131. Записка полковника Муравьева об учиненных турецкими хищниками в границах наших воровства сего 1826 года. Тифлис. 9-го июля.

По получении письма вашего превосходительства от 8-го числа прошлого месяца, я располагал приступить к немедленному исполнению оного, уверив письменно заграничное начальство в дружественном расположении нашем, — как вдруг находящееся при Кылдыгре в карауле пешие грузины донесли мне, что от занимаемого ими поста, по дороге к Манглису видели они вышедших из леса девять пеших лезгин, по коим они и выстрелили, но не ранив никого из них, стали их преследовать в лесах по следам, в каковом розыске находились два дня, не могли настичь их и, потеряв следы при дороге ведущей по Ховлинскому ущелью чрез карталинские горы, возвратились назад.

По донесению сему сделаны были мною немедленно нужные распоряжения к поимке сих хищников, но безуспешно, ибо чрез два дня я получил из Борчалинской дистанции с юзбашею Касим-Шериф-оглы, содержащем около крепости Цалки обывательский конный караул, рапорт от начальствующего в крепости Цалке вверенного мне полка штабс-капитана Антонова, что у казахского жителя Чамазби Сосия-швили, кочующего около Цалки, угнано хищниками шесть лошадей, коих след вел за границу в турецкое селение Гетала. В то же самое время пришел ко мне из деревни Тиалети пшавец по имени Берадзи Гоголаури с жалобою, что при следовании его с товарищами из Карталинии на кочевье с десятью лошадьми по хонлинской дороге, внезапно напали на него хищники, кои выстрелили по нему, отчего он и товарищи его бежали в лес, оставив лошадей на дороге, и после того, возвратившись к оным, нашли их только шесть, и полагают, что остальные уведены хищниками.

Вследствие чего, приостановившись отправлением за границу писем, я поручил юзбаше Касим-Шериф-оглы дознать имена хищников, [149] дабы вместе с тем потребовать ограбленным и удовлетворения от турецкого правительства.

По сведениям доставленным юзбашею Касим-Шериф-оглы, ездившим по сему поручению к находящемуся за границею брату своему Ахмеду-Шериф-оглы, дознано, что из угнанных в первый раз шести лошадей одна была продана лезгинами, ездившими в границы наши на воровство, жителю селения Гетала Исмаилу-Пашо-оглы, и что причиною сих беспорядков была смена находящегося ныне Османа-паши, на место коего ожидают нового из Царьграда, по имени Иреджеб-паша, и что по сему случаю Осман-паша, отрешаемый от должности своей, не имеет более власти и находится в ссоре с Ахмед-беком Хыртинским, сыном бывшего Селим-паши, коему велено принять от него должность и быть наместником до прибытия нового Иреджеб-паши, находящегося уже в следовании к своему назначению. Осман-паша по словам жителей должен быть переведен в Карс на место находящегося там паши.

По получению мною сих известий в крепости Цалке кочующие около турецкой границы грузины, принесли мне жалобу, что у них угнано хищниками шесть лошадей, и в то же время приехал ко мне житель селения Хыртис от оставшегося там наместника Мустафы-бека с письмом, коим он просил меня об ответе по одному делу о забранной в прошлом году у турецкого подданного Шероти грузинами после ссоры происходившей между ними, в которой грузин сей тогда был ранен саблей, о каковом деле было мною еще в прошлом году представлено начальству, а вместе с тем просил меня, дабы я запретил жителям кочующим около Цалки и караульным татарам ездить за границу. Таковое требование было совершенно неосновательно, ибо жители наши никогда не преступали границы, да если сие и случалось, то немедленно были возвращаемы обратно караульными татарами, при чем турецким подданным не было наносимо никаких обид.

Я воспользовался сим случаем, дабы привести в исполнение волю вашего превосходительства и написал к Ахмед-беку, [150] наместнику паши, и Мустафе Хыртинскому письма, в коих, уверяя их в дружественном расположении нашем, просил возвратить похищенное и удержать злоумышленных людей, коих поступки могли бы возродить в некоторых из наших подданных мысль об отмщении, что совершенно было бы несогласно с приязненным расположением обоих правительств; с письмами сими я послал юзбаша Касима-Шериф-оглы, но не имею на оные еще до сих пор ответа.

Вчера же получен мною от находящегося с ротою в крепости Цалке вверенного мне полка штабс-капитана Антонова рапорт, коим доносил, что из татарских кочевьев было вновь угнано заграничными хищниками 20-ть лошадей и что один из татар караульных, видевший сие, бросился было отбивать их, но, будучи один, не успел в намерении своем, при чем была хищниками разрублена на нем шапка, а на плече — кафтан; собравшиеся же в скорости караульные татары погнались за ними и лошадей отбили обратно.

Так как по дошедшим ко мне жалобам я взял меры, дабы никто из подданных наших не мог проехать за границу без воли начальства, я просил о том же и полковника Леонова, под заведыванием коего состоят обывательские посты, охраняющие границу от озера Топарована до урочища Карагача, и получил вчерашнего дня от него известие, что в недавнем времени украдено близ Башкичета пять лошадей и несколько рогатого скота, а 4-го числа сего месяца четверо из караульных татар повстречались с двумя хищниками ведшими двух жеребцов. Хищники, увидев караульных, хотели бежать, но, не надеясь уклониться от преследования, засели в каменьях и начали отстреливаться, при чем один из хищников, по имени Алха-Вахрам-оглы, из числа выбежавших прежде сего борчалинской дистанции жителей и упражнявшийся в воровстве, был тяжело ранен в голову и захвачен нашими караульными, а другой бросился со скалы и вероятно убился. Кроме сего турецкими хищниками, въехавшими в недавнем времени в наши границы в числе восьми человек, ранен пулею в руку один из юзбашей обывательских постов, состоящих под заведыванием полковника Леонова.