Письма ген.-адъют. Паскевича к вел. кн. Михаилу Павловичу.

I.

Июль 1827 г.

Позвольте мне иметь счастие поздравить вас с победою и с овладением крепости Аббас-абад (Взята 7-го июля 1827 года). Наконец разлился некоторый блеск на нынешнюю кампанию нашу. Признаюсь вашему императорскому высочеству, что я был в отчаянии: ходить в эти несносные жары, 47° по Р., в крае опустошенном, не встречая ни жителей [852] на месте, ни неприятеля в поле, — это придавало войне такой пасмурный вид в противоположность персидскому небу, вечно ясному, что я уже опасался как бы войско совершенно не приуныло. Но вдруг два успеха, один следствием другого, подняли дух солдата, готового хоть завтра лезть на штурм и гнать неприятеля до самого сердца Персии. Исчезли скука и усталость. Победители мои веселы и счастливы. Одна невыгода и неизбежность в здешнем климате: больные в страшном количестве умножаются с каждым днем.

Всех более достоин удивления гвардейский баталион: порядок и ревность неимоверные. Я счастлив, что могу его ставить образцом для прочих войск здешнего корпуса. Всегда первый в походе, на работе, в сражении, и менее других изнурен усталостью. В траншеи под сильнейшим огнем порываются один перед другим, каждый к своему делу. И под знойным поясом почти незаметно, что они пришельцы из климата полярного. Тогда как от прочих обозов я съума сходил, гвардейцы через горы переходили скоро и без замешательства и становились лагерем, как будто готовые к маневрам в Красном Селе. Я душевно рад, что обо всем этом могу свидетельствовать по самой истине вашему императорскому высочеству, прося покорнейше представить сие на милостивое воззрение Государя Императора.

Надеюсь, что победа при Джевад-булаке произвела сильное впечатление на неприятеля. Последствия будут, какие Бог даст. Ничего не смею угадывать: говорят, что все перед нами хотят предать огню и опустошению и из самого Тавриза выселяют жителей. Положение наше в таком случае незавидно.

II.

Эривань. — 3-го октября 1827 г.

Примите мое усерднейшее поздравление со взятием Эривани (Взята 1-го октября 1827 года), которое имею счастие послать вашему высочеству еще с теплых развалин города, полуразрушенного нашими бомбами; но утрата домов не важна: при отеческом правлении Государя Императора, жители скоро разбогатеют и обстроятся. Самое приобретение Эривани, по знаменитости ее, по сосредоточению в ней торговли персидской и турецкой, по местоположению на границе трех государств — доставляет нам выгоды неизъяснимые. Вчера против самой бреши совершено молебствие, потом был парад, на котором артиллерия, по важным ее услугам при покорении крепости, обращала на себя [853] всеобщее внимание. Стены городские были унизаны любопытными. Почетное место в их мнении, конечно, занимали те огромные орудия, перед которыми неприятельские твердыни так быстро сокрушаются и которые теперь медленно, с их длинною упряжью, мимо меня церемониально проходили. Зрелище довольно необыкновенное! Вашему императорскому высочеству, как генерал-фельдцейхмейстеру, приятно услышать о подвигах артиллерийских офицеров, которые покрыли себя славою в нынешней кампании уже при трех осадах.

Всеподданнейшее письмо ген.-адъют. Паскевича.

Эривань. — 3-го октября 1827 г.

Сейчас, при отправлении моего донесения, получено здесь радостное известие о рождении новой надежды верноподданным российским в лице Богом дарованного Вашему Императорскому Величеству царственного сына, Великого Князя Константина Николаевича. Счастливое сие событие застало всех нас еще в шуме победы и лица храбрых воинов разгорелись двойным веселием. Приношу по сему случаю всеподданнейшее мое поздравление. Как отец, умею чувствовать нынешнюю радость В. И. В., как усерднейший слуга В. В., горжусь мыслью, что возрастет державный отрок, сын моего Государя, которому некогда между важными событиями, современными его рождению, расскажут также и о покорении Эривани.

Сообщ. Ад. П. Берже.

Текст воспроизведен по изданию: Письма ген.-адъют. Паскевича к вел. кн. Михаилу Павловичу // Русская старина, № 12. 1876