46. Рапорт генерал-адъютанта Паскевича генералу Ермолову от 6-го октября 1826 года № 95 — Лагерь при речке Черакень.

Я получил два предписания от вашего высокопревосходительства, от 26-го и 27-го числа прошлого месяца, в которых вы говорите, что я не рапортую часто: я имел честь рапортовать от 17-го числа, что известие есть, что неприятель прошел Шушу, 22-го — что неприятель прошел Аракс и все обстоятельства его перехода, 26-го и, наконец, 2-го октября, несколько позже от того, что я ездил в Шушу, где осматривал крепость. Видно рапорты мои теряются или не равно приходят: вы этому не удивляйтесь, ибо одно предписание ваше я получил девять дней спустя, а другое восемь. Я всякие четыре дня буду рапортовать, но не уверен, чтобы оные вами были во время получаемы, ибо верной коммуникации никакой нет — почти не учреждены и у меня нет людей для того чтобы посылать, о чем я уже писал князю Мадатову, но теперь последнего посылаю человека, который может довезти, а потом ни одного не будет, чтобы [135] вам давать известия. Я буду посылать в Шушу к князю Мадатову, который к вам будет доставлять. Будьте уверены ваше высокопревосходительство, что я взял на себя самую трудную должность и, дабы исполнить волю Государя Императора, исполняю ее со всем усердием. После последнего моего рапорта, от 2-го октября, о неприятеле никакого известия нет, кроме того, что неприятель находится в том же положении, в 45-ти верстах за Араксом; не верный слух пронесся, что будто он в Калайбаре, который ближе к нам от Агара 50-ю верстами. Шах отправился в Тавриз. Аббас-Мирза приехал из Агара к войскам, но верного донесения нет, привел ли он из Агара секурс или нет. Продовольствие меня весьма задерживает, люди получают по фунту хлеба и по фунту драной или превращенной в крупу пшеницы; и хотя подвозы есть, но такими малыми частями, что я никак не могу завести десятидневного продовольствия, к тому же невыгодное расположение лагеря, от коего привозимое из разных мест зерно должно везти за 12 верст на мельницы; неудобство сие увеличивает медленность, и, так сказать, приковывает меня к сему месту.

Второго числа сего месяца посылаемый мною в Ах-Оглан татарин, возвращаясь оттуда с донесением от штабс-капитана 42-го Егерского полка, князя Баратова, находящегося в сей крепости с ротою, встретил армянина, шедшего также к лагерю. Оба они близ Канделан схвачены были десятью муганлинскими татарами; сии последние, связав их, отняли у татарина конверт князя Баратова, и вели до урочища Юва-Каджар, где татарин, пользуясь их оплошностию, скрылся в кусты, а на другой день с рассветом прибыл в лагерь. Он же донес, что означенные татары сожгли несколько скирд хлеба в близком от нас расстоянии, товарищ же его армянин остался у них. Сим однако же шалости не ограничились, ибо на другой же день угнали несколько штук рогатого скота. Чтобы прекратить таковые их наезды, предписано мною князю Мадатову откомандировать в отряд, для ночных разъездов, достаточное количество татарской конницы, при надежных беках, но оные еще [136] не прибыли. Обстоятельство сие дает мне повод к подозрению — что может быть люди сии посылаемы нарочно нам в тыл, дабы изведать расположение нашего лагеря. Я не взял двух рот из 42-го Егерского полка, потому что движений за Аракс не делаю, и оставил их в распоряжение князя Мадатова, который послал их по ту сторону гор, для побуждения жителей к доставке в войска провианта. Показания какие мною сейчас же получены, при сем вашему высокопревосходительству приложить честь имею. Намерение его я еще не знаю, но если он переправиться через Аракс, то я пойду к нему навстречу.

Там же