Отправка чиновника для засвидетельствования соболезнования Тегеранского двора по поводу прискорбной кончины нашего августейшего монарха и поздравления с счастливым восшествием на престол его величества государя императора Константина I, представляем, собою естественную вещь; но так как персидский кабинет не способен поступать прямо и просто, то он и в данном случае, как всегда, имеет заднюю мысль. Я узнал, наверное, что командированному лицу будет поручено переговорить с министерством о границах. Принц подобрал все полученные, написанные на этот счет, бумаги, и они будут вверены тому, кто отправится в Петербург. Его величество [7] шах хотел даже командировать для этого своего старшего сына Магомет-Мирзу, но затем он отменил свое решение, однако не окончательно. Поэтому прошу ваше превосходительство не оставить меня уведомлением, как я должен буду держать себя в случае если он заговорить об этом.

Бесполезно повторять нелепые и лживые сплетни некоторых личностей, окружающих принца, и воображающих, что Россия подвергнется тем же смутам, как и Персия в подобных случаях, тем более, что принц не особенно благосклонно слушает эти сплетни.

Предварительно я уже объявил г-ну уполномоченному в наших делах, что муллы, или те, которые ими руководят, стараются вопрос о границах поставить на религиозную почву и даже говорят, что главный персидский муштеид во время своего пребывания в Кель-белае убедил шаха отправиться будущей весной в Уджань и созвать народное собрание, на котором должны присутствовать главнейшие муллы, и действовать по их совету в случае если русский кабинет станет упорствовать в своих видах.

Принц очень надеется на приезд английского министра, которого ожидают к концу будущего марта; он предполагает, что английское правительство должно быть непременно прикосновенно к этому делу, так как оно способствовало заключению мира.

Важное значение этих слов обнаружится естественным образом с наступлением весны.

Дело 1826 г., № 3, часть I.