Отношение графа Нессельроде генерал-адъютанту графу Паскевичу от 26-го марта 1829 года, № 605.

Отношения вашего сиятельства от 6-го марта за № 38 и 39 были мною представлены на высочайшее усмотрение. Не взирая на беспокойные слухи, доходящие к вам беспрерывно из Персии, Государю Императору приятно еще верить, что ни Фетх-Али-шах, ни Аббас-Мирза не причастны злодейскому умерщвлению нашего министра в Тегеране. Если персидское правительство доселе приступает с какою-то нерешимостью к мерам удовлетворения, то сие должно приписать борению и проискам партий, раздирающих и двор и государство персидское, и замедляющих стремление шаха и наследника укрепить узы дружества с Россиею. Турецкие козни может быть также замешаны в сем деле. Между тем переписку Аббас-Мирзы с Арзрумом и воинские приготовления, заметные в пограничных нам персидских областях, кажется можно скорее отнести [173] к страху нашего мщения за убийство посланника, нежели наступательным замыслам против нас со стороны персиян.

Итак, вернейшее средство удержать сей народ в мире есть: показать немедленно и ясно, что мы не токмо далеки от мести, но твердо уверены в невинности персидского правительства, и готовы принять его торжественное оправдание. Потому Его Величество вполне соизволяет, чтобы Мирза-Максуд, если пожелает сюда ехать, был с приличием без задержания отправлен, как равно и принц, когда таковой прибудет к вам, дабы явиться сюда для объяснения (ибо приездом одного сановника, какого бы достоинства он ни был, наш двор не может себя признать удовлетворенным). Ваше сиятельство справедливо рассуждаете, что во всяком случае мы через то выиграем время и приобретем себе заложника.

Основываясь на той же мысли, Государь Император отнюдь не одобряет поведение генерального консула Амбургера, которого и должно послать обратно в Тавриз с письмом к Аббас-Мирзе, в коем объяснить, что Государь Император, приемля в уважение как поведение сего принца после несчастного события в Тегеране, так и все сообщенные вами от него объяснения, показывающие кажется, не токмо его невинность в происшествии, но и постоянную приверженность, которую он продолжает питать к Его Императорскому Величеству, указать соизволил, чтобы наш генеральный консул немедленно возвратился в Тавриз и оставался там при Его Высочестве. Если, однако, по местным соображениям признаете неудобным посылать обратно Амбургера, то можете отправить другое лицо по выбору вашему с объяснениями, возложив на него и публичные обязанности нашего генерального консула; одним словом, Государь Император, видя из действий ваших и переписки по несчастному происшествию в Персии, что все чинимое вами основано на строгой справедливости, опытном благоразумии и существенной пользе дел наших, разрешает вам и по сему обстоятельству следовать тому, что будете находить приличнейшим.

При сем случае нужным почитаю изложить вам, что хотя [174] миссия наша в Персии и состояла в непосредственной зависимости от министерства иностранных дел, но, само собою всегда разумелось, что не токмо в военное время, но и во всех вообще случаях, когда нельзя дожидаться разрешения отсюда, все дипломатические чиновники наши Закавказом должны повиноваться приказаниям вашего сиятельства, как Наместника, представляющего в том крае лицо Государево. Простой, здравый рассудок долженствовал убедить всех в той истине. При всем том, я уже от 16-го марта имел честь препроводить к вам сообразное с сим открытое предписание Амбургеру, и сила сего предписания распространяется на всех чиновников ведомства министерства иностранных дел, находящихся в Персии и в областях, управлению вашему подведомых.

В заключение всего вышеизложенного необходимым нахожу я присовокупить, что несмотря на все старания наши сохранить тишину в Персии, враждебная нам партия легко может при настоящих смутных обстоятельствах восторжествовать и ввергнуть Персию в бездну междоусобий, которых семена там давно зреют. Братья наследного сына могут овладеть слабым умом шаха, и не только пресечь Аббас-Мирзе путь к престолу персидскому, но и покуситься на жизнь его. В таком случае Государю Императору угодно, чтобы вы предложили у себя прибежище сему принцу, ибо не предстоит ни малейшего сомнения, что сам шах душевно будет радоваться всему тому, что будет клониться к спасению преимущественно пред всеми любимого им сына.

Сообщая все сие вам, милостивый государь, во исполнение высочайшей воли, имею честь быть с совершенным почтением и преданностью.

Там же.