120. Рапорт князя Мадатова генералу Ермолову. 24-го августа 1826 года, № 23

Узнав о пребывании царевича Александра, Заман-хана, племянника Амир-хан-сардаря и Зураб-хана с войсками близ речки Агрик, находящуюся между Дзегамом и речкою Тауз, и о намерении их удержать в непокорности к нам не только Шамшадильскую дистанцию, но принудить к явной измене и казахцев, давно уже колебавшихся вследствие незнания на что я решусь в виду приближения Сардаря Эриванского, с коим они были беспрерывно в изменнических сношениях, отчего и медлили возвращением с гор, я предпринял сделать нападение на скопища находившихся под предводительством вышеупомянутых лиц, и тем поставить жителей в затруднение делать впредь подобные отговорки при выполнении моих требований. К самой экспедиции приступил я следующим порядком.

20-го числа сего месяца отправил Ширванского пехотного полка подполковника Грекова с баталионом и двумя легкими орудиями на Гассан-су для прикрытия шамшадильских жителей, расположенных на речке Гассан-су, покорствующих нам и обещавших для войск доставить провиант; горскую конницу с пехотою послал в армянское селение Куляли для атаки неприятеля с гор, а сам на другой день вечером выступил с баталионом Грузинского гренадерского полка, двумя батарейными орудиями, сто пятидесятью казаками и грузинскою конницею. Соединяясь е подполковником Грековым на Гассан-су, я следовал целую ночь, а на рассвете мы приблизились к речке Агрик. Неприятель, имевший до 2000 конницы и скрывавшийся близ речки сей в ущельях, был без сомнения предупрежден казахцами, ибо лагерь его уже был снят и конница выстроена на возвышенных местах. Посланные мною подполковник Греков с двумя ротами, и вслед за ним Грузинского гренадерского полка маиор Поляков с таким же числом войск и двумя легкими орудиями, прогнали неприятеля с занимаемой им позиции, заняли высоты и несколькими пушечными выстрелами заставили его обратится [197] в бегство. Далее пехота действовать не могла как потому, что гористые и неприступные места не позволяли перевозить артиллерию, так и потому, что робкий неприятель, разделившись на части, скрылся в горах и ущельях. Конница наша, вступя в перестрелку, рассеяла последние неприятельские силы и преследовала Александра царевича до самого Дзегама. Те же партии из шамшадильцев, которые не успели скрыться, были преследуемы не только горскою конницею и пехотою, но и нашими шамшадильскими армянами, при коих находился сам моурав, прапорщик князь Тарханов. С неприятельской стороны в деле с нашею пехотою и грузинскою конницею убито 10 человек и захвачен князем Яссе Андрониковым шамшадильский поручик Мустафа-ага, бывший на передовом неприятельском карауле; в перестрелке с частью горского ополчения и армянами убито неприятеля 7 человек, в плен взято 5 и отбито более 40 лошадей. С нашей стороны потеря заключалась в одной только раненой лошади.

Экспедиция сия, хотя не позволяла войскам нашим увенчать в полной мере свою храбрость блистательным делом, но она не менее того полезна тем, что жители: как шамшадильцы, так и казахцы, окончательно выведены из ложного понятия о могуществе персиян, которые, вместо вспомоществования жертвовавшим собою шамшадильцам, первые избрали пути к постыдному бегству, чему последовал сам царевич и вышесказанные ханы со своими войсками. Все они направили путь свой в Елисаветополь, и теперь приведены в такое замешательство, что едва в 15 дней соберут ничтожные свои силы.

Донесение сие отправляю с нарочными князем Орбелиани и казахским агаларом Осман-агою, поручив им представить вашему высокопревосходительству эчмиадзинского армянина Григория Пилипотова, бежавшего от Аудат-хана, находившегося при царевиче, и доставившего мне сведение о расположении войск, которого покорнейше прошу не оставить своим милостивым вниманием, как равно и Осман-агу, оказывающего нам усердие и преданность. [198]

Захваченного изменника шамшадильского поручика Мустафу-агу я отправлю в Тифлис, когда обратится транспорт с хлебом имеющий сюда прибыть из Тифлиса; двух из числа пленных, которые стреляли в подполковника Остроухова при начале возмущения, повешу здесь в страх народа, а как поступить с последними тремя имею честь испрашивать вашего повеления.

Оставив баталион Ширванского полка при двух легких орудиях и части грузинской конницы на Гассан-су как для охранения жителей, так и для скорейшего заготовления провианта, сам я сего числа с остальными войсками возвратился в лагерное место прежде мною занимаемое.

Войска наши, горское ополчение и шамшадильские армяне, делавшие нападение на неприятеля с гор, доставили сего числа ко мне перед самым уже отправлением сего донесения бывшего в армянском укреплении нашего подполковника Остроухова; донося о сем присовокупляю, что его, Остроухова, я пришлю в Тифлис вместе с возвращающимся транспортом.

Там же.