твердостью и мужеством. Бой завязался на целой линии, но главные усилия неприятеля были обращены на левом фланге, несколько раз отчаянно бросался он в атаки и был отбит. Жаркий и упорный бой кипел около двух часов. Я не могу не отдать должной дани справедливости неприятелю, который вел дело в течение такого времени, под градом пуль и картечи делал отчаянные атаки; валились они, но держались. И тем больше я должен был оценить стойкость и мужество сотен 4-й бригады, 5-й сотни 1-го Кубанского полка и двух рот 11-й егерской и 3-й карабинерной против неприятеля, воодушевленного [50] религиозным фанатизмом и самонадеятельностью на свои силы и дравшегося на защиту жен и детей уводимых бесленеевцев.

Положение 11-й егерской и 3-й карабинерной рот Кубанского полка было одно из тяжелых, они должны были выдержать натиск неприятеля и занять с бою балку, прорезывающую крутизну к Урупу, где засели горцы. Первая бросилась туда 3-я карабинерная рота под командою капитана Примо, а за ней 11-я егерская штабс-капитана Аноримова. Долго продолжалась упорная битва горцев на этом пункте, но храбрые карабинеры и егеря, несмотря на значительные потери в убитых и раненых, не уступили никому чести даже поддержать их на этом пункте; они дружно бросились вперед, на штыках выбили неприятеля и заняли балку. В 3-й карабинерной роте выбыли из строя раненые: командир роты капитан Примо и подпоручик Вербицкий, и как убит был и фельдфебель, то временно оставался за командира роты и исполнял достойно эту обязанность юнкер Гессель, до пор, пока капитан Примо, перевязав спешно рану, возвратился к своему месту.

На правом фланге горцы среди общего жаркого боя старались охватить крайние сотни Кавказскую 2-го полка и донские сотни, при которых находилась и ракетная команда, но были отражены, причем особенно отличились командовавший всею кавалериею полковник Войницкий, дежурная команда, при нем состоящая, и полусотня 3-й сотни Лабинского № 2-го полка, милиция подполковника Алкина в числе около 150 человек, прибывшая в начале дела, тоже находились на правом фланге и участвовали в бою, три роты пехоты при орудиях удерживали в центре общую связь флангов.

Потерею в убитых и раненых горцы начали ослабевать, я перешел с конницею в наступление с обоих флангов, но горцы не выдержали удара с нашей стороны, быстро начали удаляться, бросая тела убитых и раненых. Поле боя покрылось трупами павших всадников и их коней, причем в добычу нам досталось много лошадей и оружия. При спешном отступлении неприятель отклонился от Урупа в направлении к Джентелмеским высотам и был принужден оставить арбы уводимых из трех аулов.

После перевязки раненых я составил колонну из всей наличной пехоты и шести орудий, четырех сотен донских казаков и полусотни Лабинского № 2-го полка под командою подполковника Лепинского для доставления раненых в станицу Вознесенскую.

Завладев арбами уводимых Беслинеевцев, я взял с них за сомнительное поведение семь аманатов и приказал главному приставу Закубанских народов подполковнику Алкину водворить их на Урупе, сам с остальными девятью сотнями и двумя конными орудиями и ракетною командою пошел на соединение с отрядом генерал-майора князя Эристова, который, идя от устья Тегиней, встретил сборище при подъеме его на Джентелмеские высоты. На другой день с восходом солнца 15-го числа я сошелся с отрядом князя Эристова при впадении в Большой Тегень [51] речки Азиук, у места, где он прекратил преследование скопища в леса Тегиней.

В ту же ночь с 14-го на 15-е, разделившись на части, пользуясь лесами, неприятель спешил перейти Лабу выше укрепления Ахмета Горского.

Линия очищена, и только брошенные тела убитых от места боя до лесистых вершин Тегиней оставили единственный след вторжения скопища, грозившего линии и Кубани.

В отряде, мною командуемом, убыло из строя убитыми: шесть обер-офицеров Кубанского егерского полка, капитан Примо, подпоручик Вербицкий и ставропольских казачьих полков 1-го есаул Лазарев, 2-го хорунжие: Безбородов, Сильченков и Резанкин, два обер-офицера из милиции, нижних чинов 115, милиционер 1, убито лошадей 24, ранено 47.

Орудия действовали преимущественно картечью, из 444 выпущено артиллерийских снарядов 140 дальней и 85 ближней картечи. От разбитого скопища множество тел осталось перед фронтом, не считая брошенных в лесу Урупа, в кручах, к нему прилегающих, на пути отступления. По первым, наскоро собранным сведениям, редкая из лучших горских фамилий не понесла потери, уже есть слухи, что у неприятеля до четырех сот убитых и раненых и как скопище состояло из отборных людей, то из числа их погибли большею частью люди почетные и многие из близких Амин-Магомету. Не скоро в горах забудут это дело, которым Богу угодно было наградить труды и мужество войск Лабинского отряда. Я надеюсь, что долго будет помнить Амин-Магомет это самонадеянное вторжение в пределы наши и сознавать, что нельзя безнаказанно попирать землю, раз занятую русскими. Дело 14-го мая нанесло чувствительный удар его влиянию в горах, если не потрясло его в основании. Не успев увести беслинеевцев и бежав, бросая тела увлеченных им в скопище, он предал нам поднятые им аулы, его намерение пало на его голову стыдом поражения, и это успокоило покорные нам племена, показав им, что тверда сила русская...

РГВИА, ф. 13454, оп. 2, д. 526, л. 5.