Отношение графа Нессельроде генерал-адъютанту графу Паскевичу от 16-го марта 1829 года, № 527.

Ужасное происшествие в Тегеране поразило нас до высочайшей степени. Отношения вашего сиятельства ко мне по сему предмету Государь Император изволил читать с чувством живейшего прискорбия о бедственной участи, столь внезапно постигшей министра нашего в Персии и всю почти его свиту, соделавшихся жертвою неистовства тамошней черни.

Достоинству России нанесен удар сильный; он должен быть торжественно заглажен явным признанием верховной персидской власти в совершенной ее невиновности по означенному случаю. [171]

При сем горестном событии Его Величеству отрадна была бы уверенность, что шах персидский и наследник престола чужды гнусному и бесчеловечному умыслу, и что сие происшествие должно приписать опрометчивым порывам усердия покойного Грибоедова, не соображавшего поведение свое с грубыми обычаями и понятиями черни тегеранской, а с другой стороны — известному фанатизму и необузданности сей самой черни, которая одна вынудила шаха и в 1826 году начать с нами войну.

Сопротивление, мятежникам сделанное персидским караулом, не малое число людей из сего караула и из войск, присланных от двора, погибших от народного возмущения, и письмо тегеранского губернатора к Аббас-Мирзе, наконец поведение сего последнего, наложившего у себя общий траур по сему несчастному случаю, служат, по-видимому, достаточным доказательством, что двор персидский не питал никаких противу нас враждебных замыслов.

Опасение, однако, мщения России может заставить оный приуготовиться к брани и внять коварным внушениям недоброжелателей каджарской династии. Принимая все сие в соображение, Его Императорское Величество соизволил в полной мере одобрить мнения ваше и данные г-ну Амбургеру наставления.

При настоящем положении дел нельзя не ограничиться казнью главных виновников возмущения и приездом сюда Аббас-Мирзы или сына его с письмом к Государю Императору от шаха, в коем бы объяснена была невинность персидского правительства в гибели нашей миссии и последовавшее наказание за то преступников.

Если бы от персиян, при получении вашим сиятельством сего отношения моего, не был еще сделан решительный шаг касательно отправления сюда кого-либо из принцев крови, то Его Императорскому Величеству угодно, чтобы вы, милостивый государь, отозвались к Аббас-Мирзе, что по самым сильным доводам, вами изъясненным высочайшему двору, сколь далеко персидское правительство от малейшего участия в злодеянии свершившемся в Тегеране и, во [172] внимание к вашему предстательству, Государь Император соизволяет удовольствоваться токмо приездом сюда Аббас-Мирзы или сына его с письмом от шаха, как выше уже сказано, дабы в глазах Европы и всей России оправдать персидский двор. Коль скоро кто либо из сих особ прибудет к вам, то Его Величеству благоугодно, дабы поспешнее был отправлен в С.-Петербург самым приличным образом; между тем, вы пришлете сюда расторопнейшего курьера с предварительным о том уведомлением и с ним же известите г.г. губернаторов по сему тракту о приготовлении нужного числа лошадей для посольства.

Отсрочку платежа 9-го и 10-го курура Государь Император совершенно предоставляет благоразумию вашему.

Сообщая все сие вам, милостивый государь, по высочайшему повелению, пребываю с совершенным почтением и преданностью.

Там же.