65. Выписка из докладной записки, представленной 42-го егерского полка подполковником Назимок в управление штаба Кавказского отдельного корпуса, о бывшем 21-го июля 1826 года сражений 3-х рот 42-го егерского полка с персидскими войсками между селениями Дыг и Горонзурами в ущелье при реке Акар-чай

(Подполковник Назимок представил эту докладную записку, согласно приказания корпусного командира 19-го февраля 1828 года, за № 12.).

Подполковник Назимок был расположен с тремя ротами 2-го баталиона 42-го егерского полка в сел. Герюсах. Еще в 1826 году осенью Назимок слышал о намерении персиян вторгнуться в наши пределы; с наступлением весны 1826 года повторялись те же самые слухи, а в начале июля до того усилились, что татары от страха переселились из кочевьев их во внутрь Карабага и зимовники,

Поручик Кочуков, находившийся с командою в сел. Парнауте, и пограничный наиб Сафар-али-бек донесли ему, что 9-го и 10-го июля персидская конница и сарбазы в числе 5-ти тысяч подошли и расположились на наших границах в трех местах, и что приехавший из персидского лагеря родственник последнего подтвердил слухи о неприязненных намерениях персиян; что жители, узнав о сем, переселились в Герюсы и близлежащие к оному деревни, а некоторые скрылись в леса и горы,

Сведение сие с подробным описанием всего вышеизложенного обстоятельства подполковник Назимок тотчас по летучей карте [133] сообщил коменданту маиору Чиляеву и полковнику Реутту; первый 14-го числа сам приезжал в Горюсы для расследования и уверения жителей, что слухи несправедливы, что подтвердили им и изменившие российскому правительству Ростом-бек, Хаджи-Агалар-бек, Угурну-бек и прочие. Полковник же Реутт предписал ему, чтобы не всякому слуху верить и оставить внушать народу преждевременную трусость, служащую собственно им во вред и быть покойным, потому что российское правительство более об них печется нежели они сами и наверно предприняло бы заблаговременно меры к охранению их, если бы персияне точно вздумали нарушить мир, к чему они не имеют причин, ибо и посланник наш у них находится, а войска приблизившиеся к границам нашим не иное что, как пограничные караулы и по усмотрению их правительства могут умножаться и уменьшаться, и предписывал наблюдать воинскую осторожность, что и исполнено.

Рота бывшая в деревне Нарушанике с общего согласия подполковника Назимок с комендантом маиором Чиляевым переведена 16-го числа поближе к баталионной штаб-квартире, к монастырю Тативу. По выступлении роты из упомянутой деревни 17-го числа туда пришло персидское войско под командою Гассан-хана, разорило находившиеся там солдатские строения и сожгло приготовленное сено; командир той роты штабс-капитан Шакальский выступил было для изгнания их; но, отойдя 4 версты, узнал, что неприятель в не малом количестве, потому воротился назад и донес об этом подполковнику Назимок; а пограничный наиб Сафар-али-бек уведомил его же через нарочно посланного, что шайка не так велика и при этом состоит большею частью из наших татар и кроме означенных шалостей вреда никому не нанесли. Почему подполковник Назимок, соображаясь с инструкциею военно-окружного начальника каким образом поступать против хищников, намерен был выступить против них, но волнение в народе его приостановило до утра.

18-го числа в 6 часов пополудни подполковник Назимок получил предписание от полковника Реутта, чтобы выступил с [134] баталионом и 2-мя орудиями в крепость Шушу, ибо Аббас-Мирза с своими войсками прибыл уже к худоферинскому мосту; почему он предписал штабс-капитану Шакальскому прибыть с ротою в Герюсы.

Вечером того же числа прибыл к подполковнику Назимок от полковника Реутта баталионный адъютант прапорщик Рагозин 2-й для осмотра казенного хозяйства и объявил, что в Шуше и в окружающих деревнях тихо и персияне стоят на своих границах; но пред тем подполковник Назимок получил от маиора Чиляева при отношении копию с письма к нему карадахского хана, уведомлявшего, что переговоры о границе кончены дружественно и что персидские войска собрались к худоферинскому мосту для обучения и просит его ни в чем не сомневаться; при чем маиор Чиляев просил подполковника Назимок, чтобы герюсский пост, как важный пункт для Карабага, не оставлять до особого разрешения высшего начальства; а для умножения разъездов по границе и караулов собрать обывательскую конницу из армян; почему, согласно сего распоряжения маиора Чиляева и уверения прапорщика Рагозина, он приостановился выступлением и послал 19-го числа капитана Мадатова к штабс-капитану Шакальскому, дабы он с ротою воротился и прогнал хищников за границу из прежнего места квартирования сей роты, куда и сам он отправился с 55-ю егерями, 10-ю казаками и с пограничным наибом.

По прибытию его в полночь с 19-го на 20-е число в Тативский монастырь архиепископ оного Мартирос объявил ему, что означенные хищники, узнавши о следовании роты, ушли и что он по слышанным пушечным выстрелам со стороны Аракса видит явный обман письма карадахского хана к маиору Чиляеву. Почему подполковник Назимок, видя, что нечего основываться ни на какое предписание, приказал капитану Мадатову и штабс-капитану Шакальскому, оставя поиск хищников, наипоспешнее следовать в Герюсы. Перед выездом же из Татива получил он два предписания от полковника Реутта, в одном он писал, ежели по повелению его, полученному подполковником, Назимок 18-го числа [135] перед вечером, из Герюсы не выступал, то бы остался, изложив при том письмо карадахского хана к маиору Чиляеву; во втором же предписывал выступить, уведомляя, что Аббас-Мирза переправился уже с большими силами через Аракс в наши границы. Комендант маиор Чиляев вместе с сим уведомлял его о вторжении неприятеля, прося объявить армянам, дабы они спасались в горах и защищались от персиян по-прежнему.

По прибытии роты штабс-капитана Шакальского в Герюсы 20-го числа перед захождением солнца подполковник Назимок устроил в боевой порядок баталион, выступил в сумерках из Герюсы, приказав маиору Ковалевскому следовать впереди с двумя орудиями. Большою повозочною дорогою на Ах-Оглан ему идти было невозможно, ибо она была уже занята персиянами, почему поворотил влево на вьючную дорогу, предполагая в ночь или на рассвете перейти через р. Акар-чай и ущелья в 25-ти верстах от Герюсы, как самые опаснейшие места; по причине усталости артиллерийских лошадей, необыкновенной темноты ночи, канав, рытвин и вспаханной земли ускорить марша не мог. Находящиеся же у него два орудия подполковник Назимок, не видевши еще неприятеля, зарыть в Герюсах не решился, опасаясь что если бы взят был без оных в плен, то отнесли бы к его трусости, а намерения его были: в случае нападения Аббас-Мирза на него в таком месте, где орудиями действовать нельзя будет, то, заклепав их, пробиться до кр. Шуши штыками.

Герюсские армяне по выступлении отряда тогда же уведомили об этом Аббас-Мирзу.

Во время марша ночью имел он беспрестанную перестрелку с бунтовщиками расставленными на сигнальных пикетах Хаджи-Агалар-беком, но с рассветом бунтовщики прекратили пальбу, отретировались за сел. Дыг, где с левой стороны раввина покрыта была большими толпами бунтовщиков, а с правой персиянами.

Едва только подполковник Назимок успел пройти упомянутую деревню, как уже вступил в дело, встречая на каждом шагу препятствия. [136]

Конница, нападавшая на него 4 раза, и пришедшие в секурс к ней сарбазы под начальством сына Аббас-Мирзы Мамед-Мирзы, были опрокинуты штыками и картечными выстрелами, но по приближении его с баталионом к началу спуска в ущелье простирающегося более 2-х верст к речке Акар-чай (спуск этот с девой стороны по полугоре отделяет ущелье с обрывами) сам Аббас-Мирза напал на него с превосходными силами; натиск сей при сильной пальбе и по невозможности свезти орудия по большим камням не разобравши колес и лафетов, а также дороги препятствовали сойти ему в упомянутое ущелье под опасением быть опрокинутым; почему, заняв на высоте удобную позицию и имея позади себя ущелье препятствовавшее неприятелю зайти в тыл, дрался пять часов.

Напоследок вся карабагская конница числом до 15-ти тысяч поворотила влево к саду Хаджи-Агалар-бека, находившемуся при речке Акар-чай для переправы в соединения с пешим кочевым народом, занимавшим кусты, горы, каменники и все выгодные места, и ожидавшие там баталион, а сарбазы в большем числе колоннами стекались к переправе, чтобы не перепустить его через оную, а некоторые подходили через урочище Кирс на подкрепление упомянутой конницы. Дабы успеть захватить переправу прежде соединения неприятеля, подполковник Назимок командировал капитана Мадатова с частью егерей для занятия на другой стороне возвышенного места, дабы беспокоить неприятеля. Вслед за капитаном Мадатовым отправлен был штабс-капитан Шакальский, который уже там не нашел Мадатова скрывшегося неизвестно куда,

Подполковник Назимок, видя себя в самом затруднительном положении, ибо значительное число офицеров и рядовых погибли, а остальные томились ужасною жаждою, так как день был очень жаркий, пушечные снаряды выпущены и орудия после заряжались боевыми патронами, у нескольких колес спицы, а у ящика оглобли были перебиты, также и половинная часть лошадей, принужден был, бросив пушки, отступать отстреливаясь от преследующего неприятеля.

Спустившись в ущелье к реке Акар-чай подполковник [137] Назимок послал маиора Ковалевского для обозрения места лучшей переправы; но сей, не доехав к означенному месту, был взят в плен. Подполковник Назимок внизу речки был встречен свежими сарбазами; наши солдаты хотя были изнурены, но продолжали сражение; только от жажды бросались к воде, напившись же более ослабевали; мост был занят неприятелем, почему и переходили речку в брод, быстротою коей многие были увлечены; после переправы персияне и бунтовщики, окружив солдат, которые три раза очищали путь к дефиле штыками, и обессилные наконец потерею людей и усталости после упорной рукопашной битвы были совершенно опрокинуты в то время, как под подполковником Назимок была убита лошадь и он взят в плен.

Во время следования подполковника Назимок от Аракса и баталионной штаб-квартиры Герюсы в ущелье при р. Акар-чай, в горах, при переходе в брод чрез оную и после переправы, сражение кроме ночной беспрерывной перестрелки продолжалось с часу утра до 5-ти часов пополудни на 25-ти верстах расстояния. Большая часть наших воинских чинов побиты, и поля покрыты неприятельскими трупами.

Маиор Ковалевский, капитан Золотницкий, штабс-капитан Шакальский, поручик Кочуков, прапорщик Шахназаров и все нижние воинские чины во все время сражения отлично исполняли свою обязанность.

Все офицеры оставшиеся в живых лишены совершенно всего имущества и ныне находясь в крайнем положении не имеют никакого способа не только к обмундированию, но даже нуждаются в содержании. Почему подполковник Назимок просит о выдаче им жалованья за 15-ти месячное пребывание в плену.

Там же.